Текст книги "Вальс любви"

Автор книги: Хортенз Кэлшиер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

VI

На следующий день Дорис проснулась на рассвете, услышав чьи-то осторожные шаги у задней двери. Быстро приняв душ и войдя в кухню, она успела увидеть в окно Джека и Салли, скачущих верхом на Шейхе и Мулатке в направлении восходящего солнца. Их сопровождали Бой и Той. Джек оставил записку, извещая, что все утренние дела переделаны.

Пока она наблюдала за их бегством, пришел Энди. Он тоже нахмурился, увидев записку и припомнив слова Салли на пути домой: «Теперь я знаю, что это такое – любовь с первого взгляда».

– Я не верю в любовь с первого взгляда, – мрачно проворчала Дорис.

– Я тоже, – пробормотал Энди. – Они ведут себя по-детски.

– Кому-то нужно поехать и приглядеть за ними.

– С твоей лодыжкой не до верховой езды.

– Сегодня на один костыль лучше, чем вчера. – Она проковыляла к кофеварке, опираясь на один костыль. – Ты можешь взять Розочку и быстро догонишь их.

– К сожалению, – вздохнул Энди, – наши предки уже не дети.

– Но ведут они себя не как взрослые. Играют с огнем.

– Не как мы, – криво улыбнулся Энди, – если только ты не считаешь детскими наши два поцелуя.

– Конечно, они детские, и лучше их забыть. Они ничего не значили для тебя и для меня тоже.

Сегодня утром Энди не нравился сам себе – какой-то неотдохнувший и раздраженный. Проснулся он моментально и тут же возбудился, услышав, как Дорис включила душ. Воображение нарисовало ее вступающей под струи воды и пробудило в нем мучительные эротические фантазии. И сейчас слова Дорис не улучшили его настроение.

– Для меня значили, – проворчал он. – Я не целую всех подряд.

Дорис включила кофеварку.

– Многие мужчины теряются, лишенные удовольствий большого города.

– Знаешь, Дорис, в чем ты не права? – Он положил руку на ее плечо и повернул к себе. – Ты совсем не веришь в себя.

Наградив его испепеляющим взглядом, она стряхнула руку со своего плеча и выпалила:

– Как и Дик Кочрэн.

– Ну, к твоему сведению, я не Дик Кок-роуч [3]3
  Игра слов. От замены букв получилось: «зад таракана».


[Закрыть].– Он схватил ее руку и задергал вверх и вниз в преувеличенном рукопожатии. – Энди Хаммел, очень рад познакомиться. Что у нас на завтрак?

– Ничего, если не прекратишь свои глупости! – Хоть он и выводил ее из терпения, она не удержалась от улыбки, услышав, как удачно он переделал имя Дика.

– Не я начал, Дорис, а ты. – Он смягчил свой тон. – Эй! Уж не улыбку ли я вижу на губах, что целовал накануне?

– Только слабую. – Она уже немного успокоилась. – Он в самом деле был низшим из насекомых.

– Хочешь рассказать мне о нем?

– Не очень-то.

Она затолкала эту историю в дальний уголок своего сердца и памяти. Гораздо интереснее был мягкий тон и выражение лица Энди. Он и вправду казался озабоченным, готовым выслушать ее. Этим, наверное, он и подкупал беспризорных пацанов в его участке в Сиэтле. Они, должно быть, любили его.

– Ладно, тогда не надо, – согласился он. – Но заметь одно: мой поцелуй свидетельствует об искреннем интересе.

Хотела бы она знать, что означают его слова. Победило любопытство.

– Интерес к чему?

– Ты знаешь к чему, Дорис. Ничего серьезного. Просто естественное взаимное влечение без предварительных условий и видов на будущее. Мы оба люди достаточно взрослые, чтобы…

– Я не гожусь для одноразового развлечения, – перебила она и начала выдергивать руку.

Энди отпустил ее.

– Знаешь, я так и не думаю. Если ты тоже заинтересуешься, мы можем доставить удовольствие друг другу. Если нет…

Дорис не ожидала от Энди такой прямоты. Не могла же она ответить, что не заинтересуется. Это было бы неправдой, ведь он чувствовал ее состояние. Поэтому она выбрала косвенную нечестность.

– А что, если я не интересуюсь?

– Попытайся убедить меня в этом, Дорис. Я пойму и с полуслова.

Он сознавал, что с полуслова ему следовало понять свою интуицию, которая подсказывала ему: отвали, с Дорис Симпсон без эмоций не обойтись. Но сейчас, когда он любовался ее свежим, чистым лицом, другой внутренний голос утверждал, что все может быть.

Всего-то и нужно, что действовать искусно, хитро, хоть и откровенно. Поскольку прямолинейность он уже использовал, следовало применить хитрость, что человеку с его опытом не составит особого труда.

Дорис открыла холодильник.

– Яичница-болтунья сгодится? – спросила она.

– Нет, если ты не сядешь и не позволишь мне самому взболтать яйца. Пощади свой вывих, или я позвоню доктору Шорту и попрошу его еще раз осмотреть тебя.

– Честно, Энди, ты как диктатор, как…

– Я позвоню, Дорис, – вмешался он, бросив взгляд на телефон. – Учти, я не блефую.

Она села, схватила газету и сделала вид, что читает, пока Энди не поставил перед ней тарелку с яичницей и тостами.

– Благодарю. – Она пряталась за газетой от его взгляда, когда он наливал кофе.

Энди завтракал стоя, глядя в окно над раковиной. Еще один солнечный день, теплый, с легким западным бризом. Дорис, поглядывая из-за газеты, заметила, как джинсы туго обтягивают его зад. Еще раньше она обратила внимание на то, как они рельефно облегали все впереди.

– Так что ты надумала? – поинтересовался он, вымыв за собой тарелку.

Поскольку ее мысли были прикованы к ширинке на пяти пуговках, она еле выдавила:

– Насчет чего?

– Насчет естественного взаимного влечения. Наслаждения друг другом.

Дорис поднялась, опираясь на костыль.

– У меня куча неоплаченных счетов, нужно постирать полотенца для гостей, испечь хлеб и приготовить ланч на четверых. Так что развлекай себя сам.

Раздраженный ее недвусмысленным отказом, Энди пошел навестить лошадей, потом цыплят. Затем его задержал сарай с орудиями труда.

Тем временем Дорис выписала несколько чеков и подбила дебет с кредитом в гроссбухе ранчо, выстирала, высушила и сложила банные полотенца, ничем не выделив полотенце, которым два утра подряд вытирал свое великолепное тело Энди.

Она месила на кухне тесто, когда заработал мотор травокосилки. Из кухонного окна было видно, как Энди провел косилку через заднюю лужайку и исчез за углом.

Наконец-то он занялся чем-то полезным. Это напоминало ей, каким полезным предложил он стать для нее. Естественное взаимное влечение. Секс, откровенный секс, вот что он предлагал, именно то, чем много лет назад занимался с ней Дик. Только это. Ничего больше.

Если Энди вновь вернется к этой теме, она скажет, что вполне справится со своими потребностями. Миллионы женщин так поступают, скажет она ему, разве он не читал статистику, публикуемую в газетах? «Действительно безопасный секс». Даже один священник выступал с проповедями на эту деликатную тему.

Травокосилка остановилась. Войдя в кухню, Энди налил себе ледяной воды из кувшина в холодильнике.

– На улице жарко, – сообщил он, стянул с себя рубашку и вышел.

Дорис уставилась на тесто, чувствуя, как желание тут же опалило ей спину. Должно быть, так чувствует себя кобыла во время течки. Ведет себя беспокойно, болезненно, плавится в каждом своем потаенном женском уголке и щели.

Она подняла глаза и в окне увидела Энди, ведущего косилку по задней лужайке. Плечи и бицепсы у него блестели от пота. Она угадала: волосы на груди действительно были густыми, золотистыми, как пшеничное поле в августе. Они так и манили потрогать их, ощутить их живую упругость.

Возбужденная непрекращающимися эротическими мыслями и видениями, она месила тесто, краем глаза наблюдая за Энди. Руки ее безропотно делали свое дело, хотя им давно пора было остановиться: тесто она перемесила. Дорис опомнилась, когда вернулись Джек и Салли и отвели лошадей в конюшню.

Она бросилась накрывать на стол, услышав, что они вошли в дом. Энди тоже вернулся и пошел мыться. Она выставила на стол холодные закуски, два салата и тарелку с нарезанной дыней. Энди вошел в комнату и занял свое место за столом.

– Вижу, вы нагуляли аппетит, – заметил Джек, поблагодарив его за работу.

Энди кивнул, наполняя свою тарелку:

– Мне не мешало размяться. Дорис тоже потрудилась, занимаясь тестом.

– Оно не получилось, – пробормотала она, потирая гудевшие кисти. – Наверное, дрожжи плохие. – В следующий раз, когда она будет печь хлеб, нужно проследить, чтобы Энди и близко не было.

– Прогулка верхом в лучах восходящего солнца была просто восхитительна. – Джек проказливо улыбался, строя глазки Салли.

Она ответно стрельнула глазами:

– Отсюда просто не хочется уезжать.

– Вам не нужно будет уезжать навсегда, если вы этого не захотите, – хрипло заверил ее Джек.

Дорис уставилась на красный перчик, вдавленный в зеленую оливу, которая украшала кусок мяса на ее тарелке. Дед говорил слишком уж уверенно. Он практически вслух делал ей предложение. Бог мой, всего лишь на второй день знакомства.

– Бабушка Энни любила говорить: «Время покажет». Помнишь, дед?

Джек посмотрел на нее, нахмурив кустистые брови.

– Я рассказывал Салли все об Энни и о ее особой мудрости. В свою очередь Салли рассказала мне об особенностях характера Винсента. Никто никого не забывает, как ты могла подумать, девочка.

– Однако в чем-то Дорис права, – поддержал ее Энди. – Обе линии семейства Хаммелов слишком хорошо знакомы и с поспешным бракосочетанием, и с горестным раскаянием.

Удивленная тем, что он пришел ей на помощь, Дорис поблагодарила его взглядом. Так же взглядом он показал, что понял ее, и она вдруг почувствовала родство их душ.

– Вы двое мало пожили, чтобы говорить о времени старикам, – мягко возразил Джек.

– Безусловно, – согласилась с ним Салли.

Зазвонил телефон, и Джек взял трубку.

– Привет! – Послушав немного, он проговорил: – Да, он здесь. – Зажав микрофон трубки, он обратился к Энди: – Ваш начальник из конного патруля. Возьмите трубку в гостиной, чтобы поговорить спокойно.

– Спасибо, я так и сделаю.

Джек положил трубку, когда Энди ответил из гостиной.

– Голос его начальника совсем не понравился мне.

– О Господи, – вздохнула Салли. – Надеюсь, ям не урезали бюджет. Патрулю не выжить на гроши. Энди уже отправили в вынужденный отпуск из-за нехватки средств. Иначе он не приехал бы сюда.

– Вы, миссис Хаммел, все еще думаете, что нуждаетесь в сопровождающем?

– Это мой большой и сильный внук посчитал, что я в нем нуждаюсь. То, что вы благородный человек, я поняла, милый Джек, как только услышала ваш голос по телефону.

Милый Джек? Дорис с трудом удержала свои глаза, чтобы они не ринулись на лоб. Услышь это его дружки, как бы они закукарекали от восторга!

Вернувшись к столу, Энди мрачно сообщил:

– Снова урезали бюджет. Патруль отправлен в отпуск еще на шесть месяцев. Мне предложили выбор: или канцелярская работа сменного дежурного, или неоплаченный отпуск.

– Ты же ненавидишь сидячую работу! – расстроилась Салли.

– И ты мне об этом говоришь? Да я лучше буду в отпуске полгода, пока городские власти не решат, будет это сокращение временным или постоянным.

– Ты можешь себе позволить такой отпуск?

– Но не дольше шести месяцев, – пожал он плечами. – К тому моменту мои сбережения иссякнут. Начальник говорит, что наши лошади будут отправлены на фермы, хозяева которых согласились безвозмездно выделить им стойла и корм.

– О, Энди! – Темные глаза Салли выражали сочувствие. – Андруса отправят на ферму?

Джек шлепнул ладонью по столу.

– Черт побери, парень. Привезите Андруса сюда, если вам разрешат. Моя конюшня наполовину пуста. И сами переезжайте сюда, станете моим ковбоем, пока вы не у дел. Это решит ваши проблемы до тех пор, пока городские власти не разберутся со своим бюджетом.

Дорис заморгала, не желая верить, что Джек сделал такое предложение, не посоветовавшись с ней. Во всем, связанном с работой, они были равноправными партнерами, во всех важных делах. До сих пор было только так.

– Дед, Энди – полицейский, а не ковбой. Он ничего не понимает в разведении скота.

– Основное он знает, – вмешалась Салли. – Сколько летних каникул ты провел на ранчо в Техасе, где я выросла? По крайней мере десять.

– Энди научится на ходу, если потребуется, – ответил Джек.

– Но почему не поискать место конного полицейского в другом городе? – гнула свое Дорис.

– Да не так уж много конных патрулей по стране. Там, где они есть, длиннющие очереди желающих. Нет смысла искать в другом месте, пока город не примет окончательного решения, – настаивал Джек.

– Дед, нам ведь не нужен…

– Дорис, нам давно уже не хватает крепкого помощника. Так что вы решили, Энди? Работа дежурного или ковбоя?

Энди бросил косой взгляд на Дорис, и она покачала головой, словно желая отговорить его. Потом он взглянул на Салли, и та решительно кивнула.

– Извините, Дорис, – пожал Энди протянутую ему руку Джека, – выбираю ковбоя.

Дорис откинулась на спинку стула, совершенно обескураженная тем, что осталась в абсолютном меньшинстве, и тем, как в одно мгновение изменилось ее будущее. Перед ее мысленным взором промелькнули шесть месяцев с Энди Хаммелом, болтающимся под ногами каждую минуту каждого месяца!

VII

На следующий день Энди уехал в Сиэтл. Он взял пикап Джека с прицепом для лошадей. Поездка давала ему время подумать. Оказывается, Дорис занимала все его мысли, и это беспокоило его.

Он слишком увлечен, слишком заинтересован. Сиэтл должен поубавить этот неожиданный интерес.

По дороге он составлял планы на предстоящую неделю. Привести в порядок квартиру на полгода, уладить все дела, погрузить Андруса в прицеп, доставить на ранчо. Там начнется для него жизнь ковбоя.

Он решил позвонить одной стюардессе, с которой иногда встречался. Она обожала, когда он обедал с ней в каком-нибудь ресторанчике, и каждый раз приглашала в свою постель без намеков на какие-либо условия.

Таким образом он освободит свой организм от всего лишнего и восстановит нейтральное отношение к женщинам и любовным связям. А на ранчо звякнет Мэгги Уолстер и поиграет в любовные игры с ней. Без недомолвок, без разбитых сердец, без раскаяний… Дорис и не подозревала, как долго может тянуться неделя. Прошли, казалось, века, пока не наступил день возвращения Энди. Просыпаясь утром, она ожидала услышать, как в соседней комнате двигается мужчина, и лишь потом вспоминала, что он уехал. Теперь ванная комната и время были в ее полном распоряжении, но она не находила себе места.

Она готова была дать нагоняй Джеку за то, что он предложил работу Энди, не посоветовавшись с ней, но для этого ей нужно было остаться с дедом наедине. Но дед каждую минуту проводил с Салли. Они вели себя как голубки. Через несколько дней Дорис убедилась: да, Салли оказалась всем тем, что нужно Джеку в женщине и жене. Она сама радовалась ее веселому присутствию в доме.

Они были безумно, сумасшедше, забавно влюблены. Как-то за обедом дед открыто объявил об этом, как будто никто ничего не видел.

Но было на неделе и хорошее – заживала ее лодыжка. В день приезда Энди, когда она пришла домой на ланч, дед и Салли упаковывали чемоданы.

– Куда это вы собираетесь?

– В Сиэтл, – ответил Джек. – Салли хочет познакомить меня со своими друзьями и родственниками, а я ее – с твоими родителями и сестрой.

– И когда вы успели все спланировать?

– Прошлой ночью под одеялом, если хочешь знать.

– Дед!

– Перестань пялиться на меня, словно ты никогда не слыхала о сексе после шестидесяти. Секс – естественный момент жизни. И радость тоже, особенно в нашем возрасте.

Дорис закрыла было рот, но ненадолго.

– Когда Энди узнает, он…

– Поэтому мы и уедем, как только приедет он. Не хочу драться с ним двенадцать раундов из-за того, кто в чьей постели должен спать. У него слишком красивое лицо, чтобы вбивать в него факты жизни. Смотри, не разболтай и ты, дочка.

– Дедушка, ты же не оставишь меня наедине с незнакомым мужчиной?

– Тебе как раз необходимо побыть наедине с мужчиной. Ради разнообразия, Дорис. Энди – приличный, законопослушный парень, у него ясная голова. Может, он вернет блеск твоим глазам, как вернула его мне Салли.

Больше Дорис уже не спорила. Она бросилась вон из его спальни, понимая, что его уже не остановить и он уедет с новой подругой по любовным играм. Но пусть не ждут, чтобы она вышла на крыльцо и помахала им на прощание рукой.

Дорис седлала Мулатку, готовясь к долгой прогулке, когда залаяли собаки и она услышала, как во двор въезжает пикап Джека.

Энди…

– Выдохни, Мулатка, – приказала она, затягивая седельную подпругу.

На выгоне для кобыл Розочка подала голос на тон ниже обычного. В своем стойле Снейк издал громкое ржание – зов верховенства.

Дорис не повернулась, когда в конюшню вошел Энди в сопровождении обрадованных псов. Она услышала, как скрипят доски под его шагами. Бой тявкнул, привлекая ее внимание.

– Я вернулся, – объявил Энди. – Место все еще за мной?

– Вроде бы, если ты не передумал. – Она продолжала возиться с подпругой. – Выдохни еще на дюйм, Мулатка.

– Совсем по мне не скучала? – сипло прошептал он.

– Не больше, чем ты по мне. – Сердце ее колотилось, пальцы срывались с пряжки подпруги, но она попыталась взять себя в руки, прежде чем повернуться к нему лицом.

– Радушно же ты меня принимаешь, Дорис.

Она наконец повернулась.

– Я и не была членом комитета по встречам. – Она спешно надвинула шляпу на глаза, чтобы избежать его пронзительного взгляда.

– А где остальные члены комитета?

– Пакуют чемоданы, собираются в Сиэтл, чтобы познакомиться со всей родней. Вот-вот пустятся в путь. – И оставят меня здесь одну с тобой.

– Что за поездка?

– Спросите их, а не меня. У них свои головы на плечах, но, похоже, оба их потеряли. – Она замолчала и прислушалась. Хлопнула дверца машины. – Это они. Сбегают.

Крутанувшись на одном каблуке, он выскочил из конюшни и бросился к «форду» Джека. Бой и Той рванули за ним. Из ворот конюшни Дорис видела, как Джек захлопнул крышку багажника, как Энди подскочил к нему и как они, жестикулируя, заговорили явно на повышенных тонах. Собаки тут же вернулись к конюшне, поджав хвосты, словно спор разгорелся из-за них.

На крыльце появилась Салли, одетая по-дорожному. Она и Джек сели в машину и укатили, оставив Энди в облаке пыли.

Дорис сочувственно вздохнула, представив его беспомощность. В таком состоянии она прожила всю неделю, чувствуя себя третьей лишней из-за их постоянного воркования.

Он вернулся к конюшне, матерясь про себя, и она кивнула, как бы приветствуя этот мысленный поток бранных слов.

– Можете повторить все это вслух.

– Они ведут себя так, будто уже переспали. Так да или нет? – Энди кипятился не на шутку.

Она не стала выдавать их.

– Не знаю, но теперь их ничто не остановит. – Она повернулась к лошади и проверила подпругу.

– А куда собирались вы с Мулаткой?

– До конца долины. Ей нужно размяться, а мне посмотреть, в каком состоянии изгородь.

– Именно сейчас? Чертовски любезный прием, и это после того, как я целую неделю не мозолил никому глаза. В том числе и тебе, Дорис.

Он и не думал, что так соскучился по ней, и не хотел признаваться в этом себе. Планы его реализованы не были, хотя автоответчик и передал ему о звонке стюардессы: «У тебя или у меня?» Но он почему-то больше не позвонил ей.

Занимаясь делами, он неотступно думал о внучке Джека. А сейчас она показалась ему несчастливой. Или недостаточно счастливой.

– Если голоден, в холодильнике есть цыпленок и картофельный салат. Ты привез Андруса?

– Да. – Обрадовавшись Дорис, он забыл его выпустить. – В какое стойло можно поставить?

– Выбирай любое. – Она поспешно вывела Мулатку из конюшни и прыгнула в седло.

– Подожди минутку, поприветствуй Андруса, – попытался Энди задержать ее. – Могла бы и меня обнять и даже поцеловать.

– Познакомлюсь с ним, когда вернусь.

– Прекрасно. Ты права Дорис: никогда не делай одолжения наемному ковбою и его лошади, – сухо бросил он, сжав губы, повернулся к ней спиной и пошел к прицепу.

* * *

Дорис заменяла прогнивший столб изгороди новым, когда тихо заржала Мулатка. Заржала радостно. Она обернулась и увидела Энди верхом на Шейхе.

У Дорис перехватило дыхание: она еще не видела Энди верхом. И на лошади он был столь же неотразим, как и в самый первый раз, когда возник перед ней в светящемся облаке пыли. Он скакал, как типичный наездник гор, как человек в естественной своей стихии.

Господи, если существовал ковбой-принц с западного ранчо, так это был он. В седле он держался не хуже нее – уверенно и непринужденно. Бедра его бугрились мышцами.

При виде его Дорис чуть не уронила новый столб, который пыталась установить. Когда он натянул поводья рядом с ней, она с трудом вымолвила:

– Энди? Что ты здесь делаешь?

– Ищу себе работу. Я подумал, что Шейх найдет тебя. Мы доверились нашим инстинктам, и вот мы здесь. – Он гладил гриву жеребца, пропуская каштановые пряди между пальцами. – Окрестности здесь просто сказочные, хотя и уединенные.

Но смотрел он на нее, а не на окружающие красоты природы. Господи, откуда же он узнал, что ей сейчас так одиноко?

– Сказочная панорама составляет хорошую компанию нам с Мулаткой. Да и собаки здесь. – Она посвистела Бою и Тою, приказывая им вернуться оттуда, куда увлекли их запахи.

– Лучше, чем со мной?

Устав держать столб, она позволила ему соскользнуть в приготовленную яму.

– Я привыкла работать одна.

– Ты не ответила на вопрос, Дорис. – Он закрепил поводья, спешился и отпустил Шейха к Мулатке. – Лучше, чем со мной?

– Энди, ты же знаешь, я была против, когда дед пригласил тебя на ранчо.

– Давай кое-что проясним. Если я тебе действительно неинтересен, ты мне тоже неинтересна. И наоборот. В любом случае я выживу.

– Тебе бы жилось гораздо лучше в городе за столом дежурного. Если бы ты согласился на это место, дед никогда не удрал бы с Салли и не бросил бы меня здесь одну. Они улизнули, зная, что ты приедешь.

– Черт побери, Дорис, я же не виноват, что мне нужна работа и что я принял это предложение. Неужели ты совсем не рада единственному человеческому существу в радиусе двадцати миль?

Слишком рада, подумала она. Дик разбил мое сердце и сломал мою гордость. По-своему ты сделаешь то же самое, если я не поберегусь. Конечно, ты проявляешь ко мне интерес, но он опровергает всякую логику.

– Дед нанял тебя на работу. Если приехал сюда работать, то приступай и убери старые столбы.

– Я и сам вижу, что надо делать, так что нечего мне указывать. – И он извлек из заднего кармана рабочие рукавицы Джека. – Мне придется вкалывать сверхурочно?

– Нет.

– Чудесно. Опять же… – Он замолчал, натягивая перчатки. – А если я сам поработаю сверхурочно, чтобы заработать немного уважения и восхищения?

– Хорошо сделанная работа, – учил меня дед, – сама по себе вызывает уважение.

– Тогда я поработаю сверхурочно, чтобы преодолеть твое сопротивление естественному взаимному влечению, – пробормотал он. – Нельзя же пренебрегать им.

– Говори только о себе. Десять лет назад я научилась не доверять сладкоречию всякого ковбоя. После Дика я повзрослела.

– Десять лет! Слишком долго твое взрослое тело жило без того, что может дать ему мужчина, – заметил он, поднимая лопату. – Держи столб прямо, пока я закопаю яму.

Ее слова напомнили, что его собственное зрелое тело уже давно жило в одиночестве. Но недостаточно давно, чтобы, переспав с Дорис, забыть о своем отвращении к длительным и серьезным отношениям.

– Я и одна прекрасно сплю, – отпарировала она, держа столб, пока он засыпал яму. – И я все такая же костлявая и некрасивая, как и была. Ничего похожего на мужские сны. Скорее на кошмары.

Он утрамбовал землю рукояткой лопаты и каблуками.

– Разве внутренне ты не красива, Дорис? Не полна женской страсти и желания?

Возбужденная такими соблазнительными речами, Дорис отпустила наконец столб, подавляя внезапное желание поверить каждому его слову и принять грубоватое, но такое настойчивое ухаживание. Он мужчина ее тайной мечты, но дай она волю романтике, и Энди заимеет над ней власть, которой некогда воспользовался Дик.

– Ответь мне, Дорис! – потребовал Энди и схватил ее руку в рукавице.

– Отпусти!

Еще сильнее сжав руку, он притянул ее к себе, и она вынуждена была другой рукой упереться ему в грудь и поднять глаза. Позеленевшие еще сильнее, они красноречиво свидетельствовали, что она охвачена гневом или желанием, если не тем и другим вместе.

Да поможет мне Бог! Пусть это будет только одно желание! – взмолился он. Ему так хотелось вновь почувствовать ее губы, понять, что она скучала по нему всю неделю и радовалась его воз вращению.

– Нам было бы здорово вместе, если бы только ты пожелала, – прошептал он.

– Я… – Она смолкла, когда с запрокинутой головы свалилась шляпа и освобожденные пряди темных волос рассыпались под легким ветром, смешавшись с золотистыми волосами на его груди.

– Дай же нам шанс, Дорис.

Даже сквозь кожаную рабочую перчатку она чувствовала твердость его грудных мышц. Он все еще сжимал другую ее руку. Она бы не сказала, что ей больно, потому что вообще не чувствовала ее. Их тела соприкасались, его нога, переместившись, охватила ее ногу на уровне коленки.

Его интерес ко мне случаен, думала она. Все из-за того, что он застрял на этом затерянном ранчо, откуда до ближайшего города час езды на машине. На его месте любой мужчина нашел бы, что ее живое теплое тело лучше, чем ничего. Одна женщина сильно не отличается от другой, когда мужчина закрывает глаза.

Но в этот момент закрывались ее глаза. Его губы легко касались ее щеки. Ей послышался негромкий стон, и она не сразу сообразила, что он сорвался с ее губ. Казалось, она вся плавится под действием его силы. Его бедра пришли в движение, и она невольно задвигалась в унисон с ним.

– Будь ты проклят, Энди, – простонала она, отдаваясь этому сексуальному движению.

– Так-то лучше, – одобрил он. – Ругай меня, но и целуй.

Он приподнял ее подбородок и поцеловал дрожащие губы, которые раскрылись, позволяя его языку проскользнуть внутрь и соединиться с ее языком. Глотая ее страстные вздохи, он высвободил руку из перчатки и прикоснулся к ее груди. Упругая и теплая, она как бы сама угнездилась в его ладони. Он расстегнул две пуговки на ее рубашке, пальцы его, скользнув, охватили сосок.

– Энди! – задыхалась она. – Пожалуйста… ты заставляешь меня…

Чуть отклонившись, он расстегнул еще одну пуговку и обнажил грудь.

– Я всего лишь делают так, чтобы ты захотела того, что тебе просто необходимо.

Она видела, как двигается его рука, как пальцы ласкают ее, как набухает сосок, выдавая ее желание. Она почувствовала себя привлекательной, желанной и, как никогда до сих пор, женственной. Подняв взгляд, она увидела, что глаза у него закрыты.

Зажмурены! Не открыты, не любуются ею, не наслаждаются ее обнаженной плотью. Она окаменела. Его рука остановилась, она увидела, как удивленно открылись его глаза.

– Дорис?

Вырвав руку, она отступила назад, запахивая рубашку.

– Оставь меня в покое, ковбой.

– В чем… Что я?..

– Не прикасайся ко мне. Никогда! Ты уже не гость на этом ранчо. Ты работаешь здесь, как любой другой ковбой до тебя.

– По рассказам Джека, один из ковбоев не ограничился одной только работой. – Удивленный внезапной сменой ее настроения, он надвинул шляпу на лоб.

– Дик был единственным исключением, а дедушка не имел права рассказывать такие интимные подробности. – Она резко повернулась и, ничего не видя перед собой, направилась в сторону Мулатки.

– Стой! – Энди скомандовал это таким голосом, что она на мгновение замерла. – Хорошо, не трогать тебя – раз. Какие еще правила установлены для наемной рабочей силы?

– Ковбои спят в комнате при конюшне. Вечером я приведу ее в порядок. Там достаточно длинная и широкая койка. В ванной комнате есть душ и все остальное.

– Как насчет питания?

– Я буду готовить завтраки и обеды и давать тебе с собой бутерброды. Тебе понадобится несколько дней, чтобы заменить здесь столбы и натянуть проволочную сетку.

– Разве мы будем работать не вместе?

– Я буду заниматься другим. Крыша конюшни нуждается в починке, к примеру. Выходные дни у тебя – суббота и воскресенье. В доме ты можешь пользоваться стиральной машиной и смотреть телевизор по вечерам.

– Короче говоря, – сухо заключил он, – ты здесь хозяйка, а я всего лишь работник.

– В отсутствие деда – да. Таковы общие правила для наемных работников.

– Слушаюсь, леди-босс! – Энди пародийно приложил пальцы к полям шляпы. – Больше не буду расстегивать ваши пуговицы, если вы лично о том не попросите. Но если попросите – берегитесь!

Избегая его сверкающего взгляда, Дорис стянула с рук перчатки, застегнула рубашку и села на Мулатку.

– Когда заканчивать работу, решать тебе. Но не слишком рано и не слишком поздно.

– В какое время будет завтрак и обед?

– Утром найдешь завтрак на плите, то же самое вечером.

Энди сжал челюсти:

– После одинокого обеда приходи за сладким на мою койку.

Она развернула Мулатку и взяла с места галопом, напугав Шейха.