Текст книги "Мужик. История Того Чувака Из Anthrax (ЛП)"

Автор книги: Иэн Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Пластинка уже была записана и готова к выпуску, поэтому мы решили, что готовы и настало время для гастролей. И тут как гром среди ясного неба Уилл Пендарвис, который сейчас управляет Sirius, позвонил Лэрри и сказал, что Тэд Филд урезал финансирование, и лейблу Artist Direct пришел конец. Глава компании еще не подписал наш контракт, поэтому он его расторгает. У нас не осталось ничего. Радует, что альбом им не принадлежал, поэтому мы могли без проблем искать новый дом. День спустя нам позвонил Лэрри и сказал, что переговорил с Sanctuary Records, которые предлагали нам те же деньги и смогут выпустить пластинку, не отходя от плана. На дистрибуцию этот контракт не распространялся, поэтому мастер-ленты нам не принадлежали, но обстоятельства загнали нас в угол, поэтому мы согласились на их условия.

Контракт с Sanctuary действовал только на территории Штатов, так как в Европе у нас были договоренности с Nuclear Blast. Они отлично поработали над «Bigger Than Devil», поэтому я подумал, что эта часть мира будет охвачена с выпуском нового альбома Anthrax. «We’ve Come For You All» вышел в марте 2003-го. По отзывам прессы именно этого альбома ждали фэны. Фэны согласились с этой точкой зрения, и все сложилось таким образом, что мы снова отправились в путь. Мы проехались по Штатам в компании Lamb Of God и Lacuna Coil на разогреве, билеты на шоу неплохо продавались. Мы отыграли на всех крупнейших европейских фестивалях и буквально разнесли их в клочья. Мы открывали выступления Judas Priest, Motörhead и Dio. Все говорили: “Anthrax вернулись!” А потом Sanctuary вдруг свернули свою деятельность.

Universal поглотило этот лейбл, поэтому пластинка по-прежнему осталась доступной для продажи, но больше не было лейбла, который бы нас спонсировал и не было денег на проведение гастролей. Опять-таки, такое чувство, будто кто-то с небес протянул руку, схватил мастер-ленты и выбросил их в помойку. Музыкальная индустрия в третий раз подряд поимела нас в зад, и пока у нас не действовало жесткое правило “три провала и вылет”, трения в группе продолжали нарастать. Казалось, развязка произойдет в любую минуту.

ГЛАВА 29. ПОЛНЫЙ РАСКОЛ

Мы гастролировали как проклятые, потому что нас пугало осознание того, что ждет Anthrax дальше. Если начистоту, то мы были без понятия. После окончания успешного шоу в Ирвинг Плаза в Нью-Йорке мы все повернулись к Лэрри Мазуру в гримерке и спросили в один голос: “Хорошо, Лэрри, что дальше? Каков план?”

Он посмотрел на нас, пожал плечами и ответил: “В душе не ебу”.

“Ты же наш менеджер, черт побери!” – сказал я. “Лучше придумай, что нам делать”.

Без толку. Один день сменял другой. В конце концов мы уволили Лэрри. Неприятно было снова менять менеджеров. Мы совсем этого не хотели, нам всем нравился Лэрри, но реальность такова, что тогда нам был нужен не просто менеджер, нам был нужен волшебник.

Решили позвать своего кореша Тима Дралле, потому что ему нравилась группа и он был готов на все, чтобы помочь нам. Вместо того чтобы писать новый альбом, к чему мы не были готовы после фиаско с Sanctuary, мы решили перезаписать пару-тройку песен, которые написали до того, как к группе присоединился Джон, и попросили Джона их спеть. Мы попросили своих фэнов проголосовать за песни на нашем вебсайте, и учли их пожелания, когда составляли треклист. Пластинку назвали «The Greater Of Two Evils»⁴⁵, и приступили к работе над ней в Аватар Стьюдиос в Нью-Йорке.

Мы отыграли весь сэт вживую перед зрителями в студии. Нам и в голову не приходило, что это будет наша последняя запись с Джоном Бушем. После одной из сессий мы устроили встречу с менеджментом в большой комнате звукозаписи, там же, в студии. Чарли, решивший переехать в Чикаго, сообщил, что будет строить там студию, и считал, что нам всем следует перевезти свое оборудование из Йонкерса к нему и сделать Чикаго нашим новым местом дислокации. Фрэнки совсем не понравилась эта идея. Он уже назвал гетто Чарли “Поукипзи от Чикаго”. На мой взгляд, идея была стоящая. От нашего бизнес-менеджера я получил все данные статистики по части того, сколько составит наша ежемесячная экономия, если нам не придется хранить свое оборудование и оплачивать аренду студийного помещения в Нью-Йорке. Кроме того, было бы дешевле для всех жить в Чикаго, чем если бы мы с Бушем каждый раз летали в Нью-Йорк и останавливались в Манхэттене. Это могло бы сэкономить нам тысячи долларов за год, а это было весьма заманчиво, учитывая, что у нас по сути не было ни лейбла, ни стабильного группового дохода. И тут Фрэнки психанул.

“В пизду это все! Я не еду. Ноги моей там не будет. Если хотите там работать, делайте это без меня!”

Он начал кричать и орать. Фрэнки обычно всегда так делает, когда сильно чем-то взволнован. Он ничего не слышит и не видит вокруг себя. Взрывной человек. Не помню его точных слов, но что-то в духе “я не хочу приезжать в Чикаго и участвовать в вашей гребаной затее”.

Чарли, человек с противоположным темпераментом, все это время сохранявший спокойствие, наконец нарушил молчание и спросил: “Вот так? И что все это значит?”

“Да что хочешь, то и значит, блядь!” – взорвался Фрэнки.

“Да? Тогда пошел ты!”

“Да сам пошел!”

Они были на противоположных концах большой комнаты, и вдруг начали бросаться друг на друга как два барана, готовые столкнуться лбами.

Мы с Робом подбежали, пытаясь их остановить, но опоздали. Они столкнулись и начали раздавать друг другу люлей. Мы схватили Фрэнки, оттащили его в комнату записи вокала, закрыли дверь и заперли его там. Мы сказали, что не выпустим его до тех пор, пока он не остынет и не пообещает, что больше не будет задирать Чарли.

Чарли сидел на дорожном чехле в другом конце комнаты. “Ты труп, ублюдок!” – кричал он.

“Нет, ты труп!” – орал ему в ответ Фрэнки из-за запертой двери.

Я начал смеяться. Просто не мог удержаться. Это было похоже на сцену из «Славных Парней»⁴⁶. Настоящий трэш итальянского разлива.

В конце концов мы выпустили Фрэнки и провели голосование. Все проголосовали за переезд нашей базы в Чикаго. Фрэнки отказался. Мы не стали его увольнять, да он никогда и не уходил, но и приезжать в Чикаго не собирался. Помню этот сумасшедший и тягостный период, когда Фрэнки ушел из группы и присоединился к Helmet. Его не было почти 18 месяцев. И хотя играл в другой группе, из Anthrax он не уходил. В силу юридических формальностей, он сказал, что нам придется его уволить, если мы не хотим, чтобы он был в нашей группе. Но тут есть один нюанс: если ты кого-то увольняешь, этот человек может подать на тебя всякие исковые заявления, а вот если ты уходишь сам, то не получаешь ничего. Мы не хотели выгонять Фрэнки из группы, для нас это был совсем не вариант, поэтому мы просто оставили все как есть, и взяли басиста Armored Saint Джои Вера, который играл с нами весь 2004-ый. Тим убедил Sanctuary выпустить «The Greater Of Two Evils». И хотя лейбл больше не подписывал новые группы, они придерживались каталога и все-таки выпускали избранные релизы, так что нам хотя бы было с чем гастролировать.

Джон был не в восторге от этих шоу, потому что недавно женился, и они с женой ждали первого ребенка. Она должна была родить в тот момент, когда мы были на гастролях. Он не хотел пропускать рождение своего ребенка. Нам пришлось надавить на него и заставить поехать с нами. Мы играли в битком набитых залах, зарабатывали кое-какие деньги и считали, что нужно ковать железо, пока горячо. В конце концов он сдался, потому что знал, что это лучшее решение для группы, и это поможет нам оставаться на плаву. Мы думали, что пока работаем, нам не о чем беспокоиться. Если мы будем выступать как группа, то у нас есть цель. Но если мы остановимся и вернемся домой, то одному Богу известно, какого черта мы станем делать потом.

Последний тур, который мы провели в поддержку «The Greater Of Two Evils», это выступление на разогреве Dio осенью 2004-го. Менеджеры Mudvayne из Zen Media – Джонатан Коэн и Иззи Зивкович, пришли посмотреть на нас в Бикон Театр, и мы им очень понравились. Наш агент Майк Монтеруло поставил им “Safe Home”, и они не могли поверить, что эта вещь не стала радиохитом. Они хотели попасть в нашу команду, вот так мы и начали сотрудничать с Zen Media. Потом они предложили нам провести реюнион-тур с Джои Белладонна и Дэном Спитцем.

“Вы сможете вылезти из всех контрактов, в которые уже успели влезть” – сказал Джонатан. Он сказал, что тщательно проверил все наши контракты, и мы остались должны Sanctuary пластинку несмотря на то, что они уже не лейбл. Если мы проведем реюнион-тур, то будем вне подозрений. “Этот реюнион-тур – тот туз, который вы держали в рукаве все эти годы, и с его помощью я смогу навести порядок и сдвину дело с мертвой точки”.

Звучало разумно. Мы запишем реюнион-тур на DVD и CD и отдадим их Sanctuary, снимем удавку со своей шеи и спокойно отвалим. Нам совсем не хотелось проводить этот тур, но с деловой точки зрения это была хорошая идея. Мы обсудили ее с Чарли, и спросили Джонатана и Иззи, можем ли мы провести такой тур, чтобы и Джон и Джои колесили вместе с нами, а Anthrax исполняли песни из каталогов каждого из них. Мы были полны решимости не проводить реюнион-тур, если Джон останется брошен на произвол судьбы.

Джонатан и Иззи согласились, что это сработает, и мы обратились к Джону и объяснили финансовую и деловую ситуацию, в которой мы находимся, и как это поможет нам двигаться дальше. В тот момент мы не могли записать еще одну студийную пластинку и просто смотреть, как она снова исчезает в заднице Sanctuary. Нас бы это просто убило.

“Знаю, тебе это наверняка кажется шагом назад, но фэнам понравится, когда они увидят вас с Джои вместе” – сказал я Джону. “А потом, когда все закончится, мы сможем записать еще одну пластинку Anthrax так, как мы сами захотим”.

Джон понял, о чем я говорю, но ему не хотелось этого делать. Он был вокалистом-ветераном. Ему не хотелось делить сцену с другим вокалистом. “Я понимаю, что вам это нужно” – ответил он. “Но я не могу принять в этом участия”.

Может быть, это было заблуждение, но когда он сказал: “Я понимаю, что вам это нужно”, мы подумали, что он дает нам свое согласие на то, что мы можем гастролировать без него. А может он имел в виду что-то другое. У нас явно не было его благословения, но так легко убедить себя сделать что-то выгодное, особенно когда ты годами переплывал реку с дерьмом. Если бы мы не провели этот реюнион-тур, мы бы наверняка распались. Вот так просто все было. Но Джон четко понимал, что если тур пройдет хорошо, у нас возникнет огромное желание записать очередной студийный альбом с Джои, и нам будет трудно сказать ему “нет”. Он просто окажется в пролете. Безусловно, это была своего рода моральная дилемма.

Я думал об этом целыми днями. Мне казалось, что группа хорошо стартовала и успешно реализовала те цели, которые мы когда-либо ставили. Мы объездили мир, выпустили отличные пластинки и реализовали все свои рок-н-рольные фантазии и даже больше. В конце концов я добрался до самой сути и спросил себя: “Ладно, стану ли я проводить реюнион-тур, чтобы сохранить группу и получить возможность двигаться вперед, или не стану этого делать и группа распадется? Может быть, мой конец в Anthrax уже наступил?”

Хуй там плавал! Я не был готов так просто отвалить. Я просто не мог. Я отдал почти 25 лет жизни, я прошел с этой группой огонь, воду и медные трубы, и знал, что когда-нибудь наступит день, когда этот корабль сменит курс, и мы вернемся, чтобы снова записывать альбомы и выступать на площадках при полных аншлагах. У нас будет настоящий лейбл, который будет нас спонсировать, а мы будем зарабатывать деньги, делая то, что нам нравится. А кроме того, я еще не все сказал. Если это значило потерять Джона Буша, то я был готов принести эту жертву. Моя жизнь в Anthrax и моя карьера значили для меня больше, чем потеря Джона в качестве вокалиста, каким бы хорошим другом он для меня ни был.

Решение было непростое. Ужасная, паршивая ситуация. Мы не только оставляем Джона позади, мы еще и гастролируем без Роба, потому что полный реюнион подразумевал возвращение Дэна Спитца. Роб даже не догадывался, что лишился работы, пока мы не начали обсуждать планы о новом туре. Буквально через пару недель после тура в компании с Dio, мы его уволили.

Не считая коммерческих нюансов относительно реюниона, был еще один фактор, который относился к Чарли и моему решению собрать снова старый состав. 8 декабря 2004-го Даймбэг Даррелл был застрелен насмерть прямо на сцене в Колумбусе, штат Огайо, во время выступления со своей новой группой Damageplan. Мы с Перл узнали об этом по пути к ее бабушке, которая жила в Ланкастере, штат Пенсильвания. Все началось с того, что мы вылетели из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, взяли напрокат тачку, и отправились на ней из аэропорта Джона Кеннеди в Ланкастер. Это заняло несколько часов. До отеля мы добрались около 11 вечера, уставшие от того, что ехали весь день. Перед тем, как ложиться спать, я пошел в душ, и когда я вышел из него, Перл сказала мне: “Твой телефон звонил без остановки”.

Я взял его в руки и увидел пропущенные от Чарли, владелицы Adrenaline PR Марии Ферреро, которая работала с нами на заре нашей карьеры в Megaforce, и от многих других. Они все позвонили в 11:30 будним вечером, это было странно. Я перезвонил Чарли, а он мне: “Ты слышал?”

“О чем?”

“Даррелла застрелили”.

“Что?”

“Дайма, Дайма застрелили насмерть в Алроса Вилла на концерте Damageplan”.

Я все никак не мог переварить эту информацию. Мысль о том, что Дайма застрелили прямо на сцене была еще более невероятной, чем смерть Клиффа Бертона в автобусной аварии. Как кого-то могли застрелить на сцене? Такого вообще никогда не случалось, ни разу. Даже в порой взрывоопасном и жестоком мире рэпа никого и никогда не убивали на сцене. Таких прецедентов просто не было. Все это находилось за гранью моего понимания.

Я положил трубку и рассказал Перл. Мы сидели в шоке. Я включил новости и через несколько минут увидел в бегущей строке на CNN: “Рокер был застрелен насмерть в Колумбусе, штат Огайо”. Мы были потрясены и ошарашены и не знали, что нам делать. Мы были в этом крошечном отеле в Ланкастере, в Пенсильвании, а на следующий день у нас был запланирован визит к бабушке Перл. Мы не собирались его отменять, поэтому провели у нее несколько часов, а потом сразу сели в машину и поехали в Нью-Йорк, а затем сели на самолет до Далласа.

Мы остались там на несколько дней – на похороны и поминальную службу. Это было что-то невозможное. Некоторые из моих лучших друзей тоже присутствовали при этом, и мы все были в трауре. Вся радость померкла.

Всю службу я ожидал, что вся эта церемония окажется очередной проделкой Даррелла. Он был мастером на такие шутки. Я даже представлял себе, как он выскочит и заорет: “Ну, как я вас уделал, говнюки?” и мы все засмеемся. Я до сих пор не могу смириться с тем, что случилось с Даймом, и каждый раз, когда я думаю об этом, на меня находит злоба. Все это – просто случайность. Я уже не доверял большинству людей, а в свете этих печальных событий мне захотелось еще больше ограничить свой круг друзей. Вообще-то я оптимист по жизни, но по сей день я ненавижу людей и никому не доверяю. Когда что-то подобное случается с одним из твоих лучших друзей, как потом можно вообще чувствовать себя в безопасности?

Я думаю о том, что случилось с Даймом каждый раз, когда мы выходим на сцену. Пару раз, когда дети забирались на сцену, вне зависимости от того, насколько дружелюбными были их намерения, первое, о чем я думал: “Чувак, тебе не следует находиться на этой гребаной сцене. Нужно быть осторожнее”. После смерти Дайма все изменилось. Сцена стала запретной зоной для всех, кроме музыкантов. Мне плевать, как тебе весело. Лучше держись подальше от сцены, черт возьми.

Именно Чарли вспомнил о смерти Дайма, когда мы решили воссоединиться с Джои и Спитцем. Мы спросили себя, а собрались бы Pantera снова, если бы Дайма не убили, и в какой-то мере я абсолютно убежден, что так и было бы. Потом мы поговорили о новых фэнах, которые никогда не видели наших выступлений с участием Джои и Дэнни.

“Слушай, мы по-прежнему в строю” – сказал Чарли. “Немногие группы могут этим похвастать. И нам предоставляется шанс оживить историю. Такого шанса потом может и не быть”.

Это был не лучший сценарий, и возможно мы подходили к этому с рациональной точки зрения, потому что явно действовали не исходя из своих сил, мы действовали от отчаяния. То есть либо мы делали это и очень сильно раздражали каких-то людей, либо мы распадались. Выбор был вполне очевиден.

Смирившись со своим решением, мы попытались преподнести это в виде триумфального возвращения. Поначалу практически так оно и было. Дэнни и Джои оба с волнением снова играли в Anthrax. Вернулся Фрэнки. Он не собирался такое пропустить! Слишком уж большой интерес ко всему этому был. Мы продавали все билеты и выступали на более крупных площадках, где мы уже долгое время не выступали. На фестивале “Даунлоад” в Англии мы открывали выступления Black Sabbath и Velvet Revolver. Пресса слетела с катушек. Все было идеально, все было круто. Все происходило так быстро. В первый раз, когда мы все пятеро снова сидели в одной комнате, это было в галерее в центре Нью-Йорка с Дэнни, Джои и Джулией из группы Fuse, которая брала у нас интервью для DVD, которое было запланировано к съемке на нашем первом концерте в Сэйревилле, штат Нью-Джерси.

Никакой подготовки, никаких междусобойчиков перед интервью, нет времени потусить и потрепаться, нет времени говорить о прошлом и о том, что мы хотели сказать этим шагом, нет времени снова быть друзьями. Неа. Мы выскочили стремглав и даже не посмотрели, полон ли бассейн. Первый месяц прошел весело. Было клево снова быть той группой, и мы играли старые песни лучше, чем в 80-е. Но прошло не так много времени, и старое дерьмо снова всплыло на поверхность, в основном из-за Дэнни, который на долгое время выпал из этого бизнеса и даже не понимал, как сейчас ведутся дела.

Он думал, что по-прежнему может возить кучу оборудования по всему миру. Я сказал ему, что мы сейчас так не работаем. Компании, предоставляющие оборудование, которые мы рекламируем, доставляют нам оборудование в каждый город. “Мы не тратим ни копейки на перевозку оборудования, поэтому эти деньги остаются в наших карманах”.

Он этого не понял и хотел возить все свое громоздкое оборудование везде, куда мы ехали. Это было самой меньшей из наших трудностей. Весь тур обернулся гребаным кошмаром с первого дня второго месяца, и так продолжалось все 18 месяцев. Мы вернулись ровно туда, где были в 1990-ом. Anthrax обернулся полным расколом. Фрэнки, Чарли и я оказались по одну сторону, а Джои и Дэнни по другую.

Самая крупная ссора произошла в Милуоки, где цифровая консоль издавала свистяще-пердящие звуки в течение тридцати секунд перед нашим выходом на сцену. Звукооператор ее перезагрузил, и все настройки, которые мы сделали на саундчеке, стерлись. Все звуки раздавались не из тех мониторов, и по какой-то причине гитара Дэнни заглушала все, и F-111 тоже. А перед этим ни у кого в миксе не было гитары Дэнни. Фрэнки просто спятил. Он пинками отправил со сцены все ведж-мониторы. Лицо у него было красным от злости, зубы сжаты, и я был уверен, что после шоу он сорвется, хотя к четвертой песне звукооператор отстроил весь микс. Как будто этого было мало, Фрэнки узнал, что Дэнни вырубил бас в ведж-мониторах, потому что не слышал свою гитару.

Десять минут подряд Фрэнки атаковал Спитца. Дверь гримерки была заперта, но его крики было слышно на весь коридор. “Кто ты, черт тебя подери? Кем ты себя возомнил? Ты даже не человек, мать твою!!!” Это было жестоко, унизительно и беспрерывно. Фрэнки бранился и опрокидывал пинками столы, а Дэнни просто стоял и не мог вставить ни слова. Все остальные спрятались и угорали. Ну что, все еще хочешь играть в нашей группе?

ГЛАВА 30. ПОЛЦАРСТВА ЗА ВОКАЛИСТА

Надо признать, реюнион-тур выдался на редкость тягостным. Если смотреть беспристрастно, он помог нам с финансовой точки зрения и разрешил наши проблемы в бизнесе. Мы передали Sanctuary «Alive 2: The DVD», компакт с лучшими хитами и «Anthrology: No Hit Wonders 1985-1991» на DVD. Они все это выпустили, но Sanctuary не удалось раскрутить это все как следует. Вот такие пироги. Ну, по крайней мере, нас больше не связывали контрактные обязательства. Все рассчитывали, что по возвращению домой мы запишем пластинку составом «Among The Living», но мы просто не могли это сделать в качестве ТОЙ группы, потому что мы уже в печенках друг у друга сидели. На дворе был 2006-ой, и я думал, что если мы каким-то чудом не заставим Джона Буша вернуться, то это будет конец Anthrax.

Я был зол, потому что этот реюнион-тур жаждали и хотели увидеть все кроме нас. Мне очень хотелось, чтобы у нас все получилось и чтобы мы снова были добрыми друзьями. Расставались мы мирно, но сейчас больше напоминали ссорящихся соседей по комнате в универской общаге.

Не могу винить во всем только Джои и Дэнни. Было бы слишком просто показать на них пальцем и сказать, что они были проблемными и хотели, чтобы все было так, как хотят они, поэтому ничего и не получилось. Скажу лучше, что именно мы все эти годы старались всеми силами сохранить Anthrax на плаву, а эти парни – нет. Поэтому, когда они вернулись, им следовало нас послушать. Истина в том, что можно легко оспорить их мнение: “Только посмотрите, что вы сотворили с Anthrax за все эти годы, пока мы сидели дома. Возможно, если бы нас не выгнали из группы, Anthrax бы никогда не оказались в этой ситуации, если уж на то пошло. Может быть, вам следует выслушать НАШИ предложения”.

Я не заметил этого в 2006-ом, но ясно вижу это сейчас, когда у меня есть время подумать над этой ситуацией. Я болтал много ерунды в СМИ, потому что сильно нервничал и видел только одну сторону медали. Я говорил, что мы не можем двигаться дальше, потому что Джои этого не хочет и продолжает вставлять палки в колеса. В этом была своя доля истины. Мы сказали Джои и Дэнни, что хотим записать пластинку, а Джои выдвигал все больше и больше требований. Если вкратце, он хотел уволить менеджеров и провести смену руководства. Оказалось, что он был прав во всех этих вопросах, потому что в конце концов у нас были проблемы со всеми, с кем У НЕГО были проблемы. Многие журналисты сообщали, что Джои вернулся не сразу, потому что запросил слишком много денег. Вот тут неправда. Он хотел получить свою долю, а у нас всегда все делилось на пять равных частей. Большего он никогда не требовал.

В конечном счете решение не работать над новым альбомом с Джои было принято нами, потому что мы не были на одной волне. У нас была твердая позиция, и мы не хотели ее менять. Мне было очень любопытно узнать, как бы новая пластинка звучала с Джои, но мое любопытство было съедено моим эго и невозможностью передать ему часть полномочий. Интересно наблюдать, когда что-то происходит неспроста. На самом деле для этой пластинки просто еще не пришло время. Возможно, мы это чувствовали?

И все же, без вокалиста мы были беспомощны. В наших самых несбыточных мечтах Джон Буш возвращался и записывал с нами новый альбом, теперь, когда у нас были новые менеджеры и мы “очистили палубу” от ряда неудачных контрактов. Мы надеялись, что он поймет, что мы сделали то, что нам нужно было сделать ради группы, и теперь мы можем идти вперед, как будто идем по следам «We’ve Come For You All». Но мы знали, что этому не суждено случиться. Джон был уязвлен, что мы провели реюнион-тур с Джои, и надо сказать, он очень гордый парень. Последнее, что бы он сделал, это простил нас за то, что мы кинули его и сразу втянулся в рабочий процесс.

Вдобавок к эмоциональной бреши, теперь в его жизни были другие интересы. У него были маленькие дети, и он не хотел все свое время проводить на гастролях. В этот раз он не был готов все бросить только потому, что это было лучше всего для группы. Главным его приоритетом была семья. Как только стало очевидно, что мы не будем записывать пластинку с Джои и Дэнни или Джоном, группа развалилась до двух человек. В конце 2006-го мы с Чарли засели в комнате у него дома в Чикаго и начали писать новый материал. Мы были раздражены по поводу случившегося, поэтому естественным образом написали очень быстрый, агрессивный материал с сокрушительными басовыми ритмами и реально крутыми риффами типа “стоп-старт”. Мы были очень довольны, и понимали, что у нас получается что-то особенное. Когда у нас была готова пара-тройка добротных песен, мы попробовали поработать с вокалистом, которого нам рекомендовали, но это не сработало. Чтобы узнать больше, можете спокойно заглянуть на Википедию, какой бы точной или неточной она не была.

В это время мы позвонили Фрэнки и сказали: “Эй, чувак, у нас проблемы. Ты нам нужен”. Первое, что он сделал, это настоял на том, что он будет полноправным участником процесса записи. Я сказал, что мы уже написали пять песен и очень ими довольны, но что касается остальных, кто знает? Фрэнки сразу въехал и помог переработать материал, который мы уже написали. Да, Фрэнки вернулся, но опять-таки появилось тревожное обилие ссор и споров, в основном по поводу идей к мелодиям и партиям вокала. То есть там, где Фрэнки всегда блистал в творческом плане. Когда дело касается мелодий, он просто великолепен. Но много раз Чарли придумывал что-то другое, и это другое лучше подходило песне. Фрэнки говорил: “А кто ты такой, чтобы говорить, что твое лучше? Ясное дело, тебе твое больше нравится, ты же это придумал. Но мое лучше”. Я пытался использовать идеи их обоих, добавляя свои тексты к их мелодиям, иногда также добавляя свои идеи по части мелодий, и когда это работало, у нас получалось лучшее от каждого участника и песни от этого только выигрывали. Когда это не работало, и чья-то идея явно была лучше, ну, тогда мы возвращались к этому гребаному древнему аргументу “хрен его знает, что такое Anthrax на самом деле”. Когда это случается, мы с Чарли всегда говорим: “Слушай, мы знаем, как правильно”. Но на этом ссора не заканчивается – какой там! – мы просто двигаемся дальше. Радует только, что обычно лучшие идеи настолько очевидны, что говорят сами за себя.

Мы пробовали двигаться дальше как группа, как это делали после того, как уволили Нила Тёрбина и приступили к написанию материала «Spreading The Disease» без вокалиста. Но мысль о том, что мы не можем ничего срастить без Джона или даже Джои висела над нашими головами как Дамоклов меч. Мы не хотели искать кого-то другого. Нам был нужен Anthrax, а в Anthrax могло быть только два вокалиста.

Примерно в это же время мы пытались решить, как сохранить группу. Я занялся совместной раскруткой акустических вечеров в нью-йоркском клубе Ретокс. Я сотрудничал со своим другом Майком Даймондом. Он был известным клубным промоутером. Мы решили устраивать представления раз в неделю. Когда все, кого я знал, были в Нью-Йорке, я прилетал, и мы устраивали акустические сэты. Я пригласил самых разных музыкантов, включая Cypress Hill, Sebastian Bach, Whitfield Crane, Bo Bice из «Американского Идола» и Кори Тейлора из Slipknot и Stone Sour.

В тот вечер, когда пришел Кори, перед тем, как идти в клуб, мы устроили ужин. Мы просто тусили вместе – я, Кори, Фрэнки и Перл. Кори спросил, как мы собираемся решать вопрос с вокалистом и мы ответили, что пока не знаем, но у нас есть парочка новых песен и они очень клевые.

“Я смогу” – сказал он.

Мы засмеялись. Мы решили, что он шутит. Он уже выступал в двух успешных группах, и казалось нереальным, что он будет петь и в Anthrax.

“Нет, я серьезно!” – сказал он, и его голос задрожал от волнения. “Для меня будет гребаной честью петь с вами, парни, а ведь вы знаете, что я был вашим фэном с детства. Я с радостью напишу с вами песни и стану частью вашей истории”.

Мы серьезно поговорили о том, как нам это воплотить в жизнь. Мы согласились выслать ему то, что уже написали, и он пообещал начать запись вокала после завершения текущего тура с Stone Sour. У него было огромное “окно” перед тем, как он должен был снова приступить к работе со Slipknot. Он подумал, что сможет взять по меньшей мере год для работы над пластинкой с нами и гастролями в ее поддержку. Это казалось потрясающим решением для серьезной проблемы. Фрэнки сразу был обеими руками “за”, да и я тоже купился.

Та ночь в клубе была просто невероятной. Мы отыграли парочку песен с Кори и навели шороху. На следующий день я проснулся, припоминая разговор о том, что у нас будет петь Кори, и просто списал все на бухло и пьяный угар. Я правда не воспринял это всерьез. Следующим вечером Stone Sour выступали в Роузлэнд Боллрум, и мы были за кулисами. Я зашел в гримерку, и тут Кори Бреннан, менеджер Кори, говорит мне: “Эй, чувак, поздравляю с новым вокалистом”.

“Что? А? Эм, он что, рассказал тебе об этом?” – спросил я.

“Да, он мне сразу рассказал” – отозвался Бреннан. “Я уже обзвонил остальных участников Slipknot и Roadrunner Records, и получил разрешение. Все в силе. Он получил добро”.

Я крепко обнял Кори. Я рассказал Фрэнки и Чарли, и они оба были в восторге. Мы отослали Кори предварительные аранжировки к шести песням. Они ему понравились, и он сказал, что у него уже есть идеи по части вокала. Мы составили расписание, взяв за основу дату окончания его тура. Кори собирался после окончания тура за пару недель записать все свои партии, а потом приехать в Чикаго и провести три недели у Чарли, где мы могли бы довести песни до ума. Я подумал, что было бы неплохо какое-то время придержать эти новости, но Кори вышел в Интернет и всем растрепал. Он даже не позвонил мне и не сказал, что предаст эти новости огласке, хотя в принципе ничего страшного. Вот насколько он был взволнован. Мы начали говорить интервьюерам, что это действительно так, и все нас поздравляли. Казалось, что в истории группы вот-вот откроется новая глава, и она будет очень хорошей.

9 июля 2007-го я вылетел в Чикаго, чтобы приступить к работе с Taylor Thrax, и провел несколько дней в Лондоне и посмотрел выступление Metallica на стадионе Уэмбли. Сказать, что выброс адреналина зашкаливал, это еще мягко сказано. Я был на седьмом небе, я хотел вернуться в студию и записать лучшую пластинку Anthrax в нашей карьере. Когда мы приземлились в аэропорту О’Хара, я включил свой телефон – куча смс. Я увидел пропущенные от нашего агента (и моего доброго друга) Майка Монтеруло, и перезвонил ему из терминала, а он мне такой: “Ты с кем-нибудь говорил?”