Текст книги "Властелин вампиров"

Автор книги: Хью Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Вблизи сельская местность с ее ухоженными полями, обрамлявшими дорогу живыми изгородями и каменными башенками и сторожками у ворот поместий выглядела еще более идиллической. Мягкое солнце октября придавало всему вокруг теплые оттенки. Хендерсон, однако, явно нервничал, и ему было не до красоты видов. Дейл также не глядел по сторонам, а задумчиво смотрел на темные холмы, лежащие на западе.

Хендерсон вскоре свернул с шоссе и проехал через ворота с приземистой сторожкой рядом. Извилистая дорога пересекала величественное поместье и вела к полускрытой высокими деревьями серой каменной громаде большого здания. Это была резиденция Джеймса Ралтона – каменный особняк с готическими башенками и окнами, впечатлявший своей массивностью и размерами.

Несколько минут спустя мы очутились среди роскошной обстановки и Хендерсон познакомил нас с Джеймсом Ралтоном. Он был человеком средних лет с темными седеющими волосами, утонченным лицом и красивыми серыми глазами; когда он пожимал руки доктору Дейлу и мне, в глазах этих читалась тревога и одновременно облегчение.

– Доктор Дейл, вы не можете себе представить, как я рад, что вы и мистер Оуэн смогли приехать, – сказал он. – Хендерсон мне много о вас рассказывал, и я уверен, что если кому-то и под силу остановить здешние ужасы – то это вам.

– А каково ваше мнение об этих ужасах? – спросил Дейл. – Доктор Хендерсон считает, что мы столкнулись со случаем вампиризма. Вы тоже в это верите?

Лицо Ралтона стало белым.

– Доктор Дейл, я не знаю, во что верить! Кажется невероятным, что здесь, у нас, имеет место вампиризм – но похоже, что моя жена и теперь дочь стали жертвами этого ужасающего зла. Не знаю, вампиризм ли винить в смерти моей бедной жены и болезни Оливии, однако я убежден, что это нечто жуткое! Я буду вечно благодарить вас, если вы сумеете установить причину болезни дочери.

Доктор Дейл кивнул.

– Полагаю, мы можем сейчас повидать мисс Ралтон?

– Безусловно, – сказал Ралтон. – Прошу сюда. С ней сегодня Вирджиния, моя младшая дочь.

Он повернулся к широкой парадной лестнице. Доктор Дейл с черным чемоданчиком в руке и мы с доктором Хендерсоном последовали за ним. На втором этаже мы миновали отделанный широкими деревянными панелями холл и вошли в просторную угловую комнату – очевидно, спальню Оливии.

Девушка, сидевшая в углу у постели, поднялась на ноги, увидев нас. На вид ей было меньше двадцати: очень хорошенькая, с каштановыми волосами и серыми отцовскими глазами. Джеймс Ралтон представил ее как свою младшую дочь, Вирджинию.

Мы приблизились к постели, где лежала вторая девушка.

– Моя дочь Оливия, – сказал Ралтон, глядя на нее с тревогой и гордостью. – Дорогая, это доктор Дейл и мистер Оуэн. Я говорил тебе, что они собираются приехать.

– Доктор, к которому Хенди ездил в Нью-Йорк? – слабым голосом спросила Оливия. – Очень рада с вами познакомиться.

Вид Оливии Ралтон потряс меня. Она была красива, с темными волосами, большими темными глазами и нежным овалом лица. Но ее красота пропадала зря: неестественно белая кожа туго обтягивала скулы, глаза казались усталыми и глядели равнодушно.

На туалетном столике у ее кровати стояла большая фотография в рамке, изображавшая миловидную женщину средних лет с такими же, как у девушки, темными глазами и темными волосами. Было нетрудно догадаться, что это ее покойная мать, Аллена Ралтон.

Доктор Дейл сел на стул рядом с кроватью.

– Мисс Ралтон, я и Оуэн здесь, чтобы помочь вам бороться с вашей болезнью, – сказал он.

– Это совсем не похоже на болезнь, – отозвалась она. – Просто я в последнее время чувствую ужасную слабость, словно бы я лишилась всякой энергии.

– Когда это началось? – спросил доктор Дейл.

Оливия наморщила брови.

– Думаю, спустя примерно два или три дня после похорон матери.

– Что вы чувствуете? Вы не могли бы подробней описать свое состояние?

– Знаете… – нерешительно начала Оливия Ралтон, – когда я просыпаюсь по утрам, я чувствую себя более слабой, как будто за ночь я утратила силы.

Доктор Дейл бросил многозначительный взгляд на меня и доктора Хендерсона, а затем повернулся к лежавшей в постели девушке.

– Доктор Хендерсон рассказал мне о ранках на вашем горле, – сказал он. – Вы не будете возражать, если я их осмотрю?

Не дожидаясь разрешения, Дейл ловко откинул шелковое покрывало, обнажая белую шею Оливии Ралтон. С левой стороны на ней виднелись две крошечных красных ранки, примерно в двух дюймах друг от друга. Дейл осторожно прикоснулся к ним, и Оливия поморщилась.

– Когда появились эти следы? – спросил Дейл.

Оливия покачала головой.

– Я не знаю, доктор. Я даже не подозревала о них, пока их не заметил доктор Хендерсон. Должно быть, меня укусило какое-то насекомое.

– Скажите мне, – спросил доктор Дейл, – вы когда-нибудь чувствовали по ночам, как что-то приникает к вашему горлу, вцепляется в эти ранки?

Оливия Ралтон помедлила.

– Мне снилось что-то похожее.

– Что именно? – спросил Дейл.

– Всего лишь глупый сон, как и большинство снов. Кажется, я слышала, как на псарне воют собаки – они сейчас почему-то часто воют ночью. Возможно, я сквозь сон услышала собак, и мне приснились зубы, длинные, острые и белые. Мне чудилось, что эти зубы приближались ко мне… там были зубы и ярко-красный рот, из которого исходило горячее, горькое дыхание. Откуда-то смотрели и багровые глаза, похожие на глаза хищника. Я чувствовала боль в горле… боль острую и в то же время восхитительную.

– И этот сон повторялся? – спросил доктор Дейл.

– Да. Разве не глупо? Но почему-то после этого я чувствовала себя плохо. Когда у меня бывали такие кошмары, по утрам мне всегда становилось хуже.

Доктор Дейл спокойно поднялся – но я по опыту знал, что блеск в его карих глазах свидетельствовал о внутреннем волнении.

– Я думаю, на эту ночь мы можем избавить вас от кошмаров, – сказал он Оливии. – Вот этот сонный порошок их остановит.

Дейл положил порошок на туалетный столик рядом с графином для воды и стаканом. Он завершил свой визит несколькими ободряющими словами; Джеймс Ралтон, Хендерсон и я вышли вместе с Дейлом, а Вирджиния осталась с сестрой.

Мы вчетвером молча спустились вниз. Только в библиотеке, великолепном помещении с высокими книжными полками, массивным каменным камином и двойными готическими окнами, Джеймс Ралтон прервал молчание и тревожно обратился к доктору Дейлу.

– Итак, доктор, каково ваше заключение? Это…

– Да, это вампиризм, – сказал Дейл. – Без сомнения, жизнь и кровь вашей дочери, Ралтон, выпивает вампир. Я уверен, что ваша покойная жена умерла по той же причине.

– Аллена была убита вампиром! – воскликнул Джеймс Ралтон. – Боже правый, Дейл, что нам теперь делать? Как защитить Оливию от этого ужаса?

– Прежде всего мы должны узнать, кто из умерших вампиризирует ее, – сказал Дейл. – Узнав это, мы сможем действовать. Хотя вампиры по ночам свободно бродят и занимаются своим ужасным делом, от рассвета до заката все они беспомощно лежат в гробах. Обнаружив вампира, мы сможем выкопать гроб и покончить с беспокойным мертвецом единственным верным способом – то есть, получим возможность пронзить его сердце деревянным колом и отсечь голову от тела. Тогда вампир окончательно умрет и перестанет быть чудовищной нежитью, живой в смерти.

– Но мы не знаем, что за вампир напал на мою жену, а теперь на дочь! – сказал Ралтон. – Как же нам это выяснить?

– Ночью мы спрячемся в спальне Оливии и будем ждать появления вампира, – объяснил доктор Дейл. – Под воздействием моего сонного порошка Оливия будет крепко спать и ни о чем не узнает. Если вампир ночью снова посетит Оливию, мы будем там и, возможно, сможем одолеть его. Но даже если нам не удастся, мы установим личность вампира, а днем найдем тело и уничтожим это зло.

– Доктор Дейл, я с вами! Будем сторожить вместе! Я полагаюсь на ваши советы, ибо против этого ужасного зла я совершенно беспомощен, – сказал Джеймс Ралтон.

Его лицо было бледным, но решительным.

– Запишите и меня в часовые, – добавил Хендерсон. – Вероятно, к нам присоединится и пятый человек, молодой Эдвард Хармон.

– Жених Оливии? – спросил доктор Дейл. – Что ж, людей достаточно.

– Значит, вы останетесь на обед, – заключил Ралтон. – Ни Оливии, ни Вирджинии, ни слугам мы, понятно, не скажем ни слова.

Вечерний обед в большой и несколько мрачноватой столовой особняка Ралтона прошел не слишком весело. Все мы, за исключением Вирджинии, были подавлены мыслью об ожидающем нас страшном бдении. Девушка казалась грустной – несомненно, она была опечалена недавней смертью матери.

Доктор Дейл сумел завязать с ней и хозяином беседу о Мэйсвилле и его обитателях. Я насторожился, услышав имя Геррита Гейзерта; Джеймс Ралтон знал его и, похоже, ценил его общество.

Отвечая на вопрос Дейла, он сказал, что никак не может понять, отчего Гейзерт решил поселиться в старой усадьбе: дорога, ведущая в холмы, давно заброшена и не используется, а автомобиля у Гейзерта нет. Как я понял, визиты Геррита Гейзерта были по душе и Джеймсу Ралтону, и его покойной жене.

Уже стемнело, когда мы покинули столовую. Вирджиния пошла наверх к Оливии, а мы расположились в библиотеке. Чуть позже приехал Эдвард Хармон.

Это был высокий и серьезный молодой человек лет тридцати. Он явно тревожился за Оливию и был немало разочарован, когда Вирджиния спустилась к нам и сообщила, что сестра приняла порошок доктора Дейла и заснула.

До ухода Вирджинии Ралтон мы вели беспорядочные и несколько нервные разговоры. Когда она пожелала нам спокойной ночи и вышла, Хармон сразу же обратился к доктору Дейлу с главным вопросом, не дававшим ему покоя.

– Доктор Хендерсон рассказал мне о своих подозрениях. Он был прав?

– Вы спрашиваете, связана ли болезнь Оливии с вампиризмом? – сказал Дейл. – Это так, и сегодня ночью мы собираемся начать борьбу с вампиром.

Хармон с неотрывным вниманием выслушал объяснения доктора Дейла.

– Так мы будем ждать там этого вампира? Что, если он не придет?

– Тогда мы будем сидеть в засаде завтра, и послезавтра, и каждую ночь, пока он не явится. Это наш лучший способ борьбы с вампиром.

Хармон покачал головой.

– Ужасная история. Но я с вами во всем, что поможет спасти Оливию от этой отвратительной мерзости.

Дейл посмотрел на часы.

– Думаю, нам лучше будет подняться в спальню Оливии, – сказал он. – Сейчас начало одиннадцатого. Мисс Вирджиния и большинство слуг, судя по всему, уже легли спать.

Доктор Дейл, с привезенным из Нью-Йорка черным чемоданчиком в руке, повел наш молчаливый маленький отряд вверх по лестнице. Мы погасили за собой свет, не считая нескольких ламп в холле, и почти весь первый этаж обширного дома погрузился в темноту.

Темно было и на втором этаже. Спальню Оливии Рал-тог, куда мы неслышно вошли, освещал лишь тусклый свет луны.

Доктор Дейл быстро огляделся. В северной и западной стенах имелись широкие французские окна, причем северное окно выходило на балкон. Кровать, на которой лежала в глубоком сне Оливия Ралтон, находилась в северо-западном углу, с изголовьем у западной стены; между нею и северным окном оставалось несколько метров свободного пространства.

Темнота сгущалась у южной и восточной стен, где не было окон. Доктор Дейл шепотом отдал приказания, и мы заняли свои места. Я стоял в юго-восточном углу, справа от меня доктор Дейл, слева – Джеймс Ралтон, Эдвард Хармон и доктор Хендерсон. Прежде чем опуститься на корточки в тени, доктор Дейл достал из чемоданчика два небольших креста. Один из них он, не говоря ни слова, протянул мне.

Затем Дейл шепотом велел нам не двигаться и не издавать ни звука до его сигнала. Мы затаились в темноте.

Началось наше странное бдение. За исключением освещенных лунным светом окон в северной и западной стенах, в комнате можно было разглядеть лишь неясное белое пятно – кровать, на которой спала Оливия Ралтон.

Темнота и тишина. Справа от меня смутно угадывался черный силуэт доктора Дейла, с левой стороны я едва различал размытые тени наших спутников. Порой скрипела чья-то обувь, подсказывая мне, что они нервно переступали с ноги на ногу. Я слышал рядом прерывистое дыхание Джеймса Ралтона. Так же тяжело дышали Хендерсон и Хармон. Где-то внизу часы медленными и долгими ударами пробили одиннадцать.

Мои мысли обратились к спавшей в постели девушке. Я думал об Оливии, ее матери и всем семействе Ралтонов. Эти люди стали жертвами внезапно появившегося зла. В темноте это зло, отнявшее жизнь Аллены Ралтон и терзавшее сейчас Оливию, обретало еще более мрачные, пугающие формы. Я вспомнил об опасениях доктор Дейла. Не говорил ли он мне, что как ни ужасен вампиризм, существует вампиризм гораздо ужасней?

Ралтон, опустившийся на пол у стены рядом со мной, чуть пошевелился, когда снизу донеслись двенадцать протяжных ударов часов. Затем в огромном доме вновь воцарилась тишина. И вдруг ее нарушил звук, заставивший всех нас, кроме доктора Дейла, предательски вздрогнуть и зашевелиться.

То был вой собаки – расколовший ночь, вибрирующий вой, полный злобы и страха. Две или три собаки мгновенно присоединились. Странно было слышать их пронзительный несмолкающий вой в этой комнате, где мы прятались у постели спящей девушки. Вой резко сменился отрывистым и все более яростным лаем.

– Собаки лают на кого-то… на что-то, – прошептал рядом Джеймс Ралтон.

Дейл быстрым шепотом приказал:

– Тише! Самое важное сейчас – молчание!

Лай собак достиг настоящего неистовства. Неожиданно, издав несколько панических взвизгиваний, они замолчали. Лай оборвался резко, словно от удара, и тем более глубокой показалась наступившая тишина.

Нам не пришлось долго ждать. На балконе за северным окном послышался негромкий звук. Мое сердце дрогнуло, когда я увидел, как на балконе проступила в лунных лучах смутно видимая фигура. Ралтон судорожно сжал мою руку, и я понял, что он и другие также ее увидели.

Фигура, одетая в белое, придвинулась ближе к окну и прижалась лицом к стеклу, разглядывая темную комнату, где мы прятались. Мы могли ясно видеть лицо в раме окна – и лицо это было женским. Оно отличалось бы зрелой красотой, не искажай его сейчас дьявольское выражение холодной жестокости. Правильные черты показались мне отдаленно знакомыми. Распущенные темные волосы женщины падали на плечи. Лицо ее выделялось на этом темном фоне мертвенно-бледным пятном.

В черных глазах, осматривавших комнату, словно горел багровый огонь. На белом как мел лице отливали ярко-красным чуть раздвинутые губы, открывавшие белые зубы. На женщине было лишь длинное белое одеяние. С невольной дрожью ужаса я узнал в нем погребальный саван. Она продолжала глядеть в комнату багровыми глазами, но нас, похоже, не замечала.

Я услышал задыхающийся шепот Джеймса Ралтона:

– Боже правый, это Аллена! Это моя жена!

– Аллена Ралтон – мать Оливии! – пробормотал ошеломленный доктор Хендерсон. – Но я сам видел, как она умерла! Она мертва!

4. Геррит Гейзерт

– Тише! – прошептал доктор Дейл. – Бога ради, ни звука!

Я крепче сжал в руке крест. Все словно вертелось в сознании. Потусторонней ночной гостьей была мать спящей здесь девушки, мертвая Аллена Ралтон! Она, сама ставшая жертвой вампиризма, восстала из мертвых и пришла ночью к дочери!

Глаза Аллены Ралтон разглядели спящую на кровати девушку, и ее лицо загорелось нечестивой радостью. Улыбка злобной жестокости озарила ее черты, как будто за алебастровой маской лица вспыхнуло адское пламя. И с этой злорадной улыбкой на губах она потянулась к ручке.

Ручка щелкнула и дверь балкона распахнулась. Аллена Ралтон ступила на порог. Она была нам хорошо видна, и ее окутанная белым одеянием фигура казалась такой же осязаемой и реальной, как любой из нас.

Она скользнула от окна к изголовью кровати и, глядя на Оливию по-прежнему светившимися багровым огнем глазами, склонилась над девушкой.

Она медленно наклонялась все ниже и точно злорадно насмехалась над спящей дочерью. Красный рот Аллены Ралтон все так же медленно приблизился к белой открытой шее девушки, блестящие красные губы округлились.

Напряжение становилось невыносимым. Почему Дейл ничего не предпринимает?

Джеймс Ралтон, утратив власть над собой, вскочил на ноги.

– Аллена! – вскричал он. – Боже мой, что ты делаешь? Зачем ты вернулась из мира мертвых?

С нечеловеческим воплем страха и гнева Аллена Ралтон отпрянула от кровати к окну. Мы с Дейлом были уже на ногах.

– Вы притаились здесь, хотели заманить меня в ловушку? – взвизгнула Аллена режущим слух голосом. – Глупцы! Все вы глупцы!

Ралтон хотел было броситься к ней, но доктор Дейл схватил его и удержал на месте.

– Аллена, это я… это Джеймс! – в безумии восклицал Ралтон. – Что заставило тебя вернуться? Отпустите меня, Дейл!

– Нет, Ралтон! – крикнул Дейл. – Не подходите! Помогите мне удержать его, Оуэн!

Раздался дьявольский смех Аллены Ралтон.

– Можете о нем не беспокоиться, он мне не нужен! – издевательски произнесла она. – У меня и того, кому я служу, есть жертвы получше. Глядите!

Она протянула руку к кровати – и Оливия Ралтон, не просыпаясь, встала и пошла к матери, словно ее притягивала неодолимая сила.

Багровые глаза Аллены вспыхнули торжеством.

– Она идет на мой зов! Подойди ближе, милая… это я, твоя мать, Оливия… пойдем со мной…

Доктор Дейл кинулся к ней с крестом в протянутой руке. Насмешливая улыбка Аллены исчезла, и она, словно от ужасного удара, отступила на балкон.

– Аллена! – закричал Джеймс Ралтон. – Не уходи!.. Не надо, Дейл…

Он рухнул на пол, потеряв сознание.

– Она будет нашей! Она еще станет одной из нас! – в адской ярости завизжало существо, принявшее облик Аллены Ралтон. – Она будет одной из нас!

С этими словами, видя, что доктор Дейл пошел на нее с крестом в руке, она исчезла за парапетом. Мы с Дейлом бросились на балкон. Хендерсон и Хармон тем временем занялись Ралтоном.

Мы увидели, как белая фигура Аллены скользит в темноте между деревьями. Она оглянулась, заметила на балконе нас с Дейлом – и лицо ее задергалось, будто в приступе дьявольского веселья. Затем она растворилась во мраке.

Дейл повернулся и поспешил обратно в комнату. Оливия, все еще спящая, стояла у кровати. Доктор Хендерсон и молодой Хармон успели привести Джеймса Ралтона в чувство. Он обводил комнату расширенными от ужаса, непонимающими глазами.

Вдруг он сжал руку доктора Дейла.

– Это была Аллена! Что случилось?.. Куда она ушла?

– Полагаю, она возвратилась в свой гроб и этой ночью больше не появится, – мрачно ответил доктор Дейл.

– В гроб? Дейл, она не может быть мертва! Она жива, вы сами видели… но эта женщина совсем не похожа на Аллену…

Ралтона поразила внезапная мысль.

– Вы ведь не думаете, Дейл, что Аллена и есть создание из мира мертвых, напавшее на Оливию?

– Я твердо знаю, что это так! – сказал доктор Дейл. – Вампир, пивший кровь вашей дочери – ее собственная покойная мать!

– Быть не может! – воскликнул Джеймс Ралтон. – Дейл, Аллена была при жизни настоящей святой. Она не могла сделаться после смерти вампиром, этим воплощением зла!

– К сожалению, так и случилось, – ответил Дейл. – Ваша жена, Ралтон, была умерщвлена вампиром. Ужасная истина состоит в том, что человек, чью кровь высосал вампир, обречен – жуткое переливание крови превращает его самого после смерти в вампира.

Будь он и самым праведным человеком на земле, смерть от клыков вампира непременно обратит его после смерти в такого же вампира. Он будет жить в гробу ужасающей трупной жизнью, а по ночам выходить на поиски крови, чтобы поддержать свое существование. Вампир также всегда выбирает первых жертв среди близких. Именно так и поступает Аллена Ралтон, ставшая после смерти вампиром.

– Невозможно! – снова воскликнул Джеймс Ралтон. – Аллена на это не способна! Она с радостью умерла бы за Оливию и Вирджинию!

– Я и не сомневаюсь, – сказал Дейл, – но то было при жизни, Ралтон. Она умерла, она стала вампиром и теперь, подобно всем вампирам, она жестока и зла, как сам дьявол. Такой она и останется, пока мы не покончим с ее вампирскими деяниями и не отправим ее в мир истинно умерших.

Мы должны это сделать не только ради ее самой, но и ради Оливии. Сейчас, когда она выпила крови дочери, между ними возникла связь. Оливия исполняет ее приказания даже во сне – вы сами были этому свидетелем. И если Оливия умрет до того, как завершится вампирическая жизнь Аллены Ралтон, она также станет вампиром!

Дейл отошел от пораженного Ралтона к Оливии. Хендерсон укладывал спящую девушку в кровать.

– Она не пострадала, – сказал Дейл, осмотрев девушку. – Утром она проснется, ничего не зная о происшедшем. Я думаю, Хармон, что вам на всякий случай лучше будет остаться с Оливией до утра. Не думаю, что Аллена Ралтон осмелится этой ночью вернуться, но на всякий случай я позабочусь о защите, которая не позволит ей приблизиться к Оливии.

Доктор Дейл достал из своего черного чемоданчика несколько грязновато-белых цветков с поникшими листьями. Это были цветы чеснока, которыми он запасся перед отъездом из Нью-Йорка. Мы расположили их над балконной дверью и окнами, предварительно убедившись, что все заперто.

Дейл даже растер в ладонях несколько цветков и посыпал цветочной пылью щели вокруг оконных рам и под дверью; часть цветков он положил на подушку вокруг головы Оливии. Оставив Эдварда Хармона у постели спящей девушки и погасив все лампы, кроме одной, мы спустились вниз.

В библиотеке Джеймс Ралтон бессильно опустился в кресло – он еще не отошел от случившегося. Веселый огонь камина освещал бледное лицо стоявшего рядом Хендерсона. Доктор Дейл мрачно смотрел на нас, и в его карих глазах читалась решимость.

– Мы установили личность вампира, терзавшего Оливию, – сказал он. – Нас следующий шаг очевиден. Вампир должен быть уничтожен. Завтра мы должны пойти на могилу Аллены Ралтон и сделать это.

Джеймс Ралтон побледнел.

– То есть использовать единственный способ уничтожения вампиров… иначе говоря…

– Вскрыть гроб, пронзить сердце вампира деревянным колом и отрубить голову. Именно так! – сказал Дейл.

– Но… проделать все это с телом Аллены! – воскликнул Ралтон. – Я не могу и подумать о том, что ее так изуродуют.

– Вы бы предпочли, чтобы ее мертвое тело сохранило свою нынешнюю жуткую трупную жизнь? – строго спросил доктор Дейл. – Вы предпочитаете видеть, как она, наполненная этой жизнью, каждую ночь выходит из гроба и кормится собственной дочерью, а позднее, возможно, и другими? Нет, Ралтон, нам придется обойтись с телом вашей покойной жены именно так. Только тогда из тела Аллены Ралтон исчезнет вампирическая жизнь. И затем мы сможем разделаться с тем, кто стоит за всем этим, с повелителем вампиров, который вампиризировал и убил вашу жену и продолжает сеять здесь зло…

Он внезапно замолчал. Мы все застыли, когда снаружи донесся леденящий сердце звук – неожиданный лай и вой собак на псарне, вздымающийся в крещендо страха и ярости.

– Собаки! – воскликнул Хендерсон. – Они воют, когда…

– Наверх, быстрее! – крикнул доктор Дейл. – Аллена Ралтон уже побывала в доме этой ночью и, возможно, вернулась!

Все, не исключая Ралтона, поспешили к двери, но на пороге перед нами возник Смарт, дворецкий Ралтона.

– Только что прибыл гость, сэр, – сказал он Джеймсу Ралтону. – Это господин Геррит Гейзерт.

– Геррит Гейзерт! – не сдержался доктор Дейл.

На лице Джеймса Ралтона отразилось облегчение.

– Ах, Геррит, – сказал он. – Видимо, это он переполошил собак. Просите.

Доктор Дейл прищурил глаза, мое сердце забилось сильнее. Наконец Смарт ввел гостя в библиотеку. Джеймс Ралтон протянул вошедшему руку.

– Вы довольно поздно, Геррит, – сказал он. – Вы нас немного испугали.

– Испугал? – негромко повторил Геррит Гейзерт. – Чем же я мог вас испугать? Очень сожалею, если так.

Геррит Гейзерт, которого мы с доктором Дейлом внимательно разглядывали, был высоким, почти костлявым человеком, одетым в черное и производившим внушительное впечатление. Его возраст определить было трудно. Если судить по прямым черным волосам, бледному, без единой морщинки лицу и прямой спине, ему было не больше тридцати – но что-то в выражении его лица и повелительном взгляде черных глаз заставляло задуматься, так ли это.

В нем, действительно, ощущался громадный жизненный опыт, и весь он был проникнут самообладанием и уверенностью в себе. На это намекал высокий лоб; черты характера яснее отражали длинный прямой нос и заостренный угрюмый подбородок и с полной ясностью выказывала прямая и ровная, едва ли не жестокая складка губ. Белая кожа туго обтягивала кости лица. Чем дольше я на него смотрел, тем неопределенней казался его возраст и тем отчетливей проступала в нем властность и привычка повелевать.

– Я сожалею, что испугал вас, – повторил он мягким, почти бархатным голосом. – Я поздно возвращался домой из города, увидел у вас свет и подумал, что мог бы зайти…

– О, это не ваша вина… Собаки на псарне начали выть, когда вы появились, – нервно объяснил Джеймс Ралтон. – Позвольте представить вам доктора Джона Дейла из Нью-Йорка и мистера Харли Оуэна, его ассистента. Они приехали помочь Хендерсону с лечением Оливии.

Геррит Гейзерт поклонился. Мне показалось, что его черные глаза с внезапным интересом и вызовом скрестились с карими глазами Дейла.

– Как поживает Оливия? – спросил он, придав голосу должную нотку вежливого сочувствия. – Надеюсь, ей не стало хуже?

Ралтон помедлил.

– Нет, не совсем, – сказал он. – Однако болезнь приняла странный оборот. Хендерсон счел нужным спросить совета у доктора Дейла и мистера Оуэна.

Он обернулся к нам.

– Думаю, я ненадолго отлучусь и проверю, в порядке ли она. Так мне будет спокойней после случившегося… Вы не возражаете, Геррит? Доктор Дейл?

– Конечно же нет, – сказал Дейл. Геррит Гейзерт вновь поклонился в знак согласия.

С уходом Ралтона в воздухе повисла ощутимая напряженность. Гейзерт стоял у камина, глядя на доктора Дейла и Хендерсона с улыбкой, в которой угадывалась скрытая насмешка.

– Видимо, – обратился к Гейзерту доктор Хендерсон, – вы не очень опасаетесь поздних прогулок по этим пустынным холмам.

– Я не против время от времени прогуляться, – еще шире улыбнулся Геррит Гейзерт. – Но что верно, то верно – моя фамильная усадьба стоит в довольно уединенном месте.

– Я много слышал о ней, – заметил Дейл. – Как и о вас.

– Что же вы могли обо мне слышать? – улыбнулся Гейзерт. – Я просто довольно-таки нерадивый школяр и веду наполовину отшельнический образ жизни.

– Мне рассказывали, – сказал доктор Дейл. – Но я также слышал или, вернее, читал о другом Геррите Гейзерте.

– Другом Геррите Гейзерте? – переспросил Гейзерт, нахмурив черные брови. – О ком это вы?

– О Геррите Гейзерте, который почти двести лет назад был вынужден бежать из этой местности, где заработал славу исключительно злостного колдуна и прислужника дьявола, – ответил Дейл. – Когда доктор Хендерсон упомянул ваше имя, я сразу о нем вспомнил.

Черные глаза Гейзерта больше не улыбались и глядели со смертельной угрозой.

– Так значит, вы знаете о этом? – зловещим тоном произнес он. – Ну и что с того? Я не горжусь тем, что в числе моих предков был колдун, вдобавок носивший такое же имя, как и я, но предков не выбирают.

– Говорите, он был вашим предком и носил такое же имя? Чем же тогда объяснить, что нигде не упоминаются какие-либо потомки Геррита Гейзерта?

– Дейл, к чему вы клоните? – удивленно спросил Хендерсон. – Уж не подозреваете ли вы, что мистер Гейзерт не тот, за кого себя выдает?

– Не имеет значения – я готов ответить, – презрительно сказал Гейзерт. – Мой далекий предок Герритт Гейзерт, обвиненный в колдовстве, был вынужден покинуть эти места. Он отправился в другую часть страны, женился и оставил потомков. Я – последний из них. Бумаги, касавшиеся права собственности на усадьбу, передавались в семье из поколения в поколение. Я вернулся, предъявил их и вступил во владение усадьбой.

– Это, конечно, прекрасно все объясняет, – сказал доктор Дейл. – Тем не менее, имеется еще одно объяснение, которое также подходит.

– И в чем оно заключается? – со зловещей мягкостью спросил Гейзерт.

– В том, что вы не являетесь никаким потомком стародавнего Геррита Гейзерта. Вы и есть тот самый Геррит Гейзерт!

Глаза Гейзерта на мгновение вспыхнули красным. Затем он негромко рассмеялся.

– Доктор Дейл, – сказал он, – вы льстите моей внешности, уверяя, что я живу уже двести лет.

– Я не имел в виду, – так же негромко сказал доктор Дейл, – что все эти двести лет вы жили.

Язвительная острота пробила щит насмешливого веселья Геррита Гейзерта, и его глаза снова вспыхнули адским багровым пламенем.

– Так вот что вы надумали? – зарычал он. – Теперь я понял – вы не просто медицинский специалист, которого пригласил Хендерсон!

– Я специалист, – медленно, подчеркивая слова, сказал доктор Дейл. – Специалист по искоренению зла!

Геррит Гейзерт отступил на шаг. Его бледное лицо исказила дьявольская гримаса адской ярости, глаза побагровели от бешенства. Они с доктором Дейлом мерили друг друга взглядами. И взгляд карих глаз доктора Дейла горел решимостью.

Я вскочил на ноги. Доктор Хендерсон в недоумении смотрел на противников, но Гейзерт и Дейл не обращали на нас обоих внимания. Гейзерт отступил дальше в тень – и тень, казалось, сгустилась вокруг него.

– И что же вы, специалист по злу, успели здесь открыть? – насмешливо спросил он.

– Я установил, что Оливия Ралтон – жертва вампира, – твердо отвечал Дейл. – Жертвой вампира была и ее мать, Аллена Ралтон.

Геррит Гейзерт с издевкой покачал головой.

– Жертвы вампиризма? Право, доктор, мы живем не в Средние века.

– И однако я прав, – сказал Дейл. – И я собираюсь покончить с этим, уничтожив повелителя вампиров, который выпустил здесь на волю черное зло.

– И кем же может быть этот ваш повелитель? – спросил Геррит Гейзерт, едва заметно подвигаясь в сторону. – Полагаю, вы знаете?

– Да, знаю. Более того, знаете и вы! – воскликнул доктор Дейл. – Знаете, что непокойный властелин вампиров, вернувшийся сюда из прошлого, дабы вновь сеять ужасающее зло – не кто иной, как… на помощь, Оуэн!

Геррит Гейзерт кинулся на доктора Дейла молниеносным прыжком через всю комнату. Вокруг него плясали тени, казавшиеся в свете огня из камина чудовищными крыльями. Его глаза горели красным пламенем, зубы сверкали.

От удара Дейл упал. Гейзерт потянулся зубами к горлу доктора.

Услышав предостерегающий крик Дейла, я успел броситься вперед, достать из кармана пиджака пистолет и навести его на Гейзерта. Я дважды нажал на спуск. Прогремели два выстрела – но, хотя дуло находилось всего в нескольких футах от туловища Гейзерта, пули не причинили ему никакого вреда. Он с жуткой силой отбросил Дейла и с яростным рычанием в прыжке вцепился в меня.