Текст книги "Склонюсь."
Автор книги: И. Тёрнер
Соавторы: Светлана Ланге
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
– Жених был счастлив, – проговорил глухо Свен, – не сводил с невесты глаз. Взгляд его блестел, малышка Ингрид. Но, по мне, это был странный блеск, нехороший... А вот веселья на свадьбе было не больше, чем на тризне. Мать Ролло тихо плакала, отец был угрюм, воины в полном молчании упивались медовухой. Тюр, кровный брат Снорри, сидел рядом со мной, в полголоса изрыгая проклятия. С каждой кружкой голос его крепчал, и мне пришлось выдворить Тюра, пока не вспыхнула ссора. Ссориться с Ролло нежелательно никому.
– А невеста?
– Я же сказал тебе, – взглянул на Ингрид молодой муж, – хотя погоди. Было одно событие, когда пир подходил к концу, и три четверти дружины свалилось под стол. В дом вошел старик, худой и серый, как мертвец. Мы не узнали его. А он подошел к жениху и невесте, выложил сверток на стол. Ролло откинул дерюгу, там меч. Блеск лезвия осветил весь чертог, жена…. Старик же, я узнал его…
– Кто это был?
– Кузнец Ульвбрехт, отец Скидди. Он просипел голосом, подобным скрипу ржавых уключин: «Пока я ковал этот меч, зять мой, я не ел и не спал. Месяц четырежды рождался на небе, рос и умирал, но я не отходил от кузнечного горна, не выпускал молота из рук, лишь пил воду, которую мне подносили карлы. Я состарился на сотню лет от усталости».
– Какие ужасы ты говоришь, муж!
– Тихо, слушай дальше. «Меч сей, – продолжил кузнец, – выкован из лучшей руды, вытянутой из горных жил, он легок, но крепок, им ты разрубишь и дерево, и железный доспех, и камень. Рукоять его не скользит в ладони, прирастая к ней в бою, а в изгибах узора, выгравированного на клинке, живет сильный дух. Не расставайся с мечом, он защитит тебя от ран и смерти.
Ингрид слушала, затаив дыхание. Свен продолжал:
– Меч был прямой, длинный, словно солнечный луч. По лезвию пробегали багровые и ледяные искры. Скидди коснулась его, искры скакнули ей на пальцы. Мне показалось, огонь проник в ее тело, потому что она вдруг расцветилась, зарумянилась, ожили ее рыбьи глаза, заалели губы. А узор на клинке вдруг задвигался, начал извиваться…
– Что это был за узор, Свен? Кого он изображал?
– Узор изображал … – начал Свен и осекся. Ему почудился шум над головой. Хлопанье крыльев большой птицы.
Что-то белое с жутким хряском упало на камень рядом с лодкой. На Ингрид брызнули горячие капли. Она отдернулась. Тело Астрид тяжело соскользнуло с рифа вниз. Раздался тягучий плеск, белый подол развернулся, колышась по волне, тут же ушел в глубину. Свен ругнулся, толкнул жену в лодку. Рукой сотворил в воздухе знак, защищающий от нечисти. Ингрид, размазывая по лицу кровь подруги, отчаянно вопила.
V
«Драконы летят. Я слышу шум их крыльев, чувствую их дыхание в порывах ветра. Чайки приветствуют их. Я знаю. Летят драконы».
Большой насыпной остров, к которому вела был едва заметен с берега. Волны бесились, бурлили, вскипали вокруг. Тонны воды разбивались о волнорезы, взлетали фонтаны брызг.
Скидди стояла на насыпи, прислонясь спиной к причальному камню, взгляд ее был обращен на запад к беспокойному морю. Буря уверенно надвигалась. Но Скидди не собиралась уходить.
«Я знаю, он на пути домой, – она улыбнулась соленому ветру, – я чувствую».
Больше двадцати лет каждую осень выходила она на мол, точно угадывая день. Всегда вспоминала слова старой лапландки, встреченной на торжище в далекой юности. Или в другой жизни.
Скидди глядела на море. Но если повернуться в противоположную сторону и смотреть на берег, с насыпи открывался вид на поселение. Кнаупангр совершенно преобразился за последних два десятилетия ее замужества. У самой пристани тулились скромные рыбачьи домики под крышами из дерна, издали напоминая тюленье лежбище. К западу на верфи растопырился остов корабля, опутанный веревками – шпангоуты торчат, как ребра обглоданной бычьей туши.
На расстоянии полета стрелы от пристани на уступах громоздились добротные дома, принадлежавшие ремесленникам и торговцам. На севере вздымались скалы, поросшие лесом, опутанные мерцающе-белыми нитями водопадов. Из зеленой кипени вырастала острая крыша храма. С восточной оконечности городка поднимался дымок. Там был рынок.
Тринадцать лет назад, в год, когда у них родилась дочь, Ролло построил крепостцу здесь, в непосредственном соседстве с Трандхеймом, обителью норвежского конунга. Скидди жила в Кнаупангр, когда муж был в рейде. А зимы они проводили на хуторе Лесной Отрог в Трендалёге.
Скидди вспомнила родное поместье, теплую супружескую спальню, большую кровать, застланную одеялом из шкурок детенышей нерпы. Вспомнила, что приказала служанке сжигать веточки терновника в очаге с сегодняшнего дня и до момента прибытия хозяина. Даже в холоде бури почувствовала жар, пробегающий по венам.
«Лети, мой дракон, попутного тебе ветра. Пусть железной силой исполнятся руки твоих гребцов. Спеши. Я жду тебя».
– Мама!
На молу к насыпи быстро шла закутанная в тяжелую накидку девочка. Скидди оторвала взгляд от горизонта, посмотрела на нее. Едва заметно нахмурилась.
– Мама, над Мысом Духов собираются тучи! Будет шторм! – у девочки все-таки получилось перекричать грохот волн.
– Конечно, шторм! Естественно! – крикнула в ответ Скидди, – теперь сезон штормов, Гида! Как ты смогла сюда дойти при таком ветре? Быстро назад! Тебя сейчас смоет!
Словно в подтверждение ее слов в каменную стену врезался вал. Гида присела на корточки, но все равно ее окатило с головы до ног.
– Беги назад, дочка! Не мешкай! – властным жестом Скидди указала на берег.
– А ты мама?
– Я останусь, меня защищает причальный камень!
– Но мама! Ты стоишь здесь с раннего утра и вся вымокла! Если они приплывут только к вечеру?
– Гида, не спорь! Ты знаешь, я не…
Последние слова матери заглушил рокот накатывающейся волны.
– Ты не уйдешь, мамочка, – договорила за Скидди Гида, поворачивая назад, – не уйдешь, даже если со дна залива выплывет сам змей Йормунганд и поглотит поселок с рынком и верфью. Ты ждешь отца. Когда-нибудь я тоже так смогу. Ждать любимого при ветре, буре, шторме, несмотря ни на что!
Она не спеша и не боясь беснующегося моря пошла назад к берегу. С темных прядей, выбивающихся из-под круглой шапочки, обшитой по краю беличьим мехом, сочилась вода, но платье под толстой кожаной накидкой осталось сухим.
Только дочь ступила на безопасный берег, Скидди снова обратила свой взор на залив.
« Я запретила ей приходить, но она пришла. Безрассудная. Гида больше старших братьев походит на отца. То же упрямство, та же волнующая красота. Ох, Гида. Ты почти выросла».
От последней мысли Скидди поежилась.
На пляже уже собирались встречающие. Если Хозяйка вышла на мол и не уходит часами, значит корабли плывут, рано или поздно войдут в заливчик. Все это знали.
Гида, кинувшись за стайкой малышей, поймала подмышки пятилетнего белобрысого карапуза и, повертев его, выпустила. Это был ее племянник Ивар, сын старшего брата Асбьёрна, чей корабль тоже был должен прибыть в Кнаупангр.
– Что, Гида! – крикнула одна из простолюдинок, стоявших на мостках, – как твоя мама?
– Мама прячется за камнем, поэтому ее не видно с берега! – Гида завязла во влажном песке, – говорит, что не уйдет!
– Значит, точно прибудут! Как я рада! Мы с тобой не зря молились богине моей родины Море – Пряхе! – девушка подбежала к Гиде, помогла ей выбраться из бочажка, – она сохранила для нас мужчин!
– Пойдем со мной, Лель! Твое место наверху, а не здесь на мостках. Асбьёрн любит видеть тебя среди нас.
Лель перестала улыбаться, ямочки на ее сбрызнутых веснушками щеках пропали.
– Даже не знаю, Гида, – она смяла передник, одетый поверх выбеленного платья, – Длинноножка разозлится.
– С каких пор ты ее боишься? – шаловливо подмигнула ей Гида и потянула за собой.
Лель, хихикнув, поддалась. Светловолосая, голубоглазая девушка была наложницей Асбьёрна. Брат привез ее год назад из похода на Гардарики, от конунга Вальдимара. Гида любила ее за веселый, детский нрав и доброту. Девушки забрались на плоскую плиту, на которой стояли жены богатых викингов, замерли с краю.
– Они приплывут, – вздохнула Гудрун, одна из самых красивых женщин поселка, – Хозяйка не уходит с мола, да, Гида?
Девочка не успела ответить.
– Если бы Хозяйка ушла оттуда и присоединилась к нам, то она не потерпела бы здесь присутствия наложницы, – укачивая младенца на руках, буркнула Хальгерд по прозвищу Длинноножка, законная жена Асбьёрна. – Зачем ты притащила ее, Гида?
– Я привела ее сюда не для тебя, – лукаво поглядела на Хальгерд девочка, – прости, не думала, что ты обидишься, сестрица.
– А для кого же ты ее привела?
– Для брата. Хочу, чтобы он был счастлив.
– Я забыла. Ему для счастья нужна эта телка с тяжелым задом. А не жена и дети.
Раньше Хальгерд Длинножка тоже была красивой, но после рождения первенца, высохла, покрылась преждевременными морщинами, вдобавок стала сварливой, как старуха. С появлением наложницы Асбьёрн почти перестал замечать жену.
– Она не виновата, что муж тебя не хочет, – бросила гибкая, словно ивовый прутик невеста среднего брата Роланда, Аса Датчанка.
– А кто виноват? Косая свинья, может? – выставила крупные зубы Длинноножка.
– Ты. Пилишь его, не хуже ржавой пилы.
– Сыскалась умница! Посмотрю я на тебя, когда Роланд притащит себе такую вот толстозадую Лель.
– Не ссорьтесь, девочки, – решительно оборвала перебранку тетя Ингрид, любимая сестра ярла Ролло и жена его лучшего друга, однорукого капитана Свена Эрикссона, – не гневите богов. Выясняйте отношения дома за закрытыми дверьми.
Аса и Хальгерд замолчали. Ингрид в селении уважали за житейскую мудрость и рассудительность. По-матерински приобняв тулящуюся к ней скромную девушку, юную наложницу своего мужа, она продолжила:
– Мы, женщины, рано стареем. А мужчина, если он воин, а не лентяй и обжора, будет силен до старости. Волосы у него седы, но кровь кипит, как у подростка. Что поделаешь, он создан не для верности. Следует принимать наложницу с радостью, тогда в семье будет мир. У мужчины хватит любви для вас обеих, если он мудр. Что скажешь, Гида?
Ингрид повернула к племяннице доброе лицо, обрамленное поседевшими волосами.
– Я думаю, тетя Ингрид, капитан Свен очень мудр, а ты – лучшая из жен. Но я не хотела бы делить мужа с другой. Пусть лучше он любит меня так, как отец любит маму, – ответила Гида.
– Сними этот балахон, дитя мое! Предстань перед мужчинами во всей красе! – смеясь, тетя Ингрид помогла Гиде скинуть промокшую накидку, расправила складки на широких рукавах ее кофты, на верхней юбке винного цвета, подвязанной плетеным пояском. – Мужчины столь верные и преданные, как твой отец, знаешь ли, страшная редкость. Долго же придется тебе ждать!
На терраске зазвучали то ли сочувствующие, то ли насмешливые вздохи. Гида сняла шапочку, косы тяжело зазмеились вдоль ее спины, звякнули вплетенные в них стеклянные бусины. Она слегка завидовала матери. Отец давно разменял пятый десяток, но оставался мужчиной очень привлекательным. А мать не была даже миловидной. Тем не менее, ярл Ролло всю жизнь боготворил жену. В то время, как мужья даже признанных красоток обзаводились наложницами.
Гида раздумывала, что ответить Ингрид, когда Лель впилась ногтями в ее ладонь так, что девочка едва не вскрикнула от боли.
– Корабли, Гида!
Там, где небо сливалась с морем в тонкую черточку, возникли грозные очертания плывущих громад. На мостках закричали. Корабли шли на веслах, со спущенными парусами.
– Раз, два, три, четыре! – считала вслух Лель, – Все целы!
– Не спеши! А та часть флота, что расходится по другим бухтам, фьордам и островам? – вмешалась одна из девушек.
– Целы, сама знаешь, ярл Ролло непобедим! Первая «Щука»! Следом «Элина», «Гревна», «Медный Ястреб» капитана Свена! О, боги! Смотрите! Еще, корабли!
– Да! Еще корабли! Их два!
– Нет, три!
– Три, точно. Видишь, Гида?
– Вижу, – Гида напряженно всматривалась, – я не знаю их. Никогда не видела. Они не из флотилии отца. Тетя Ингрид?
– Я тоже не знаю их, – Ингрид прислонила ладонь ко лбу, – Но нахожу, что корабль, идущий под подвернутым парусом, ужасен. Истинный крылатый змей. Думается мне, страшен тот, кто командует этим кораблем. Счастье, что он несет нам мир, а не войну. Другие два корабля ему под стать.
Драккары вошли в бухту. Бросили якоря «Гревна» и «Элина». «Щука» повернулась носом к щупальце мола. По воде заскользили шлюпки. Одна из них, на весла которой сел воин-одиночка, полетела к насыпи.
– Отец! – узнала Гида, – а там, смотрите, Асбьёрн! Роланд!
Струги десятками приставали к берегу. Вышел на мостки Асбьёрн, самый высокий из воинов, поднял на руки подбежавшего сынишку. Лель бросилась к нему. За ней Аса побежала к Роланду. На берег сошел однорукий капитан «Медного Ястреба» Свен Эрикссон, одетый в тяжелые доспехи, его женщины чинно к нему направились. Капитан крепко обнял обеих, но Ингрид еще и расцеловал.
– Любовь моя! – лодка врылась носом в гравий, Ролло спрыгнул в воду, хватаясь руками за булыжники, стал карабкаться по валу.
Скидди оттолкнулась спиной от причального камня, пошла. Земля под ней вертелась, в глазах плясало, если бы он не подхватил ее, она кувырком полетела бы в море. Но Ролло успел. Сперва ощутила его объятия, следом обжигающее поцелуи на щеках и губах. Ролло поднял ее на руки, укрыл своим плащом, понес по молу к берегу.
– Где твоя добыча? – упиваясь его запахом, Скидди потерлась носом о колючую шею, вплела пальцы в густые волосы мужа, – привез ли ты себе прелестную русалку?
– Оставь свои шутки, жена. Тебе от меня не отделаться, не надейся. Сегодня-завтра я не выпущу тебя из спальни, пока не утолю жажду по тебе.
– С твоего отъезда мечтаю об этом.
– Я привез много золота, Скидди, но увидев, как ты стоишь на насыпи, все позабыл.
–Я говорила тебе сотню раз, Ролло – мне не нужно золото. Нужен ты сам.
На берегу он нехотя опустил жену на землю, откинул за спину красный плащ. Блеснул его рифленый заморский нагрудник, украшенные каменьями ножны на бедре. Дочь ждала, пока он подойдет, хоть ей до смерти хотелось броситься отцу на встречу.
– Здравствуй, голубка! – отец подхватил ее на руки, – тяжелая стала!
– Да, я большая! – Гида взяла в ладошки его львиную голову, расцеловала в заросшие бородой щеки, – опусти меня на землю, папа! Не тебе носить меня на руках!
– Кто же удостоится сей чести, если не я?
– Мой жених! Когда ты его привезешь?
– Ишь, какая! – проворчал ярл, ставя дочку на ноги, – отцу не рада, жениха ей подавай! Будешь вить веревки из бедного парня? Ну и поделом ему, пусть увезет тебя за моря.
– Ох, не злись, папочка, никуда меня не отдавай, пожалуйста! Раз так, не нужен мне жених! – дочка шутливо захныкала, повисая на его руке, защищенной железным запястьем.
Ярл расхохотался.
– Довольно отвлекать отца, Гида, – Скидди подошла, пряча кисти рук в муфту из норки, что висела у нее на шее, – лучше приветствуй братьев. Отцу позволь вернуться к обязанностям. Муж мой, твои гости с заморских кораблей уже сходят на берег.
Подошли братья, по очереди обняли мать и сестру. Оба были хороши собой, стройны. Асбьёрн, командир «Гревны» унаследовал пшеничный цвет волос от неизвестного далекого предка. Восемнадцатилетний Роланд живо напоминал отца в его возрасте.
– Эти драккары пришли с Южных и Оркнейских Островов, – Ролло махнул боевой рукавицей в сторону чужих кораблей – Самый большой «Друг-Ворон» под подвернутым парусом. Два других «Госпожа Бадб» и «Сигга».
– Что им нужно в Каупангр? – Гида во все глаза смотрела на корабль, на парусе которого был вышит черный ворон, распростерший крылья над невидимым полем брани.
Этот корабль строил великий плотник, подумала она. Наверное, Скидбладнир, волшебная ладья бога Фрейра, сделанная для него цвергами, не так красива, как «Друг – Ворон». Его посеребренный штевень изгибался и был увенчан резной птичьей головой с раскрытым клювом. Борта, украшенные резьбой-оперением, тоже были высеребрены. Высокий нос обит железом, мачта выкрашена в угольный цвет.
– Это мои соратники, дочка, – ответил отец, – я пригласил их на свадьбу Роланда. Кстати, смотри в оба, голубка. Вдруг разглядишь достойного стать твоим женихом среди островных викингов? А я посмотрю, научил ли тебя разбираться в мужчинах.
С трех кораблей на берег высыпала большая дружина. Хирдманы, одетые в короткие куртки и подпоясанные пестрыми шарфами, выглядели воинственно. Одни стали вытягивать шлюпки на берег, другие выносили поклажу, часть команды отплыла назад на корабли. Пятеро направились по настилу к ярлу Ролло и его домочадцам.
«Вожди, – догадалась Гида, осмотрев всех, – а этот крайний справа – ярл. Иначе быть не может».
В центре шли два угрюмых воина. Один вороной, другой светлый, как норвег. На них были одинаковые длинные туники, покрытые кольчугами до середины бедер, узкие брюки и высокие остроносые сапоги. Мечи на богатых перевязях. Слева шагал ладный кудрявый паренек лет четырнадцати-пятнадцати, тоже в кольчуге под синим плащом и мечом у пояса. Крайний правый резко выделялся на фоне всей троицы.
Широкогрудый, рослый, он явно был самым сильным. Его взгляд ранил, как удар клинка. И одет он был иначе. Худощавые бедра обвязаны складчатым зеленым пледом, доходящим до колен. На мускулистых ногах перевитые ремнями меховые сапоги. На плечах, поверх кожаной куртки, шкура диковинного зверя, сколотая фибулой. Меча при нем не было. За длинную рукоять он нес устрашающего вида рогатую секиру.
– Этот справа – ярл, – тихо сказала отцу Гида, – он плавает на «Друге-Вороне».
– Откуда ты знаешь? – шепнул отец.
– Я вижу, – Гида скользнула взглядом по секире и рыжей, с черно-белыми проблесками шкуре на плечах островитянина. Она росла среди викингов, с детства привыкла к их яростному виду. Шагавший по пирсу молодой воин превосходил всех.
– Я научил тебя разбираться в мужчинах, – довольно проворчал отец.
Пятеро подошли. Скидди смело взглянула в лицо островитянина. У него был высокий лоб, орлиный нос, зло выгнутые брови, кошачьи глаза. Рыжеватая щетина на квадратных скулах и длинная грива волос, украшенная мелкими золотыми колечками. В крупных кудрях вспыхивали медные, киноварные и бронзовые искры, прямо как в шерсти полосатой шкуры, которой он был покрыт.
– Приветствую, братья, – торжественно произнес ярл Ролло, – на моей родной земле. Вас, Бродир и Оспак с острова Мэн. И вас, Сигурд, прозванный Стойким, и Эйнар Оркнейские, сыновья Хлодвира-ярла.
Мужчины поклонились. Медноволосый с высоты своего роста смерил девочку режущим взглядом. Уголки его красиво обрисованных губ дрогнули.
– И тебе добро пожаловать Шайла, Орлица Коннахта! – продолжил отец, обращаясь к пятому участнику группы, который стоял за спиной медноволосого, – выйди к нам, воительница. Тебе ли стоять позади всех?
Пятый выступил вперед, сдернул в головы широкополую шляпу с вороньими перьями. Скрученные в узел красные волосы развернулись и упруго упали на высокую грудь и руки. Перед ними предстала валькирия. Точеное лицо ее пересекал шрам, начинаясь на внешнем краю левого века и выползая на острый подбородок.
– Спасибо тебе за гостеприимство, ярл Ролло, – она изящно склонилась. Кроваво-красная волна, колышась, сплыла с круглого плеча. – Я прежде не была в Норвегии. Не видела скал, гордых, как королевские чертоги. Столь чистого, прозрачного моря. В твоей земле дует суровый ветер, но в волшебной красоте ей не откажешь.
– В ней не откажешь и норвежским девам, – неожиданно приятно улыбнулся вороной викинг. От его мрачности не осталось и следа. – Мне все чудится, что во время плавания я заблудился, заплыл на остров Авалон. И встречает меня его прелестная владычица. Что скажешь, Эйнар?
Он толкнул локтем кудрявого паренька.
– Ты прав, дядя Бродир, – ломким тенорком ответил мальчик, – я тоже очарован…кхм…видом здешних дев.
Позади Гиды кто-то хихикнул. Отец неопределенно крякнул в усы. До Гиды дошло, что все смотрят на нее и чего-то ждут. Сама она была занята изучением рыже-полосатой шкуры, вернее, свисавшей с нее до земли чудовищной лапы с крючковатыми когтями.
– Я…ммм… – она перевела глаза с медноволосого викинга на мальчишку, отметив, что лицами они очень схожи, – точнее, мы… здешние девы…рады оказать гостеприимство столь доблестным воинам. И тоже ими очарованы. До крайности.
Воздух сотряс дружный смех. Отец хлопнул в ладоши. А воительница, уперев кулак в крутое бедро, обтянутое замшевой тканью брюк, сощурила на Гиду желтые, как у совы, глазищи:
– Какая учтивая маленькая хозяйка, согласись, Эйнар! Она очарована, верно, но отнюдь не тобой. Однако ты обязан простить ей это за красоту и сообразительность.
Смех усилился, Эйнар, вцепившись пятерней в эфес меча, по уши залился пурпуром. Не до смеха было и Гиде, ощущавшей на себе взгляд нефритовых глаз высокого викинга.
– Это Гида, моя дочь, – отец придавил ее плечи тяжелыми ладонями, – но хозяйкой Гиде рано называться. Вот наша Хозяйка, моя жена Скидди. Любимая, что же ты держишь нас на пристани? Едем в дом! Накрыты ли столы для меня и гостей?
– Столы ломятся от яств, слуги выбивают пробки из бочек с медовухой! – Скидди подошла ближе. Она владела собой прекрасно. Женщина знала, как нелепо смотрится рядом с красавцем-мужем, но за годы брака привыкла относиться ровно к полным недоумения взорам, – негоже мне было прерывать вашу беседу. Теперь, когда ты вспомнил о доме, Ролло, едем! Лошади ждут!
– Едем, друзья! Сигурд, Бродир, Оспак, зовите своих хирдманов! Асбьёрн, дай команду нашей дружине! Все на пир!
Рабы подводили оседланных лошадей. Воины вскакивали в седла. Ролло посадил Скидди перед собой, брат Асбьёрн – наложницу Лель и сынишку Ивара. Отряд устремлялся к городку по бегущей на взгорье широкой дороге.
– Эй, прости меня!
Эйнар принял поводья у слуги, перекинул их на спину лошади, глянул исподлобья на девочку.
– За что?
– Мне показалось, я тебя обидела, – она проигнорировала зовущую ее к повозке прислужницу.
– Тебе показалось, юная госпожа, – он кинул ногу в стремя, легко взлетел в седло. Лошадка под ним заплясала, намереваясь вскинуться на дыбы.
Девчонка смело бросилась к ней, схватила под уздцы, успокоила, погладив по ноздрям.
– Почему же ты покраснел?
– А это тебе почудилось.
– То показалось, это почудилось? Какой ты несговорчивый! – рассмеялась девчонка. На ее длинной шейке мерцало ожерелье из темно-синих шлифованных камней. Под цвет больших глаз. – Слушай, довези меня до крепости, Эйнар? Ведь так тебя зовут?
– Так. Служанка, что кличет тебя, кажется очень недовольной, – он заставил лошадь пятиться от девочки, – лучше поезжай на повозке, юная госпожа.
– Какое мне дело до служанки, ведь я прошу тебя! – воскликнула она с таким искренним возмущением, что Эйнар не посмел дальше отпираться.
– Погоди, я слезу и помогу тебе забраться, – он осадил лошадь, приготовился спрыгнуть на землю.
– Не нужно! Просто подвинься назад и дай мне руку! Вот так! – Гида вскарабкалась без труда и уселась по-дамски, не стесняясь положила пальцы на его руки, держащие поводья, – еще немного назад! Дай мне больше места, жадина. Поехали. Туда!
Эйнар направил лошадь шагом к дороге, мощеной деревянными плашками вперемешку с булыжником.
– Я Гида, ты, думаю, понял уже? – ее темно-русые косы источали тонкий аромат цветов, кажется, ромашки или руты.
– Понял. Пожалуйста, не вертись.
– Ага. Скажи, а меч, что ты носишь на поясе, настоящий?
– Его зовут Гаситель Жизней. Он настоящий, юная госпожа. Отец опоясал меня этим мечом.
– И много жизней он погасил в твоей руке?
– Несколько.
Мимо них по каменистой дороге проскакал пегий жеребец. Всадник в рыже-полосатой шкуре держал поперек седла страшную черную секиру.
– Он твой старший брат, Эйнар? – спросила девочка. – Вы очень похожи.
– Да, Сигурд Стойкий. Ярл Оркнейских островов. – Эйнар почувствовал, как потеют ее ладошки на его руках. – У нас общий отец, но матери разные.
– Ворон, вышитый на парусе его драккара, посвящен Одину-Всеотцу?
– Когда граф скоттов Финнлек повел против Сигурда армию, в семь раз превосходящую его войско, он отправился к матери, принцессе Эйтнэ. Эйтнэ вышила для сына знамя с вороном. Это знамя, сказала она, приведет тебя к победе, но держащий его знаменосец погибнет. Эйтнэ была дочерью ирландского короля, она не знала Одина и не поклонялась ему.
– И Сигурд победил?
– Как видишь. Сигурд убил Финнлека, отбросил разгромленную армию скоттов далеко в горы. В битве полегло пять его знаменосцев.
– Где сейчас его Знамя Ворона? Он привез его с собой? И шкура у него на плечах! С какого зверя она снята?
– Ты задаешь слишком много вопросов, Гида, – проворчал мальчик, поддержав покачнувшуюся наездницу за талию, – не знаю, на какой из них отвечать сперва… М-м-м…Этот зверь называется тигр. Злой и сильный кот, размером со взрослого пони. Когти его остры как бритвы, из пасти торчат длинные клыки. Он нападает из засады, вцепляется в загривок, разрывает лапами мышцы, пара секунд – и ты труп. Сигурд привез его из далеких диких лесов на востоке. Его драккары добирались туда по ледяным рекам.
– Ты сказочник, Эйнар. Почему же этот страшный кот не убил твоего брата?
– Моего брата нелегко убить.
Их обогнала шедшая рысью кобыла с черной гривой. Верхом на ней ехала Шайла-воительница, державшаяся в седле с небрежной изысканностью. Ее длинные волосы были убраны под шляпу, за спиной, на ремне, надетом поверх курточки, покачивался меч в ножнах. К седлу было приторочено короткое метательное копьецо.
Серая кобыла поравнялась с пегим жеребцом. Шайла, смеясь, заговорила с Сигурдом на неизвестном Гиде наречии, что-то рассказывая, увлеченно махнула рукой. А Сигурд сделал то, отчего Гида – Эйнар почувствовал это – чутко вздрогнула. Островитянин поймал женщину за руку, сжал в ладони ее кисть и больше не выпускал, пока они ехали к крепости.
– Эйнар, – девочка молчала какое-то время, но вот снова беспокойно заерзала, – почему Сигурд не отдал секиру оруженосцу, а повез, держа на седле? Он, что, никогда с ней не расстается?
– Почти никогда, – ответил мальчик, – он даже спит с ней, если кое-кто другой не делит с ним ложе.
– Как это? – шмыгнула носом Гида.
– Вот так, – подогнал лошадку Эйнар, – не резон ему расставаться с секирой. Секира его жена. А Шайла…
– Кто она?… – Гида ощутила дыхание Эйнара на своей шее, поняла, что паренек улыбается.
– Шайла его возлюбленная.
Больше вопросов Гида не задавала.
