Текст книги "Мужик. История Того Чувака Из Anthrax (ЛП)"

Автор книги: Иэн Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 5. ЗАМЕНА ОТРАБОТАННЫХ ДЕТАЛЕЙ

Как-то сидя в одном из офисов Мьюзик Билдинг, я узнал, что Гай Сперанца свалил из Riot. Я чертовски обожал Riot и считал, что у Гая отличный голос. Я подумал, а вдруг получится переманить его в Anthrax. Я достал его номер у Эндрю Фридмана, который по-прежнему имел большие связи и в какой-то степени был нашим менеджером. Я позвонил, он ответил.

“Гай?”

“Ага, кто это?”

“Ээ…меня зовут Скотт. У меня есть группа под названием Anthrax”.

Тогда мы еще были никем. И он спросил: “А ты откуда взял мой номер?”

Пришлось соврать: “Да лейбл дал”.

“А, окей…”

“Я просто звоню, потому что мы – группа, новая перспективная группа, и у нас происходит много всякого. Эндрю Фридман, который играл в Kid Creole и Coconuts, наш менеджер, и…”

Я вылил на него кучу всякой херни. Я всегда славился даром красноречия. А потом сказал: “У нас тут все закрутилось и нам нужен вокалист. Ты бы идеально нам подошел. Ты бы смог очень сильно нас продвинуть”.

Гай (который к несчастью умер в 2003-ем от рака поджелудочной железы) вообще-то нормально меня воспринял, учитывая, что я, незнакомый чувак, звонил ему с бухты-барахты. Он поблагодарил меня за то, что я вспомнил о нем, а потом объяснил, что ушел из Riot, потому что сыт по горло музыкальным бизнесом.

“С меня хватит. Я больше ни в одной группе в жизни играть не буду” – сказал он.

“Серьезно? Но почему?”

“Если будешь этим заниматься так же долго, как я, сам поймешь. Я возненавидел все это. Сейчас я работаю в Бруклине дезинфектором и чувствую себя намного счастливее”.

Я поблагодарил его за разговор и повесил трубку. А потом осмыслил его слова. Что могло быть такого плохого, чтобы заставить Гая уйти из отличной рок-группы и заняться уничтожением насекомых?

Раз уж Гай Сперанца не собирался присоединиться к Anthrax, я решил позвонить Нилу Тёрбину, которого знал еще с Бейсайда. Мы познакомились на уроках в телестудии, где создавали собственные фильмы. Нашим учителем был Арнольд Фридман, которого спустя несколько лет арестуют и обвинят в растлении несовершеннолетних. Режиссер Эндрю Жареки даже снял документалку под названием «Арест Фридманов» о ходе расследования этого дела. Забавно, что учитель занятий по киноискусству поднял тему фильма, который был тепло принят критиками. Так или иначе, не думаю, что Фридман оценил всю иронию. Остальная часть мира могла знать Арнольда как извращенца, но я лишь помнил его как классного учителя. Мы с Нилом бывало тусили в школьной киностудии и играли музыку. Мы притаскивали гитары, джемовали и сами себя снимали. Нил очень интересовался UFO и знал о них все, что можно. А еще он любил Judas Priest. Нам нравились одни и те же группы. К тому же Нил зависал в городе. Он бывало ездил в CBGB и Грейт Гилдерсливс, у него были связи в этих клубах.

В то время он пел в какой-то другой группе, вот почему я не обратился к нему раньше. Пронюхав, что он свободен, я позвонил и спросил его, не хочет ли он петь в Anthrax. К тому моменту у нас происходило немало всякого, чтобы вызвать у него интерес, но он сперва хотел услышать наши песни. Мы показали ему то, над чем работали, и он сказал: “Я не буду петь эти слова. Я напишу СВОИ”.

Нас это вполне устроило, и он написал свои тексты, некоторые из которых получились очень глупыми. В одной песне под названием “Soldiers Of Metal” был такой припев: “Blasting the cannons, shaking the ground / Hacking and killing, we’re not fooling around”¹¹. Но фиг с ним. Мы почувствовали, что нашли реального вокалиста, настоящего фронтмена. То, что мы по факту нашли, оказалось лишь настоящей катастрофой.

Нил считал себя фронтменом, и не собирался выслушивать ни одного гребаного слова от других в отношении чего-либо. Ясен перец, это совсем не нравилось остальным. В Anthrax царила демократия. Я терпел честолюбие Нила до поры, до времени. Я думал: “Окей, я все понимаю. Ты нам нужен. Ты вокалист. Но ты здесь не босс, говнюк”.

В Anthrax никогда не было диктатора, но на начальном этапе я бесспорно был самым заинтересованным лицом, чтобы запустить механизм как можно более гладко. Спустя все эти годы многие интересуются, почему я до сих пор остаюсь важным лицом в Anthrax. Хороший вопрос. Я никогда не играл в этой группе на соло-гитаре и не пел. Может я и не самый привлекательный член группы :-)>. Я заслужил свой статус оратора Anthrax, если в двух словах – упертый еврей. Если я что-то и взял от мамы, так именно это. Что касалось группы, я всегда был чертовски самоуверенным и упертым, и мне было, что сказать. В этом был весь я, и я по-прежнему такой и есть. И хотя Дэнни основал группу вместе со мной, он не обладал такими чертами характера. Он был спокойным и отчасти равнодушным. Но не я. Я был настоящим питбулем.

Я смотрел на Iron Maiden как на образец для подражания. Стив Харрис был фронтментом, хотя его окружали потрясающие музыканты и вокалисты. Он писал тексты и написал много музыки, он был главным. Я чертовски жил и дышал мейденами. Вот кем я хотел стать с 1980 по 1985-ый. Что бы мы ни делали, мы всегда смотрели на Iron Maiden, потому что они были лучшими. Так что, да, я был решительным и при этом сильным лидером. Я принимал во внимание мнение каждого участника перед тем, как принимать все решения в группе.

Нила это совсем не радовало. Он хотел командовать, вот почему с ним с самого начала были проблемы. Не знаю, почему, но обычно он относился ко мне с уважением. Мы никогда не скатывались до тупых споров. Иногда он злился и говорил: “Да? Ну, так почему бы тебе не вернуть в группу брата, если я тебя не устраиваю? Посмотрим, что выйдет у Джейсона”. Я только смеялся и отвечал: “Да как скажешь, чувак”.

Но ко всем остальным он относился как к дерьму собачьему, особенно к Лилкеру. Но Нил клево выглядел и у него были длинные волосы. И мы с Денни сошлись во мнении, что он умеет петь, и это больше, чем мы могли сказать о прошлых участниках группы. Поначалу Нил казался хорош для группы и отлично звучал на демках, но мы не оценивали всю картину целиком. Все, что мы хотели, это подписаться на лейбл и гастролировать.

В сентябре 1982-го мы с Денни увидели флаер в клубе «У Боба Бликера», возвещающий о шоу с участием Anvil, Riot и Raven 30 октября. Хренасе! Raven проделали весь путь от самого Ньюкасла, что в Англии, ради этого концерта, что нам казалось абсурдным. Мы знали их по своим поискам пластинок, выпущенных на независимых лейблах. Они были очень скоростной группой Новой Волны Британского Хэви-Метала, в которой на басу и гитаре играли потрясающие братья Галлахеры, а еще барабанщик Роб Хантер, называвший себя “Wacko”¹². Этот парень носил на сцене шлем хоккейного вратаря и явно заслуживал свое прозвище, разбивая себе башку о тарелки, микрофонные стойки, стены и все, с чем мог поспорить. А еще Anvil, приехавшие из Канады, чей фронтмен Липс играл гитарные соло вибратором и был ответственен за множество очень клевого пред-трэшевого материала. Черт, да вы наверняка видали это кино. И наконец мы обожали ньюйоркцев Riot, которые просто уделывали всех. Тогда еще в группе пел их второй вокалист – Ретт Форрестер. К несчастью Ретта застрелили 22 января 1994-го, когда кто-то пытался угнать его машину, а он отказался ее отдать.

Концерт был запланирован в Headbanger’s Ball, на острове Стейтена в театре Святого Джорджа. Мы никогда не слыхали об этом месте, да это было и не важно. Мы все равно собирались пойти. Мы чертовски обожали эти группы, и нам было интересно, кто знал о них столько, чтобы их привезти. Я поспрашивал знакомых и узнал, что это парень по имени Джонни Зи, который продавал пластинки на блошином рынке в Нью-Джерси и очевидно помимо этого занимался рекламой концертов. В день шоу мы стояли в очереди, и там стоял парень, раздающий флаеры на другие концерты Anvil и Raven. Я спросил его: “Ты не Джонни Зи из Рок-н-Ролл Рая?”, а он мне: “Я Джонни Зи, а ты кто такой?” И я такой: “Я – Скотт Иэн, у меня есть группа Anthrax”, и дал ему наше пятипесенное демо с “Howling Furies”, “Evil Dreams”, “Satan’s Wheels” и парочкой других ранних вещей и флаер на шоу, которое у нас должно было скоро состояться в Квинсе.

“Вам нужно заценить мой магазин” – сказал Джонни. “Мы открыты по выходным”.

“Ты о чем?” – спросил я.

“Мы находимся на блошином рынке и мы открыты в субботу и воскресенье”. Он дал мне и Лилкеру пропуска за кулисы на шоу Headbanger's Ball, и поэтому нам нужно было приехать пораньше, чтобы потусить. Липс и барабанщик Anvil Робб Рейнер, вокалист и басист Raven Джон Галлахер просто слонялись без дела. Было чувство, что мы добились своего и стали частью близкого окружения. На самом деле мы проделали долгий путь, но в тот момент я ощутил первую настоящую искру, что однажды Anthrax будут колесить по миру.

Мы с Денни тусили в своих косухах, стараясь выглядеть как можно круче и не мешаться. Я принес пару-тройку маек Anthrax, которые мы напечатали, и раздавал их. Одну я дал Липсу, и он повесил ее на задник сцены, чтобы помочь нашему продвижению, это было просто что-то нереальное. На сцене он ее не носил, потому что выступал с голым торсом и лентой патронов на поясе, но получить такое одобрение от Липса, что мы чего-то стоим, было все равно что увидеть, как Бон Скотт спускается с небес, одарив меня елейной улыбкой и словами: “Ты все делаешь как надо, парень”.

На следующие выходные мы с Денни поехали в Рок-н-Ролл Рай и увидели Клондайк импортных метал-альбомов и альбомов, которые трудно достать. У них были пикчер-диски и фэнзины, почти все про метал. С этого момента мы там стали завсегдатаями. Мы приезжали по субботам, иногда даже оставались на ночь. Была одна группа металистов-байкеров, которые называли себя Олд Бридж Милиша. Они там зависали безвылазно. Они проводили масштабные тусы субботними вечерами в доме у чувака Метал Джо. Мы заходили на тусу, с грохотом падали на пол, а утром уезжали домой. В Олд Бридж мы узнали о местечке под названием Клуб 516, где каждый вторник проводилась метал-туса. Группы там не выступали, но был ди-джей, который ставил метал, и у них были вырезанные картонные гитары, на которых люди наяривали и трясли башкой под свои любимые метал-вещи. Попахивало задротством, но это был улет. Это традиция, пришедшая из клуба Саундхаус в Лондоне, где начинали Iron Maiden, Saxon и другие группы НВБХМ. Магазинчик Джонни продвигал британский журнал Kerrang!, который можно сказать был Библией Метала. В нем писали обо всем, что происходило в Саундхаусе.

Все это время днем я работал на отца, а по вечерам мы собирались вместе с Anthrax. Каждые две недели мы с Денни писали по одной новой песне. Потом я брал деньги, заработанные на дневной работе на оплату студийного времени, и мы ее записывали. Мы всегда хотели попробовать новый, более быстрый материал. Мы перезаписали старые песни, потому что хотели, чтобы наши кассеты представляли нас как можно лучше. Едва записав новое демо, мы тут же отдавали его Джонни. К тому моменту мы стали друзьями, потому что все время зависали в его магазинчике. Едва мы переступали порог, он сразу: “О, да это же Anthrax, парни из Квинса!” Мы с Денни давали ему кассету, а он слушал и критиковал нас. Он говорил, чтобы мы продолжали бренчать. Потом мы возвращались на следующей неделе и давали ему еще одну кассету, и он говорил на это что-то вроде: “Знаете, я тут подумал, здесь все как надо, но мне не нравится соло-гитара. Соло-гитара звучит совсем не круто, да и барабанщику пора уходить”.

Он ненавидел Грега ДиАнжело, считал его ужасным барабанщиком. Я отвечал: “Нет, он очень хорош”, а Джонни возражал: “Он не металический барабанщик”. Иногда мы делали в группе перетасовки, прислушавшись к советам Джонни, потому что нам казалось, что если мы будем его слушать, возможно он организует для нас парочку шоу. На тот момент он еще никого не подписывал, но у нас было чувство, что для нас он сделает исключение.

Как-то в субботу в конце 1982-го я пришел в Рок-н-Ролл Рай, а Джонни и говорит: “Скотт, пока не давай мне свою кассету. Погоди, сейчас я тебе врублю одну демку, она только-только пришла. Это группа под названием Metallica из Сан-Франциско. Демка называется «No Life ‘Til Leather», и это самое потрясающее из всего, что я слышал за всю свою жизнь”.

Конечно, отчасти я уже ревновал, потому что Джонни откопал какую-то новую группу, которая ему понравилась и не хотел слушать нашу группу. Он поставил демо Metallica, я сел и послушал его. Я страдал молча, потому что она была настолько хороша, но в то же время безусловно обожал ее. “Это просто чертовски изумительно!” – сказал я после. Это было похоже на Motörhead со скрипучими гитарами в сочетании с риффами а-ля Judas Priest и Iron Maiden и прочими клевыми штуками. “О, Боже! Вот чем мы должны были заниматься! Как ИМ это удалось? Как они получили такой звук?”

Это демо было на порядок лучше тех отстойных демо, что мы записывали.

“Эта группа просто улетная. Они улетные!” – восторгался Джонни. “Я привезу их в Нью-Йорк, и мы запишем альбом!”

“Серьезно? Но как? У тебя же даже нет компании звукозаписи”.

“Так я ее создам, и они будут на ней записываться, а я буду их менеджером”.

Его слова казались безумием, учитывая, что Metallica были из Сан-Франциско. Я сказал: “Но это ведь МЫ этого хотели, и мы живем ЗДЕСЬ!”

Джонни всегда был убийственно честен: “Вы еще не готовы”. Он это постоянно повторял. “Metallica. ЭТИ парни готовы!”

Мы были опустошены. Отчасти мы понимали, что Джонни прав и Metallica были очень круты. На обратном пути к Квинсу мы с Денни молча сидели в машине. Что нам теперь было делать? Все, что мы записывали, звучало так уматно. Мы думали, что удача у нас уже в руках, и тут Джонни фактически говорит нам, что мы звучим как хренов Maiden. Это так раздражало. А теперь у него новая группа, и он рассыпался мелким бесом.

Я повернулся к Денни и сказал: “К черту Джонни! Он так никогда и не займется нами”. Денни только пожал плечами. И тут проявилась моя непреодолимая сила как у супергероя. “К черту Джонни” – сказал я снова. “Кто-то только что установил планку. Мы просто должны стать лучше”. Это было грубое, но необходимое пробуждение, потому что к концу 1982-го мы понимали, что мы не американские Iron Maiden. До этого Iron Maiden всегда были для нас чем-то особенным, во-первых, потому что они были так чертовски хороши. Даже когда Пол ДиАнно пел в их группе, они были музыкальными образцами для подражания. Но мы также боготворили их, потому что в начале карьеры они звучали как группа, которая добилась успеха, и были в пределах досягаемости, и мы знали, к чему нам стремиться. А потом они перешли от концертов на разогреве у Priest до хедлайна. И когда в группе появился Брюс Дикинсон, все вместе они стали совсем другим животным. За три месяца от шоу перед двумя тысячами человек они начали с аншлагом выступать в Мэдисон-сквер-гардене. К моменту выпуска «Number of The Beast» они уже были вне досягаемости.

По случайному совпадению наша первая встреча прошла на ура, когда Iron Maiden выступали в Норт Стейдж Консерт Сиэтер в Лонг-Айленде примерно за шесть месяцев до того, как взлетели до небес. Мы с Лилкером пошли туда, прихватив с собой моего брата и всех наших друзей. Кое-кто из наших знакомых работал над шоу и передал нам пропуска в фотояму. В первых рядах подростки просто крошили друг друга, а мы стояли в яме, наблюдая за тем, как Maiden нарезают всего в двух футах над нами.

Первоначально той ночью Anthrax должны были выступать на этой площадке с пятнадцатью другими группами, но концерт отложили, потому что выступление отдали Maiden. Перед шоу мы отпечатали флаеры с нашим тогдашним логотипом и новой датой шоу, примерно через месяц. Мы протащили все эти флаеры под футболками, и между песнями, когда гасли огни, бросали их в воздух. Когда свет снова загорался, Брюс Дикинсон стоял в куче бумаги, разбросанной по всей сцене. К счастью для нас, он не видел, как мы бросаем флаеры, потому что нас бы наверняка вышвырнули. И каким-то чудом нас не заметил никто из охраны. Мы стояли с глупыми ухмылками на лицах.

Брюс посмотрел вниз, и группа грянула следующий номер. Как только они закончили песню, Брюс наклонился и поднял один из флаеров. “Кто-то бросил сюда клочок бумаги. Полагаю, они хотят, чтобы я это прочел” – сказал он. “Здесь говорится что-то о группе Anthrax, и о том, что они будут выступать здесь примерно через месяц. Ага, так вот что здесь разбросано по сцене”.

Черт возьми, мы не могли поверить своим ушам. Это было настоящее мгновение Мира Уэйна. Вокалист нашей любимой группы только что упомянул со сцены наше имя. Мы просто съезжали с катушек: “Ни хрена себе! Да на нашем шоу здесь будет яблоку негде упасть!” Спустя месяц в этом зале на 2000 мест было примерно 150 человек. Но все же мы были в восторге, что Брюс Дикинсон прочел наш флаер. Кто бы мог подумать, что шесть лет спустя мы будем открывать выступления Iron Maiden по всей Европе? Уж точно не мы. До нас только дошло, что они вышли из нашей лиги. И теперь какая-то новая группа из Сан-Франциско занимала ту же сферу влияния, что и мы. Они уже достигли того, к чему стремились мы, но они не были впереди нас на несколько световых лет. И мы звучали по-другому. Мой гитарный звук отличался от звука гитары Джеймса Хэтфилда. У нас был свой путь. В самом начале мы были больше мейденами, они больше моторхедами.

Не скажу, что Metallica на нас не повлияла. Когда мы услышали «No Life ‘Til Leather», у нас конкретно сорвало башню. Но в то же время в плане риффов и ритма мы никогда не звучали как Metallica. Можете поставить любую пластинку Anthrax, и не думаю, что вы услышите песню и скажете: “Да это же один-в-один рифф Хэтфилда”. И в то же время мы понимали, что Metallica хороши, очень хороши. Для меня, по крайней мере, это значило не отступать и приложить максимум усилий.

Отстойно, что мы не могли посоревноваться с ними сразу же, потому что собирались поменять половину группы. Берри, который никогда не подходил Anthrax, пошел дальше и позднее основал Hittman с нашим бывшим вокалистом Джимми Кеннеди. Более значимо, что мы наконец-то решили уволить Грега ДиАнжелло. Я по-прежнему считаю его отличным барабанщиком, но мы пытались заставить его играть на двойной бас-бочке, а он не смог. И мы с Лилкером ему такие: “Чувак, послушай гребаный Motörhead. Зацени тему “Overkill” и просто сделай это!” Но он не смог. Я не знаю, или он просто не хотел, или для него было слишком трудно управлять так обеими ногами. Еще до того, как нам представился шанс отпустить Грега, он свалил сам. Это случилось 7 мая 1983-го сразу после того, как мы выступили на разогреве у Metallica в «У Уилли» в Сейревилле, Нью-Джерси. И тут ни с того, ни с сего он сказал: “Я ухожу, я ухожу к Cities”.

Cities были многообещающей группой на нью-йоркской сцене. У них были свои вещи в духе Van Halen, и они могли запросто собрать Л’Амур на тысячу человек. У них был шреддер-гитарист с длинными, клевыми прямыми светлыми волосами, Стив Миронович, и он выглядел офигенно. Басист Сэл Итальяно сейчас в Anvil, и он выглядит точно так же. Они были яркой группой, и им был нужен Грег. Я ревновал и при этом злился. И хотя в конце концов мы бы скорее всего сами его уволили, потому что он не мог играть трэш, я чувствовал, что меня предали. “Ты уходишь к Cities?!? Чувак, да они ничего не добьются, они всего лишь местная паршивая группка. Они мыслят мелко. Они никогда не будут выступать за пределами Нью-Йорка”.

“Ну, я им реально нужен, и они пообещали мне…”

“Ты идиот!” Орал я на него в гримерке. “Давай, вали к своим гребанным подражателям Van Halen – никчемным рокерам! Всех благ!!!”

Понятно, я позволил своим эмоциям выйти наружу. Я завидовал, что он уходит в группу крупнее, чем Anthrax, и вылил на него весь свой гнев. Раньше мы были довольно близки, и в каком-то смысле это положило всему конец. Это было глупо, потому что теперь у меня не только не было барабанщика, я потерял друга.

ГЛАВА 6. СЛЕДИ ЗА РИТМОМ!

 

Как оказалось, потеря Грега – это лучшее, что могло случиться с Anthrax, потому что и по сей день Чарли Бенанте остается лучшим барабанщиком, из тех, с кем мне приходилось играть, стопудово. Он может сыграть все, что угодно, и каким-то шестым чувством играет то, о чем ты только подумал, поэтому он может сыграть что-то сверх нормы чисто интуитивно. Он может играть в любом стиле и с любыми музыкантами. Он может держать ритм, как Фил Радд из AC/DC, звереть за ударной установкой как Кит Мун и играть непостижимые тактовые размеры с точностью Нила Перта, и все это пропускается через его собственный невероятный стиль. Плюс ко всему он абсолютно спокойный, никаких тебе понтов. Он просто обожает играть. И любит Anthrax так же, как и я.

Мы познакомились в мае 1983-го через общего друга Тома Брауна, которого я постоянно видел на шоу. Узнав про уход Грега, он подошел ко мне и сказал: “Парни, вам нужен барабанщик, да? Я знаю одного на районе, Чарли, он улетный. Все твердят в один голос, что он играет на двойной бас-бочке быстрее всех”.

А я ему: “Серьезно? Даже быстрее Робба Рейнера из Anvil? Быстрее того чувака из Accept?” Немецкая группа Accept только-только выпустила «Restless And Wild» и открывающий трек альбома “Fast As A Shark” установил планку. Услышав его в первый раз, на минуту я просто обалдел и подумал: “Как же это вообще возможно? Я правда это слышу?”

Ясное дело, сейчас есть барабанщики, которые могут играть гораздо быстрее, чем тогда, но в то время это было чем-то почти революционным. Мы позвали Чарли, и он спросил, не можем ли мы приехать к нему в Бронкс, где находились его ударные. Мы с Денни потащились из Квинса к нему, в трех или четырехэтажный смежный дом на две семьи. У него была маленькая комната наверху с гигантской ударной установкой Gretsch. Восемь том-томов и тонна тарелок, так что в комнате едва хватало места, чтобы передвигаться между ударными. Мы протиснулись в комнату вместе с ним, настроили комбики, а потом прослушали его, хотя это больше напоминало обалденную джем-сессию. Мы сыграли “Invaders” и “Phantom Of The Opera” Iron Maiden и пару вещей Judas Priest и Motörhead, и он на ура сыграл их все.

После мы с Денни Лилкером восхищались тем, насколько хорош и быстр был Чарли. Я не знаю, может это потому что он был взволнован, но кавера Maiden он сыграл быстрее, чем их играли Maiden, так что они практически стали трэшем. Потом Чарли сказал: “А сейчас вы попросите меня сыграть “Fast As A Shark”, да?” Наверное, Том Браун рассказал Чарли, что мы без ума от этой песни. Я ответил: “Без шансов. Никто не может сыграть ее, кроме Accept. Разве ты можешь?”

“Угу”.

Мы не знали всей песни. Я знал открывающий рифф и где-то часть куплета, и вот мы начали играть, и тут Чарли разразился, и ни хера себе, он играет быстрее, чем на альбоме – чистая двойная бас-бочка быстрее Accept! Мы поиграли ее около минуты, просто дурачась, а потом с переглянулись Денни и у нас щелкнуло в голове. Вот он – недостающий кусочек паззла. Вот что нам было нужно, чтобы Джонни Зи наложил в штаны.

“Ну что, чувак, хочешь быть в нашей группе?” – спросил я.

“Что это значит – быть в группе?” – ответил Чарли.

“Хочешь к нам присоединиться, писать песни вместе с нами и выступать с концертами? Мы знаем чувака по имени Джонни Зи…”

“Да, я знаю его. Я видел вас на Headbanger’s Ball. Я постоянно вижу вас. Дайте-ка подумать”.

Интересно, почему он вдруг стал таким равнодушным, подумал я и сказал, что у нас очень хорошие взаимоотношения в группе и что мы очень хорошо вместе работаем.

Чарли ответил, что считает, что мы и звучим неплохо. Потом он сказал, что дружит с барабанщиком Армандом Маджиди, который в конце концов перешел в Sick Of It All и играл в хардкор-группах Straight Ahead и Rest In Pieces. Арманд тоже был родом из Квинса, как и мы. Чарли на мгновение задумался, и сказал, что не хочет нас обидеть или что-то в этом духе, но Арманд сказал, что мы просто “мажоры из Квинса, которые получают все, что захотят”.

“Какого хера, чувак?” – спросил я. “Мы что, похожи на мажоров из Квинса? Я живу в паршивой двухкомнатной квартирке с мамой и братом. Где ты здесь увидел мажоров? Получаем чего хотим? Чувак, да я работаю весь день, а потом со всех ног мчусь на репу”.

Чарли тут же начал оправдываться. “Да, я и подумал, что это как-то странно. И даже если бы это было и так, кому какое дело? Никаких проблем”.

И при этом он все еще не собирался становиться участником нашей группы. Он сказал, что будет джемовать с нами и возможно иногда выступать, но не уверен, что готов посвятить Anthrax все свое время. Он очень хорошо рисовал и планировал пойти в школу рисования. Он боялся, что его мама спятит, если он не пойдет туда, а вместо этого все свое время посвятит группе.

Я решил действовать медленно и “не выплескивать ребенка вместе с водой”. Нам нужен был Чарли, и он сказал, что будет выступать с нами. Начало было положено, как говорится. Мы съездили к нему еще раз и поджемовали снова. Звучали мы очень круто. Мы сыграли еще пару вещей Maiden и Priest, Sabbath и Motörhead. Потом он выучил наши песни, и надо признаться, они никогда не звучали лучше. Заставить Чарли перейти в группу было войной на стойкость. Я был настойчив и сломил его. Я выиграл. Я хотел, чтобы он был моим барабанщиком, так и получилось: “Теперь ты барабанишь в Anthrax”. И вот уже Чарли наш барабанщик.

Вскоре после его прихода в группу мы написали “Soldiers Of Metal”. Эта песня раскрывала новую сторону Anthrax. Она была больше в быстром темпе, в ней была гудящая двойная бас-бочка, и эта песня превзошла все, что мы делали раньше. Теперь единственное, чего нам не хватало, так это нового соло-гитариста.

Джонни твердил нам об этом постоянно, и отчасти он был прав. Нам нужен был человек с настоящей огневой мощью и харизмой.

Месяцем ранее мы уволили Боба, я познакомился с Денни Спитцом, но мне даже в голову не пришло пригласить его в группу. Он был заносчивым мелким пиздюком, работавшим в магазине гитар на 48-ой улице под названием “Мы Покупаем Гитары”. Я постоянно туда заходил, и он как-то сказал мне: “Я слышал о твоей гребанной группе. Я разнесу вашего соло-гитариста. Вы должны взять меня и уволить того чувака”. А я ему: “Слышь, чувак. Я зашел сюда просто чтоб заценить комбик. Мы не ищем нового гитариста”. Месяц спустя мы уже искали другого гитариста. Я позвонил Спитцу. И он снова был в край надменным хуем, хотя отчасти располагал к себе, потому что Денни был крошечным маленьким чуваком, всего пять футов два дюйма ростом, даже ниже меня. Но у него были пятифунтовые яйца, которые придавали ему ошеломительную самоуверенность и понты. И он очень здорово играл. Он был намного опытнее Грега и Боба. Не считая этого у него было свое собственное оборудование. Это было клево, потому что я устал постоянно делиться своим с нашими гитаристами. У меня было двенадцать кабинетов Маршалл и пара головок, которые я купил на деньги от работы на отца. Но каждый раз, когда мы выступали, я не мог выступать с шестью стеками¹³, когда у Грега или Боба был всего один, особенно ввиду того, что они были соло-гитаристами. Поэтому я всегда делил свое оборудование, и терпеть не мог это делать. “Это мой гребаный аппарат! Идите покупайте свой” – говорил я им. Грег был даже еще большим жопошником, чем Нил, хотя Нил был скрягой, каких еще поискать. Грег никогда не скидывался на аренду в Мьюзик Билдинг, не платил за студийное время, ни за что вообще. И он постоянно ждал, что ему будут платить за концерты и запись.

Спитц сунул мне это под нос так, как только он мог это сделать. “Я слыхал, что у вашего прошлого гитариста не было своего оборудования”.

“Да, не было”.

“Буээ. Да это ж отстой. Сколько у тебя кабинетов?”

“Двенадцать” – ответил я.

“Да, у меня тоже 12 кабинетов. Это кабинеты Вачуван 4x12 под заказ. А еще у меня пять гитар и шесть комбиков”. Уверен, что Денни неплохо поимел на аппаратуре, потому что работал в музыкальном магазине, но дело было и в деньгах тоже. Его отец работал адвокатом. Мне на это было насрать. Я лишь был восхищен, что у него столько аппаратуры.

Я представлял себе 12 кабинетов на сцене, четыре по ширине, три сверху. Так в то время делали Manowar, и это выглядело очень круто. Так что отчасти основываясь на количестве оборудования я спросил его: “Почему бы тебе не прийти на прослушивание?”

“Пффф, прослушивание! Да я, бля, сыграю все, что захочешь. Давай мне свои гребаные песни. Я их выучу”.

Я дал ему “Across The River” и “Howling Furies”, и он позвонил мне пару дней спустя и сказал: “Я знаю песни. Когда начнем?”

Мы назначили день прослушивания Денни в Мьюзик Билдинг. Пока он настраивал гитару и оборудование, я предупредил остальных о его замашках. “Он очень заносчивый, но если это воспринимать спокойно, то даже весело” – сказал я.

И вот Спитц заходит в комнату, где мы настраивались. Том Браун тоже там сидел, и Денни, источая высокомерие, вытащил гитару из чехла, снял струну и бросил ею в Тома. “Укороти ее для меня. Слишком длинная” сказал он так, будто Том был гитарным техником на окладе. “Что это за хер, твою мать” – спросил Том.

Спитц идеально прошел прослушивание. Он знал все песни и слабал все соляки. После того, как ушел Нил, Чарли сказал: “Он немного странный, но сыграл он очень здорово”. Нил Тёрбин не хотел его видеть в группе и казалось был испуган сильной личностью Денни. Я сказал ему начистоту: “Ну, мы берем его”.

Нил сказал: “Серьезно? Ты правда хочешь, чтобы этот чувак был в твоей группе? Больше никого нет что ли?” А я: “Сейчас нам нужен этот гитарист. Мы планируем запись пластинки и нам некогда ждать. Он в группе”.

С этим Нил ничего не мог поделать. Я занял твердую позицию, а Нил еще был не в том положении, чтобы указывать: “Либо по-моему, либо никак”. Но это время скоро наступит.

Я позвонил Спитцу на следующий день и сказал: “Ты не хотел бы…”

Он оборвал меня на полуслове: “Да, я буду играть в твоей гребаной группе. Мы покорим этот мир”.

Вот каким был тогда Денни. Десять лет спустя он ушел и начал новую карьеру – производство и ремонт изящных часов. Но в самом начале он был предельно серьезно настроен стать рок-звездой. И хотя он бывал отвратительным, мне нравился его подход. Нас объединяла жажда к успеху. Меня никогда не парила манера поведения рок-звезды. Я только хотел записывать пластинки и выступать с концертами. Но Спитц ЗНАЛ, что станет рок-звездой. И нам это было надо, потому что тогда Чарли был настолько застенчив, что едва мог вымолвить хоть слово. Единственное место, где он разряжался, это за ударной установкой. А еще был Нил, который ныл обо всем на свете, и Лилкер, спокойный музыкальный виртуоз.