Текст книги "Цена бессмертия (сборник)"

Автор книги: Игорь Гетманский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Эти твари–щупальца действительно были одним организмом и очень хорошо чувствовали человека на расстоянии!

Я оттолкнул Лотту в сторону от кресла. Она со всхлипом отвалилась от меня, и я встал. Покрывало на краю сиденья выгнулось волной и брякнуло добрую половину самого себя на пол. Щупальца копошились рядом с моими ботинками.

Если эта гадина дотронется до ног, пронзила мысль, то, вполне возможно, меня ждет участь Рута! Но отступить я не мог: мне пришлось бы перепрыгнуть через лежащую Лотту и оставить ее – пусть и всего на секунду – совершенно открытой для проворной твари. Я зло плюнул прямо в середину черного покрывала и повернулся к нему спиной. Поднял дрожащее тело Лотты на руки и шагнул прочь от опасности.

И вовремя. Покрывало за это время успело изогнуться снова и брякнулось как раз на то место, где я только что стоял. Грозное рокотание толкнуло в спину.

Я сделал три быстрых шага и обогнул стол. Лотта затихла у меня на руках. Голова ее запрокинулась, каштановые волосы свесились к полу, глаза закрылись. Похоже, она потеряла сознание. Может быть, оно и к лучшему, подумал я и двинулся дальше.

Но не успел сделать и шага. За спиной раздался странный хлопок, я испуганно обернулся и… от изумления чуть не выпустил Лотту.

То, что предстало моим глазам, было невозможно.

В дальнем углу, по ту сторону от стола полутьма заколебалась и превратилась в огромную, от пола до потолка, черную крутящуюся воронку. Чернота масляно блестела, и движение ее вихревых потоков было совершенно бесшумным. Эта дикая картина никак и ни на что в комнате не влияла и от этого казалась довольно безобидной. Она завораживающе притягивала взгляд. И я, быть может, с удовольствием посмотрел бы на эту штуку подольше, отдыхая от зрелища окровавленной плоти Грегори Рута.

Посмотрел бы. Если бы не знал, что это такое. Если бы не был сыном своего отца, Дэниела Рочерса–старшего, бывшего сотрудника БЗС, гения, ныне покойного гения… Если бы когда–то не работал с этой дьявольской штукой. И если бы мне не приходилось использовать ее с той же целью, с которой сейчас кто–то использовал ее на моих глазах…

Плодом жизни моего гениального отца было создание генератора пространственных преобразований. Этот прибор мог работать в нескольких режимах, в каждом из которых выдавал удивительные и страшные фокусы с пространством. И в одном из этих режимов – под названием «Окно» – он организовывал коридоры–ходы из одной области Вселенной в другую, радиус действия генератора был ни много ни мало около тысячи световых лет. Он мог открыть ход куда угодно – в соседнюю квартиру, на другую планету, на поверхность звезды – достаточно было задать координаты цели.

Глядя на вихревую воронку, я знал, что через несколько секунд она превратится в «окно», из которого в лабораторию могло ворваться черт знает что…

«Мы получили совсем не то, что хотели, – говорил мне перед смертью отец о своем детище. – Мы вышли на уровень, в тысячу раз значительнее и масштабнее того, на котором начинали работать…»

Он был прав. Открытия Рочерса–старшего были признаны открытиями века. Работа его прибора в определенных режимах превращала генератор в оружие, и поэтому преобразователи охранялись Земной Системой пуще глаза и использовались в Галактическом Союзе как первое средство планетарной защиты от инопланетных вторжений. Это вызывало во мне законную гордость за отца, но…

Но теперь кто–то использовал генератор против меня. И, надо думать, не как средство перемещения в пространстве на тысячу световых лет, а как оружие. И законная гордость в этом положении мне помочь никак не могла…

Я развернулся к двери – до нее оставалось три шага – и со всех ног бросился прочь из лаборатории. Я не мог знать, что откроется по ту сторону поверхности преобразования, когда верчение вихревых потоков прекратится.

Это могла быть поверхность солнца. Тогда дверь бы нас не спасла…

А мог быть просто пустяк, мало ли кому из военных спецов надумалось попасть в засекреченную лабораторию Рута. Тогда я зря спешил…

«Это не пустяк!» – с ужасом думал я, со всей возможной скоростью переваливая бесчувственную Лотту на плечо, высвобождая руки и открывая тяжелую дверь шире. Ради пустяков генератор пространственных преобразований не включают! И никогда его не использовали для тайного проникновения в помещения! Для этого есть другие, более дешевые способы!

Но тогда кто же это делает? И зачем?!

Могучий порыв ветра толкнул меня в грудь, отшвырнул от двери и распахнул ее настежь. Из дверного проема на меня хлынул страшный по своей мощи гудящий поток воздуха. Если бы меня не отягощало тело Шарлотты, я бы улетел к столу как птичка. Но инерция нашей совместной массы дала мне ту секундную задержку ускорения, которая нас спасла.

Я отреагировал мгновенно, упал на колени и, задыхаясь от бешеного ветра, ухватился свободной рукой за дверную скобу. Бешеная сила срывала бесчувственное тело с моего плеча, но я держал Лотту крепко. И еще успел подумать: хорошо, что она ничего не чувствует, похоже, дело дрянь…

То, что я на себе испытывал, говорило только об одном: генератор открыл дыру в космическое пространство. И эта вакуумная дыра сейчас засасывает в себя все подряд. А значит, если преобразователь вскорости не перестанет работать, мы не выберемся. Один, быть может, я и сумел бы уйти. Но Лотту я не оставлю. И, когда у меня кончатся силы держаться, нас засосет в космос.

Злой холодный вихрь бил в лицо, давил на грудь, не давал дышать. Я наклонил голову. Мимо меня проносились мокрые от дождя обрывки газет – воздух с улицы засасывался в подвал через все окна и двери особняка, любые щели в доме! – и листья, мелкий сор и песок секли кожу лба, рука, державшая скобу, занемела от холода и напряжения. Уши заложил ровный бешеный рев. Тело Шарлотты перегнулось в поясе через мое плечо, моя бедная девочка теперь висела головой вниз, а я изо всех сил прижимал ее к себе за ноги. И чувствовал, как ударяет по икрам тяжелый колтун ее сбившихся волос.

Шла минута за минутой. Пытка неимоверным напряжением сил, недостатком воздуха – это при том, что через меня проносились просто воздушные цунами! – и холодом не прекращалась. Я сжал зубы и ждал чуда. И вдруг подумал, что стою на коленях в абсолютной темноте, источники питания, конечно же, провалились в треклятую дыру… Я стою на коленях в ледяной воющей вихряной тьме, в подземелье, в подвале дома, хозяин которого – разложившийся труп с черной дырой вместо лица…

Дикий ужас охватил меня при этой мысли. Я дернулся, и меня развернуло лицом к поверхности преобразования.

В этот момент под потолком ярким светом вспыхнули люминесцентные лампы. Система подачи электроэнергии справилась с поломкой.

Это спасло меня от безумия. И дало возможность оценить обстановку.

Крутящаяся воронка исчезла. На ее месте зияла страшная черная пустота. Она уже поглотила все, что в помещении не было закреплено. Я с облегчением увидел, что поверхность пола между мною и дырой полностью свободна. Не было ни стола с приборами, ни кресла, а главное – останков Рута и твари с кишащими на ней щупальцами. С этой стороны Лотте и мне уже ничто не угрожало. Но потом я подумал, что лучше бы стол был привинчен к полу. Когда силы оставят меня, мы заскользим по гладкому линолеуму беспрепятственно. Ухватиться мне будет не за что….

И вдруг мою руку, судорожно уцепившуюся за скобу, пронзила дикая боль. Такая, как будто кто–то вогнал мне в тыльную сторону ладони раскаленное лезвие. Я закричал и инстинктивно потянул руку к себе. Пальцы с болью разжались и соскользнули со скобы.

И в тот же миг я опрокинулся потоком воздуха на спину. И услышал, как глухо стукнулась головой об пол Лотта. Я продолжал держать ее за ноги, а сам судорожно тянулся окровавленной рукой к скобе, но нас уже оттащило от двери и с дикой силой повлекло по скользкому линолеуму к пространственной дыре.

Я вывернул голову, чтобы рассмотреть впереди хоть что–нибудь похожее на преграду или зацепку. Но ничего не увидел, кроме рваных следов от ножек стола и стальных обломков аппаратуры, впившихся в поверхность пола.

Я прижал ладонь раненой руки к линолеуму, чтобы хоть на чуть–чуть увеличить силу трения между своим телом и полом. Но тщетно. Нас уверенно тащило к пространственной дыре.

И тут Лотта очнулась. И закричала – изумленно и беспомощно. Отчаянно.

А я грязно выругался и широко открыл глаза, глядя, как приближается идеально ровно срезанный край пола, обрывающегося в никуда…

Генератор прекратил работу, когда волосы Лотты уже развевались над космической пропастью, а я простился с жизнью.

Черная дыра за нашими головами схлопнулась и исчезла. И мгновенно прекратился вихрь. А вместе с ним и наше скольжение по полу. Мы остановились.

Страшное напряжение, владевшее моим телом, спало. Я обмяк и отпустил Лотту. И остался лежать на спине – тяжело дыша и подтянув к груди кровоточащую руку.

Лотта, тихо всхлипывая, перевернулась на бок, села на полу и поджала ноги.

– Что это было, Дэнни?

Я заставил себя повернуть голову и посмотреть на нее. Выглядела она хуже некуда. На лбу, над опухшим исцарапанным лицом и под копной спутанных волос набухала здоровенная багровая шишка. Нещадно истрепанный серебристый плащик был взрезан в разных местах – видимо, кусками жести и обрывками кабельных выводов, торчащими из линолеума.

– Ты не ранена?

– Нет, – ответила она. – Почему у тебя пальцы порезаны?

– Какая–то железяка саданула, – не глядя на рану, ответил я. – Ничего, пройдет.

– У меня все тело болит, – пожаловалась Лотта.

– Неудивительно, – прокряхтел я, с огромным трудом поднялся с пола и протянул ей здоровую правую руку. – Давай выйдем отсюда.

Она медленно встала и с растерянным видом оглянулась по сторонам. Провела пальцами по лицу и сказала:

– Что же мне теперь делать, Дэн?

Я молча застегнул разодранный пиджак, взял ее под локоть и повел к выходу из лаборатории. После того, что мы только что пережили, давать ответы на риторические вопросы сил у меня не было.

Уже на выходе из богом проклятого «помещения нулевого уровня» я нащупал в кармане плоскую коробочку мобильного телефона и с радостью удостоверился, что аппарат в исправности.

То что нужно.

Единственное, что надо было «теперь делать», – это вызвать Службу безопасности БЗС и Макса Гриппа.

Глава 2 ВЕТЕР ЗЛЫХ ПЕРЕМЕН

– Вы уверены, что столкнулись именно с работой генератора пространственных преобразований? – спросил Макс Грипп и озадаченно сморщил нос. Этот примечательный нос – небольшая, но чрезвычайно острая часть лица – делал его маленькую физиономию похожей на мордочку хитрого зверька. – Насколько я знаю, прибор вашего покойного папеньки может организовывать ходы в один конец, от себя до выбранной цели. А вы описываете работу чего–то такого, что создает тоннель, ни на входе, ни на выходе которого генератора нет и в помине.

– Ваши сведения устарели, профессор, – подал голос полковник Снайдерс. – Научный прогресс, как вы знаете, на месте не стоит…

Полковник, спокойный сухощавый человек, облаченный в десантный комбинезон, был командиром одного из подразделений Службы безопасности БЗС и прибыл к порогу дома Грегори Рута со своим отрядом через пять минут после того, как я доложил оперативному дежурному Службы о ЧП в особняке. Еще через некоторое время примчались медики, потом подъехали молчаливые и угрюмые со сна люди Гриппа. К тому времени, как появился профессор, особняк был оцеплен бойцами Снайдерса, а сотрудники лаборатории ментальных исследований ползали по полу рабочего помещения Рута и искали следы той твари, о которой я им рассказал.

По указанию профессора Лотту усадили в машину и отправили в госпиталь. Я же провел Снайдерса и Гриппа в гостиную и поведал им обо всем, что случилось со мной и с Лоттой, начиная с момента нашей встречи вечером.

И Макс Грипп, и полковник Снайдерс знали меня по той самой истории, в конце которой Гриппу пришлось серьезно попотеть, чтобы спасти мне жизнь. Тогда им пришлось со мной нелегко, но и журналист Рочерс не ударил лицом в грязь и теперь вполне мог надеяться, что ему не придется доказывать правдивость своих слов.

Уж кто–кто, а Грипп и Снайдерс мне верили.

– Я, конечно, не специалист, не физик, – сказал Снайдерс, – но как офицер СБ точно знаю, что генераторы пространственных преобразований усовершенствованы и модернизированы. И теперь допускают организацию коридоров, пространственная ориентация которых не зависит от местоположения источника преобразования.

– Ах, вот как! – Профессор вскочил с кресла и зашагал из угла в угол.

Ему не сиделось на месте. Он ждал результатов работы своих людей.

Маленькая фигурка в белом халате – Грипп был строгих правил и «на дело» шел не иначе как в профессиональном одеянии – смотрелась в Лоттиной гостиной нелепо. Хотя столь же нелепо здесь выглядел и я – устало развалившийся на диване, в изодранной и грязной одежде, с перебинтованной кистью левой руки и несколькими пластырями на иссеченном лице.

Чувствовал я себя отвратительно, тем более в три часа ночи меня жутко клонило ко сну. Но я не подавал виду.

– Меня больше занимает другой вопрос, – сказал Снайдерс, следуя взглядом за профессором. – Где находится генератор, с которого велась атака?

– Это легко определить, – быстро ответил Грипп. – Мы немедленно этим займемся после осмотра лаборатории Рута. Достаточно опросить компьютеры, сопровождающие работу каждого генератора.

– Это не ваша работа, док, – спокойно проговорил Снайдерс. – Я уже отдал соответствующие указания. Отдел Ричарда Томпсона поднят по тревоге, они выясняют обстановку.

При упоминании имени Ричарда я удовлетворенно кивнул. Некогда лихой майор–десантник, а ныне подполковник–штабист Министерства обороны Земной Системы Томпсон был моим добрым другом и другом Лотты. Когда–то он помогал мне освоить генератор Рочерса–старшего, он вместе со мной вывозил Лотту с Пифона и уничтожил ту гигантскую тварь, что зомбировала мою ветреную диву и еще пять тысяч ни в чем не повинных людей в придачу… Ричард являлся начальником спецотдела Генерального штаба и курировал создание, использование и размещение пространственных преобразователей.

Мысли мои перекинулись на то, о чем я в последнее время стал совсем забывать. С легкой руки Томпсона я стал единственным на Земле частным владельцем огромной боевой машины – охранного суперкибера по имени Торнадо. Этот уникальный робот о двух механических руках и ногах когда–то был создан соратником моего отца, стариком Джеймсом Уокером, имел рост около пятнадцати метров и был оснащен программой искусственного интеллекта, лазерными пушками и ракетами, а также новейшей системой слежения и сканирования контролируемых объектов. На Пифоне он самоотверженно защищал меня, Лотту и Ричарда. И после этого Томпсон добился того, что БЗС подарила мне Торнадо. Как использовать такой подарок в жизни журналиста–межпланетника – я не знал. И поэтому сдал кибера в охрану Музея инопланетных цивилизаций…

Для Торнадо я всегда был хозяином номер один. Статус моих приказов в системе его внутренних приоритетов по умолчанию превышал статус указаний, данных любым другим человеком. Кибер исправно нес службу возле музея, но по первому моему зову, знал я, начхал бы на свои обязаннности охранника и пришел бы мне на помощь… Почему–то именно сейчас мне было приятно вспомнить об этом.

А ведь я так давно не видел ни Ричарда Томпсона, ни Торнадо, подумал я и поймал себя на том, что сонно улыбаюсь совершенно в общем–то ненужным воспоминаниям. Дремота незаметно одолела меня.

Я поспешно открыл глаза и встретил устремленный на меня внимательный взгляд Снайдерса.

– Не засыпайте, Дэниел, – мягко сказал он. – Вы нам еще нужны… Вы говорите, что, по мнению Шарлотты Рут…

– Ньюмен, – перебил его я, растирая здоровой рукой лицо. – Шарлотты Ньюмен. Она не брала фамилию мужа из профессиональных соображений. Телеаудитория знает ее по девичьей фамилии.

– Угу, – буркнул полковник и странно посмотрел на меня. Я понял его и встряхнулся. Отвлекаться на частности сейчас было глупо, а от усталости я делал именно это. – Так Ньюмен считает, что Грегори Рут привез заразу, которая погубила его, с Рамзеса–2?

– Да, – односложно ответил я.

– Ни одного подобного случая среди служебного персонала на Рамзесе не было, – развел руками Макс Грипп. – Я внимательно изучаю буквально все отчеты о планетах, на которые отправляю своих людей… Если мои люди сумеют добыть хоть миллиграмм плоти Рута или монстра, который его погубил, я смогу что–то сказать, а пока… – Он вдруг потупился и горестно покачал головой: – Боже мой, Грегори!.. Какая беда!

Снайдерс озадаченно почесал подбородок.

– Дело в том, что в арсенале охранного подразделения Рамзеса–2 имеется генератор пространственных преобразований… – Грипп и я устремили взгляды на него. Снайдерс запнулся и снова заговорил: – Я это знаю точно. Он доставлен туда решением руководства БЗС – для защиты всех трех Рамзесов. Кибернетические заводы и базы, что расположены на этих планетах, считаются сверхсекретными объектами. Их захват бандами галактических корсаров или, не дай бог, пришельцами ниоткуда не рассматривается даже теоретически…

Он хотел было сказать что–то еще, но в гостиную решительно вошел молодой парень в униформе охраны БЗС, козырнул Снайдерсу и протянул ему портативный компьютер:

– Подполковник Ричард Томпсон передал результаты сетевого опроса генераторов, состоящих на вооружении Земной Системы.

Снайдерс положил компьютер на ладонь и уперся взглядом в дисплей. Макс Грипп подошел к нему вплотную и нетерпеливо спросил:

– Ну что?

– Это генератор с Рамзеса–2, – поднял на него испытующий взгляд Снайдерс.

– Вот как! – опять воскликнул Макс Грипп.

– Его компьютер был подвержен атаке неизвестного сетевого червя. Тот взломал защиту, взял управление генератором на себя и использовал его в течение четырех с половиной минут. Все данные о несанкционированном использовании преобразователя уничтожены.

– Кем? – глупо спросил я.

– Естественно, червем, – посмотрел на меня Снайдерс.

– С вирусами и сетевыми червями, – глухо сказал Макс Грипп, – в БЗС давно покончено. Песенка Морриса и его последователей давным–давно спета^[2]. В течение десяти последних лет ни одна вирусная атака из ГКС на сети Министерства обороны Земной Системы не увенчалась успехом. У нас работают лучшие специалисты по защите систем. Компьютеры Рамзеса–2 подключены к нашей сети, и их защищает вся мощь наших защитных наработок.

– Отсюда следует только один вывод, – сказал я, – компьютер генератора атаковал ваш системный программист.

Макс Грипп махнул на меня рукой:

– Оставьте, Рочерс! На сегодня дело поставлено так, что отследить компьютер, с которого производилась атака, – раз плюнуть. Надо быть самоубийцей, чтобы шутить такими вещами. На это никто из сотрудников БЗС не пойдет. Кстати, – обратился он к Снайдерсу, – Томпсон провел работу по определению атакующего узла?

– Провел, – ответил полковник. – Но такой компьютер не существует.

– Как так? – опешил Грипп.

Снайдерс только пожал плечами:

– Томпсон не дает никаких комментариев. Я сделаю специальный запрос.

– Не надо, – озадаченно сморщил нос профессор. – Я знаю Томпсона. Он прекрасный специалист и стоит во главе высококлассной команды. Что, – рассеянно добавил он, – само по себе для военных удивительно…

Снайдерс поднял на него изумленный взгляд. Я постарался скрыть улыбку. Профессор посмотрел на полковника и смутился.

– В общем, – кашлянул он, – если не дает комментариев Томпсон, то в этом вопросе их не даст больше никто. Надо ждать.

Снайдерс неопределенно хмыкнул и жестом отпустил подчиненного. Парень, до сих пор стоявший по стойке «смирно», лихо щелкнул каблуками и зашагал прочь. И столкнулся в дверях со взлохмаченным человеком неопределенного возраста. На нем, как и на Максе Гриппе, был белый халат. Правда, расстегнутый и довольно грязный. Глаза человека возбужденно горели.

– Есть образец, мистер Грипп! – прямо из–за плеча парня в униформе прокричал он на всю гостиную. – Нашли!

Макс Грипп ринулся к нему:

– Много?

– Две сантиметровые пленки. На кабельных обрывках. Очень трудно было заметить. Ткань, похоже, обесцветилась в отрыве от организма и стала почти прозрачной.

– Значит, нечеловеческая органика? – отрывисто спросил Грипп, подойдя к сотруднику вплотную.

– На сто процентов, – ответил тот.

– Быстро ее в автобус! Сделаем экспресс–анализ.

«Автобусом» Макс Грипп называл передвижную лабораторию, вместе с которой прибыла к месту происшествия его команда.

Профессор и его взлохмаченный коллега выбежали из гостиной. Снайдерс резко поднялся из кресла и оживленно потер руки.

– Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки!

Я согласно кивнул, хотя не видел никаких значительных подвижек. Они пока что лишь определили, подумал я, какой генератор отсосал содержимое лаборатории в космическую пустоту, и получили фактическое подтверждение моих слов. Ну, еще стало понятно, что это дело сетевого червя. Все остальные вопросы так и остались закрытыми.

Откуда взялся этот червь? Кто его создал? Откуда злодей атаковал компьютер генератора с Рамзеса–2? Для чего ему понадобилось открывать в лаборатории Грегори Рута дверь в космическую пустоту?

Снайдерс откуда–то достал большой термос и разливал кофе по пластмассовым стаканчикам.

– Подождем результатов анализа Макса. И после этого я вас отпущу, Дэниел. А пока, чтобы не уснуть, давайте угостимся.

Аромат кофе разлился по комнате и приятно защекотал ноздри. Но я уже ничего не хотел. Лицо и раненую руку саднило, по всему телу разливались боль и усталость. Мне выдался насыщенный впечатлениями день встречи с гориллами планеты Какаду и их фанатами. И ночь оказалась не менее насыщенной… То драка, то встреча с тварью, то засасывание в космос – здорово восстанавливает силы…

В принципе я, наверно, мог бы настоять на своем праве ехать домой. Но мне было интересно узнать, до чего докопается в своей экспресс–лаборатории Макс Грипп.

Я вяло принял протянутый мне стаканчик и вдруг неожиданно для самого себя спросил:

– А может быть, он хотел убить меня и Лотту?

– Кто? – застыл с наклоненным над стаканом термосом полковник Снайдерс.

– Автор червя… – Собственный вопрос подействовал на меня неожиданно: я задумался и вдруг кое–что вспомнил. – Я забыл упомянуть, полковник… У Грегори Рута в лаборатории постоянно работала цифровая камера. Когда я подошел к его рабочему столу, я увидел, что она наставлена на меня.

Снайдерс медленно поставил термос на стол.

– И она работала в режиме слежения за движущимся объектом? – спросил он.

– Не знаю, – честно ответил я. – Я не отметил, поворачивается ли она и всегда ли наставлена на меня или находится в одном положении. Было, сами понимаете, не до наблюдений… Но могу сказать точно: видеокамера работала. – Еще немного подумав, я добавил: – Только неясно, куда пересылалась информация…

– Так, – тяжело проговорил Снайдерс. – Все–таки правильно я сделал, что вас не отпустил… Какие факты вскрываются!.. – Он снова опустился в кресло и усиленно потер виски. – Видеоряд с вашим изображением мог быть сигналом для вирусной атаки генератора. Червь скрывался на каком–то узле и принимал или перехватывал файлы с видеоинформацией… И ринулся в атаку, как только вас «увидел»!

И тут размышления Снайдерса натолкнули меня на иные выводы.

– Подождите, полковник, – сказал я. – Сколько нужно времени, чтобы червь, стартуя с Земли, достиг компьютерных узлов Рамзеса–2?

Снайдерс уставился на меня и, не понимая, что скрывается за таким простым вопросом, резковато выдал:

– Ерунду ему нужно. Вы что, не знаете возможностей гиперпространственных сетевых технологий? Никогда ими не пользовались? Вы же журналист–межпланетник!

В XXI веке электронное письмо, посланное по Интернету с континента на континент, достигало адресата через несколько минут после отправки. Сегодня, посланное по ГКС с планеты на планету, оно доходит за минуту. Причем скорость передачи не зависит от объема передаваемой информации. Пропускная способность гиперпространственных сетей огромна.

Я задал Снайдерсу вопрос, потому что компьютер генератора на Рамзесе–2 был подключен к сети БЗС, а в ней при той же технологии могли быть другие правила и порядок передачи сообщений. Например, письмо на одном из серверов могло задерживаться и дешифровываться той же Службой безопасности… Время передачи информации в таком случае могло быть намного больше.

Но, судя по характеру ответа полковника, сеть БЗС письма не «тормозила». Или делала это так, что на скорости передачи информации подобный контроль никак не сказывался…

Я проигнорировал упрек Снайдерса в дремучей некомпетентности и сказал:

– Ричард Томпсон сокрушается по поводу того, что не может найти компьютер, с которого атаковался генератор. Говорит, что такого узла нет. Его действительно нет. Он улетел в космос. – Я ткнул пальцем в пол. – А час назад стоял вот в этом подвале. – Полковник смотрел на меня во все глаза. Я отхлебнул кофе и завершил свои соображения: – Червь не прятался в сети в ожидании сигнала, полковник. Он по этому сигналу стартовал с компьютера Грегори Рута. Вот так, я думаю, обстояло это дело.

Снайдерс ткнул в мою сторону указательным пальцем:

– Вы умница, Рочерс! Это очень похоже на правду!.. Но тогда… – Он встал. – Тогда все сходится на Грегори Руте. Получается, что он – автор червя!

– Получается так, – подтвердил я его догадку. – И если учесть, что Рут – профессиональный системщик, то картина складывается не в пользу его добропорядочности.

Я легко произнес эти слова. Потому что не знал Грегори Рута и мне по большому счету было наплевать, хороший он человек или плохой. Я не беспокоился о его посмертной репутации. В конце концов, он увел у меня Лотту и я хотел спать.

Полковник прошелся из угла в угол и вернулся ко мне:

– Но зачем ему это было нужно? Зачем – если он точно знал, что умирает?

Я не знал ответа на этот вопрос. И поэтому сказал:

– Может быть, что–то прояснит анализ профессора Гриппа?

Дверь в гостиную открылась, и, легок на помине, Макс Грипп возник на пороге. Его острый нос уныло свесился к верхней губе, а глаза печально смотрели из–за стекол очков мимо нас.

– Теперь все ясно, господа, – тихо произнес он, прошел в гостиную и устало опустился в кресло. – Я направил эти чертовы пленки в БЗС, еще покопаюсь на досуге… Но уже и так все ясно.

– Что вы узнали? – подступил к нему Снайдерс. – Он заразился на Рамзесе–2?

Макс Грипп стянул с носа очки и сказал:

– Он не заразился, а подвергся нападению. Мы говорим о заражении, когда на организм воздействуют болезнетворные вирусы и бактерии – на клеточном уровне. На Грегори же просто напало плотоядное существо…. – Он задумчиво потер переносицу. – Те пленки, которые я только что рассматривал, – кусочки эпителия этой твари… Кстати, Дэниел, вы говорили: Лотта Ньюмен сомневалась, что в последние три дня в лаборатории находится именно ее муж, а не кто–то другой. Так вот, останки человеческого тела, что вы и она видели, – именно его останки. Мы обнаружили на пленках клетки крови. Их генетический анализ показал, что это кровь Рута.

– Это очень существенно, – заметил Снайдерс. – Хорошо, что вы подумали об идентификации личности погибшего. Так что насчет этой заразы?

– Как только я получил результаты анализа, – сказал Грипп, – тут же еще раз просмотрел доклады о фауне Рамзеса–2. И нашел данные о микробиологическом исследовании точно такой же ткани….

– Значит, – спросил Снайдерс, – биологи Рамзеса знали об этой гадости?

– Знали, – ответил Грипп. – Они даже довольно подробно описали это существо и определили его как потенциально опасное для человека. Но… В общем, это коллективный организм. Как пчелиный рой или муравьиное сообщество. Каждый из членов организма – что–то типа большого плотоядного червя. Вот Дэниел, – он кивнул в мою сторону, – описывает их как щупальца. Эти червяки поодиночке питаются мелкими животными, часть добычи тащат в общую кучу. Действуя коллективно, могут нападать на довольно крупных особей…. Но главное не это, а то, что они используют крупных млекопитающих для размножения. Присасываются к телу, анестезируют место укуса и откладывают под кожу жертвы личинки. К Грегори незаметно присосался такой червяк и… сделал свое дело.

– Что же, – растерянно спросил Снайдерс, – Рут ничего не чувствовал, когда личинки стали пожирать его изнутри?

– Пока эти… э–э… щупальца проходят личиночную стадию, а потом растут и размножаются в организме существа–носителя, они являются комменсалами. – Макс Грипп посмотрел на нас и поспешил пояснить: – Комменсалами – или в переводе с поздней латыни: сотрапезниками, нахлебниками – называют существа, живущие за счет другого организма, но не причиняющие ему вреда. Это не паразиты. Они сосуществуют с «кормильцем», но не пожирают его, просто делят с ним хлеб… Возможно, первое время Рут не испытывал ни боли, ни дискомфорта. Ему приходилось лишь есть больше, чем обычно, и пить много жидкости…

– Вы считаете, что Рут вообще не замечал этих… комменсалов? – спросил Снайдерс.

– Он отлично знал о них, – ответил я за профессора. – Вспомните, что рассказывала Лотта о своих наблюдениях за Рутом. Ночная сцена на кухне. Рут чуть ли не поил этих тварей из блюдечка.

– Естественно, Грегори знал обо всем с самого начала, – согласился Грипп. – Еще с того момента, как стряхнул с себя присосавшегося червяка. Он же не только программист. Он нейрофизиолог…

– Но тогда почему он не сделал попыток изгнать из себя эту тварь?! – возмущенно заговорил Снайдерс. – Почему не обратился к врачам? Почему так тщательно скрывал то, что с ним происходило? Это необъяснимо с точки зрения простой человеческой логики. Если бы в меня отложила личинки какая–то инопланетная сволочь, я бы взял за глотку первого же попавшегося медика и не отпустил его до тех пор, пока он бы мне не помог!

Макс Грипп поднял к нему бледное лицо, в уголках его губ залегли две горькие складки.

– Его не мог спасти ни один врач во всем Галактическом Союзе, Снайдерс, – тихо молвил он. – Я не хочу вдаваться в физиологические подробности. Только скажу, что укус кобры более милосерден, чем нападение этих щупалец. Ядовитая змея оставляет современной медицине возможность эффективной дезинтоксикации больного – в любой момент до летального исхода. От личинок же этой твари с Рамзеса не избавляет пока ничто. Они разносятся током крови по всему организму, затаиваются в тканях внутренних органов, а уже через неделю превращаются во взрослое животное. При этом дозы тех веществ, которые могли бы уничтожить личинки и червей, смертельны для человека. – Он развел руками. – Сами понимаете, избавиться от этой гадости, засевшей, например, в печени, разрушив при этом саму печень, – не выход…