Текст книги "На вершине счастья"

Автор книги: Холли Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Не знаю. Попробую...

– Ты не уверена? Мы ведь не виделись целую вечность!

К этому моменту я уже успокоилась и напомнила Джонни, что за время разлуки он не написал мне ни строчки.

Он раскаянно признался:

– Виноват. Но я ведь предупреждал, что не умею писать писем, Скотти. Однако я передавал тебе приветы через знакомых. Надеюсь, я прощен?– Он взял меня за руку.– Давай спрячемся под деревьями.

Я колебалась, принимать ли предложение, потому что слышала, как Ричард гремит посудой в кухне, но, вспомнив издевательский тон, с которым он сообщил о приходе Джонни, я решилась.

– Конечно, Джонни. Только позабочусь о том, чтобы дверь не захлопнулась.

Уже через несколько мгновений Джонни держал меня в своих объятиях и нежно целовал. Мне же стало абсолютно безразлично, что думает Ричард о поведении «няни» и ее приятеля. Джонни нашел меня, он стремился увидеть меня – это ли не доказательство его любви? Меня переполняло счастье.

Глава 2

Когда мы, наконец расстались и я вернулась в дом и прошла на кухню, там уже не было Ричарда. Зато посуда была не только вымыта и высушена, но и убрана в шкафы.

Увидев Ричарда утром, я заметила, что губы его плотно сжаты, а глаза покраснели от недосыпания. Я испытала угрызения совести.

Он поприветствовал меня и сообщил:

– Я отнес Клер чашку чая. Она отказалась от завтрака, но не прочь поболтать с тобой.

Я обещала зайти к больной. Дети, чутко улавливая какую-то напряженность, вели себя как паиньки.

На завтрак Ричард поджарил бекон.

– Вы отлично готовите, мистер Дру,– нарочито бодро похвалила я.

– Вы мне льстите, мисс Макклелланд. Сегодня, однако, я попытаюсь найти повара. А мисс Тилли, домработница, обещала выйти завтра.

Я ждала, что он поделится своими планами по поиску няни, но он, кажется, вовсе не собирался отказываться от моих услуг. Поэтому мне предстояло предупредить его, что мне нужен сегодняшний вечер для встречи с Джонни.

Поймать Ричарда удалось лишь в прихожей, когда он собирался уходить. Я нервничала так, будто стояла в кабинете у директора, куда меня вызвали для выговора за какую-то провинность.

– Должна кое-что сказать вам, мистер Дру.

– Пожалуйста.– В его тоне не было вчерашней холодности, но и особой теплоты я не заметила.– Я весь внимание,– подтвердил Ричард свою готовность выслушать меня. А я все еще собиралась с духом, нервно крутя дешевенькое колечко на пальце. Джонни купил его на барахолке, но оно пришлось мне по вкусу.

– Мистер Дру, я попала в неловкое положение. В воскресенье мне не представилась возможность обговорить условия пребывания в этом доме. Видите ли...

– Если я вас верно понял, вам нужно свободное время. Когда? Вечером? Тогда я приду пораньше и позабочусь о детях.

– Мне действительно нужен сегодняшний вечер, но...

– Буду в половине шестого.

Считая разговор оконченным, Ричард вышел. Я так и осталась стоять на месте, негодуя на себя за то, что ничего не смогла членораздельно объяснить ему. Такое со мной случалось крайне редко. Я твердо решила объясниться с Ричардом Дру вечером, и уже безо всяких заиканий и запинок.

Погода была в тот день дождливой, и дети играли то в саду, то в доме. Я поднялась к Клер. Из-под одеяла виднелась лишь самая макушка ее головы. Боясь потревожить ее сон, я намеревалась бесшумно выскользнуть в коридор, но она вдруг заворочалась и застонала:

– Не уходи, Кирсти. Мне необходимо принять аспирин. Я до сих пор не могу прийти в себя. Ричард был так груб вчера.

Я встала на его защиту.

– Ты не права. Ты вела себя не самым лучшим образом.

Клер недоуменно взглянула на меня.

– Осуждаешь?– Она опять заохала.– Ох, бедная моя головушка. Сжалься надо мной, Кирсти. Жизнь становится такой пресной, если не устраивать себе праздники.

– Но чтобы развлечься, достаточно было бы и пяти человек. Незачем звать целую ораву. Ты обманула Ричарда. Может, я сую нос в чужие дела, но я привыкла прямо говорить то, что думаю. Да поможет мне Господь.

Клер рассмеялась, но тут же сморщилась от боли и прижала пальцы к вискам.

– Дорогая, я приму, пожалуй, сразу две таблетки. Дай водички, да посиди рядом, поговори со мной. Ненавижу оставаться наедине со своими мыслями. Они терзают меня. Я так люблю всех на свете, а в ответ некоторые, например Ричард, доставляют мне лишь страдания.

Я растворила в воде две таблетки аспирина и протянула мензурку Клер.

– Выпей. Я посижу с тобой, хотя вряд ли моя болтовня успокоит головную боль.

– Да нет, мне уже лучше. Ты не думай, что у меня разболелась голова оттого, что я выпила вчера лишнего. Меня мучает совесть. Я знаю, что порой отвратительно себя веду, но ничего не могу поделать.

– Ты только с Ричардом так себя ведешь? – осторожно поинтересовалась я.

Клер молча протянула мне пустую мензурку. Прошло несколько мгновений, прежде чем она снова заговорила.

– Кирсти Макклелланд, ты очень проницательна. Верно, все подметила. Ричард терпеть меня не может, и я не знаю, что делать.

– Ошибаешься. Если бы он тебя терпеть не мог, он не переживал бы так за тебя. Вчера он по-настоящему испугался.

– Правда?– Клер села в кровати.– Приятное известие. Кажется, я действительно несправедлива к нему.– Она опять откинулась на подушки. Слабая улыбка коснулась ее губ.– Ричард волновался за меня. Это прогресс.

Я пыталась понять, не влюбилась ли Клер. Не хотелось, чтобы она напрасно лелеяла надежду на ответное чувство. Ричард действительно беспокоился о ее здоровье, но он определенно не испытывал к ней сексуального влечения.

– Мне уже гораздо лучше.– Клер натянула одеяло до самого подбородка.– Я, пожалуй, немного посплю, а потом спущусь вниз. Всю ночь проворочалась без сна. Я так рада, что ты с нами, Кирсти. Потом мы еще немного поболтаем. Ты оказываешь на меня благотворное влияние.

Не хотелось огорчать Клер сообщением о том, что я недолго пробуду в их доме. Еще успею это сказать. Я заправляла постели, когда раздался восторженный крик Филиппа.

– Миссис Тилли пришла! Наша дорогая миссис Тилли!

Сверху мне было видно, как дети чуть ли не водят хоровод вокруг маленькой сухонькой женщины в зеленом пальто. Ее завитые волосы были совсем белые у корней, но ближе к концам сгущались до каштанового. Я спускалась, а Филипп кричал так сильно, будто между нами было полгорода:

– Миссис Тилли выздоровела! Я миссис Тилли уже объяснил – это Кирсти Макклелланд – новая няня. Она из Америки.

Миссис Тилли приветливо взглянула на меня. Я заметила, что у нее искрящиеся карие глаза:

– Из Америки? Чудесно! Рада познакомиться, мисс Келлогг.

– Ее фамилия Макклелланд,– поправил Филипп.

Я улыбнулась.

– Здравствуйте, миссис Тилли. Я тоже рада нашей встрече. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

Она протянула мне свою маленькую сухонькую ручку, и я ощутила неожиданно крепкое, энергичное пожатие.

– Мне гораздо лучше. И я готова горы свернуть. Не привыкла бездельничать. А вы к нам надолго, дорогая мисс Келлогг?

– Макклелланд,– по слогам произнес Филипп, теряя надежду добиться правильного произношения моей фамилии.

Она потрепала мальчика по голове и широко улыбнулась:

– Надеюсь, ты хорошо себя вел? Впрочем, я уверена в этом. А Мишель? А где мое маленькое сокровище? Наверное, в песочнице. Пойдемте-ка поздороваемся с Дэвидом.

Мы отправились к малышу. Он внимательно наблюдал за птичкой, которая уселась на травку неподалеку, но, услышав за спиной шум, обернулся. Его личико расплылось в улыбке. А когда миссис Тилли взяла его на руки, Дэвид крепко обхватил ее за шею своими пухленькими ручками.

– Мой дорогой! Ты скучал по мне?

Мишель дергала старушку за пальто.

– Я тоже хорошо себя вела, миссис Тилли. Очень хорошо...

Этой фразой Мишель не просто требовала похвалы себе, она просила уделить ей немного душевной теплоты. Это растрогало меня. Ни Филлипп, ни Мишель, ни разу не вспомнили о своих родителях. Зато они так радовались возвращению Клер и миссис Тилли. В обеих женщинах чувствовались та сердечность и отзывчивость, которые напрочь отсутствовали у дяди Ричарда. Может, этих качеств не было и в родителях?

Миссис Тилли опустила Дэвида на землю.

– Я поиграю с вами попозже. А сейчас мы выпьем чайку с этой милой леди. Присмотри за Дэвидом, Мишель.

Дети послушно отпустили миссис Тилли. Она разделась, поставила чайник на плиту, повязала фартук вокруг талии. Он был ей явно велик и опустился почти до пола. За чашкой чая миссис Тилли говорила о нянях и поварах, которые приходили и уходили. Она никого не осуждала, только жалела молоденьких иностранок нянь, потому что им, бедняжкам, приходится жить в чужой стране, где они не знают ни души. Чтобы не чувствовать себя одиноко, девушки ходят на дискотеки. Там знакомятся с парнями, что вполне естественно. Понятно, что им нужно свободное время, чтобы поддерживать знакомства.

И поваров миссис Тилли понимала очень хорошо. Им тоже хотелось отдохнуть. А мисс Клер – большая любительница вечеринок. Вот поварам и приходилось работать допоздна. Но она не осуждала мисс Клер. Ведь девушка – сиротка.

На этом миссис Тилли прервала свой рассказ, заявив, что не имеет привычки сплетничать о докторе и его домочадцах, потому что все они очень тепло относятся к ней и ее мужу.

– Миссис Тилли,– попросила я,– позвольте задать еще только один вопрос. Дети совсем не вспоминают о родителях. Почему?

– Потому, что они редко их видят. Но имейте в виду: в этом нет ничьей вины. Бедная моя хозяйка все время болеет. Она такая хрупкая и слабенькая, ей приходится лечиться в швейцарских санаториях. А у доктора, благослови его Господь, нет ни одной свободной минуты. Он принимает пациентов на Харли-стрит. Но только не подумайте, что они не любят своих детей, мисс Келлогт, дорогая. Они души в них не чают. Просто обстоятельства не позволяют родителям и детям часто бывать вместе.– Миссис Тилли допила свою чашку.– Потом еще можно будет выпить чайку, а сейчас, пожалуй, пора приниматься за работу.

Теперь в случае необходимости миссис Тилли могла ответить на телефонный звонок, и нам с детьми можно было отправиться в парк. Миссис Тилли обрадовала меня, сказав, что может иногда сидеть с детьми по вечерам, если мне нужно будет отлучиться. Но в тот именно вечер она занята: составилась компания для игры в бинго.

Я заверила ее, что уже договорилась с Ричардом.

– Вот и хорошо,– радостно кивнула она.– Ричард ведь и дома может поработать. Ему, бедному, приходится так много трудиться, чтобы наладить дела в фирме.

Мне, конечно же, захотелось узнать, чем именно занимается Ричард, но я решила повременить с расспросами.

Я позвонила по тому номеру телефона, что дал Джонни, и пообещала, что смогу освободиться вечером. Он предложил заехать за мной, но я назначила встречу в «Зеленом попугае» в шесть вечера.

Ричард Дру пришел домой лишь в половине седьмого. Я пожалела Джонни, напрасно ожидающего меня в кабачке, и набросилась на опоздавшего:

– Вы же обещали вернуться в половине шестого.

– Я никогда не забываю своих обещаний,– обиделся Ричард.– Меня задержали дела. Но теперь вы свободны.

Он держался заносчиво, но я усилием воли сдержала свои эмоции и как можно более спокойно ввела его в курс дел:

– Клер нет дома, Дэвид спит, а Мишель и Филипп – в игровой комнате.

Уже у двери я услышала его окрик:

– Вы взяли ключ? Я хочу лечь не позже двенадцати.

– К тому времени я уже вернусь,– опрометчиво пообещала я.

– У вашего приятеля могут быть другие планы,– съязвил Ричард.– Возьмите пока мой ключ, потом придумаем что-нибудь. И еще одно. Если вы все-таки вернетесь рано утром, постарайтесь не шуметь. И уж во всяком случае, не включайте свой транзистор на полную мощь.

Удивительно, как я не лопнула от злости, не швырнула в него ключ и не заявила, что вовсе не собираюсь возвращаться? Мне даже удалось бесшумно закрыть за собой входную дверь. Плевать мне на то, что Ричард Дру работает не покладая рук, надеясь наладить собственное дело. Я не собираюсь выслушивать его нравоучения. Если он недоволен мной, пусть подыскивает другую няню или сам присматривает за детьми.

До «Зеленого попугая» я доехала на такси. Джонни ждал меня на улице. Он тут же подошел, улыбаясь:

– Я уже решил, что этот тип не отпустил тебя.

– Чуть не убила его! Опоздал на целый час. Извини, что заставила тебя так долго ждать, Джонни.

– Ничего страшного. Я пообщался с коллегами. Вот только «Зеленый попугай» сильно изменился. Кабачок переделали на современный лад. Теперь он выглядит совсем не так, как раньше. Исчезло все очарование. Пойдем – сама увидишь.

Джонни был прав. Вместо старинных викторианских круглых чугунных столов к стене жались узенькие столики со скамейками, придвинутыми почти вплотную. Я с трудом представляла себе, как нам удастся протиснуться. У Клер определенно не получилось бы. Прежде на стенах висели фотографии борцов и старые театральные афиши. Теперь все выкрасили в оранжевый цвет и повесили увеличенные фотографии поп-звезд. В зале установили автоматический проигрыватель. Хорошо еще, что он пока молчал. Исчезло и милое чучело попугая в клетке. Зато на стене появилось изображение какой-то хищной птицы. Удручающее зрелище!

– Что ж, давай хотя бы выпьем кофе, раз мы здесь,– предложил Джонни.– А пообедаем где-нибудь еще.– С трудом протиснувшись, мы заняли места напротив друг друга. Джонни взял мою руку и шепнул:– Слава Богу, ты не изменилась, Скотти. А это самое главное. Ты прекрасна и вся напоена солнцем.

– Мне удалось поваляться на травке в воскресенье.– И я рассказала, что миссис Дэвис брала детей на пикник. Джонни спросил, не собираюсь ли я уходить из дома Дру.

Если бы мне пришлось ответить на этот вопрос двадцать минут назад, когда я выходила оттуда, я бы сказала, что готова покинуть этот дом немедленно. Теперь я колебалась. Все не так просто. Придется говорить с Ричардом Дру, объяснять, что я в отпуске, и просить, чтобы он подыскал кого-нибудь вместо меня. Джонни удивился:

– Ты хочешь сказать, что он до сих пор не знает, что ты в отпуске? Невероятно! Немедленно скажи ему об этом. Я хочу увезти тебя к морю на уикэнд. Махнем в Истборн?

– Уик-энд? Звучит заманчиво, только...

Он понимающе улыбнулся:

– Я забронирую отдельные номера в гостинице. Никаких подвохов тебя не ждет, клянусь! Не вздумай отказываться! Подумай только, целых два дня мы проведем вместе. Прогуляемся до Бичи Хед, сходим в...

– Джонни, я очень хочу поехать. Уверена, что это будет чудесная поездка. Но только не торопись ничего предпринимать, пока я не поговорю с Ричардом.– Помолчав, я добавила:– Еще есть Клер. Она наверняка согласится помочь. Я рассказала Джонни о Клер, о нашем с ней разговоре и о своем предположении, что она влюблена в Ричарда.

– Если это действительно так, то проблем не возникнет,– уверял Джонни.– Клер будет во всем стараться угодить Ричарду.

– Ой! Ты в этом уверен? Отнюдь не все женщины, даже влюбленные, торопятся во всем угождать мужчинам. Клер ведь устроила вечеринку наперекор Ричарду.

– Типично женская уловка,– засмеялся Джонни.– Если бы она сразу все делала, как он того хочет, Ричарду наверняка бы это быстро прискучило. Переча же ему, она стремится спровоцировать потасовку. Когда мужчина готов уже нанести удар, девушка поскорее просит прощения. Он тронут ее искренним раскаянием, заключает ее в свои объятия, понимает, что любит ее – это развязка.

Сердце мое забилось сильнее.

– Что ж, теперь я знаю, что делать, чтобы услышать от мужчины признание в любви.

– Осторожнее! Так можно действовать только с очень доверчивыми мужчинами.

А я ожидала услышать совсем не это. Опасаясь, как бы Джонни не заподозрил, будто его вынуждают признаться в любви, что, в общем-то, было бы справедливо, я бодренько сказала:

– Лично я не хочу пока ни с кем говорить о любви. Предпочитаю насладиться свободой в полной мере, отведать всех радостей жизни. Хочется многое увидеть, съездить в Корнуолл, в Шотландию, посетить Ирландию... Я слышала, как прекрасна Коннемара.

В рассеянности я положила лишнюю порцию сахара в кофе. Размешивая его, почувствовала на себе пристальный взгляд Джонни.

– Прекрасно! Кофе, по крайней мере по-прежнему хорош. А где мы пообедаем?

– Что? Ах да... Я знаю один придорожный ресторанчик. Тебе там наверняка понравится. Кормят там отлично.

Он не спускал с меня глаз.

– Ты ведь знаешь Ирландию, Джонни. Ты, кажется, говорил, что был в Коннемаре. Расскажи,– попросила я.

– Я расскажу в машине. Не нравится мне этот кабачок после ремонта. Уйдем отсюда поскорее.

А Джонни изменился, грустно подумала я.

Прежней неосязаемой романтической связи между нами уже нет. Ниточка оборвалась. Неужели его так ожесточила работа в горячих точках планеты? Джонни мастерски вел машину, но всю дорогу хранил молчание, что было необычно для него. Я старалась понять, о чем он размышляет. И вдруг услышала:

– Ты молчишь, Скотти? Что-то случилось?

Я ухватилась за семью Дру, как за соломинку.

– Думала о детях. Они почти не видят родителей, бедные.

– Это действительно печально. А почему?

– Миссис Дру, по-видимому, больна, а доктор безумно занят по работе.– Машина свернула влево и поехала по переулку, миновав магазинчики, повернула направо. Теперь мы ехали мимо небольших домишек. Машин на дороге почти не было.

– Да,– кивнул Джонни, словно отвечая на мой вопрос.– Мне повезло. У нас была дружная семья.

Взглянув на него, я гадала, неужели, наконец, услышу рассказ о его семье.

– У меня только два брата и сестра, но дом всегда был полон народу. Казалось, что мы члены одной огромной семьи,– продолжал Джонни.

– О, мне знакомо это чувство,– подхватила я.– Обожаю, День Благодарения, дни рождений и Рождество, потому что на эти праздники мы собираемся вместе. Мне кажется, жестоко лишать детей ощущения единства, атмосферы всеобщей любви. Ты говорил, будто твои родители живут за границей, Джонни?

– Мама умерла, а отец женился во второй раз на австралийке. В Австралии они и живут. Мне, в общем-то, симпатична эта женщина. Когда-нибудь я съезжу к ним в гости. Братьев и сестру вижу время от времени. Чаще всего мы встречаемся на Рождество, но между нами нет былой душевной близости...

Он улыбнулся, повернувшись ко мне. В глазах мелькнула знакомая нежность.

– Ты хотела услышать о Коннемаре. Если тебе когда-нибудь захочется покоя, ты обретешь его там. Очаровательное местечко, Скотти.– Теперь мы ехали по кварталу, застроенному высотными зданиями.– Можно бродить по дюнам, по пляжу часами и не встретить ни одной живой души. Лишь ветер будет твоим спутником, да вскрикнет вдруг кроншнеп. И кажется, что ты один во вселенной, и тебя не может коснуться никакая беда. Только на обратном пути наткнешься вдруг на домишко фермера, присядешь у очага с кружкой пива и прислушаешься к тому, о чем говорят люди. Только тогда понимаешь, что нельзя спрятаться в собственной скорлупе навсегда. Но на какое-то время можно! Я утверждаю это, Кирсти Макклелланд! И чтобы познать, что есть спокойствие души,– стоит предпринять путешествие в Коннемару.

Хорошо, что нам удалось поговорить, потому что, едва переступив порог ресторанчика, мы оказались участниками прощальной вечеринки, которую устроил приятель Джонни, уезжающий в Нью-Йорк на высокий пост в каком-то корпункте. Узнав, что я из Нью-Йорка, он принялся проявлять ко мне повышенный интерес. Усадил меня на самое почетное место – рядом с собой. Не то, чтобы мне это совсем не нравилось – люди были приятные, угощение отменное,– просто хотелось пообщаться с Джонни побольше, прежде чем он отвезет меня домой. Но мои надежды оказались тщетными. Было уже довольно поздно, когда в зал вбежал какой-то человек и крикнул:

– Горит особняк Декстера!

Тут же все повскакали с мест, а Джонни первый бросился к выходу, схватив меня за руку. Его машина раньше всех рванула с места.

– Может получиться хороший материал,– объяснил Джонни. Он так резко повернул, что шины пронзительно взвизгнули.– Кэл Декстер – хозяин особняка – миллионер. Некоторое время назад его имя не сходило с газетных полос, он подозревался в убийстве человека, в махинациях с картинами.

Джонни вел машину на предельной скорости, умудряясь при этом вести беседу.

– Декстер владеет бесценной коллекцией картин. Возможно, поджог – это расплата.

Уже слышался вой сирен пожарных машин. Я совсем не расстраивалась из-за испорченного вечера, а, наоборот, чувствовала, что происходящее захватывает меня все сильнее. Я с детства испытывала слабость к пожарным машинам.

На полпути к месту происшествия мы наткнулись на полицейское заграждение. Дальше ехать было запрещено. Джонни припарковал машину на обочине, потом еще с километр мы шли пешком, и вдруг Джонни сказал:

– Оставайся здесь, Скотти. Встань у этого дерева, чтобы я мог найти тебя. Отсюда все прекрасно видно. А я отлучусь ненадолго.

Зрелище было жутким. Из окон особняка вырывались желтые и красные языки пламени, клубами валил дым. Дом горел изнутри. Вокруг копошились люди, пожарные, полиция. Потоки воды, обрушиваемой на огонь, не оказывали, казалось, никакого действия. Какие-то мужчины и женщины, видимо прислуга, собирались в группки. Джонни, однако, нигде не было видно. Много работы представилось фотографам. Все происходило под непрерывный вой сирен автомобилей на шоссе. Когда они на мгновение смолкали, слышался гул человеческих голосов, зеваки обменивались впечатлениями.

Наконец струями воды удалось сбить пламя. Шипение пара прорезали голоса людей, подающих команды. В нос ударил едкий запах горелого дерева. Возникло безотчетное желание поскорее покинуть место трагедии. Скорее бы Джонни возвращался.

Криками было встречено появление из-за дома двух мужчин, которые что-то несли. Но это был всего лишь какой-то предмет обстановки – длинный низкий стол. Что же со знаменитой коллекцией живописи? Не хотелось допускать мысли о том, что все полотна погибли в огне.

С каждой минутой я все сильнее и сильнее беспокоилась за Джонни. Когда-то его коллега сказал, что Джонни часто рискует, чтобы добыть интересный материал. Неужели он предпринял попытку проникнуть в дом, чтобы спасти кого-нибудь?

Как раз в это время санитары «скорой помощи» понесли на носилках чье-то тело, накрытое одеялом. У меня защемило в груди, и я бросилась к ним спросить, кто на носилках, объясняя, что беспокоюсь о друге – газетном репортере.

– Не беспокойся, дорогая, это не твой приятель,– успокоил меня один из санитаров.– Разве пожарные позволят кому-нибудь войти в горящий дом?

Я вернулась к своему дереву. Который сейчас час? С трудом я определила, что стрелки перевалили за полночь. Интересно, когда же я попаду домой?

Пожарные сумели сбить огонь, но мое беспокойство, вызванное отсутствием Джонни, достигло предела. Я увидела его бегущим ко мне.

– Извини, Скотти. Я страшно виноват перед тобой. Но мне удалось заполучить сенсацию. Еле отыскал телефон, чтобы позвонить в редакцию. Пойдем, я обо всем расскажу по дороге.

Я никогда не видела Джонни таким возбужденным. Когда мы выбрались на шоссе, он принялся говорить так быстро, словно не мог сдержать напора слов, стремящихся вырваться наружу.

– Я прошел за дом, где разворачивалась основная работа. За деревьями увидел человека, который показался мне знакомым. Я сообразил, что это сам Декстер. Подойдя и представившись, я спросил, не думает ли он, что пожар подстроен специально. Он ответил, что не сомневается в этом, и добавил, что преступники могут убить его, но им не видать бесценных полотен, потому что они хранятся в сейфе за границей. А те, что висели в доме, всего лишь копии. Потом он сказал, что не имеет ничего против публикации этого интервью в газете, и предупредил, что больше никаких разъяснений давать не собирается.

Джонни победно хихикнул и торжествующе хлопнул ладонями по рулю.

– Вот так удача! Сенсация!

– Кто-то погиб на пожаре, Джонни,– тихонько напомнила я.

– Да, я знаю. Старый слуга,– бодро ответил Джонни.– Такова жизнь. Кто-то теряет, а кто-то находит.

– Так кто же оказался в выигрыше сегодня? Мистер Декстер и его бесценные сокровища, спрятанные за границей, или погибший в огне человек?

– Не надо, Скотти,– взмолился Джонни.– Это моя работа. Я должен бecпpиcтpacтнo сообщать о происшествиях. А ты заставляешь меня чувствовать ответственность за преступление.

– Извини, давай забудем об этом разговоре. Я сильно перенервничала, гадая, что с тобой могло произойти.

– Я же сказал, что искал телефон. А ближайший автомат находится в миле отсюда. Да еще какой-то парень опередил меня. Так что пришлось ждать.

Джонни накрыл своей рукой мою.

– Я заглажу вину перед тобой в этот уик-энд, Скотти, обещаю. Даже похищение бриллиантов из королевской короны не сможет испортить нам праздника. Я прощен?

Я поддалась его мольбам, не могла устоять перед его улыбкой и, конечно же, простила. Однако оказалось, что через час меня поджидают новые испытания. Джонни решил еще раз позвонить в редакцию и молил подождать всего несколько минут. Но эти минуты обернулись целым часом. Так что домой я попала лишь в три часа утра.

Казалось, Джонни искренне раскаивался, объясняя, что никак не мог прервать разговор. Однако расстались мы без обычного поцелуя. Он умолял позвонить ему, и я пообещала только потому, что мне не хотелось, чтобы он сам звонил в дом Дру.

Бесшумно заперев за собой дверь, я разулась и с туфлями в руках на цыпочках начала подниматься по лестнице. Уже у самой моей комнаты меня окликнул раздраженный мужской голос:

– По крайней мере, вы отсутствуете не всю ночь напролет, как это делали прежние няни.

Обернувшись, я увидела Ричарда Дру в пижаме. Он сердито сжал губы и нахмурил брови. Окинув его ледяным взглядом, я процедила:

– Незачем было бодрствовать всю ночь и шпионить за мной. Я бы вам сама сказала за завтраком, во сколько вернулась, если вы так любопытны.

С этими словами я удалилась, с трудом подавив желание хлопнуть дверью. Войдя, я с размаху швырнула туфли за диван. Этот тип просто невыносим! За завтраком я решительно заявлю, что не могу оставаться в этом доме.