Текст книги "100 великих любовников"

Автор книги: Игорь Муромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 63 страниц)

Генрих IV терпеть не мог сцен. Он сказал спокойно: «Но ведь надо еще, чтобы у вас родился мальчик!»

Пока фаворитка возносила молитвы на берегу Луары, в Париж пришла важная новость: папа, наконец, аннулировал брак Генриха IV с королевой Марго специальным указом от 15 декабря. Король был свободен…

В начале марта 1600 года договаривающиеся стороны пришли, наконец, к согласию. Великий герцог давал за племянницей 600000 золотых экю, из которых 350000 выплачивались в день свадьбы, а остальная сумма должна была компенсировать имевшийся долг.

Итог переговоров показался Генриху IV удачным, и потому он, не говоря ни слова Генриетте, направил г-на де Сийери во Флоренцию подписать брачный контракт.

Однажды в Фонтенбло, когда Генриетта спала, в открытое окно ее комнаты влетела молния и прошла через кровать. Фаворитка так перепугалась, что у нее случились преждевременные роды и она произвела на свет мальчика, который почти сразу умер.

Узнав об этом событии, Генрих IV почувствовал огромное облегчение. Он обнял несчастную Генриетту, чьи мечты разом испарились, и с легким сердцем уехал в Лион.

30 октября Мария Медичи высадилась в Тулоне. 3 ноября она прибыла в Марсель, 16 ноября – в Экс, а 2 декабря – в Лион, где, к своему удивлению, не нашла короля. Развязный и безответственный, он отправился в небольшое путешествие в обществе Генриетты, с которой снова помирился…

Из путешествия он возвратился только через неделю…

А так как в момент его возвращения было девять часов вечера, он сразу направился к супруге и принялся колотить в дверь ее комнаты. В эту ночь Мария Медичи стала настоящей королевой Франции…

В течение всего лета 1601 года животы королевы и фаворитки все больше округлялись, к вящей радости короля. К сожалению, обе будущие мамаши не разделяли его настроения. Обе постоянно поносили друг друга и поочередно устраивали сцены ревности Генриху IV, который, как всегда в таких случаях, выкручивался с помощью обещаний и подарков.

27 сентября в Фонтенбло королева родила. После представления новорожденного был устроен праздник. Несколько недель спустя Генриетта также родила мальчика, которому дали имя Генрих.

Так как Беарнец не упускал случая сделать какую-нибудь неприятность своей супруге, он объявил, что этот ребенок ему кажется более симпатичным, чем тот, которого родила королева, что, разумеется, не улучшило отношений между двумя женщинами.

Раздраженный Генрих IV поручил Сюлли примирить обеих женщин, а сам тем временем решил отвлечься от домашних неприятностей в объятиях герцогини де Виллар, сестры Габриэль д'Эстре. А между тем эта юная особа со сладостной улыбкой была довольно ядовитой штучкой. После смерти герцогини де Бофор ей казалось, что именно она и никто другой должна стать фавориткой.

Генрих IV уложил ее в свою постель, но она не произвела на него особого впечатления, и связь эта продлилась недолго. Бедняжка была жестоко разочарована, потому что «вопреки своей природной стыдливости» предавалась всяческим извращениям в надежде обойти одаренную Генриетту д'Антраг, маркизу де Верней.

К этому времени и королева, и фаворитка вновь оказались беременными.

22 ноября 1602 года Мария Медичи произвела на свет дочь, которую назвали Елизаветой, а 21 января 1603 года маркиза де Верней также родила дочь, получившую имя Габриэль-Анжелика.

Вскоре раскрылся заговор, в котором главные роли играли отец маркизы Франсуа д'Антраг и ее сводный брат граф Овернский. При поддержке Испании и при заинтересованном содействии значительной части высшей французской знати они рассчитывали добиться признания Генриетты законной женой короля.

Узнав об этом, Генрих IV распорядился арестовать Франсуа д'Антрага. Король подумал, что самое время вернуть расписку с обещанием жениться на Генриетте. Д'Антраг рассказал, где хранится ценный документ. Когда расписка была уничтожена, Генрих IV вздохнул с облегчением.

Через несколько дней он приказал арестовать графа Овернского, а сам глаз не спускал с маркизы де Верней, жившей в особняке в предместье Сен-Жермен, что доставило огромное удовольствие королеве.

«С маркизой покончено», – сказал король своим близким.

И в подтверждение этого вдруг обзавелся новой любовницей… Ею оказалась блондинка, чье платье «нисколько не скрывало соблазнительную линию плеч и груди». Ее звали Жаклин де Бюэй.

Особа расчетливая, она согласилась уступить королю лишь за кругленькую сумму. Тальман де Рео писал, что «Генрих IV, который всегда искал себе только хорошеньких женщин и, несмотря на старость, увлекался ими и безумствовал еще больше, чем в молодости, сторговался с нею за тридцать тысяч экю». Министр Сюлли, ворча, выложил деньги, и Беарнец обрел свою красотку.

Потом королю вздумалось подыскать ей мужа, и выбор его пал на Филиппа де Арлея, графа де Сези. Свадебная церемония состоялась 5 октября 1604 года и сопровождалась весьма любопытной сценой. Видя, как молодой человек входит с его любовницей в приготовленную для молодоженов спальню, король испытал приступ ревности. Одним прыжком подскочив к двери, он резко отворил ее, выгнал из комнаты Филиппа де Арлея, лег рядом с Жаклин де Бюэй и «стал наслаждаться ее прелестями» до наступления следующего дня, в то время как несчастный новобрачный кусал себе локти в соседней комнате…

Несмотря на новую любовницу, которую он вскоре сделал графиней де Море, Генрих IV очень быстро затосковал по своей драгоценной маркизе. Он присутствовал на процессе, который слушался в конце 1604 года, когда суд приговорил к смертной казни Франсуа д'Антрага и графа Овернского, а также «высказался» за то, чтобы маркизу де Верней отправили в монастырь, король вмешался и своею властью всех помиловал. В результате обоим заговорщикам заменили смертную казнь на пожизненное заключение, а фаворитка была помилована.

Мода на платья с вырезом чуть ли не до пупка была причиной очередного королевского увлечения. Однажды мартовским вечером 1607 года, во время какого-то праздника, Генрих IV заметил молоденькую и очень изящную особу «с соблазнительными и озорно вздернутыми грудями, каждая из которых была украшена ягодкой малины». Ее звали Шарлотта де Эссар. У короля тогда как раз выдалось немного свободного времени (м-м Море была беременна), он стал за ней ухаживать, и при этом так настойчиво, что уже на следующую ночь, по словам хрониста, «шалил в ее садике». В качестве возмещения убытка королевская казна выплатила ей довольно солидную сумму.

В течение нескольких месяцев м-ль де Эссар пользовалась всеми правами и надеялась стать третьей официальной фавориткой, но как только она забеременела, раздосадованный Генрих IV попросил Сюлли «избавить его побыстрее от этой женщины».

Так и сделали: родившуюся девочку окрестили Жанной-Батистой де Бурбон и тут же отослали в Шельский монастырь, а Шарлотту отвезли в Бомонское аббатство.

После этого король, превративший свой двор, по выражению флорентийского посла, почти в бордель, обогатил свой гарем, взяв в любовницы игривую Шарлотту де Фонлебон, фрейлину королевы.

Эта юная красотка еще несла свою службу в королевской постели, когда в январе 1609 года Генрих IV был приглашен вместе с Марией Медичи на праздник, устроенный королевой Марго. Он оживился, когда посреди балетного спектакля на сцену вышла молоденькая певичка с золотыми волосами. Певичку звали «маленькая Поле», и голос у нее оказался восхитительный. Мемуарист утверждал, что «он пожелал спать с прелестной певуньей, чтобы заставить ее запеть, лежа под мужчиной». Справедливости ради мемуарист тут же добавил: «Все были уверены в том, что он свое намерение осуществил…»

Таким образом, у короля было пять наложниц.

Король продолжал вести бурную жизнь, когда королева Мария Медичи по случаю карнавальных празднеств приказала провести репетицию балета, в котором участвовали самые красивые девушки при дворе. Среди них была молоденькая Шарлотта де Монморанси, очаровательная блондинка четырнадцати с половиной лет. «Еще никому не приходилось видеть существа более прекрасного и более жизнерадостного», – сообщал Тальман де Рео. И Дре дю Радье вторил ему: «Ее нежный взор способен был воспламенить самых равнодушных…»

Король тут же пожелал увлечь Шарлотту к себе в комнату, но она отказалась, говоря, что еще слишком молода и что к тому же помолвлена с Франсуа де Бассомпьером.

Генрих IV терпеть не мог полумер. Он приказал разорвать помолвку и выдал маленькую Монморанси замуж за принца Конде, имевшего репутацию гомосексуалиста, «в надежде, что тот будет очень снисходительным мужем».

И действительно, в течение нескольких недель Конде с полным безразличием взирал на проделки короля, который тем временем обнаруживал все признаки разгорающейся страсти. Он вдруг сделался кокетливым, без конца переодевался, мылся, опрыскивал себя духами, аккуратно подстригал бороду. Иногда страсть толкала его на самые неожиданные чудачества. Как-то ночью он пожелал, чтобы Шарлотта с распущенными волосами вышла на балкон, держа в каждой руке по факелу. Увидев же ее в таком виде, он едва не лишился сознания.

Вполне возможно, что Шарлотта, всячески поощрявшая галантные подвиги Беарнца, была бы потом, как и многие другие, брошена, если бы внезапно, вопреки всем ожиданиям, ее муж не влюбился в нее. Став вдруг ужасным ревнивцем, он попросил у короля разрешения уехать к себе в провинцию. Генрих IV отказал ему, после чего между ними разгорелся яростный спор.

Но вот праздники завершились, Конде с Шарлоттой отбыли в свой замок Мюре, неподалеку от Суассона.

Генрих IV решил похитить Шарлотту, а так как у него было особое пристрастие к необычным ситуациям, он поручил маркизу де Кевру, брату прекрасной Габриэли (и будущему маршалу д'Эстре), осуществление этой исключительной операции.

Шарлотта, невероятно скучавшая, узнав о грозящем ей похищении, в глубине души была готова следовать за своими похитителями, которые вот-вот должны были появиться. Но теперь уже Мария Медичи предупредила принца Конде, и задуманное мероприятие провалилось, к несказанной радости европейских монархов, которые с легко угадываемым интересом следили за всеми перипетиями этого ничтожного дела.

Церемония коронации состоялась 13 мая 1610 года в Сен-Дени. Когда королева вышла из базилики, король, которого все время не покидало легкомысленное настроение, вскочил на окно и вылил на нее сверху стакан воды. То была его последняя шалость…

На следующий день, 14 мая, Париж был украшен по случаю предстоящего официального вступления в столицу королевы. Король же сел в карету и поехал к малышке Поле. По словам Тальмана де Рео, «он собирался познакомить с нею своего внебрачного сына, герцога де Вандома. Ему хотелось пробудить в молодом человеке вкус к женским прелестям, так как он заметил, что сын не интересовался женщинами…» Свернув на улицу Ферронри, королевская карета попала в затор и была вынуждена остановиться: две тяжело груженые фуры никак не могли разъехаться на узкой улочке. Внезапно, откуда ни возьмись, какой-то негодяй вскочил на заднее колесо кареты и нанес три удара ножом прямо в грудь Генриху IV.

Король воскликнул: «Я ранен!» Кровь хлынула горлом, и он упал замертво.

Простой народ, в конце концов полюбивший старого волокиту, узнав о смерти короля, был просто ошеломлен. Торговцы позакрывали свои лавки, многие люди откровенно плакали прямо на улицах.

В день похорон весь Париж высыпал на улицы. «Толпа была так велика, – писал историк, – что люди буквально убивали друг друга, желая пролезть вперед и взглянуть на траурный кортеж…»

И это только усиливало впечатление от траура…

ГРИГОРИЙ ЕФИМОВИЧ РАСПУТИН
(1864/65 или 1872 – 1916)

Настоящая фамилия – Новых. Крестьянин Тобольской губернии, получивший известность «прорицаниями» и «исцелениями». Оказывая помощь больному гемофилией наследнику престола, приобрел неограниченное доверие императрицы Александры Федоровны и императора Николая II. Убит заговорщиками, считавшими влияние Распутина гибельным для монархии.

В 1905 году появился при царском дворе Григорий Распутин. Предыстория его появления в Петербурге такова. Великая княгиня Анастасия, супруга Николая Николаевича, и ее сестра Милица отправились на богомолье в Киев. Они остановились в подворье Михайловского монастыря. Однажды утром они заметили на дворе монастыря обыкновенного странника, который колол дрова, и задали ему несколько вопросов. Он рассказал им о своих странствиях по святым местам и о своей жизни. Великие княгини совершали поездку на богомолье инкогнито, и им было скучно. Они стали приглашать Распутина, – а это был именно он – на чай, и разговаривали с ним. Распутин рассказал, что он из крестьян села Покровское Тобольской губернии, где у него были жена Прасковья, сын и две дочери. Григорий также с гордостью сообщил, что своими религиозными проповедями он привлекает много людей, и ему удается в религиозных спорах одолевать ученых миссионеров и богословов. И действительно, в личности Распутина было нечто такое, что привлекало к нему людей, и в особенности – женщин. Когда же он сообщил великим княгиням, что обладает способностью излечивать все болезни, в том числе и гемофилию, те решили пригласить Распутина лечить наследника.

Распутин прибыл в Петербург не по железной дороге, а пешком и при этом босиком. Он остановился в монастырской гостинице как гость архимандрита Феофана. В Царском Селе Распутина ожидали с нетерпением, но приняли сдержанно. Он оставил приятное впечатление, вел себя спокойно и с достоинством. К больному цесаревичу отнесся с особенной предупредительностью. Распутин обладал даром влиять на людей успокаивающим образом, и благодаря его уходу здоровье наследника значительно улучшилось. При всяком ухудшении здоровья мальчика и при малейшем его недомогании призывался чудотворец: он имел необъяснимую власть над мальчиком. И благодаря тому, что императрица и император были убеждены в том, что Распутин необходим наследнику, этот мужик приобрел огромное влияние на царскую чету.

Распутин был крепышом, среднего роста, со светло-серыми глубоко посаженными глазами, с длинными каштановыми волосами, ниспадавшими на плечи. Его пронзительный взгляд мало кто мог выдержать.

Почитательниц Распутина можно разделить на две категории. Одни верили в его сверхъестественные силы и его святость, в его божественное назначение, а другие просто считали модным за ним ухаживать или старались через него добиться для себя или своих близких каких-нибудь преимуществ. Когда Распутина укоряли его слабостью к женскому полу, он обычно отвечал, что его вина не так уж велика, так как очень много высокопоставленных лиц прямо вешают ему на шею своих любовниц и даже жен, чтобы таким путем добиться от него каких-нибудь выгод для себя. И большинство этих женщин вступали в интимную связь с ним с согласия своих мужей или близких. Были у Распутина почитательницы, которые навещали его по праздникам, чтобы поздравить, и при этом обнимали его пропитанные дегтем сапоги. Распутин, смеясь, рассказывал, что в такие дни он особенно обильно мажет свои сапоги дегтем, чтобы валяющиеся у его ног элегантные дамы побольше бы испачкали свои шелковые платья.

Баснословный успех Распутина у царской четы сделал его каким-то божеством. Одного слова Распутина было достаточно, чтобы чиновники получали высокие ордена или другие отличия, должности, о которых они и мечтать не смели. По прихоти Распутина лишались мест министры и советники, по его же воле какой-нибудь незаметный чиновник мог сделать головокружительную карьеру. Это была удивительная картина, когда русские княгини, графини, знаменитые артистки, всесильные министры и высокопоставленные лица ухаживали за пьяным мужиком. Он обращался с ними хуже, чем с лакеями и горничными. По малейшему поводу он ругался самыми непристойными словами, от которых покраснели бы конюхи. Его наглость бывала неописуема. К дамам и девушкам из общества он относился самым бесцеремонным образом, и присутствие их мужей и отцов его не смущало. Поведение Распутина должно было бы возмутить самую отъявленную проститутку, но никто из знатных дам и господ не показывал своего возмущения. Все боялись его и льстили ему. Дамы за столом целовали и облизывали его испачканные едой руки, потому что он ел без приборов.

Комнаты Распутина были почти без мебели, только в его рабочем кабинете стояли несколько кожаных кресел. В нем проходили интимные встречи Распутина с представительницами высшего петербургского общества. Все проходило очень просто, а затем Распутин сразу выпроваживал даму со словами: «Ну, ну, матушка, все в порядке!» – а сам отправлялся в баню. Он терпеть не мог слишком навязчивых особ, но, если ему отказывали, он преследовал женщину с упорством.

Жена Распутина приезжала в Петербург, чтобы навестить мужа и детей, которые жили с ним, лишь раз в год и оставалась на самое короткое время. Во время ее приездов старец не стеснял себя, но обходился с ней очень приветливо. Она не обращала много внимания на его любовные похождения и говорила: «Он может делать все, что хочет. У него хватает для всех». Он целовал своих аристократических поклонниц в присутствии своей жены, и ей это даже льстило.

Страстный кутила, Распутин находился в наилучших отношениях со всеми прожигательницами жизни столицы. Любовницы великих князей, министров и финансистов были ему близки. Поэтому он знал все скандальные истории, связи высокопоставленных лиц, ночные тайны большого света и умел все это использовать для расширения своего влияния в правительственных кругах. Петербургские великосветские дамы, кокотки, знаменитые артистки, – все гордились своими отношениями с любимцем царской четы. Часто случалось, что Распутин звонил к одной из своих приятельниц из этого круга и приглашал в известный ресторан. Приглашения всегда принимались, и начинался кутеж и разврат. Впрочем, разврат не такого рода, какой, по слухам, устраивал Распутин до приезда в столицу, живя в Покровском. Односельчане Григория вспоминали, что вечером Распутин собирал своих последователей обоего пола и вел в лес. Там разводили костер и варили травы с благовониями, водили хоровод вокруг костра. Постепенно пляска убыстрялась и становилась совсем дикой. Когда костер гас, Распутин кричал: «Повинуйтесь плоти!» – и все бросались на землю. Начиналась оргия.

Судить о том, насколько правдивы эти сведения, сложно, а вот источники о столичных и московских кутежах Распутина вполне надежны. Так, полковник Семенов, пристав 2-го участка Сущевской части г. Москвы свидетельствовал о таком вечере в ресторане «Яр» 26 марта 1915 года. Распутин прибыл туда с вдовой А.И. Решетниковой, сотрудником московских и петербургских газет Н.Н. Соедовым и неустановленной молодой женщиной. Вся компания была уже навеселе. Заняв кабинет, приехавшие вызвали к себе по телефону редактора-издателя московской газеты «Новости сезона» С.Л. Кугульского и пригласили женский хор, который пел и плясал для них. Распутин плясал «русскую», а затем начал откровенничать с певичками о царице. Далее поведение Распутина приняло совершенно безобразный характер какой-то половой психопатии: он, будто бы, обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести беседу с певичками, раздавая им записочки с надписями: «Люби бескорыстно» и т п. На замечания заведующего хором о непристойности его поведения старец заметил, что он всегда так ведет себя при женщинах.

Одной из самых известных женщин, попавших под влияние Распутина, была фрейлина императрицы Александры Федоровны А.А. Танеева (Вырубова). Вот как рассказывает очевидец, иеромонах Илиодор, об их отношениях, которые довелось ему самому наблюдать: «Приехали в Мраморный дворец. Распутин прямо-таки танцевал около Вырубовой, левою рукою он дергал свою бороду, а правой хватал за плечи, бил ладонью по бедрам, как бы желая успокоить игривую лошадь. Вырубова покорно стояла. Он ее целовал. Я, грешным делом, подумал: "Фу, гадость! И как ее нежное, прекрасное лицо терпит эти противные жесткие щеки…" А Вырубова терпела и, казалось, что находила даже некоторое удовольствие в этих старческих поцелуях… Наконец, Вырубова сказала: "Ну, меня ждут во дворце; надо ехать, прощай, отец святой"… Здесь совершилось нечто сказочное, и если бы другие говорили, то я не поверил бы, а то сам видел. Вырубова упала на землю, как простая кающаяся мужичка, дотронулась своим лбом обеих ступней Распутина, потом поднялась, трижды поцеловала Григория в губы и несколько раз поцеловала его грязные руки и ушла».

Илиодор также в своих записках рассказал, как в Царицыне, в одном из домов, Григорий Распутин «благословлял» поцелуями всех красивеньких и молоденьких дамочек и девушек. Целовал их несколько раз в доме, целовал во дворе и за воротами. Старухи тоже лезли освятиться поцелуями старца, но он их отталкивал. Один священник из Саратова рассказывал, что в то время, когда у него жил в гостях Распутин, к ним приехала молоденькая сестра жены. Старец пригласил ее пройтись в город, а во время прогулки схватил девушку, начал ее мять, целовать, хватать за разные части тела и прижимать к стене. Девушка вырвалась и прибежала в дом вся в слезах… Послушница Ксения рассказывала, как Распутин однажды, оставшись с ней наедине, приказал ей раздеть его, потом раздеться самой и лечь с ним в постель. Распутин начал ее целовать… И мучил часа четыре, а потом отпустил домой.

А вот некоторые записи из данных наружного наблюдения за Григорием Распутиным, сделанные в 1915 году.

«19 февраля Распутин в 10 ч. 15 м. вечера вышел из д. 1 по Спасской улице от Соловьевых с двумя дамами и на таксомоторе уехал, а в 3 ч. ночи вернулся домой один.

10 марта. Около часу ночи к Распутину пришли человек 7–8 мужчин и женщин… и пробыли до 3-х часов ночи. Вся компания кричала, пела песни, плясала, стучала, и все пьяные вышли вместе с Распутиным и отправились неизвестно куда.

11 марта. В 10 ч. 15 м. утра Распутин встречен один на Гороховой улице и проведен в д. 8 по Пушкинской улице к проститутке Трегубовой, а оттуда в баню.

13 марта. Миллер купила Распутину шапку. В 6 ч. 50 м. вечера Распутин направился с двумя дамами в д. 76 по Екатерининскому каналу, к Савельевым, где пробыл до 5 ч. утра и весь день лежал больной.

3 апреля. Распутин привел к себе на квартиру в 1 ч. ночи какую-то женщину, которая и ночевала у него.

9 апреля. Распутин в 9 ч. 45 м. проведен в д. 18 по Садовой ул. к… А.Ф. Филиппову, бывшему издателю газет «Деньги» и "Биржевой День". Было замечено, что происходило какое-то собрание или пирушка. Распутин вернулся домой в 6 ч. 30 м. утра.

15 апреля. Распутин с монахом Мартианом был в д. 45 по Лиговке у потомственного почетного гражданина В.Е. Пестрикова. За отсутствием последнего они с сыном его и еще неизвестным студентом кутили. Играл какой-то музыкант. Пели песни, и Распутин плясал с горничной Пестрикова.

20 апреля. Около 10 ч. вечера стали собираться к Распутину неизвестные мужчины и женщины, человек 10–12… В 11 ч. была слышна игра на гитаре и пляска. Это происходило до 2 ч. ночи.

11 мая. Распутин привел к себе проститутку и запер в комнате, но прислуга ее выпустила.

26 мая. Распутин вместе с проституткой Трегубовой приехал на моторе купца Мануса домой пьяный.

2 июня. Распутин в 10 ч. вечера приехал домой пьяный с Манусом и Кузьминским и, не заходя в квартиру, послал жену швейцара за массажисткой Утиной, но дома ее не оказалось. Тогда он сам пошел к портнихе Кате. По-видимому, его не пустили в квартиру, он вернулся и стал приставать к жене швейцара. Та вырвалась и позвонила к нему в квартиру, и его прислуга, Дуня, увела Распутина домой».

И далее в таком же духе.

Летом он уехал в Покровское, где продолжал разгульную жизнь, время от времени посылая телеграммы в Царское Село, Вырубовой. И сюда к нему приезжали женщины отовсюду. Приехала из Тюмени жена офицера Патушинская, с которой он в обнимку гулял по своему двору. Затем начал похаживать к жене псаломщика Ермолая «с интимными целями». Когда Патушинскую вызвал муж домой, ее сменила жена некоего Добровольского, которая приехала с мужем к Распутину из Петрограда. Затем все вместе – Распутин с женой, Добровольские, дьякон Ермолай с женой отправились в Тюмень к Патушинским, где устроили гулянье по улице, а когда стемнело, Распутин с Патушинской незаметно «удалились в темноту».

По возвращении в Петроград Распутин продолжил ту же жизнь. Иногда ездил в Царское Село, откуда его привозила Вырубова на своем моторе, но чаще принимал у себя женщин, кутил, иногда приходил домой под утро, пьяный. Все новые и новые женские фамилии появлялись в отчетах. 14 ноября – княгиня Т. Шаховская, 25 ноября – артистка Варварова, 1 декабря Распутин с княгиней Долгоруковой в «Астории», 3 декабря к нему явилась содержанка сенатора Мамонтова – Воскобойникова, 12 декабря – опять с Варваровой, 14 декабря – Распутин с М. Ясинской ночью поехал в ресторан «Вилла Родэ», где поскандалил, потом в цыганский хор, потом на квартиру к Ясинской. 15 декабря он снова кутил в «Вилла Родэ», уже с Варваровой, а 17 декабря за ним прислала мотор княгиня Долгорукова из гостиницы «Астория»…

То же самое продолжалось и в 1916 году. Распутин приобретал все большее влияние на императрицу. Очевидно, не без его участия она уверовала в то, что ей одной суждено спасти православную Россию. И она не сомневалась, что покровительство Распутина и его «высокие духовные качества» необходимы для успеха. Она по всякому поводу советовалась с ним, просила его благословения. Но отношения царицы с Григорием были облачены покровом тайны. В газетах о них не писали ни слова. В обществе об этом говорили шепотом, и только самые близкие между собой, как о позорной тайне, в которую лучше не углубляться.

Все знали, что сам Распутин редко бывал во дворце, а виделся с царицей чаще всего у Вырубовой, в ее квартире на Средней улице, где по несколько часов проводил иногда с обеими женщинами.

Однако были в обществе люди, которых положение Распутина и его власть в стране возмущали. И они понимали, что единственный способ прекратить влияние малограмотного мужика на царскую чету это убить Григория Распутина. Было совершено несколько неудачных покушений на старца. Наконец, задуманное удалось.

Во главе заговора встали князь Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович. Были приготовлены пирожные, пропитанные цианистым калием. Тот же яд был растворен в бокале вина. Распутина пригласили к князю. Вначале Распутин отказывался есть пирожные, но затем проглотил одно за другим. Яду в каждом хватило бы, чтобы убить человека, и Юсупов ждал результата, но тщетно. Тогда он предложил Распутину выпить мадеры. Старец выпил и пожаловался на легкое жжение в горле, выпил еще вина. Опять никакого толку. Когда Распутин попросил Юсупова спеть, тот вышел за гитарой, но взял револьвер и, вернувшись, выстрелил Распутину в сердце. Когда сообщники князя хотели спрятать тело, он ожил. В него выстрелили еще четыре раза, и тело выбросили в Малую Невку.

Императрица была вне себя от горя, а народ торжествовал. Люди обнимались на улице, шли ставить свечи в Казанский собор. Однако кое-кто считал это убийство фатальным в истории империи. Сам Распутин якобы написал в завещании, что ежели его убьют дворяне, то «братья восстанут на братьев и будут убивать друг друга…» Хотя, казалось бы, каким нужно было быть слепцом, чтобы, видя всю мерзость русской действительности тех лет, не понять, что страна и народ идут к катастрофе. И то, что княгини уединялись в отдельных кабинетах с грязным мужиком-мошенником и валялись у него в ногах, яркое тому свидетельство.