Текст книги "Властелин вампиров"

Автор книги: Хью Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Хью Дэвидсон
ВЛАСТЕЛИН ВАМПИРОВ

1819–2019

ВАМПИРСКАЯ СЕРИЯ

к 200-летию со дня публикации

«Вампира» Д. Полидори

ВАМПИРСКАЯ ДЕРЕВНЯ

– Постучи еще раз, – сказал я Крофту. – В этих деревенских трактирах всегда кто-то есть, да и до полуночи еще далеко.

– Я чуть дверь не снес, пока стучался, – ответил он. – То ли эти трансильванцы спят, как мертвые, то ли… какого черта!

– В чем дело? – спросил я.

Крофт грустно показал мне руку.

– Костяшки ободрал обо что-то на двери, – раздраженно сказал он.

Он снял с двери какой-то предмет, повертел его в руке и протянул мне. Это был маленький деревянный крестик.

– Крайне неудачный способ выражения религиозного пыла! – воскликнул Крофт и снова принялся стучать в дверь.

Я глянул на светлую дорогу, блестевшую под звездами. По бокам ее стояли деревянные домики с высокими крышами – с дюжину или около того. Вся деревенька Кранжак. Мы с Крофтом весь день и весь вечер тащились по трансильванским холмам и надеялись найти здесь ужин и кров.

Но наши надежды на гостеприимство Кранжака оказались тщетными. За закрытыми окнами домов не видно было ни огонька, на стук в дверь трактира никто не отзывался.

Мы слышали в трактире голоса, когда вошли в деревню, но при первом же ударе в дверь они резко смолкли.

Крофт, раздражаясь все больше из-за своих царапин, воззвал на ломаном венгерском:

– Впустите нас! Это трактир, не так ли?

Ответил пожилой, дрожащий голос.

– Да, это трактир, но сегодня ночью никто сюда не войдет.

– Почему? – продолжал настаивать мой товарищ.

– Потому что сегодня ночь вампиров, господа! – ответил тот же голос. – Ночь Святого Георгия, когда все мертвые, бывшие при жизни вампирами и слугами зла, вновь восстают и до утра творят злое. Ни одна дверь в Кранжаке не откроется до рассвета.

– Прямо дьявольщина! – воскликнул я. – Что еще за безумие такое?

Крофт засмеялся, отвернувшись от двери.

– Бесполезно, Бартон. Мы столкнулись с их суевериями, и похоже, что сегодня мы не найдем здесь ночлег.

Изнутри раздался другой, пронзительный голос:

– Если ищете ночлег, идите в Вислант!

В трактире послышался гомон трех или четырех голосов.

Мы озадаченно отступили на дорогу, разглядывая деревенские дома. На каждой двери был крест, побольше или поменьше, везде было темно и нигде не ждали гостей.

– Похоже, нам придется идти в Вислант, где бы это ни было, – сказал я.

– Вислант… что-то не помню такого места на карте, – сказал Крофт. – Но деревни здесь расположены довольно близко друг к другу, так что идти вряд ли придется долго.

– Ну, тогда ша-агом марш! – распорядился я, и мы зашагали по дороге при свете звезд.

– Ночь Святого Георгия… ночь вампиров, – повторил я, когда мы вышли из деревни и очутились в темном сосновом лесу. – Все жители в страхе сидели за закрытыми дверями из-за старых вампирских суеверий, Крофт?

Он кивнул.

– Здесь, в Трансильвании, эти суеверия укоренились очень глубоко. Трансильванцы безоговорочно верят, что люди, продавшиеся злу, становятся после смерти не покойниками, а непокойными мертвецами – что они превращаются в вампиров, которые по ночам встают из могил, чтобы высасывать из живых кровь и жизнь.

– Я читал кое-что об этих верованиях, конечно, – заметил я. – Но я считал, что вампиры могут пробуждаться в любую ночь и бродить от заката до рассвета. Я не знал, что им отведена только одна ночь в году, ночь Святого Георгия.

Крофт засмеялся.

– Есть разные виды вампиров, Бартон. Все вампиры способны вставать из могил каждую ночь – до тех пор, пока священники не проведут над могилой вампира обряд экзорцизма и ритуал «запечатывания» вампира в гробнице. Но ежегодно в ночь святого Георгия даже такие плененные вампиры – а их намного больше, чем свободных – восстают из могил и творят зло до рассвета.

– Так вот почему сегодня в Кранжаке все заперлись, – сказал я, покачивая головой.

Я вспомнил о крестике, снятом Крофтом с двери. В деревне я машинально положил его в нагрудный карман.

– А зачем эти кресты на дверях? – спросил я, указывая на карман большим пальцем.

Крофт улыбнулся.

– Для защиты от вампиров, разумеется. Крест – единственное верное оружие против вампиров, единственное, чего они боятся. Эти вампирские суеверия весьма любопытны.

– И создают страшные неудобства, – добавил я. – Если жители Висланта так же боятся вампиров, как крестьяне из Кранжака, можно считать, что нам не повезло.

Мы поправили на плечах рюкзаки и пошли ровным привычным ходом. Светлая полоса дороги, извиваясь в густом сосновом лесу, поднималась по длинному склону к долине между высокими холмами впереди и справа.

Луна не показывалась, но рассеянный свет звезд достаточно ярко освещал изгибы дороги, вьющейся среди деревьев.

Пока мы размеренно покрывали милю за милей, мне подумалось, что в основе пугающих местных верований лежит, вероятно, сама мрачность безотрадных трансильванских пейзажей. Нетрудно поверить, размышлял я, что в полуночной тьме этих холмов бродят сверхъестественные исчадия зла, покинувшие до утра свои могилы.

Раз или два мы замечали, как над далекими лесами пролетали в звездном свете какие-то черные и довольно крупные существа. Нам с Крофтом было ясно, что это филины или совы, ищущие в ночных лесах добычу; но вполне можно понять, почему любой трансильванец, увидевший их, решил бы, что это вампиры, вышедшие на охоту в ночь Святого Георгия.

Голос Крофта прервал течение моих мыслей.

– Вон там, внизу, огни какой-то деревни, – сказал он. – Вислант, я полагаю.

Мы стояли на краю долины в форме чаши и шириной в несколько миль. Долину окружали холмы. Внизу, в темном центре чаши, светилось крошечное созвездие огоньков, а в одном месте виднелся красный отсвет костра.

– В Висланте, похоже, все открыто, – сказал я, приободрившись. – И кажется, мы все-таки получим сегодня ужин и постель.

– Шансы есть, во всяком случае, – согласился Крофт.

Мы спустились в чашу долины к огням деревни. Вислант выглядел очень старым селением. Дома, стоявшие вдоль его узких улочек, были более древними, чем любые, что нам доводилось до сих пор видеть в Трансильвании. Они были украшены прихотливой резьбой и странной формы дверями и окнами, какие были распространены здесь несколько веков назад.

В окнах теплился желтый свет свечей, но, проходя мимо, мы не увидели ни одного из жителей. Объяснение не заставило себя ждать, когда мы вышли на поросший зеленой травой пустырь в центре деревни – там горели большие костры, играла веселая быстрая музыка и танцевали вокруг костров жители Висланта.

Сперва мы видели только черные тени, пляшущие перед красными огнями. Черные фигуры вертелись с такой быстротой, что словно отрывались от земли и ввинчивались в воздух в безумной пляске. Мы с Крофтом подошли ближе и остановились в тени на краю освещенного кострами пустыря, с изумлением глядя на происходящее.

С полдюжины костров отбрасывали на зеленую траву красноватые отсветы, и вокруг каждого костра отплясывали удивительные танцоры. На мужчинах были фантастические цветастые куртки и штаны в обтяжку, на женщинах не менее яркие юбки и вышитые сорочки – праздничный наряд трансильванских крестьян. Но мы впервые видели такие древние и необычные одежды.

Ближе к краю пустыря толпились сотни две деревенских жителей. Они наблюдали за танцорами и подбадривали их аплодисментами и возгласами. Крестьянский оркестр играл на струнных инструментах дикую, быструю музыку. Высокий старик с седыми усами и свирепым лицом стоял рядом и, перекрикивая шум, что-то кричал танцорам, а те знай кружились и вертелись.

Я никогда не видал такую дикую картину безумного веселья. Мы с Крофтом стояли в тени и удивленно глядели на деревенский праздник. Было чему удивляться: эти крестьяне в своих древних одеждах, казалось, всей душой отдавались танцу. Глаза и танцоров, и зрителей в свете костров отливали багровым.

Один из зрителей вдруг заметил нас с Крофтом. Он издал пронзительный крик, и все они мигом кинулись к нам.

Мы окаменели от неожиданности. Чудилось, что на нас летела по воздуху стая багровых глаз и сверкающих белых зубов. Они уже тянули руки к нам с Крофтом, но внезапно остановились, как будто что-то их отбросило!

Крестьяне окружили нас со всех сторон. Они разгоряченно переговаривались между собой на едва понятном нам венгерском диалекте и глядели на нас горящими взволнованными глазами. Шум стоял невыносимый.

– А этих деревенских легко рассердить, – сказал Крофт. – Можешь разобрать, о чем они галдят?

– Не могу, когда они все вопят одновременно, – ответил я. – Что это с ними? Я было подумал, что они собираются на нас напасть.

– Все эти трансильванцы быстро приходят в возбуждение. А вот, судя по всему, деревенский староста… Он их успокоит.

Сквозь толпу пробирался к нам давешний седоусый старик. Он, как и другие, был одет в яркий праздничный наряд, выгодно оттенявший его высокую фигуру. Старик поклонился, не сводя с нас глаз.

– Добро пожаловать в Вислант, господа, – обратился он к нам на том же причудливом диалекте. – Мы не ожидали сегодня гостей.

– Простите, что мы вторглись на ваш праздник, – сказал Крофт. – Мы не хотели вам мешать.

Старик с улыбкой отмахнулся от извинений.

– Я Михай Галлос, староста Висланта. Мои люди редко видят здесь чужаков и очень волнуются, когда кто-либо посещает нашу маленькую деревню.

– Мы пришли к вам случайно, – объяснил Крофт. – В последней деревне, где мы побывали, в Кранжаке, все заперлись из страха перед вампирами. Как видно, они боялись, что и мы – вампиры. Они отказались нас впустить и предложили нам искать ночлег в Висланте.

Улыбка Галлоса стала шире. По толпе пробежал смех.

– Люди из Кранжака очень боятся вампиров в ночь Святого Георгия, это правда, – сказал староста. – Неподалеку от Кранжака когда-то находилась вампирская деревня.

– Деревня вампиров? – вопросительно повторил Крофт, но Галл ос только махнул рукой.

– Известное поверье в наших краях. Я расскажу вам эту историю позже. В эту ночь она многие деревни держит в страхе.

– Рад, что по крайней мере в Висланте люди не сидят взаперти, – вставил я. – Не хотелось бы провести всю ночь в лесу или в поле.

– Вы найдете в Висланте прекрасный ночлег, – заверил нас Галлос. – По правде сказать, вы выбрали для визита самое подходящее время.

В толпе снова засмеялись, хотя я не видел в словах старосты ничего смешного. Эти сверкающие глаза и странно одетые жители деревни, глядевшие со всех сторон, смущали нас с Крофтом. Галлос, должно быть, это заметил.

– Наш трактир там, на краю площади, – сказал он. – Могу я отвести вас?

Мы запротестовали, говоря, что это не стоит труда, но староста с истинно трансильванской вежливостью не желал и слушать. Галлос жестом велел жителям деревни расступиться и снова повернулся к нам. В этот момент я неловко шагнул вперед и налетел на него.

К моему удивлению, он пошатнулся и упал на колени, прижимая руку к сердцу. Его лицо исказилось спазмом агонии. Однако не успели мы помочь старосте подняться, как он быстро вскочил на ноги. Я извинился, как мог, за свою неуклюжесть.

– Вы не виноваты, – сказал староста, все еще прижимая руку к груди. – Просто эта штука в вашем нагрудном кармане больно уколола меня, когда мы с вами столкнулись.

Я глянул вниз и увидел выступающий из кармана маленький деревянный крестик из Кранжака, о котором я совсем забыл.

– Мне очень жаль, – сказал я. – Было глупо с моей стороны налететь на вас.

Галлос улыбнулся и покачал головой. Но когда мы начали пробираться сквозь толпу к гостинице, я заметил, что он старался идти так, чтобы между нами все время оставался Крофт. Очевидно, староста опасался еще одного неловкого столкновения.

Мало того – как мне показалось, празднично одетые жители деревни, расступавшиеся перед нами, также старались держаться от меня подальше, в отличие от Крофта. Это было для меня неприятно.

По пути Галлос вежливо развлекал нас разговором. Музыка на площади вновь заиграла, и к тому времени, как мы дошли до старинного трактира, возобновились и танцы.

Староста провел нас в просторное помещение с каменным полом и массивными потолочными балками. В камине у стены полыхал огонь. За небольшой стойкой в дальнем конце комнаты стоял толстый седой хозяин и подавал дюжине разряженных мужчин и женщин странно изогнутые бокалы с напитками.

Гости оживленно разговаривали и смеялись, но беседа и смех резко оборвались, когда они увидели нас с Галло-сом. Меня снова поразила игра огня на их лицах: в отблесках пламени глаза их словно горели багровым цветом.

Толстый хозяин выступил из-за стойки, и Галлос представил его нам.

– Это Каллаит, владелец заведения и один из превосходнейших трактирщиков в Трансильвании, – сказал он с улыбкой. – Он будет рад обслужить вас, ведь ему не часто доводится принимать людей издалека.

– Да, совсем не часто, – отозвался толстяк и почему-то рассмеялся. – На самом деле, у меня редко бывают гости. Вы пожелаете две комнаты, господа?

– О, нам хватит и одной, – ответил Крофт. – Мы сейчас больше беспокоимся об ужине, чем о комнате.

– Вы напрасно беспокоитесь, – вмешался Галлос. – В эту праздничную ночь гуляния в Висланте продолжаются до утра, и некоторые именитые жители по традиции ужинают в трактире в два часа ночи. Вы окажете нам честь, поужинав за нашим столом.

– Мы весьма польщены, – церемонно ответил Крофт. – Сейчас почти два. Позвольте нам с Бартоном немного привести себя в порядок.

– Я покажу вам комнату, господа, – сказал Каллант, поворачиваясь со свечой в руке к узкой лестнице, видневшейся в тени.

У самой лестницы нас остановил голос Галлоса. Староста весело улыбался и указывал на деревянный крестик, все еще торчавший из моего кармана.

– А этот символ благочестия вы лучше оставьте в комнате, милостивый государь, – сказал он. – В ночь Святого Георгия мы забываем о благочестии и думаем только о веселье.

Мы с Крофтом рассмеялись.

– Крестик не совсем мой, – сказал я старосте, – но, конечно, я его оставлю наверху. Не хочу выглядеть белой вороной на вашем пиру.

Мы стали подниматься по темной узкой лестнице вслед за толстяком Каллаитом. Внизу, в зале, внезапно раздался шум возбужденных голосов. Резкий голос Галлоса, перекрикивая всех, заставил их замолчать. Я улыбнулся: любезный староста, оказывается, мог обращаться со своими простодушными подданными как тиран.

Лестница привела нас в длинный зал, тускло освещенный одной или двумя свечами в настенных подсвечниках. В темноте угадывались двери. Каллант подвел нас к одной из них, открыл и жестом пригласил нас войти, поставив свечу в укрепленный на внутренней стороне двери подсвечник.

– Эта комната вам подойдет, господа, – сказал он. – Тут немного затхло – у нас ведь редко бывают гости – но достаточно удобно.

– Все в порядке, – заверили мы его. – Скажите Галло-су, что мы спустимся через несколько минут.

Он поклонился и вышел. Мы смотрелись.

– Запах уж точно затхлый, – отметил я. – Может показаться, что здесь веками не проветривали.

На полу, мебели и старомодной деревянной кровати толстым слоем лежала пыль. Сквозь окна, все такой же странной формы, мы видели поросший травой пустырь снаружи, где, как и раньше, горели костры и под звуки дикой музыки кружились танцоры.

Мы с Крофтом принарядились, насколько могли, и спустились по темной лестнице вниз. В зале мы снова нашли старосту Галлоса в компании примерно двух дюжин мужчин и женщин. Все без исключения были одеты в уже знакомые нам старинные праздничные костюмы.

При виде нас глаза Галлоса загорелись. Он чуть ли не бросился к нам, но в нескольких шагах остановился, уставившись на мою грудь.

Я опустил глаза и увидел, что забыл вынуть из кармана деревянный крестик.

– О, мне очень жаль, – сказал я. – Но полагаю, это не имеет значения?

– Нет, конечно, – вежливо ответил он. – Я хочу познакомить вас с некоторыми из наших. Это две моих дочери.

Галлос представил нас, и мы стали болтать с веселыми крестьянами на нашем ломаном венгерском. Признаюсь, я был несколько озадачен, заметив, что все толпились вокруг Крофта и почему-то избегали меня. Я припомнил слова старосты и решил, что они увидели крестик и приняли меня за человека строгих нравов, преданного религии.

Видя, что я остался в одиночестве, Крофт время от времени награждал меня ироническими взглядами. Сам он успел очаровать двух розовощеких красавиц, которых Галлос представил как своих дочерей. Староста подошел и завел со мной разговор, но держался в безопасном отдалении. Затем из соседней комнаты появился Каллаит и объявил, что ужин подан.

Мы прошли в освещенный свечами обеденный зал, где нас ждал длинный стол, уставленный трансильванскими блюдами и винами. Галлос сел во главе стола, усадив справа от себя Крофта и младшую дочь, а слева – меня и старшую. Но мне не удалось поговорить со старшей из сестер: она сразу же как можно дальше отодвинула свой стул и повернулась ко мне спиной, обратившись к соседу.

Ужин проходил весело, и больше всех веселились Крофт и младшая дочь старосты. Меня немного огорчал холодный прием, оказанный мне этими людьми. Я вознаградил себя, ревностно воздав должное острым блюдам и вину. Крофт не отставал – ведь мы не ели больше двенадцати часов.

Местные блюда и вино были восхитительны, но почему-то, как ни странно, не насыщали. Я все накладывал себе на тарелку еду, опустошил несколько стаканов, но ощущал такой же голод, как и перед ужином. Крофт, судя по всему, также недоумевал, но прочие гости, казалось, ничего не замечали.

В комнате звенел смех, раздавались веселые голоса и звяканье стаканов, с пустыря порой доносились звуки музыки. Каллант суетился вокруг стола, ухаживая за гостями. Галлос, во главе стола, был воплощением любезного хозяина.

Крофт воспользовался минутой тишины и обратился к нему.

– Вы обещали рассказать нам о деревне вампиров, находившейся возле Кранжака, – напомнил он. – Я хотел бы услышать эту историю, если остальные не против.

Галлос улыбнулся. Сидевшие за столом будто с трудом сдерживали смех, а за их спинами ухмылялся Каллант.

– Ну, здесь все хорошо знают эту историю, – сказал староста, – но если вам любопытно…

Мы быстро кивнули, и он продолжал:

– Мы, уроженцы Трансильвании, на протяжении многих веков не сомневались в существовании вампиров. Мы знали, что люди, продавшиеся при жизни силам зла, после смерти становятся не покойниками, но непокойными мертвецами, вампирами. Днем вампиры лежат, как мертвые, в своих могилах, но ночью встают из могил, словно живые, и пьют кровь и жизнь беззащитных жертв.

Мы, трансильванцы, также знаем, что вампиры бессильны против креста. Поэтому, когда в наших краях находят могилу вампира, священники проводят над ней особый ритуал креста, после чего вампир не может выйти из гробницы. Однако в одну ночь в году, в ночь Святого Георгия, даже такие скованные молитвами и плененные вампиры могут свободно бродить до рассвета.

Почти двести пятьдесят лет назад в этих местах Трансильвании была деревня, расположенная недалеко от Кранжака. Ту деревню рядом с Кранжаком облюбовали вампиры. Силы зла неустанно трудились, и на деревенском кладбище в конце концов появились могилы сотен вампиров, выходивших на охоту по ночам!

Так возникла деревня вампиров. Живые бежали в Кранжак и другие места, но вампиры остались. Днем деревня была безлюдна и пустынна, а по ночам вампиры вставали из могил и возвращались в свои дома, как при жизни. Они также часто нападали на жителей соседних деревень.

И наконец, люди из соседних деревень пришли в сопровождении многочисленных священников, чтобы покончить с вампирской деревней. Священники провели над каждой могилой необходимые ритуалы, и вампиры оказались заперты в своих гробах. С той поры, хотя живые и не вернулись в деревню, вампиры больше не бродили по ночам и выходили лишь в ночь Святого Георгия, когда все вампиры обретают свободу. В эту ночь непокойные жители вновь гуляют до рассвета по улицам вампирской деревни.

– И поскольку сегодня ночь Святого Георгия, – улыбнулся Крофт, – в Кранжаке решили, что мы пришли из деревни вампиров?

– Совершенно верно, – сказал Галлос, улыбаясь в ответ. – Прошли столетия, но в Кранжаке и других селах все еще страшатся этой ночи, когда просыпается деревня вампиров.

– Но вы здесь, в Висланте, похоже, не очень боитесь вампиров? – спросил я.

Все дружно рассмеялись.

– Святой Георгий – наш покровитель. Он защищает нас в свою праздничную ночь, – объяснил Галлос, – и мы можем без страха предаваться веселью.

Крофт покачал головой.

– Странно, насколько живучи некоторые из этих суеверий, – сказал он. – Но они, должен сказать, соответствуют вашим старинным домам и костюмам.

Старшая дочь Галлоса улыбнулась.

– Эти наряды все мы надеваем в праздничную ночь. Вам они должны казаться очень необычными, – сказала она Крофту.

– Они кажутся мне красивыми, – ответил он, – но заставляют меня чувствовать, что мы с Бартоном словно заблудились в прошлом.

– Наши танцы тоже старинные, – сказала она. – Не хотите сходить посмотреть со мной и с сестрой?

Крофт согласился и при этом бросил на меня насмешливый взгляд – приглашение девушки недвусмысленно меня исключало.

– Ты с нами, Бартон? – спросил он, когда все встали из-за стола.

Я покачал головой.

– Пойду наверх и немного посплю, – сказал я. – Уже почти утро.

Наша компания вернулась в зал. Сестры шли под руку с Крофтом, Галлос – рядом со мной. Было очевидно, что мой товарищ произвел впечатление на двух разодетых красавиц: их глаза и маленькие белые зубки одинаково сверкали, они смеялись над его шутками и так ласково прижимались к Крофту, точно он им принадлежал.

– Я скоро вернусь, Бартон, – сказал Крофт, подходя с девушками к двери. – Мне и самому было бы неплохо немного поспать.

– Поспать? Для сна времени вдоволь! – воскликнула младшая сестра. – Сегодня праздничная ночь! Эта ночь не для сна, а для жизни… для жизни!

Она произнесла это с поразительной страстью, а ее глаза полыхнули огнем, ошеломив нас с Крофтом. Галлос, чьи глаза также казались багровыми, грозно взглянул на нее, и она с притворной застенчивостью опустила ресницы.

На прощание я многозначительно посмотрел на Крофта: не стоило выставлять себя дураком только потому, что на пути встретились две трансильванские красотки. Почти вся компания последовала за ними. Я пожелал всем спокойной ночи и отдельно поблагодарил оставшихся в трактире Галлоса и Калланта.

Когда я поднимался по темной лестнице, мне почудились быстрые шаги. Я обернулся, но позади никого не было. Я услышал, как внизу Галлос шипел на кого-то – по-видимому, Каллаита:

– Еще рано, болван! Это еще при нем!

Каллант что-то неразборчиво пробормотал. Их спор явно не касался меня, и я направился в нашу комнату. Тускло светила свеча, сырые простыни выглядели не слишком привлекательными, но я все же сел на постель, зевнул и поглядел в пыльное окно. Костры на пустыре светились красным, музыка смолкла, и все деревенские жители столпились, точно что-то разглядывая.

Я расстегнул воротничок и с улыбкой положил на столик деревянный крест, этот «символ благочестия», внушивший местным обитателям такое отвращение ко мне. Затем я достал толстый карманный путеводитель в синем переплете, собираясь положить его рядом – и тут мне вздумалось установить по книге точное местоположение Висланта.

Крофт говорил, что не нашел Вислант на карте. Он был прав: на карте между Кранжаком и отдаленной деревней Хольф не значились никакие селения. Я в недоумении стал листать путеводитель, но и в тексте не обнаружил никаких упоминаний о Висланте. Я начал было гневно проклинать составителей – и вдруг, в одной из сносок, мне бросилось в глаза название «Вислант».

Я начал читать, подсознательно отмечая, что в толпе на площади поднялась какая-то суета и что кто-то осторожно приближался по коридору к двери моей комнаты. Но и внезапный удар грома не пробудил бы во мне такой неописуемый ужас, как мелкие буквы примечания. Слова дрожали и расплывались перед моими глазами.

«Вислант… приблизительно на полпути между Кранжаком и Хольфом… деревня полностью покинута в 1683 году по причине страха перед вампирами… до сих пор известна в этих краях как „вампирская деревня“… ныне почти до основания…»

В голове у меня все завертелось. Я осознал чудовищную правду – и одновременно до меня донесся с площади отчаянный крик Крофта.

Я метнулся через всю комнату и распахнул дверь. На пороге, как два демона, стояли Галлос и Калл ант. Глаза их светились багровым. Они ринулись на меня и втолкнули обратно в комнату.

Я почувствовал на горле острые зубы, ощутил на лице их дыхание, подобное холодному зловонию могилы.

Я отшатнулся, и моя протянутая рука нащупала что-то на столе. Я машинально заслонился рукой – и маленький крест у меня в пальцах, прикоснувшись к ним, отбросил их к противоположной стене, словно некая титаническая сила!

Они глядели на меня горящими адским пламенем глазами, но не отваживались приблизиться. Я бросился к двери. С площади снова донесся слабеющий крик Крофта. Сжимая в руке крест, я побежал вниз по темной лестнице. Черные фигуры Галлоса и Калланта преследовали меня по пятам. Я выбежал на площадь и снова услышал сдавленный крик Крофта.

Крофт лежал на траве, обезумевшая толпа багровоглазых вампиров тянулась к тему, белые зубы искали его горло. Некоторые из них бросились ко мне, словно темные тени на фоне бледных огней – небо на востоке посветлело и обещало близкий рассвет. Темные тени вампиров сомкнулись вокруг и отделили меня от Крофта.

Они отпрянули и расступились, когда я, пошатываясь, шагнул вперед, вытянув руку с крестом. Вампиры бесновались, как темные тени самого ада. Их пронзительные крики звенели у меня в ушах. Я добрался до Крофта, и вампиры, державшие его, рассыпались в стороны. Я упал на траву рядом с Крофтом, сжимая крест.

Крофт, как мне показалось, лежал без чувств. Я ощутил, как сознание покидает и меня. Крест выпал из моей ослабевшей руки. Жуткая свора вампиров подступила ближе.

Они все приближались, а у меня не было сил поднять крест. Адские маски Галлоса, его дочерей и остальных закружились вокруг в безумном хороводе багровых глаз, алчных губ и острых белых зубов – и вдруг бледный небосклон на востоке прорезал первый серый луч рассвета. Деревню и стаю вампиров окутал серый туман. Туман этот словно сгустился у меня в голове, и я потерял сознание.

Серый свет на востоке давно сменили золотистые лучи, когда я наконец пришел в себя. Крофт слабо пошевелился и сел. Я машинально поднял с земли маленький деревянный крестик. Шатаясь, мы поднялись на ноги и в изумлении огляделись.

В золотистом свете перед нами лежали старинные, заросшие сорняками руины. Мы видели разрушенные каменные фундаменты домов, а поодаль – скопление ветхих, наполовину ушедших в землю могильных камней, но нигде не было ни единого сохранившегося дома или каких-либо признаков жизни. Мы с Крофтом безмолвно смотрели на развалины, не веря своим глазам, и мир молчал вокруг нас в лучах утреннего солнца.