Текст книги "Вторжение (СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Преодолев ещё почти сто километров, остановился только два раза. Семь минут напрасно потратил на почте, стоящей прямо у дороги, где связь отсутствовала точно так же, как и везде, и десять провёл в магазине, возникшем из серых сумерек словно долгожданный оазис в знойной пустыне, в нём я купил лимонад. В остальное время ехал и ехал, исправно поддерживая скорость в районе пятидесяти километров в час. А чего мелочиться? Я бы мог разгоняться и быстрее, если бы не другие участники дорожного движения, постоянно создающие аварийные ситуации и почему то, именно у меня на пути.

Долго ли, коротко, но таким образом я добрался до Оки, которую сходу и форсировал по очередному мосту, абсолютно не обращая внимания на природные красоты. Стрелки часов поджимают, вот вот они начнут отматывать последний круг, а мне ещё в Москве кататься, где плотность потока машин раз в десять больше. Можно было бы остановиться поесть, желудок давно об этом просит, но время, о котором совсем недавно почти не думал и не замечал, сегодня встало на вершину пьедестала. Жаль, что им невозможно впрок запастись, вот бы я сейчас разгулялся.

В столицу въезжал со стороны Домодедово. С ходу проскочив до Видного вынужден был остановиться на выезде из него, встав на обочине широкого перекрёстка. «Ку-ку Гриня» – вспомнились мне слова, слышанные где то раньше. Карта закончилась, дальше перед глазами колыхалась только белая пелена.

– Гадство! – испуганно поглядывая на стрелки часов, зло выкрикнул я.

Это же надо, так проколоться. До финиша рукой подать, а здесь такая незадача. «Катуков» – сволочь. Увижу – убью гада. Я резко выскочил из машины, заметив горящие фары невдалеке. Ничего не остаётся кроме, как ехать в слепую, но для начала надо хотя бы направление узнать, у кого то из проезжающих, пока они окончательно по домам не попрятались. Выскочив почти на середину дороги я интенсивно замахал руками, привлекая к своей персоне дополнительное внимание. Автомобиль, ехавший мне на встречу, остановился. А, куда бы он делся, от такого жлоба, как я? Подбежав к «москвичу», ярко вишнёвого цвета, наклонился над дверью, с открытым боковым стеклом.

– Товарищ – в темноте не разобрав возраста сидящего в машине человека, обратился я к нему. – Не подскажите, в Москву, какая дорога ведёт. Заблудился.

– Пристраивайся за мной – ответил мне водитель хриплым басом. – До МКАДа довезу.

– До чего? – переспросил я, не разобрав предпоследнее слово.

– До кольцевой говорю, доедем вместе. А дальше каждый сам по себе. Хотя… Тебе куда там, в столице?

– Мне? – продолжил я врубать дурака.

– Тебе – засмеялся мужчина.

– Мне до Делегатской – скороговоркой выпалил я. – Или до Чертановской. В зависимости от того, куда ехать ближе.

– Чертановская рядом – тут же, весело ответили мне. – Пристраивайся. Мне почти туда же. Остановлюсь, когда буду уходить.

– Повезло – думал я, бегом возвращаясь к машине. – Хотел только маршрут уточнить, а тут сразу до Москвы доведут.

И действительно, повезло несказанно, причём не единожды. Помимо того, что владелец «москвича», производства завода имени «Ленинского комсомола», ехал в нужном мне направлении, так он ещё и скорость держал не менее семидесяти километров в час, что позволило мне и время наверстать, и потренироваться в вождении. Деваться было некуда. Не мог же я попросить его ехать помедленнее. Пришлось давить на газ и самому увеличивать скорость, до запредельной, в моём скромном понимании. Но ничего, справился. Семьдесят – это мелочь, после того, как мой проводник разгонялся под сотню, заставляя и меня хвостом держаться за ним.

– Тебе направо – пожимая протянутую мной руку, сказал он на прощание. – Там спросишь у кого нибудь, куда конкретно.

– Спасибо. Здесь уж найду – в который раз поблагодарил я его, так и не рассмотрев в темноте, лица мужчины.

– Бывай – кинул мне москвич и резко газанув, поехал дальше.

– Да, хорошие всё таки люди живут, на необъятных просторах России – подумал я, но тут же уточнил. – Почему это вдруг только России? Страна моя – Советский Союз.

– Мой адрес не дом и не улица. – закрывая дверь собственной «Нивы», пропел я в слух. – Мой адрес Советский Союз.

Тоже мне – Паваротти. Чего распелся? Тут бы не заплутать, перед концом длительной поездки, а он запел на радостях. Как ехать к Чертановской я знаю только в общих чертах, а автомобилей на тускло освещённых дорогах, что то не очень много наблюдается.

– Хорошо, что хотя бы свет есть – мысленно отметил я про себя. – Может в Москве и телефон не отрубили? Было бы неплохо. Не пришлось бы гнать через весь город к Лиле. Устал, как собака, но ехать то всё равно надо. И да, что это за Паваротти такая?

ГЛАВА 6

Память не подвела. Мне понадобилось всего метров триста, чтобы распознать дома, возле которых однажды проезжал. Разглядев их, резко развернулся, не сбавляя скорости домчал до поворота, свернул в него и немного попетляв по дворам, остановился у дома Аркаши, весело подмигивающего мне тремя окнами, ярко светящимися на последнем этаже. Квартира друга, к сожалению, свет не излучала, но от неё веяло таким душевным теплом, что я не раздумывая вылез из машины, захлопнул дверь и быстро забежал в подъезд. Ключ от чужого жилья давно лежит в моём кармане и туда я в любом случае сегодня попаду.

Владельца однушки, дома не оказалось, но записка от него лежала на столе.

– Жди – прочитал я три буквы, выведенный твёрдой рукой на листе из школьной тетради и мельком взглянул на число, стоявшие внизу, сразу за надписью.

Вчерашнее и написано, скорее всего, утром, перед уходом на работу, а стало быть дома Аркаша не ночевал. Анализируя послание, попутно налил в кружку воды, прямо из крана, пять бутылок лимонада, выпитые за последние несколько часов, оставили неприятный привкус во рту и хотелось употребить чего нибудь попроще. Одним, резким движением опрокинул содержимое в себя, надо пользоваться моментом. Скоро воду, идущую в дома москвичей, нехорошие люди отравят. Знаю, что меня и эта их, садистская забава не затронет, но пить текущий в трубах суррогат, всё равно какое то время не буду. Пробежавшая мысль, заставила потратить пять минут на заполнение трёх кастрюль, бидона и семи бутылок из под водки, найденных на кухне друга. Мало, но это всё, куда можно было чего то налить. Остальная, имевшаяся в его распоряжении посуда, не подходила под воду. Вытерев, нечаянно облитые руки полотенцем, висевшим тут же, на крючке, снова вышел в коридор, где должно было всё решиться. Смогу ли чай попить, тушёнку разогреть на сковороде, помыться или придётся гасить, отсутствующий на большей территории страны, свет и ехать дальше, по ночной Москве.

– Ко-злы – горестно пропел я, уже секунды через три, в трубку бесполезного телефона. – Ну ничего, отольются вам кошкины слёзы.

Привычных гудков аппарат не выдавал. Надежды на его исправную работу у меня и до этого было мало, но одно дело догадываться, а другое удостовериться.

– Сукины дети! – некрасиво выматерился я, возвращаясь на кухню.

В плохо обустроенном для приготовления пищи помещении, ещё выпил воды, теперь уже с горя и впрок. Сообразив, что переборщил, забежал в туалет, а выйдя оттуда понял, что пришла пора уходить. Сколько не оттягивай, а ехать всё равно надо и чем раньше сяду в машину, тем лучше будет результат. Мне почему то так кажется. Почти на ходу черкнул пару слов другу, составлявших вполне конкретное предложение: «Буду ровно через четыре часа». Двумя короткими щелчками погасил свет на кухне и в коридоре, надеясь встретиться с ним хотя бы ещё раз, закрыл простенькую входную дверь на стандартных размеров замок и тяжело вздохнув, побежал вниз по узким ступеням, на удивление чистой, лестницы. Лифтом больше пользоваться не буду. Сейчас мне, для полного счастья, только и не хватало застрять в нём, когда времени, для перехода коварного плана инопланетных психопатов в решающую фазу, осталось всего ничего.

Открыв «Ниву», по хозяйски забрался в неё, привычными движениями завёл двигатель, дал ему немного прогреться, хотя по приборам он и не очень остыл, сам настроился на поездку, пожелал себе удачи и лишь после этого врубил первую, и поехал. Как добираться до Делегатской толком не знаю, буду по дороге узнавать, ничего другого не остаётся. Километра два трасса казалась знакомой, потом это чувство постепенно начало умирать и я был вынужден сбросить скорость, перейдя в режим поиска автомобилей такси. Мне бы сейчас повстречать человека, которому было бы лет пятьдесят, вот бы я на ком отыгрался. Обработал бы его без раздумий и ограничений, уселся на заднее сидение в качестве пассажира, назвал адрес и минут сорок поспал. Но, как назло, попутно или на встречу, едут либо грузовики, либо за рулём одиноких, частных машин, сидит самая настоящая шпана, типа меня, которую сейчас я и пальцем тронуть не имею права. Остановиться что ли и голосовать? Вдруг кто нибудь из частников знает Москву, как свои пять пальцев и на удачу, под возрастной ценз попадёт. Смешно, возрастной ценз. Интересно и с каких это пор я начал разделять людей на возрастные группы? Да, наверное, с тех самых, когда узнал весь этот ужас про себя. И вообще, кто бы подсказал, чего мне делать с этими самыми знаниями и как сейчас поступить. В городе полно народа, которому, вроде как, одна моя пустяковая, мысленно произнесённая просьба, может жизнь сохранить или дать возможность скрыться от вербовщиков в сектор или группы, готовящиеся к отправке незнамо куда. Не лучше ли будет, вместо поездки на Делегатскую, взять да мотануть на вокзал, Казанский или тот же Курский, где в камере хранения мои деньги так и лежат, и обрабатывать там всех подряд, прямо у входа. Дело, по всем прикидкам, достойное, но не очень понятно, нужное ли? Ну, допустим, часа за полтора я сумею всех там охватить, а потом что? Люди разъедутся по домам, им на смену придут новые и что мне, так и продолжать работать сутки напролёт? Нет, я не против, был бы толк от такого самопожертвования но, как говрят наши врачи, главное в любом деле, связанным с людьми – это не навредить. Да, у меня есть информация о том, если, конечно, верить тому же девять тысяч тридцать шестому, что человек, прошедший через мои руки, получает возможность не подхватить, уже проникшую в наш мир, заразу, если возраст его не попадает в рамки от двадцати лет до сорока и призрачное право отсрочки от вербовки, в случае захода в них. Однако, не всё так просто. На сегодняшний день мне не известно, на какое время люди получают эти своеобразные преференции и, как далеко от меня они могут с ними жить. Вдруг существуют ограничения. Кто его знает, может эта радость постоянно подпитываться должна и в случае угасания, её владелец, становится… Ну, скажем, изгоем или отбившимся от «стада бараном», к которому применяются меры жёсткого воздействия. Хотя, какие меры могут быть хуже, чем смерть? Да, попробуй разберись, когда знаний всего на три копейки и про себя толком ничего не поймешь. Так вот, не получится ли в итоге так, что я, своим воздействием, лишу человека последнего шанса, который ещё никто не отменял. Одно дело рискнуть жизнью шофёра, которому далеко за пятьдесят, а другое сотнями и тысячами незнакомых людей. С той же Жанной Николаевной, на сегодняшний день так и не получившей моего мысленного «благословения» я смогу находиться рядом хоть целый день, если понадобится, ровно как и с теми, с кем уже побратался. А с остальными, как быть, тоже при себе держать? Кормить, одевать, поить и обихаживать? Прямо, как по цитате: «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил». Красиво конечно сказано, жаль, что не помню кем, но очень жёстко. Нет, на такое я пока не готов. Да и так ли всё будет, как мне рассказал псевдо подполковник? Возможно он, и остальные цифроположённые, просто пешки в серьёзной игре пришельцев, и информацию им в головы засунули только ту, от которой они «цветут и пахнут», лишь на определённое время, а потом, когда надобность в непосредственных исполнителях пропадёт, их тоже приберут к рукам, как и остальных, отобрав жалкие крохи призрачной свободы. Так что, поеду ка я пока по старому адресу, а там видно будет. События и время покажут, как мне дальше жить, а пока остановлюсь и выйду на дорогу.

На мой взмах рукой притормозила «Волга», но не новая, а ГАЗ 21. Не мешкая подбежал к ней и увидев лицо мужчины, высунувшееся в открытую дверь, нейтрально обратился к нему:

– Товарищ, не подбросите до Делегатской?

Сложно, так сходу понять, сколько лет владельцу советского автопрома, то ли сорок, то ли пятьдесят, а может и того больше. Темно, видно плохо, да и водитель не торопится свой возраст выдавать, шифруется, за огромной лисьей шапкой, просевшей до самых бровей.

– Извините, до Делегатской мне не по дороге – ответил он и попытался закончить разговор.

– Двадцать пять рублей – понимая, что больше ничего не остаётся, зашёл я сразу с козырей. – Подвезите, очень надо.

Водитель оглядел, одетую на мне, незамысловатую одежду, скорее всего, пытаясь определить мою профессиональную принадлежность и коротко спросил:

– Военный?

– Да – мгновенно, ложью отозвался я. – Приехал только что. Переодеться не успел.

– Ладно, прыгай – выдержав разумную паузу, согласился нерешительный мужчина. – Подвезу. Но не думай, что только из-за денег. Я военных уважаю. Сам три года в пехоте оттрубил.

Ехали быстро, необращая внимания на светофоры и почти молча. Нанятый мной шофёр, ещё в начале поездки, спросил меня, откуда я прибыл и кем там служу. Я, естественно, соврал, присвоив себе имя подполковника Катукова и в ответ задал интересующий меня вопрос: про телефонную связь, про наличие света, на этом все разговоры и закончились. Лишь в конце поездки, когда расчёты между нами были уже произведены и мы пожелали друг другу удачи, москвич не выдержал, и проявил любопытство.

– А что, сейчас без выслуги лет, присваивают высокие звания? – спросил он, всматриваясь в моё молодое, щетинистое лицо.

– Могут – ответил я сообразив, что, скорее всего, переборщил с подполковником. – За заслуги, перед Отечеством.

Водитель удовлетворённо кивнул головой, необычно резко хлопнул дверью, развернулся на почти пустынной дороге и помчался назад. Я же, проводив его взглядом, тоже не тормозил. Стараясь не скользить по снегу сапогами, зашагал во двор интересующего меня дома, окна которого приветствовали родной город полной темнотой. С горем пополам добравшись до нужного подъезда, зашёл в него, одним махом преодолел несколько этажей и не мешкая нажал чёрную кнопку электрического звонка, насколько помню, издававшего мелодию какого то бравурного марша. Выждал секунд двадцать, ещё нажал. Тишина. Прижался к двери ухом, послушал, ещё разок позвонил. Снова в ответ ничего. Ни вопроса: «Кто там?», ни шагов за мощной дверью, будто пусто в квартире и там давно никто не живёт. Раздражённо хмыкнув, взглянул на часы – два сорок восемь. Середина ночи, крепкий сон у нормальных людей.

– И что, думаешь могут не услышать? – всё больше раздражаясь, подумал я и стукнул пару раз по двери кулаком.

Не дождавшись ответа и на этот раз, плюнул на приличия и минуты три колотил по толстой деревяшке каблуком добротного, офицерского сапога. Вопрос, можно сказать, о жизни и смерти, тут не до правил поведения в общественном месте. Не достигнув желаемого, снова звонил и в перемежку стучал, десять ударов рукой, восемь ногами. И о чудо, двери наконец то открылись, правда совсем с другой стороны.

– Прекратите безобразничать! Я сейчас милицию вызову! – ударил меня в спину визгливый, старушечий голос.

Прекратил и даже повернулся. Не ошибся, за полуприкрытой дверью, с обратной стороны широкой площадки, стояла старушенция, в ярком халате до пят, с жиденькими волосами, на крохотной голове и огромными, бездонно голубыми глазами, занимавшими большую часть морщинистого лица. Вот это контрасты и парадоксы. Меня, молодого парня, чего только не видевшего на анапских пляжах и то проняло от этого шального взгляда.

– Ну, чего ломишься? – рассмотрев меня в подробностях, снизила бабушка накал своего наезда. – Нету их. Уехали. На дачу.

– Давно? – сказал я первое, что пришло на ум.

– Жанка с Лилькой, сразу после Нового года. А Сергеич вчера заезжал.

– Так может он дома? Не слышит – тут же зацепился я за крохотный луч призрачной надежды.

– Совсем сдурел? Меня же разбудил. Говорю же, нет никого. Давай, топай. Не доводи до греха. Не погляжу, что лётчик. Ей-богу, позвоню в отделение – сказала бабка, прищурив правый глаз и на прощание громко хлопнула дверью.

– Вот же зараза – подумал я одновременно о старушке и о ситуации, и только после этого сообразил, что понятия не имею, где стоит эта дача, на которую перебралась интересующая меня семья.

В один прыжок преодолел огромное расстояние и почти прижавшись губами к покрашенной деревяшке, проорал, будто меня режут в подъезде: – «Бабушка, а где она – дача?».

– Не знаю – тут же отозвались мне из-за дверей. – По Минскому где то. А где точно, не скажу.

Выйдя на улицу ещё раз посмотрел на часы. Времени почти не остаётся. Ехать на Минское шоссе уже бесполезно, был бы адрес конкретный, тогда бы успел. А так, только людей смешить и себя расстраивать. Делать нечего, ничего другого не остаётся кроме, как надеяться на лучшее. Собираясь с мыслями снова вышел на шоссе. И куда мне сейчас? Домой, к Аркаше? Так вроде рано ещё, четыре часа не прошло. Сунул руку в карман, вынул оттуда помятые бумажки и мелочь, добрался до горевшего фонаря, и быстро посчитал их. Семьдесят восемь рублей и двадцать девять копеек. Не густо, с учётом неизбежно надвигающейся инфляции.

– На Курский поеду. Еды надо будет ещё прикупить – сказал я в голос и огляделся.

Машин больше не стало, но на моё счастье, невдалеке, забрезжил зелёный огонёк. Хоть в чём то повезло, нарвался на таксиста. Я вышел прямо на дорогу и помахал ему рукой.

Стабильность Курского вокзала поражала. Здесь, как и прежде, находилось огромное количество людей. Шум в центральном зале стоял невообразимый и это ночью, в три с чем то там часа. Стараясь не смотреть в глаза многочисленным пассажирам, попробовал быстро проскочить к камерам хранение и это мне почти удалось. Не перейди мне дорогу маленький мальчик, выскочивший за убегающим, синим мячом и метров через десять я был бы уже в узком коридоре, а там, и до ячейки с деньгами, рукой подать. Но не повезло. Состояние не спавшего дошкольника, по всей видимости, достигло пика нервозности и не мудрено, дети его возраста, обычно, в это время спят. В своём безрассудном порыве он достиг такой бешеной скорости, что затормозить передо мной попросту не успел и со всей дури врезался крохотной, коротко стриженной головкой, аккурат чуть выше голенища моего сапога. Я его тоже заметил не в самый подходящий момент, так как глазами изучал мраморные плиты, в результате чего получился конфликт с истерическим воем из ничего, просто на ровном месте. Упавший ребёнок рыдал так безутешно, что я был вынужден его приподнять, отряхнуть, погладить и мысленно заставить не устраивать «цирк» у всех на глазах. Только в результате этих действий малец заткнулся, вытер слёзы, вырвался и снова попытался с прежней скоростью убежать. Я же так и остался стоять на месте, понимая, что нечаянно совершил ошибку, которую ни в коем случае нельзя было допускать. Вывел меня из ступора, громкий окрик: «Поберегись! Задавлю!». Оглянулся. Носильщик и его грозная тачка с вещами, находились рядом, шагах в пяти. Посторонился. Дождался пока он проедет. Потом пристроился за ним, по ходу продолжая думать: «Что делать?» и «Как дальше быть». Ну не хотел же ввязываться я в авантюру, тем более с такими малыми детьми. Оставить всё, как есть? А, чем толкнувший меня мальчик лучше, хотя бы вон того, бегущего с отцом или вон тех, кто рядом с матерью лежит, на грязной лавке.

– Шельмец. Устроил гонки… – тихо высказался я, уже набирая буквы на ручках автомата.

Взяв пакет, нехотя пошёл обратно, зная, что хотя бы несколько человек, оказавшихся вместе со мной на Курском вокзале, я всё таки озадачу какой нибудь простенькой, личной просьбой. Почему то кажется мне, что хуже от неё им не будет.

Домой к Аркадию приехал с огромным опозданием, до предела вымотавшимся и с одним единственным желанием в гудящей голове: как можно быстрее завалиться спать в квартире друга. После первой сотни, чесавших собственное правое ухо, я перестал вести счёт озадаченных мной людей, но думаю в конечном итоге их набралось не меньше трёхсот человек: мужчин и женщин, за сорок, девушек и парней до двадцати, и детей обоего пола, попавших мне на глаза в это раннее утро и не пожелавших спать, как остальные их сверстники. Легко было только в самом начале, а потом я тихо сходил с ума, стараясь предугадать возраст внушаемого человека. Оказывается не так это просто, определиться с количеством прожитых лет женщиной или симпатичной девчонкой, пол ночи проведших на столичном вокзале. А о помятых, с двухдневной щетиной мужчинах, я и вовсе промолчу. Все они мне казались одновозрастными.

Аркаша, в выделенной ему государством квартире, так и не появлялся, что меня одновременно и радовало, и огорчало. Есть время отдохнуть, привести себя в порядок, перед серьёзным разговором, одно плохо, его почти не осталось, этого самого времени. Ещё несколько часов и всё начнётся. Хотя, чего начнётся, я так толком сказать и не могу. Знаю, что воду в крупных городах, начнут травить, предполагаю, что кое у кого появятся симптомы неизвестной болезни, а что ещё, кроме этого, будет, мне не известно. Девять тысяч тридцать шесть не сообщил, так как сам не владел полной информацией. У него своя задача, именно к этому времени приготовить определённое количество голов к отправке, а там пускай хоть не рассветает.

Спать завалился снова на полу, пожалел кровать хозяина. Она начинала жалобно стонать от моего скромного прикосновения руками, представляю, чего с ней станет, когда я попробую лечь. Скинул только сапоги, само собой куртку и шапку, а остальную форму не трогал, глаза сами собой закрывались.

Проснулся быстро. Такое чувство было у меня, когда я снова открыл веки. Час спал не больше, по ощущениям. Желание сравнить их с действительным положением возникло не сразу. Минут пять я пялился в потолок, ещё несколько разглядывал стены и только после того, как облокотился на правый локоть, пристально посмотрел на левую кисть.

– Мать моя! Куда ты делась!? – словно ванька-встанька вскочил я, на ходу ругаясь. – Двадцать минут четвёртого.

Подскочил к замёрзшему окну, встав немного сбоку и словно тайный агент, обнаруживший за собой слежку, в пол глаза посмотрел на мир. Странно, там всё, как и прежде. Между домов ходят люди, по дороге, отсюда её видно лишь маленький кусок, плотными рядами едут машины, дети, бегая по грязному снегу, громко орут, даже за плотно закрытым окном, мне их не плохо слышно.

– Чё то я не понял – высказался я в слух. – Что происходит? Где паника? Где трупы?

Тьфу, тьфу три раза. Последнего нам не надо, но действительно, почему на улице такая тишина? Дети не в счёт, они вечно такие.

– Аркаша. Сволочь. Разыграл? А Катуков? Он что, такая же подстава?

Нервно ухмыляясь добрёл до кухни. Одним резким движением открыл кран, подставил под мощно текущую струю кружку, наполнил её и выпил, ожидая почувствовать странный привкус или вовсе, сходу умереть. Ничего подобного не обнаружил. Вода была приятной на вкус, холодила горло, как и прежде, а смерть… Смерть тоже отказалась приходить, хотя, когда она действительно придёт, ты и не заметишь.

– Так – подходя к выключателю, громко сказал я. – Свет есть. А что там с телефоном?

Медленно, почти прогулочным шагом подхожу к аппарату связи, беру в руки трубку, слушаю.

– Ну слава богу. Не работает – радостно восклицаю я и понимаю, что несу несусветную чушь.

Нет, телефон не работает – это очень плохо, но какого чёрта я сегодня, рано утром перетаскивал из Нивы, на руках: патроны, автомат и консервы, в дом. Знал бы, что ничего не случится, не утруждал бы до нельзя потрёпанный организм, никому не нужными физическими упражнениями. В зеркало не то что смотреться, к нему просто не хочется подходить. Знаю, что ничего хорошего там не увижу.

По быстрому организовав лёгкий завтрак, умял его, без хлеба, ещё быстрей. Потом побрился, бритвой друга. Поменял грязную, армейскую нательную рубаху на свою футболку. Одел гражданское, что было в сумке и снова напялил почти новые сапоги. Перед выходом всё же посмотрелся в зеркало. Да, морда страшная, под глазами чёрные круги, на лбу морщины. Махнул на отражение рукой, другого в ближайшее время всё равно не увижу и скорым шагом выбрался наружу, где начинало медленно темнеть. Пока обстановка позволяет, смотаюсь в магазин. Консервы мне выдали качественные, но и они быстро надоедают, если употреблять их три раза в день. Продуктовый видел примерно в километре от дома, туда и поеду, зачем мне другой. Не пешком же идти, всё же у меня машина, пускай и без нормальных номеров.

Толкучки в гастрономе не наблюдалось. Люди были, но не больше, чем обычно и брали тоже не на год вперёд. Без суеты и спешки я обошёл все прилавки, прикинул номенклатуру, объёмы и минут через пятнадцать сделал первый заказ.

– Здравствуйте – отстояв небольшую очередь, поприветствовал я миловидного продавца. – Девушка. Мне пожалуйста дайте сорок плиток «Алёнки», двадцать «Особого», пять килограммов «Маски», пятьдесят пачек грузинского чая и вон того печенья, круглого… А, сколько его в закрытой коробке?

– В закрытой? Пять килограмм – чуть не заикаясь, ответила работница прилавка.

– Во. Тогда давайте восемь.

– Что восемь? Килограмм?

– Нет, ни килограмм. Коробок – спокойно ответил я.

Продавец и так смотрела на меня, как на сумасшедшего, а после последней просьбы и вовсе хотела повертеть пальцем у виска. Ей и говорить об этом не надо было, всё читалось на её симпатичном лице.

– Девушка, вы не думайте, я за всё расчитаюсь – постарался я, успокоить продавщицу. – А почему беру так много? Так вы на куртку мою посмотрите. Я же лётчик и у меня заказов полно. Это только в песне поётся, что солдату ничего не надо. А на самом деле он обычный человек и ему тоже иногда сладкого хочется.

– Ну, тогда всё понятно – расцвела улыбкой, молоденькая блондинка. – Сразу бы сказали, что вам в часть. Как там кормят мне известно, брат весной из армии пришёл.

Точно такую же операцию я провел ещё в двух отделах продуктового магазина, местного масштаба, затарившись в них более менее съедобной продукцией, способной выдержать долгий срок хранения. Из скоропортящегося взял лишь колбасу, сыр и масло с хлебом, остальное требовало готовки на плите и в данный период времени мне не очень подходило. Готовить я умею и не только яичницу, но в ближайшие часы предпочту не связываться с кухней на долго, обойдусь бутербродами с чаем. Аркаша может появиться в любую минуту, и куда мы тогда, со свежим мясом и замороженной рыбой? Только к ближайшей мусорке. А выкидывать продукты я не привык, ещё помню, как по берегу Чёрного моря голодным шлялся.

Чтобы не раздражать местное население, загрузку оплаченного товара мне предложили провести со служебного входа. Я и сам хотел об этом попросить, всё же грузить мне не пару коробок, тем более среди купленного имеются и ящики со стеклом. Если честно, я бы ещё продуктов прикупил. Запас, как известно, карман не тянет. Был бы дома, там точно бы не постеснялся очистить тёти Зины магазин, причём до основания, а затем… А затем совсем не так, как поётся в одной из революционных песен. Затем бы поехал следующий чистить. Это в штанах и майке с чужого плеча, можно ходить и не о чём не думать. А вот когда в желудке полная пустота… Хм. Когда в желудке пустота, тоже, кстати, ни о чём думать не хочется, кроме еды конечно. Во всяком случае у меня так. Ну что, вроде всё погрузил? Ничего там, за углом не оставил? А то таскал на автомате, рассуждая о том, какой я молодец и не очень контролировал, соответствует ли загруженное чеку. Ладно, не будем о грустном. Верить надо людям. Армию у нас крепко уважают, надеюсь и мне от этой любви достался маленький кусок.

– Спасибо, девчонки! – крикнул я в тёмный коридор.

– Ещё приезжай – донеслось оттуда.

– Обязательно – уже садясь в машину, ответил я, но сомневаюсь, чтобы ответ этот кто нибудь ещё услышал.

Я бы приехал, если бы обстановка позволяла. Что то муторно у меня на душе. Такое ощущение, что вот прямо сейчас, чего то страшное, где то рядом происходит, а никто об этом даже и не догадывается. Да, многое я бы отдал, чтобы мне это только казалось.

Пока добирался до дома, сумерки окончательно ушли, а им на смену зажглись тусклые, уличные фонари. Уже хорошо забитая под крышу машина, не будет бросаться в глаза многочисленным прохожим и гуляющей во дворе ребятне, которой непривычно много трётся сегодня в подворотне. Забрав с собой продукты, способные утолить голод без вскрытия, пешком поднялся на девятый этаж. Хозяин жилья, дома так и не появился. Не было в жилище и телефонной связи, точно так же, как и отсутствовали другие источники информации, кроме старых газет, конечно, оккупировавших туалет и кухню. Телевизором друг ещё не обзавёлся, а стационарную радио точку он, похоже, совсем не уважал. Розетка на стене имелась, а приёмника, рядом с ней, нет. Да и бог с ними, случилось бы чего, народ бы сходу встрепенулся и всех детей загнал домой. А пока, стало быть, всё в норме и опасаться особо, мне нечего. Сейчас поужинаю, где нибудь после одиннадцати пойду грузы таскать, потом под душ и спать. От хорошего сна ещё никому хуже не стало.

Утром Аркадия, в принадлежащей ему квартире, снова не обнаружилось. Странно. По крайней мере внешне, в Москве всё спокойно, а мой знакомый уже третий день, почему то не является домой. Уж не уехал ли он, куда нибудь в область, координировать наведение порядка в одном из близлежащих к столице периметров? А что, вполне возможно. Не будут же власти сидеть сложа руки, когда на огромных кусках родной земли происходят противоправные действия. О том, что они о них знают, я даже не сомневаюсь, вот только есть ли у органов противоядие, против таких людей как я. Вопрос? Размышляя о ситуации, умылся, побрился, приготовил завтрак, с аппетитом съел его, помыл посуду, пошатался по кругу, на тридцати метрах жилплощади и наконец то понял, что тупо сидеть взаперти просто не хочу. Посмотрел на записку, ещё вчера оставленную другу, прикинул, что четырёх часов на утренний мацион мне вполне должно хватить, набросил верхнюю одежду, одел бессменные сапоги, а куда же я без них и вышел на свежий воздух. Ничего странного во дворе, по прежнему, не наблюдалось. Даже обидно, как то. Я с таким трудом добирался сюда, а здесь, получается, меня совсем и не ждали.