Текст книги "Склонюсь."
Автор книги: И. Тёрнер
Соавторы: Светлана Ланге
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Ульвбрехт изумленно покосился на отцовскую лысину, обрамленную длинными, ржаво-рыжими прядями. Она украшала непомерно большую голову, сидящую на плечистом, горбатом туловище карлика. Альвис, взяв лежащую рядом с ним золотую с рубинами арфу, принялся на ней тихонько наигрывать.
– Ну, чего тянешь? Я жду, сынок.
– Ты удивляешь меня, папа. Я прежде не замечал в тебе поэтических настроений. Тем более вызванных образами Мидгарда…
– Прежде я их тебе не показывал, – Альвис заставил струны вибрировать, умело сымитировал соловьиную трель, – ты бы не заинтересовался моими настроениями, не понял бы их. Ты не видел, насколько особенен мир, куда тебе по редкому везению открыт доступ. А теперь ты будто бы лучше соображаешь. Эх, как я тебе завидую…
– Чего-о-о?
– Тебе завидуют, Полуцверг, – подземный ремесленник пронзил сына взглядом красных, словно рубины на арфе, глаз, – точнее Получеловек, так тебя все кличут во время отсутствия, трясясь от зависти. Ты можешь идти туда, куда нам нет ходу. Спокойно ступаешь по приделам, в которых мы превращаемся в камень. Это дорогого стоит.
– Ага, в чем я и убедился сегодня, пребывая в обществе твоих премиленьких братишек, – проворчал Ульвбрехт, – выслушивал их бесконечные перебранки, наблюдал за их кривящимися рожами. От зависти их трясет явственно, но только вряд ли по моему поводу. Короче, не верю.
– Вопрос твоей веры – не моя проблема, – важно ответствовал Альвис, – но я сказал тебе правду.
Ульвбрехт встал со скамьи, прошелся по похрустывающим кристалликам берилла, топаза, чешуйкам слюды. Из них был насыпан остров, на котором они находились. Овеваемый вихревыми токами, он плавал в озере жидкой лавы, расплавленного базальта, среди нагромождений раскаленных камней. Остров принадлежал Альвису, который не покидал его уже очень давно. Когда-то луч восходящего солнца задел цверга, замешкавшегося на поверхности, и вызвал частичное окаменение в его неказистом теле. С тех пор Альвис туговато двигался, разве что мог преодолеть расстояние между скамьей и кузнечным горном. А после того, как его избрали хранителем Сердца Вулкана, возможность уходить с острова исчезла вообще.
– И в чем конкретно заключается твоя правда? – встал перед ним кузнец.
– Лучше расскажи, о чем говорили братья в Чертоге Мастеров.
В темноте, у берегов озера загрохотало. Это произошел очередной сдвиг, вызванный дуновением тепловой энергии. Из образовавшегося разлома вырвался со свистом и загорелся зеленоватым пламенем фонтан газа. По ребристым коридорам, покрывающим склоны, потекла раскаленная лава. Свартальв бросил лопату на кучу угля, взялся за меха из козловой кожи и стал равномерно нагнетать жар.
– Они говорили о том, как ненавидят друг друга, – ответил Ульвбрехт, – желали Мидгарду скорейшей гибели. Предрекали наступление Сумерек Богов. Альфриг с пеной у рта доказывал, что хотел бы приблизить его по мере сил, чтобы солнце над землей потухло и цверги могли бы выбраться на поверхность. Но в большей степени они выясняли отношения по пустякам, дрались из-за камушков. Точно сказано, папа, я будто впервые увидел Сынов Ивальди сегодня. До чего же отвратное племя! Ничто кроме наживы их не колышет. И наземное пространство интересует их еще меньше, чем грязь под ногтями.
– Ха! – Альвис отложил музыкальный инструмент, – Староста проболтался! Расселиться по поверхности – вот о чем мы мечтаем! Но чтобы солнце потухло?! Дудки, здесь он погорячился. Небось, хотел спутать концы. Истинно говорю тебе, ни один из нас не согласится на такой компромисс. Жить в темноте?! Загрызи меня Гивр! В ней мы обитаем от начала времен, и это нам порядком поднадоело. Мы для иного копим сокровища. По другой причине алчны, никого не допускаем в Межземной Лабиринт. Ты никогда не задавался вопросом, Ульвбрехт, для чего цвергам их богатства?
Кузнец выжидательно смотрел на отца.
– Я тебе скажу, – ухмыльнулся тот, показав длинные, острые зубы в широком рту, – Это все Белая Звезда. Она уже воссияла на Южном Небосклоне, скоро свет ее достигнет наших земель. Звезда предвещает приход Силы, с которой не сравнится ни одна из существующих стихий. Она горит во славу Князя Мира, Создателя Вечности, Творца, который есть Слово и Истина. Перед ликом его не устоит тьма, падут ее легионы, рассыплются в прах и пепел. Асгард взорвется, превратившись в Северное Сияние. Все миры обратятся в огонь и лед. Мы закаменеем. А Мидгард, очистившись в пламени поднимется и вновь заселится людьми.
– Я всегда задавался вопросом, – в раздумье проговорил Ульвбрехт, – почему важны именно люди. Почему не мы, не асы?
– Потому что мы и асы – порождения тьмы, – объяснил подземный мастер, – а люди – любимые творения Того, кто Шествует на крыльях ветра. У них есть то, чего нет ни у кого из нас. Бессмертная душа. Мы живем долго, если нас не убить, бесконечно, но погибая, уходим в небытие. А люди, их души – вот кто поистине вечен. Поэтому мы, боясь признаться друг другу, копим и прячем сокровища, ценой которых надеемся купить душу у Грядущего, а после, если повезет, испытать…счастье. Счастье. Знать бы еще, что это. Ты знаешь, Ульвбрехт?
– Я? – кузнец наклонился, захватил горсть цветных кристаллов и по одному побросал их на землю, – не знаю, отец. Я никогда его не испытывал. Но я знаю, кто может испытать. Твоя внучка, Скидди. Она полюбила смертного. Если он ответит ей взаимностью, девчонка одуреет от счастья.
– Никогда я не одобрял твоей связи с земной женщиной, ругал, что ты пошел по моим стопам и заделал себе отпрыска, – захохотал Альвис, – но сейчас впервые в жизни доволен всем этим! Мы с тобой обскакали всех, умудрились продолжить свой род, и мало того, один из нас таки схватит за хвост пресловутое счастье! Ведь у нее получится, Ульвбрехт? Ты, надеюсь, поддержал мою внучку?
– Я ее отругал, – нахмурился Ульвбрехт, – чуть было силой не уволок сюда, в Нюр, подальше от того смертного.
– Ох, и болван же ты.
– Я бы не справился со Скидди. Ты не знаешь, какова моя дочь. Булатная сталь по сравнению с ней – размягченный воск. Не догадаешься, что она учудила, чтобы заполучить земного парня. Прошла Радужный Мост и заключила договор с самим Пастухом. Он пообещал дать ей любовь, правда, не знаю, взамен на что.
– Скидди прошла Бифрост? – взъерошился цверг. – Побывала в Асгарде? Ты брешешь, Ульвбрехт!?
– Зачем мне, скажи на милость, брехать? – удивился кузнец, – я же не кобель. Скидди всегда удавалось вызывать меня из Нидавеллира, она и в Асгард пройти сумела. Девчонка – человек в большей мере, но и от нас ей кое-что досталось.
– Цвергам не дано миновать Бифрост, – собрал обширное темя в морщины Альвис, – не от нас Скидди получила сей талант. Радужный Мост создан асами не для увеселительных прогулок. Тот, кто идет по нему, очищается, лишаясь плоти, что кусками отваливается с живого тела, и приходит в Северное Царство иным. Дочери твоей нелегко дался договор с Пастухом, и чем он обернется, предсказать сложно.
– Нет здесь никакой сложности! – Ульвбрехт присел на скамью, – Он обманет ее, папа, своего обещания не исполнит. Рагнарек близко. Один умножает войско, он перестал знать меру в краже душ. Мне велено сковать серп для его старшей валькирии, и едва он окажется в ее длани, земные воины начнут погибать. Счастье Скидди висит на волоске.
– Что же, девчонка напрасно принесла свою жертву? – Альвис задумчиво взялся за вдетое в левую мочку уха жадеитовое кольцо, – нельзя этого допустить.
Отец и сын замолчали, но тишину прервало позвякивание бубенцов, нашитых на курточку свартальва – он подошел, снял и сунул под мышку свой хвостатый красный колпачок.
– Все готово, хозяин, – пропищал малыш, не дожидаясь, пока на него обратят внимание.
– Что за комар там бренчит, – вскосматил бороду Альвис, – а, это ты, Бруно, чего тебе?
– Сообщаю, что все готово, хозяин. Можете приступать к работе.
– Ага, – Альвис глянул на печь, – вижу. Умница. Ну-ка отойди, дружок, подальше, оставь нас одних. Разложи пока инструменты.
– Так все ж уже готово, хозяин!
– Вот заладил – готово, готово! Исчезни, гомункул!
Бубенцы звякнули, карлик подпрыгнул и порскнул к лодке, спрятался в ней.
– Слушай сюда, сынок, – проговорил Альвис, – я кое-что тебе проясню. Мне все это обрыдло хрен знает сколько веков назад. Подземный город Нидавеллир и вся населяющая его шваль. Альфриг и эта его кодла, именующая себя Сынами Ивальди. Эти самопровозглашенные корольки навозной кучи под названием Гора Нюр стоят у меня поперек глотки, как кость. Ненавижу их. И асов ненавижу. А Скидди… ее теперь я уважаю, сынок. Кем-кем, а трусихой девку не назовешь… Я ей помогу, Ульвбрехт.
– Чем?
– Считаешь, у меня власти мало? – усмехнулся старый цверг, – думаешь, у того, кто охраняет Сердце Вулкана, кишка тонка внучке подсобить?
Ульвбрехт предусмотрительно воздержался от ответа.
– Я давно мечтаю воткнуть им всем шило в задницу, – глумливо захихикал Альвис, – и, кажется, такой шанс мне вот-вот выпадет. Сковать серп для валькирии? Ха, это проще, чем в зубах поковырять. Сделаем все, как заказано, не придерешься. Пусть машет себе, авось отрежет яйца кому из асов. Но сначала, сынок, мы скуем меч…
– Хочешь, чтобы меч спас Скидди? – раздул мясистые ноздри Ульвбрехт, – защитил от смерти и гнева Фрейя?
– Мы же скуем не какую-то там железяку, как сказал бы Альфриг, – подземный мастер понизил голос до свистящего шепота, – это будет ураган, вихрь, Смертоносное Градобитие. Король, которому ни одно оружие на земле, под землей или в небесах не сможет противостоять. Метеоритная сталь, руны, заклинания – оставь всю эту дрянь для дураков. Я бросаю вызов, сынок – твоему искусству кузнеца и своему знанию рунопевца.
Эти сотрясения, непродолжительные, но равномерные подземные толчки, ощущались во всей горе Нюр, в любой ее точке – и в городе Нидавеллир, и в рудниках, и у самого выхода на поверхность. Но здесь в центре острова, куда велел Ульвбрехту идти Альвис, они были самыми мощными. Грунт под ногами шевелился и рычал, как разозленный сторожевой пес, навалы пиритовой крошки оползали со змеиным шипением, дрожали и рушились дюны золотого песка. Остановившись среди блоков вулканического стекла, окаменелостей, впадин, булькающих грязевых котловин, Ульвбрехт присел и отпустил отца, которого тащил на закорках.
– Чуешь, как трясет? – Альвис одернул мешковатые бриджи, – Это бьется Сердце Вулкана, которое я охраняю. Ну-ка, сынок, попытайся его отыскать.
Ульвбрехт огляделся. Заметил поблизости несколько любопытных объектов. Распластанный на лавовой плите человеческий скелет, словно сахаром, покрытый белой, мерцающей коркой. Глыба горного хрусталя, в которую вплавлена кажущаяся спящей обнаженная красотка. Рядом с ней окаменевший, пропитавшийся вездесущей опаловой пудрой ящер, напоминающий Гивра, но все же совсем другой. И ничего, хотя бы отдаленно похожего на Сердце Вулкана.
– Я ничего не вижу.
– Вместе поищем, – Альвис заковылял меж камней, жестом приглашая сына за собой, – Сердце Вулкана очень близко. Оно оживляет наш дом, вдыхает тепло в холодные стены, рождая в их жилах красный пульс. Этот пульс для нас, как лучи солнца для земных жителей. Остановится Сердце, постепенно прекратятся пульсации, и мы окаменеем. Даже на свет вылезать не придется.
– Но ведь Сердце остановится не скоро? – буркнул Ульвбрехт.
– Не скоро, – кивнул Альвис, – если быть точным, никогда. Это вечная сила. Она пришла к нам из плоскостей над Асгардом. Но ей уже никогда не вернуться назад. Она лежит, запертая в Тело Звезды, как в клетку, испускает жар, приятный нам, подземным карликам, бьется, то сильнее, то слабее. Когда я чувствую себя лучше и умудряюсь доходить сюда, я беседую с Сердцем… Открою секрет, оно было бы не прочь сбежать из Вулкана. Живущий в нем дух могущественен и очень непоседлив. Он рвется на свободу…
– Что еще за дух?
– Имя его – тайна, суть – разрушение, – ответил отец, преодолевая сильную одышку, – тебе не надо знать о нем много. Это моя забота. Едва я заговорю с ним, ты замолчишь, Ульвбрехт, и не раскроешь рта от первого удара молотом, до последнего.
– Перековать Сердце в меч! – схватил цверга за плечо Ульвбрехт, – вон что ты задумал, ненормальный! Кому же такое под силу?
– Тебе, – Альвис сердито сбросил его руку, – и мне. Вместе мы справимся, я его заболтаю, а ты расплющишь алмазным молотом и переделаешь в великое лезвие. И не ори особо. Поганец Бруно идет по пятам. При возможности он заложит нас Альфригу, значит, его придется убрать.
Ульвбрехт оглянулся, с трудом, но заметил алый колпачок, промелькнувший в валунах.
– Такой меч, заключающий в себе силу стихий, станет лучшей защитой от валькирий и их серпов – хрипел между тем Альвис, – когда он будет готов, ты отнесешь его Скидди. Если меч впервые напьется крови в руке ее возлюбленного, он сможет владеть им до самой смерти. Не будет знать ни поражений, ни ран… Когда земная жизнь этого воина подойдет к концу, дочери твоей лучше бы вернуть меч назад в гору. Ибо я не знаю, как он поведет себя, оставшись без хозяина. Дух, который поселится в нем, непредсказуем…
– А что станется с нами, папа? – спросил Ульвбрехт, – если Нюр лишится Сердца, то…
– Все верно, – отозвался отец, – мы замерзнем. Не сразу, конечно – пульсации еще будут продолжаться какое-то время… Но разве это тебя заботит?
– Не особо, отец. Меня больше заботит дочь.
– И правильно, пусть она сполна насладится отпущенным ей счастьем. Ты готов?
– Готов.
– Хорошо, – старый цверг подошел к краю поля камней и вскинул волосатые руки, – а теперь замолчи, я буду петь! Не отверзай уст твоих и смело бери в руки Сердце Вулкана, как только увидишь его! Не бойся.
– Погоди! – крикнул кузнец, оглядывая разбросанные повсюду каменные шары, призмы и многогранные пирамиды, – как я его узнаю? Здесь все однообразно!
– О, не волнуйся, Ульвбрехт, – показал в ухмылке иглоподобные зубки Альвис, – за этим дело не станет. А теперь, заткнись уже, и помни, что я тебе сказал. Ни слова!
И, откинув назад лысую голову, он запел чистейшим, приятнейшим, сладкозвучным голосом, который в последнюю очередь можно было ожидать от дряхлого цверга. Прекрасная мелодия поднялась над Альвисом, ожила, обретая материальное воплощение. В виде мерцающего вихря метнулась к кратеру вулкана, там развернулась, превращаясь в сказочную птицу, распростерла великолепные крылья и дождем полилась на поле камней. Они начали взрываться. Лопались, как мыльные пузыри, обдавая пылью Альвиса и его кузнеца-сына. Факелы в далях вспыхивали ярче, лава в озере начала клокотать, а остров уже сотрясался, словно сам был Сердцем Вулкана.
Ульвбрехт понимал, о чем поет старик. Он рассказывал о красоте Мидгарда. Рождаемые им звуки были повестью о великолепных и неясных сущностях, лежащих за пределами подземного царства. Песней об истоках, о дрожи небес, об звериных тропах, кошачьих шагах, женских волосах, о танце созвездий и лун. Он приглашал духа наверх. Песня набирала силу, становилась все запутаннее, непонятнее, прекраснее.
Ульвбрехт перестал различать мелодии, теперь они превышали его понимание. Водя по сторонам слезящимися от радиоактивного ветра глазами, он надеялся узнать искомое. И едва не ругнулся, когда одна из ближайших глыб, вместо того, чтобы рассыпаться, преобразилась – почернела и засверкала антрацитовым блеском. Ульвбрехт взглянул на отца – тот твердо кивнул, не переставая петь. Кузнец подошел, присмотрелся – внутри глыбы, под стекленеющей оболочкой, словно внутри магического шара, скользнул и заклубился смоляной дымок. Слегка посветлел, заблистал переливами, подтаял. И стало видно, что в глубине его танцует багровый огонек.
Ульвбрехт, поборов страх, взял в руки Сердце Звезды. Вопреки ожиданиям, оно не обожгло его и не заморозило, не оказалось слишком тяжелым или наоборот легким. Но кузнец понимал, что держит нечто, чуждое этой вселенной. Ему казалось, что пальцы его прикасаются к холодной, масляной от крови стали. И только он определил для себя ощущения, они изменились. Появилось шершавое мореное дерево, которое преобразилось в живую, трепещущую плоть, а затем во влажную звериную шерсть, а после в шелковистую траву, мокрую от росы, потом в драконью чешую, а из нее – в ржавую кольчугу. Бесконечно меняясь, Сердце Вулкана, содрогалось в ладонях кузнеца.
– Я знаю имя твое, дух, – гортанно пел за спиной Альвис, – я держу тебя им. И подарю свободу, если только ты подаришь согласие. Стань послушен воле моей на время в одну жизнь человеческую…
Выход из пещеры преграждала громоздкая, дышащая с посвистом туша. Двигаясь из темноты по направлению к ночной прохладой поверхности, Ульвбрехт рассматривал чешуйчатый бок дремлющего зверя, и частокол треугольных пластин на хребте, за которым виднелось звездное небо.
Кузнец уже почти вплотную подошел к Стражу горы. Он планировал тихо обойти его, питая шальную надежду, что Гивр не проснется.
– Куда собрался? – рогатая плоская голова вынырнула неизвестно откуда и угрозой нависла над Ульвбрехтом.
– Ф-фу, Гивр, – выдохнул кузнец, – ты меня напугал. Нельзя же так! Я чуть в штаны не напустил.
– Я стал незаметен? – шевельнул перепончатыми ушами змей, – Немудрено, с моим рационом. Куда идешь? До весны далеко. И, главное, с кем?
– А ты глянь, – кузнец подвинулся, открывая обзор на крошку свартальва. – Это Бруно.
Гномик сжался в комок, пытаясь спрятаться за тележкой, когда Гивр пригнулся и приблизил к нему свой правый глаз. Ульвбрехт подумал, что зрачок этого золотого ока куда больше бедняги Бруно.
– Хм, – рыкнул Гивр и дунул шумно носом, – Бруно больно мелкий. А ты… – змей изогнулся к кузнецу, – ты какой-то странный. Какой-то не такой. Что несешь? Что прячешь? Ффыр. Ф-ф-ыррр.
– Не пыхти на меня, змеюка, – Ульвбрехт небрежно отодвинулся, чувствуя, как по спине ползут холодные струйки пота. Незаметно повернулся так, чтобы левый бок оставался не виден Гивру. – Да, я несу кое-что. Точнее, везу. Покажи ему, Бруно, а то он не отстанет.
Бруно откинул кабанью шкуру, которой тележка была укрыта. Под ней сверкнуло изогнутое полумесяцем золотое лезвие и инкрустированная камнями рукоять.
– Что это?
– Серп для верховной валькирии, любопытное змеиное рыло!
– А чего такой маленький?
– Когда Яростная возьмет серп в ладонь, он станет ей в пору, – растолковал терпеливо Ульвбрехт. – Не задерживай нас, Гивр, мы должны до рассвета вернуться в гору.
– Мы? – Гивр приподнялся и выставил круглое зеленое пузо, которое призывно заурчало, – а я думал, ты сам справишься. Думал, Бруно…
Змей сделал эффектную паузу. Бруно, казалось, не соображал.
– Ты верно думал, друг, – отмахнулся Ульвбрехт, – забирай!
Едва свартальв успел пискнуть, Гивр дернулся и схватил его клыкастой пастью. Чешуя с шуршанием заскользила по щебню, туша Стража выползла наружу и с плеском свалилась в озеро.
– Гивр быстро с ним управится, – пробормотал Ульвбрехт, – надо уматывать.
Топая сапожищами, он, выбрался наружу, и как юный олень припустил по каменному мосту. Тележка с золотым серпом осталась на месте, Ульвбрехт о ней даже не вспомнил. На бегу он придерживал на плече тяжелые ножны, в которые был вложен выкованный им и заговоренный Альвисом меч. Когда мост остался позади, со стороны озера раздался рев и противный влажный чавк. Над Ульвбрехтом что-то пролетело и шлепнулось поперек пути. Кузнец, не затормозив, перескочил через пережеванные останки гнома. Бедняга Бруно не пришелся по вкусу Гивру, и тот мокрый чавк, который слышал Ульвбрехт, похоже, был звуком змеиного плевка.
VI
Свен Эрикссон греб, сильно напрягая развитые мышцы груди. Не оглядывался, сидя в носу лодки спиной вперед, не проверял, верен ли курс суденышка. Зорко всматривался в удаляющуюся линию берега, в движение воды за бортом. Но назад не посмотрел ни разу. Словно на затылке у него была вторая пара глаз.
Лодка шла к южным скалам.
– Свен, лодка идет слишком быстро, – худенькая фигурка на скамье зябко закуталась в плащ, – не думаешь, что мы налетим на рифы? Их целые россыпи у подножия скал. Я боюсь.
– Не бойся, женушка, со мной не пропадешь, – Свен налег на весла, – Я плаваю, как тюлень. Вытащу из любой беды. Увидишь, как я хорош в передрягах!
– Лучше бы тебе забыть о передрягах, муж мой, – строго сказала Ингрид. Дрожа от холода, прижалась к подруге, которая сидела с ней рядом, свесив голову на грудь, и казалась спящей, – ты не в компании своих пиратов. У вас в головах разбой и проделки, но мы, предупреждаю, твоих шуточек не оценим. Поэтому смотри, куда направляешь лодку. Убереги нас от ночного купания в ледяной воде.
Свен усмехнулся. Он наизусть знал фьорд, все расселины, расколы, заполненные галькой и песком трещины, изрезавшие полку, примыкающую к стопам скал. Он бы с закрытыми глазами провел лодку там, ни разу не задев бортами часто разбросанные в воде рифы. Но оглянулся пару раз, чтобы успокоить жену.
Со стороны фарватера дул ветер, донося резкие голоса. Перекликались моряки на сторожевых кораблях.
– Спасибо тебе, Свен, – Астрид, вопреки видимости, не спала, – и тебе, Ингрид, за то, что согласились отвести меня к Камню Сиф.
Она пошевелилась, ветер сдул с ее головы капюшон, открыв белые волосы, уложенные в прическу, напоминающую корону. Ингрид крепко ее обняла.
– Вы одни у меня остались, – продолжила Астрид, голос ее напоминал плачущий шепот лесного родника, – брат рвал на себе волосы, резал кожу на плечах, клялся отомстить Ролло за сестру, за ее сломанную жизнь, поруганную любовь. Но он пропал. Сбежал. Бросил Туру, свою жену. Жив ли он вообще...
Лодка, сбавив скорость, вошла в извилистый заливчик почти у самых скал. С боков потянулись пологие кварцитовые стенки, облепленные склизкими водорослями, заросшие колониями беззубок. Сквозить стало меньше. Низкие волны таинственно перешептывались в кавернах, в трещинах колыхались хлопья пены.
– Снорри жив, Астрид, – Свен втянул одно весло на борт, поднялся, медленно повел лодку вторым веслом, отталкиваясь им от гравийного дна в тщательно выбираемых местах, – жив, здоров, в этом можешь быть уверена. Еще будь уверена в том, что Ролло он отомстит.
Тусклые глаза Астрид зажглись как свечки.
– Откуда знаешь?
Страдания и слезы последнего месяца не изуродовали Астрид. Она похудела, цвет ушел из ее щек и губ. Но красота девушки проявилась четче, засияла ярче.
Как-то несколько лет назад, огибая Британию, драккар хёвдинга Холдора «Морской Вепрь» попал в шторм, его отнесло далеко к западу от основного пути. Моряки увидели кручи, вырастающие прямо из моря, из расходящихся лент тумана. Услышали грустное пение.
«Нельзя приставать, – предупредил старый Бё, – это поют морские девы. Сирены с рыбьими хвостами. Они потопят корабль, разобьют его в щепки, ударяя о рифы, а всех нас утянут на дно».
Свен был на «Морском Вепре», слышал нежное пение морских дев, от которого сердце тоскливо сжималось. Он был уверен, что Астрид сейчас похожа на сирену.
– Отомстит, – он избегал смотреть в лицо девушки, – я слышал, Снорри подался на восток, в Эйстрасальт. Там в устье реки Одер стоит большая крепость Йомсборг. Если тамошний ярл примет его в дружину, то месть состоится. Никакие силы не сдержат Снорри, если что-то втемяшилось ему в башку.
– Йомсборг? – испугалась Ингрид, – ты говоришь о йомсвикингах, Свен? Это страшные головорезы. Они не жалеют никого, когда нападают на селения, убивают, пьют кровь детей. Женщинам отрезают головы и складывают из них пирамиды в честь своих жутких богов. Среди них есть колдуны, способные обращаться в волков и медведей…
– Если что говорят – правда, Ингрид, я помолюсь у Камня, чтобы Снорри добрался до Йомсборга, – прошептала Астрид. Над их головами двигались зазубренные вершины скал, – пусть приведет оборотней к хутору Ролло. Но не сейчас, а позже, через несколько лет, когда там будет больше детей и женщин.
– Опять ты навела тучи на горизонт, женушка, – Свен поморщился от слов Астрид, незаметно сплюнул за борт, – ну и фантазерка! Знал бы, где ты наслушалась этих бредней, принял бы меры. Йомсвикинги – воины, а не звери, хоть и дерутся со звериной яростью. Мало кто может противостоять им в бою морском или сухопутном. Но сражаются они не с детьми и женами, а с мужчинами. Посему позволь дать тебе совет, Астрид, молись у Камня, чтобы Ролло повстречался со Снорри не у своего хутора, а в морском сражении.
– Око за око, Свен, зуб за зуб, или ты не согласен? – повысила голос Астрид. – если Снорри решит, что за сестру, за ее не рожденных детей будут платить женщины и дети Ролло, так тому и быть.
– Тише, – вмешалась примирительно Ингрид, – помолчи, Свен, вот она, Гора Верной Жены, взгляните оба. Какая красивая! Мы на месте.
На них надвигалась каменная глыба, именуемая Горой Верной Жены, замыкающая заливчик, по которому плыла лодка. От прочих утесов она отличалась серебристо-седым оттенком горной породы. И формой. Это был не массивный, грубо обтесанный непогодой и временем блок, а настоящая скульптура.
Бочкообразная у основания, к вершине скала равномерно тончала. Тело ее опутывал серпантин выступов и крохотных платформ, соединяющий разновысотные терраски. А на самом верху промеж трех рогов пряталась площадка, откуда, почти с высоты птичьего полета, во всех подробностях просматривался фьорд, очертаниями напоминавший растопырившуюся креветку. Там стоял камень Сиф, давным-давно ставший объектом паломничества девушек и женщин селения Гранвик.
Лазанье по скалам, скользким от соседства с морем, не могло считаться безопасным занятиям для юных дев. Но Гора Верной Жены в этом отношении являлась исключением – оплетавшие ее гирлянды мысиков и выступов были удобны и надежны, как ступеньки.
Лодка тихо стукнулась об обгаженный чайками валун. Свен прыгнул на плиту, занесенную илом и песком, протянул руку Астрид, чтобы она не поскользнулась на ошметках морской травы. Девушка поднялась, край ее плаща откинулся, открыв подол белого платья с вышивкой. Свен глянул, прикусил губу, промолчал.
– Мне пойти с тобой, Астрид? – Ингрид тоже поднялась, неуверенно.
– Оставайся здесь, Ингрид, – Астрид резко взмахнула рукой, – я хочу помолиться у камня одна. Ты довольно насмотрелась на мои слезы за последний месяц. Может, Сиф, добрая жена Громовника, меня услышит. А ты…
Астрид задержалась, шагнула назад к лодке.
– Иди сюда, милая Ингрид.
Крепко обняла подругу, подержала в объятиях несколько секунд. Свен хмыкнул, сунул руки в карманы штанов, носком сапога поддел и сбросил в воду не успевшего удрать краба. Девушки разомкнули объятия.
– Я помолюсь за тебя тоже, Ингрид, попрошу, чтобы богиня подарила тебе красивых деток.
– Астрид…
– Для себя я попрошу малое. Нет, не думай, не Ролло, который отдал свои ласки другой. Я попрошу забрать из моего сердца тоску по нему, горькую боль, что не дает спать мне ночью, желчную ненависть, что отравляет мой день. Я хочу освободиться, только и всего. Это не очень много, правда, Ингрид?
Ингрид быстрым движением стерла скользнувшую по щеке слезинку.
– Иди, молись, Астрид, Сиф услышит обязательно. Свен проводит тебя до лестницы… Иди и возвращайся скорее.
– Хорошо.
Астрид ушла, Свен сопровождал ее до края платформы, девушка не оглянулась на него ни разу. Когда, подобрав полы одеяния, она стала карабкаться вверх по ступенькам, Свен вернулся к лодке.
– Не нравится мне все это, – проворчал он, садясь на скамью и прижимая жену к себе, – зачем Астрид так нарядилась? Я видел вышитый на подоле ее платья Молот Мьёльнир.
– Да, это ее свадебное платье, – тихо вздохнула Ингрид, – а волосы… Так мы придумали заплести и уложить косы Астрид в день ее свадьбы с Ролло. Если богиня увидит, что плакать к ней пришла не простая девушка, а невеста, то, услышав ее жалобы, поймет, как глубоко она ранена. А если поймет, то пожалеет, исполнит просьбу паломницы. Укажет путь.
– По мне, лучше принести в жертву девять тварей разного рода Всеотцу. Обратиться к богине Фрейе. Так надежнее.
– Ах, муж мой, – Ингрид прилегла головой на его плечо, лодка под ними медленно плясала на низкой волне, – ты ругаешь меня за фантазии, за то, что слушаю старух и их небылицы-россказни. Но благодаря им я знаю…
– Что знаешь?
– Знаю, почему скала зовется Горой Верной Жены, откуда на ней камень с вызолоченными рунами. Вам, мужчинам, не интересно это. Вас влекут дальние странствия, битвы, крики врагов, грохот щитов, а мы ждем вас, пока вы воюете. И ходим к камню Сиф.
– Расскажи…
– Старуха Хлекк сказывает: за дочерью надо идти к богине Фрейе. Сына подарит ее брат-близнец Фрейр. Тор благословит брак. Но если моряк ушел в плаванье и не возвращается, если встретил в чужих землях кельтскую колдунью, а возлюбленную позабыл, надо идти к Сиф. Ей мы, женщины, споем, как мужественен тот, кто стоит на палубе драккара. Как тянется к нему наше сердце. Расскажем и о неудаче в любви. Сиф примет наш плач. Сиф подскажет. И я ходила сюда, когда Финн не приплыл назад…
– Не нужно, Ингрид.
– Я давно не думаю о нем, мой Свен. Сиф подарила мне тебя.
Некоторое время молодые супруги не говорили, слышался робкий звук их поцелуев.
– Астрид найдет успокоение у Сиф, я верю, – продолжила позже Ингрид, – богиня исцелит ее раны. Предательство Ролло пронзило Астрид, как острый гарпуном. Я знала, что она любит его, но и подумать не могла, что так сильно…
– А я и сейчас не думаю, – буркнул Свен, – Астрид ведет нехорошие речи. Думается мне, что раны нанесены не любви, а женской гордости.
– Разве Снорри, твой друг, не горд, не мстителен, не жесток? Его сестра такая же. Она уязвлена, Свен, однако это совсем не значит, что она не любит. Я вижу, как она убивается весь месяц, хотя многие достойные мужчины были бы счастливы назвать ее своей женой.
– Это верно.
– Порой я сама готова проклинать Ролло, призывать на его голову гнев всех богов.
Из чрева скалы, которая была, скорее всего, полой, доносился хрустальный перезвон капель. Шумели невидимые водопады.
– Ролло уже наказан достаточно, – проговорил Свен, крепче обнимая Ингрид, – я был на его свадьбе, ты не забыла, жена? Был и говорю тебе – он наказан достаточно.
– Тем, что женился на дурнушке? Сомневаюсь. Он назвал ее прекраснейшей из женщин, помнишь?
– По мне, лучше никогда не познать женщину, чем отправиться в постель с этой мокрицей, – Свена против воли передернуло от омерзения, – я никогда не обращал внимания на Скидди, не замечал ее. Но на свадебном пиру я хорошо ее рассмотрел. У нее красота могильного червя.
Ингрид пальцами вцепилась в ремень Свена.
– Свен, расскажи мне, как прошла свадьба! Я хотела бы знать! Не спросила раньше, потому что была занята Астрид. Было ли там весело? И… счастлив ли был жених?..
