Текст книги "100 великих любовников"

Автор книги: Игорь Муромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 63 страниц)

Вольтер умер 30 мая 1778 года, его похоронили в аббатстве Сельер.

ЛЮДОВИК XI
(1423—1483)

Французский король (1461) из династии Валуа. Проводил централизаторскую политику, подавлял феодальные мятежи. Присоединил к королевскому домену Анжу, Пикардию и другие области. Покровительствовал ремеслам, торговле.

Однажды теплой июньской ночью 1437 года городок Шато-Ландон, расположенный в Гатине, был совершенно бесшумно окружен довольно странной армией, которой командовал 14-летний подросток. Дофин Франции, будущий Людовик XI, ничего не сказав своему отцу, решил изгнать укрывшийся в городке английский гарнизон.

Победа наполнила дофина чувством невероятной гордости. Желая сыграть до конца роль удачливого полководца, он пригласил своих офицеров на праздничный пир, который был устроен прямо в саду замка.

Во время десерта он встал и сказал улыбаясь: «А сейчас, друзья мои, я хочу преподнести вам сюрприз».

И тут гости увидели, что стража ведет к ним оставшихся в живых англичан. По знаку Людовика к нему приблизились и стали в некотором отдалении пятеро французов-здоровяков с кастетами в руках, которым он приказал тут же уничтожить пленников.

Сначала развлечение всем очень понравилось, но потом интерес стал ослабевать: англичан было многовато, а палачи оказались лишенными всякого воображения. В какой-то момент большая часть приглашенных, отяжелев от съеденного и выпитого, погрузилась в сон, не дождавшись конца бойни.

Один лишь дофин не терял интереса до самого конца зрелища. Но как только рухнул последний пленник, он, оставив своих гостей, вскочил на лошадь и отправился в Жиен, где в то время находились его отец, король Карл VII, мать, королева Мария Анжуйская и юная, ей тогда было десять лет, Маргарита Шотландская, на которой принц женился год назад.

Возбужденный удачей, он только о ней и думал, пока лошадь галопом несла его к Луаре. Потому что именно эту девочку, которую он и видел-то всего несколько мгновений, во время брачной церемонии, ему вдруг непреодолимо захотелось превратить в женщину, в свою женщину.

Ночь не остановила его. Он обогнул Монтаржи, мирно спавший в укрытии своих крепостных стен, ориентируясь по луне, пересек густой лес и на рассвете прибыл в Жиен.

Он стремительно направился к замку. Перед ним подняли решетку в ограде, и, въехав во двор, Людовик соскочил с коня. Едва он ступил на землю, как его тут же окружили придворные и принялись на все лады поздравлять, поскольку о совершенном им подвиге всем уже было известно. Но он явился сюда вовсе не для того, чтобы выслушивать похвалы и терпеть дружеские похлопывания по спине. Оставив отца и министров, которым он уже доказал, что стал мужчиной, он схватил за руку свою хрупкую супругу и затащил обратно в комнату, из которой она выходила. И там, все еще возбужденный одержанной накануне победой, он набросился на Маргариту с тем же неистовством, с каким шел на приступ Шато-Ландона.

Тут ему пришлось намного труднее. После неимоверных усилий он все же добился своего, но приступы, которые он предпринимал для этого, были столь яростными, что маленькая принцесса после этого пролежала двое суток в постели.

В течение целой недели дофин предавался достойным сожаления излишествам, которые довели девочку до изнеможения и совершенно подорвали ее здоровье. Затем, покинув супругу, он отправился на иные сражения.

Маргарите не так уж часто предстояло встречаться со своим пылким супругом. Дело в том, что дофин, встав во главе мятежа, поднятого против его отца, дал вовлечь себя в авантюры, из-за которых ему приходилось подолгу находиться вдали от двора.

Когда в 1443 году он вернулся ко двору Карла VII, Маргарита превратилась в очаровательную 16-летнюю блондинку с хорошо развитой грудью, хотя одиночество и сделало ее несколько мечтательной, сентиментальной и меланхоличной. По ночам она сочиняла стихи или проводила время в разговорах о «нежной любви» с окружавшими ее придворными молодыми людьми, изо всех сил старавшимися ей понравиться.

У дофина не было ни малейшей склонности ни к искусствам, ни к литературе, и ему было глубоко безразлично, существует ли рай любви или нет: и стихи, и постоянно собиравшийся кружок молодых людей вызывали у него раздражение. Подозрительный, ревнивый, он был уверен, что Маргарита попросту обманывает его, и заставлял шпионить за ней своего камергера Жаме дю Тийе, человека ограниченного и злобного.

Время от времени, однако, ее волнующая походка действовала на дофина возбуждающе и «желание на миг гасило гнев». В течение нескольких часов Маргарите казалось, что она перенеслась назад, в тот день, когда он примчался к ней после осады Шато-Ландона. Но наступало утро, Людовик снова становился злым и колючим и, глядя на жену с ненавистью, корил ее за отсутствие детей.

«Я прекрасно знаю, почему их нет, – кричал он, – вы сами просите, чтобы вам помогали избавиться от беременности».

Жаме действительно обвинял несчастную в том, что она ест зеленые яблоки и пьет уксус, чтобы не забеременеть.

Бесконечный поток клеветы, оскорблений, подозрений довел в конце концов Маргариту до состояния глубокой депрессии. В августе 1444 года она простудилась и слегла в постель. Всем, кто навещал ее, Маргарита говорила, что безумно рада, что заболела, и единственное, о чем она мечтает, это поскорее умереть. При виде подобного отчаяния одна фрейлина со слезами на глазах пыталась внушить ей, что негоже в двадцать лет поддаваться таким мрачным мыслям. Но Маргарита прервала ее: «Мне очень тяжело выносить ничем не заслуженную клевету. Я могу поклясться спасением души, что не совершала того, в чем меня обвиняют, и даже не помышляла об этом».

14 августа юную дофину охватила страшная слабость, а 16-го, прошептав «надоела эта жизнь, не говорите мне больше о ней», она испустила дух.

«Наша супруга скончалась вследствие "злоупотребления поэзией"», – сказал Людовик, двусмысленно улыбаясь.

В 1445 году, после жесточайшей ссоры с Карлом VII, дофин покинул двор, поклявшись возвратиться лишь после смерти отца.

Ждать этого пришлось долгих шестнадцать лет, и, чтобы как-то справиться со своим нетерпением, он время от времени подыскивал себе какое-нибудь занятие: то участвовал в очередном заговоре, то где-нибудь сражался. В один из таких моментов, когда делать было совершенно нечего, он неожиданно снова женился.

22 июля 1461 года, когда Людовик находился у своего дяди, в провинции Эно, ему сообщили, что король умер.

Не дожидаясь, пока новая супруга, Шарлотта Савойская, будет готова сопровождать его, он немедленно отправился в Реймс, где намечалось провести коронацию. Бедной женщине пришлось одолжить у графини де Шароле лошадей и повозки, чтобы выехать вслед за мужем…

После коронации, в окружении четырнадцати тысяч всадников, Людовик XI въехал в Париж, где по этому случаю были устроены грандиозные празднества. Обычно для каждой из символических церемоний, посвященных вступлению нового короля во владение своей столицей, парижане придумывали что-нибудь новое, неожиданное. На этот раз над воротами Сен-Дени, через которые Людовик XI вступал в город, был сооружен корабль, напоминавший кораблик, изображенный в гербе Парижа. А когда король со свитой проезжал под аркой, два маленьких ангела спустились с корабля, точно два паучка на ниточках, и возложили на голову монарха корону.

Из фонтана Понсо вместо воды били струи вина. Вокруг фонтана три хорошенькие и совершенно обнаженные девушки изображали улыбающихся сирен, без малейшего смущения демонстрируя свои прелести. Как сообщал историк Жан де Труа, зрелище было «весьма привлекательным, тем более что юные создания при этом исполняли своими ангельскими голосами коротенькие мотеты и пасторальные песенки…»

Возможно, именно это возбудило аппетит нового короля, поскольку в тот же вечер, когда на улицах толпы горожан пели и отплясывали, Людовик XI тайно покинул свою резиденцию в Отель де Турнель и в сопровождении некоего Гийома Биша, известного своими скверными наклонностями, стал обходить злачные места в самых сомнительных кварталах города, где и провел половину ночи…

Отныне жизнь молодой королевы превратилась в череду печальных дней. Король держал ее в замке Амбуаз, как обычную, придворную даму, занимающую ничтожное положение, одетую чуть ли не как простолюдинку, оставив ей возможность в окружении малого двора лишь возносить молитвы, совершать прогулки и развлекаться, как сумеет.

Ничто не могло доставить Людовику XI большего удовольствия, чем какая-нибудь легкомысленная история, а «тот, кому удавалось рассказать наиболее пикантный анекдот из жизни жриц любви, удостаивался его самого большого расположения. Король и сам был неплохим рассказчиком, так как проявлял большой интерес к такого рода историям, старался узнать их побольше, чтобы позже поведать об этом другим».

Но чаще всего король жаждал перейти от слов к делу. Специально назначенные «ловцы» выискивали на улицах девиц легкого поведения и доставляли их к королевскому двору, чтобы они отведали ласк короля Франции. Но никогда ни капли чувства не примешивалось к этим альковным баталиям, в которых Людовик, грубый практик, видел лишь средство для «снятия напряжения». Судя по всему, у короля действительно было немалое число любовниц на один день, или, если угодно, на одну ночь.

Во время путешествий или походов, когда рядом не было знакомых красавиц, он обходился чем придется, и иногда соглашался на случайные встречи. Именно так получилось в Пикардии, где он сражался с герцогом Бургундским: в деревеньке под названием Жигон к его ногам бросилась с мольбами плачущая женщина: «Ваши солдаты убили моего мужа», – рыдала она. Король взглянул на вдову, и лицо ее показалось ему прекрасным. Он велел ей явиться к королевскому двору, заверив, что прикажет расправиться с виновными, как только его войско остановится где-нибудь на привал.

Через несколько дней с герцогом Бургундским было заключено перемирие, и король возвратился в Париж, прихватив с собой жигонскую красавицу, которую вскоре все стали звать Жигон и засыпали таким количеством подарков, что она забыла о понесенной утрате. Красавица не осталась неблагодарной и сумела выразить королю свою признательность, хотя для этого и пришлось пожертвовать честью. Жигон родила Людовику XI дочь, которая в восемнадцать лет вышла замуж за принца Бурбонского.

Впрочем, эта очаровательная особа недолго оставалась при дворе. Страсть, которую она внушала королю, стала, по воле случая, причиной ее падения.

Однажды Людовик XI заказал ювелиру по имени Пасфилон ожерелье из драгоценных камней для своей обожаемой Жигон. Когда изделие было готово, жена ювелира принесла его во дворец. Король увидел ее случайно, в одном из дворцовых коридоров, и нашел ее столь прекрасной, что любовь к м-м Жигон не смогла уберечь его сердце от нового искушения. Тем не менее король не захотел выказать свои чувства в присутствии любовницы и приказал Ландлуа, своему казначею, прислать к нему ювелиршу в следующий раз, когда она придет получить плату за ожерелье, объяснив это желанием самому поторговаться о цене, что было вполне в его правилах: он отличался большой скупостью и всегда входил во все дела до мельчайших деталей, чтобы не дать чиновникам поживиться за своей счет.

Жена ювелира явилась в кабинет к королю, и так как он не отличался особой учтивостью, то сразу заявил, что если она ответит на его чувства, то за год заработает гораздо больше, чем за всю жизнь в лавке мужа. Дама, вспомнив, как разбогатела м-м Жигон, дала себя легко уговорить, и сделка была заключена. М-м Пасфилон родила от короля дочь, которая впоследствии стала женой Антуана де Бюэля, графа де Сансара.

Король был сильно увлечен этой женщиной, о которой историки говорили, что она довольно долго считалась «самой знаменитой на улицах Лиона, известных дурной славой». Что ж, пристрастие короля к женщинам подобного сорта на этот раз было удовлетворено.

Но, как ни странно, м-м Пасфилон, вопреки своему происхождению, была особой достаточно тонкой, и грубые выходки короля ее очень шокировали. И когда она немного освоилась, ей захотелось сделать своего любовника более чистоплотным, к чему у него не было ни малейшей склонности. Однажды, когда король в очередной раз явился к ней с визитом в простой одежде и грязном белье, она сказала: «Когда я отдала свое сердце королю Франции, мне казалось, меня ждет учтивое обхождение и все те удовольствия, которые может предложить один из самых великолепных дворов Европы; а между тем каждый раз, отдаваясь порывам нежной страсти, я страдаю оттого, что приходится вдыхать сальный дух там, где должны благоухать мускус и амбра; по правде говоря, если бы слуга, работающий у меня в лавке, предстал передо мной в том виде, в каком являетесь вы, я бы немедленно прогнала его с глаз долой. Что должны думать иностранные министры, видя, в каком неряшестве вы содержите королевское достоинство столь высокого ранга? Во время вашей встречи с королем Кастильским каких только насмешек не позволяли себе испанцы по поводу вашей выцветшей от старости шляпы и этого безвкусного изображения Девы Марии там, где должен сиять редкий алмаз?»

Король был настолько ошеломлен этой речью, что не нашел в себе сил прервать ее, а так как он отличался большой скрытностью, то не подал виду, что очень огорчен, но все же запомнил урок и стал больше следить за собой.

Кроме Жигон и Пасфилон, у Людовика XI было множество других «милых подруг». Имена некоторых из них дошли до нас: Гожетт Дюран, Катрин де Саламнит, Югетт дю Жаклин из Дижона, жена мсье Жана Лебона из Манта, Фелис Роньяр, мужу которой король подарил поместье, а также Катрин Восель, та самая, что упомянута Франсуа Вийоном в его «Большом Завещании».

Все эти дамы были лишь мимолетными увлечениями. С ними королю было приятно провести время после обильной трапезы. Но ни одна из них не стала официальной любовницей и тем более фавориткой: Людовик XI, немало претерпевший в своей время от присутствия Агнессы Сорель при его отце, слишком опасался женщин и их влияния на политику, чтобы позволить одной из них «утвердиться» при дворе.

Именно поэтому от отстранил от себя Маргариту де Сассенаж, которую, казалось, любил и от которой имел двух дочерей, Жанну и Мари, которых выдал со временем замуж: первую за адмирала Франции, бастарда Людовика Бурбонского, вторую за Эмараде Пуатье, сеньора де Сен-Валье. Жанна впоследствии была легитимирована, и Карл VIII даже назвал ее своей сестрой.

Маргарита де Сассенаж соблазнила Людовика своими прекрасными ножками. Однажды утром она явилась туда, где проезжал королевский кортеж. Притворившись, что потеряла подвязку, она приподняла подол платья и стала прилаживать вместо подвязки ленту. Совершенно случайно обнажившееся при этом бедро позволило наблюдать столь безупречную линию изгиба, что Людовик пришел в смятение и выразил вполне естественное желание увидеть чуть больше. Два часа спустя срочно затребованная во дворец красавица стала любовницей монарха.

Их связь длилась два года. Впервые в своей жизни Людовик выглядел влюбленным. Увы, придворный астролог предсказал близкую смерть прекрасной Маргариты, и через неделю молодая женщина была сражена какой-то неведомой болезнью. Потрясенный Людовик приказал без промедления выбросить астролога из окна. Когда обреченного вели на казнь, король обратился к нему: «Скажи-ка, ловкач и всезнайка, без колебаний предрекающий судьбы других, ведома ли тебе собственная судьба и сколько времени осталось тебе жить?»

Астролог, угадавший намерение короля, ответил: «Сир, я умру на три дня раньше вас!»

Перепуганный Людовик XI тут же отдал приказ, чтобы прорицатель ни в чем не нуждался.

О том, что король любил удовольствия и женщин, народу было прекрасно известно. И поскольку речь не шла о фаворитках, разорявших казну, это забавляло людей, всем хотелось знать имя новой его избранницы.

Одна из них, по имени Перетта, неизвестно почему, оказалась объектом бесконечных насмешек. Во всем королевстве про нее сочиняли сатирические песенки. Многие парижане научили сорок и других говорящих птиц, которых тогда модно было держать дома, произносить ее имя да еще в сопровождении нескольких не очень лестных для его королевского высочества слов.

Кончилось тем, что Людовик XI, которому, безусловно, обо всем докладывали, приказал доставить всех говорящих птиц к нему во дворец, записать, откуда принесли каждую и что она умеет говорить. Парижане, научившие своих птичек произносить непристойности в адрес Перетты, были схвачены и брошены в тюрьму.

По мнению историка XIX века Дре дю Радье, распущенность Людовика XI нисколько не мешала ему проявлять набожность, которой он предавался с тем большей охотой, что это вовсе не мешало пользоваться всеми радостями жизни… Он то требовал, чтобы в указанное место доставили приглянувшихся ему женщин, то давал всевозможные зароки и совершал паломничество в святые места…

МАРЧЕЛЛО МАСТРОЯННИ
(1924—1995)

Итальянский киноактер. Окончил политехнический институт (1943). Был чертежником, бухгалтером в кинофирме, затем изучал архитектуру и играл на студенческой сцене. Актер кино – с 1947 года. Известность принесла роль в фильме Дж. де Сантиса «Дни любви» (1954, приз кинокритиков Италии «Серебряная лента»). Работал с выдающимися режиссерами Л. Висконти, Ф. Фелинни, В. де Сика, М. Феррери, Э. Скола и др. Удостоен премии «Феликс» за творчество (1988). Снимался в фильмах «Дни любви» (1954), «Белые ночи» (1957), «Сладкая жизнь» (1960), «Ночь» (1960), «Развод по-итальянски» (1962), «Восемь с половиной» (1962), «Брак по-итальянски» (1964), «Казанова-70» (1965), «Подсолнухи» (1969), «Большая жратва» (1973), «Город женщин» (1979), «Джинджер и Фред» (1985), «Очи черные» (1987), «Интервью» (1987) и др.

Тот, кто никогда не умел решительно разорвать отношения ни с одной женщиной, однажды покинул их всех разом. Исхудавший, но все еще прекрасный, измученный раком поджелудочной железы, с которым боролся многие месяцы, он относился к своей болезни с горькой иронией: «Почему я должен уходить, если мне хочется пожить еще?»

Утром 19 декабря 1995 года, в день пасмурный и хмурый, Мастроянни скончался в своей парижской квартире на улице Сены в возрасте 72 лет. Он умер в столице своей второй родины, но завещал похоронить себя в Риме, оставшемся для него театром той «Сладкой жизни», где однажды в полночь он купался в фонтане Треви с Анитой Экберг, обладательницей самого шикарного бюста в мировом кинематографе – эта сцена навсегда вошла в историю кино…

Красивейшие женщины, звезды мирового экрана – Анук Эме, Брижит Бардо, Анна Маньяни, Жанна Моро, Моника Витти, Клаудиа Кардинале, Анни Жирардо, Софи Лорен, Катрин Денев – на вопрос: «Кого из актеров вы бы назвали идеальным партнером?» – неизменно отвечали: «Марчелло Мастоянни».

Сам же Марчелло, вознесшийся на вершину славы благодаря своей мужской неотразимости, говорил: «Это же легенда. Я никогда не играл соблазнителей. На экране женщины всегда манипулировали мною… Откуда пошел этот ложный имидж соблазнителя? Скорее всего потому, что меня всегда окружали красивые девушки и великолепные актрисы. Судя по письмам, которые приходят ко мне со всех концов света, можно считать, что я выгляжу донжуаном… Ведь я обнимал Брижит Бардо, носил на руках Софи Лорен, ездил на автомобиле с Анук Эме…»

…Послевоенная Италия, 1947 год. Марчелло было 23 года, у него был мягкий и теплый тембр голоса, бархатный взгляд. Он мечтал о карьере американской кинозвезды, работал бухгалтером на предприятии «Эгль Лион», жил на 30000 лир в месяц и питался одними сандвичами.

Ее звали Сильвана Мангано, ей было семнадцать лет, у нее были чувственные губы, округлые бедра и тонкая талия. Они жили в одном квартале, по соседству, в римском пригороде Сан-Сованни, где обитали небогатые люди. В конце большой улицы виднелись здания киностудии «Синеситта», где мэтры снимали свои первые, еще черно-белые, шедевры. Чтобы успеть на занятия на курсах драматического искусства, Марчелло пораньше убегал из офиса, пользуясь покровительством неравнодушных к нему коллег.

Но Марчелло был без ума от Сильваны. Он провожал ее до киностудии: они оба надеялись получить маленькую роль, поучаствовать в массовке. Продюсер Дино де Лаурентис искал красивую девушку на фильм «Горький рис». Он заметил Сильвану и подписал с ней контракт. В один прекрасный день блестящая машина с откидным верхом увезла ее прямо от бистро, где Марчелло любил побеседовать с приятелями.

Герой-любовник, покоритель сердец местных девушек, которым он обычно декламировал стихи, остался один в томительном ожидании. Неотразимый Марчелло – отвергнутый воздыхатель, поверженный слишком богатым и могущественным соперником. Он переживал, а Сильвана уже красовалась на афишах: в шортах и высоких болотных сапогах она пробиралась через горько-соленую сырость рисовых плантаций, восхитительная и отныне недоступная. Вскоре она вышла замуж за Дино де Лаурентиса.

В жизни Марчелло было, однако, еще очень много женщин, и многие – красивее Сильваны. Каждой из них он искренне обещал любовь, радость и почет, но при этом так никогда и не сможет покинуть свою жену и разбить однажды созданную уютную ракушку семейной жизни, в которой так любят прятаться все итальянские мужчины.

В 1950 году Марчелло пробовал свои силы с театре в Сан-Ремо. После спектаклей он отправлялся в казино и за покрытым зеленым сукном столом старался представить себя богатым бездельником. Однажды он поймал на себе многообещающий взгляд прекрасной незнакомки. Только на рассвете он осмелился заговорить с той, которую принял за настоящую принцессу. Ему понадобился не один день, чтобы понять, что «принцесса» интересовалась только его кошельком. До конца своих дней Мастроянни, снявшийся в 160 фильмах и сменивший десятки партнерш, оставался нежным и мечтательным ребенком, который окроплял духами розу перед тем, как подарить ее предмету своего очередного страстного увлечения, и с бешено бьющимся сердцем мог часами вышагивать под ее окнами.

В том же 1950 году он влюбился в Флору Карабелла, молоденькую актрису, которую он встретил на занятиях по драматическому искусству. Мастроянни пригласил ее поужинать в пиццерию, не имея в кармане ни гроша, чтобы оплатить счет. Она вспоминала, что за ужин пришлось заплатить ей самой. Они поженились. Через год у них родилась дочь Барбара. Марчелло был неверным мужем, он периодически исчезал, изменял своей супруге, но всегда возвращался, не решаясь порвать раз и навсегда. Флора смирилась, и их союз из непрестанно попираемого любовного превратился в дружеский. Такой снисходительности не проявляли другие, более знаменитые подруги Мастроянни, которым надоедало ждать, когда же этот избалованный мальчишка сдержит свои обещания.

В 1968 году увенчанный славой, выпавшей на его долю после фильмов Феллини и Антониони «Сладкая жизнь», «Развод по-итальянски», «Восемь с половиной» и «Посторонний», Марчелло, ставший кинозвездой мирового уровня, снялся в замечательной любовной сцене с Фэй Данауэй в фильме «Время влюбленных». Она, поклявшаяся однажды никогда не иметь никаких отношений с партнерами, на сей раз изменила своим убеждениям. В своем черном свитере Марчелло был великолепен, очарователен, неотразим, и воздух Венеции был так невероятно нежен. Он много смеялся, жестикулировал, итальянское вино приятно кружило им головы… Они были влюблены. Роман по-итальянски был тайным. Ей такие отношения казались невыносимо лицемерными. Измучившись, она решила порвать с ним. Его отчаяние дошло до того, что он попросил свою дочь Барбару позвонить Фэй и уговорить прекрасную американку изменить свое решение. Но все было напрасно…

«Впервые я увидел ее, как простой смертный, на экране. А потом уж познакомился с ней лично. Я даже научился фонетически верно произносить предложения на ее родном английском языке, что оказалось достаточным, чтобы найти в себе мужество сыграть с Фэй Данауэй в фильме "Место для влюбленных". И тут я положил на нее глаз. При наших встречах она была намного импульсивнее, чем я. Меня в Фэй поразила ее непринужденность, ее постоянно развевающиеся волосы, ее непоследовательность… У нее было столько мелких ошибок и недостатков… Я понимаю и снисходительно отношусь к человеческим слабостям. Она настаивала, чтобы я развелся. Мне же ничего подобного не приходило в голову. Я спокойно живу с женой и нашей дочерью, которая во всем похожа на свою мать. Мне казалось, что развод с женой был бы злым поступком с моей стороны. Однажды полушутливо, полусерьезно я предложил Фэй, чтобы мы жили втроем, как добрые друзья. Она подумала, что я сошел с ума…»

Безутешный Мастроянни согласился сыграть первую мужскую роль в картине Надин Трентиньян «Это бывает только с другими». Его партнершей была Катрин Денев… Ему уже исполнилось сорок восемь лет, но он был все еще прекрасен. Двадцатидевятилетняя Катрин только что рассталась с Франсуа Трюффо, и она была великолепна. Марчелло ослепили ее красота, ум, шарм, элегантность, талант… Это была любовь с первого взгляда.

Мастроянни более трех лет «жил» в поездах, курсирующих между Римом и Парижем, пока не принял окончательного решения поселиться в Париже, где он, по ироничному определению Федерико Феллини, «нашел вторую семью, вторую родину и вторую фасоль в масле, которую страстно любил».

В 1972 году на свет появилась их дочь Кьяра-Шарлотта. Марчелло и Катрин вместе снимались в четырех фильмах. И на этот раз снова именно она решила оставить его. Сам Марчелло никогда не шел на разрыв, это разбивало его сердце. Незадолго до своей смерти он признался, что тяжело переживал их разрыв. Но оставалась Кьяра. «Это такое чудо для человека в пятьдесят лет», – говорил он. Ребенок воспитывался в Париже. Он часто приезжал, встречался с ней, иногда наблюдал издали, ожидая у школы после уроков, не решаясь подойти, чтобы не разволновать лишний раз… Марчелло возвратился к Флоре…

Влюбленный в жизнь и в саму любовь, Мастроянни обладал прекрасным чувством юмора и чуткостью. С трогательной откровенностью он признавался, что многие женщины дарили ему любовь, не получая в ответ того же. Он признавался и в том, что бросали они его гораздо чаще, чем бросал их он.

Приписывали ли этому неотразимому герою больше побед, чем он одержал на самом деле? Например, Софи Лорен, с которой он снимался в двух десятках фильмов? Все были уверены, что у них был роман. «Софи? Это самая длинная история в моей жизни, – утверждал актер, – но между нами никогда ничего не было. Просто глубокая привязанность». Ну а Грета Гарбо? Стремясь во что бы то ни стало познакомиться с ним в Голливуде, больше всего она была очарована его туфлями: она интересовалась итальянской обувью. Клаудиа Кардинале? Он пытался ее соблазнить на танцплощадке, но ничего не получилось. Жанна Моро? Восхитительная женщина, но, если верить словам Мастроянни, их связывала лишь нежная дружба. Анук Эме? Целых тридцать пять лет он обещал ей подарить неземное блаженство, но она так и не согласилась…

В этом головокружительном хороводе самых знаменитых представительниц послевоенного киномира Марчелло Мастроянни был ярчайшей звездой. На закате он связал свою жизнь с режиссером Анной-Марией Тато, и эта связь длилась около двадцати лет. Но в 1986 году во время съемок фильма «Очи черные» он, по его словам, вступил в интимный диалог, полный доверительных признаний, с Сильваной Мангано, той самой, которая разбила его сердце в 1947 году. Ну и, кроме того, случалось время от времени позвонить и Флоре, законной жене. Три раза в день…

«Женщины мне просто необходимы, чтобы думать, работать и жить, – говорил актер. – По воскресеньям, когда я прихожу на пляж и вижу столько хорошеньких девушек, я просто с ума начинаю сходить. Мои фантазии разыгрываются… Хорошо, наверное, быть петухом в курятнике! Нет, я не могу отказаться от этого, даже когда мне стукнет сто лет!»

При жизни он был поистине мечтой всех женщин, страстный любовник-итальянец и одновременно само олицетворение тайны во всем, что касалось связей с прекрасным полом. Однако после смерти «великий немой» Марчелло Мастроянни, похоже, предал гласности все или почти все, повергнув в шок своих жен, дочерей и любовниц.

Ныне жизнь актера стала предметом раздраженных споров и судебных разбирательств между его прекрасными подругами. Создается впечатление, будто он и после смерти играет одного из своих самых знаменитых героев из фильма Федерико Феллини «Город женщин», который не по своей воле скитается в царстве, где властвуют злые гарпии – крылатые женщины-чудовища. На этот раз его любимые женщины опасаются того, что их самые сокровенные мысли окажутся достоянием публики, причем они не смогут даже хоть в какой-то степени контролировать это.

В числе главных действующих лиц: Кьяра Мастроянни и Анна-Мария Тато, Катрин Денев, Флора Карабелла, жена Марчелло с 1948 года до официального развода в 1970 году, ее дочь Барбара Мастроянни и агент актера на протяжении 40 лет Джованна Кау.

Тато поведала влиятельному американскому еженедельнику «Верайети» о том, что по дополнительному распоряжению к завещанию Мастроянни она получила право на реализацию его художественного наследия по своему усмотрению. Однако женщин Мастроянни встревожило отнюдь не само это заявление. Они беспокоятся потому, что в руках Тато оказались пикантные подробности частной жизни Марчелло.

Согласно тому дополнению к завещанию, ей предоставляются неограниченные полномочия в отношении единственного автобиографического творения Мастроянни. Это 7 часов монолога, насыщенного биографическими подробностями и признаниями, заснятого Тато на кинопленку во время съемок последней в жизни Мастроянни картины «Путешествие к началу мира».

Кьяра сомневается с подлинности той дополнительной статьи в завещании. По ее мнению, решение Тато нарушить неписаный обет молчания, дав «Верайети» злополучное интервью, принято с корыстной целью наживы на всем, что только связано с именем Мастроянни.

Тато в ответ заявила, что у нее были все основания обратиться к кинопрессе и что из уважения к памяти актера для обмена мнениями, по-видимому, лучше все-таки пользоваться услугами адвокатов, а не газетных полос. Успокоить развоевавшихся женщин пытался итальянский киновед и друг почти всех заинтересованных сторон, включая самого Марчелло, Туллио Кезик. «Да замолчите вы, ради Марчелло!» – взывал он со страниц газеты «Коррьере делла сера».

Молчание стоит отнести к талантам Марчелло Мастроянни. Что же касается его прекрасных дам, в ближайшее время от них можно ожидать чего угодно, но только не этого.