Текст книги "Рождественские сказки"
Автор книги: Игорь Фарбажевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Фарбажевич Игорь Давыдович
Рождественские сказки
Игорь ФАРБАРЖЕВИЧ
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СКАЗКИ
Все так и завертелось!
Потому что земля – круглая...
Сказки пропадали прямо со стола. Утром, бывало сочинится, к полудню запишется, а ночью исчезает бесследно.
КОЛДУН ШВАРЦХУНД
(не к ночи будь сказано)
1.
Однажды на Рождество, во время одного из своих путешествий, известный московский сказочник Егорий очутился в Германии, в городе Франкфурте-на-Майне.
Если вы когда-нибудь раньше слышали о сказочнике Егории, – то наверняка знаете и про его замечательное кольцо, которое досталось ему от прадеда. Кольцо обладает множеством удивительных свойств. Например, повернув его три раза вокруг безымяного пальца левой руки, можно в мгновение ока очутиться там, куда направлен волшебный луч, льющийся из камня: хоть на Луне. А если в темноте приблизить его к лицу, то в перстне, словно в экране телевизора, возникнут разные события, в разное время случившиеся – по вашему интересу. Кроме того, цветной луч, исходящий из перстня, может усыплять и будить. И много ещё чего. Такой вот перстенек!
Конечно же Егорий с перстнем никогда не расстается, не снимает его с пальца ни днем, ни ночью, и множество приключений – иногда забавных, иногда опасных – пережил и продолжает переживать именно благодаря наследственному сокровищу.
Итак, под Рождество, путешествуя с помощью волшебного кольца, сказочник Егорий очутился на каменном мосту во Франкфурте-на-Майне.
Следует добавить, что немецкие реки, в отличие от российских, имеют обыкновение не замерзать зимой, поэтому холодные воды Майна плавно текут по городским каналам. А Егорий любовался ими с высоты старинного моста.
Шел мокрый снег. Молодой человек огляделся и вдруг увидел под рассеянным светом фонарей странную фигуру. Она натягивала на шею веревку с камнем, явно собираясь прыгнуть вниз. Такого поступка не одобрило бы ни одно здравомыслящее существо, а тем более сказочник. В его сердце застучал тревожный колокол.
– Эй! – что есть силы завопил Егорий и помчался к самоубийце.
Подбежав, он с удивленьем обнаружил, что странная фигура была собакой из породы немецких овчарок. Просто она стояла на задних лапах. Завидев спасителя, овчарка поторопилась завершить начатое. В самый последний миг Егорию удалось ухватить незнакомку за задние лапы. Та отчаянно сопротивлялась. Сказочник тянул её, выбиваясь из сил. Наконец, он сделал рывок и вместе они кубарем покатились по настилу моста.
– Зачем?! Кто вас пррросил?!.. – рычала овчарка, а камень на веревке, все ещё привязанный к шее, больно стукал и её и его.
Наконец они встали на ноги.
– Глупая затея, – скептически заметил сказочник. – Я не выношу, когда при мне делают глупости. А вы?
– Глупая? – возмутилась овчарка. – Знай вы, из-за чего я на это пошла, – говорили бы по-другому!.
– Все равно, глупость! – стоял на своем Егорий. – Ни одно обстоятельство на свете не заставит меня бросаться в воду с булыжником на шее! Зимой! Это же верная простуда!
– На моем месте вы бы сделали то же самое, – упрямо заявила несостоявшаяся утопленница.
– Чем же так плохо ваше место? – поинтересовался начавший замерзать сказочник.
Спасенная тоже дрожала, то ли – от того, что все закончилось благополучно, то ли – от того, что ничего не вышло.
– Давайте найдем местечко посуше. Нам надо согреться. – предложил Егорий.
Тут он заметил на ней дорогой кожаный ошейник, украшеный клепками, и вслух догадался, что её, наверное выгнал хозяин.
– Никто меня не выгонял! – возмутилась овчарка.
Егорий стал допытываться
– Долгий разговор, – уклончиво отвечала собака.
– Может, я смогу помочь?
– Мне уже никто не поможет, – она говорила хоть ещё и обреченно, но уже спокойнее. – Я потеряла доверие хозяина.
– А что случилось с вашим хозяином?
– Послушайте! – рассердилась спасенная. – Это переходит всякие границы! Нельзя же быть таким любопытным!
– Я русский, мне – можно, – ответил Егорий. – Тем более, когда при мне делают глупости. Кстати, именно благодаря любопытству сделано огромное количество открытий!
– Вот-вот! – впервые согласилась с ним овчарка.
Ее затрясло снова, и Егорий окончательно взял инициативу в свои руки:
– Давайте спустимся под мост, там найдется безветренное место, и вы мне все расскажете, – деловито предложил он.
На этот раз собака послушно дала освободить себя от веревки и камня и понуро поплелась следом. Через несколько минут они уже сидели в нише каменной опоры моста.
– Так что же случилось? – вновь полюбопытствовал молодой человек, вычищая из шерсти овчарки налипший снег.
– То, что с хозяином произошло, до сих пор не поддается никакому разумному объяснению. Этого просто не может быть! – ответила она.
– ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ!.. Как говорит один мой знакомый Старый Лис, успокоил её Егорий. – Потому не упрямьтесь. Кстати, меня зовут Егорием. Я сказочник.
– Розалина! – угрюмо представилась собака. Она уже поняла, что легко отделаться от Егория не удастся. Кроме того, почему-то рядом со сказочником ей стало спокойней. – Начался этот кошмар неделю назад.
...Неделю назад я проснулась за полночь от беспокойных шагов господина Генриха. Он ходил по комнате и громко звал хозяйку. Дело в том, что она... Ее не было ни в спальне, ни в ванной, ни на кухне! Нигде! Я-то сплю чутко. Все воры, что живут в округе, знают об этом: за десять лет моей безупречной службы (и это не похвальба, уважаемый герр Егорий!) ни один не только не влез в наш дом, но даже не попытался!.. Так что пройди она возле меня непременно бы проснулась! Если вы подумали, будто она ушла из дома, то ошибаетесь – входная дверь была заперта изнутри!..
– Это уже кое-что!.. – глубокомысленно заметил Егорий, – А дальше?.. Что было дальше? Вы нашли её или нет?
– В этом – вся тайна, – сказала собака. – Хозяин обыскал дом от подвала до чердака. А когда вернулся в спальню, госпожа Моника как ни в чем не бывало спала в своей постели! Следующей ночью произошло то же самое. На третью ночь господин Генрих позвал на помощь меня.
– Вы сами видели её изсчезновение? – прервал Егорий.
– Своими глазами! На третью ночь, как только она уснула, хозяин зажег ночник, впустил меня на порог их спальни и сел в кресло... Ждать пришлось долго. Господин Генрих стал тихо похрапывать... Вдруг комната осветилась яркой голубой вспышкой, исходящей от головы фрау Моники! И она тут же исчезла!
– Ее голова?!
– Да нет же! – раздраженная непонятливостью слушателя, ответила Розалина. – Вся хозяйка! Знаете, как в кино: рраз! – и пустая постель!..
– Странно... – изумился сказочник, а сам давно уже поглядывал на перстень.
– Еще бы! В тот день хозяин от отчаянья даже хотел вызвать невропатолога или гипнотизера.
– А что хозяйка?
– Отнеслась к этому весьма серьезно, тоже хотела вызвать доктора или экстрасенса, только не к себе, а для гоподина Генриха...
Розалина замолчала, опустив голову и лишь изредка потряхивая ушами будто вновь прислушиваясь к разговору хозяев. Потом взглянула сказочнику прямо в глаза и продолжила срывающимся от отчаянья голосом:
– Вчера утром он накормил меня свиными сосисками, чего с ним никогда прежде не бывало... Так вот, накормил меня ими хозяин и стал умолять помочь раскрыть эту тайну, убеждая, что я его последняя надежда. Я сдуру согласилась! Всю прошлую ночь просидела на крыльце дома, но так ничего и не учуяла. И вот теперь от бессилия и стыда хотела... но вы мне помешали...
– Значит, хозяин вас не выгонял, а вы, бессовестная собака, решили покинуть его в столь трудный для семьи момент? – спросил Егорий.
– Да... Нет... Я... – смутилась Розалина. – Он объявил, что я перестала быть полезной!
– А госпожа Моника, конечно же, исчезла опять, – подытожил Егорий.
– Как вы догадливы! – горько сострила овчарка.
– Я догадлив от природы, – парировал он, пропустив насмешку Розалины. – Ответьте-ка лучше ещё на один вопрос: как звали сына хозяев?
– Людвиг. Он пропал семь лет назад. Ему было бы сейчас десять... Откуда вам известно, что у них был сын?
– Сказочникам все известно, – просто объяснил Егорий. – Продолжайте.
Овчарка рассказала ещё одну странную историю.
– Дождливым осенним днем госпожа с сыном поехала в гости к сестре фрау Моники на день рождения Курта – племянника фрау Моники. Он старше Людвига всего на год. Господин Генрих не смог их сопровождать. Вечером, когда собрались домой, у госпожи Моники не завелась машина. Как потом рассказывали очевидцы, мальчик заметил на автобусной остановке большую черную собаку с белым пятном на боку. Людвиг пошел за ней, когда фрау покупала рейсовый билет. Вот и все. С тех пор ни она, ни мы его больше не видели...
Мальчика искали несколько месяцев. Из детских домов и приютов господин Генрих получал списки всех детей его возраста. Людвигов оказалось двенадцать. Ни один из них не был Людвигом Нойбертом...
– Вспомните, не упустили ли вы ещё какую-нибудь важную деталь?
Розалина задумалась:
– Как будто нет... Правда, третьего дня госпожа Моника сказала за обедом мужу, что видела сына во сне... что он помнит их и ждет... Мистика какая-то!
– Нужно начать с Людвига! – сказал Егорий.
– Но ведь его не нашли.
– Плохо искали.
– Ну, знаете ли! – возмутилась Розалина.
– Искали, может, и тщательно, да не того, кого нужно.
– Как это – не того?! – удивилась она. – Мы искали Людвига Нойберта!
– А нужно было искать Курта.
– Какого Курта?!.. – вышла из себя овчарка. – При чем здесь Курт?!
– Позвольте мне объяснить, – успокаивающе сказал Егорий. – Я предполагаю вот что... В тот злосчастный вечер, когда потерялся Людвиг, шел дождь. Ведь так?
– Ну, шел... – согласилась Розалина.
– Была холодная осень... – продолжал сказочник.
– Да, дул сильный ветер.
– А на Людвиге был лишь костюм, не так ли?..
– Действительно, новый серый костюмчик.
– ...Потому что в гости они поехали на машине.
– Верно, на машине, – словно эхо повторяла Розалина.
– Ведь зачем для поездки в машине надевать ещё и пальто?
– Действительно, незачем.
– Но вот на обратном пути мальчику понадобилась куртка!
– Так оно и было!.. – вздохнула Розалина.
– А так как дул сильный ветер, сестра госпожи Моники одолжила племяннику куртку своего сына.
– И что из этого?.. – насторожилась овчарка.
– А то, что предусмотрительные родители пришивают к подкладке одежды бирку с именем ребенка. На случай, если он потеряется. Вот я и предполагаю, что тот, кто его нашел, подумал, будто зовут мальчика Куртом.
– Браво! – в восторге вскричала Розалина. – Но тогда осталось только найти Людвига-Курта!
– Не спешите! Боюсь, что в этом городе его давно уже нет.
– Откуда вам известно?..
– Смею также предположить, – не отвечая на вопрос, продолжил Егорий, что и фамилия у вашего Людвига совсем другая: например, Шварцхунд. Улавливаете связь?
– Не-а... – честно призналась Розалина.
– Тот пес, за которым пошел мальчик – вовсе не пес, а очень могущественный колдун. То ли я его не знаю?! Его имя: Шварцхунд, или Черный Пес. А живет он во Франкфурте...
– Ну, вот! – обрадовалась овчарка Розалина.
– Во Франкфурте, что на Одере, – уточнил сказочник. – Шварцхунд набирает мальчиков в свою Школу Черной Магии, – объяснил он. – Дети, попавшие туда, навсегда забывают дом, где родились, и становятся злыми волшебниками. Боюсь, что и ваш Людвиг уже стал таким.
– Поберегитесь! – зарычала овчарка. – Наш Людвиг был очень добрым мальчиком!
– Будем надеяться, что доброта его не исчезла окончательно.
– Тогда – к нему!
– Погодите! – остановил её сказочник. – Все не так просто, как вам кажется. Вы не отыщете колдуна по имени Шварцхунд. Скорее всего, никто ничего не слышал ни о нем, а тем более о его Школе... Так что ехать во Франкфурт-на-Одере бессмысленно.
– Как же тогда быть?.. – растерялась Розалина.
– Представьте меня господину Генриху и его супруге, – попросил сказочник.
2.
Спустя полчаса они пришли к дому, в котором жили Нойберты. Господин Генрих и фрау Моника слушали Егория, широко раскрыв глаза. Он говорил недолго, но обстоятельно, в основном повторив то, что мы уже знаем. А в конце обратился к фрау Монике:
– Как я понимаю, эти исчезновения начались ещё давно. Именно в те ночи, когда неосознанное желание Людвига увидеть мать было особенно сильно, – именно тогда вы пропадали из вашей комнаты и появлялись в его снах. Господин Генрих долго не замечал этого. – Сказочник поклонился хозяину. Лишь сейчас – перед Рождеством, вы, герр Нойберт, стали свидетелем удивительных исчезновений и внезапных появлений жены! Я надеюсь вернуть вашего сына.
Фрау Моника заплакала. Герр Генрих сжал её руку.
– Дай-то Бог! – сказал он.
Егорий продолжил:
– Вечером, ложась спать, вы, дорогая фрау Моника, должны настроиться на то, что во сне увидите Людвига. Остальное я беру на себя. Кстати, мне кажется, он здесь недавно побывал.
– Как?! После исчезновения?! – вскрикнула мать.
Розалина тоже потянула воздух носом и кивнула головой, соглашаясь со сказочником:
– Да, он дал о себе знать, – добавил Егорий.
– Каким образом?! Неужели это правда?.. – взволнованная мать не находила себе места.
– А ведь верно! Его серебряная цепочка нашлась!.. – Господин Нойберт всплеснул руками в сильном волненьи.
3.
Рождественскую ночь решили коротать скромно – за бутылкой рейнского с бутербродами. Слишком многое должно было проясниться в эту ночь.
После выпитого вина и съеденных бутербродов, хозяйку отправили спать. Хозяин и сказочник сели в гостиной играть в шашки, а Розалина с тревогой ждала раскрытия Тайны...
За окном слышались чьи-то песни, на город падали искрящиеся лепестки фейерверочных букетов, хлопали петарды.
– Не проснулась бы! – обеспокоенно сказал господин Генрих и поднялся на второй этаж, но тут же вернулся расстроенный: – У жены – бессонница...
– Это от волненья, – заметила Розалина. – Может быть, дать снотворное?
Егорий замахал руками:
– Ни в коем случае! Сон должен быть естественным и спокойным. Сидите, я все улажу... – И он отправился к фрау Монике.
– Ах! – простонала та. – Именно сегодня я не могу заснуть!
– Успокойтесь, дорогая фрау Моника, – ласково попросил её сказочник. Закройте глаза и слушайте
КОЛЫБЕЛЬНУЮ:
Трудно заснуть в эту странную ночь.
Там, за окном – молодое веселье.
Санки и хохот, любовь и похмелье!
Трудно заснуть. Я сумею помочь.
Спите. Вам надо увидеть во сне
сына, которого вы потеряли.
Он не вернется к вам прежним, едва ли:
Вырос ваш мальчик в чужой стороне.
Падает снег. И теряется след...
Город не дремлет в огнях фейерверка.
Тише!.. Вот-вот приоткроется дверка,
и на пороге – родной силуэт.
Спите. И явятся вещие сны
По материнскому Вечному Зову.
Чтоб ощутить себя матерью снова
сына увидеть во сне вы должны...
4.
Фрау Моника крепко спала. Лицо её было спокойно, словно она знала: её маленький Людвиг возвратится домой непременно сегодня.
Сказочник прислушался. Было тихо.
"Верно, и Розалина, и господин Генрих тоже задремали", – подумал он. У него у самого отяжелевшую голову клонило набок.
И тут Егорий увидел слабое свечение, идущее от головы фрау Моники.
Свет из белесого становился голубым, затем засверкал позолотой и вдруг вспыхнул так ярко, что сказочник на мгновенье зажмурился! А когда открыл глаза, то увидел в световом луче мальчика лет десяти. Мальчик казался прозрачным и двигался навстречу Егорию с закрытыми глазами.
Фрау Моника шевельнулась во сне. Егорий направил на Людвига луч волшебного перстня. Два сияния скрестились, засверкали всеми цветами радуги и медленно погасли. Тело ребенка обрело человеческую плоть.
Мальчик раскрыл глаза и огляделся. Он с удивленьем посмотрел на Егория, потом на фрау Монику. Брезгливая гримаса появилась на его детском лице. Фрау застонала во сне, проснулась, села в постели.
– Людвиг! – тихо позвала она сына. – Как ты вырос!..
– Это вы мне? – удивился мальчик. Он сделал шаг назад. – Вы ошибаетесь, фрау! Меня зовут Курт. Курт Шварцхунд.
– Нет! – улыбнулась мать. – Ты – Людвиг, мой сын! Мой маленький Людвиг! Поди сюда!..
Она вскочила с кровати и, раскинув руки, бросилась к нему. Но мальчик успел нырнуть ей под локоть и отскочить в сторону.
– Я не ваш, фрау, не ваш! – закричал он, дрожа от возмущения. – Не подходите! Если вы дотронетесь до меня – я превращу вас в крысу!
Потрясенная фрау Моника остановилась посреди комнаты.
– В крысу?!.. – беспомощно прошептала она. – Вы слышите, Егорий, он меня ненавидит!..
– Он ещё не ваш, фрау Моника, – промолвил сказочник. – Пока жив колдун, Людвиг не вспомнит, кто он такой.
– Молчи, глупец! – повелительно приказал тот Егорию. – Я – могучий Курт Шварцхунд! Сын колдуна! Ученик колдуна! И сам колдун!..
В спальню ворвались господин Генрих и Розалина.
– Сынок! – воскликнул герр Нойберт.
Но тот ловким движением увернулся и от его объятий.
– Я не ваш сын! – заорал он на отца. – Вы – семья сумасшедших! Выпустите меня! Отец! Отец!!!
– Я ЗДЕСЬ!!! – раздался громовой голос, и посреди спальни возник страшного вида старик. Его глаза были обведены черными кругами, а лицо почти скрывала седая борода. Но если присмотреться получше, то можно было разглядеть, что это не волосы, а тонкие развивающиеся черви.
Он взмахнул руками и превратился в черного пса с белым пятном на боку.
– Ко мне, мой мальчик! – проревел колдун. Людвиг вскочил на него верхом.
– Он хочет снова забрать его! – закричала фрау Моника.
Еще мгновенье – и чета Нойбертов окончательно потеряла бы сына..
Но Розалина как молния бросилась на Черного Пса и вцепилась тому в глотку. Шварцхунд заорал от боли и резко дернулся. Людвиг слетел с его спины. Господин Генрих, не теряя времени, подхватил сына на руки и выбежал с ним из комнаты. Шварцхунд, с неимоверным усилием вырвался из пасти Розалины и бросился вслед. Овчарка кинулась за колдуном.
– Нужна сажа! Хоть один скребок! – потребовал сказочник у фрау Моники и помчался на помощь Розалине.
Воинственно настроенная мать поспешила вниз, где шел настоящий бой за её ребенка. Теперь Черного Пса было уже невозможно захватить врасплох: он уже не оборонялся, а сам нападал на отважную овчарку. Господин Генрих схватил тяжелые каминные щипцы и тоже храбро кинулся в драку. Невообразимое рычанье и лай неслись по всему дому. Прохожие удивленно говорили: "Впервые так разгулялась семья Нойбертов!".
Шварцхунд, хорошенько получив щипцами по спине, раскрыл свою черную пасть и дохнул на нападавших синим огнем и серой. Огненные языки долетели до штор на окне, и те сразу занялись пламенем!
– Пожар! – захохотал Черный Пес. – Спасайся, кто может! – И дохнул ещё и ещё раз: на шелковый абажур и на ковер.
Густой дым потянулся по всему дому. Господин Нойберт сбивал огонь с одежды, потом настежь распахнул окна, а огонь уже двинулся от ковра к дверям гостиной. Тогда хозяин кинулся кинулся звонить в пожарную часть.
– Спасайте мальчика через черный ход! – крикнул Розалине Егорий. – Что вы медлите, госпожа Нойберт? Где сажа?
– Скоро в саже будет весь дом! – в панике ответила она. – Надо тушить пожар!
– Потушат без вас, фрау Копуша! – закричал Егорий. – Делайте то, что я вам велел, если не хотите потерять сына навсегда!
Внизу стали собираться любители подобных зрелищ.
– Это – от бенгальских огней, – говорили одни.
– От хлопушек, – настаивали другие.
– От елочных свечей! – со знанием дела утверждали третьи.
А Шварцхунд разбушевался не на шутку: от его дыхания и рычания всё в доме кружилось и вылетало из окон на улицу. Он крушил все, что попадало под руку. Наконец, к Егорию подбежала запыхавшаяся фрау Моника, с полным скребком сажи.
– Отвлеките Черного Пса! – тихо приказал ей сказочник.
– Эй, господин Шварцхунд! – позвала колдуна фрау Нойберт. – А Людвиг со своим отцом уже на улице!
Черный Пес стряхнул с себя Розалину, освободился из рук Егория и кинулся к окну. А под окном собралась приличная толпа зевак. Весь квартал с тревогой следил за страшными событиями, не вполне понимая, что же происходит. Пожарные раскрутили брезентовые рукава для подачи воды.
Шварцхунд не успел даже повернуться, а Егорий мазнул его сажей прямо по белому пятну на боку. Черный Пес дико завыл, шкура его задымилась и вспыхнула.
Толпа ахнула. На её глазах огромный лохматый пес превратился в старика, полыхавшего синим пламенем. И – не успели пожарные направить на окно струю воды – огонь во всем доме внезапно погас, а сам старик исчез.
5.
Стало тихо и странно. Сами по себе все вещи и утварь, выпавшие на снег, словно в обратной киносъемке, влетали назад в окна. Вновь заколыхались сгоревшие шторы. Все. что было разбито, сломано или сожжено как ни в чем не бывало являлось в своем первозданном виде. И вскоре от пожара не осталось не только следа, но даже запаха гари.
Растерянный брандмейстер никак не мог взять в толк: был пожар на самом деле или его не было. Наконец, уяснив, что помощь не понадобится, он принял решение оштрафовать семью Нойбертов за ложный вызов. И господин Генрих с радостью выложил пятьсот марок. Еще бы!
Зеваки разошлись, а чудеса не кончились. Как снег из облака, с потолка в доме Нойбертов, стали плавно опускаться и ложиться с шуршаньем на пол, на стол, на постели и подоконники страницы неизвестных сказок. Они были на разных языках. Одни были напечатаны на пишущей машинке, другие написаны то пером, то карандашом. Понять, какая страница от какой сказки – не было никакой возможности, их просто собирали и складывали на столе в лаковый чемоданчик.
Одни листы были мятые, другие обгорелые, третьи разорванные, попадались даже исписанные маленькие клочки.
Утром, когда городские гуляки ещё спали крепким сном, а над Майном встало январское холодное солнце, и Людвиг проснулся в своей семье, и в доме Нойбертов воцарилось веселье, а редкие прохожие, заслышав смех из окон, удивленно качали головой: "Ишь ты! Не нагулялись еще!.." – страницы все ещё падали и падали, как падают с тихим шелестом при ласковой погоде осенние листья...
6.
Спустя сутки, в одной из газет Франкфурта-на-Одере, появилась сенсационная заметка. В ней сообщалось о том, что "на окраине города – в старом парке – были обнаружены дети, пропавшие в разное время и разных городах Германии. На вопросы полиции и врачей, как они туда попали и где были до этого момента, дети не могли ответить. Они абсолютно ничего не помнили.
Сейчас найденыши находятся в больнице. Их фотографии разосланы во все города, с целью установления точных имен и адресных данных" – писала газета.
Все это – спустя сутки.
А с потолка в доме Нойбертов все ещё как голуби слетали сказки.
Только на третий день можно было с уверенностью сказать: кажется всё.
– Кажется всё, – сказал господин Генрих.
– Пожалуй, всё, – подтвердил Егорий. – Вот неожиданность!
На некоторых страницах налипла противная черная шерсть.
Господин Генрих и овчарка проводили Егория к мосту, к тому самому, где так печально началась эта история.
– Зря вы без шапки, – сказал Егорий господину Генриху. – У вас волосы в изморози!..
– Это не иней, – герр Нойберт улыбнулся. – Вы были так взволнованы, что не заметили сразу: я поседел в ту ночь... Ну, прощайте?!.. Может, ещё встретимся!
– Все может быть! – сказал Егорий и заговорщицки подмигнул Розалине.
Светящийся перстень на безымянном пальце правой руки был повернут три раза в сторону Солнца. Когда луч погас – Егория на старом мосту уже не было...
Сказки, упавшие с потолка, были в ужасном состоянии. Когда Егорий дома, в Серебряном Бору, разобрал давно знакомые страницы, то воскликнул почти со слезами:
– Как он смел так с ними обращаться!
У побывавших в плену колдуна сказок листы были и оборваны, и скомканы, и замараны. Многого недоставало. Кто-то ещё что-то зачеркивал, а потом черным дописывал грубые слова.
– Невыносимо! – Егорий дрожащей рукой разглаживал страницы. Немыслимо! Разве я смогу всё заново восстановить?! – восклицал он. Столько лет прошло!.. Я уже так, как в молодости, не сумею, – в отчаяньи повторял он.
Опечаленный Егорий возглашал на весь дом имена героев (в доме ведь никого не было) своих сказок, тщетно надеясь, что музыка их имен поможет ему всё вспомнить и всё исправить.
– Кот Мурильо из Испании!
Летучая мышь Виолетта из московского поселка "Сокол"!
Попугай Арчибальд из Швеции!
Голубь Гурьян из Франции!
"Живы ли они, мои друзья? – думал Егорий, вышагивая из угла в угол. Панч, сенбернар-бродяга из Англии, умер. Но Святик, веселая собачка, обязательно жив! И Виолетта наверняка путешествует где-то в теплых краях! Друзья должны мне помочь! Кота Мурильо, – думал Егорий, – не надо учить, как пробраться в самолет. Виолетта, любительница путешествовать, где бы ни была, знает волшебные слова. Гурьян – быстр, как молния! Арчибальд... Не замёрз бы в пути!.. Панча уже не дозовешься... Панч, бедняга! Но зато Святик непременно перевоплотится во что-нибудь летающее: в вертолет, например, или в воробышка."
Так весь день и весь вечер размышлял Егорий, а наутро разослал телеграммы.
Мурильо – в Мадрид, соседке Виолетте – на её эхолокационное устройство, Арчибальду в Стокгольм, Гурьяну на Лазурный берег, Святику в Зуев на птицефабрику.
И к православному Рождеству у Егория в Серебряном Бору собрались все, кроме Панча, конечно.
Сверкала за окном в саду убраная игрушками и цветными лампочками серебристая ель. Урчал самовар. Было много варенья.
– У кого-то сейчас каникулы, а у нас, друзья мои, работа! – объявил Егорий.
Что долго говорить! Общими усилиями замученные сказки были приведены в порядок:
что было забыто – вспомнили,
что было зачеркнуто или оборвано – восстановили,
что было непонятно или запутано – объяснили,
где было некрасиво – украсили,
где было грубо – исправили.
И всё стало, как и должно было быть: красиво, правдиво и волшебно.
МУРИЛЬО СПАСАЕТ МУРИЛЬО!
1.
В самом центре Мадрида жил изящный...
Нет, не так!..
В самом центре Мадрида жил-был изысканно-изящный...
Нет, недостаточно!..
В самом центре Мадрида жил-был чрезвычайно изысканный, необычайно изящный, безупречно черный...
Всё равно чего-то не хватает!..
Глаза у него были как недозрелый крыжовник, усы – как рождественский снег.
Звали его кот Мурильо.
Кот был уверен, что имя у него обыкновенное, кошачье, так как начинается с "МУР-Р-Р..." Он даже не подозревал, что назван в честь известного живописца Бартоломе Мурильо из Севильи.
Имя ему дал художник, в чьей мансарде кот проживал.
Мурильо жил веселой жизнью вольного сеньора: знал каждую улочку в Мадриде, облазил чердаки и подвалы всех старинных особняков, умел драться на равных с любым котом из-за какой-нибудь кошечки-сеньорины, мог станцевать хоту на крыше и даже на дымовой трубе.
Прожив не один год у художника, Мурильо, естественно, рисовать не умел. Однако, знал, как растирают краски, как сколачивают подрамники и прочие подробности художественного ремесла.
Однажды под вечер, гуляя неподалеку от музея Прадо, он увидел новую большую афишку, на которой прочел свое собственное имя.
В музее Прадо открывается Рождественская выставка картин испанских живописцев.
Экспозиция собрана из разных музеев мира.
РИВЕРА, ГОЙЯ, ЭЛЬ ГРЕКО, МОРАЛЕС, МУРИЛЬО, ВЕЛАСКЕС, РИБАЛЬТА И ДРУГИЕ "ВЕЛИКИЕ ИСПАНЦЫ".
Музей открыт с 11 до 19 часов ежедневно. Без выходных.
"Надо взглянуть, чего он стоит, этот Мурильо!.. – ревниво подумал кот. – Достоин ли носить мое имя?.."
Подумал – сделал.
Мурильо запрыгнул на ступенки центрального входа, с присущей ему бесцеремонностью проскочил у ног сторожей и уже через минуту разгуливал по просторному музейному залу.
Выставка ещё не была открыта. В зале завершали работу электрики по монтажу сигнализации. Лучи электрических фонариков сновали снизу-вверх и сверху-вниз, верхний свет был погашен. Всюду пахло свежим деревом от упаковочных ящиков, мастикой для пола, старыми холстами, лаком и красками.
"Забегу-ка я в другой раз", – решил было про себя Мурильо, но тут он услышал едва уловимый шепот.
– Отключишь ровно в два ночи...
– Помню... – ответил другой голос тоже шепотом. – Только и вы не медлите. Если за пять минут не управитесь, заработает аварийная сирена. А её отключить невозможно.
– Управимся, – успокоил первый голос. – Я уже выбрал пять картин, что поближе к запасному выходу.
– Браво! – похвалил другой.
Мурильо прижался к стене.
– Эй, парни! Скоро вы там?!.. – громко на весь зал раздался третий голос.
– Не волнуйтесь, сеньор, – откликнулся первый. – Сейчас закончим. – И тут же шепнул второму: – В случае провала – скажем, что хотели оставить испанские картины в Испании, как национальное достояние... Мы против того, чтобы испанские картины возвращались в Париж или куда-то еще!..
– Да уж, патриотов и в судах любят, – ухмыльнулся второй. – До ночи!
– До ночи! Да поможет нам Святая Тереза!..
Вскоре раздались уходящие шаги охраны. Стало тихо. Кот понял: таинственные воры скоро вынесут из Прадо пять картин.
Мурильо решил посмотреть: работы каких именно живописцев прельстили воров. Темнота, как известно, коту не помеха. Он подошел к дверям запасного хода, направил ночной взгляд на таблички под картинами, висевшими ближе всего к выходу, и стал внимательно читать надписи под ними.
Веласкес – "Завтрак". Сурбаран – "Святой Лаврентий". Гойя "Точильщик". Рибера – "Диоген". И картина Мурильо – "Мальчики, играющие в кости".
То, что в "черном списке" похитителей оказалась картина Бартоломе Эстебана Мурильо – художника, в чью честь он был назван, коту польстило. Но чтобы Мурильо стал чьей-то наживой – этого "вольный сеньор" допустить не мог никак!
Свойственное, воспитанному в среде художников, коту обостренное чувство справедливости овладело им с удвоенной силой. Он улегся в небольшом кресле у стены и принялся лихорадочно обдумывать план действий.
В слабом дежурном свете, со старинных полотен на него смотрели люди и звери, жившие много лет назад. И коту казалось: они молили о помощи. А план не складывался.
Мурильо спрыгнул на пол, подошел к картине "Мальчики, играющие в кости" и вдруг увидел, что ребенок, жующий булку, вдруг ему подмигнул. Мурильо нежданно для себя подмигнул в ответ, на что мальчик широко улыбнулся. Тогда кот, решительно отбросив мысль о присутствии там собаки, прыгнул в картину!..
2.
Из Рождественской зимы он попал в конец лета. Вокруг было так тепло, что собака, которая смотрела жующему мальчику в рот, никак не отреагировала на появление кота. Мурильо этим воспользовался и вскочил на стену, у которой сидели мальчишки. Оттуда была видна не попавшая в картину испанская деревушка XVII века.
Стоял август – время сбора винограда. Крестьяне в войлочных шляпах традиционно рисовали огромные круги на боках белых быков, окуная пучки травы в синеватый виноградный сок. Среди зарослей маслин проходил бой петухов. Крича и смеясь, их окружили черноволосые женщины и юные девушки в разноцветных юбках, со свежими розами в волосах. Мужчины и юноши в ярких куртках азартно топали ногами и хлопали в ладони.
