Текст книги "Возможная Жизнь (СИ)"
Автор книги: Ида Кайзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
В горле образовался огромный ком. Эмоции, которые переполняли меня, мешали говорить. Но я знал, что, скорее всего это последний наш с ней день и для меня было важно раскрыть все карты. В наших отношениях было много всего, но те тайны, которые Габи хранила в себе и уверен, большую часть которых продолжает хранить, мешали ее сближению со мной. Я знал, что она тоже испытывала ко мне сильные чувства, но по каким-то причинам не позволяла стать ближе. Может быть, все дело было в Адаме. А может она до сих пор хранила в своем сердце другого. Того, которого так же, как и Джейсона нет в живых. Но в любом случае последние произошедшие события разлучали нас, не давая ни одного шанса вернуть все.
–Эта девушка полностью изменила его. Ради нее он забыл обо всех обещаниях и целях. Джейсон стал постоянно врать, увиливать. Он ссорился и рвал прежние отношения, только если кто-то плохо говорил о ней. Даже не приехал, когда его мать попала в больницу! Для человека, настолько привязанного к своей семье, это было… – я заставил себя замолчать, так как понимал, что сейчас был сильно перевозбужден. Необходимо было сбавить обороты и говорить менее запальчиво. – После, когда он приехал на день, чтобы отдать часть заработанных денег, его отец не смог промолчать и все высказал ему. Роба и Слима там не было со мной. Мы все злились на него, но я все же решил прийти. И ужаснулся, когда увидел пустой и отстраненный взгляд того человека, который раньше бы бросил все на свете, если бы узнал, что с кем-то из его родителей стало плохо. На его лице промелькнули эмоции лишь раз – когда Патрик, его старик, оскорбил ангела.
–Что он сделал? – я зажмурился, чтобы не показывать появившихся в глазах слез.
–Джей толкнул его и он упал. Я и сейчас отчетливо помню то неверие в глазах мистера Коленза, с которым он смотрел на своего сына. Тогда-то они виделись в последний раз.
–Вернон – мое имя слетело с ее губ, но звук больше походил на сочувствующий вздох.
–Мы все пытались достучаться до него. Я, Слим, Роб. Но он не слушал. Лишь одно ее желание перечеркивало все сказанное – наступила тишина. Габи смотрела куда-то вдаль, а я на наши переплетенные пальцы. Вокруг не было ни души. Только пара ворон, взлетевших в серое затянутое небо.
–Должно быть, он сильно любил ее – развеяла она тишину. – Только по большой любви забывают обо всем и всех на свете. Только из-за нее живут вопреки, закрывая глаза на все, чем дышал прежде – переведя на нее взгляд, я нахмурился, раздумывал о том, говорила ли она исходя из собственного опыта.
–Но я тоже люблю, Габи – ее черные омуты переполненные виной убивали меня. Она хотела что-то сказать, но не посмела. Ее рот открылся в немом звучании и закрылся через несколько секунд. – Ты не ответишь мне. Знаю. Но не понимаю почему, когда ты явно… – прижавшись к моему лбу своим, Габриэлла закрыла мой рот руками.
–Тише, тише – шептала она сбивчивым голосом. – Прошу, не продолжай – убрав от своего лица ее руки, я взял их в свои и соприкоснулся с ней еще и носами.
–Хотя бы раз скажи это – молил я. – Мне так нужно это услышать.
–Не могу – со стоном боли оторвавшись от меня, Габи делает шаг назад.
–Но почему?! – срываюсь на крик.
–Ты хотел, чтобы я принадлежала только тебе. Просил, что пока я буду с тобой, ты единственный, кто сможет ко мне прикасаться – вспоминая о нашем начале, я припомнил эти слова.
–Да, и ты согласилась.
–Не так. Я сказала, что Кристин будет твоей – отступив на шаг на слабых ногах, я почувствовал, словно мне прострелили грудь. С силой сжав собственную голову, я думал, что сейчас действительно могу сойти с ума от той боли, которую она причиняла мне раз за разом.
–Значит…
–Нет! Нет – оказавшись около меня, Габи уткнулась лицом мне в шею. – Я не была ни с кем кроме тебя, эта правда. Но как Габриэлла я не могу принадлежать тебе. Не могу никому дать такого обещания – от ее слов о том, что измены не было, что я был единственный, с кем она делила свое тело, мне стало немного легче. Но очередная недосказанность мучила.
–Ты недоговариваешь. Что стоит за всем? Почему ты не можешь? Это из-за Лео? Из-за того, что вы должны исчезнуть? Я ведь правильно понял, что вы оба намерены сбежать от Адама? Если все так, то я мог бы последовать за тобой. Куда угодно. Мне уже все неважно. Я хочу одного – быть с тобой. Даже если ты и не любишь меня, как я тебя – проведя по моей щеке своими пальчиками, Габи отстранилась.
–Глупый, глупый мальчишка. За кем ты хочешь следовать? – сделав расстояние между нашими телами еще больше, Габи, казалось, нажала какой-то переключатель:
–Лучше расскажи, как именно он умер? – это подействовало на меня как ушат ледяной воды.
–А вот этого я не ожидал от тебя. Использовать смерть Джейсона как предлог сменить тему? – это впервые, когда я действительно ощутил презрение к ней. – Не знаю, нужно ли это тебе, но я все же скажу, раз ты так любезно просишь.
–Вернон, я не это имела…
–Его убила любовь – выплюнул я, не желая слушать ее оправдания. – Любовь к той, которую он превозносил и идеализировал. К той, которая в конечном итоге уничтожила его, сыграв роль личного палача.
–Палача?
–Официально это считалось самоубийством. Он намеренно крутанул руль, наскочив тем самым на преграду и спровоцировав переворот машины. Но я знаю, что он сделал это только из-за того, что сотворила та сука. После известия обо всем, он был не лучше живого мертвеца. Он словно перестал ощущать жизнь. Для него ничего не имело значения. Но в день своей гибели что-то изменилось. В его голове словно засела какая-то идея. Я не хотел пускать его на трассу. До последнего отговаривал…
–Что она сделала? – я слышал в ее голосе искреннее участие, и поэтому продолжил.
–Все произошло где-то за месяц до этого. Джейсон вернулся в город со светящимися глазами. Говорил, что вскоре все изменится, и что больше он никуда не уедет.
–Твой друг хотел вернуться домой?
–Он не просто хотел вернуться домой. Джей приехал для того, чтобы подготовить все для совместной жизни со своим ангелом. Он купил дом, кольцо и автомастерскую. Планировал сделать предложение руки и сердца, а в ближайшее время сыграть свадьбу. Но на все это нужны были деньги. Большие деньги.
–И конечно у него их не было.
–Верно – горько усмехнулся ее догадливости.
–И тогда он нашел Колта.
–И тогда он нашел Колта – подтвердил я.
–Так вот значит, что именно за долг ты выплачивал – я понимал, что она имела в виду не сумму, о которой после разговора с Колтом и Робом и так знала. Теперь ей стали ясны мои мотивы. Причины, по которым я добровольно ввязался в то, к чему не имел отношения.
–И что случилось дальше?
–А дальше он узнает, что она, не спрашивая его, делает аборт и уходит к своему лучшему другу, который постоянно был вместе с ними. Оказывается, она всегда любила только его и ждала, пока он сможет принять ее чувства. И еще! Его тоже звали Лео. Удивительное совпадение, не находишь? – я думал, Габи начнет говорить, как ей жаль. Что эта история очень печальная. Но вместо этого она смотрит на надгробный камень пустыми глазами.
–Действительно удивительное. Вернон, а как звали ту девушку?
–Я знаю только имя. Макей. Он не показывал мне даже ее фото. Джей почему-то скрывал ото всех, кем она была.
–Значит, твоего лучшего друга погубила любовь к этой самой Макей? – с ней происходило что-то странное. Габи будто стала статуей, лишенной жизни, цвета и тепла. Даже ее голос, произносящий последний вопрос, изменился.
–Она погубила не только его – вся моя ненависть к этой женщине ощущалась через слова. – Роб, Слим, родители Джейсона, я – она разрушила всех! Я клялся уничтожить ее. Найти однажды и сделать с ней то же самое, что она сотворила с ним. Но я настолько никчемен. Я не могу даже выяснить ее полного имени! У меня нет ничего. Только вот эта могила и рвущее душу презрение. Думаю, я даже смог бы убить.
–Уверен, что смог бы?
–Еще как! – развернувшись ко мне всем телом, она напомнила мне тот образ из сна, который я однажды видел. Ступающая через саму смерть – сердце замерло в груди.
–Тогда убей вместо нее меня. Я готова – закрыв глаза, Габи, казалось, смиренной. Это до чертиков напугало меня.
–О чем ты говоришь?! – схватив ее за плечи, встряхнул. – Даже не смей думать об этом еще раз! Тем более говорить – она хотела умереть. Почему она хотела этого? У нее ведь было все. Безоблачное будущее, прекрасное образование, красота, деньги, верный и преданный мужчина, который любит ее больше самого себя. У нее была и моя любовь! – Что делает тебя настолько несчастной? – когда она открыла глаза, из них выбежали две слезы. Положив свою руку мне на лицо, Габриэлла улыбнулась.
–А что делает несчастным тебя? Прошло уже пять лет, а ты до сих пор не смирился с потерей. Твои любовные связи, экстремальный образ жизни, драки, в которые ты постоянно ввязываешься – это ведь всего лишь способ убежать от той боли, которая сжирает тебя ночами. Ты не знаешь, что делать с ней. Она давно стала частью тебя, но время не помогает, ведь так? – ее слова звучали больше, как обращение к самой себе.
–Кого потеряла ты? – я знал, что она не хотела отвечать мне, но прощание все упростило.
–Кого-то даже более важного – издав истошный стон, Габи падает на колени. Испугавшись за нее, я принимаю похожую позу и не отпускаю ее из своих рук.
–Что произошло? Расскажи мне. Почему быстрое вождение и сильный ливень вызывает у тебя приступы? Почему это так же болезненно для него, как и для тебя? Кто был тот человек? – закричав, она стискивает руками голову, как будто та невыносимо болит. Ее слезы смешиваются с пронзительным воем. Такие сильные чувства. Я знал, что они жили в ней. И она впервые открыто дала им выход у меня на глазах. Но после того что я видел, я не мог продолжать давить на нее. Без Оуэна рядом я не знал, как следует помочь ей, начнись приступ.
–Прости, детка – прижимая ее сотрясающееся тело, молил я. – Прости меня.
–Почему ты полюбил меня? Ты ведь бежал от этого. Я больше чем уверенна, что на его могиле ты клялся не только о мести – я кивнул несколько раз, подтверждая ее догадки.
–Ты права. С самого начала мне все твердили, чтобы я держался от тебя подальше, но я не делал этого. Тогда я верил, что любые доводы вселенной не смогут меня убедить в том, что я когда-то поддамся на добровольную казнь. Этим я считал любовь. Ведь после самоуничтожения Джейсона, которое я видел, после множества обманчивых и лживых натур девиц, я дал слово, что никогда и никого не полюблю. До встречи с тобой я так и жил. Но противостоять тебе не смог. Пытался, но, в конечном счете, проигравший, возвращался к твоим дверям. А потом мне стало все равно. Я смирился со своими чувствами и перестал отрицать их. Но ведь мы оба понимаем, что после того, что твой отчим приказал сделать, все кончено? Что это всегда будет стоять между нами?
–Сейчас ты обманываешь себя так же, как это делала я. Дело не только в том, что сотворил Адам. И ты знаешь это. Я все равно оставила бы тебя, даже не случившись то, что случилось. Потому что я ни чем не лучше той самой Макей.
–Не говори так!
–Я проклятие мужчин, Вернон. Ты хотел знать правду? Адам разглядел это во мне, когда я была еще ребенком. Он знал, что стоит мне захотеть, никто не сможет противостоять мне. Желанию обладать мной. Поэтому он женился на Эвелин. И она знала это. Она продала меня как овцу на убой. Теперь ты понимаешь? Ты влюбился в шлюху Андроуса, и не более. С самого начала я была всего лишь средством, за которое он заплатил и которым умело пользовался.
–Габриэлла… – ошарашено произнес я.
–Эвелин вышла замуж за монстра, для которого убийство еще не самый страшный грех. Она продала собственного ребенка за власть и деньги. Вот какие люди играли на публике роль моих родителей. И ты веришь, что в таком окружении мог вырасти кто-то лучше их?! – я действительно был глупцом! Столько времени не замечать насколько сломанной она была. – Я не стою твоей любви. Я не стою ничьей любви, Вернон! Тебе лучше забыть меня или возненавидеть. Большего я не заслуживаю – когда она поднялась и побежала прочь, я еще не знал, что неделю спустя моя ненависть к Макей и Самюэлю с его дружками померкнет перед ненавистью и отвращением к женщине, под именем Габриэлла Андроус. Тогда я не знал, что сумею найти ее только спустя невыносимо долгие шесть лет и вновь безответно полюбить.
Леодеган
Когда Габи вернулась домой, после их прощального разговора с Верноном, казалось, она сошла с ума. Ее крики были слышны по всему дому. Она крушила, что только можно, но это не помогало избавиться от мучавших ее чувств.
–И это называется отличной работой? – влетев к себе в комнату, она достала из ящика папку со всей полученной информацией о Миде. – Почему никто не сказал мне, что он был знаком с Джейсоном?! Почему это нигде не отметилось? Или же это еще одна изощренная пытка Адама? Он знал и хотел таким образом уничтожить меня?
–Детка, я тебя не понимаю – меня всего трясло от состояния Габриэллы.
–Его лучшим другом, человеком, с которым он вырос на одной улице был Джейсон Коленз. Отец моей умершей дочери! А теперь скажи, как это могло не выясниться до этого времени? Это ведь невозможно! Только если Андроус не постарался.
–Боже! Таких совпадений ведь не бывает…
–Как выяснилось, бывает – отбросив папку в сторону, она упала на кровать и разрыдалась. – Я думала, жизнь уже достаточно наказала меня. Жить смирением о том, что ты даже не успела дать имя собственному ребенку. Вот, все что у меня осталось от нее – вытянув левую руку с тату, на которой кроме закрывающих шрам завитков была набита дата рождения и минуты жизни рожденной ею девочки, Габи своими словами переносила меня в болезненное прошлое. – Но, видимо, я еще не до конца оплатила свои грехи.
Я не мог двигаться. Тело словно онемело. И хоть глаза были прикованы к женщине, которую сотрясали истерические рыдания, перед собой я мог видеть только события той роковой ночи, которая отняла у нас только появившуюся жизнь. Девочка. Такая маленькая и беззащитная. Ее плачь, до сих пор звучал по ночам в моей голове. Тот же плач слышала и Габи. И мы оба знали, что избавления от этой боли нам не найти. Но не знали того, что появление Вернона сковырнет едва затянувшуюся рану, и заставит ее кровоточить, как свежую.
И хотя нам обоим было тяжело, мы не могли пропустить ежегодный банкет, на который дали согласие еще месяц назад. Именно здесь должны были передаться документы и билеты для завтрашнего побега, а так же подтвердиться планы с людьми, помогающие нам устроить липовую сцену автокатастрофы. Я уже был проинформирован, что идентичная машина с номерами и двумя трупами в ней была подготовлена и ждала своего часа. Все вроде шло, как я того и задумал, но тревога не покидала меня. Пит не отвечал на звонки после той нашей ссоры за ужином, и хоть мне сильно хотелось верить, что он сделал, как я о том просил, но мальчишка не послал мне никакой весточки о том, что с ним все хорошо и он добрался до места.
Стоя с Габи в стороне от собравшихся, я держал одной рукой бокал с шампанским, а другой – талию самой красивой женщины в мире.
–Я тебе еще не говорил, как невероятно прекрасно ты выглядишь? – на ней было надето длинное черное платье с высоким боковым разрезом на юбке. Этот разрез оголял бы всю длину ее ноги, если не вставка из полупрозрачной ткани с великолепной вышивкой, которая так же украшала единственный рукав этого наряда и часть корсета. Вышивка мерцала на свете бриллиантовой крошкой, а струящаяся при движении ткань, превращала силуэт в нечто живое.
–Говорил, но я не против еще раз услышать это – она улыбалась мне весь вечер и казалось, хотела сделать его нашим идеальным воспоминанием-прощанием с прежней жизнью, но я знал, что что-то тревожило ее.
–Осталось не больше часа, и мы сможем поехать домой – для нее было вполне естественно сейчас прижаться ко мне и расслабиться в моих руках, но последнюю неделю, Габи постоянно избегала моих прикосновений. Даже сейчас, ощущая на себе мою руку, она была напряжена от такого невинного соприкосновения наших тел.
–Тебе неприятно или что? – не выдержал я.
Тут же посмотрев мне в лицо, она приняла виноватый вид.
–Дело не в этом – отойдя от меня на шаг, она сделала невозможным мое дальнейшее касание ее. Нахмурившись, я почувствовал обиду и раздражение.
–Тогда в чем? Или ты и дальше будешь утверждать, что я придумываю? – указал головой на расстояние между нами. Но она не смогла мне ничего ответить. Только отвела взгляд.
–Это из-за Вернона? Ты бы предпочла уехать с ним, а не со мной?
–Что ты такое говоришь? – искренне возмутилась она. – Я никогда не променяла бы тебя на него. Признаю, у меня есть чувства к Вернону. И мне жаль, что мужчиной, который смог вызвать во мне ответную реакцию на свою любовь, оказался не ты. Но это было сильнее моей воли. Я никогда не хотела чего-то подобного.
–Знаю. И не буду скрывать, что мне больно из-за этого. Я всегда хотел тебя. До безумия хотел. Проведенные с тобой годы это желание мучило меня, но оно было слабее моей любви к тебе. Ты дорогой и близкий мне человек. Между нами всегда было больше платонического, нежели физического. Ты моя семья, Габриэлла. Этого не изменить.
–Ты тоже моя семья, Лео. Навсегда – я заметил, как ее руки дернулись в привычном движении. Но она подавила в себе желание подойти ко мне и обнять.
–Тогда почему ты создала дистанцию? С чего она образовалась? – мой вопрос коснулся ее ушей и прошел мимо. Габриэлла неожиданно насторожилась, ее тело превратилось в радар для чего-то неуловимого для меня и обычных людей. Это было похоже на то, когда дикий зверь чувствовал приближение опасности.
–Габи? – я позвал ее, но безрезультатно. Казалось, она впала ступор. Такое выражение глаз, которое у нее было сейчас, мне еще не приходилось видеть.
Отставив бокал в сторону, я сделал шаг к ней и потянулся рукой к ее лицу. Но, не успев почувствовать мое прикосновение, она заговорила:
–Он здесь, Лео. Я чувствую его – ее голос дрожал и опустился до шепота. Оглядевшись вокруг, и не увидев никого новоприбывшего, я вновь сосредоточил свое внимание на ней одной.
–Кто здесь, малыш?
–Он. Я кожей ощущаю его приближение. Как он смотрит – ее взгляд был устремлен в никуда. А неожиданно появившиеся слезы вперемешку с улыбкой натолкнули на мысли о том, что она, возможно, ушла в сумрак.
–Так, думаю нам пора уходить – я намеривался взять ее за руку и увести отсюда, но она вновь отшатнулась от меня.
–Не прикасайся. Этим ты сделаешь ему больно.
–Кому ему? О чем ты говоришь?
–Ты не понимаешь! Он вернулся. Я думала, мои ощущения нереальны, потому что это было так давно. Но он действительно вернулся ко мне – ее тело начала бить мелкая дрожь. Состояние, в котором она находилось, заставило меня поверить, что она не в себе. Что это игра ее бессознательного. Но следующая секунда разбила мое предположение. Потому что слепцом оставался именно я.
–Николас – имя неизвестного слетело с губ Габриэллы, и в то же мгновение, за ее спиной возник силуэт мужчины.
–Ангел – этот грудной голос звучал из самой преисподней. Подняв голову, мне предстояло увидеть самого дьявола! Его рост был около шести футов и четырех дюймов, а тело было настолько подготовленным, что даже дорогая ткань смокинга не скрывала той мощи и силы, которые источало его натренированное тело. Любой на его фоне казался жалким и ничтожным, а красота лица этого мужчины стала настоящей насмешкой. Ледяной взгляд подчинял и внушал животный страх; хищная улыбка, которая сейчас была растянута на его губах, заставляла желать одного – бежать как можно дальше. Никогда прежде мне еще не приходилось сталкиваться с людьми, подобными ему. Настолько уверенный, властный и опасный он сейчас стоял передо мной. Я видел в его глубинно ярко синих глазах разрушающую ярость. А черные, как смоль волосы и густые вразлет брови предавали этому хищнику еще более демонический вид.
Но когда он переместил свой взгляд с меня на Габриэллу, вся это ярость пропала. Его глаза наполнились чем-то нечитаемым. Этот мужчина протянул правую руку, свободную от черной перчатки, и через секунду получил полное подчинение Габи. Я знал, видел – больше она не принадлежала ни мне, ни себе. Она была в его власти и в его объятиях.
Одной рукой он поглаживал ее лицо, а другой, той, которая была затянута в черную кожу, держал крепко за талию. Я не мог видеть ее глаз, но уже знал, чем это было. Недостающие части пазла сошлись и образовали идеальную картину – два падших ангела, две противоположности. Но оба настолько прекрасные и возвышающиеся над остальными в своем неоспоримом превосходстве. Это был совершенно другой мир – их мир, в который они никому не позволят войти. Он был ее темным началом – она, его светлым продолжением. Рай и ад смешались воедино.
Переведя взгляд с ее лица, он посмотрел на видневшуюся из-под выреза платья цепочку того католического креста, который она носила не снимая. И тогда его глаза наполнились такой болью, которую я никак не мог объяснить. Словно этот крест был целым миром. Великой ценностью, которую могли постичь только они двое. И в момент, когда он вновь посмотрел в лицо Габи, она кивнула ему, отвечая на немой вопрос, видневшийся в немыслимой синеве глаз.
Закрыв глаза, мужчина прижался губами к ее лбу, а между его бровей пролегла глубокая складка. Но во всей этой сцене пугало меня то, с какой зависимостью Габриэлла благоговела от любого движения этого незнакомца. Она словно растворилась в нем. Ее тело превратилось в нечто сверхчувствительно, реагируемое только на него.
Мне было страшно пошевелиться, вздохнуть лишний раз, потому что это было начало конца. Конца всему, что я строил последние восемь лет. Теперь Вернон стал песчинкой. По сравнению с ним, он был ничем. Вот эта часть, которую я не мог разгадать. Вот ее тайна, которую она скрывала даже от меня.
Я знал всех людей, которые окружали Адама последние десять-пятнадцать лет. Но не его. Кто он такой? Почему о нем ни разу не всплыла нигде информация? И почему ты так беззащитна рядом с ним? Кто он для тебя, Габи?
–Габриэлла? – я хотел получить ответы на свои вопросы. Я имел на это полное право! Но было лишь раздражение и презрение в синих, как сапфиры, глазах, которые тут же открылись, стоило мне сказать слово.
Для него я был помехой.
–Лео… – развернувшись в его руках, она не могла подобрать слов.
–Наверное, я должен представиться, чтобы разрешить твою внутреннюю борьбу. Меня зовут Николас Марино. Но известен я небольшому количеству человек, как личная тень Адама Андроуса – от его улыбки, моя спина покрылась холодным потом. Но теперь кое-что становилось понятно.
«Свою прирученную сторону он тоже способен выпускать. Ее и называют тенью. Тенью, которую он выдрессировал и создал по подобию беспощадного и неустрашимого хищника. Того, кого нельзя увидеть и поймать. Вот в чем его сила. Эту тень и бояться остальные. Потому что никто и никогда не мог просчитать ее появление и того, на что она способна» – вспоминая ее слова, теперь я понимаю, что тогда она говорила именно о нем. О живом человеке, а не о второй стороне Адама.
–Тень? Но что это значит?
–Это значит, что я, как и она, принадлежу ему – Габриэлла умела контролировать себя, как никто. Но когда речь начинала заходить об Адаме, этот контроль трещал по швам. Но не его. Мужчина, стоящий передо мной сумел не выказать ни единой эмоции, говоря о таком человеке, как Андроус, при этом явно хорошо знакомый с настоящей его личиной. – Но уже ненадолго – это было сильнее любого обещания. И даже не зная ничего о нем, я всей душой поверил в сказанное.
***
Габи сказала, что им нужно поговорить и уехала с ним. Я не смог предоставить на это ничего такого, что остановило бы ее, поэтому вернулся домой в одиночестве. Но дом без нее стал клеткой. Я ходил из одного конца комнаты в другой, а вопросы, не переставая крутились в моей голове. Я пытался мысленно выстраивать цепь событий из жизни Андроуса, и понять, когда именно мог появиться этот Николас, но ничего не выходило. Уверенность была в одном – он исчез еще до того, как появился в жизни Габи я. А если припомнить все сказанное Эвелин и Габриэллой, то он как раз и был тем человеком, который смог сбежать, и кого так страстно желал вернуть Адам.
От размышлений меня оторвал сухой голос какого-то молодого парня, неожиданно возникшего передо мной. Ничего не объяснив, он протянул мне плотный конверт и сказал лишь: «От мистера Марино».
Мое сердце очень быстро забилось в груди, когда я своими глазами гипнотизировал конверт с чем-то довольно тяжелым внутри. И это отвлекло меня. Когда я смог, наконец, оторвать взгляд, никакого парня уже не было. Он исчез так же незаметно, как и появился. И если бы не реальное доказательство его краткого присутствия в моих руках, я подумал бы, что он мне привиделся.
Сев на диван, я дрожащими руками разорвал бумагу. Мне на колени упала старая потертая толстая тетрадь. Открыв ее, я понял, что это был дневник Габриэллы. Но первым делом я прочел небольшую записку, которая была вложена между обложкой и первой страницей.
«Я нашла его уже после вашего исчезновения. Прочитав его и осознав глубину чувств молодой хозяйки, я поняла, что обязана и дальше защищать вашу связь. Вы оба были для меня детьми, которых у меня никогда не было. И мне очень жаль, что это чудовище заставило вас сделать. Я знаю, что вы не виновны. И верю, что молодая госпожа тоже знает об этом. Прошел уже год, как вы покинули нас, но мисс Габриэлла не забыла о вас. И не смогла бы. Но с ней происходит что-то страшное. Я не могу смотреть на то, как молодая госпожа ломает себя, пытаясь заглушить боль от потери вас и того страха, что испытывает день за днем. Пожалуйста, возвращайтесь быстрее, Николас. Вы нужны ей, как никогда»
С любовью, Дебора.
–Спенсер! – воскликнул я.
Как я и думал, она знала обо всем! У этой женщины были все ответы, которые я хотел получить. Но эта записка… Неужели, таким образом, Николас хотел рассказать обо всем мне?
От испытываемого гнева, я не заметил, как смял записку. А увидев, просто отшвырнул ее в сторону.
Я ведь еще на приеме понял, что между ними была очень крепкая связь. Я не знал, какая, но то, что Габи… Неужто, мне нужно было еще и прочесть об этом? Разве недостаточно той боли, которую я испытываю сейчас? Неужели, знания, что женщина, для которой ты жил последние восемь с половиной лет, скоро покинет тебя, недостаточно?
Но желанию узнать, как все обстояло на самом деле, я не мог противиться. Тут было то, что я хотел получить. И если мне придется для этого пройти через еще один круг ада, то я выдержу. Окончательно разрушу себя, но раскрою все до единой тайны девушки, которая пленила меня одним взглядом.
Лондон, январь 1999 года.
Мне начать как положено? Дорогой дневник?
На мой взгляд это глупо. Разве я обращаюсь к тетрадке в твердом толстом переплете? Разумеется, нет!
Я пишу только потому, что мне не предоставили иного способа для выплеска эмоций, которые я испытываю в данный момент. А они настолько сильны, что влияют не только на мой разум, но и тело: кожа, покрыта мелкой мурашкой; руки дрожат, вследствие чего подчерк не ровен и слегка извилист (хорошо, что Грейс не увидит этого); внутреннюю сторону щеки я давно искусала до крови.
Но все это несущественные мелочи по сравнению с тем, что произошло: сегодня, в два часа пополудни, неожиданно раздался стук в дверь. И неожиданным он был потому, что ни о каких визитах сообщено не было.
В любой другой раз, Грейс проигнорировала бы это, так как считала, что приход в чей-то дом без звонка или приглашения является проявлением грубости и неуважения, что совершенно не уместно. Но то отчаяние, с которым колотили по дверному звонку, а затем по самой двери вынудил ее пойти против собственных принципов и разрешить управляющей отварить дверь и впустить наглеца. Но когда на пороге оказалась стоящая Эвелин с небольшим чемоданом в руке, удивленной оказалась не только я.
Увидев ее, – самую прекрасную и красивую женщину, которую только можно вообразить – мое сердце забилось так сильно, что, казалось, я могла его слышать. Радость и волнение вместе с кровью теперь циркулировали по венам. Хотелось подбежать к ней и обнять так крепко, насколько я была способна это сделать. Но мое воспитание не позволяло быть настолько не сдержанной в своих порывах. Хотя, по правде, меня не остановило бы даже предстоящее наказание, если бы я знала, что сама Эвелин не была бы против. Но она была. И поэтому я осталась стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу и перебирая пальцами ткань юбки своего сарафана.
Представляю в своей голове, как выглядели мои глаза, когда я умоляла ими, чтобы она посмотрела на меня, чтобы подошла и дотронулась. Но мольбы так и остались не замеченными. Поприветствовав Грейс, Эвелин сказала, что у нее есть серьезный и безотлагательный разговор к ней, потому-то она и прилетела так внезапно. Но выражение лица герцогини Девон ясно давало понять, что оправдания не послужили достаточным извинением. Тем не менее, она жестом пригласила ее войти в свой кабинет, и они закрылись там на ближайшие два часа.
Я же все это время провела в гостиной напротив, сидя на софе с выпрямленной спиной и изящно сложенными руками на ногах, как учила меня герцогиня. Ожидание казалось вечностью, но я должна была с достоинством вынести его, не нарушая при этом правил.
В попытке отвлечься, я стала размышлять о возможной причине этого визита.
Эвелин никогда не была со мной нежной и любящей. Холод и презрение, которое источали ее мимолетные взгляды, обращенные на меня, заставляли чувствовать себя очень маленькой и незначительной. От этого мне было очень грустно, но даже так, я продолжала мечтать о мгновениях, когда она приезжала и замечала меня. И порой, боковым зрением, я чувствовала что-то иное в том, как она смотрела на меня. Было знакомое чувство давящей тоски, которое не покидало нас обеих. И я цеплялась за эту ниточку продолжая спрашивать себя, почему она не может любить меня, когда я так сильно нуждаюсь в ней? Когда мое сердце переполнено трепетом и восхищением? Переполнено любовью…
И поэтому я точно знала, что приехала она по своим личным делам, никак не связанными со мной.
Но вот двери кабинета распахиваются, и из них выходит Эвелин. Она смотрит прямо на меня, и я немного теряюсь, потому что она впервые улыбается мне.
Становится не важно, что улыбка переполнена самодовольством (словно она только что одержала победу). Имеет значение только то, что это первый раз, когда…
