Текст книги "Эй, дьяволица (ЛП)"
Автор книги: Хулия Де Ла Фуэнте Мигаллон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Она приподнимает бровь.
Я сам удивлён. Моя мать сделает из моей мошонки саше, когда об этом узнает. А из моих яиц – шарики для пин-понга.
– Так мне не пришлось бы отвлекать тебя от работы, – заставляю себя продолжить.
Мы два дня не оставались наедине, и это вовсе не значит, что я скучал, да? Совсем не думал об этом, наблюдая за ней всю ночь. Просто… ну, на всякий случай… вдруг понадобится… когда-нибудь… потом…
– Ну, ты знаешь… – Я вожу пальцем по краю окна, глядя вниз. – На случай…
– Чрезвычайной ситуации? – предполагает она, на этот раз удивлённо приподнимая обе брови.
Мои уши в этот момент, вероятно, пылают алым, что, учитывая обстоятельства, должно их порядком напугать – всё-таки передо мной вампир.
– Да, вот именно! Чрезвычайной ситуации. Такой, которая требует вмешательства прокурора.
– Ага.
И тут до меня доходит.
– Эй… у тебя же есть телефон, да?
Не уверен, насколько эти современные игрушки распространены в загробном мире.
Её брови снова выгибаются, красноречиво выражая, какого высокого мнения она обо мне как об идиоте.
– Я самый важный человек в округе, – напоминает она. – У меня есть телефон.
Я включаю своего бандитского Хадсона, ни перед чем не пасует, наклоняюсь к ней через окно и ухмыляюсь:
– Ну так дай его.
Мой тон её забавляет. Я же говорил с первой же встречи – ей нравятся плохиши. И, вопреки всем ожиданиям, она действительно диктует номер. Причём делает это так быстро, что я еле успеваю записать, и, конечно, ей это только в удовольствие – наблюдать, как я торопливо печатаю.
– Спокойной ночи, охотник, – прощается она, закончив, и снова уходит в темноту.
Я быстро вбиваю сообщение, и она останавливается. Достаёт телефон – да-да, вот же он, в кармане на бедре её леггинсов – смотрит на экран, потом поворачивается ко мне и показывает дисплей.
– Это что ещё такое?
Я отправил ей эмодзи огоньки.
– Экстренный вызов? – И лучшая версия моего невинного взгляда. – Госпожа прокурор.
Глава 28. Наши судьбы в звездах
Я вздрагиваю, когда она внезапно появляется за окном, лицом к лицу, позволяя луне играть бликами на своих клыках.
– Знаешь, во что ты ввязываешься, охотник? – шипит она.
На заднем сиденье Постре, до этого дремавшая, настораживается и пытается протиснуться между передними креслами. Я кладу руку ей на голову, успокаивая, и делаю вид, что мои яйца не сжались до состояния невидимых частиц.
– Мы посреди леса, посреди ночи, – продолжает она. Подносит нос ближе к моему горлу, вдыхает запах. Лижет кожу там, где бешено пульсирует кровь. Медленно. Затем шепчет мне в ухо, касаясь его губами: – Я могла бы выпить тебя до капли.
Окей, это слегка возбуждает. Ладно, не слегка. Судя по всему, вся моя кровь уже принадлежит ей и сосредоточилась в одном-единственном месте.
– Да-да. – Я заставляю себя улыбнуться уверенно, показывая, что не ведусь на этот блеф. Потому что, ради своей грешной жизни, очень надеюсь, что это именно блеф. – Почему бы тебе не забраться сюда и не доказать, насколько ты плохая?
По крайней мере, мой Jipito напичкан серебром и оружием на случай, если что-то пойдет не так. Это самое безопасное место для подобных выходок. Намного безопаснее, чем её офис, честно говоря.
Она отступает с ухмылкой, оставляя мне пространство, и я вылезаю наружу. Открываю заднюю дверь, жестом велю Постре спускаться.
– Давай, красавица, время размяться.
Она выпрыгивает, но тут же замирает, учуяв за мной вампиршу. Настороженно принюхивается, уши торчком.
Та приседает и раскрывает ладони:
– Привет.
Говорит обычным голосом, не сюсюкая, как принято с животными. Просто ждет.
– Не обольщайся, – предупреждаю. – У неё изысканный вкус.
Но после пары кругов вокруг нее, с поднятой шерстью и приглушенным ворчанием, Постре, не встретив никакой реакции, осторожно нюхает её пальцы. Готовая в любой момент отскочить.
Вампирша терпеливо дает себя изучить, не двигаясь. Ничего подозрительного. Вскоре Постре позволяет ей себя погладить, а потом и вовсе довольно тявкает, когда та почесывает её за ухом.
Дьяволица улыбается с самодовольным видом.
Я закатываю глаза.
– Вкус у нее, оказывается, паршивый.
– Да, потому что терпит тебя в качестве хозяина.
– Напарника, – поправляю. – Мы – компаньоны по приключениям.
Она встает, а я хлопаю Постре по боку.
– Давай, беги.
Это единственная часть приключений, которую мы не делим. В общем, она меня знает. Такие у нас условия идеального брака.
– После вас, мадемуазель, – жестом приглашаю вампиршу обратно в машину. Лучше не поворачиваться к ней спиной, мало ли.
Когда я закрываю дверь за собой, наши тела уже тянутся друг к другу в темноте. Я кусаю её за шею, она стонет.
– Честно? От меня воняет, – заявляет она.
Возможно, потому что провела ночь, играя с мертвой девочкой.
Я быстро избавляю её от одежды – черные леггинсы и спортивная кофта. Опускаю стекло и без лишних церемоний выбрасываю вещи наружу.
Напрягаюсь, когда она тянется губами к моей груди, к шее. Отталкиваю и заваливаю её на сиденье, одной рукой сжимая горло, чтобы не дергалась, а сам беру инициативу.
Целую её грудь, скользя ладонями по животу. Когда оказываюсь сверху, мой член уже знает, чего хочет. Он жмется к её входу, влажнея от неё. Несколько мгновений я дразню её, скользя вверх-вниз, обещая то, что будет дальше.
Вхожу совсем чуть-чуть, лишь подразнить, и выдыхаю от наслаждения. Чувствую, как капли стекают туда, где она меня ждет. Больше сдерживаться невозможно. Натягиваю презерватив и медленно, мучительно вхожу, стиснув зубы, смакуя каждый завоеванный сантиметр.
Когда упираюсь в самое дно, чуть двигаю бедрами по кругу, ощущая, как мои яйца касаются её ягодиц. Затем, так же медленно выходя, в следующий раз резко вбиваюсь.
Она выгибается, прикрывает веки, её стон наполняет салон. Клыки сверкают в лунном свете, проникающем через лобовое стекло.
Я любуюсь её силуэтом в полумраке. На мгновение застываю. Затем мои ладони обхватывают её грудь, и она снова выгибается, издав стон, когда я сжимаю её соски.
С этого момента я теряю контроль. Беру её снова и снова, как будто живу только ради этого момента, ради её тела. Играю ритмом, заставляя её кончить дважды, сжимая меня внутри так, что мне приходится прикусывать губу, чтобы не последовать за ней. Но третий раз ломает меня. Я стону, вздрагивая от оргазма, чувствуя, как отдаю ей душу.
После остаюсь лежать, обессиленный.
– Видишь? Сегодня с защитой, – лениво поднимаю использованный презерватив, откидываясь назад. Я же говорил, что Jipito – та еще сокровищница.
Она смеется. В тесном пространстве машины её смех звучит… почти интимно. Почему-то теплее, чем в её офисе. И я думаю, как странно это – слышать, как она смеется. Не потому, что у неё особенный смех, а потому что он вообще есть. Потому что она смеется со мной. Почти по-человечески. Почти доступно.
– Защита от ядовитых пещер смерти?
– Я сказал это вслух?
– Боюсь, что да.
Чтобы сменить тему, я киваю на её клыки.
– Ты прибереги это для своего пистолета 26-го калибра, ладно? – До сих пор не завидую. Честно. И дело не в том, что я не пошел проверить, жив ли тот парнишка, после того как ушел ночью с вампиршей.
Она понимает намек. Я замечаю, что её клыки всегда показываются, когда мы оказываемся в постели.
Она пожимает плечами и отводит взгляд. Говорить не хочет.
И я вновь задаюсь вопросом, почему выбирает именно меня. Потому что со мной не нужно притворяться? Со мной можно не прятаться и не врать? Мы оба знаем, кто есть кто.
Или она все же сдерживается…
– Ты их кусаешь? Мужчин, с которыми спишь?
Она смотрит мне в глаза пару секунд. Потом снова пожимает плечами.
– Если они просят.
– Ну надо же, какая забота! – фыркаю я. Сомневаюсь, что кто-то в здравом уме согласился бы на такой «сервис».
Так значит, этот легавый тоже видел её клыки? Меня раздражает, что это уже не только наш секрет.
Он тоже попросил её укусить его? Что-то липкое и неприятное сжимается в животе.
Смотрю на неё. На её тело, на её клыки. Качаю головой, решая сменить тему. А заодно и мысли.
Засунув презерватив обратно в упаковку, натягиваю трусы и сдвигаю шторку панорамного люка. Над нами раскинулось ночное небо, розовеющее вдалеке от первых лучей рассвета.
– Не хочу тебя подставлять, но ты позвала меня в придорожный мотель. А я привёз тебя в отель на тысячу звёзд.
Она смеётся.
– Ладно, зачтём тебе мини-очко.
– Только одно? – возмущаюсь.
Игнорирует меня. Разворачивается, усаживаясь на краю заднего сиденья, спиной к водительскому, и запрокидывает голову, глядя в небо.
Клыки уже спрятаны. Она молчит, погружённая в свои мысли, а я смотрю на отражение звёзд в её тёмных глазах. Вспышки света очерчивают мягкие линии её тела, светлым ореолом выделяют тонкий пушок на коже. Мне интересно, сколько в ней от человека – и сколько из этого можно подделать.
– Как думаешь, наша судьба записана там, наверху? – спрашиваю, возможно, просто чтобы отвлечь себя от неё. Вспоминаю свои татуировки на груди – созвездия, посвящённые моей семье.
– Когда-то я так считала. Что моя судьба предопределена. Что у меня есть цель, и я её достигну.
– И что случилось?
Она молчит. Чёрт, она потрясающе красива.
– Я оказалась недостаточно хороша, – произносит шёпотом, когда я уже уверен, что она не ответит. – Я подвела. Пала. Мне говорили, что я лучшая… но я не была таковой. Я их разочаровала.
Она протягивает руку, кончиками пальцев скользит по моим татуировкам, останавливаясь на одной, что теперь украшает свежий синяк – подарок от её колена.
– Спасибо и за это тоже.
Улыбается моему сарказму.
– Amore, – читает она надпись готическим шрифтом.
– Это итальянский.
– Любовь. – Понимающе кивает. Приподнимает бровь с насмешливым выражением. – Неужели ты романтик?
– Нет. Я был подростком и в какой-то момент наивно поверил, что, возможно, я тоже смогу…
Найти своего Френка.
– …влюбиться, – заканчиваю я.
– В кого-то, кроме себя? – Она заносит мысленный клинок, и я принимаю удар с удовольствием. Улыбаюсь.
– В того, кто смог бы сравниться со мной.
Она тут же разражается хохотом.
– Ты переоцениваешь природу. Она не способна повторить такое невероятное количество тупости в одном теле.
Пожимаю плечами.
– Возможно, да. Вот почему я до сих пор здесь.
– И что случилось? – переспрашивает она.
– Ты не видишь? – показываю на ушибленный бок. – Ты разбила мне любовь.
И, может, в этих словах слишком много правды, но она лишь смеётся и наклоняется за нижним бельём.
– Кажется, есть мечты, которые не для всех, – говорю скорее себе, чем ей. – И туфли, что не подходят ни к одной колодке.
Как я.
Она открывает дверь, собираясь забрать остальную одежду, но я её останавливаю.
– Не надевай это.
Не раньше, чем это постираешь.
Роюсь в багажнике и вытаскиваю запасной комплект охотничьей одежды, который всегда вожу с собой.
– Держи.
Она сомневается, переводя взгляд с меня на предложенные вещи. Это считается подарком?
Принимает их молча. Одевается, выходит из машины. Я следую за ней и свищу Постре, которая тут же несётся ко мне и снова забирается на заднее сиденье.
Мы не прощаемся.
Я сажусь за руль, завожу двигатель. В зеркале вижу, как она остаётся позади. Она смотрит мне вслед, и я чувствую этот взгляд, пока деревья не скрывают её фигуру.
Сколько бы мои глаза ни искали её вдалеке – там только пустота.
Глава 29. Твой подопечный
Днём, после тренировки и до начала ночного патруля, я отправляюсь на поиски Доме – пусть развлечёт меня, как и положено старшему брату.
Сюрприз-сюрприз, нахожу его за компьютером. Валюсь на его кровать, а следом за мной устраивается Постре. Я лениво глажу её мягкую шерсть, уставившись в потолок, пока Доме наконец не удостаивает меня вниманием, сняв наушники:
– Ну, что за дела?
Я пожимаю плечами.
– Просто задумался.
Его брови опасно сближаются.
– Ты вообще умеешь это делать?
Игнорирую его колкость и продолжаю рассеянно перебирать шерсть Постре, глядя в пустоту.
– Компай, – зову его спустя полминуты.
– Мм?
– Как думаешь, почему кто-то выбирает тебя?
Он резко поворачивается ко мне, на его лице – неприкрытое недоверие.
– Не говори мне, что ты влюбился. А то я уже заметил, что ты ведёшь себя странно… Тебе плохо? Вызвать врача?
– Нет, тупица. – Цокаю языком. – Я про выбор в сексуальном плане.
– А, ну это уже больше похоже на тебя.
– Представь, кто-то, у кого есть куча других вариантов, кто, возможно, даже не особо меня жалует, потому что я, в общем-то, и не старался понравиться… Почему этот кто-то всё равно…
Не то чтобы я задаю этот вопрос, чтобы получить преимущество перед одним качком-полицейским, по поводу которого я, разумеется, совершенно не испытываю ни капли неуверенности… Просто так уж вышло, что рядом с братом я всю жизнь чувствовал себя не в своей весовой категории. Вон у него рубашки размера XXL, чтобы влезли его руки-базуки и грудные мышцы, которыми можно колоть орехи.
– Ну, – Доме шумно выдыхает. – Мы принимаем то, что, как нам кажется, заслуживаем. Если ты считаешь, что достоин только презрения… Даже на подсознательном уровне. Если не считаешь себя достойным любви… Именно поэтому такие придурки, как ты, и пользуются успехом.
Я смотрю на него в ожидании пояснений. Кажется, я не до конца уловил мысль. Он снова шумно вздыхает.
– Из-за низкой самооценки, – объясняет. – И потому что у некоторых женщин материнский комплекс. В твоём случае это особенно актуально.
– Ага, конечно. И дело вообще не в том, что я чёртов бог в постели, да? – защищаюсь я.
– Ты сам спросил. Если тебе больше нравятся твои собственные ответы… – Он собирается снова надеть наушники.
– Ладно-ладно. – Останавливаю его. – Давай, продолжай.
Третий тяжёлый вздох.
– Так вот… Я не могу сказать, почему кто-то выбирает именно тебя. Но в моём случае я бы выбрал человека, с которым мог бы быть собой на все сто. Того, кто не заставляет меня чувствовать себя странным из-за моих странностей, тупым из-за моей тупости. Кто не делает меня плохим или виноватым за мои недостатки. Кто даёт мне эту свободу и спокойствие – быть собой, зная, что меня не осудят и не отвергнут, а в твоём случае – не перестанут желать, даже когда узнают всё дерьмо. Всё грязное и сломанное. – Он лениво тыкает в клавиатуру, не особо что-то там делая. – Притворяться – утомительно.
– Эй. – Я приподнимаюсь на локте, чтобы заглянуть в его лицо. – Для компьютерного зануды ты неплохо складываешь слова.
Он усмехается краем губ, без радости.
– Быть занудой даёт много времени на разговоры с собственными мыслями, полагаю.
Он снова начинает раскачиваться в кресле, взгляд уходит куда-то вдаль. Я знаю, что он что-то обдумывает, поэтому молча жду. Доме работает лучше без давления – ему просто нужно чувствовать, что я рядом, когда он будет готов говорить.
– Вот поэтому я на свободе, – выдает он наконец.
– Потому что ты зануда?
– Потому что я Охотник среди обычных людей. Я не хочу врать, понимаешь? Не хочу скрывать, кто я такой. Но я и не хочу тащить в этот мир теней человека, которого бы любил, и становиться причиной его кошмаров. Наша жизнь… не так-то просто её принять.
Опять это чувство – что, если бы у него был выбор, он бы отказался от этой жизни. И ещё я понимаю, что он одинок. Это одна из причин, почему быть Охотником ему не по душе. Он считает, что это его вина.
– Когда я влюблюсь, это будет другой Охотник, – заключает он. Вот только таких здесь не пруд пруди.
– Значит, мы выбираем тех, с кем можем быть собой? – хочу убедиться я.
Доме пожимает плечами.
– Я не понимаю, почему мы, Охотники, такие одинокие, всё время работаем в одиночку. – В его голосе слышится недовольство. – Это странно. Обычно наши куда более стайные…
– Френк! – В дом влетает мама с криками. – Иди посмотри, чем занимается твой подопечный!
Полчаса ходьбы от нашего дома, на окраине одинокой и мрачной просёлочной дороги, затерянной среди лесов, стоит старый деревянный столб. К нему на ржавых цепях прикреплён металлический знак, на котором под слоем мха и коррозии едва угадывается название – Мэйтаун.
А на нём – девушка. Насаженная на кол.
Мама нашла её во время пробежки, и теперь мы здесь все в сборе.
Кровь не капает. Она уже давно вытекла, когда её прибивали сюда. На шее – отметина, не оставляющая сомнений.
– Чёрт… – срывается у меня.
Отец качает головой:
– Слишком очевидно, – бормочет. – Какой смысл делать это вот так?
Мама вспыхивает:
– Да потому что это в их природе! Они – создания тьмы! Безжалостные убийцы! Им не нужны причины.
– Они ещё и умны, – вставляет он. – А это… это неумно.
– Демонстрация силы! Вот что это такое! Потому что мы позволяем ей делать, что хочет.
– Это рядом с нашим домом, – размышляет Доме. – И она хотел, чтобы мы уехали. Поэтому тело на знаке, указывающем на выезд из города? Это приглашение убраться? Или угроза?
– Это просьба, чтобы я вогнала ей кол в сердце, – подытоживает мама, с щелчком досылая патрон в патронник. – И в этот раз ты меня не остановишь. – Она обводит отца обвиняющим взглядом. – Это мы позволили этому случиться.
Он молча кивает. Мы все поднимаем головы. Октябрь уже вступил в свои права. Скоро наступит тьма.
И когда она придёт, мы будем готовы.
На этот раз сомнений нет: тело было укушено, обескровлено и убито вампиром.
Я вспоминаю, как злился в лесу, когда считал её виновной в убийстве оборотней. Хотел бы я снова почувствовать ту ярость. Она была бы куда лучше, чем это глухое, свинцовое разочарование, сковывающее грудь. Это похоже на усталость, которая въелась в суставы и не отпускает.
Потому что я знал. Всегда знал. И всё же…
Я помню её взгляд, освещённый звёздами.
И хочу спросить – почему?
Я не должен.
Мне не должно быть больно.
Но, наверное, так лучше. Положить этому конец раз и навсегда.
Вот почему моё лицо застывает в спокойной решимости, заглушая удары сердца, когда мы вступаем на кладбище в сумерках. Я выдвигаюсь вперёд, в то время как она ждёт пробуждения своей подопечной. В руках у меня оголённое лезвие халаджи.
Наши взгляды встречаются. Она читает ответ в моих глазах, в пустоте моего выражения, прежде чем её взгляд скользит к моему оружию, затем – к моей семье, окружившей её кольцом.
Она сжимает челюсти, её глаза прищуриваются с недоверием. Это единственная эмоция, которую она позволяет себе проявить. Безразличие того, кто знал, что этот момент настанет.
Предательство.
С её стороны или с нашей?
Но способна ли она испытывать что-то, кроме равнодушия? Она ведь чудовище, лишённое сердца.
– Вы уже нашли способ меня убить?
В её голосе слышится усталость.
– Найдём, – отвечает мама. – А если нет, я с удовольствием буду вонзать в тебя серебряный кол каждый день своей жизни.
– У каждого свои хобби. – Она пожимает плечами и принимает оборонительную стойку, её спина упирается в могильную плиту Вероники Шэллоу.
– Кстати, маленький монстр идёт за тобой, – замечает мама с явным удовлетворением.
Она шипит в ответ, оскалив клыки.
Мама взводит курок.
– Надо было подумать об этом, прежде чем оставить нам труп девушки в качестве подарка. Труп за труп.
Выстрел.
Вампирша уворачивается. А за ней – Доме, бросающийся вперёд с парой ножей-когтей. Она пропускает его мимо себя, смещается в сторону и ловко отталкивает его ногой, увеличивая дистанцию. Затем резко разворачивается к маме.
– Труп девушки?
– Не притворяйся невинной.
Мама бросается вперёд, выставляя перед собой кастеты с лезвиями. Сегодня ей явно хочется настоящего экшена. Они сходятся в яростном столкновении: атака, уклонение, глухие удары, сдавленные рычания.
Близость схватки и присутствие Доме, присоединившегося к драке, лишают папу возможности воспользоваться арбалетом.
А я…
Я стою на месте.
Я должен убить её. Я хочу смотреть ей в глаза, когда вонзаю лезвие в сердце. Чтобы она увидела, что натворила. Чтобы столкнулась с осколками мечты, которую отняла у меня.
Как будто это её хоть каплю тронет.
Я должен быть тем, кто это сделает.
Но я не двигаюсь.
Бой развивается стремительно. Мама рассекла ей щёку. Вампирша ловко захватывает её, выкручивая руку в таком угле, что малейшее движение грозит вывихом. Затем она делает шаг назад, используя маму как щит. Её клыки опасно близки к горлу.
Она бросает взгляд на могилу Вероники. Земля начинает дрожать. Времени у неё мало, и это видно по её глазам – она не собирается играть в поддавки.
– Где? – обращается она к отцу, вонзая в него взгляд, в то время как её жертва находится в одном движении от вывиха и в другом – от укуса.
– На дорожном знаке при выезде с трассы.
– У леса?
Отец кивает.
Выражение его лица меняется. Он закрывает глаза на какую-то долю секунды и шепчет что-то себе под нос. Мама дёргается, но она тут же её осаживает, вырывая у неё болезненный стон.
Когда снова поднимает на нас взгляд, в её зрачках вспыхивает решимость.
– Вы хотите охотиться на вампира?
Глава 30. Призраки прошлого
– Ты можешь запечатать его, хранитель? – Вампирша оборачивается к отцу, закрыв дверь усыпальницы, где только что оставила Рони развлекаться принесённой ей деревянной игрушкой.
– Разве она не безобидна? – с усмешкой уточняет мама.
– Пока ей не скучно.
Отец жестом просит её отойти, кладёт ладонь на камень, и все мы невольно замираем в ожидании. Он накладывает печать – тот самый запирающий оберег, который делает побег существам тьмы куда сложнее.
Мама уже утвердила условия сделки: Доме остаётся здесь, присматривая за гулякой-заложницей, а мы отправляемся на поиски ещё одного вампира, которому, по всей видимости, срочно требуется наше внимание. Если Доме услышит что-то подозрительное в наушнике или кто-то из нас подаст сигнал – он без лишних церемоний прикончит её.
Очевидно, это лучший способ, который мама смогла придумать, чтобы сначала избавиться от демонической девчонки, а уже потом вернуться к своим любимым разборкам с вампиршей. Она убеждена, что нас ведут в ловушку.
– Вы позволите мне с ним поговорить, – уточняет та свои условия. – Когда закончу, он ваш.
– И с чего бы нам соглашаться? – Маме явно не нравится идея ждать.
– Потому что вы используете меня как приманку. Это же ваш стиль, верно? – В её хищной улыбке звучит явный вызов. Затем она снова становится серьёзной. – Он появится, если увидит меня. Сосредоточит на мне внимание, а вы сможете занять позиции и проверить, пришёл ли он один. – Она смотрит на отца. – Взвесьте свои силы, Охотники, потому что я вмешиваться не стану.
– И это должно быть для нас проблемой? – с иронией переспрашивает мама.
Дьяволица её игнорирует и снова обращается к отцу:
– Ждите, пока я не уйду. Что будет потом, меня не касается.
Разумеется, никто не предлагает подвезти её в нашей машине. Но ей, похоже, всё равно: когда мы трогаемся с места, она одним прыжком взлетает на подножку, заставляя нас чуть не схватиться за сердце. Так и висит, цепляясь за крышу, пока мы не подъезжаем к точке встречи. Затем снова спрыгивает и, даже не оглянувшись, уходит вперёд. Через секунду её уже не видно.
Мы оставляем машину и продолжаем путь пешком, стараясь не издавать ни звука. Я оставил Доме под присмотром Постре – не хочу, чтобы он оставался один. Она лучше всех чувствует внезапные угрозы.
Так что в итоге нас трое, ночь, лес… и почти наверняка засада.
Мы замираем на расстоянии от дорожного столба, скрытые в кустах. Отец, мастер заклинаний на латыни и библиотек, достаёт новенький планшет. На карте вспыхивает геометка, и тут же в наушниках раздаётся голос:
– Ну-ну-ну. Только посмотрите, кто к нам пожаловал. – Мужской, незнакомый. Гладкий, с хищными нотками. – Сколько лет, сколько зим.
– Уильям. – Этот голос мы знаем. Я – даже лучше, чем хотелось бы признавать перед родителями. – Думаю, это ты меня звал.
– Ты прицепил на неё маячок, когда дотронулся! – шепчу я, восхищаясь хитростью отца. Теперь его недавний жест – дружеский хлопок по плечу – обретает куда больший смысл.
Отец кивает и достаёт бинокль с ночным видением. Я делаю то же самое, пока мама зорко следит за окружающей местностью, готовая пресечь любую неожиданность.
Через линзы вижу двоих, хоть наша позиция и не даёт полного обзора. От неё мне видна в основном спина. От него – длинное тёмное пальто в старомодном стиле и часть лица. Он складывает руки на груди с выражением притворной невинности.
– О, так ты получила моё послание? А я уже думал, что придётся проявить изобретательность, чтобы вытащить тебя наружу.
«Вытащить?»
Я обмениваюсь взглядом с мамой. Откуда? Она, вроде, и не особенно скрывалась.
А ещё замечаю, что он стоит в шаге от столба, отмечающего границу городка. В шаге за пределами Мэйтауна.
– Знал, что моя девочка тебе понравится, – продолжает он. – Двадцать с лишним лет. – Кладёт ладони вместе, словно в молитве. – Такая молодая… Полная мечтаний… Возможно, даже была рождена, чтобы стать лучшей в чём-то, ты не думаешь? Лучшей среди своих. Гордостью. Может, тебе эта история что-то напоминает.
– Чего ты хочешь? – Она не тратит время на игры.
А он, напротив, даёт понять, что времени у него навалом – ведь когда ты бессмертный вампир, спешить некуда. Лениво пожимает плечами.
– О. – Разглядывает свои ногти. – Джеки почувствовала сбой в твоём сигнале. Как будто, ну… – Он снова улыбается и пожимает плечами. – Ты умерла.
Так, стоп. Это же мы устроили этот «сбой», да? И кто вообще такая Джеки? Звучит как панибратская версия Джека.
Он изображает страдальческую гримасу. Его преувеличенные жесты действуют на нервы.
– Она очень расстроилась. А я ей сказал: плохая ведьма не умирает. – Он широко улыбается и наклоняет голову, будто собирается поведать ей секрет. – По крайней мере, не дважды, верно, моя бедная девочка?
Она молчит, а он цокает языком.
– Как жаль. – Вздыхает. – В общем. Она послала меня убедиться, что всё в порядке и что ты всё ещё… ей принадлежишь. – Луна отражается в его клыках, когда он скалится. – Ты её любимая шлюшка.
Так. Эта ваша Джеки уже официально в моём списке на экстренный кол в сердце. По очевидным причинам, конечно.
– А ты её мальчик на побегушках, – язвит дьяволица, нарушая молчание. – Каково это – быть нисшим в пищевой цепи?
У театрального вампира тут же пропадает желание веселиться. Он напрягается, делает угрожающий шаг вперёд, оскаливаясь.
– Я свободен. А ты – рабыня. Не забывай.
– Не похоже.
– Я просто следую собственной выгоде. Не путай.
– И не сомневаюсь.
Они молча сверлят друг друга взглядами. Позади слышу, как мама переступает с ноги на ногу. Её оружие жаждет работы.
А вот отец, представляю, сейчас счастлив, как зомби в мясной лавке, наблюдая за повадками двух столь скользких существ тьмы. Нам не так часто удаётся понаблюдать за ними до того, как начнётся стрельба, рубка и обезглавливание.
Уильям раскидывает руки, обводя взглядом местность.
– Именно здесь мы и попрощались, помнишь?
Она не отвечает, и это, похоже, его раздражает – в голосе появляется обвиняющая нотка:
– Или, точнее… – его руки падают вниз, – там, куда ты меня вышвырнула. – Он делает шаг вперёд. – Грязный приёмчик.
Дьяволица напрягается, готовая выпустить когти. Он пытается избавиться от следов враждебности, улыбаясь ей.
– Любой бы ожидал, что ты относишься ко мне с чуть большим уважением. Мы же были друзьями. – Ещё шаг, и голос его становится доверительным: – Больше, чем друзья.
От его похотливого тона я сжимаю зубы. Пальцы крепче обхватывают колышек на ремне.
Чёртова Дьяволица… В конце концов, она, похоже, даже хуже меня. Можно было бы сказать, что мы созданы друг для друга, но это была бы ложь. Потому что она – чудовище, а я её охотник.
– Мы всё ещё могли бы ими быть…
Он приближается. Я не уверен, готов ли видеть, как они набрасываются друг на друга. Теперь уже я напрягаюсь. И когда, интересно, нам можно вмешаться?
Стоит ему пересечь границу, отмеченную столбом, как раздаётся треск. Он тут же отступает с болезненной гримасой, встряхивая руку, будто обжёгся.
– Как видишь, тебе тут не рады. – Дьяволица сохраняет ледяное спокойствие, и я мысленно аплодирую ей за то, что она продлила мне жизнь, не сцепившись с этим типом прямо у меня на глазах.
Он огрызается, обнажая клыки. Она отвечает тем же. Глядят друг на друга с боевым настроем.
– Джеки слишком тебя разбаловала. Позволяет тебе ходить тут с видом королевы, а ты всего лишь её сучка.
– Если это всё, что ты хотел сказать… – Она поворачивается, собираясь уйти.
И тут я замечаю: её рука выходит за границу. Уильям пользуется моментом, хватает её и рывком притягивает к себе. Дьяволица извивается, бросается в атаку, но вдруг застывает, словно ударилась о невидимую стену. Он самодовольно улыбается и достаёт из-под плаща медальон.
– Подарочек от Джеки.
Он подносит его поближе, пока она еще рычит, сжимающая пальцы в когти, готовые вспороть ему кожу, но вместо этого валится на колени с придушенным стоном.
– Да, может, это научит тебя манерам.
Его лапа взметается и оставляет след на её лице.
– На коленях ты выглядишь куда лучше.
Он хватает её за волосы, запрокидывает голову и вонзает клыки в шею.
Когда я прихожу в себя, уже бегу сквозь деревья. Перепрыгиваю канаву и загоняю в лоб Уильяму один из клинков своего халади. Он с хриплым карканьем отпускает добычу. Серебро прожигает его кожу, а зрачки наполняются бешеной ненавистью.
Я выдергиваю оружие, и густая, тягучая кровь капает ему на лицо. Нет, эта рана его не убьет. К счастью. Я хочу растянуть удовольствие.
Он обнажает зубы в злобном оскале и бросается на меня. Вот это я понимаю – настоящий вампир, атакуя, выставляет клыки, как и положено по учебнику. И что сказать про его кожу? Бледная, серовато-желтая, словно старая моль, облезлая и уродливая. Честно, не понимаю, чем он её зацепил.
Я ловко ухожу с его траектории, а лезвие моего халади делает точный выпад к горлу. Он реагирует вовремя, но всё равно получает удар между лопатками. Раздается чарующий треск серебра, прожигающего плоть, а за ним – его дьявольский вопль.
Я резким рывком выдергиваю клинок и ставлю его, между нами, когда он вновь бросается вперед с неестественной скоростью. Рукоять упирается ему в горло, я отталкиваю его, пытаясь не дать зубам сомкнуться на мне. Сжимаю челюсти, напрягаю мышцы и не двигаюсь с места.
А Дьяволица… Дьяволицы уже нет.
Она предупреждала: вмешиваться не будет.
Гремит выстрел. Вампир резко оборачивается и видит мою мать, стоящую на обочине с пистолетом в руках. Правда, она не стреляет – боится задеть меня.
За ней появляется отец.
Вампир шипит и пятится назад. Упирается в меня. Я ему улыбаюсь.
Его глаза судорожно ищут выход.
– Победа! – Он вцепляется в медальон на груди. – Победа!
– И поражение тоже, – отвечаю я из вежливости. Пусть уж не говорит с пустотой. И бросаюсь в атаку.
Он огрызается, но вместо драки сворачивает назад и несется в лес. Я следую за ним.
