Текст книги "Чувак и надувная свобода"

Автор книги: Игорь Градов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Билл учил меня: допрашивать арестованного всегда нужно сразу же, как только ты его взял. Пока не пришел в себя и пока – самое главное – не прибежали его проныры-адвокаты. «Раскалывай преступника, пока не очухался, – просвещал меня сержант, – дави на психику, стращай тюрягой. Если совсем молодой да симпатичный, то говори, что в камере его непременно поимеют во все дырки – такого красивого, сладенького… Если чуть старше – дави на то, что у него вся жизнь впереди, не стоит тратить ее на глупую отсидку за решеткой, а если мужик уже в возрасте, то бей на слезу: „Мол, подумай о своей семье, друг, как она там без тебя, а? Пропадут ведь твои родные совсем! Не увидишь, как твой сын вырастет, пойдет в школу, станет капитаном бейсбольной команды, или дочь поступит в колледж, выйдет замуж, родит тебе внуков… И еще может статься, что любимая жена найдет себе дружка и станет ласкать его прямо на вашей супружеской постели. А ты в это время будешь сидеть в тюрьме и гадать, почему она к тебе не приходит…“ Такая тактика действует практически безотказно, арестованные колются на раз».

Я вспомнил советы Билла и решил применить их на практике.

– Ваше имя, фамилия, место рождения? – начал я.

– А вы не зачитаете мне мои права? – спросил, криво ухмыльнувшись, задержанный.

– Считайте, что уже зачитал, – ответил я и продолжил: – Итак, как вас зовут?

– Нил Амстронг, – не моргнув глазом, ответил тот.

– Шутник, – кивнул я, – ну-ну…

И резко, с небольшого замаха двинул того по лицу. Мужик сразу же повалился на пол. Как мешок с дерьмом, отметил я про себя.

– Имя, мать твою! – заорал я, вытаскивая пистолет. – Будешь молчать – пристрелю на хрен, а потом скажу, что ты оказал сопротивление или вообще набросился на меня с ножом!

Мужик явно перепугался – засучил ножками, стараясь отползти от меня подальше, в самый темный угол. В его глазах появился страх – верный признак слабости характера. «Отлично, – подумал я, – теперь можно слегка отпустить вожжи».

Я подошел к пленнику, пытавшемуся заслониться рукой, резко поднял его за шкирку и усадил на диван. После чего оседлал стул и, демонстративно поигрывая пистолетом, продолжил:

– Итак, повторяю свой вопрос: ваше имя, фамилия, где родились?

– Марк Левинсон, город Катарсис, – сглотнув, с трудом выдавил из себя пленник.

Тут мне все стало ясно. Я вспомнил, где и когда видел его мерзкую рожу – на фотографии в доме Люси. В ее спальне на комоде стоит свадебная карточка, на которой она запечатлена под ручку с мужем. А я, лежа на постели, неоднократно смотрел на это фото и думал: что заставило в общем-то неглупую, самостоятельную девушку связаться с этим педиком? С этим откровенным дерьмом? Неужели любовь? Да, видно, правы люди – любовь зла, полюбишь и козла. В данном случае – паршивого гомика.

«Ну, ладно, это все эмоции, – подумал я, – перейдем к делу».

– Значит, ты – бывший муж Люси Левинсон, в девичестве Люси Робин. А также бывший мэр Катарсиса. Верно?

– Да, – с трудом кивнул Марк.

– Кроме того, – безжалостно давил я, – ты обвиняешься в сексуальной связи с несовершеннолетним. Вот почему и скрылся в свое время из Катарсиса…

– Но ведь суда же не было, – попытался возразить Марк, – а без него никто не имеет права обвинять меня в сексуальном преступлении, тем более – в педофилии… В конце концов, у меня есть права, в том числе – право на адвоката!

– Будет тебе адвокат, – успокоил я его, – и суд тебе тоже будет – как только я доставлю тебя в участок. Сначала посидишь у нас в подвале вместе с вонючими мексиканцами, а потом, после суда, тебя переведут в окружную тюрьму. Местные зеки, думаю, очень тебе обрадуются – ты весьма скрасишь им скучную жизнь. И за решеткой ты проведешь долгие, долгие годы…

– Послушайте, – взмолился Марк, – не выдавайте меня! Я не вынесу тюрьмы, да я до нее просто не доживу! Меня убьют, – взвизгнул он, – чтобы не сболтнул лишнего!

– А тебе есть что скрывать? – поинтересовался я.

– Есть, поверьте! – закивал Марк. – Я такое знаю…

– Ну, давай, колись.

– А что я за это получу? – тут же поинтересовался пленник.

– Главное, что ты не получишь, – осадил я его. – Пули!

И демонстративно покачал своим пистолетом.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Марк. – Вы меня позабавили, мистер. Что мне ваша пуля! Все равно, как только я открою рот, меня сразу же уберут – причем задолго до суда.

– Мы применим программу защиты свидетелей, – пообещал я Марку, – если, конечно, ты станешь сотрудничать со следствием и все расскажешь. До суда мы тебя надежно спрячем, потом ты выступишь перед присяжными и все расскажешь. Получишь, скорее всего, минимальный срок. Думаю, судья даже забудет про твои маленькие шалости с мальчиками. В итоге выйдешь из тюрьмы года через два-три, выправишь себе новые документы и заживешь счастливо. Начнешь, как говорится, с чистого листа. Только сейчас ты должен мне все рассказать – как знак доброй воли…

– Думаете, я выживу в тюрьме? – скептически усмехнулся Марк. – Наивный вы человек, мистер! Меня убьют в первый же день – просто из мести или в назидание другим, чтобы держали рот на замке. Так что пристрелите меня прямо сейчас – к чему тянуть? Да и мучиться я буду меньше… Нет ничего страшнее, чем ожидание смерти. Поверьте, мне легче умереть сейчас, в один миг, чем ждать конца и медленно сходить с ума.

Я признал его правоту – скорее всего, Марку действительно не дадут дожить до суда, а уж тем более – до дня освобождения. Кроме того, в голову мне пришла одна мысль: если начнется суд, то непременно всплывет имя Люси, а мне, честно говоря, не хотелось, чтобы его трепали газетчики и телевизионщики. Ведь они могут и до меня, чего доброго, добраться, а уж мне такая слава точно не нужна.

* * *

В общем, я прикинул так и сяк и решил отпустить Марка. Живи – до следующего раза.

– Марк, – как можно искренне произнес я, – я тоже не верю в наше правосудие и уж тем более – в высшую справедливость. Те, у кого есть деньги, наймут себе дорогих адвокатов и, так или иначе, но избегут настоящего наказания, отделаются какой-нибудь ерундой вроде условного срока. А вот ты действительно за всё заплатишь, точнее – за всех. Поэтому давай договоримся: ты ответишь на кое-какие вопросы, а потом я тебя отпущу. И катись на все четыре стороны!

– Ты шутишь? – от удивления Марк перешел на «ты». – А, решил, наверное, получить от меня ценную информацию, а потом пристрелить – при попытке к бегству, например? Чтобы самому шантажировать… Нет, не выйдет, я на такое не согласен, пусть уж лучше состоится суд! Если мне суждено умереть, то я постараюсь утащить за собой как можно больше народа. Всех заложу! Все расскажу, что знаю и о чем догадываюсь, и тогда будь, что будет! В конце концов, надоело бояться и прятаться в этой долбанной Мексике, жить в вонючих отелях и жрать их дерьмовую еду!

Глаза Марка гневно сверкнули, и я понял, что он не шутит. Он мог пойти до конца…

– Послушай, – как можно искренне сказал я, – мы с тобой в некотором роде оказались связанными – через Люси. Я с ней сейчас живу и не хочу, чтобы у нее были неприятности. Ей ведь тоже достанется, если ты откроешь рот. Более того, Люси вполне могут убить – просто так, на всякий пожарный случай. Ради нее я тебя и отпущу. Но мне все-таки нужны кое-какие сведения – чтобы я мог отчитаться перед начальством. Поэтому предлагаю сделку: твоя жизнь и свобода – в обмен на кое-какую информацию и спокойствие Люси. Ну, как, идет? Ты-то, надеюсь, мне веришь?

Марк все еще недоверчиво смотрел на меня, поэтому в качестве первого жеста я снял с него наручники и протянул фляжку с виски – всегда ношу ее с собой, мало ли что. Марк отхлебнул, закашлялся и слегка улыбнулся:

– Да, похоже, ты говоришь правду. Люси такая женщина, ради которой можно пойти на все. Жаль, что я в свое время не оценил ее… Впрочем, женщины меня, как ты, наверное, уже знаешь, мало волнуют, а наш брак с Люси был чистой фикцией…

Я кивнул. Марк еще немного выпил виски, очухался, устроился на диване поудобнее и заявил:

– Ладно, будем считать, что ты меня уговорил. В конце концов, попытка – не пытка. Так что конкретно ты хочешь узнать?

– Во-первых, – начал я, – какие у тебя отношения с Нэнси Кроукот?

– Чисто деловые, – спокойно ответил Марк. – Мне поручили передать ей на гей-родео определенную сумму денег, а взамен получить пакет с…

– …с ампулами? – продолжил я.

– Верно, – улыбнулся Марк, – видишь, ты и сам все уже знаешь.

– Знаю, – кивнул я, – считай, что это был пробный вопрос, так сказать, проверка. Теперь я спрошу тебя по-настоящему и, если ты ответишь честно, отпущу, как и обещал.

– Спрашивай, – кивнул Марк, – отвечу как на духу.

Мы проговорили с ним полчаса. Он действительно многое знал о жителях Катарсиса и отвечал подробно, с деталями. В конце концов, я узнал все, что хотел. На улице уже стало светать, пора было заканчивать. Я подошел к окну и открыл его.

– Беги, – кивнул я Марку, – и не оборачивайся, когда услышишь выстрелы – это будет для отвода глаз.

– Что же, приятно было с тобой поговорить, Чувак, – произнес Марк, вставая. – Надеюсь, мы с тобой еще увидимся.

– Это вряд ли, – ответил я ему, – если только на том свете. Причем желательно в аду – не люблю я святош и не хочу после смерти оказаться в их компании.

– Кстати, знаешь, чем иудейский рай отличается от христианского? – ухмыльнулся Марк.

– Нет, – покачал я головой.

– В иудейском повсюду грязь, вонь, давка, толпы евреев, а в христианском – чистота, красота, благоухание – и никого!

Я рассмеялся – а верно ведь!

– Ладно, давай, – кивнул я на окно.

Марк не заставил себя долго ждать – быстро нырнул вниз и скрылся в предрассветной мгле. Я подождал немного, потом вытащил пистолет и с криком «стой, стрелять буду!» дважды выпалил в воздух. В комнату тут же вбежал Дик Даркин.

– Что случилось? – спросил он, оглядывая помещение.

– Да вот, сбежал, – объяснил я. – Такой, понимаешь, шустрый оказался – оттолкнул меня и рыбкой в окно, а потом в кусты – и исчез. Я стрелял, но, видно, не попал…

– А, – протянул Дик, – всего лишь. Ладно, это не большая беда – троих-то мы все равно взяли! Они нам всех сообщников сдадут, уж будь спокоен!

Я кивнул – сдадут, непременно сдадут, кто бы спорил! Особенно, если я сам с ними потолкую.

Мы вышли на улицу. Бандиты молча сидели у столба, возле них дремал Френк. Вот ведь жук – и тут умудрился уснуть! Но ничего, скоро проснется – надо доставлять задержанных в участок. И там я с ними разберусь. А подкрепление к нам, кстати, так и не прибыло…

В целом операцию можно было считать удачной. По крайней мере, свою миссию я выполнил. Нелегалов в Катарсис мы не пустили – что и требовалось доказать. Бандитов, их перевозивших, задержали (улучшили показатели участка), грузовик трофейный захватили. Что же, неплохо, посмотрим, как оценит это капитан Нортон.

Я засвистел веселую мелодию и бодро зашагал навстречу рассвету.

Глава десятая

На следующий день нас – меня, Дика и Френка – вызвал к себе капитан Нортон. Он выглядел очень довольным.

– Ребята, вы отлично потрудились и заслужили награду, – сообщил он. – Вот, что обещали…

С этими словами он протянул нам три конверта, в которых, как и следовало ожидать, находилось по сотне долларов. Свой гонорар капитан, очевидно, уже получил, как и сержант Коули. Что ж, я был не в претензии – сколько говорили, столько и заплатили, без обмана. По крайней мере, хватит теперь на ремонт трейлера.

Между тем капитан продолжал:

– Кроме того, за сверхурочную работу вам полагается отгул – можете сегодня быть свободны. Мы с Биллом подежурим в участке.

Отгул – это хорошо, можно хотя бы на день забыть о работе и заняться своими делами. Того же мнения были Дик и Френк. Даркин сразу же заявил, что отправится в соседний Коунсвилль – там жила его девушка, а Фишер пошел домой – подозреваю, что спать.

Я почесал в затылке и решил, что в такой удачный день – получил халявные деньги да еще отпустили с работы – глупо сидеть дома и пялиться в телек. А потому я пошел в бар к Люси и предложил куда-нибудь смотаться – отдохнуть, развеяться. Она, разумеется, сразу же согласилась – закрыла свое заведение (посетителей в такую жару все равно не было) и сказала, что можно отправиться на озеро Пако, что в пяти милях от города. Это лучшее место для отдыха: находится в горах, прохладная вода и удобный берег для пикника и купания. Ну, что же – Пако так Пако.

Мы еще заехали домой переодеться и взять еды. Я сменил полицейскую форму на более привычные и любимые джинсы с рубашкой, однако пистолет и значок все же захватил, а Люси приготовила бутерброды. Потом, взяв Чампа (куда ж без него!) и полдюжины пива, мы завели старенький «форд» моей подруги и покатили за город. Микки решили оставить дома – удерет куда-нибудь в горы, ищи потом!

Озеро Пако действительно оказалось прелестным местом – небольшое, но довольное чистое, а главное – уединенное. На его берегах не было ни мотелей, ни кафе, ни каких-либо забегаловок – просто дикий пляж и деревья, дающие некое подобие тени.

Под деревьями мы и расположились – Люси расстелила скатерть и разложила бутерброды, я достал пиво, и пикник начался. Через полчаса, наевшись и напившись, я повалился на траву и стал меланхолично смотреть на проплывающие в небе белые облачка. Люси сняла с себя платье и легла загорать, а Чамп носился, как бешеный, по окрестностям – он тоже рад был вырваться из города на природу. Я решил рассказать Люси про свой разговор с Марком. Она внимательно меня выслушала и сказала:

– Знаешь, Чувак, я думаю, ты правильно поступил, что отпустил его. Если верить тому, что он тебе рассказал, его действительно убрали бы еще до суда. Есть такое правило: чем у человека больше денег, тем он крепче за них держится, а потому за жизнь Марка, мешающему кое-кому, никто не дал бы и ломаного цента. Вот такие дела… Считай, что там, на небе, Бог поставил напротив твоего имени плюсик – отметил доброе дело.

Я пожал плечами – никогда не думал о своем поступке в таком аспекте. Не то чтобы я был атеистом, но к религии относился довольно равнодушно – Бог меня не трогал, я его тоже. В детстве, конечно, мать таскала меня по воскресеньям в церковь, надеясь превратить в образцового христианина. Получалось это у нее, как и все мое воспитание, очень плохо – я всей душой ненавидел скучное сидение на жестких церковных лавках и выслушивание нудных проповедей отца Уотсона. Старый пастор учил нас христианской вере, терпению, послушанию и, конечно же, смирению. Однако усилия его, по крайней мере, в отношении меня, пропадали втуне.

Конечно, он хотел, чтобы мы росли примерными мальчиками – не хулиганили, не дрались, не сквернословили и уж тем более не курили и не пили пиво на пустыре за школой. Но мир так полон соблазнов! Поэтому, выскочив из церкви на волю, я тут же срывал с себя воскресный костюм, забывал все наставления отца Уотсона и несся в компанию таких же, как я, отвязных сорванцов. И мы такое вытворяли… Аж вспомнить страшно!

Моя мать не знала, куда деть глаза от стыда, когда ее сына в очередной раз доставляли домой местные полицейские. Или когда разгневанные соседи приходили с крикливыми претензиями и жалобами. Она бледнела, краснела, оправдывалась и обещала, что обязательно присмотрит за мной и не позволит гулять допоздна в обществе явных хулиганов. Но как она могла это сделать, когда целый день вкалывала на фабрике и я был фактически предоставлен самому себе? Вечерами мама честно пыталась наставить меня на путь истинный – иногда даже с помощью отцовского ремня, но это не помогало. Я рос отчаянным бандитом, шпаной и терпеть не мог, когда кто-то пытался ограничить мою свободу.

Нет, не подумайте, что я хотел как-то выделиться среди сверстников – я был не хуже, чем любой из них. Но и не лучше – так, средние показатели добра и зла.

Это не было также бунтарством, о чем любят рассуждать наши доморощенные социологи: я не бросал вызов обществу и не хотел революции – Боже упаси! И уж тем более не мечтал сделать мир лучше, а людей – счастливее: меня и так все устраивало. Просто я хотел, чтобы меня оставили в покое и не лезли со своими глупыми правилами. Моя жизнь – это мое личное дело, и я вправе распоряжаться ею по своему усмотрению.

Я рос, как репейник под окном, и просто удивительно, что не вляпался ни в какую скверную историю и не угодил в тюрьму. Отец Уотсон часто говорил моей матери: «Мэри, ваш сын непременно окажется за решеткой – помяните мое слово! С такими-то задатками малолетнего бандита!» Но он ошибся: я весьма сносно окончил школу и даже получил грамоту – стал победителем окружных соревнований по стрельбе среди старшеклассников. Потом довольно легко устроился на работу, начал пять раз в неделю ходить в офис и просиживать в нем с девяти утра до шести вечера. И даже каким-то странным образом женился…

Мать мною гордилась – я неожиданно для всех превратился из отпетого хулигана во вполне порядочного и законопослушного члена общества: ежедневно белая рубашка, кейс с документами, свой стол в офисе…

Чем это закончилось – вы хорошо знаете. Как говорится, черного кобеля не отмоешь добела. Характер рано или поздно себя проявит, норов даст о себе знать, и даже если человек всей душой стремится загнать вглубь неуправляемые инстинкты, они все равно рано или поздно вырвутся наружу. И тогда мама не горюй… Это как ядерный взрыв, как дикий выброс энергии, когда у человека напрочь сносит крышу, и он становится немного крейзи. Или много, в зависимости от ситуации. Что со мной в конце концов и произошло.

Ну, ладно, не будем о грустном. Прошлого не вернешь, а будущее, как говорится, еще не определено, поэтому надо жить настоящим. Что я и делаю с переменным успехом.

…Я перевернулся на живот и посмотрел на Люси – она блаженствовала, загорая на солнышке.

– Много жариться вредно, – сказал я ей. – Пошли окунемся.

– Что ты, вода холодная, – запротестовала Люси, – здесь же горные родники!

– Ладно тебе, пошли! – скомандовал я и потащил ее в озеро.

Вода и вправду оказалась холодной. Люси громко визжала, когда я окунал ее с головой, но тем не менее нам удалось немного поплавать и даже побрызгаться. Потом мы лежали на горячих камнях и отдыхали.

– Слушай, Чувак, – произнесла Люси, слегка приподнявшись на локте, – почему мне так хорошо с тобой? Ты же сам знаешь: я уже не молоденькая девочка – и замужем побывала, и людей разных повидала, да и вообще… Но ни с кем из мужчин мне не было так хорошо, как с тобой… К чему бы это?

– Не знаю, – пожал я плечами, – наверное, к дождю.

Люси рассмеялась, а потом прижалась ко мне горячим телом.

– Давай сейчас…

– Прямо здесь? А вдруг кто увидит?

– Плевать, – решительно сказала Люси и начала стягивать с меня плавки. Я, конечно, не сопротивлялся.

* * *

Потом мы долго лежали на траве и разговаривали – так, ни о чем. Просто слова, смысл которых ты со временем забываешь, но помнишь общее впечатление – это был очень хороший разговор. Вдруг Люси приподнялась на локте и произнесла:

– Мне кажется, что за нами кто-то следит.

– Ну и что? – пожал я плечами. – Ты же не возражала, чтобы за нами наблюдали, когда мы с тобой…

– Нет, Чувак, здесь что-то другое. Я хорошо чувствую взгляды – здесь не просто подглядывание. Достал бы ты свой пистолет, что ли…

– Ладно, – кивнул я, – давай проверим, кто за нами подсматривает. Так где, говоришь, этот вуайерист сидит?

– Вон за теми кустами, – Люси указала одними глазами.

Я осторожно приподнялся и посмотрел:

– Я пойду к машине, а ты сделай вид, что ни о чем не догадываешься. Постараюсь выгнать этого вуайериста из кустов и разобраться. Главное, ты ни во что не вмешивайся, лежи себе спокойно. А еще лучше – сразу, как только я начну действовать, беги к машине. Мало ли что…

Люси кивнула. Я не спеша поднялся, с хрустом потянулся и направился к автомобилю – пистолет лежал в бардачке. Открыл дверцу, взял с сиденья банку пива и крикнул Люси:

– Тебе принести попить?

– Да, тащи, – подыграла она мне. – Жарко очень!

Хорошая она все-таки женщина, умная – на лету все схватывает.

– Хорошо, только еще бутербродов захвачу, – ответил я и снова нырнул в салон.

Мои действия, по идее, должны были успокоить наблюдавшего – важно, чтобы он не подозревал, что мы о нем уже знаем. Я незаметно достал пистолет, снял с предохранителя и, резко выпрямившись, навел его на кусты.

– Эй, ты, член с ушами! – громко крикнул я. – Выходи быстро, и чтоб руки вверх! И не вздумай рыпаться!

Незнакомец затаился – видимо, думал, что может пересидеть в зарослях. Тогда я поднял ствол чуть повыше и выстрелил по камням прямо над его головой – для острастки. Тут же из-за кустов раздался жалобный голос:

– Мистер, не стреляйте, я выхожу!

Действительно, из-за кустов появился тощий мужик в весьма оборванной одежде. Его лицо заросло густой бородой, видно было, что он давно не стригся – волосы отросли почти до плеч.

– Держи руки на виду, – приказал я, – и медленно иди ко мне.

Незнакомец повиновался. Когда он приблизился, я почувствовал, что от него разит потом и немытым телом. Я невольно сморщил нос.

– Что же ты, братец, не моешься? – поинтересовался я. – Несет от тебя, как от бродяги!

– Так я и есть бродяга, – спокойно ответил мужик. – Уже три года как по горам мотаюсь. Какое уж тут купанье! В озеро иногда окунусь, вот и все.

– Как зовут-то тебя?

– Боб Доули.

– Так ты тот самый…

– Да, тот самый тип, что расстрелял двух людей на своей заправке, верно.

– И тебя разыскивает полиция Катарсиса…

– Верно, – кивнул Доули.

– А зачем ты мне во всем признался? – не понял я. – Мог ведь назваться кем угодно – хоть Джоном Смитом.

– Надоело бояться, – ответил Доули, пожимая плечами. – Столько лет по горам прячусь и от полиции бегаю. Хватит уже, пора с этим кончать.

– Пришел бы сам в город и сдался, в чем проблема-то?

– Не могу я, – с тоской ответил Боб, – не решусь никак. С одной стороны, сознаю, что я преступник, убийца, и мне, похоже, грозит электрический стул, но с другой – ну не чувствую я за собой вины, и все тут! Поэтому и решимости сдаться нет.

– А что же сейчас – появилась?

– Теперь ситуация иная. Вы, мистер, меня поймали, значит, видно, судьба моя такая. Теперь везите в город, сдавайте в полицейский участок или вызывайте копов сюда – они мигом прибудут.

– Да я и сам вроде коп, могу тебя арестовать.

– Да? – удивился Доули. – А зовут вас как, мистер? Что-то я не видел вас раньше среди наших полицейских.

– Я новичок, служу всего несколько недель, а зовут меня Чувак, – представился я.

– Да, слышал о вас, – кивнул Доули. – Это ведь вы в банке тех девиц, что за животных борются, по углам раскидали, а потом на родео целый амбар по бревнышку разнесли?

– Точно, – усмехнулся я, – было дело. Хотя амбар разнес не я, а бык, не надо приписывать мне чужие заслуги. А откуда ты…

– Откуда я это знаю? Да просто – два-три раза в неделю прихожу в Катарсис – разумеется, по ночам – и сдаю в бар «У Китти» убитых сурков. Там из них какое-то мексиканское блюдо готовят, латиносам очень нравится. А в обмен беру текилу, хлеб, овощи и старые газеты. Газеты я читаю, а потом пускаю на растопку. Вот и знаю.

– Ясно.

Приятно, черт побери, когда слава бежит впереди тебя. Вот только нужна ли она мне, эта слава?

Я задумчиво посмотрел на Боба – ну вот, пикник окончательно испорчен. Придется теперь тащить его в участок, оформлять протокол, проводить допрос. Считай, пропал выходной день!

Доули, почувствовав мое настроение, сказал:

– Впрочем, я не тороплюсь в тюрьму. Если вы не хотите, то можете не доставлять меня в город.

– Ну как же – не доставлять! – вздохнул я. – Ведь ты преступник!

– Так-то оно так, – согласился Боб, – только есть у меня одно смягчающее вину обстоятельство. И если вы позволите…

– Давай, говори, – разрешил я.

Если человек решил исповедаться – не надо его останавливать, вам же легче потом будет вести следствие. Я кивнул на расстеленную под деревьями скатерть:

– Пойдем-ка, друг, в тенек, сядем и поговорим спокойно. Только держи руки на виду и не делай резких движений – я отличный стрелок, ты сам мог убедиться.

– Что вы, мистер, – усмехнулся Доули, – и в мыслях нет!

– Кстати, а что это ты за нами подсматривал? – решил я выяснить причину пребывания Доули у озера.

– Давно в горах обитаю, – ответил Боб, – все один да один – без женщины, в смысле. А иногда так хочется, что просто мочи нет. А сюда часто парочки приезжают – побаловаться на природе, как и вы со своей подружкой. Ну вот, хотя бы посмотреть на это дело. А то порнуху разглядывать в журналах надоело…

– Понятно, – кивнул я.

Мы подошли к деревьям, я представил Боба Люси – она уже оделась и собрала продукты в корзинку. Умная она женщина, что ни говори. Доули сел на траву и стал рассказывать.

* * *

– Я сам из города Порт-Марино, это около Сан-Диего, на Западном побережье. Там вырос, там же окончил школу, а потом еще два года ходил в колледж. Но в колледже мне не понравилось: болтовни много, а делать никто ничего не умеет. Я же с детства любил все разбирать и обратно собирать – газонокосилку, стиральную машину, пылесос, электрочайник и прочую технику. Отец говорил, что я руками думаю лучше, чем головой. Это верно – мне по книгам трудно учиться, а любую механику и электрику я сразу, в две минуты, понимаю. В общем, промучился я в колледже два года и ушел. И нисколько об этом не жалею: ну не лежит у меня душа к наукам, и все тут! Решил взяться за практическое дело.

Сначала поработал пару лет в ремонтной мастерской в Порт-Марино, набрался опыта, а потом задумал открыть свой бизнес. Деньги мне дал отец – снял со счета почти все накопления. Бери, говорит, сынок, мне все равно скоро умирать, а тебе еще жить да жить. Он немолодой уже был, да и рак легких у него обнаружили – врачи давали от силы год-два.

На эти деньги я купил небольшую мастерскую на окраине Сан-Диего и стал ремонтировать кондиционеры. Знаете, выгодное это дело – у нас почти круглый год жара, кондиционеры работают на пределе и часто ломаются. Ну я и крутился как белка в колесе, бегал целыми днями по заказам. За пять лет оброс клиентурой, стал получать хорошие деньги. Не скажу, что сильно разбогател – на ремонте особо не разживешься, но заработок был стабильным, и я даже начал подумывать купить себе квартирку – надоело снимать жилье и платить за аренду большие бабки.

В это время я и встретил Джейн – мое самое большое счастье и самое большое несчастье в жизни. Отличная она была девушка, умная, красивая, веселая. Я влюбился сразу, втюрился в нее, что называется, по уши, голову совсем потерял. Ходил за ней, как бычок на привязи, смотрел в глаза и медленно таял. Что бы она ни хотела – все исполнял, любое ее желание. А она капризная была и деньги очень любила – чтобы жизнь веселая была, чтобы подкатить в лимузине к ресторану, выйти у всех на виду и небрежно так блеснуть парочкой камушков…

Короче говоря, все свои сбережения я спустил за несколько недель. А что мне еще оставалось делать? Жить без нее я уже не мог… В конце концов, денег почти не осталось, и я об этом прямо так и сказал. Тогда Джейн мне предложила: есть у нее один знакомый, большой специалист по банкам. В смысле – по их грабежам. Он, мол, задумал крупное дело – ограбление Кредитного банка Сан-Диего, – и готов взять нас в долю. Если получится, можно за один раз взять несколько миллионов – хватит на долгую веселую жизнь.

Я, конечно, начал Джейн отговаривать – зачем нам связываться с каким-то бандитом, давай лучше я стану работать больше, наберу заказов. Но она только рассмеялась – твоих денег, говорит, мне только на чулки и хватает. Нет, если уж жить – так на всю катушку, а не экономить каждый цент. Ты, говорит, классный мастер, всякую технику знаешь как свои пять пальцев, значит, сможешь отключить сигнализацию. Мы войдем в банк, а Питер – так звали ее знакомого – вскроет сейфовую комнату и возьмет деньги. Добычу поделим на троих. При удачном раскладе каждому достанется по два-три миллиона долларов. А потом мы с тобой – она так и прижалась ко мне – закатимся куда-нибудь подальше, скажем, во Флориду или Майями, и будем жить, как богачи…

Я, как дурак, развесил уши. Конечно, понимал, что дело это опасное, но отказаться уже не смог – Джейн ясно дала мне понять, что, если не соглашусь, найдет другого помощника. А со мной встречаться больше не будет.

Короче, согласился я. Встретились мы с этим Питером, поговорили. Не понравился он мне сразу – скользкий какой-то, неприятный. Одевался, как пижон, да еще противные черные усики и ухмылочка мерзкая… Но Джейн за него ручалась – мол, надежный парень, не обманет, не предаст.

Питер мне объяснил, как будем действовать. Нарисовал план, где сигнализация, как лучше к ней подобраться. Я прикинул – дело, конечно, трудное, но выполнимое, я справлюсь. Дальше, по словам Питера, все будет просто, без проблем.

Людей ночью в банке нет – только два охранника на первом этаже, в холле, а мы зайдем сверху, через крышу. Проникнем в вентиляционную шахту и через нее – в само здание, а потом и в хранилище. Он вскроет сейфовую дверь и войдет внутрь, а я останусь ждать снаружи. Джейн в это время будет караулить на крыше – следить за обстановкой. В общем, на шухере стоять, так у них это называется.

– А как вы на крышу банка собирались попасть? – перебил я Боба. – Там же все двери и окна под сигнализацией. Да и пожарная лестница тоже…

– Все просто: банк, как выяснилось, стоял по соседству с офисным зданием, буквально впритык. Войти в этот офис труда не представляет – там слабенькая сигнализация, ее любой отключит. Да и что брать в офисе – бумаги да скрепки? Вот хозяева и экономили на охране. Затем, согласно плану, мы должны были подняться на крышу и уже оттуда перепрыгнуть на банк. Соответственно, и вернуться таким же путем. Потом поделим деньги и разбежимся – я уеду с Джейн во Флориду, а Питер – по своим собственным делам.

В общем, продумано все было до мелочей. Сейчас я, конечно, понимаю, что идея вынашивалась не один месяц, Джейн и Питер тщательно готовились к ограблению, но тогда просто думал – какая моя девочка умная, нашла нужного человека, все предусмотрела! Я не подозревал, что она со мной познакомилась не случайно – специально подобрала дурака, чтобы помог провернуть это дельце.

В общем, я подумал – риска никакого, получу кучу денег и заживу со своей Джейн богато и счастливо. Наивный был, просто идиот, да еще влюбленный по самые уши.

– Да, когда влюблен, то точно – дурак, – философски изрек я, – по себе знаю! Но не буду тебя перебивать.

– Вначале у нас все шло, как задумано. Подъехали ночью к офису, машину оставили за углом. Проникли внутрь, затем вылезли на крышу и с нее перепрыгнули на банк. Там сигнализация стояла хорошая, пришлось мне с ней повозиться, но я справился. Через вентиляционную шахту пробрались в здание, спустились в хранилище. Пит показал, где стоят датчики движения. Наверное, у него был наводчик в банке, иначе откуда он все хорошо знал? Я их отключил.