Текст книги "Похитители пауков"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– А что за Рекой? – некстати поинтересовался любопытный Эль.

– Другой лес, кажется... Неважно! Смертоносцы готовы к сосуществованию, они не являются вершиной эволюционного древа, как человек, не несут в себе миллионов лет борьбы за выживание... Они в паутине просидели эти миллионы лет, и совершенно не боятся, будто их кто-то вытеснит с их паутины, понимаешь? Это невозможно. Поэтому восьмилапые не убийцы, как млекопитающиеся хищники и полухищники, они готовы жить рядом.

– А зачем тогда они нас едят?

– Потому что им вкусно, Эль. К этому надо спокойно относиться, вот мы едим сороконожек? А они людей. Никакой разницы тут нет, – Элоиз, в тщетных попытках донести до неграмотного степняка свою мысль даже застонала. – Ох... Ну представь, что мы бы тоже ели смертоносцев?

– Двое недавно попробовали... Гадость.

– Гадость, а если бы было вкусно? Ели бы. Какая разница – разумным было существо или нет, если имеешь дело с трупом?

– Есть разница, – упрямо помотал головой охотник. – Если нет разницы, так мы бы ели тех, кто на охоте погибнет. А мы не едим. И того змеиного царя, который у Монастыря живет, я бы есть не стал, потому что он не Гусеница и не сороконожка. И смертоносцев не хочу пробовать, потому что Анза был моим другом.

– Ну зачем ты! – всплеснула руками девушкаю. – Ну ты же знаешь, что Анза... Ну зачем ты...

Слезы полились ручьем и охотнику пришлось долго утешать свою спутницу, извиняясь и доказывая, что вовсе не имел в виду, будто Элоиз – черствая и циничная дрянь. Им пришлось остановиться на некоторое время, а потом солнце оказалось слишком низко, чтобы стоило продолжать путь. Эль предложил развести костер и устроить наконец "человеческий" ужин, и девушка согласилась, хотя и тяжело вздохнув, показывая, как некстати этот разговор о еде. Впрочем степняк намека не понял и помчался охотиться. Простодушный Эль был уверен, что ему самостоятельно удалось выследить сороконожку и подкрастся к ней раньше, чем она успела скрыться в одной из своих многочисленных нор. А Элоиз, чуть задумавшись, разводила огонь.

После ужина – сороконожка очень вкусна, если есть время, место и мастерство, чтобы как следует ее приготовить – путешественники сидели возле костра и поглядывали то на огонь, то на звезды, то друг на друга. На Степь опустилась тишина, и небо казалось отражением этого огромного пространства, в темноте которого сияет множество костров. Эль осторожно вернулся к рассказу сумасшедшего смертоносца о Бияше, и на этот раз девушка выслушала его очень внимательно.

– Странная тварь этот Бияш... Значит, в Монастыре рождались мутанты... Но тогда нам опасно там находиться. А что будет, если я принесу туда паучат? Смертоносики вырастут, пойдет потомство – да такое, что мир перевернется?

– Бияш неуязвим, – подбросил в костер новую порцию хвороста степняк. – Убить его нельзя, он оживет, и вернется, чтобы отомстить. Но первым он, может быть, не нападает? Может быть, с ним можно ужиться? Он, наверное, знает больше всех на свете, если так долго живет.

– И про Монастырь знает, и про Зеленый Огонь, который Предки почему-то передали веселой семье Пси... Вот бы передать Класу и Питти, чтобы ни в коем случае не пытались его убить. Или все-таки это сказки?..

– Какие же сказки, если мне смертоносец рассказывал? – возмутился охотник. – Ты сама говорила, смертоносцы просто так врать не станут, только в крайнем случае! А этот к тому же совсем больной, сожрать меня решил, чтобы приказ выполнить.

– Вот именно что больной, – улыбнулась Элоиз. – Может быть, он что-нибудь перепутал? Может быть... А может быть, нет... Что толку гадать? Придем в Город – может быть узнаем... Ты давно молчишь про рану. Как она?

– Хорошо... Почти зажила. Расскажи про Город, – попросил степняк и со свойственной ему простотой вытянулся у огня, готовясь заснуть под голос девушки.

– Город... Прежде он был городом людей, и носил какое-то название, но оно давно забыто... Там много высоких домов, есть даже такие же высокие, как Монастырь... В Городе живут смертоносцы со своим Повелителем, и люди, у них тоже есть Повелитель... Знаешь, Эль, мне и рассказать почти нечего. Я мало общалась с людьми, да и в Городе бывала нечасто, все больше в Уте, с Анзой. Там живут ученые, они добрые, а самым добрым был Анза... Там хорошо. Там никого не едят. А вот в Городе... Там есть квартал рабов, и запретные для людей кварталы, и Белая Башня, которую нельзя разрушить, потому что ее построили Предки, в Башне живет демон, охраняющий людей...

– Ленивый демон, – зевнул Эль. – Предки... Почему же они не прилетят со звезд и не наведут порядок, если они предки? Или хотя бы не заберут нас к себе, раз уж так боятся обидеть смертоносцев?

– Двери закрыты, Эль. Предки ушли так давно и так далеко, что перестали быть людьми... Или мы перестали быть людьми. Одним словом, мне говорили, что для Предков мы ничуть не ближе смертоносцев, они нами не интересуются... Живут себе на звездах, может быть – там, а может быть – вон там. Мы им не нужны.

– Они мне тоже, – пробурчал Эль почти уже сквозь сон. – Трусы. Бросили свой дом... Детей в нем забыли и знать не хотят... Хорошие люди сперва увезли бы к себе на звезды всех смертоносцев, а потом уже не обращали на нас внимания...

– Эль! – сердито тряхнула рыжей головой девушка. – Ну как же ты можешь так говорить о восьмилапых после того, как подружился с Анзой! Он ведь жизнь свою отдал, и за тебя – тоже!

Охотник предпочел сделать вид что спит. Все в нем бунтовало против несправедливости Предков. Удрали сотни лет назад, Элоиз говорит – от катастрофы... Какая катастрофа? Трава по прежнему зеленая, насекомых водится в изобилии, если бы не смертоносцы, то можно было бы жить припеваючи... Да еще с их-то знаниями! Но нет, остаются на звездах... Элоиз говорит, звезды громадные, просто очень далекие. Элоиз умная, много знает. Но что толку? Вот если бы научиться летать и подняться туда, да сказать этим Предкам все, что степной охотник про них думает!

Эль продолжал сердиться даже во сне, но кто-то стал будто спорить с ним, вот только слышно было плохо. Степняку это надоело и он сказал невидимому и едва слышному собеседнику: или говори по-человечески, или проваливай! У меня завтра может быть такой же трудный день, как сегодня, десять раз едва не погиб, не мешай мне! Тогда незнакомец будто нехотя отложил все свои дела и спустился в Степь.

– Эль, где твой брат Клас? Почему он не смотрит больше из Степи на звезды?

– Клас смотрит на звезды из другого места... А тебе что за дело? Ты кто? Предок?

– Может быть... Хотя я не чувствую себя предком кому-либо... Скажи-ка, Эль, что происходит с людьми после смерти?

– Нет, лучше ты скажи, что происходит с сороконожкой, которую я съел? Во что она превращается? А лучше спустись-ка сюда, я тебе покажу самый простой способ узнать, что происходит с людьми после смерти! – Эль во сне так разбушевался, что задремавшая было девушка проснулась и с тревогой смотрела на катающегося по земле спутника. – Бери копье и иди сюда!

– Я уже здесь, вот только копья у меня нет... Эль, а тебе не приходит в голову, что эта планета была совсем другой, когда мы на ней жили? И что, следовательно, на этой планете мы не жили никогда? Какие же мы тогда вам предки?

– Планета – это наш мир?.. – уточнил охотник, всегда готовый к сражению, что на копьях, что на языках. – Так, а на той звезде, где вы теперь спрятались от смертоносцев, там, выходит, вы жили прежде? Иначе зачем вас туда понесло? По дому, наверное, соскучились, а?

– Ну хорошо... Я – ваш предок, вы мои потомки... Правда, я сам себе кажусь несколько молодым для такой роли, но уж ладно. Я покажу тебе наш мир, хочешь? А ты, за это, скажешь мне, где теперь мой приятель Клас.

– Показывай, – милостиво согласился степняк. – А там я погляжу.

Предок, кажется, усмехнулся, но точно Эль сказать не мог, потому что видел собеседника лишь как силуэт на фоне ярких звезд, как тень человека, как некое висящее в ночи облако, сквозь которое звезды светили ярче. Облако протянуло охотнику руку и тот, стараясь дрожью не выдать волнения, сжал ее. Тут же земля ушла из-под ног (во сне Эль стоял), а звезды с огромной скоростью понеслись навстречу, некоторые даже вырастали прямо на глазах, а потом быстро отползали в сторону и скрывались за пределами видимости. Обернуться степняк почему-то боялся, откуда-то он твердо знал, что этого нельзя, это все испортит.

Когда одна из звезд выросла до размера человеческой головы, ни на локоть не сдвинувшись в сторону, Эль догадался, что это и есть цель их путешествия, новый дом предков, ради которого они бросили на съедение смертоносцам родной мир. Приближаясь, он чувствовал, что звезда горяча и действительно огромна, так огромна, что это даже в мыслях уместить нельзя. Охотник заволновался и спросил провожатого, как же они там живут в таком жаре, но Предок уверил его, что дома у него совсем не горячо. Элю мучительно захотелось оглянуться, чтобы сразу оказаться в родной Степи, он теперь твердо знал, что именно так и произойдет, но решил держаться до последнего.

– Прежде вокруг этой звезды вращались несколько планет, – сообщил Предок. – На них мы и поселились после прилета. Но позже перебрались жить в звезду, и опустили планеты на нее. Так было лучше.

– Да горячо же! – запротестовал еще раз Эль, перед которым уже не было ничего, кроме огромной пылающей поверхности звезды. – Сгорим!

– Разве ты вспотел? – усмехнулся его спутник. – Доверься мне. Огонь горяч, только если подойти к нему извне, а мы живем внутри.

И тут же они упали в кипящий океан огня. Эль инстинктивно защитил лицо руками, на что его спутник обидно расхохотался. Все вокруг стало красным, везде было пламя, но это было пламя, не сжигающее тела. Вечный жар бушевал сам по себе, а путешественники продолжали полет сами по себе. Как это могло быть – оставалось совершенно непонятным. Впрочем, их путешествие тут же и закончилось – из огня вдруг выскочила прямо на них зеленая полянка, на которую путники и опустились.

– Вот я и дома, – немного торжественно сообщил Предок. – Вот наш мир.

Эль осмотрелся, стараясь случайно не оглянуться на Степь, продолжавшую, не смотря ни на что, оставаться прямо за спиной. Трава была короткой, мягкой, изумрудного цвета. Охотнику показалось, что под ногами ползают какие-то крохотные букашки и он нагнулся. К его изумлению, по траве ползали крохотные, но удивительно точные копии насекомых.

– Ну как, чувствуешь себя гигантом? Это муравьи. Но если поискать, можно, наверное, обнаружить и паучков. Тебе нравится?

– Не знаю... – почесал затылок степняк. – Не думаю, что тут будет хорошая охота...

– Охотимся мы на других... На другие вещи, – улыбнулся Предок. – Я не смогу показать тебе все. Хочешь пройти в дом?

– Послушай, – бормотал Эль, шагая к одноэтажному деревянному домику. Он высоко поднимал ноги, стараясь ни на кого не наступить. – Послушай... Мы такие большие? Или они такие маленькие?

– Разве это не одно и то же? – Предок распахнул чуть скрипнувшую дверь, они оказались в комнате с длинным столом.

Небрежно проведя рукой над черной, блестящей столешницей, хозяин заставил ее переливаться всеми цветами радуги. Только тут Эль заметил, что Предок обрел тело, превратившись из расплывчатого силуэта в полного лысого человека почти такого же роста, как степняк, ну разве что чуть-чуть повыше. У человека было доброе, мягкое лицо, какое бывает только у тех, кто с детства вдоволь ест каждый день.

– Вот твоя Степь, – сообщил между тем Предок, и при этих словах столешница порыжела и действительно стала очень похожа на травяное море. Видны были даже несколько крошечных, под стать уменьшенной копии Степи, скорпионов, а в одном месте ползла, оставляя позади заметный след, Гусеница. – Это не шутка, это именно твоя Степь. Вот, посмотри – это ваше племя.

Эль низко нагнулся над столом и действительно увидел группу травяных шалашиков, которые неизменно строили на ночь вечно кочующие Пожиратели Гусениц. Из некоторых торчали крошечные ножки. Однако что-то было не так...

– Врешь! – воскликнул Эль, торжествующе кладя руку на стол. – Врешь, это не моя Степь!.. – рука провалилась по локоть, будто никакой столешницы и не было, пальцы почувствовали что-то бархатное, ткнувшись в ненастоящую Степь.

– Осторожно, задавишь кого-нибудь! – взмахнул руками Предок. – Настоящая же Степь, настоящая, ну с чего ты взял, будто я обманываю?..

– Да потому что ночь у нас! – торжествующе сообщил охотник, скрестив руки на груди, но лысый человек не растерялся, а только всплеснул досадливо руками.

– Да что в самом деле! Упрямый ты, но глупый! Ну что бы ты увидел ночью?.. Да вот, пожалуйста, смотри!

Предок провел ладонью над столом и поверхность тут же потменела, став почти черной, и только если приглядеться, можно было заметить, что тьма эта неоднородна. Эль немного смутился, но твердо решил этого не показывать. В конце концов что особенного, если степной охотник чего-то не понимает?

– Ладно, свети обратно... А Элоиз показать можешь?

– Могу, – кривовато усмехнулся лысый. – Если так хочется, могу показать тебя с подружкой. Причем не ночью, а днем, когда вы по траве кувыркались. Нужно?

– Нет, – смилостивился Эль. – Просто буду теперь знать. Покажи лучше сейчас, как Элоиз спит у костра. Она там обо мне не беспокоится?..

– Сам смотри... – хмуро, будто жалея о чем-то, сказал Предок.

Он снова провел ладонью над столом, картинка опять посветлела, но теперь еще и начала двигаться, повинуясь его руке. Этого фокуса охотник тоже не понял – стол оставался на месте, а живое изображение Степи на его поверхности текло, будто вода. Наконец с края появилась широкая лента реки, и лысый человек остановил движение. Эль нагнулся над столом и тут же увидел костер. Совсем крохотная девушка лежала с одной стороны от догорающего огня, разметав рыжие волосы по траве, белоголовый степняк свернулся калачиком с другой.

– Это – я? – не выдержал охотник, голос его дрожал. – Как же я – и здесь и там?– Спишь потому что, – вздохнул Предок. – Но во сне тебе снится явь... И нет никакой разницы. Как большие люди и маленькие пауки – это одно и то же, понимаешь?

– Но почему теперь-то люди маленькие! – взорвался Эль. – И почему ты отсюда пальцами не передавишь смертоносцев, ну хотя бы половину?!

– Потому что не только пауки, но и люди маленькие... – вздохнул Предок. – Потому что я не имею к вам никакого отношения... Неужели ты не понял? Я показал тебе кусочек нашего мира, думая, что ты поймешь...

– – Что? – вскипел Эль, которого редко обвиняли в глупости. – Что я должен понять такого особенного? Что вам на нас наплевать? Я давно понял!

– Да нет... Тебе следовало бы понять другое, – Предок опустился в оказавшееся прямо позади него мягкое кресло и погладил лысину, сделав при этом такое выражение лица, будто ожидал наткнуться там на волосы. – Мы не люди. Не люди в вашем понимании. И для нас нет большой разницы между, скажем, вами и смертоносцами, или даже вами и пчелами... Ну, чуточку, пожалуй, симпатизируем вам, как биологически близким... Но это пережиток. Вроде копчика, понимаешь?

– Нет. Я не знаю, что такое копчик. А вот Белая Башня тогда зачем?

– Белую Башню строили не мы, а те, кто улетал с Земли.

Глава седьмая

1

Ночь прошла спокойно. Предок Эля не беспокоил, зато вместо него приснился Монастрь. Утром охотник помнил беспорядочный набор картинок, на которых его младший брат Клас и хромой малыш Стэфи разбирали каменные плты, где была записана летопись монахов, сортировали их и внимательно читали. За завтраком Эль только головой крутил, вспоминая сон: когда это ребята успели научиться грамоте?

– Приснится же такое, – завершил он пересказ сна Элоиз. – И везде ползали змеи, помогали им. Тоже грамотные.

– Очень может быть... А Питти в твоем сне не было? – поинтересовалась девушка. – Никак не могу себе представить, что шаман все это время сидел преспокойно рядом с ними и помогал сдувать пыль с развалин...

– Нет, Питти я не видел. Мне вообще казалось, что его там нет... А еще были такие кусочки, где они вроде как собирались с кем-то воевать. Малыш Стэфи так забавно командовал змеями! А Клас хмурился.

– Конечно, Стэфи ведь их Повелитель, змеи сами так решили. Неспокойно мне после всех этих сказок о Бияше... Вообще не такое уж приятное место наш Монастырь, иначе не остался бы пустым... – девушка вздохнула и поднялась, демонстрируя свою готовность продолжать путь. – А мне приснилось, что из воды вышло ужасное чудище и съело нас обоих. В брюхе темно и страшно. Идем к реке?

– Идем... – тяжко вздохнул Эль, возвращаясь к реалиям. – Пусть съедят, главное – не утонуть.

На ночь они выбрали место подальше от воды, чтобы спокойно отдохнуть. Мало ли что может твориться по ночам на берегу? Элоиз не сомневалась в своей способности отогнать в сторону любую живую тварь, но нужно же было и выспаться. За завтраком путешественники не сговариваясь сели спиной к реке, как бы оттягивая неизбежный момент встречи с самой опасной для человека стихией.

Приблизившись с кромке воды, люди долго смотрели на противоположный берег. Там зеленели деревья, отсюда совсем крохотные, над ними стояло постоянное мерцание, происходившее, судя по всему, от крыл бесчисленных насекомых. Степной берег, напротив, был удивительно пуст, будто Степь не хотела иметь ничего общего с Рекой. Впрочем, присмотревшись, Эль заметил сразу несколько троп, явно протоптанных крупными насекомыми к местам постоянного водопоя.

– Посмотри-ка! – Элоиз спустилась к кромке воды, держа в руке меч. – На поверхности воды столько водоворотов! Наверняка это речные жители.

– Я очень рад, – вздохнул охотник. – Пожалуйста, отойди подальше. Не плыть же ты собралась?

Ничего не оставалось, как искать материал для плота. Кустарник, густо покрывающий эту часть Степи, для такой цели не годился, поэтому путники немного посовещались, и двинулись вниз по течению, к северо-западу. По дороге они и в самом деле видели множество насекомых, спускавшихся к воде утолить жажду. Самое удивительное, что не смотря на обилие жизни, никаких схваток на берегу не происходило. Когда Эль увидел, как огромный паук-верблюд терпеливо ждет своей очереди, позволяя напиться даже не повернувшемуся в его сторону скорпиону, то Элоиз стоило большого труда убедить охотника, что она не имеет к такому поведению насекомых никакого отношения.

Впрочем, идиллия время от времени нарушалась появлением речных обитателей, особенно той их части, которая искала себе пропитания на суше. На глазах путешественников печальная судьба постигла безобидного и мерзкого на вкус жука-стригуна, прибежавшего промочить горло. Не успел бедняга припасть к воде, как что-то темное быстро поднялось из глубины и единым рывком из реки выскочило существо, состоящее, как показалось невольным зрителям, из одной только зубастой пасти. Крепко схваченный за голову стригун отчаянно попятился, оставляя на узкой полоске песка глубокие следы, и даже сумел немного вытащить хищника из воды, но все было тщетно: показавшиеся под пастью лапы толщиной превосходили конечности жука не менее чем в три раза. Рывок – и жертва бьется в воде, вспенивая ее в последней, уже бессмысленной попытке вырваться. Еще один рывок – и на поверхности остался лишь маленький, быстро исчезнувший водоворот.

В другом месте, где по какой-то своей причуде река позволила возникнуть песчаному мелководью, вяло копошилось огромное количество многоногих существ, в которых охотник сразу узнал речных крабов, которых ему уже доводилось ловить в горном ручье. Судя по тому, что никто этих, достаточно вкусных тварей, не атаковал, в большом количестве они представляли серьезного противника. Эль показал девушке на несколько наиболее крупных экземпляров, почти не высовывавшихся из воды – они достигали размеров взрослого смертоносца, а клешнями согли бы померяться и со скорпионом.

Степь тоже норовила подкормиться из чужой стихии, но делала это с воздуха: над водой то и дело проносились хищные стрекозы, пикируя на поверхность и частенько взмывая обратно с крепко зажатой в лапах добычей.

– Это рыбы! – воскликнула Элоиз, показывая охотнику на бьющуюся в воздухе серебристую искорку. – Тут полным полно рыб!

– Да нет, – приложил Эль руку ко лбу козырьком. – Рыбы белые, разве не помнишь? И за хвост их держать нельзя, они бы стрекозе лапы вмиг поотгрызали.

– Это были пещерные рыбы, слепые и белые! А это – настоящие! Очень вкусные! У нас недалеко от Города живут рыбаки, которые сетями ловят таких рыб. Конечно, сети часто рвут хищники, а смертоносцы рыбу не любят, поэтому паутины для сетей не хватает... Были даже случаи, когда рыбаки приходили в Город и воровали материал с улиц, хотя это очень строго запрещено.

– Что им за это сделали? – поинтересовался Эль, не особо надеясь на ответ. И действительно не получил ответа.

К полудню на горизонте появилась одинокая рощица деревьев, и путешественники пожертвовали привалом, чтобы достичь ее поскорее. Элоиз за время движения вдоль берега сильно вымоталась: большое число бегающих и летающих хищников заставляло прилагать массу усилий, разгоняя их в стороны. Хуже всего было то, что несколько раз девушка теряла контроль над ситуацией, и тогда какой-нибудь оголодавший скорпион подбирался опасно близко. Что же будет на воде, которая, кажется, просто кишит живностью? Да еще незнакомой, когда невозможно одним только сознанием, не видя, отличить безобидную рыбку от обладателя зубастой огромной пасти и толстенных мощных лап. Надежда на спокойное пересечение водной преграды, которую Элоиз лелеяла в тайне от охотника, растаяла.

Ближе к роще насекомых стало меньше, и это не предвещало ничего хорошего. Эль догадался взбежать на ближайший пригорок и долго оттуда всматривался в просветы между деревьями. Так и есть – там обосновалась большая колония пауков-шатровиков, перетянув тенетами все пространство. В вышине, на перекрестьях толстых ветвей, сидели массивные неподвижные туши, готовые стремительно броситься вниз на глупую добычу, имевшую глупость своими ногами заявиться прямо к столу.

– Внизу наверняка паучата под охраной самок, – со знанием вида заявил охотник, довольный тем, что строительство плота откладывается. – Я уже встречал такие семьи, только, конечно, поменьше.

– Ну что ж, может, ничего и не получится... Но зато можно потренироваться, – упрямо улыбнулась Элоиз. – Я ведь иду паучат воровать, так ты говорил?

– Не сходи с ума, – не на шутку испугался Эль. – Их слишком много, тебе их не выгнать! Зато обозлятся на нас, и вообще покоя не будет – вспомни как с пчелами получилось!

Пчелиный улей, обнаруженный бредущим по горам в поисках входа в Монастырь маленьким отрядом из нескольких людей и смертоносца, представлял серьезное препятствие на пути. Когда пчелы стали проявлять агрессивность, люди и паук предприняли против них обычную тактику ментального воздействия, однако результаты оказались плачевными: рой повел себя как единый организм, несколько клеточек которого подверглось атаке. Только счастливый случай позволил незадачливым путешественникам спастись от тысяч разгневанных убийц.

Зябко передернув плечами при этом малоприятном напоминании, девушка призадумалась. Действительно, что произодйет, если шатровики атакуют их таким же сомкнутым строем?.. Она тоскливо обвела взглядом горизонт и не увидела больше ни одного дерева. По крайней мере, можно попробовать приблизиться...

– Эль, тут вроде бы никого нет, только вот в тех зарослях паук, ждет чего-то. Сможешь продержаться здесь без меня?

– Да я-то смогу, – усмехнулдся степняк, – а вот ты без меня как же? Нет, если идти, то идти вместе!

– Ты не понял. Я хочу их обмануть, внушить им, что я – шатровик. А ты будешь мне мешать сосредоточиться. Жди здесь, я только посмотрю поближе.

– Ну хорошо... – Эля ошарашила сама возможность девушки прикинуться пауком. – Только ты зови если что и не подходи близко, ладно?

– Ладно, – махнула ему рукой Элоиз и быстро пошла к роще. На полдороги она обернулась и крикнула: – Если что-то случиться, вернись в Монастырь!..

Охотник рванулся было следом, но тут же и остановился. Если Элоиз говорит, что он – опасная помеха, то придется слушаться. Ох, и тяжела же ты, роль телохранителя... Эль от нечего делать потоптался на месте, а потом вернулся на облюбованный пригорок и уселся там на траву. Некоторое время сохранял неподвижность, потом вдруг погрозил копьем небу:

– Ты хоть там последи за ней! Есть у тебя совесть или нет?!

Потом снова сощурил глаза, внимательно наблюдая за уменьшающейся фигурой девушки.

2

Девушка приближалась к рощице не напрямую, а по касательной, время от времени даже приостанавливаясь. Прежде всего нужно было разобраться с происходящим в большой семье шатровиков. Как и следовало ожидать, главенствующая самка находилась в самом центре, глубоко среди переплетения старых, почерневших от солнца и пыли тенет. Остальные самки сидели по большей части на земле, присматривая за копошащимися выводками. Самцы, как и положено, исполняли второстепенные роли: сидели на ветвях, отлавливая и принося самкам запутавшихся в паутине мух и стрекоз, совершали охотничьи вылазки.

Пауки заметили Элоиз, но внешне это никак не проявилось: возможная добыча приближалась, так что следовало просто сидеть и ждать развития событий – дело для обитателей рощи привычное. Девушка остановилась и осторожно попробовала представиться ближайшему самцу в качестве родственницы, зачем-то проходящей мимо. Шатровик поверил сразу и безоговорочно, агрессия пропала, интерес тоже. Ободренная первым успехом, Элоиз мысленно распространила воображаемую картинку вглубь семьи, захватив еще несколько пауков.

Ничего не произошло, только две ближайшие самки несколько изменили свое положение, чтобы рассмотреть пришелицу. Девушка смело подошла вплотную к деревьям, теперь уже раздвинув сознание на всю семью. Возникло неприятное ощущение растянутости, появилась ноющая тяжесть в голове. Будь роща немного больше – и ничего бы не получилось.

Пока все шло хорошо. Элоиз достигла деревьев и опять остановилась, положила руку на одно из них. Вверху, прямо над девушкой, висел на ветвях довольно крупный для самца паук, на вторжение приблудной самки он никак не отреагировал. Девушка вдруг почувствовала, как сотканная ее разумом картинка начала рассыпаться, и с большим трудом смогла остановить этот процесс. Нельзя смотреть на ситуацию со стороны, это отнимает силы и рассеивает внимание! Если Элоиз хочет продолжать свой опасный эксперимент, ей нужно самой поверить в то, в чем она старается уверить насекомых.

Но раз так... Как должна повести себя самка шатровика, чья маленькая семья погибла, встретив большую популяцию сородичей? Наверное, попроситься в дом... А этот вопрос не может решить никто, кроме старшей самки. Она там, в глубине, среди непроницаемой для света старой паутины. Уняв короткую вспышку ужаса и запретив себе впредь проявлять человеческие чувства, девушка ступила в рощу.

Тенета скрыли ее рыжеволосую голову от Эля, словно опустился занавес. Теперь охотник мог только гадать о происходящем, подпрыгивая от нетерпения на месте и бесконечно повторяя любимое ругательство. Да как же он теперь узнает, если с девушкой что-либо случиться? Сколько ему ждать и ждать ли вообще свою спутницу, которой вздумалось отправиться на верную смерть?

Никакой другой человек наверное не смог бы проделать это. Только длительное, с самого детства, общение со смертоносцем помогало Элоиз не сбиться с чуждого людям тона паучиного мышления. Холод и бесстрашие, готовность пожрать и быть пожранным, бесконечное, немыслимое для млекопитающихся терпение – вот лишь некоторые характерные черты, присущие поведению этих удивительных насекомых.

Осторожно скользя между там и тут свисающими полотнищами старой паутины – новую натягивали выше, там, где гудели одуревшие от жары глупые жирные мухи – Элоиз медленно продвигалась к центру рощи. Она уже не ощущала себя человеком, лишь помнила какой-то запасной частью сознания, что у нее всего четыре конечности и бегать по паутине она не умеет. От самок, охраняющих паучат, следовало держаться как можно дальше, потому что не получив от главы семьи каких-либо указаний, они вполне могут напасть на незваную гостью. Да и после, возможно, тоже... Не лучше ли прикинуться самцом? Поздно! Теперь только контроль и самообладание.

Углубившись в рощу, Элоиз почти перестала видеть, ориентируясь теперь больше на ощущения раскинутого во все стороны сознания. Девушка сильно вздрогнула, когда сверху кто-то вдруг стремительно упал на нее, зацепившись за плечо... Маленький шатровик, как все самочки подвижный и любознательный, решил попробовать поиграть с гостьей. Не ко времени, малышка, хоть ты и очень милая: вон как злобно смотрит приглядывающая за тобой мамаша, занимая позицию прямо над пришелицей. Одно неверное движение, истолкованное как агрессивное – и она повторит прыжок своей питомицы, но уже не для игры...

Маленькая паучиха, вся-то размером с голову девушки, смотрит весело, заигрывающе, перебирает лапами. А это что? Запуталась в волосах, ничего не понимает... Вот сейчас как позовет на помощь и тогда... Стоп! Нельзя смотреть со стороны! Как поведет себя самка? Сожрала бы надоедливую мелочь, но сейчас нельзя, значит... Девушка медленно, очень медленно подняла руку... Нет! Подняла лапу, подсадила паучка, помогая распутаться. Малышка с готовностью обхватила ее, пробежала от кисти до плеча и обратно... Нет, не пускают волосы, что-то держит, какой-то узелок! Самка смотрит все подозрительнее, чуть начинает спускаться, останавливается... Не делать резких движений! Осторожно положить другую руку на меч, плавно достать, отсечь прядь волос, да побольше! Все, побежала куда-то малявка, наконец-то можно идти дальше.

Еще один поворот, еще, а вот теперь придется перелезать, тут какие-то кости, что ли... Вот, вот и она. Неужели бывают такие огромные?.. Главная самка размером даже несколько превосходила Анзу. Старая, очень старая, давно уже не выползающая на солнце, не охотящаяся, не занимающаяся с выводком... Вечное сидение в темноте. Зачем? Чтобы у семьи был центр, оплот. Кто-то, самый терпеливый, самый холодный, самый готовый пожирать и быть пожранным. Что же теперь?

Паучиха сделала несколько движений лапами, будто собираясь приблизиться к Элоиз, но осталась на месте. Гостья чувствовала в ее сознании что-то, что можно было перевести как интерес. Интерес гас, как мог бы гаснуть последний уголек в костре. Дунет ветерок – и снова вспыхнет совсем уже было пропавшая искорка. Они стояли друг против друга, не шевелясь. Миллионы лет существовал их вид, и миллионы лет будет существовать. Некуда спешить, позади и впереди – вечность... Сколько уже прошло времени?.. Может быть там, снаружи, уже стемнело? Терпеть.