Текст книги "Девять дней (ЛП)"

Автор книги: Хулина Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Лили

ГЛАВА 38

«Я никогда не забуду то, что ты сделал, малыш» – Wasting All These Tears by Cassadee Pope.

Колин

Как Лили и сказала мне – уже два раза, – я возвращаюсь домой.

Моя BMW всё ещё припаркована за пределами арены, но меня это не волнует настолько, чтобы даже пытаться выяснить, почему это так. Я просто продолжаю верить, что Лили оставила это здесь в знак того, что она была здесь.

Но я не могу перестать думать о том, где она умерла. Как она умерла? Было ли это больно? Спрыгнула ли она с моста? Здания? У неё была передозировка?

Не уверен, почему я чувствую необходимость знать всё это, но я хочу знать. И по некоторым причинам моему мозгу трудно поверить, что она действительно ушла.

С каждым человеком, который умер в моей жизни, я видел доказательства этого. Я видел их безжизненные тела, чёрт возьми, я видел, как умирала моя сестра.

Я наблюдал, как слабая улыбка Эйры медленно угасает и из её лёгких вырвался последний вздох. Я чувствовал, как расслабляются её мышцы. Я был свидетелем того момента, когда она покинула нас.

Может, я и не видел, как умер Эйден, но я видел его безжизненное тело. У меня были доказательства его смерти.

Вполне логично, что мой мозг отказывается верить, что единственная девушка, которую я когда-либо любил, единственная девушка, которая когда-либо приносила свет в мою жизнь, умерла.

Когда я вернулся домой, я был крайне удивлён.

Гостиная, та самая, которая полтора часа назад выглядела как полный беспорядок, полностью прибрана.

Диван вернулся на своё обычное место. Пол стал чище, чем когда-либо. Барные стулья стоят у кухонной столешницы. Даже телевизор больше не сломан. Как будто того бардака, который я недавно видел, никогда и не было.

Были ли у меня галлюцинации до этого? В этом всё дело? Галлюцинации от беспокойства? Галлюцинации из-за страха потерять самого важного человека в своей жизни?

На этот раз я не зову Аарона. Я не могу встретиться с ним лицом к лицу прямо сейчас. Я не могу сказать ему, что его сестра умерла. Моё присутствие без неё было бы тому подтверждением.

Её тела там не было. О ней уже позаботились.

Нашёл ли её Аарон? Нет, этого не может быть. Он бы сказал мне, что она уже мертва, верно?

Откуда мне знать?

Меня это больше не волнует. Я просто буду ждать объявления из школы, в котором говорится, что ученик скончался, и мы все приглашены на церемонию прощания, чтобы вместе пережить горе.

Хотя, я не могу просто ждать.

Я поднимаюсь наверх, мне больше ничего не нужно, кроме как принять долгий душ и… пройти через это. Не нуждаясь ни в чём, кроме как забраться в свою постель и плакать от запаха Лили, который, надеюсь, всё ещё на моих простынях.

Моя спальня полностью прибрана… и кое-что из одежды, которую Лили оставила у меня на полу, когда я уходил два дня назад, находится в моей корзине для белья. Это означает, что, либо Лили убрала их перед смертью, либо беспорядок, который я видел раньше, в конце концов, не был моей галлюцинацией.

В любом случае, сейчас это не имеет большого значения.

К моему удивлению, когда я делаю вдох, я чувствую сильный аромат Лили. Она даже не выветрился. У неё определённо хороший парфюм.

Или она была здесь незадолго до того, как ушла, и её запах просто ещё не выветрился из комнаты.

Но я могу поклясться, что не чувствовал её такого сильного запаха, когда входил в комнату ранее. Честно говоря, в спешке я тоже не обратил особого внимания на то, как пахло в моей комнате.

Я смотрю на свою идеально застеленную кровать, чувствуя боль в моём сердце, особенно когда я вижу эту чёртову лягушку на своей кровати.

Уставившись на него на мгновение, я глубоко вздыхаю и подхожу к сержанту Фрогго. Хоть эта лягушка и пугает меня, я хватаю её и прижимаю к груди, когда сажусь на свою кровать.

Боже, этот лягушонок пахнет как она. Я скучаю по ней. Я так сильно скучаю по ней, что это просто смешно.

Когда я, скрестив ноги, посмотрел на дверь, я замечаю что-то на кровати. Что-то, чего, я уверен, здесь раньше не было.

Мои брови сводятся вместе, когда я смотрю на зелёный конверт с лягушачьей мордочкой на нём.

Через несколько секунд конверт у меня в руках, и я осторожно открываю его, чтобы не испортить. Я сохраню этот дурацкий конверт навсегда.

Достав пару бумаг, я некоторое время смотрю на них, прежде чем набираюсь смелости прочитать.

Дорогой Колин, малыш,

они говорили, что время лечит любые раны…

однако они ошибались.

Но знаешь, чего они тебе не сказали?

Тебе не нужно, чтобы раны заживали, когда есть tape (Прим. пер.: клейкая лента).

Ты не исцелил меня, Колин…но ты крепко удерживал меня. Ты – лекарство, которое избавляет от боли. Ты – противоядие от яда в моей жизни.

Я понимаю, Колин. Наконец-то я понимаю.

Все сражаются с демонами.

Каждый борется по-своему.

Когда я достигла самого дна и была на грани того, чтобы сдаться… Мне послали кое-кого не для того, чтобы показать мне самые красивые места, а чтобы показать мне, что мне не нужно бороться со своими демонами в одиночку.

Ты знаешь, как люди склонны давать советы, но не претворяют в жизнь то, что они проповедуют?

Я поняла, почему так.

Мы думаем, что должны бороться сами. Что мы обуза для всех, к кому обращаемся за помощью.

И всё же мы не думаем о ком-то как об обузе, когда у нас просят совета.

На самом деле, мы всегда даём самые лучшие советы, но никогда не находим в себе смелости получить его сами.

Они получили их совет, их помощь. И мы всё ещё боремся, думая, что недостойны помощи.

Но мы достойны.

Моё прошлое всегда будет моим прошлым. Но это было… в прошлом. У меня всегда будут шрамы, они никогда не исчезнут. Но это не значит, что я должна оставлять раны открытыми.

У меня есть выбор заклеить их tape’ом.

Конечно, tape в конце концов снова открывается, но всегда есть ещё tape. Возможно, это не самый здоровый способ справиться с болью, но она всё равно закрывает рану.

Раны, которые у меня есть… они не исчезнут.

Они всегда будут частью меня, но от меня зависит, сколько tape’а я использую, чтобы заклеить эти открытые раны.

Возможно, мне наложат несколько швов, и они заживут.

Я хочу исцелиться.

Я хочу забыть своё прошлое и двигаться дальше, стать самой счастливой версией себя, какой только могу быть.

Мне не обязательно всё время быть счастливой, теперь я это понимаю.

Я хочу быть живой, Колин.

Даже если ты не останешься в моей жизни после этого дня…

ты всегда будешь тем человеком, который спас меня. Человек, который любил меня, вернул меня к жизни.

Человек, который показал мне, что в жестокости есть счастье, что во тьме есть свет.

Независимо от того, что произойдёт между нами обоими, пожалуйста, знай: я всегда буду высокого мнения о тебе.

Ты единственный человек, который когда-либо пытался понять меня. Единственный человек, который копал глубже и пытался сделать меня счастливой.

Ты хотел понять, что я чувствую, и ты изо всех сил старался принять мои чувства, не говоря мне, что они не настоящие, потому что у меня нет причин так себя чувствовать.

Так что, спасибо тебе, Колин. За попытку. За то, что был там. За понимание.

Спасибо. Тебе.

Лили

Я пролистываю каждую страницу, надеясь найти что – нибудь ещё. Но больше она ничего не написала.

– Итак, они говорили, что время лечит любые раны, Колин…, – я поднимаю взгляд, у меня перехватывает дыхание, – возможно, они были правы. Ты научил меня, что раны не заживают, когда я продолжаю вонзать в них нож. Может быть, это оставит шрам и в какой-то момент он снова откроется…но всё это не имеет значения. Это не имеет значения, потому что жизнь слишком драгоценна, чтобы расставаться с ней слишком рано. Как раз в тот момент, когда я думала, что с ней покончено, когда я разочаровалась в жизни… появился ты. Ты перевернул весь мой мир с ног на голову, и ради чего? По-видимому, всегда есть причина, что может удержать тебя, так уж случилось, что моя причина – это ты.

– Лили, – дрожащим голосом выдыхаю я. Я остаюсь сидеть на кровати, застыв, не зная, действительно ли она здесь или нет.

На губах Лили появляется слабая улыбка, когда она подходит ближе ко мне. С каждым её шагом я напрягаюсь всё больше и больше. Если это сон, я возненавижу себя в ту же секунду, как проснусь.

Затем мой матрас слегка прогибается, когда она садится рядом со мной. Это очень реалистичный сон.

Её руки касаются моей кожи, вытирая мои слезы. Её прикосновения такие нежные, как будто это всего лишь её призрак. Что, если это так?

ГЛАВА 39

«Если бы я умирал на коленях, именно ты спас бы меня» – Brother by Kodaline.

Лили

Колин тяжело дышит. Его руки дрожат, и я уверена, что он не может понять, действительно ли я здесь или нет.

Я даже не могу отнестись к этому плохо. Я не думаю, что отреагировала бы по-другому, если бы узнала, что человек, которого я любила, умер, а потом вдруг он стоит прямо передо мной.

Его глаза встречаются с моими, и его мышцы напрягаются, когда я прикасаюсь к нему, но он ничего не говорит.

– Колин, – наконец произношу я. – Ты можешь в это поверить. Это действительно я.

Я уверена, что минут через пять, может быть, через десять, мне придётся объяснить, почему я позволила ему думать, что умерла, но это не то, на чём мне сейчас следует сосредоточиться.

– Лили, – шепчет он. В его голосе столько боли, что я готова расплакаться, услышав это.

Затем его лоб прижимается к моему, и его глаза закрываются. Руки Колина медленно обвиваются вокруг моей талии, и он притягивает меня к себе. Я сажусь к нему на колени.

Его хватка усиливается, прижимая меня ближе к нему. Мы остаёмся в таком положении недолго.

– Я должна иметь возможность дышать, если ты хочешь, чтобы я была жива, – напоминаю я ему. И в ту секунду, когда эти слова слетают с моих губ, его хватка ослабевает, и он медленно отводит свою голову от моей.

– Ты здесь, – говорит он, как будто только что осознал это.

Колин глубоко вздохнул, дрожа, даже сильнее, чем раньше.

– Ты не ушла, mi sol. – Я уверена, что в данный момент он больше разговаривает сам с собой, чем со мной, но это нормально.

– Не ушла.

Хотя он слышал, как я говорю, чувствовал меня на своей коже, его ладони снова находят моё лицо, обхватывая его, словно желая убедиться, что я действительно здесь присутствую. Он прижимает моё лицо так близко к своему, что я чувствую его вкус.

– Ты жива? – спрашивает он, всё ещё смотря на меня так, как будто не доверяет себе прямо сейчас.

– Я жива, Колин. Я жива, и я не планирую умирать ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие годы.

Из его глаз скатывается слеза, и я быстро вытираю её. Он делает ещё один глубокий вдох, затем пару раз слегка кивает головой, когда до него наконец доходят мои слова.

– Мне так жаль Эйру, Колин, – говорю я. – Если бы я знала…

Он мягко улыбается мне, качая головой.

– Я знал, что она умрёт. Всё в порядке. Эйра убила бы меня, если бы я потратил на неё ещё больше слез. Она была взволнована возможностью начать новое приключение.

– Это глупый вопрос, но с тобой всё в порядке?

Он на секунду поднимает взгляд к потолку, затем снова смотрит мне в глаза.

– Я буду в порядке. – Затем он убирает руки от моего лицо, но он не отталкивает меня. Это хороший знак. – Почему ты позволила мне поверить, что ты умерла?

– Я не знала, когда ты вернёшься. Как бы сильно я ни любила Аарона, мы оба знаем, что он не смог бы убедить меня остаться, если бы я снова передумала. Когда я проснулась этим утром и всё ещё была полна сил от желания остаться в живых, мне нужно было увидеть свою мать. Мне нужно было сказать ей, что это она завела меня так далеко. Что из-за неё, из-за её действий я была слишком близка к тому, чтобы осуществить её желание. Она даже не вздрогнула, когда я сказала ей, что хочу умереть так же сильно, как она это и хотела. Всё, что она делала, это смотрела на меня с этой пустотой в глазах, то же самое, я уверена, я показывала тебе много раз, – говорю я ему.

– Колин, я не была уверена, вернусь ли я. Я не была уверена, останусь ли я ещё жива после того, как увидела, что моей матери по-прежнему наплевать на меня. Я могла бы позвонить Аарону, возможно, даже должна была это сделать. Я должна была дать ему знак, что я всё ещё жива, когда он писал и звонил мне миллион раз после того, как проснулся. Но я не хотела вселять в него надежду на то, что через пять минут я всё ещё буду жива. Когда я покидала дом своей матери, я была в бешенстве. Мне не было грустно от того, что она ни капельки не заботилась обо мне. Я была зла. Я пошла на арену, и положила там блокнот, будучи уверенной, что доведу дело до конца. Следующее, что я помню, – это то, что я оказался перед психиатрической больницей. Я сидела на бетоне перед зданием, плакала и пыталась набраться смелости, чтобы войти внутрь. И когда я, наконец, решилась… я хотела, чтобы ты был там со мной. Чтобы ты держал меня за руку, пока эти люди разговаривали со мной и принимали меня. Они спросили меня, не хочу ли я кому-нибудь позвонить, я сказала «да». Я посмотрела на свой телефон и увидела, что мне звонит Аарон, поэтому сняла трубку. Он кричал на меня, но я прервала его и сказала, где я нахожусь, – объясняю я. Колин почти не реагирует.

Всё, что он делает, это смотрит на меня с едва заметной улыбкой на губах. Улыбка, которая, как я полагаю, означает гордость и облегчение.

– Я спросила одну из женщин, которые там работают, могу ли я пойти домой сегодня и вернуться завтра. Конечно, она сказала «нет», само собой, она должно быть немного волновалась, учитывая моё состояние, так что я не была слишком удивлена. Но именно тогда я понял, что мне нужно больше времени. Поэтому я попросила Аарона устроить в доме такой беспорядок, чтобы всё выглядело так, будто он был в отчаянии и расстроен, когда не нашёл меня. Мне нужно было больше времени, Колин. Я хотела быть дома, когда ты вернёшься, чтобы с гордостью сказать тебе, что получаю ту помощь, в которой сейчас нуждаюсь. Мне нужно было сделать это самой.

Колин снова обнимает меня, притягивая к себе для столь необходимого объятия. Я тоже обняла его, прижившись к нему ещё сильнее.

Моё сердце болит за этого человека. Хороший вид душевной боли.

– Мне нужно было быть дома, чтобы рассказать тебе о помощи, которую я получаю. Я не хотела, чтобы ты узнал об этом, когда я уже была в психиатрической больнице. И мне нужно было больше времени, чтобы убедить их отпустить меня. Мне очень, очень жаль, что мне пришлось так сильно ранить тебя, только ради того, чтобы сказать тебе это лично.

Я вроде как ожидаю, что Колин произнесёт речь о том, как я облажалась, но он этого не делает. Вместо этого он говорит:

– Я так горжусь тобой, моя Лилибаг, – и прижимает меня ещё чуть-чуть ближе.

– Но я должен предупредить тебя, что теперь ты застряла со мной, mi sol. До тех пор, пока я буду у тебя, – шепчет он и высвобождает меня из объятий.

Наклоняя мою голову достаточно, чтобы его губы легко встретились с моими, он сливает нас в крепком поцелуе, который по-прежнему нежен и полон любви. Поцелуй такой приятный, что у меня перехватывает дыхание.

Когда я отстраняюсь, отчаянно нуждаясь в глотке воздуха, наступает моя очередь положить руки на его подбородок. Пристально глядя ему в глаза, я снова начинаю говорить.

– Я люблю тебя, Колин Картер. По правде говоря, если бы не ты, меня бы больше тут не было. Ты спас меня, Колин.

– Милая, я готов спасать тебя хоть миллион раз, только если это удержит тебя рядом со мной. – Его губы снова мягко касаются моих. – Я бы сжёг весь мир дотла, если бы это спасло тебе жизнь. – Он выдерживает небольшую паузу, затем заговаривает снова. – Но, Лилибаг, это не моих рук дело. Это всё из-за тебя.

– Ладно, как насчёт того, чтобы мы постарались не приближать наши жизни к грани смерти? Я не думаю, что ты переживёшь ещё один сердечный приступ.

Он усмехается, прижимаясь губами к моему лбу.

– Лилибаг, мы оба знаем, что мне придётся пережить кучу всего, когда я буду с тобой. Особенно с твоим осуждающим сержантом Фрогго в моей постели. Эта лягушка пугает меня, когда я просыпаюсь ночью. Клянусь, он смотрит прямо мне в душу и раздумывает о том, чтобы убить меня прямо там.

Я смеюсь, недоверчиво качая головой.

– Он плюшевое животное, тупица. Он не убьёт тебя.

– Ты вообще смотрела на него? Он выглядит, как настоящий убийца. Но если ты пообещаешь сказать ему, чтобы он оставил меня в живых, то он может остаться.

– Договорились. Когда я прижимаюсь головой к его плечу, Колин кладёт подбородок мне на макушку, лаская мою спину руками.

Я не совсем уверена, когда моя голова начала подсказывать мне, что это то место, где я должна быть, прямо в объятиях Колина. Но я рада, что наконец-то к ней прислушалась.

Я рада, что, наконец, поняла, что мне не обязательно быть одной. Что есть люди, которые охотно протягивают мне руку помощи, даже если они не могут помочь.

Знать то, что мне не придётся переживать мрачный период времени в одиночку, – это самая большая помощь, о которой я когда-либо могла просить.

Боль приходит самыми разными способами. Кто-то может пострадать сильнее, кто-то меньше, но в жизни всегда есть боль.

Сила боли не имеет значения, боль остаётся болью, и это отстой. Это никогда не уйдёт, всегда будет присутствовать.

Но только нам решать, позволим ли мы этому поглотить нас или нет.

ЭПИЛОГ

«У меня бы ничего не получилось, если бы ты не держал меня за руку» – Control by Zoe Wees.

Колин

Две недели спустя

– Ещё пять минут! – кричит мой отец, когда я проезжаю мимо него. Это не значит, что у меня нет глаз и я сам не мог прочитать табло. Я думаю, он просто отлично проводит время, напоминая мне о давлении, под которым я должен находиться.

Университет Сент-Тревери и Принстонский университет играют на победу. На данный момент табло показывает 3–3. Однако пять минут могут многое изменить. Всего за пять минут, если все пройдёт гладко, мы, возможно, сможем забить по крайней мере ещё один гол, а если очень гладко, то даже два или три. Может, и не три.

Паркер, наш вратарь, делает всё возможное, чтобы шайба не попала в наши ворота, но игроки «Принстона» безжалостны. Они играют гораздо активнее, чем любой из нас.

Хоккей известен своей жестокостью, но, чёрт возьми, эти ребята жестоки, но не суровы.

Паркер пришёл в качестве замены Кайдену пять минут назад. Только потому, что Нико Камс, один из игроков соперника, решил чуть не сломать Кайдену руку.

Шайба в данный момент находится во владении Грея, и он, похоже, атакует.

Мои ребята стараются держать ребят из Принстона подальше от Грея настолько хорошо, насколько это только возможно. Однако их вратарь великолепен. Пройти мимо него оказалось сложнее, чем мы планировали. Похоже, Бек много практиковался перед встречей с нами.

Грей находится так близко к воротам, почти готов нанести удар, когда один из игроков «Принстона» подходит сзади и прижимает Грея к стенке, шайба скользит по льду, как будто танцует под классическую песню.

Кажется, что время застыло, когда несколько игроков, включая меня, в мгновение ока подбираются к шайбе.

Поскольку мы намного ближе к воротам противника, а я старался держаться поближе к Грею, мне легко добраться до шайбы первым.

Не теряя больше времени, я поворачиваюсь к воротам, набираю темп и бью на победу.

Размышляя о том, как замирает время, когда игроки подбегают к шайбе, это ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас, когда шайба так близка к победе.

Осталось десять секунд.

Всё движется как в замедленной съёмке. И вот, наконец-то, шайба попадает в сетку, раздаётся вой сирен, и на табло появляется очко для Сент-Тревери.

Срабатывает ещё одна громкая сирена сработает, когда заканчивается время.

Сент-Тревери выигрывает.

Я быстро перекидываюсь парой слов с капитаном другой команды, а затем моя очень жизнерадостная команда сходит со льда и бежит в раздевалку.

Все, кроме меня.

Когда я схожу со льда, меня встречают два любящих зелёных глаза и светлые волосы. Единственный человек, с которым я так сблизился в кратчайшие сроки.

Она улыбается мне так лучезарно, что я чувствую, как тепло приливает к моему сердцу.

– Поздравляю, мистер Вонючка! – Лили взволнованно кричит, прыгая в мои объятия. Имейте в виду, я всё ещё на коньках, но я бы с радостью упал на пол ради этой женщины. Даже перед толпой.

Я кружу её так сильно, как только могу, прежде чем опустить на пол, затем снимаю шлем, чтобы поцеловать её так, чтоб у неё дыхание перехватило.

Губы Лили по-прежнему остаются моей страстью, моей зависимостью. Я зависим от неё. Может быть, это и не слишком полезно для здоровья, но мне на это наплевать. Эта женщина владеет моим телом, сердцем и душой.

– Что ты здесь делаешь, mi sol? – спрашиваю я, совершенно ошарашенный её присутствием, когда думал, что она в психиатрической больнице.

Боже, я так сильно по ней скучал. Я не видел Лили целых три дня. Я по-настоящему не прикасался к ней и не целовал её уже две недели.

Это была пытка. Но, по крайней мере, теперь она вернулась ко мне.

– Ты должна была выйти сегодня, только чуть попозже. Я думал, что заеду за тобой, – говорю я, крадя у неё ещё один поцелуй.

– Я хотела посмотреть твою игру, поэтому мой папа забрал меня и привёз сюда. Он должен быть здесь.

Я хочу снять свою одежду, по крайней мере, хоккейную экипировку. Я хочу чувствовать Лили рядом с собой, тело к телу. Обнимать её без всякого защитного снаряжения.

– Папа пригласил тебя на ужин через пару часов. Ну, он спросил, не хотим ли мы поужинать с ним, – говорит она мне, забирая у меня хоккейную клюшку, пока мы идём в раздевалку.

– Конечно, только дай мне сначала принять душ, хорошо?

Она смеётся, кивая.

– Конечно, мистер Вонючка.

– От меня не воняет.

– Ты прав. От тебя просто ежедневно пахнет потом и старым, вонючим снаряжением. Лили улыбается, привставая на цыпочки, прежде чем запечатлеть поцелуй на моих губах как раз в тот момент, когда мы останавливаемся перед дверями раздевалки.

– Милая, куда ты собралась? Твоё место в этой раздевалке. А теперь закрой глаза и засунь свою милую попку внутрь.

Смеясь, она повинуется, держась за мои руки с закрытыми глазами, пока я веду её в раздевалку.