Текст книги "Цена бессмертия (сборник)"

Автор книги: Игорь Гетманский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я хотел было сказать что–то еще, но дорога повернула, и я уткнулся взглядом в нагромождения корпусов научного центра БЗС. До него оставалось не больше километра. Я сбавил скорость и вдруг понял, что больше не произнесу ни слова. Потому что лгу Грегори Руту. И не только ему – я лгу себе, уже давно, уже полгода. Столько, сколько времени я знаю Глэдис…

Слова из письма не были игрой. Я люблю ее, только никогда не говорил ей об этом. И себе тоже.

Рука рванулась к телефону и тут же вернулась обратно к рулю. Я боялся звонить Глэдис. Я не сумел с ней связаться до посещения госпиталя БЗС, а после встречи с Лоттой мне уже было страшно набирать знакомый номер. Как только я понял, что Грегори Рут жив и может сталкивать в воду автомобили, разрушать космические корабли и манипулировать генератором пространственных преобразований… я не мог заставить себя позвонить Глэдис.

Если Рут взялся за нее… Я шарахался от этой мысли, потому что она была чудовищна. Настолько, насколько чудовищно беззащитными оказались я, моя девушка, Лотта, Томас Рой – все–все, кто прямо или косвенно был втянут в эту историю – перед злым гением Е–существа по имени Грегори Рут.

Этот электронный монстр не имел рук и ног, но в деле похищения Глэдис Уолди генератор Рочерса–старшего вполне мог заменить ему не только конечности, но и все, что необходимо для похищения, пленения и надежного укрытия жертвы. Уж кто–кто, а я–то знал возможности прибора, созданного моим отцом… Если Рут сделал это, похитил Глэдис, подумал я, ее не смогут освободить ни люди, ни оружие, ни приборы. Дело решат только переговоры Дэниела Рочерса и Грегори Рута. А каковы будут условия, выдвинутые Рутом, я уже понял…

Тогда звони, просто сказал я себе. Не дрейфь. Звони. Ты ведь знаешь, как поступить, если случится наихудшее, ты не дашь ей умереть – так чего тебе тогда бояться?

Я криво усмехнулся и затормозил возле главного корпуса научного центра. Он представлял собой длинный многоэтажный серый короб с невзрачными рядами маленьких окон. Из широких, словно ворота ангара, дверей на меня выжидающе смотрели три вооруженных охранника.

Я взял в руки телефон и назвал номер пансиона «Утренняя звезда».

Глэдис ответила после первого гудка. Я чуть не закричал от радости:

– Глэдис!

– Где ты, Дэнни? – сразу спросила она. – Я получила твое письмо и жду тебя. Где ты?

Я вслушивался в ее мелодичный высокий голос и чувствовал, как ровно и радостно бьется сердце. Мое бедное сердце, которое только что замирало в ожидании беды.

Только не рассказывай ей сейчас ничего такого, предупредил я себя. Это напугает ее, но не отведет беды. Руту известен электронный адрес пансиона, а значит, и вся сетевая информация об этом учреждении находится в его руках. Он знает точные географические координаты местоположения «Утренней звезды». Этого достаточно, чтобы применить генератор Рочерса–старшего и наделать там таких дел… От преобразователя не скроешься отключением компьютера от Сети. Этот прибор в руках виртуального существа – угроза не виртуальная, а реальная…

Боже, подумал я, там же дети! Если Рут начнет отлов Глэдис, то первым делом организует пространственный тоннель, ведущий из пансиона в то место, где находится генератор. «Окно» под стать той воронке, что чуть не засосала меня и Лотту, может открыться в любом помещении «Утренней звезды»! При этом дети могут испугаться так, что станут заиками! Да что испугаться – погибнуть: неизвестно, умеет ли Рут достаточно грамотно использовать преобразователь!

Надо забрать их и Глэдис оттуда и каким–то образом оповестить об этом Рута, подумал я. Мол, привет, дружище, мисс Уолди в пансионе нет, но она думает о тебе и шлет приветы, не волнуйся, пиши письма, до скорых встреч!

Но Глэдис не покинет детей, если узнает, что Рут без нее нападет на пансион… А эвакуировать всех пансионеров и преподавательский коллектив – на это нужно разрешение властей и их прямое указание об эвакуации директрисе пансиона.

Скорее к Максу Гриппу, подумал я и ответил Глэдис:

– Я в научном центре БЗС, дорогая. Увидимся часа через два. Как буду выезжать – позвоню. Все, целую. Пока.

Глэдис говорила что–то еще, но я уже не слушал и поспешно вылезал из машины.

Скорее к Гриппу. Рассказать ему все, что я понял, и с его помощью принять меры к защите Глэдис и пансиона. И разузнать все до конца о Е–существах. Это важно. Я всегда ставил на собственную информативность. Порой мне это здорово помогало – доскональный сбор информации о противнике, перед тем как бросаться в драку. Порой именно это решало дело…

Я быстрым шагом подошел к охранникам и показал им свои документы. Они расступились: Макс Грипп ждал меня.

Поднимаясь в лифте на седьмой этаж, на котором располагалась лаборатория ментальных исследований, я не оставлял напряженных размышлений. Узнать все о Е–существах… Даст ли это ответы на вопросы, которые ставил передо мной Грегори Рут? Слишком «человеческими» были эти вопросы и, казалось, никак не относились к сфере кибертехнологий…

Почему Грегори Рут охотится за мной? Что я ему сделал? Откуда столь сильная мотивация к убийству конкретного, но совершенно незнакомого ему человека? Он действует, как нанятый киллер. Но в ГКС нет заказчиков для киллеров, нет никого, кроме Грегори Рута! Почему он так неравнодушен ко мне и настолько равнодушен к жизни своей жены? Он был готов погубить ее вместе со мной – там, в «помещении нулевого уровня», когда открыл перед нами «окно» в ледяную черную пустоту…

Макс Грипп поджидал меня возле дверей своей лаборатории. Выглядел он устало: сказывалась бессонная ночь и наверняка последовавшая за ней работа без отдыха. Я мельком отметил это и тут же безжалостно насел на профессора.

– Мистер Грипп, – напористо заговорил я, почти подбежав к нему, – мисс Уолди в опасности!

Он растерянно сморгнул. Он прекрасно знал Глэдис и как–то назвал ее «красивой, милой и доброй девушкой». И при этом добавил, что завидует мне…

– Господи, – пробормотал он, – она–то здесь при чем?

И я, глядя на него, уверился в своих предположениях: он знал, что Грегори Рут жив.

– Впрочем, Дэниел, не здесь, – опомнился он. – Пойдемте в ЛМИ!

Макс Грипп схватил меня за руку и порывисто увлек в помещение. Лаборатория ментальных исследований оказалась огромным светлым залом, загроможденным столами с компьютерами и другой электронной аппаратурой. «Помещение нулевого уровня» Грегори Рута – такое, каким я его видел до пространственного катаклизма – являлось уменьшенной копией лаборатории Гриппа.

Кроме нас, в зале никого не было.

Профессор провел меня в глубь помещения, усадил на стул, а сам присел на краешек ближайшего стола.

– Рассказывайте!

И я сбивчиво, но подробно изложил ему все свои соображения, догадки и опасения.

Он слушал, вытянув в сторону свой выдающийся нос. И его лицо больше чем обычно напоминало мордочку хитрого зверька. Этот неведомый зверек устало и сосредоточенно ловил запахи, которые были ему явно знакомы и чрезвычайно неприятны.

Я закончил такими словами:

– Так что, если я прав и вы сейчас не опровергнете моей убежденности именно в таком положении дел, то… Первое, что нам надо сделать, профессор, – срочно эвакуировать «Утреннюю звезду». А уж потом думать об остальном!

Макс Грипп не собирался опровергать правоту моих выводов. Он не ответил мне, но метнулся к соседнему столу, склонился над телефоном и громко надиктовал какой–то короткий номер.

– Секретариат БЗС. Вас слушают, – проговорил динамик уверенным мужским баритоном.

Профессор вкратце изложил суть своего дела, его мгновенно связали с руководством Бюро, и через пять минут активного диалога абонентов судьба «Утренней звезды» была решена. Макс Грипп с облегчением выпрямился и посмотрел на меня:

– Им понадобится полчаса на организационные мероприятия – получение разрешения властей на эвакуацию, подготовку транспорта, выбор помещения, годного для комфортного проживания детей и преподавателей. После этого они оповестят мисс Уолди и направят машины и автобусы к «Утренней звезде». Быстрее БЗС с этим не справилась бы ни одна служба в мире. Так что… – Он подошел ко мне и положил руку на плечо. – Не беспокойтесь, Рочерс. Я думаю, мы успеем и все будет в порядке. Нас известят об отправке транспорта, вы можете поехать вместе с нашими людьми.

Я машинально посмотрел на часы и подумал, что ничего не изменю к лучшему, если появлюсь в «Утренней звезде» раньше сотрудников БЗС. Выеду одновременно с ними, решил я. А за полчаса успею обо всем переговорить с Гриппом…

– Очень хорошо, что вы додумались до всего сами, – сказал профессор, – и предупредили об угрозе, нависшей над детьми. О ней, кроме вас, никто не мог знать.

Он отошел от меня и снова присел на краешек стола.

– Вы правы, Грегори Рут изготовил электронную копию своей личности и… продолжил существование. Я подумал о таком повороте событий еще сегодня ночью, как только узнал о его смерти. И в особняке Рута получил подтверждение истинности своих предположений. Включение генератора пространственных преобразований – его рук дело, это я понял сразу. Для сетевого червя настройка параметров генератора, выбор режима функционирования, абсолютная точность прицеливания вкупе со взломом непростой, в общем, защиты – слишком сложная задача. Теоретически, конечно, сетевой вирус способен и не на такое, а практически… Максимум, на что «потянул» бы червь, – передать управление генератором на какой–нибудь удаленный компьютер. Но в таком случае Ричард Томпсон обнаружил бы шпионский узел… – Макс Грипп снял очки и стал задумчиво протирать стекла. – Грегори Рут стал Е–существом. После того как несколько часов назад потерпел крушение «небесный омнибус», который вы провожали на космодроме, все стало окончательно ясно. Только что я вернулся с заседания директората БЗС. Обсуждалось создавшееся положение. Организована чрезвычайная комиссия…

– Почему он хочет убить меня? – нетерпеливо спросил я. – Расскажите мне все, профессор. Из того, что считаете возможным рассказать. Я понимаю, секретность, но и вы должны меня понять… Ведь он охотится за мной, под угрозой жизнь Глэдис. Мне нужно знать…

Макс Грипп понимающе кивнул.

– Я расскажу вам, Рочерс. Скрывать здесь нечего. Закрытость работ по созданию Е–существ – совершенно напрасная мера. Перестраховка Мирового правительства. В принципе это реакция на слова из моего доклада… В нем я упомянул о том, что теперь каждый владелец персонального компьютера обладает техникой достаточной мощности, чтобы копировать себя в информационное пространство. Но ведь дело вовсе не в том, чтобы иметь на столе терабайтную и терафлопную электронику. Хотя наличие мощной машины и является необходимым условием копирования. Самое главное в создании Е–существа – проведение ментоскопирования, последующего компьютерного моделирования 10 миллиардов нейронов мозга и обучение созданной сверхсложной многослойной нейронной сети в сжатые сроки. А такую работу могут провести лишь несколько человек в мире. И поэтому создание Е–существа секретно по определению.

– Но почему вообще встал вопрос о закрытости этой работы? Разве она принципиально опасна?

Макс Грипп соскочил со стола и стал ходить вдоль него, заложив руки за спину.

– Да, опасна. И знаете, почему? Потому что Е–существа оказались не такими, какими мы ожидали их получить! Два года назад мы, Грегори Рут и я, изготовили несколько копий по вполне, как нам казалось, отлаженному и теоретически безукоризненному алгоритму действий. И приготовились праздновать научную победу. Но… – Макс Грипп остановился напротив меня и пристально посмотрел в глаза. – Все электронные личности, Рочерс, оказались психически неадекватными.

– Что это значит? – не понял я.

– Если бы я говорил о людях, то сказал бы, что мы получили нескольких больных, страдающих различными видами неврозов. Одно из Е–существ, например, одолевал страх того, что оно подвергнется нападению разрушающего вируса из Сети. Оно заикалось так, что не могло выговорить даже слово «страшно», оно общалось с нами через текстовый редактор. Другое существо обуревало бесплодное умствование: оно пыталось разрешить вопрос, почему Земля круглая. Третье прониклось ненавистью к детям и докапывалось до ее причин…

– Так это не неврозы, док, – сказал я. – Это нечто потяжелее…

– Нет, это именно неврозы, не маниакальный бред, не шизофрения. Каждое из существ полностью осознавало болезненный характер явлений, сохраняло к ним критическое отношение, пыталось от них избавиться. Типичная картина невротического расстройства. Но не это шокировало меня. А то, что все Е–существа оказались довольно неприятными личностями…

– Что значит «неприятными»?

– Эмоционально тупыми. Равнодушными к человеческим радостям, заботам и болям. Замкнутыми на себе, – ответил Макс Грипп. – Потенциально жестокими. Способными легко переступить через человеческую жизнь для достижения своей цели. Все это выявило их тщательное психологическое тестирование. И убедило меня в том, что мы получили не копии людей, а нечто иное… Это были… Именно «существа». Нелюди. Нечеловеки. Нечто темное… – Он снова заходил вдоль стола. – Я и Рут выбирали для копирования добровольцев с поразительно разнящимися личностными профилями и соответственно жизненным опытом. Мы воспроизвели в электронном виде личность бывшего заключенного с изломанной судьбой и надорванным здоровьем, личность вполне благополучного обывателя – работника госаппарата, личность человека великодушного и доброго – научного сотрудника нашей лаборатории, личность отважного и решительного в поступках спортсмена–подводника… И вот что получилось! Созданные Е–существа сохранили яркую индивидуальность своих… м–м… прототипов. Но все как один как бы отвернулись от общепризнанных человеческих ценностей. Я бы сказал, что они полностью утеряли этическую и эмоциональную составляющие своего «я». И на фоне этого – невротические расстройства, порой мучительные… У людей такая симптоматика ведет к очень быстрой деградации личности. Познакомившись с созданными Е–существами поближе, я проникся одним желанием – поскорее уничтожить их.

– И вы… сделали это? – Вопрос выскочил непроизвольно. Грипп рассказывал о Е–существах как о живых сущностях, а не о программных продуктах, и на секунду мне показалось, что применительно к ним слова «уничтожить» и «убить» – синонимы.

Макс Грипп остановился, достал носовой платок и стал нервно протирать очки.

– А как вы думаете? Я не хотел наблюдать, как мои создания будут превращаться в негуманоидов. Это была неудача, поражение, брак в нашей работе, и, естественно, мы стерли созданные программы. Но, прежде чем сделать это, досконально изучили их работу.

– И вам удалось найти причину неудачи?

– Да. – Он водрузил очки на нос и снова заходил по лаборатории. – Понимаете, Дэниел… Программа электронной копии мозга есть совокупность 10 миллиардов подпрограмм–копий нейронов, составляющих собой, как я уже говорил, сложнейшую многослойную нейронную сеть. Эти подпрограммы непрерывно взаимодействуют, принимают и передают информацию, организуют триллионы прямых и сотни миллиардов обратных динамических связей, интегрируются в блоки, работают как более сложные подпрограммы… Привычки, условные и безусловные рефлексы, вкусы, предпочтения, страхи Е–существа – результаты функционирования таких блоков. Мы должны были добиться того, чтобы эти составляющие программы в точности воспроизводили работу мозга, с которого снималась копия. Один к одному. Выдавали ту же реакцию на внешние раздражители, что и оригинал. На стадии моделирования каждого нейрона в отдельности мы добились идентичности реакций живого нейрона и его модели. Но дальше…

– Проблема в их совокупном действии?

– Именно в этом. Когда модели нейронов начинают функционировать интегрально, в составе упомянутых блоков или как весь человеческий мозг, они выдают искаженные реакции. Какие – я вам объяснил. Мы получаем ущербную в моральном и психическом плане личность. Я и Рут бились над этой проблемой два года. И не продвинулись ни на шаг. Идеально смоделированные нейроны с идеально заданными граничными параметрами связности при идеально выбранной модели обучения нейронной сети просто обязаны объединяться в идеально функционирующую программу–копию личности. Но этого не происходит. Одно время мы думали: причина неудачи в том, что мы не учитывали воздействия гормональной системы человека на живой человеческий мозг. Наши Е–существа, естественно, не знают, что такое адреналин или гидрокортизон… Но по зрелом размышлении мы пришли к выводу, что этот неучтенный фактор не может быть камнем преткновения. Гормоны настолько же регулируют работу мозга, насколько и дестабилизируют ее… И после одного из бесчисленных опытов я пришел к выводу, что в нашей работе мы учли почти все, но упустили то, что стоит над всем этим.

– А что стоит над всем этим?

Макс Грипп печально улыбнулся:

– Душа человеческая, молодой человек. Мы все время забываем про нее. А именно она определяет и нашу личность, и наши поступки, и судьбу… – Он вопросительно посмотрел на меня, но я ничего не сказал. – Вы можете утверждать, что о душе пока достоверно никому и ничего не известно, все соображения о ней оставлены на усмотрение слепой веры. Я соглашусь с вами, но скажу: даже если мы откинем соображения о душе, то не можем не учитывать ментального поля человека. Его–то в нашей лаборатории изучили хорошо, хотя до сих пор мы не можем понять его природу. Зато знаем точно, что наши мораль, этика, наша гуманная разумность лежат в этом поле. И если мы создаем человеческий мозг, не направляемый и сохраняемый этим полем, он работает некорректно. Нестабильно – отсюда неврозы. Негуманно – отсюда эмоциональная тупость и потенциальная жестокость.

– Ничего себе… – обескураженно проговорил я. – И вы не нашли никакого решения?

– Пока нет, но я его уже вижу… – Макс Грипп собрался продолжить размышления, но я прервал его. Потому что именно сейчас в полной мере осознал всю мрачность электронного преображения Грегори Рута.

– Подождите–подождите! – воскликнул я. – Так вы хотите сказать, что Грегори Рут, зная все то, о чем вы рассказали… – Я замолчал: Грипп знаком остановил меня и со скорбным видом закивал головой:

– Он прекрасно знал, на что идет. Он знал, что его электронная копия будет представлять собой… нечто темное, обуреваемое маниями, навязчивостями и страстями. Он знал, что скорее всего будет деградировать. Но он также знал, что получит такие возможности функционирования, о которых не мог и мечтать. Подумайте сами: он бессмертен и практически неуязвим, он может изготавливать бесчисленное количество своих копий, перемещаться по Сети, все подключенные к ней компьютеры – его. Их периферия – видеокамеры, микрофоны, динамики, то есть его глаза, уши, голос – в его безраздельном пользовании… Он наблюдает и подсматривает, слушает и подслушивает, путешествует с узла на узел, с планеты на планету. Его не мучит сенсорный голод. В ГКС для него нет невозможного. Я уверен, что он оснастил копию своей личности всеми возможными сетевыми программными продуктами, в том числе и нелегальными. Но последнее – ерунда, ненужное: Рут создает нужные ему продукты сам. У него – кроссплатформенный компилятор, дебаггер, он может написать любую программу, будь то браузер или почтовый клиент, мощнейший инструмент взлома защиты операционных серверных систем или программа подбора паролей… Да что говорить! – Грипп махнул рукой. – Для него киберпространство – бесконечный мир, состоящий из бесчисленного количества доступных ценностей. Его возможности самосовершенствования и творческих поисков колоссальны. Он может получить любую – понимаете, любую! – информацию невообразимо гигантского объема и легко обработать, понять, запомнить, применить ее в действии, создать нечто новое…

Макс Грипп сорвал с носа очки и стал сильно тереть переносицу:

– Мы хотели создать бессмертную цивилизацию Е–существ. Счастливую, могущественную расу, которая будет сотрудничать с людьми, помогать им в нелегком деле продвижения по пути прогресса. Эта раса должна была пополняться теми, кто перед смертью пожелал бы обрести электронное бессмертие и иную, фантастическую виртуальную судьбу. Боже, Дэниел, как мы – Рут и я – мечтали об этом! Не наша вина, что перед нами возникли трудности, кажущиеся непреодолимыми. И не его вина, что он не нашел в себе силы умереть, имея в руках инструмент, который мог подарить ему бессмертие и могущество. Это его беда. Рано! Слишком рано! Он обрел вторую жизнь, но при этом продал душу дьяволу. И теперь вместо того, чтобы счастливо созидать будущее и познавать бесконечность, гоняется за земным журналистом Дэниелом Рочерсом с одной безумной идеей – покончить с ним!

– Но почему?! – вскричал я.

– А разве вы еще не поняли? – нарочито спокойно спросил Макс Грипп. – Болезненная, необоснованная ревность – одна из разновидностей невротических расстройств психики. Рут – тяжелый невротик, и он просто ревнует вас к своей жене. Вы же, Рочерс, – извините меня за то, что я обсуждаю вашу личную жизнь, – были близки с мисс Ньюмен. Я знаю это потому, что Рут рассказывал мне об этом…

– Да, это так, – ответил я. – В тот период я знал, что люблю ее. Но мы не виделись с тех пор, как она вышла замуж.

– Не надо оправдываться. Рута не интересовала чистота ваших чувств, так же как не интересовали его и вы сами. И он, насколько я понял, нисколько не сомневался в верности жены. Дело не в этом. Для него был важен факт былых интимных отношений своей жены и Дэниела Рочерса. Он ревновал Лотту к прошлому. Я знаю это точно, потому что мы провели вместе не один год, стали почти друзьями, Рут был довольно откровенен со мной… Иногда, выпив после ночных бдений в лаборатории по паре коньяка, мы заговаривали о личных проблемах. И он как–то признался мне в этой ревности. Она казалась ему странной и нелогичной, но он ничего не мог с собой поделать… Правда, беспокоило это чувство его не сильно и досаждало только в периоды сильного утомления.

– Он что же… Ему не давало покоя то, что Лотта была близка с другими мужчинами до него? – изумленно спросил я.

– Ну да.

– Но разве к прошлому можно ревновать? Это же бессмысленное и неснимаемое противоречие!

Макс Грипп оживленно протянул ко мне руку:

– Вот–вот! А разве болезненная необходимость невротика посчитать все фонари, мимо которых он проходит, не бессмыслица? И разве можно снять это противоречие – убрать фонари с улицы?

Я задумчиво почесал затылок:

– Но, как я понял, Рут все–таки решил их убрать…

– Да. Е–существо Грегори Рута получило в наследство от своего прототипа навязчивую ревность к прошлому Лотты Ньюмен. Очевидно, что эта ревность в сознании электронного Рута усилилась многократно, стала невыносимой. И он принял решение – убрать фонари, чтобы нечего было считать. Убить вас – это кажется ему наилучшим.

– Если так, то для него логичнее было бы убить Лотту… – растерянно пробормотал я. И понял, что ответил на вопрос, почему Рут вчера ночью в своей лаборатории пытался отправить в пустоту не только меня, но и свою жену… И с ужасом осознал, что Лотта столь же беззащитна перед угрозой смерти, как и Глэдис перед угрозой похищения. Боже, все последние два часа, пока я добирался до автосервиса, а оттуда – до Гриппа, я размышлял о покушении Рута на себя и на Глэдис. То соображение, что Рут может угрожать жизни Лотты, жило во мне только слабым предположением. Но теперь оно обратилось в неколебимую уверенность.

Я схватился за голову. Ведь Рут искал ее! И нашел! Он точно определил сетевой адрес компьютера, возле которого она находилась, и разыграл на экране монитора безобразное представление! Уезжая из госпиталя, я попросил доктора Вебстера отключить этот компьютер от Сети. Но разве это защитная мера, если в руках Рута генератор пространственных преобразований и электронный монстр хочет не напугать жену – убить ее!

А все оттого, сказал я себе, что ты почему–то вбил себе в голову: Рут думает только о твоей смерти, на судьбу Лотты ему по большому счету наплевать…

Я вскочил с места и кинулся к телефону. Набрал номер доктора Вебстера и протянул трубку Максу Гриппу:

– Профессор, прошу вас, дайте Вебстеру указание выписать Шарлотту Ньюмен. На основании того, что она здорова. Рут отследит эту информацию в Сети и не сунется в госпиталь. Он не будет знать, где искать Лотту. А позже я с Глэдис заеду за мисс Ньюмен и заберу ее с собой.

Как на последний пункт моего плана посмотрит Глэдис Уолди, я в этот момент не думал. Макс Грипп тихо воскликнул:

– Черт, как же мы упустили этот вариант развития событий!.. – подошел ко мне, взял трубку и сказал: – Але, доктор Вебстер? Здравствуйте, как там наша пациентка? Спит? Прекрасно. Уважаемый док, я вас попрошу вот о чем…

Пока Грипп давал указания врачу, я думал: «Вот она, обратная сторона информативности! Выясняешь существенное и тут же осознаешь, каким идиотом шествуешь по жизни!»

Макс Грипп положил трубку, но тут включился внешний динамик аппарата, и уверенный мужской баритон оповестил:

– Мистер Грипп, эвакуационные автобусы отправляются в пансион «Утренняя звезда» от главного корпуса через десять минут.

– Спасибо, – ответил профессор и повернулся ко мне. – Вам пора, Дэниел. Езжайте, спасайте свою любимую девушку. Я бы с удовольствием присоединился к вам. Оказать услугу мисс Глэдис – для меня большая честь. Но я должен вернуться к работе.

Я крепко пожал ему руку и двинулся к выходу. Но остановился на полдороге.

– Послушайте, профессор, – повернулся я к Гриппу, – а если Рут достигнет своей цели, ему станет легче?

– Что вы имеете в виду под словами «достигнет цели»?

– Если он убьет меня и Лотту?

– Если он сделает это, – болезненно сморщившись, ответил Грипп, – легче ему не станет. На короткое время – да. Но потом все вернется. Невроз есть невроз. Причина заболевания в сбоях функционирования мозга, а не в поведении объектов навязчивых размышлений.

– Разве он, медик, нейрофизилог, не знает этого?

– Он прекрасно знал это при жизни. И, я уверен, осознает и сейчас. Но не останавливается. – Макс Грипп опустил голову. – Рут не сумел избежать участи своих электронных предшественников. Он стал негуманоидом. Жестоким и неспокойным. И пытается обрести покой, убивая…

Я больше ничего не стал спрашивать. Лишь оглянулся в дверях и еще раз кивнул Гриппу на прощание.

Но он не видел меня. Он все так же стоял с опущенной головой и смотрел в пол.

* * *

Руководство БЗС выделило для эвакуации воспитанников и персонала «Утренней звезды» два огромных комфортабельных туристических автобуса, так называемых «туристов». В Бюро не могли не знать, что в пансионе проживают всего девятнадцать ребят, четверо преподавателей и один сторож. Для двадцати четырех человек, даже нагруженных солидным багажом, хватило бы и обычного рейсового автобуса. Но в организации, разрабатывающей стратегии защиты Земной Системы от инопланетных вторжений, привыкли ко всему подходить основательно. Салон одной машины был пуст, зато в другой сидела небольшая команда военных с автоматическими винтовками в руках.

Я уселся за руль как раз тогда, когда колонна из двух «туристов» выезжала на магистраль. Мой автомобиль двинулся следом.

Уже совсем стемнело. В прояснившемся к ночи небе зажглись звезды. Стена лесопарка слева от шоссе стала черной. В салонах автобусов включился мягкий, уютный свет и сделал их похожими на огромные аквариумы на колесах.

Путь до «Утренней звезды» был неблизким. Нам предстояло проехать пятьдесят километров по Западной магистрали, свернуть на неширокое загородное шоссе, ведущее к пансиону, и после этого покрыть еще тридцать–сорок километров. Я оценил скорость, с которой двигались автобусы: она была вовсе неплохой, водители БЗС знали свое дело. Через час с четвертью будем на месте, подумал я и посмотрел на часы: беседа с Гриппом заняла у меня около часа. Глэдис ждет моего звонка.

Она снова ответила после первого сигнала вызова.

– Глэдис, милая, – сказал я. – Я на пути к тебе.

– Дэнни! – взволнованно заговорила она. – Мне приказано срочно подготовить пансион к эвакуации! К нам направлен транспорт! Мы пакуем вещи, дети растеряны, преподаватели в панике! Это какой–то ужас! Ты не знаешь, что произошло?

– Дорогая, – мягко отвечал я. – Ничего страшного не случилось. Мы встретимся, и я все тебе объясню. Я постараюсь приехать пораньше автобусов и помогу вынести вещи на улицу. Через час буду у тебя.

– И все–таки, Дэн!.. – В ее голосе прорезались требовательные нотки директрисы. – Ты должен мне объяснить именно сейчас. Мистер Монтег…

Я разорвал связь. То, что желчный и сухой горбыль по имени Монтег, преподаватель математики в пансионе и по совместительству заместитель Глэдис, сходит с ума от страха, меня нисколько не волновало. Мне было важно убедиться, что сборы идут полным ходом, и я убедился в этом. На душе стало спокойнее. Я набрал номер справочной госпиталя БЗС.

– Мне хотелось бы узнать, как состояние здоровья миссис Ньюмен, поступившей вчера вечером в отделение доктора Вебстера, – сказал я в ответ на приветствие дежурного. Он спокойно проинформировал:

– Миссис Ньюмен абсолютно здорова и час назад покинула госпиталь. Она выписана под наблюдение своего личного врача.

– Спасибо! – от души поблагодарил я и с легким сердцем уставился на дорогу. Мы выехали на Западное шоссе, и скорость автобусов возросла. Глядя на оранжевые фонари, ярко освещающие магистраль, я мысленно подмигнул невидимому Грегори Руту: «Ты, псих, хотел стереть свои фонарики с лица земли. А я их спрячу так, что тебе до них вовек не добраться. Как знать, может быть, тогда тебе станет лучше. Правда, как раз об этом я профессора и не спросил…»

Через двадцать минут мы подъехали к повороту на загородное шоссе. Я наддал газу, по плавной кривой обогнул автобусы БЗС, включил фары и на всех парах понесся к «Утренней звезде».

У ворот пансиона меня встретил крепкий паренек с полицейской дубинкой в руках.

– Привет, Пол, – приятельски подмигнул я ему, выходя из машины.

Я симпатизировал молодому охраннику. По виду он был типичным представителем сельской шпаны, но выполнял свою работу серьезно и отличался обстоятельностью мышления. Я знал, что он готовится поступать в Высшую полицейскую школу, а раз в неделю отпрашивается у мисс Уолди на один день и уезжает на свою ферму помочь матери по хозяйству.

Парень подошел и с самым серьезным видом пожал мне руку.

– Здравствуйте, мистер Рочерс, – старательно проговорил он. Под чутким руководством Глэдис, знал я, он усердно боролся с неправильностью речи и неряшливостью манер. – Боюсь, что сегодня вы приехали не вовремя. Учреждение эвакуируется.