Текст книги "Путь к Зеленому Огню"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Собравшись в зале, люди поставили Зеленый Огонь посередине и смотрели в это вечное пламя как зачарованные. Сотни змей приползли сюда же, не испросив даже разрешения у своего повелителя и задумчиво покачивали головами. Так продолжалось несколько часов, но никто не замечал времени. Первым насмотрелся Клас.

– Я уже забыл, когда спал в последний раз, – заметил он, с хрустом потянувшись. – Это совершенно изумительная вещица, но она принесла монахам немало горя и... Пора бы поесть и ложиться.

– Она стимулирует мутации... – как во сне проговорил Питти. – Она и есть – Монастырь... Да-да, конечно, разведи огонь и кого-нибудь зажарь, а я посижу пока здесь.

Стэфи промолчал, не отрывая глаз от волшебной колбы и Класу пришлось одному отправиться на поиски пищи. Поленившись идти за Мост, он нарвал в саду фруктов и принес сухих веток для костра, застав в зале все ту же картину.

– Хватит! – воскликнул он. – Нельзя смотреть на него так долго, у вас тоже вырастут рога!

– А что? – откликнулся Питти. – Очень может быть. Хорошо, отнеси его обратно в подвал, только не запрятывай далеко, а то не найдем.

Снова не найдя, что возразить на бесконечное нахальство лесного человека, Клас послушно исполнил приказание и опять вернулся, надеясь что Стэфи хотя бы развел костер. Его ждало разочарование: и мальчик, и шаман уже спали, даже не поев. Нехотя сжевав пару груш, степняк вытянулся на полу и прикрыл глаза. Перед ним тут же закачалась зеленая колба, обещая сделать из него нечто большее, чем человека. Юноша запротестовал во сне, но Зеленый Огонь не желал его слушать.

3

Ночью водопад казался Бияшу особенно холодным, хотя ощущение было обманчивым. Ручей берет начало в снегах и несет свои воды до места купания недостаточно длительный срок, чтобы успеть нагреть их даже под жарким солнцем. И все же в темноте человек чувствовал стужу больше обычного.

Человек ли? Бияш предпочитал относить себя к людям, а вот Вечный Мост полагал иначе, не позволяя касаться себя. Когда-то давно это было даже обидным: ужасные с виду мутанты перебирались через пропасть даже не задумываясь о своем нечеловеческом обличьи, а вот Бияшу приходилось карабкаться по скалам.

Но ничего, на этой обиде давно наросла мозоль. Возможно, он сам был виноват в таком отношении к себе Моста: слишком уж мало жил человеческими заботами и представлениями. Что ж, надо признать, это довольно сложно для бессмертного существа. Да и зачем Бияшу Монастырь? Он не посещал Святой Земли несколько столетий и не планировал делать этого впредь.

Совсем уж похолодев, почти сравняв с водой свою температуру, бессмертный вышел из потока. Единственное, что отличало его от обычного человека внешне – полное отсутствие половых органов. Природа поленилась заниматься излишней работой: зачем репродуктивные органы тому, для кого потомство не имеет никакого смысла? Бияш на эту недостачу не сердился, он считал своей обязанностью радоваться тому, что такой биологический казус, как он, вообще сумел появиться на свет.

К матери он никогда не испытывал теплых чувств, что в какой-то мере укладывалось в ту же логическую цепочку: раз нет потомства, то нет и предков. Однако фактически мать все же была, и Бияш относился к смертной женщине со всем уважением вплоть до ее своевременной кончины, чтобы тут же забыть. Теперь он не помнил даже ее имени, так же как и многих, очень многих других имен. Забывать он умел очень хорошо, и это тоже было необходимым условием существования бессмертоного. Жить с памятью, жить воспоминаниями? Это всего лишь один из видов смерти.

Бессмертие свое Бияш осознал очень рано. В возрасте полутора лет он исхитрился вывалиться из окна Монастыря и разбился в буквальном смысле в лепешку, однако даже не потерял сознания. Он прекрасно слышал через одну уцелевшую барабанную перепонку, как зарыдали близкие и как соседи принялись их утешать. Даже если бы малыш и хотел сказать матери, что жив, то не смог бы этого сделать из-за раздробленной челюсти. Его положили на простыню и отнесли в одно из внутренних помещений, где и оставили до утра (был поздний вечер), чтобы заняться погребением тела при свете дня. Процесс регенерации занял тогда почти всю ночь, и утром он заревел, требуя пищи.

Тогда же Бияш уяснил для себя понятие боли. Оказывается, для других людей сильные осязательные ощущения были крайне неприятны. Бессмертный лишь приблизительно мог себе это представить. В целом же тот случай можно считать настоящим рождением Бияша, потому что именно после него какие-то механизмы заработали в полную силу и уже через год он достиг своих нынешних размеров.

И тут же покинул Монастырь по просьбе матери. Обстановка вокруг самого странного из известных монахам мутанта накалялась, особенно после того, как Мост отказался его признать. Что ж, Бияш и не держался за Святые стены, они больше ничего не могли ему дать. Подземелье оказалось вполне подходящим местом для того, кто не горел желанием общаться с себе подобными, тем более что их не было и никогда больше не могло быть.

Бияш не задавался вопросом о смысле жизни и очень удивился бы, узнав о его важности для части обычного человечества. Он жил так же, как жили рыбы в воде, пчелы в воздухе и кролики на лугу. Единственный орган, который ему трудно было насытить – мозг – предоставлял достаточную возможность тратить бесконечное время. Бияш познавал.

В его познании было не так уж много от жадной человеческой гонки за знаниями. Бияш получал и анализировал все новую информацию не ради них, а просто потому, что не мог иначе. Он изучил воду и траву, воздух и камни, он больше всех узнал о мутантах и годами проникал в сущность Зеленого Огня. Длительные путешествия бессмертоного позволили узнать кое-что и об окружающем мире. Растения перерабатывали углекислоту в кислород, а Бияш накапливал знания.

Накапливал и забывал, так же как забыл имя матери. Все однажды познанное было как бы съедено им и больше уже никогда не интересовало. Как это происходило? Чтобы понять, надо быть бессмертным. Бияш пожирал мир и подозревал, что когда-то, через бесконечное количество времени, познает его весь. Что произойдет тогда? Ну что ж, он был однажды рожден, возможно, найдется время и для смерти. Это не беспокоило странное существо.

Периоды накопления информации чередовались с ее перевариванием. В это время бессмертный желал покоя и не знал лучшего места, чем подземелье, особенно после того как населявших его мутантов удалось... Упорядочить. В большинстве видов Бияш просто не нуждался, но некоторых сохранил для охраны помещения и решения кое-каких бытовых задач, таких например, как бесперебойное и нехлопотное получение белковой пищи.

Вернувшись после очередного долгого отсутствия, Бияш нашел в своем убежище следы чужаков. Нельзя сказать, чтобы это его сильно потревожило, но раздражала сама необходимость решать эту проблему. Бессмертный был сыт, информационная пища требовала сортировки и анализа в тишине и покое.

Никогда не отличавшийся излишней свирепостью Бияш терпеливо привел все в порядок и усилил меры безопасности, но вскоре неведомые пришельцы снова посетили подземелье. Чувство, испытываемое бессмертным, более всего приближалось к человеческому огорчению. Его не было почти десять лет – неужели людям за такой период нельзя было уладить все свои недолговечные проблемы, если уж нужно делать это именно здесь?

Крепкие мышцы перекатывались на абсолютно безволосом, бронзовом теле Бияша, когда он почти взбежал по отвесной скале наверх, чтобы через известную путешественникам пещеру вернуться под землю. Может быть, там его больше никто не потревожит?

Бессмертный очень на это надеялся. Убийство пришельцев для него было делом неприятным, как и все, не способствующее ни получению, ни анализу информации.

4

– Этот, как его называл Шехш, артефакт, принес монахам одни неприятности! – доказывал за завтраком из привычной уже крольчатины Клас. – Они превратились в чудовищ и Монастырь погиб! Неужели этого мало, чтобы понять: нам не нужна эта вещица!

– Ты торопишься, – возвразил Питти. – Люди проиграли смертоносцам битву за землю, разве не так? Пауки победили за счет мутаций. Поэтому человек тоже стал искать возможности мутировать, и нашел Зеленый Огонь. Хоршо бы еще знать, где... Но это сейчас не важно.

– Я не желаю, чтобы мое племя превратилось в уродов! – продолжал бушевать Клас. – Пусть мы вырождаемся, пусть мы вымираем, но лучше остаться людьми. Я не приведу сюда Пожирателей Гусениц, пока Зеленый Огонь находится здесь!

– С монахами это произошло не сразу, а через несколько поколений, – заметил шаман. – Поначалу-то все явно шло не так уж плохо. Так что времени на раздумья у нас предостаточно. Мне еще очень хотелось бы узнать, как отреагируют смертоносцы на близость к артефакту...

– Если ты уберешь отсюда Зеленый Огонь, мы тоже уйдем, я и мои змеи! – вдруг вмешался в спор Стэфи. – Это их святыня, она сделала их народом!

– Вот, видишь как! – поднял кверху палец Питти. – Все не так просто! Ну а если ты не хочешь, чтобы мы смотрели на него перед сном, то это, я думаю, будет легко устроить. Давайте лучше займемся более полезным делом, чем все эти разговоры: я расскажу вам о буквах.

К полудню одна из стен зала была почти сплошь покрыта буквами. Все трое имели возможность общаться ментально, что сильно упрощало обучение, и все-таки запомнить все сорок шесть символов древнего языка было непростой задачей. Клас с обидой замечал, что как ученик сильно отстает от Стэфи, делающего просто громные успехи.

– Что делать, – усмехался шаман. – Ты немного запоздал с обучением. Впрочем, я видывал учеников и похуже.

Работа продолжалась, костер не успевал предоставлять достаточно углей, и к вечеру самостоятельные упражнения Стэфи и Класа заполнили еще две стены. Третью Питти попросил не трогать, обещая скоро приготовить на ней текст для "проверочного чтения". Каракули учеников мало помалу приближались к требуемым учителем формам, память все легче подсказывала нужные звуки.

– Молодцы, – похвалил их вечером шаман. – Сегодня в вашей жизни первый день, который вы провели не совсем зря. Шехш, а владеешь ли грамотой ты? – вдруг обратился он к свернувшемуся у огня змею.

– Да, – с достоинством ответил тот. – Как и весь мой народ. Мы не нуждаемся в собственных записях, но с интересом читаем летописи Монастыря.

– Вот с кого надо брать пример, – торжественно провозгласил человек-белка. – Меньше пиши, больше читай! Запомните это, братья-шаманы. Младшие, малограмотные братья...

Ночью Класу снова снилось племя. Пожиратели Гусениц брели по Степи, всматриваясь в горизонт не в поисках Следа, а выглядывая людей, которые ушли и обещали вернуться. Юноша видел, что степняков стало меньше, что все они заметно похудели и осунулись. Сердце заныло от неисполненного долга, захотелось бежать к ним прямо сейчас, сказать, что он ни о чем не забыл и обязательно будут у маленького народа новые, сытые и спокойные времена. Человек не должен каждую минуту сражаться за свою жизнь и разыскивать пропитание, разумное существо нуждается во времени на раздумья. Хотя у охотников, день-деньской бредущих по траве, времени хоть отбавляй... Может быть, процесс вырождения, о котором говорил Питти, зашел слишком далеко? Что, если в спасении остатков племени нет никакого смысла?..

Охотника разбудил Стэфи.

– Вот на той стене проверочное чтение, – грустно сказал он. – Я уже справился, теперь попробуй ты.

Водя по сделанной углем неровной надписи, Клас шевелил губами и медленно складывал слова. Не сразу он понял, что это прощальная записка Питти. Шаман нахально сообщал, что у него появились неотложные дела в Лесу, а на обратной дороге он непременно отыщет Пожирателей Гусениц и доставит их к Монастырю в целости и сохранности. В заключение человек-белка просил не скучать и не терять времени, а заняться изучением летописи монахов.

Дочитав до подписи, "Питти, шаман из племени белок", Клас негромко выругался и беспомощно посмотрел на Стэфи. Мальчик съежидлся в углу и смотрел в стену.

– Ты ведь не оставишь меня тут одного? – угрюмо спросил он.– Не бросишь?

– Нет, – честно признался Клас. – Боюсь, меня провели и самого бросили. Как ты думаешь, что за способ придумал Питти, чтобы в одиночку подняться вверх по течению подземной реки?

– Он найдет другую дорогу... – надулся малыш. – Я сам ему проболтался. Мы с Анзой думали и решили, что через горы обязательно должен быть другой путь, и не один, иначе смертоносцы всегда держали бы войско у входа в подземелье, и монахи не смогли бы делать вылазок. Наверное, эти дороги очень холодные, вот и все.

– Ну что ж, пожелаем шаману удачи, что же еще остается? Я заметил, что лесные люди лучше нас переносят холод.

– Я нашел в его письме три ошибки, – улыбнулся Стэфи сквозь набежавшие слезы. – Давай оставим эту надпись и заставим его все поправить, когда вернется.

– Так и сделаем, – юноша протянул повелителю змей руку и они вышли из Монастыря, отодвинув сплетенную Элоиз решетку из веток.

Пройдя через змеиный город, а потом по выложенному плитами пути между скал, юноша и мальчик взошли на Вечный Мост. В тех местах, которых не так давно касались подошвы Питти, зеленые искорки пробегали чаще и ярче, чем по остальной поверхности Моста. Они молча дошли до середины и уселись там, над бездной, прижавшись спинами. Им оставалось только ждать, ждать и готовиться к будущему, которое непременно настанет, когда однажды вернутся друзья.

Клас попытался представить себе, как однажды в Монастырь вернется Элоиз, сопровождаемая братом и целым выводком веселых паучат. Надо будет поговорить со змеями, чтобы они не обижали маленьких смертоносцев... Да и смогут ли восьмилапые преодолеть Вечный Мост, открытый для прохода только людям?..

Потом он задумался о Питти. Шаман наверняка найдет способ привести сюда Пожирателей Гусениц, уж он-то протащит их через все неприятности. Может быть, по дороге человек-белка разузнает все о тайнах подземелья и хозяине загадочных мутанотов? Хорошо бы нет, тогда можно будет заняться этим вместе.

Интересно также, кто из них принесет вести о раскрашенных воинах Степи... И что это будут за вести? Может быть лучше, чтобы их не было вовсе?

Клас почувствовал, что думает не один, а вместе со Стэфи. Противный мальчишка подслушивает его мысли. Ну как с таким жить? Пожалуй, на ближайшее время это станет основной проблемой.

А один вопрос беспокоит еще больше. Как жить с Зеленым Огнем? Что принесет он двум оставшимся в Монастыре людям, а также тем, кого они так ждут? Не будет ли в их будущем больше горя, чем радостей, если оно окажется связано со старой колбой толстого стекла?

"Вся наша грядущая жизнь в ответах на эти вопросы, противный мальчишка! Перестань ползать по моему сознанию, пойдем лучше поймаем кролика пожирней. А после я буду читать вслух каменные летописи Монастыря, а ты – поправлять мои ошибки. Идем?"

"Идем! А они все вернутся, обязательно вернутся, я точно знаю!"