Текст книги "Жизнь среди слонов"
Автор книги: Иэн Дуглас-Гамильтон
Соавторы: Ория Дуглас-Гамильтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Обычно семейная группа проходит за сутки около 4,5 километра. Каждый день я старался либо на машине, либо пешком найти их семейную группу, не обращая внимания на других слонов. За этим слоненком следовало понаблюдать, ибо он принадлежал к группе, которую я знал лучше других.
Первые недели жизни малыш редко отходил от матери дальше чем на несколько шагов. К концу второго дня он уже крепко стоял на ногах и спокойно следовал за всей семьей, непрерывно перемещавшейся в поисках пищи. Их путь лежал через болота, леса, им приходилось преодолевать опасные тропы крутого склона. Когда слоны принимали грязевые ванны, его мать и другие слонихи изо всех сил старались не наступить на него, а иногда Тонкий Бивень хоботом подтягивала или подталкивала его. Три месяца спустя слоненок побывал уже почти во всех уголках территории своего сообщества.
Я прозвал его Н'Думе (Самец на суахили): он действительно был настоящий маленький самец. Вначале он питался только материнским молоком, и стоило матери или сестре остановиться, как он деловито рыскал у них под брюхом у передних ног. Через три дня он уже твердо знал, что нужное место находилось между передними ногами матери. Соски, по форме и размерам удивительно напоминавшие женскую грудь, расположены довольно высоко, и ему приходилось тянуться, чтобы достать до них. Когда он сосал, его розовый рот с треугольной нижней губой плотно держал сосок, а хобот либо свешивался на сторону, либо поднимался к голове, изогнувшись в форме буквы S. Тонкий Бивень время от времени касалась его лба, как бы удостоверяясь, что кормит именно его. Как и прочие новорожденные слонята, он сосал помалу, но часто, выпивая за сутки 13–14 литров молока. Хобот его то висел, а то вытягивался в виде резинового шланга. Изредка слоненок садился и засовывал кончик хобота в рот, как ребенок, сосущий большой палец. Тонкий Бивень продолжала кормить и свое первое дитя, и иногда оба рта одновременно прикладывались каждый к своему соску. Н'Думе вскоре открыл, что и нежная, терпимая ко всем малышам бабушка Леонора тоже ни в чем не откажет ему.
Отлучение от груди происходило постепенно. Уже к концу первого месяца Н'Думе рвал ртом траву, не умея пока пользоваться хоботом, и, хотя какую-то часть травы он глотал, это скорее всего носило чисто исследовательский характер. Внутри семейной группы слонята сосут мать до тех пор, пока им позволяют, даже после перехода па растительную пищу. Одна из молодых самок, старшая из дочерей Леоноры, по прозвищу Две Дырки, сосала и в девять лет. Когда она толкалась головой в поисках соска, ее двадцатисантиметровые бивни кололи мать, и та отталкивала надоедливого отпрыска хоботом или бивнями. Тонкий Бивень никогда не подпускала к себе Две Дырки.
С самого рождения Н'Думе стал заметным членом семейства. Игривая натура, он часто азартно атаковал старших братьев и сестер, вонзаясь в них пока еще не существующими бивнями. Они снисходительно позволяли ему выделывать свои штучки: он еще находился в том счастливом периоде жизни, когда ему была предоставлена полная свобода действий.
Первый год мать не спускала с него глаз. Стоило ему отойти метров на двадцать – тридцать, как она тут же шла за ним. Очень часто малыш Н'Думе надолго замирал, прислонившись к матери. А каждые несколько минут они то касались друг друга хоботом или боками, то малыш сосал мать.
В пять месяцев он так осмелел, что толкал старших и лез на них, когда они укладывались днем на землю, чтобы поспать. В нем неистощимым ключом била энергия, которая заставляла его бегать за опавшими листьями или разгонять белых цапель, искавших насекомых среди частокола слоновьих ног. Но чаще всего он носился просто так, нападая па воображаемого противника и повизгивая. Однажды вечером на берегу, когда он бешено крутился вокруг семейства, почва вдруг ушла у него из-под ног. Он провалился под застывшую корочку грязи и стал тонуть в черной вязкой жиже. Чем сильнее он бился, тем больше его засасывало. Он в ужасе завизжал, к нему тут же бросились обеспокоенные Тонкий Бивень и Леонора и остановились на краю провала. До малыша можно было достать хоботом, и Тонкий Бивень осторожно двинулась вперед, оставляя в грязи черные вязкие следы. К счастью, она нащупала под грязью твердую почву. Вначале она попыталась вытянуть слоненка хоботом, но ничего не получилось. Тогда она подсунула ему под брюхо бивни и дернула головой. Леонора внимательно наблюдала со стороны. Н'Думе бился, а Тонкий Бивень старалась изо всех сил и выталкивала его из грязи. Наконец он оказался на твердой земле, покрытый с головы до кончика хвоста черным липким панцирем. Думаю, урок не прошел для него даром. И это происшествие, по-видимому, спасло ему жизнь позже.
В полгода он уже ничем не напоминал новорожденного. Рыжие волосы выпали, а появились жесткие черные. Он поправился и обрел нормальные пропорции слона, которые почти не меняются с возрастом. Не хватало лишь бивней. Кожа его всегда была грязной, в топ болоту, где он валялся, но после дождя слоненок приобретал блеклый серо-голубоватый цвет. Уши слегка поднялись кверху, немного отстали от шеи. Его пенис утонул в складках кожи, и теперь с первого взгляда было трудно определить его пол.
Но мужской характер Н'Думе с каждым днем проявлялся все больше, и к концу первого года он уже карабкался на других слонят, и, хотя то были всего-навсего детские любовные игры, такое поведение выдавало его принадлежность к самцам. Ни одна самочка никогда не вела себя подобным образом. Это было одно из самых ранних различий в поведении двух полов, и оно проявлялось лет за тринадцать до первого совокупления.
За год Н'Думе вырос на целую треть, его рост стал 1,15 метра. Впервые я заметил на его щеке следы сильно пахнущих маслянистых выделений – муста. Выделения появляются на щеке время от времени и никогда не бывают у слонят до года. С возрастом они становятся обильнее, но роль их пока не ясна.
Н'Думе стал еще ловче и игривей. Незаметно изменились его взаимоотношения с матерью. Он уходил все дальше и дальше от родительницы; в этом проявлялись как стремление слоненка к независимости, так и все большее равнодушие Тонкого Бивня к его жизни. Если раньше она спешила ему на помощь, стоило какому-либо увальню-слоненку задеть его, то теперь она предоставляла ему возможность защищаться самостоятельно. Ее неусыпная забота постепенно слабела, и Н'Думе оставалось либо выкручиваться самому, либо тащиться за матерью.
Однажды в жаркий полдень, когда все семейство в полудреме наслаждалось сиестой, он разлегся на прохладной земле под акацией, окруженный изгородью хоботов и ног. Вскоре он заснул. Леонора обычно отдыхала около часа, перед тем как перейти к поискам другой тени, но в тот день по той или иной причине ей не стоялось на месте, и она вскоре двинулась дальше. Тонкий Бивень потянулась за ней. Встали на ноги и остальные слонята, лишь Н'Думе продолжал спать. Вскоре он остался один, только старшая дочь Леоноры Две Дырки стояла над ним. Она ворчала, но слоненок продолжал спать. Тогда она почесала ему брюхо кончиком передней ноги и хоботом; он тут же вскочил и заметил, что матери нет. Если не считать Две Дырки, его покинули. Остается предположить, что Тонкий Бивень знала: Две Дырки стоит на страже. Н'Думе пробуждал в Двух Дырках какой-то особый материнский инстинкт: она практически не отходила от него. При случае она прятала его меж ног и, казалось, ворчала от удовольствия.
Потом Н'Думе заболел, и, по-видимому, ему было очень плохо, поскольку он беспрестанно издавал жалобные стоны. Наступал час вечерней трапезы, и все семейство набивало брюхо травой, а Н'Думе кругами ходил вокруг и стонал, широко раскрыв рот. Беспокойство ощущала только Две Дырки; отправив в рот очередную порцию вкусной травы, она подходила к нему и, как бы утешая, касалась хоботом его лба. За неделю он очень похудел. Наконец он перестал стонать, сначала ел плохо, но вскоре к нему вернулся аппетит, и я так и не узнал, чем он болел. И очень рад, что остался в полном неведении о причинах заболевания, так как выяснить их мог только при вскрытии.
Внешнее безразличие Тонкого Бивня вовсе не означало, что она не бросится на его защиту в случае реальной опасности. По-видимому, она знала, что в семейном кругу он в безопасности, но если понадобится помощь, она тут же поспешит ему па выручку. Так, встретив однажды гиен в русле реки, неподалеку от лагеря, Леонора и остальные слонихи образовали каре и хоботами затолкали малышей внутрь. Затем Тонкий Бивень, пока остальные охраняли слонят, пошла на опасных хищников и обратила их в бегство.
К моменту рождения Н'Думе Тонкий Бивень уже была опытной матерью: за ней бегали еще три отпрыска. Молодые матери возились со своими детьми куда больше, особенно с первенцами, они не отпускали их ни на шаг. Как и неопытные мамаши рода человеческого, они пока не сознавали, что воспитание ребенка есть всего-навсего повторяющаяся процедура, и их зачаровывало первое материнство.
Боадицея с ролью матери справлялась плохо, поскольку ее волновали и занимали всяческие опасности, которые могли угрожать ее семейству. Шум машины заставлял ее отрываться от завтрака, и она редко позволяла своему почти годовалому слоненку досыта насосаться материнского молока. Но такое необычное поведение следовало отнести на счет избытка туристов, а не слонов.
Слонята отличались исключительным разнообразием характеров. Одни уже через несколько недель начинают неутомимо исследовать окрестности, другие ни на шаг не отстают от своих матерей. Одни игривы и кипят энергией, другие вялы. В одной семейной группе я стал свидетелем исключительного случая: малыш большую часть своего первого года проводил не с матерью, а с матриархом по кличке Сфинкс, которая была беременна и имела молоко. Ее слоненок родился через три месяца после усыновления первого, и они выглядели близнецами, играя, посасывая молоко и бегая под бдительным оком Сфинкса. Докинутой матери надо было подойти к матриарху почти вплотную, чтобы обратить па себя внимание своего дитяти.
Как и у других слонят, вес мозга Н'Думе при рождении не превышал 35 % веса мозга взрослого животного. Большинство млекопитающих рождаются с мозгом, который почти не меняется с возрастом. У слона же мозг развивается медленно по причине столь продолжительного детства, во время которого слоненок учится, и поэтому прогресс выглядит разительным.
Н'Думе рос и учился. Он постигал движения, но вначале они выглядели очень комично; он принимал десятки поз, в которых редко приходится видеть взрослых животных. Еще позже Н'Думе освоил сложные двигательные комплексы. Со временем он научился ползать на брюхе, перекатываться через спину, волочить задние ноги, словно раненый олень, и усаживаться с опущенными ушами наподобие собаки.
Много хлопот доставлял ему хобот. В первый год он и не подозревал, что можно утолять жажду с помощью хобота; он становился на колени на берегу реки и, держа хобот подальше от воды, пил ртом, как и другие юные слонята. Постепенно, играя кончиком хобота в воде, он методом проб и ошибок научился всасывать воду, удерживать ее в поднятом хоботе и затем выливать себе в рот. Часто вместе с водой попадал песок, и тогда он яростно тряс кончиком хобота и скручивал его в узлы. Он научился расслаблять его, покачивать и вращать им, и, так проверяя все его возможности, Н'Думе стал ловко орудовать хоботом.
Хобот слона – многоцелевой «инструмент», выполняющий сразу функции верхней губы и носа, он состоит из множества мышц, каждая из которых повинуется лишь определенному сигналу центральной нервной системы. И не удивительно, что Н'Думе так долго постигал его бесчисленные возможности. Когда внутри хобота чувствуется зуд, он сворачивает его в кольцо под передней ногой. На кончике хобота растут крохотные волосики, с помощью которых, по-видимому, слоны определяют форму, строение и температуру предмета, а также устанавливают, откуда доносится запах.
Топкий Бивень пользовалась своим хоботом с удивительным мастерством, часто помогая ногами или бивнями. То хобот служил сосудом для собирания песка, отброшенного ногой при рытье ямки для воды, то он придерживал траву, пока слониха ногой отрывала корни. Если к корням липла земля, она постукивала пучком травы по голени, чтобы та осыпалась. Обдирая кору с дерева, она хоботом хватала малейшие выступы коры и тянула, в то время как бивни отделяли ее от ствола и рвали на полосы. Если чесались глаза, она терла их хоботом, словно валком, и хоботом же она размазывала грязь по спине или осыпала себя песком.
А однажды мне довелось наблюдать одного слона, который подобрал хоботом ветку и почесал себе ногу – еще один пример использования животными орудий. Но не все умел Н'Думе в раннем возрасте; многому он научился позже. Иногда казалось, что он наблюдает за Тонким Бивнем и сознательно подражает ей, но у меня нет доказательств. Иногда он засовывал хобот в рот матери, проверяя, что она ест; часть пищи он забирал, жевал и глотал. Вероятно, именно так слонята узнают, чем можно питаться. Тот же жест служит приветствием, когда кто-нибудь из них приближается к старшему сородичу. Годовалый слоненок так же встречает взрослого самца при временном появлении последнего в семействе.
Н'Думе познал и страх. Однажды он бросился прямо намой «лендровер», с угрожающим видом распустив уши и вздернув голову, его круглые глаза метали искры. Он ничего не боялся до того момента, когда заметил, что находится в полном одиночестве. ТОНКИЙ Бивень стояла шагах в двадцати и наблюдала за сценой; нервные движения хобота выдавали ее беспокойство. Вдруг мужество оставило его, и он бросился к матери, задрав хвостик и визгливо вереща. Больше он никогда не приближался ко мне.
Иногда Тонкий Бивень успокаивала его, она тихо поглаживала его хоботом, и страх проходил. Защищала его и Две Дырки. Как-то его сильно напугал выскочивший из-за поворота автомобиль с туристами, и он пустился наутек в сторону от своего семейства. Две Дырки бросилась за ним, обогнала и направила в нужную сторону, положив кончик своего хобота ему в рот.
Когда Н'Думе исполнилось два года, появились перламутровые кончики молочных бивней, но вскоре они выпали, и прорезались постоянные бивни. Смена бивней происходит в самое разное время, и поэтому по ней нельзя судить о возрасте. И, конечно, как любой ребенок, Н'Думе горел желанием испробовать новое приобретение. Первая, не особо успешная попытка была сделана, когда он вместе со всем семейством атаковал своими бивнями кору акации тортилис. Он наносил ими удары по своим старшим братьям, сестрам и прочим родичам; острые кончики были грозным оружием и больно ранили. Но одновременно его поведение стало все больше подчиняться некоему «социальному тормозу», который не позволял слоненку свободно пользоваться своим оружием.
Социальное воспитание должно было подготовить его к борьбе за выживание. Следовало научиться быстро реагировать на опасность, а также изучить правила конкурентной борьбы с другим слоном.
Социальные столкновения начинаются уже при встрече двух малышей. Сначала они дружески обнимают друг друга хоботом, а затем принимаются толкаться. Исход такого сражения, казалось бы, легко предугадать из-за разницы в размерах. Но более крупное животное действует осторожно, вкладывая минимум силы. Чем моложе слоненок, тем нежнее отношение старшего.
За несколько месяцев Н'Думе познакомился со своим крохотным мирком и населявшими его слонами. Его сородичи продолжали ходить неизменными путями, передвигаться из одного района своей территории в другой: утром поднимались в лес и лакомились инжиром, затем спускались к реке Эндабаш, где насыщались сочной зеленью болот, не пересыхавших даже в сухой сезон, и снова поднимались в разреженный лес к акациям с их стручками. Матриархи Боадицея, Леонора и Джезабель в сопровождении своего потомства следовали метрах в ста друг от друга. Но частенько все семьи смешивались, особенно на реке или вечером на пляже.
И тут в малышей словно вселялся бес. Они носились кругами и играли друг с другом, а то сбивались в одну кучу, где нельзя было различить, кто чей. Они играли, словно расшалившиеся щенята, схватываясь по двое, по трое, вчетвером или впятером. Но стоило им разъяриться всерьез, появлялась чья-нибудь мамаша или молодая самка и, прикрывая своего малыша, уводила его подальше.
Н'Думе превосходно знал свою семейную группу, познакомился со всеми 45 слонами из сообщества Боадицеи; в общих чертах он знал и остальных 500 слонов этой же территории, с которыми сообщество Боадицеи изредка встречалось.
Счастливый период снисходительного отношения к нему кончился, и подросший Н'Думе столкнулся с враждебностью не только равных себе, но и Тонкого Бивня. Это произошло на водопое. Слоны питали особое пристрастие к некоторым источникам, содержавшим, по-видимому, минеральные соли, а места часто хватало лишь одному животному. Более того, в сухой сезон, когда река Ндала уходила в песок, слоны добывали воду только из лунок, которые проделывали хоботом.
Н'Думе и в голову не приходило, что Тонкий Бивень рыла лунки вовсе не для него. Она пыталась набрать воды в хобот, медленно всасывая ее, дабы не взбаламутить песка, а он отталкивал мать, стараясь занять ее место.
Увалень Н'Думе то и дело обрушивал хрупкий край лупки, и Тонкому Бивню приходилось начинать все сначала. Она умело удерживала малыша на расстоянии. Однажды я наблюдал, как она оттолкнула его хоботом восемнадцать раз за пять минут. Он с ворчанием протестовал, а она ворчала, успокаивая его. Она мешала ему подойти к лунке, переставляя ноги. Он опирался о ногу матери, пытаясь обогнуть ее, и падал, но его хобот тянулся к воде по земле, словно гусеница. Когда Тонкий Бивень поднимала голову, ему иногда удавалось сунуть свой длинный нос в лунку и втянуть глоток воды, пока его снова не отталкивали.
Такое эгоистическое поведение Тонкого Бивня характерно для взаимоотношений матери и слонят. Если из-за какой-нибудь пищи возникал конфликт, мать силой, если могла, забирала лакомый кусок. Так было и с водой: альтруизм, проявляемый при взаимозащите, кончался при дележе пищи или воды. С более старшими слонятами обращались еще суровее, хотя характер самок был неодинаков, как, например, в случае кормления малыша. Я не раз видел, как старших слонят отпихивали от лунки с водой бивнем с такой силой, что брызгала кровь, а малыш ревел от боли.
Слоны старше пяти лет обычно уже не рискуют подходить к лунке крупной самки. Не раз бывало, что слоненок более часа ожидал очереди напиться. Но стоит старшим слонихам утолить жажду, как они удаляются, оставляя малышам лишь несколько минут, и те едва успевают сделать глоток, чтобы не отстать от семейной группы. Случалось, что другая группа, дождавшись, пока напьется предыдущая, отталкивала малышей, прежде чем те успевали утолить жажду.
Я следил за развитием Н'Думе в течение двух с половиной лет с момента его рождения в марте 1968 года до моего отъезда 1 сентября 1970 года. Он был полон сил и энергии, но еще зависел от матери и семейства. Я вновь видел его с родичами в марте 1973 года, но об этом расскажу в Послесловии.
Наблюдение за другими слонятами показало, что по крайней мере первые десять лет своего существования они растут в атмосфере любви и под защитой своей семейной группы. Даже после рождения нового слоненка первый малыш получает от матери знаки внимания, которые не ослабевают и во время «отрочества», а часто и позже.
С возрастом слонята играют и дерутся со все большей ловкостью. Они узнают, как использовать склон в борьбе с противником. Иногда игра переходит границы дозволенного и вступает в опасную стадию, их движения становятся быстрее и резче, в каждый толчок вкладывается вес всего тела, но такое случается редко, а в общем стычки происходят сдержанно, для побежденного они кончаются легким уколом в бок. Однако если слонята разделены препятствием, к примеру упавшим деревом, то противники от игры переходят к взаимным угрозам, тем более яростным, чем меньше возможность войти в прямой конфликт друг с другом. Их поведение напоминает поведение собак, облаивающих друг друга по обе стороны изгороди.
Эти шуточные бои имеют, должно быть, функциональную ценность для слона: они позволяют животному помериться силой с другими обитателями того же района. Так во время дружеских схваток каждый слон узнает свое место в иерархии. Приобретенный опыт в маневре и владении бивнями может помочь позже, когда животное вступит в настоящий бой. Спор между слонами за воду или пищу обычно разрешается простыми угрозами – расставленными ушами или извивающимся хоботом. Серьезные бои исключительно редки. Угрожающая поза у слонов, как и у других видов животных, защищает животное от нападения.
Одинокий самец отступает перед чибисом, который защищает свою территорию
С приближением подросткового возраста, с одиннадцати до тринадцати лет, слонята-самцы участвуют в яростно-шаловливых схватках, взбираются друг на друга или на самок. Это взрыв активности перед переходом к полной независимости и окончательным разрывом с семейной группой. Мне легче стало понять их жизнь, когда я занялся радиослежением.
Слонята-самки, достигнув половой зрелости, все больше и больше избегают схваток с родными и двоюродными братьями и проявляют все больше материнских чувств к малышам. Так вела себя Две Дырки; она играла только с меньшими собратьями, иногда валилась на бок рядом с Н'Думе и другими малышами и протягивала хобот, словно приглашая их влезть на нее. Когда они приближались, она вначале отталкивала их, а потом разрешала им карабкаться на ее крутые бока, откуда малыши скатывались, вытягивая вперед ноги и вовсю двигая хоботами. Нередко, когда схватки малышей кончались дракой, она вмешивалась и хоботом разводила бойцов, пока те не остывали.
Некоторые матери не терпели молодых «нянек», особенно впервые родившие слонихи, но в пользе «нянек» сомневаться не приходится. Две Дырки доказала это в тот день, когда Н'Думе заснул, а она его разбудила, не оставив в одиночестве. И, кроме того, она, по-видимому, приобретала полезный опыт для своего будущего материнства.
Н'Думе не ощущал ни враждебности, ни равнодушия старших слонов, которые, казалось бы, должны были проявляться по причине плотности популяции. Напротив, к нему относились терпеливо и по-доброму. Если какие-то социальные причины и ограничивали популяцию, плохого отношения к слонятам не наблюдалось. Примеры злобы проявлялись намного чаще у старших слонов. Мне неоднократно доводилось наблюдать это, когда я ходил по пятам за сообществом Боадицеи.
С 1966 по 1967 год 99 моих слонов принесли 34 слоненка. А годом раньше их родилось всего восемь. Следовательно, уровень рождаемости носит переменный характер, и только долгосрочные наблюдения позволят получить достоверные данные. В конце концов я пришел к тому же выводу, что и Лоуз в Уганде: чем больше дождей, тем больше рождаемость. Именно здесь кроется причина неравенства возрастных категорий. Размер популяции зависит и от смертности. И мне хотелось завершить работу установлением отношения числа рождений к числу смертей, чтобы точно знать колебания популяции слонов Маньяры.
А пока следовало проверить, как влияли перемещения слонов па их плотность. Для этого надо было найти средство слежения за слонами в густых и опасных зарослях Эндабаша, где проходили троны, петлями ведущие вверх, к границам парка и лесу Маранг. Разрешить проблему могло лишь радиослежение.
Доктору Ричарду Лоузу удалось обездвижить двух слоних и надеть на них ошейники с радиопередатчиком, но последние быстро оторвались: один – на второй, а другой – на одиннадцатый день. Нужны были новые опыты.
