Текст книги "Третий лишний (СИ)"

Автор книги: Игорь Черемис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4. Жидкое счастье

Валентин был на уже знакомой мне «догонялке», но за руль на этот раз он меня не пустил – впрочем, я и не напрашивался.

– Как вы меня нашли? Следили? – без особого интереса спросил я.

– Присматривали, – улыбнулся он и завел машину.

О том, что меня «пасут», я знал. Пешую часть «наружки» я так и не смог обнаружить, а вот такую же заряженную и черную – но на базе двадцать четвертой – «Волгу» заметил. Ребята на ней были людьми опытными, они меняли номера по несколько раз за день, навешивали различных болванчиков на зеркало заднего вида и какую-то оранжевую бахрому на стекла. Вот только небольшой скол на правом заднем крыле так и не додумались замаскировать хотя бы грязью.

Но они мне особенно не докучали – утром стояли у нашего дома на обочине, наблюдая, как мы с Аллой отправляемся по учебным делам, вечером я их видел у выхода из своего института, а потом снова рядом с домом, – поэтому резких движений я не делал. Отчасти чтобы не провоцировать этих суровых людей на всякие неожиданные вещи, а отчасти – чтобы им стало скучно. Это была моя маленькая месть. Пусть пишут ежедневно однотипные отчеты, которые начальство даже читать не станет. Я даже отклонил предложение Казаха выпить пива – не потому, конечно, что его могли счесть моим связным из забугорья, а просто – чтобы «топтуны» пораньше пошли домой.

И, оказывается, это была не слежка. Они за мной просто «приглядывали» – наверное, чтобы я глупостей каких не наделал.

– И как результаты?

– Для отчета сгодятся.

Меня подмывало спросить у Валентина, как он обосновал своему начальству необходимость полноценной слежки за ничем не примечательным студентом одного из московских вузов, но потом отказался от этой идеи. Я понял, что не хочу знать внутреннюю кухню советских спецслужб; обычно такое знание ни к чему хорошему не приводит. И подписка о неразглашении может быть самым травоядным вариантом – могут просто невыездным сделать навечно.

Валентин вёл «догонялку» резковато, но уверенно. Я бы, наверное, поехал бы другим маршрутом, но и выбранный им путь был нормальным. А благодаря тому, что мне не нужно было отвлекаться на дорогу, я обдумывал темы для разговора.

Спрашивать про Аллу мне тоже не хотелось. То, что Валентин появился сразу после того, как мы расстались, могло что-то значить, но могло не значить ничего. Возможно, мой визави не хотел, чтобы девушка знала про это приглашение, или же это было простое совпадение. Гадать можно было бесконечно; сам Валентин вряд ли скажет правду. А если скажет, то не факт, что она мне понравится.

Автомобили мне показались темой относительно безопасной.

– У вас машина есть? Своя, не эта, – предупредил я его вопрос. – Эта-то точно служебная.

– Есть, – после небольшой паузы ответил он. – «Победа», отцовская. Он её в пятьдесят пятом купил и водил до самой смерти. С тех пор так и стояла в гараже, он кооператив взял в своем институте, у меня прав не было… даже хотели исключить, раз не пользуюсь.

– Как в фильме?

– Примерно, – усмехнулся он. – Пришлось чуть надавить на их правление, гараж на меня переоформили, сейчас думаю сыну его передать, лет пять там уже не появлялся… а он как раз собирается «жигуль-пятерку» взять.

– Пусть подождет немного, в конце года на ВАЗе должны «восьмерку» запустить, совершенно новая модель, с передним приводом, очень неплохая машина, только трехдверка. Но ждать «девятку» долго, года три, – посоветовал я.

– Отку… ах, да, – Валентин улыбнулся. – Передам, спасибо.

– А с «Победой» что?

– Понятия не имею… – рассеяно ответил он. – Я там последний раз года три назад появлялся, она по-прежнему не заводилась.

– По-прежнему?

– Её и раньше только отец мог завести… он умер семь лет назад, я тыкнулся к машине… нас тогда уже всех обучили и права выдали… для оперативных целей… и так и не смог с ней справиться. Потом дела всякие, забот полон рот, не до неё, в общем. Думаю, продам какому-нибудь любителю.

Я обдумал тот вариант истории, в котором таким любителем старых «Побед» оказывался некий попаданец. В моем времени «Победы» были лакомой добычей для разного рода поклонников автомобильных артефактов великой советской цивилизации, но они ценили экземпляры с родными деталями и запчастями. В принципе, «ГАЗ М-20» была относительно неплохой машинкой, не слишком скоростной, но достаточно надежной. Что могло испортиться в её двигателе, причем до такой степени, что она не заводилась, я не знал, а пытать Валентина, видимо, было бессмысленно. Можно было грешить на всё, что угодно – от свечей, того же трамблера или севшего аккумулятора до полного отсутствия проржавевшего в труху мотора в подкапотном пространстве. Я не волновался только за кузов – предки всё делали по уму и на совесть, и если в том гараже не шли постоянные дожди, металл должен был прожить прошедшие тридцать лет без особых проблем.

– И почем?

Валентин бросил на меня быстрый взгляд.

– Думаешь взять себе?

– Можно, если не слишком дорого. Только своего машиноместа у меня нет, придется у мужиков в нашем кооперативе попрошайничать, если серьезный ремонт понадобится.

– Хм… знаешь, не готов тебе сейчас вот так сразу ответить. Давай закончим сегодняшнее дело, я потом помозгую и сообщу. Пойдет?

– Да без проблем, – настала моя очередь улыбаться. – Я тоже как-то не готов прямо сегодня становиться хозяином старой машины. У меня ещё мопед не отремонтирован.

– Какой мопед? – удивился Валентин.

– Да самый обычный…

Истории с мопедом как раз хватило до пункта назначения.

***

Обед у Михаила Сергеевича предполагался на «Соколе». Нас никто не встретил, Валентин открыл своим ключом калитку, потом – ворота и загнал «Волгу» на то самое место, где я когда-то, давным-давно, парковал фиолетовую «двушку». На все его манипуляции я смотрел со стороны, скромно перекуривая у обочины, а когда он начал закрывать ворота, выбросил окурок и вошел на участок.

– Хозяина нет? – спросил я.

– Будет чуть позже, машина за ним уже пошла, – ответил Валентин.

Ну да, сегодня суббота, советские чиновники – даже высокопоставленные – КЗоТ чтут чуть ли не выше программы КПСС, по выходным стараются присутственное место не посещать, оставляя за себя безликих дежурных из неудачников-подчиненных. Конечно, обстоятельства складывались всякие, но чаще всего по субботам и воскресеньям их можно было найти только дома. Конечно, кто-то по примеру Брежнева ездил на охоту, но со смертью многолетнего владыки страны эта мода вроде поутихла. Так что и товарищ Смиртюков наверняка обретался в своих хоромах на улице Хользунова – в ожидании того момента, когда его верный Валентин отловит некоего Егора и доставит того в нужное место.

– Проходи, чего застыл? – позвал меня Валентин уже с крыльца. – Прислуги сегодня нет, всё сами.

Гостиная на первом этаже тоже была мне хорошо знакома, хотя отдельные детали слегка потускнели в памяти. Но сервиз, из которого мы со стариком пили чай, я разглядел – он стоял в вычурном буфете так, словно его никогда не касалась рука человека.

– Так… что у нас тут? – Валентин сунул нос в недра массивного монстра иностранной выделки, который маскировался под холодильник и под который в комнате было отведено солидное пространство. – Ага… ага…

Нарезка в этом доме, видимо, использовалась в качестве чего-то вроде фаст-фуда. Валентин поставил на стол несколько тарелок с ветчиной, сырокопченной колбасой и сыром, там же оказался солидный шмат перемазанного в чесноке и перце сала, который почему-то не был порезан на мелкие кусочки. И ещё он добыл пару бутылок.

– Неплохое столовое вино, – Валентин подхватил одну из бутылок и протянул мне. – Я не большой любитель, но сейчас не до водки. А для беседы хорошо подойдет.

Вино оказалось “Крымским” и, кажется, самопальным – если, конечно, судить по косо наклеенной этикетке, которая была очень простой и скромной.

– Да, наверное, неплохое, – протянул я и решил слегка обнаглеть. – А пиво есть?

– Понятия не имею, – Валентин безразлично пожал плечами и забрал у меня бутылку. – Посмотри в холодильнике, вроде что-то там стояло.

Он начал возиться со штопором, а я пошел в указанный мне угол. Открыл дверцу – и тут же увидел ЕГО. Три штуки вытянутых и зеленоватых бутылочек «Будвайзера».

***

Не веря своему счастью, я схватил одну из бутылок, посмотрел на этикетку – это был не американский, а чешский вариант, производства «Будеёвицкого Будвара», но это меня смущало меньше всего. Насколько я знал, чехи и штатовцы спорили только о названии, про качество не говорилось ни в одном иске. На бутылке имелись размашистая надпись красным на белом фоне, у неё была золотистая голова и большая сургучная печать под крышкой. В общем, это была правильный «Будвайзер», а по нынешним временам – безусловное сокровище.

Я повернулся к Валентину и продемонстрировал ему свою добычу.

– Можно?

Он оторвался от своего бокала, который наконец наполнил почти доверху.

– Эту мочу? – он скептически скривился.

– Моча это «Ячменный колос», – парировал я. – А этот напиток чешские пивовары приготовили с любовью и заботой из отборных семян по старинным рецептам.

– Хе! – Валентин широко улыбнулся. – Когда-то за такие слова могли припечатать – и припечатывали – «низкопоклонство перед Западом», а потом загоняли туда, куда Макар своих телят не гонял.

– Это когда было, – я развел руками. – Сейчас Чехословакия это вполне себе Восток, Варшавский договор, СЭВ, социалистический лагерь. Так что я лишь по достоинству оцениваю продукцию пивоваров дружественной нам страны.

– Тоже верно, – он кивнул – то ли моим словам, то ли чему-то своему, – но этот напиток в наших магазинах большая редкость…

– Я бы даже сказал, что его там нет, – несколько невежливо перебил я. – Но хотя бы «Жигулевского» полно, что немного примиряет с окружающей меня действительностью. Так можно?

– Да бери, думаю, Михал Сергеич не будет против, – махнул свободной рукой Валентин и опрокинул в себя сразу половину стакана.

– Не буду, – раздался голос от двери.

Мы оба посмотрели в том направлении – там стоял Михаил Сергеевич собственной персоной и слегка улыбался.

– Добрый день, – сказал я и чуть увереннее сжал в руке бутылку «Будвайзера».

– Да, добрый, Егор, – старик кивнул. – Я не буду против. А вот Виталий, может, и станет возражать, поскольку это его собственность, притащил откуда-то. Но его сегодня с нами нет, так что возможные возражения мы отвергнем большинством голосов. Ведь так?

– Конечно, – улыбнулся в ответ, привычно поддел ключами крышку бутылки, сделал первый глоток…

И едва не потерял сознание от буйства почти забытого вкуса.

***

В моём будущем некоторые слои населения считали, что советское – значит, лучшее, в полном соответствии с лозунгом, который я не раз видел в этом времени на фасадах домов. Но любое обобщение суть ошибка, как было сказано в том учебнике философии, по которому обучали будущих заборостроителей. Что-то из советского действительно было неплохим – поэт не зря писал, что в области балета мы впереди всей планеты. В этом времени мне нравились хлеб и газированный «Дюшес», которому его потомок из будущего в подметки не годился; я также был в восторге от тех напитков, которые продавали почти в каждом продовольственном из высоких стеклянных конусов – было в них что-то натуральное и полузабытое.

Но произведенные в СССР машины, одежду, обувь и пиво к лучшему никак отнести было невозможно. Впрочем, я и им ставил три балла из пяти – просто за попытку.

Ситуация с пивом меня раздражала больше всего. В силу профессии я не был фанатом крепких напитков, но вот чем-нибудь слабоалкогольным, светлым или нефильтрованным свои вкусовые сосочки баловать любил. И после своего попадания в прошлое я по выработанной за годы привычке начал пить пиво, но из всего, что я попробовал за прошедший месяц, относительно хорошим оказалось только то самое «Жигулевское», которое мы с Аллой разделили на концерте «Кино». Всё остальное было просто плохим; иногда спасала хорошая компания – как было, когда мы сидели с ребятами в скверике и неспешно тянули дурацкий «Ячменный колос» из бочки, – или хороший разговор – как было пару раз у нас с Жасымом.

Вернее, оно не было плохим. Просто то, что продавалось в магазинах под названием «пиво» не было пивом. Скорее, это можно было назвать пивными напитками.

Как-то ради интереса я сварил пиво самостоятельно – у меня тогда в долгосрочной аренде оказался капитальный гараж в кооперативе, но машину я там только обслуживал, а потому решил использовать пустующее помещение для незаконного промысла. Прочитал про технологию, изучил возможные ошибки, которые совершают чайники вроде меня, учёл большинство нюансов – и получил в итоге вполне приличный напиток, которым щедро поделился с соседями, так как хранить долго его было нельзя.

Я был уверен, что на советских пивоваренных производствах работают люди, интеллект которых как минимум не ниже, чем у меня; к тому же у них наверняка имелось профильное образование и куча консервантов с усилителями вкуса. По идее, они были способны смешать сырье в нужных пропорциях, выдержать необходимое время и разлить получившийся продукт по бутылкам или банкам. Но вот поди ж ты.

Касалось это, впрочем, не только пива. Всё, что не предназначалось для военного производство или не летело напрямую в космос, делалось с дикими отступлениями от технологий, абы как и с закрывшими глаза от ужаса происходящего сотрудниками отдела технического контроля. В наших южных провинциях, которые по недоразумению тоже считались социалистическими республиками, творился натуральный кошмар – помнится, мне рассказывали, что продукцию закавказских заводов снабженцы брали только от безысходности. Те же микросхемы там выпускали тупо без золота, которое прямо со складов шло налево; микросхемы после таких инноваций, разумеется, долго не работали, но где-нибудь в России, Белоруссии или на Украине их упрямо монтировали в телевизоры, которые счастливые покупатели через пару месяцев после приобретения начинали долго и нудно чинить. При этом, насколько я знал, все понимали, что гонят брак, но давали план любой ценой – видимо, страдания отдельно взятого телезрителя считали допустимыми издержками, а приоритетом было выполнение годовых показателей. В общем, план по валу, вал по плану, всё считаем в штуках, а как оно там работает – пофиг. [1]

***

– Егор, с тобой всё в порядке? – Валентин от беспокойства даже отставил в сторону стакан с вином и поднялся со своего стула.

Михаил Сергеевич тоже смотрел на меня встревожено.

– Да, всё хорошо, – ответил я и отхлебнул ещё глоток божественного нектара. – А что случилось?

– Ты на несколько мгновений словно выпал из реальности, – объяснил Валентин. – Михал Сергеич задал вопрос, а ты словно не слышишь. Точно всё в порядке?

– Точно, точнее не бывает, – подтвердил я. – Просто накатило… я почти забыл этот вкус. Жаль, что такого пива нет в каждом магазине страны, – я приподнял бутылку, чтобы они хорошо её рассмотрели. – «Жигулевское», конечно, тоже можно пить, но вот какой-нибудь «Ячменный колос» – его же нельзя давать людям, это натуральное вредительство, только что алкоголикам выдавать при похмелье, чтобы они прочувствовали весь вред пьянства…

Я почувствовал, что меня понесло, и волевым усилием оборвал себя на полуслове. И с удивлением обнаружил, что оба собеседника слушают меня очень внимательно.

– Советские пивные фабрики работают на пределе возможностей, – произнес старик, поняв, что я не собираюсь продолжать дозволенные речи.

– Значит, надо больше фабрик, – я пожал плечами. – Конечно, существует и пивной алкоголизм, но… сколько пива нужно выпить, чтобы опьянеть? Литры!

Мои собеседники переглянулись.

– Есть проблемы с тарой, с сырьем, – мягко сказал Валентин. – С технологиями тоже. Вот эти чехи, – он указал на мою бутылку, – или голландцы, или даже немцы – все они готовы поставлять нам готовую продукцию… за валюту, естественно. Но делиться технологиями – не готовы, даже за эти их доллары.

Знакомая ситуация. В будущем иностранцы тоже неохотно давали нам свои технологии, но оборудование для линий розлива поставляли – может, без удовольствия, но регулярно, и этот бизнес вполне процветал даже во время Второй санкционной. Правда, наши пивовары умудрялись и с ненашими технологиями варить дерьмо, но опыт многочисленных частных пивоварен говорил о том, что дело как раз в руках, а не каких-то секретах древних мастеров.

– Простите, а зачем нам их технологии? – деланно удивился я. – У нас перевелись инженеры-конструкторы или технологи-пищевики? Я точно знаю, что такие институты у нас есть. Если нынешние не справляются и требуют покупать бочки на Западе – выгоните их и наберите тех, кто готов сам спроектировать и изготовить нужное оборудование. Или они все как один докладывают, что ничего не можно, порядка нет и нужно обязательно звать варягов на княжение, иначе голод и разруха? Это же вредительство натуральное.

– Егор, извини, но ты рассуждаешь, как дилетант, – усмехнулся Валентин. – Невозможно в одночасье всех разогнать и набрать новых. А старых куда девать?

– Пусть рабочими идут, – в запале заявил я. – Если не хотят работать как инженеры, пусть учатся бочки кантовать. Тоже, кстати, искусство не из простых.

Старик с Валентином рассмеялись – весело, заразительно, словно я рассказал какой-то очень смешной анекдот. А мне стало обидно. Форумы в интернете я посещал регулярно и считал, что уже давно являюсь очень продвинутым дилетантом почти в любой области.

– Егор, – сказал старик, отсмеявшись, – тебе бы пораньше родиться, очень ценный кадр получился бы… для одного ведомства.

Ну да, для НКВД. Впрочем, в комитет, который стал преемником этой организации, и сейчас отбор вёлся строгий.

– Боюсь, я для этого ведомства слишком добрый, – ощетинился я.

– Там добрые и служили в основном, и ничего – задачи свои выполняли, – Михаил Сергеевич покачал головой. – Ты, Егор, слишком поспешен с выводами. Не разобравшись, рубишь с плеча – уволить, набрать новых, хорошо хоть не высшую меру предлагаешь применить. Но ведь у всего есть причина, иногда веская. Проблему пивоварения у нас не раз разбирали на высшем уровне, были приняты определенные решения, люди занимаются их выполнением, так что когда-нибудь и в нашей стране будут выпускать вот такое.

Он указал на мою бутылку, а я вспомнил Некрасова. «Только вот жить в эту пору прекрасную…» – бессмертные всё же строки.

Будут, конечно, уважаемый вы человек, куда они денутся. Только не в этой стране, а в другой, в которой вопрос пивоварения не рассматривается на уровне Политбюро как архиважный. Циркулярами и постановлениями пиво не сваришь. Там вода подготовленная нужна, хмель нужного сорта, ячмень правильный. И руки, конечно, без рук там делать нечего.

Рассказывать всё это двум сидящим со мной за одним столом товарищам я не стал.

– Вы про будущее, а я про настоящее, – упрямо сказал я. – А в настоящем такого пива у нас в стране нет, несмотря на все решения и постановления. Хотя я убежден, что эти решения были приняты не вчера, а как бы не несколько лет назад. Если я не прав – поправьте.

– Нет, отчего же, – кивнул старик. – Решения были приняты ещё в начале семидесятых. Просто всегда находились более важные дела, и под эти проекты не выделяли средства. Но в этом году обещают открыть финансирование.

– Не откроют.

– Почему это? – полюбопытствовал старик.

– Больше десяти лет не выделяли, а теперь вдруг выделят? Не верю, – я не Станиславский, но надеялся, что на это мне указывать не будут. – Все экономические обоснования наверняка устарели, потребуют новые, там другие материалы, другие заводы, наверное, появились, ещё что-то… не знаю… той же Америке надо на их «Звездные войны» отвечать, а это тоже деньги и немалые.

– Возможно, – Михаил Сергеевич вдруг потерял к теме пива интерес. – Егор, ты упомянул о будущем. Расскажи нам о нём.

[1] История про золото была в цикле Павла Дмитриева «Ещё не поздно», но она целиком совпадала с моей собственной информацией. В конце концов, кавказцы, что в начале 90-х промышляли «желтым» у Тушинского рынка, появились не из ниоткуда, у них были отработанные годами технологии извлечения ценных металлов из продукции электронной промышленности. «Желтое», кстати, в микросхемы тогда пихали от безысходности – без золота не могли обеспечить нужную чистоту контактов.

Глава 5. Мрачное будущее

– Ну… – я немного помялся, собираясь с мыслями. – Я правильно понимаю, что вы мне поверили?

Михаил Сергеевич медленно кивнул.

– Да, – сказал он.

– А почему? Или та информация, которую я… – я посмотрел на Валентина. – …уже проверена?

Он легко выдержал мой взгляд.

– Про окончательные результаты говорить рано, – сказал он. – Но определенный прогресс есть.

У меня немного отлегло.

– Не только поэтому, – вмешался старик. – Валя, покажи ему.

– Вы уверены?

– Да, давай. Не помешает.

Тот всё же слегка поколебался, но залез во внутренний карман пиджака и достал сложенный вчетверо листок, расправил его, пригладил ладонью на свободном месте стола – и придвинул мне.

Я посмотрел.

Это был странный опросник, что-то вроде анкеты, и я никогда не видел ничего подобного, даже не предполагал, что такие документы существовали в реальности. Назывался он длинно, но понятно: «Признаки, присущие вражескому нелегалу в связи с его длительным проживанием в прошлом за границей».

В числе таких признаков указывалось знание иностранных языков, использование непривычных идиом и поговорок, незнание местных диалектов русского языка, путаница при произношении русских слов с иностранными корнями, хорошая осведомленность о жизни за границей и, одновременно, легкая путаница в советской действительности. Особенно меня поразили пункты про хорошее знание государственного устройства СССР и предупредительность в отношении женщин.

Наверху этого листка был небрежно написана моя фамилия с инициалами, а напротив большей части пунктов стояли зловещие плюсики, причем иногда – например, у хорошего знания государственного устройства – их было целых два.

Я ещё раз посмотрел на эту анкету и с трудом заставил себя улыбнуться, когда возвращал её Валентину.

– Сожгите и больше не позорьтесь, – твердо сказал я. – Через пару лет у вас тут таких будет легион, и все они окажутся просто дураками, по которым то самое низкопоклонство перед Западом плачет. Хотя настаивать не буду, в этой среде всяким ЦРУ проще всего вербовать своих клиентов. Но они, как правило, толком ничего не знают, только и могут выступать агентами влияния, чаще всего – на неосознанном уровне.

– Пока эта штука работает неплохо, – Валентин пожал плечами, свернул бумажку и убрал её в карман. – Помогает выявить подозрительных лиц.

– Пункты слишком мутные, – ответил я. – Этот опросник словно годах в пятидесятых был составлен и с тех пор не пересматривался.

Валентин и Михаил Сергеевич переглянулись.

– А зачем пересматривать то, что работает? – уточнил старик.

– Потому что надо идти в ногу со временем. А то в его конторе, – я мотнул головой в сторону Валентина, – похоже, рассуждают так же, как инженеры ВАЗа, который уже пятнадцать лет гонят одну и ту же модель, меняя только форму фар. Посмотрите, что за это время сделали инженеры и конструкторы на… пусть даже не на «Мерседесе», а, например, на французском «Рено». И эта анкета не объясняет, почему вы решили мне поверить.

Я допил пиво и с сожалением поставил бутылку на стол. Меня подмывало попросить ещё, но совсем наглеть я опасался.

– Если человек выглядит, как иностранный шпион, ведет себя, как иностранный шпион, но при этом с легкостью сдает других, хорошо законспирированных и, наверное, более полезных иностранных шпионов, это вызывает подозрения, – объяснил Валентин. – Особенно история с Шеймовым сюда не вписывается. Мы не знаем, что с ним, у американцев есть вся информация, которой он обладает… зачем им раскрывать карты? Проще согласиться с тем, что ты говоришь правду. К тому же в таком возрасте – и секретный агент? Так не бывает. А вот с путешественниками во времени мы ещё не сталкивались.

Я покрутил головой в поисках микрофонов, ничего, разумеется, не увидел, и посмотрел на Валентина.

– Здесь же безопасно говорить? Ваши не слушают?

– Мы же говорим – и ты тоже говори, – беспечно ответил он и с внезапной жесткостью напомнил: – Михал Сергеевич спрашивал про будущее.

– Будущее… – я на пару мгновений задумался. – Ну… в этом году, насколько я помню, ничего интересно не произойдет.

***

– А неинтересного? – уточнил Михаил Сергеевич.

Он посмотрел на меня с заметным ожиданием. Валентин успел достать небольшой черный блокнотик и ручку и приготовился записывать. Меня это немного напрягло, но я сделал вид, что всё нормально.

– Неинтересное происходит каждый день, – ответил я. – Вчера, сегодня, завтра. И послезавтра тоже наверняка что-то произойдет. Но я уже говорил Валентину, что в памяти остаются очень немногие события, да и те… я могу с путаться в хронологии. Например, я точно не помню, когда умер… умрёт Черненко – то ли март, то ли апрель следующего года. Скорее – март, но точная дата… уже не помню. Для меня это было сорок лет назад.

Валентин сделал какую-то пометку.

– Вообще-то смерть Генерального секретаря ЦК КПСС не та вещь, которую можно просто запамятовать, – с напускным безразличием сказал он.

– Кому как, – пожал я плечами. – Год и примерный месяц помню – уже достижение, честно говоря. Они тут у вас часто умирают.

Это был удар ниже пояса, и Михаил Сергеевич заметно поморщился, а я в очередной раз проклял свой длинный язык.

– У нас? – вмешался Валентин. – Себя ты к нам не относишь?

– Хм… простите, – я постарался изобразить раскаяние. – Я ещё не до конца осознал, что я снова здесь. Говорю же – для меня прошла прорва времени, со мной случилась куча событий, на фоне которых смерть одного из Генеральных секретарей, пусть даже из самого ЦК КПСС, слегка померкла. Это как очень дальний родственник, на похороны которого вы попали случайно… но не думайте, что я такой бесчувственный. Дату смерти Брежнева я помню.

– Почему такая избирательность? – спросил старик.

– Масштаб, думаю, несоразмерный, – я опять пожал плечами. – Всё же Брежнев был у власти… лет двадцать?

– Поменьше, но я тебя понял, – кивнул он. – Так что по этому году? Совсем событий нет? Так не бывает.

Ещё как бывает. И это обычно считается хорошим годом. Жаль, что в моей жизни таких хороших годов было не так уж и много.

– Бывает… – ответил я. – А можно ещё бутылочку? Горло смочить?

– Бери, – махнул рукой Михаил Сергеевич. – И давай побыстрее, время…

Он выразительно постучал пальцем по запястью левой руки, так что я в очень хорошем темпе достал из холодильника следующую порцию божественного напитка. Отпил глоток, собрался с мыслями…

– Эм… на Олимпиаду летнюю в Лос-Анджелес мы не поедем… и ещё какие-то соцстраны тоже, точный список не помню. В августе у нас будут свои игры, «Дружба-84»… ну и нейминг у нас, ещё бы «Веселыми стартами» назвали.

– Нейминг? – удивился Валентин, но почти сразу добавил: – А, понимаю. Да, наверное, смешно. А что, их не стоило проводить?

– Да нет, почему, – я отхлебнул ещё небольшой глоток «Будвайзера», растягивая удовольствие. – Чем бы, как говорится, дитя не тешилось… я про спортсменов, если что.

– Ну а ещё? – поторопил мои воспоминания Михаил Сергеевич.

Я понял, что спорт ему интересен постольку-поскольку.

– В Штатах переизберут Рейгана… но это, наверное, и так всем ясно. В Индии где-то в октябре убьют Индиру Ганди… охранники-сикхи, кажется, будут за что-то мстить. У нас в декабре под Красноярском разобьется Ту-154, больше сотни человек погибнет… номер рейса не спрашивайте, – я покосился на Валентина и добавил: – Чемпионом по футболу у нас станет «Зенит».

– Ленинградский?! – воскликнул Валентин, словно в высшей лиге было несколько «Зенитов».

– Да.

– Не может быть!

– Тем не менее… я думал даже найти подпольных букмекеров и поставить на это, чтобы по легкому денег срубить, но решил с законом не конфликтовать.

– Ну нахер, какой «Зенит»? – не унимался Валентин.

– Ленинградский, – ехидно уточнил я. [1]

– Валя, Егор, что вы как дети, – вмешался Михаил Сергеевич. – Егор, про Ганди и самолет информация точная?

– Насколько это возможно, – осторожно сказал я. – Так-то я даже насчет года не уверен с этими мелочами.

– Но это не мелочи, – сказал старик.

– Мелочи, – твердо повторил я. – Я и помню про Ганди и самолет лишь потому, что не так давно что-то читал про это. Но читал одним глазом, почти не включая мозг. В будущем слишком много информации, вернее, «белого шума», который забивает всё действительно полезное. Приходится как Шерлоку Холмсу – фильтровать, причем не имея его способностей к дедукции. Получается вот так… наверное, со стороны это выглядит забавно, – я повернулся к старику. – Валентина я вроде убедил, что память человеческая может подводить даже в самых очевидных вещах. Могу и с вами попробовать.

– Не стоит, – отрезал Михаил Сергеевич. – Думаю, мы справимся и без этого. Продолжим. Рассказывай, что помнишь про смерть Константина Устиновича.

***

Следующие два часа я выдавливал из себя всё, что имелось в моих мозгах про то, что происходило в восьмидесятые. К тому же Михаил Сергеевич и Валентин оказались хорошими слушателями. Они не торопили, давали время подумать, иногда задавали уточняющие вопросы и относились с пониманием, если я всего лишь разводил руками и не мог ничего добавить к сухим фактам и расплывчатым датам.

Их почти не удивило то, что Генсеком после Черненко стал Горбачев – видимо, этот вопрос в определенных кругах уже прорабатывался, и мои собеседники были в курсе переговоров между различными группами влияния. Я вспомнил одну короткую заметку, автор которой писал, что Горбачев мог возглавить партию сразу после смерти Андропова, но кому-то в Политбюро показалось, что этот ставропольский выскочка ещё слишком молод и жизни толком не знает – и ему дали возможность ещё немного побыть в тени соратника самого Брежнева.

Не удивила их и затеянная Горбачевым перестройка вместе со всей гласностью и ускорением. Наверное, и в этом для лиц с определенным допуском не было ничего неожиданного. Впрочем, от результатов этих новшеств они заметно морщились, причем оба, хотя и в разных местах.

Но и мои размышления – вернее пересказ популярной в будущем конспирологии – о том, что Горбачев был агентом иностранных разведок особых волнений не вызвал. Валентин так вообще ехидно ухмыльнулся, показывая, что эту информацию он даже проверять не будет ввиду её очевидной бредовости. Я его не осуждал – в конце концов, я и сам пришел к похожему выводу. СССР развалили мы сами, своими руками. Горбачеву просто не повезло стать лицом этого неприглядного процесса, хотя и он был виноват во многом – слишком легко и бесплатно сдал всё, что кровью и потом завоевали его предшественники. Глупость, конечно, не наказуема, но не на высшем посту огромного государства. Королям многое дается, но и спрашивают с них строже.