Текст книги "Путешествия Доктора Дулитла"

Автор книги: Хью Лофтинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

^{ГЛАВА 10}
КОРОНАЦИЯ КОРОЛЯ ДЖОНГА

За свою долгую жизнь я видел много великих и вдохновляющих зрелищ, но ни одно из них не могло сравниться с видом Шепчущих Скал в день коронации короля Джонга. Когда Бампо, Чи-Чи, Полинезия, Джип и я наконец одолели головокружительный подъем до края огромной чаши и заглянули внутрь ее, мы увидели бесконечное море смуглых лиц. Амфитеатр был полон, все до единого на острове – мужчины, женщины и дети, включая Длинную Стрелу, которого принесли сюда вместе с постелью, пришли посмотреть на великое событие.

Однако торжественное молчание Шепчущих Скал не прерывалось ни единым звуком. Было даже страшновато, и по спине бегали мурашки. Как рассказывал мне Бампо позже, тогда он был слишком потрясен, чтобы говорить, – он никогда не думал, что в мире может быть столько людей.

Внизу, у Тронной Плиты, возвышался совершенно новый, ярко раскрашенный тотемный столб. У всех индейских семей были тотемные столбы, которые они устанавливали у входа в дом. По идее, тотемный столб – это что-то вроде дверной таблички или визитной карточки: вырезанные на нем изображения повествуют о подвигах и достоинствах семьи, которой он принадлежит. Тот столб, о котором идет речь, красиво украшенный и гораздо более высокий, чем другие, был тотемом Дулитла или, как его потом называли, королевским тотемом Многомудрого. На нем как дань необычайным познаниям Доктора в области фауны были изображены только животные. И лишь те из них, которые, по мнению индейцев, символизируют хорошие свойства характера, например: олень – скорость, бык – упорство, рыба – осторожность, и так далее. На верхушке столба всегда вырезался символ или изображение животного, чье имя было избрано семьей в качестве родового. На шесте Многомудрого в виде такого символа был изображен огромный попугай, в память о знаменитом Попугайском Мире.

Трон из слоновой кости был весь отполирован благовонным маслом и ослепительно сверкал на ярком солнечном свете. У его подножия было разбросано множество цветущих веток – с возвращением теплого климата в долинах острова вновь обильно цвели деревья.

Вскоре мы увидели, как королевские носилки с восседавшим на них Доктором медленно поднимаются по винтовым ступеням плиты. Достигнув плоской вершины, они остановились, и Доктор вышел из них на цветочный ковер. Было так тихо, что даже с такого расстояния я отчетливо услышал, как под его ногой хрустнула ветка.

Подойдя к трону в сопровождении старого индейца, Доктор поднялся на постамент и сел. Какой крошечной казалась его маленькая круглая фигурка с этой огромной высоты! Трон был явно изготовлен для королей с более длинными ногами, и когда он сел, его ноги не достали до земли, повиснув в шести дюймах от верхней ступеньки.

Затем старый индеец повернулся и, взглянув наверх, на собравшихся, заговорил тихим ровным голосом. Каждое слово, которое он произносил, отчетливо слышалось в самых дальних уголках Шепчущих Скал.

Сначала он перечислил имена всех великих королей Попсипетля, которых в древности короновали на этом троне из слоновой кости. Он говорил о величии народа Попсипетля, о его триумфах и лишениях. Затем, махнув рукой в сторону Доктора, он перешел к подвигам, совершенным будущим королем. Должен сказать, что они легко затмили деяния его предшественников.

Когда он заговорил о том, что сделал Доктор для племени, зрители, все еще сохранявшие молчание, начали махать правой рукой в направлении трона. Это создало необычный эффект: весь амфитеатр пришел в движение, однако по-прежнему не было слышно ни единого звука.

Наконец старик закончил свою речь и, подойдя к трону, очень почтительно снял с головы Доктора поношенный цилиндр. Он собирался положить его на землю, но Доктор тут же выхватил его и положил к себе на колени. Затем, взяв в руки Священную Корону, старый индеец возложил ее на голову Джона Дулитла. Корона не очень хорошо сидела – тот, кто ее делал, предполагал, видимо, что у королей весьма небольшие головы, – и когда с залитого солнцем моря подул свежий ветер, Доктору пришлось придержать корону рукой, чтобы она не слетела. Но выглядела она просто великолепно.

Снова повернувшись лицом к присутствующим, старик сказал:

– Люди Попсипетля, перед вами избранный вами король! Вы довольны?

И тогда наконец послышался глас народа.

– Джонг! Джонг! – кричали они. – Да здравствует король Джонг!

Их крик разорвал торжественную тишину, подобно залпу тысячи пушек. В месте, где даже шепот разносился на расстояние многих миль, сотрясение воздуха, вызванное этим криком, было подобно удару. Горы вновь и вновь перебрасывали его друг другу. Я подумал, что звуки эха никогда не умолкнут. Оно громыхало по всему острову, перекатываясь в нижних долинах и гулко отдаваясь в отдаленных морских пещерах.

Внезапно я увидел, что старик указывает наверх, на высочайшую вершину острова. Посмотрев через плечо назад, я едва успел заметить, как Висячая Скала медленно оторвалась и упала вниз, канув в глубине вулкана.

– Люди Движущейся Земли, смотрите! – закричал старик. – Скала упала и легенда стала былью: сегодня коронуется Король из Королей!

Доктор тоже видел, как падала скала, и теперь стоял, в ожидании глядя на море.

– Он думает о воздушной камере, – сказал мне на ухо Бампо. – Будем надеяться, что море в этих местах не слишком глубокое.

Спустя минуту – столько времени понадобилось скале, чтобы долететь до камеры, – мы услышали глухой далекий удар, а затем сразу же громкое шипение вырывающегося наружу воздуха. С напряженным от беспокойства лицом Доктор снова опустился на трон, широко раскрытыми глазами наблюдая за синью океана.

Вскоре мы почувствовали, что земля под нашими ногами медленно опускается. Море заливало отмель, а берега становились все ниже – один фут, три, десять, двадцать, пятьдесят, сто футов. А затем, слава Богу, мягко, подобно бабочке, садящейся на розу, почва остановилась в своем движении! Остров Паукообразных Обезьян нашел свое пристанище на песчаном дне Атлантики, и земля снова соединилась с землей.

Конечно, многие из домов, находившихся рядом с берегом, были затоплены водой. И даже само селение Попсипетль полностью исчезло. Но это было неважно. Никто не утонул, поскольку все жители острова находились высоко в горах, наблюдая за коронацией короля Джонга.

Сами индейцы в тот момент не поняли, что произошло, хотя, конечно, почувствовали, что земля под ними опускается. Доктор потом говорил нам, что, скорее всего, Висячая Скала сверзлась со своего постамента из-за мощного крика, вылетевшего одновременно из нескольких миллионов глоток. Но в истории попей петлей этот эпизод подается таким образом, и так считается до сего дня: когда Король Джонг сел на трон, вес его августейшего тела был настолько велик, что остров в его честь опустился под ним и больше не стронулся с места.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

^{ГЛАВА 1}
НОВЫЙ ПОПСИПЕТЛЬ

Джонг Многомудрый не успел процарствовать в своем новом королевстве и двух дней, как мои понятия о королях и их образе жизни уже значительно изменились. Я раньше думал, что основное занятие королей – это сидеть на троне и заставлять людей кланяться им по несколько раз в день. Теперь я понял, что король может быть самым трудолюбивым человеком в мире, – если он должным образом относится к своим обязанностям.

С момента, когда он вставал рано утром, до момента, когда он ложился спать поздно ночью, – все семь дней в неделю – Джон Дулитл был занят, занят, занят. Прежде всего, нужно было строить новый город. Деревня Попсипетль исчезла, но должен был возникнуть город Новый Попсипетль. Место для него было выбрано очень тщательно – и это было очень красивое место в устье большой реки. Берега острова здесь образовывали живописную широкую бухту, где каноэ – и корабли тоже, если они когда-либо появятся в этих краях, – могли спокойно стоять на якоре в полной безопасности от штормов.

При строительстве города Доктор подал индейцам множество новых идей. Он показал им, что такое городская канализация и как нужно каждый день собирать и сжигать мусор. Было налажено водоснабжение города: высоко в горах он устроил большое озеро, перегородив ручей плотиной. Ничего этого индейцы прежде не видели, и многие из болезней, от которых они страдали, теперь были полностью побеждены благодаря исправной канализации и чистой питьевой воде.

Люди, не знающие огня, разумеется, не знают и металлов, потому что без огня невозможно ковать железо и сталь. В первые же дни Джон Дулитл обследовал горы и нашел месторождения железа и меди. Затем он начал учить индейцев плавить эти металлы и делать из них ножи, плуги, водопроводные трубы и разные другие вещи.

В своем королевстве Доктор старался, как мог, избавиться от старомодной помпы и великолепия королевского двора. Однажды он сказал мне и Бампо: если ему суждено быть королем, то он будет королем-демократом, то есть королем, который прост и дружелюбен со своими подданными и не важничает. Поэтому, разрабатывая план Нового Попсипетля, он не предусмотрел там никакого дворца. Для себя он запланировал всего лишь небольшой коттедж на одной из задних улочек.

Но этого индейцы ни в коем случае не собирались допустить. Они привыкли к королям, правившим с подобающей монархам пышностью, и настаивали, чтобы он построил для себя великолепнейший из когда-либо существовавших дворцов. Во всем остальном они предоставили ему полную свободу, но не делали никаких послаблений в том, что касалось церемоний или торжеств, связанных с исполнением монарших обязанностей. Во дворце он должен был держать тысячу слуг, ухаживавших за ним день и ночь. В его распоряжении всегда было Королевское Каноэ – роскошная лодка из полированного красного дерева семидесяти футов в длину, инкрустированная перламутром. Ею управляли сто сильнейших гребцов острова. Дворцовые сады занимали целую квадратную милю и обслуживались ста шестьюдесятью садовниками.

Даже в том, что касалось одежды, бедняга вынужден был в первую очередь думать о величии и элегантности и терпеть массу неудобств. Любимый поношенный цилиндр он убрал в шкаф и смотрел на него только тайком. Во всех случаях полагалось носить официальные облачения. И даже если Доктору время от времени удавалось незаметно отлучаться для коротких научных экспедиций, он не решался надевать свои старые вещи и гонялся за бабочками в короне и алой мантии, развевавшейся на ветру за его спиной.

Обязанностям, которые Доктору приходилось выполнять, и вопросам, которыми ему приходилось заниматься, не было конца. Он разрешал споры по поводу земельных участков и границ, примирял мужей и жен, швырявших друг в друга ботинками, и занимался многими другими вещами. В восточном крыле королевского дворца находился зал правосудия. Каждое утро с девяти до одиннадцати часов король Джонг восседал в этом зале, вынося решения по всем представленным ему делам.

Днем он преподавал в школе. Сюда приходили и дети, и взрослые. Видите ли, эти индейцы не знали очень многого, что известно даже маленьким белым детям. И в то же время они знали такое, чего не могли себе представить и взрослые белые люди.

Мы с Бампо помогали Доктору, насколько хватало наших знаний, – объясняли простую арифметику и тому подобные легкие вещи. Но классы по астрономии, земледелию, уходу за детьми и целому ряду других предметов Доктору пришлось вести самому. Индейцы с большим рвением относились к учебе и приходили на занятия целыми толпами. Школьного здания в Попсипетле, разумеется, не было, поэтому занятия проходили на открытом воздухе. В каждом классе или смене, представьте, было по пять-шесть тысяч человек, и Доктор общался с аудиторией с помощью большого рупора или рожка, чтобы его всем было слышно.

Остаток дня до отказа заполнялся делами, связанными со строительством дорог и водяных мельниц, заботой о больных и массой прочих вопросов.

Несмотря на то, что Джон Дулитл так не хотел быть королем, из него, как только он приступил к делу, вышел очень хороший монарх. Возможно, он в чем-то и уступал другим королям, но, выросши и повидав другие страны и правительства, я часто думал, что Попсипетль при Джонге Многомудром был наиболее образцово управлявшимся государством на всем свете.

Спустя шесть с половиной месяцев нашего пребывания на острове Доктор отметил день своего рождения. По этому случаю было устроено гигантское торжество с застольем, танцами, фейерверками, речами и всеобщим весельем.

Ближе к концу дня старейшины двух племен выстроились в процессию и проследовали по улицам города, держа над головами великолепно раскрашенную десятифутовую вощеную доску из черного дерева. Это была доска с историческими зарисовками в память о деяниях каждого из древних королей Попсипетля.

Торжественно и с соблюдением всех правил церемонии, она была помещена над входом в новый дворец. Затем все столпились вокруг, разглядывая ее. На доске было пять картинок, повествующих о пяти великих событиях в жизни Короля Джонга, а под ними – короткие пояснения: «Он прибывает на остров», «Его встреча с жуком», «Он освобождает людей», «Он добывает огонь» и «Он ведет народ к победе».

^{ГЛАВА 2}
МЫСЛИ О ДОМЕ

В королевском дворце у меня и у Бампо были красивейшие апартаменты, в которых вместе с нами разместились Полинезия, Джип и Чи-Чи. Официально Бампо занимал пост министра внутренних дел, а я был первым лордом казначейства. Длинная Стрела тоже жил во дворце, но сейчас его не было – он путешествовал за границей.

Однажды после ужина, когда Доктор навещал в городе новорожденного младенца, мы сидели за круглым столом в гостиной у Бампо. Там мы собирались ежедневно, чтобы обсудить планы на следующий день и различные государственные дела. Это было что-то вроде заседания кабинета министров.

Однако в этот вечер мы говорили об Англии и о… еде. Нам немножко надоела индейская еда. Видите ли, никто из туземцев не умел готовить, и пока мы обучали шеф-повара королевской кухни, нам пришлось испытать немало разочарований. Большинство индейцев были непревзойденными мастерами портить хорошую еду. Очень часто мы испытывали такой голод, что, выждав пока все повара лягут спать, вместе с Доктором украдкой пробирались в дворцовый погреб и там тайком жарили блинчики на угасающих углях очага. Сам Доктор был непревзойденным поваром, однако он устраивал в кухне жуткий беспорядок, и кроме того, конечно, приходилось следить, чтобы нас не поймали.

Как было сказано, в этот вечер предметом нашей дискуссии на заседании кабинета министров была еда, и я как раз напоминал Бампо об изумительных блюдах, которыми нас угощали в доме у хозяина кроватной мастерской в Монтеверде.

– Знаете, чего бы я сейчас хотел? – сказал Бампо. – Большую чашку какао. Как жаль, что здесь на острове не растут какаовые деревья, и нет коров, от которых получаются сливки.

– А как вы думаете, – спросил Джип, – когда Доктор собирается покинуть эти места?

– Я говорила с ним об этом только вчера, – сказала Полинезия. – Но не смогла добиться от него вразумительного ответа. Мне показалось, что он не хочет этой темы даже касаться.

Разговор на некоторое время прервался.

– Знаете, что я думаю? – добавила она вскоре. – Я думаю, что Доктор больше уже вообще не помышляет о возвращении домой.

– Боже праведный! – воскликнул Бампо. – Не может быть!

– Ш-ш! – сказала Полинезия. – Что это за шум?

Мы прислушались и различили в дальних коридорах дворца крики часовых:

– Король! Король! Дорогу Королю!

– Наконец-то это он, – прошептала Полинезия, – поздно, как всегда. Бедняга, как же он много работает! Чи-Чи, достань из буфета табак и трубку и положи на кресло халат.

Когда Доктор вошел в комнату, он выглядел серьезным и задумчивым. Устало сняв с головы корону, он повесил ее на крючок за дверью. Затем сменил королевскую мантию на халат, с глубоким вздохом опустился в свое кресло во главе стола и начал набивать трубку.

– Ну, – спокойно спросила Полинезия, – как вы нашли младенца?

– Младенца? – пробормотал он, оставаясь мыслями где-то далеко. – Ах, да. Младенцу уже гораздо лучше, спасибо. У него прорезался второй зуб.

Затем он снова замолчал, задумчиво уставившись на потолок сквозь облако табачного дыма, а мы тихо сидели вокруг и ждали.

– До вашего прихода, Доктор, – проговорил наконец я, – мы обсуждали вопрос о том, когда же вы начнете собираться домой. Завтра исполнится семь месяцев, как мы находимся на этом острове.

Доктор растерянно подался вперед.

– Вообще-то, – сказал он через минуту, – я и сам собрался поговорить с вами об этом сегодня вечером. Но очень трудно, гм… объяснить ситуацию таким образом, чтобы всем все было понятно. Боюсь, что я не смогу оставить работу, которой сейчас занимаюсь… Если вы помните, в самом начале, когда они настаивали на том, чтобы сделать меня королем, я говорил вам, что когда принимаешь на себя определенные обязанности, от них потом нелегко отказаться. Эти люди теперь полагаются на меня во всех делах. Мы, можно сказать, серьезно изменили весь ход их жизни. Однако изменять жизнь других людей надо с большой осторожностью. И будут ли это перемены к лучшему или к худшему – зависит от нас.

Он подумал минутку, а затем продолжал – более тихим и печальным голосом:

– Я не хотел бы бросать свои путешествия и работу по естественной истории. И я не меньше любого из вас хотел бы вернуться в Падлби. Сейчас март, и на лужайках скоро расцветут крокусы… Но то, чего я боялся, случилось: я не могу не думать о том, что произойдет, если я оставлю этих людей и сбегу. Они, скорее всего, вернутся к своим старым привычкам и обычаям: войнам, суевериям, черной магии и так далее. Многие из новшеств, которым мы их научили, будут использованы в дурных целях, и они попадут в еще худшее положение по сравнению с тем, в котором мы их нашли… Они любят меня, доверяют мне, они привыкли обращаться ко мне со всеми своими бедами и проблемами. Но ведь невозможно предать тех, кто тебе доверился… И кроме того, я тоже люблю их. Они мне как дети – у меня, знаете, никогда не было своих детей – и мне ужасно интересно, какими они вырастут. Вы понимаете, о чем я говорю? Как же я могу сбежать и оставить их одних?.. Нет, я много об этом думал и пытался принять правильное решение. Видно, мне и дальше придется нести груз, который я взвалил на себя, приняв корону. Боюсь, я должен остаться здесь.

– Навсегда? На всю жизнь? – тихо спросил Бампо.

Некоторое время Доктор молчал, нахмурившись.

– Не знаю, – наконец ответил он. – По крайней мере сейчас нечего и надеяться, что я могу уехать. Это было бы нехорошо.

Наступила печальная тишина. Внезапно ее нарушил стук в дверь.

С терпеливым вздохом Доктор встал и вновь надел корону и мантию.

– Войдите, – крикнул он, опять усаживаясь в кресло.

Дверь открылась, и слуга – один из ста сорока трех, постоянно дежуривших ночью, – склонился в поклоне у входа.

– О, Добрейший! – обратился он к Доктору. – Там у ворот дворца путешественник, который хотел бы поговорить с Твоим Величеством.

– Держу пари на шиллинг, еще один младенец родился, – проворчала Полинезия.

– Вы узнали имя этого путешественника? – спросил Доктор.

– Да, Ваше Величество, – ответил слуга. – Его зовут Длинная Стрела, сын Золотой Стрелы.

^{ГЛАВА 3}
НАУКА КРАСНОКОЖЕГО НАТУРАЛИСТА

– Длинная Стрела! – воскликнул Доктор. – Как замечательно! Ведите его сюда, ведите его сюда сейчас же.

– Я так рад, – продолжал он, поворачиваясь к нам, когда слуга вышел, – мне ужасно не хватало Длинной Стрелы. Так хорошо, когда он рядом, – даже если он не так уж много говорит. Дайте посчитать… пять месяцев прошло с тех пор, как он отправился в Бразилию. Я так рад, что он вернулся невредимым. Умный-то он умный, однако всегда так рискует, плавая на этом своем каноэ. Это не шутка – пройти сто миль в открытом море на двенадцатифутовой лодке. Я бы не хотел попробовать.

Снова послышался стук. Доктор пригласил стучавшего войти, и дверь широко распахнулась. На пороге стоял наш огромный друг с улыбкой на выразительном смуглом лице. За ним появились носильщики. Они внесли багаж, упакованный в корзины из пальмовых листьев. Когда приветствия были завершены, Длинная Стрела приказал им опустить багаж на землю.

– Смотри, Добрейший, – сказал он, – как и обещал, я принес тебе мою коллекцию растений, которую я прятал в пещере в Андах. Эти сокровища – труд всей моей жизни.

Корзины были открыты. Внутри помещалось большое количество пакетов и свертков. Они были со всей осторожностью уложены на стол.

Сначала коллекция показалась нам большой, но не слишком впечатляющей. Там были растения, цветы, фрукты, листья, корни, орехи, бобы, медоносы, смолы, древесная кора, семена, пчелы и несколько видов других насекомых.

Наука о растениях, или, как это называется, ботаника никогда особенно не интересовала меня. По сравнению с изучением животных, ботаника казалась мне скучной. Но когда Длинная Стрела начал брать со стола различные экспонаты своей коллекции и объяснять нам их свойства, я почувствовал, что меня все больше и больше охватывает интерес. И еще до того, как он закончил свои объяснения, я был полностью захвачен чудесами Царства Растений, которые он привез с собой из такой дали.

– А это, – сказал он, беря в руки небольшой пакет с крупными семенами, – «смеющиеся» бобы, как я их называю.

– А для чего они? – спросил Бампо.

– Они вызывают веселье, – ответил индеец.

Когда Длинная Стрела отвернулся от него, Бампо схватил три боба и быстро проглотил их.

– Ой! – сказал индеец, обнаружив, что сделал Бампо. – Если он хотел испробовать силу этих семян, достаточно было съесть четверть одного боба. Будем надеяться, что он не умрет со смеху.

Эффект, оказанный бобами, был потрясающим. Сначала Бампо широко улыбнулся, затем захихикал и наконец разразился таким продолжительным хохотом, что нам пришлось унести его в соседнюю комнату и уложить в постель. Доктор потом говорил, что если бы не его здоровый организм, он мог бы умереть со смеху. Всю ночь он счастливо заливался во сне. И даже на следующее утро, когда мы разбудили его, он скатился с кровати, по-прежнему хихикая.

Когда мы вернулись в Зал Приемов, Длинная Стрела показал нам несколько красных корешков. Из них, по его словам, можно было варить, с сахаром и солью, суп, от которого люди пускаются в пляс, проявляя при этом поразительную выносливость. Он спросил, не хотим ли мы попробовать, но мы, поблагодарив, отказались. После представления, устроенного Бампо, мы немного опасались новых экспериментов.

Длинная Стрела собрал великое множество интересных и полезных вещей: масло из древесной лозы – с его помощью волосы вырастают за одну ночь; черный мед, чайной ложки которого достаточно, чтобы вы погрузились в сон, а утром встали свежим (вместе с ним он привез и пчел, и семена цветов, с которых они собирают пыльцу); орех, от которого голос становится звучным и музыкальным; кровоостанавливающие водоросли; мох от змеиных укусов; лишайник, снимающий морскую болезнь.

Естественно, Доктор страшно заинтересовался. До самого утра он перебирал разложенные на столе предметы, записывая под диктовку Длинной Стрелы их названия и свойства в свою записную книжку.

– Здесь есть вещи, Стаббинс, – сказал он, закончив свою работу, – которые, попав в руки опытных фармацевтов, смогут оказать колоссальное воздействие на развитие мировой медицины и химии. Я подозреваю, что этот снотворный мед вытеснит половину вредных лекарств, которыми нам приходится пользоваться. Длинная Стрела составил руководство по фармацевтике. Миранда была права: он великий натуралист. Его имя достойно встать в один ряд с Линнеем. Когда-нибудь я привезу все эти вещи в Англию. Но когда это будет? – добавил он печально. – Да, в этом-то весь вопрос: когда?