Текст книги "Юри"

Автор книги: Холгер-Феликс Пукк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

11

Будь сегодня ровно в три часа в парке Медведя. Дело очень важное – есть работа.

Билли.

С недоумением читал Юри записку, которую он, проснувшись, нашёл на ящике. Очевидно, кто-то из троицы заходил ночью на чердак и оставил здесь это послание.

Подпись оканчивалась длинным хвостом, который чрезвычайно эффектно выделял её из других слов. Казалось, такой подписью атаман хочет подчеркнуть свою значительность и значительность своего письменного распоряжения.

Натягивая пиджак, Юри решил до полудня сходить ещё куда-нибудь, попытаться найти работу. Может быть, повезёт. Надо будет приврать – прибавить годика два!

Вселяла надежду и фраза, написанная Билли: «Дело очень важное – есть работа».

И ещё Юри решил, что на оставшиеся у него семь рублей надо покупать только хлеб. Его дадут больше всего. Геркулес был бы ещё выгоднее, но где его сваришь.

После встречи в парке Медведя – много ли она займёт времени! – надо сразу идти к воротам фабрики «Ялатс» и ждать Аарне.

К двум часам Юри так устал от поисков работы и был в таком отчаянии, что волей-неволей ему пришлось расстаться с мыслью найти себе какое-нибудь пристанище. Напрасно он прибавлял себе два года, когда речь заходила о возрасте, – это не помогало. Лицо выдавало его. А когда для установления истины спрашивали ученический билет, то в нескольких местах дело кончилось даже руганью. Были и такие, что дружелюбно интересовались, почему Юри столь необходимо устроиться на работу. Но у мальчика язык не поворачивался рассказать о своём горе совершенно чужим людям.

Оставалась единственная надежда – туманное письмо Билли.

С буханкой хлеба под мышкой Юри спустился по широким ступеням лестницы на дно большого рва. Здесь, возле древнего замка, был разбит маленький парк. Назывался он «парком Медведя» в честь статуи медведя, высеченной из гранита и установленной в густом кустарнике у самого входа.

Тут обычно бывало мало народа: крутая лестница в несколько десятков ступеней затрудняла вход основным посетителям тенистых парков – малышам и сопровождающим их старушкам. Поэтому-то здесь не соорудили ни ящика с песком, ни горок, а уж о качелях не могло быть и речи.

Юри выбрал приютившуюся между кустами жасмина скамейку, сел и принялся есть. Отломленные от буханки хлеба кусочки были такие вкусные, что Юри никак не мог понять, почему он дома никогда не ел хлеба. Вечно из-за этого были недоразумения.

Да разве не было недоразумений и по другим поводам. Взять хотя бы такое простое дело; как утреннее умывание. До чего же неприятно было обтирать холодной водой ещё разморённое сном тело! А теперь так противно, встав после сна, не умываясь, натягивать на себя одежду. Разве Юри думал, что когда-нибудь будет тосковать по утреннему умыванию!

Но, несмотря ни на что, сегодня настроение у него было гораздо лучше, чем всё последнее время. Словно этот день нёс ему радость. И Юри ждал её: сегодня он встретится с Аарне, он поделится с ним своим горем, спросит совета. Странно, как это он раньше не вспомнил о пионервожатом.

Небось и Билли тоже сообщит что-нибудь хорошее. Иначе зачем бы ему звать Юри… Интересно, какая это работа?

Кто-то с шумом сбежал вниз по лестнице. Юри выглянул из-за куста.

За перилами мелькнула серая куртка Эрви.

Юри быстро завернул буханку хлеба в бумагу. Словно стыдился показывать, что ему нечего больше есть.

Эрви остановился посреди аллеи, огляделся. Увидев Юри, он, кажется, испугался и вместо приветствия крикнул с досадой:

– Ты всё-таки пришёл?!

– Ну а почему бы и нет, если я получил приказ!

Эрви, широко расставив ноги, стоял перед сидевшим на скамейке мальчишкой и сердито смотрел на то, как Юри бережно держит на коленях завёрнутую в бумагу буханку хлеба.

– Дурень! – воскликнул вдруг Эрви и оглянулся. – Неужели ты не понимаешь…

Фраза осталась незаконченной – вниз по лестнице, посвистывая, спускались Билли и Вялый.

Эрви опустился на скамейку рядом с Юри. Открывая пачку сигарет, он быстро зашептал:

– Портфель принесу тебе в кусты позади «дворца»… Забирай его и сматывайся! Чтобы и духу твоего поблизости не было! Марш в детский дом!

Из-за кустов показались Билли и Вялый.

– Аа! Моенс! – Билли вскинул два пальца к уху. – Дай закурить, Щелкун! Ого, и Юрка на месте! Здорово! Дисциплина прежде всего. Приказ есть приказ! Щелкун с тобой достаточно понянчился. Теперь пора приниматься и за работу. Согласен?

– А то как же! – воскликнул Юри с облегчением. Все туманные намёки и советы Эрви тут же забылись. – Я уже два дня ищу себе работу. Говорят, молод ещё.

– Хо-хо-хо-о! – засмеялся Вялый.

Билли снисходительно улыбнулся. Так улыбаются взрослые, когда ребёнок по простоте душевной говорит глупости.

– Видишь ли, Юрка, мы присмотрели здесь одно подходящее дельце! – Билли щёлкнул пальцем и причмокнул языком. – И ты нам поможешь!

Хотя Юри до конца не понял, о чём именно идёт речь, у него зародилось сомнение… На всякий случай он отодвинулся подальше от Билли. Буханка соскользнула с колен и упала в песок: бумага развернулась, и показалась коричневая хлебная корка.

– Ха! После такого дельца можешь на это наплевать, – Билли ткнул буханку ногой. – Тогда у тебя будет кое-что по-вкуснее.

Словно защищая хлеб от надругательства, Юри вскочил с места и схватил буханку в руки.

– Ну, договорились?

Юри Кангур чувствовал, как все трое жадно смотрели ему в лицо. Он поднял голову.

Тяжёлый, исподлобья взгляд Вялого выражал презрение и чувство собственного превосходства над его, Юркиной, нерешительностью. Нерешительность, правда, не была высказана, но всё же она легко угадывалась по поведению мальчика.

Билли смотрел пристально, словно приказывал соглашаться, приказывал подчиниться и быть послушным. В противном случае он, атаман, сунет руку в потайной карман… за нагайкой…

Самый странный взгляд был у Эрви. В его прищуренных глазах таилось ожидание от Юри какого-то невероятного поступка, который должен удивить и покорить окружающих. Но моментально это выражение уступило место другому – Эрви словно бы уговаривал мальчика быть сейчас осторожным.

Поскольку Юри молчал, заговорил Билли.

– Не бойся, – сказал он, положив руку мальчику на плечо. – В первый раз дадим тебе задание попроще. Будешь стоять в стороне. На карауле. Если увидишь что-нибудь подозрительное, свистнешь. Вот и всё. Убежать тебе ничего не стоит… Засыпаться можем только мы. Щелкун будет работать с тобой на пару. Идёт?

Бумагу, в которую был завёрнут хлеб, надо было отряхнуть. Юри сделал это не спеша и очень тщательно.

– Нет, я не пойду! – произнёс он просто и спокойно.

– Ну, что я говорил?! – Вялый фыркнул. – Пентюх, он и есть пентюх!

Атаман, казалось, раздумывал, как поступить с упрямцем.

– Но-о… – протянул он наконец и отдёрнул руку от Юриного плеча. – Подумай как следует. Получишь хорошую монету. Такому, как ты, хватит на несколько месяцев. Разве не шикарная перспектива, а?

– Нет! – упорствовал Юри. – И вы… не смейте…

– Хо-хо-хо-о! – зарокотал Вялый и хлопнул ладонями по коленям. – Ну и кореш нам попался! Силён, брат!

Билли с сопением втянул носом воздух. На мгновение он, словно бы собираясь с силами, задержал дыхание и выпалил:

– Что не смеем?! Уж не ты ли собираешься нами командовать? А?

– Не смеете, да. Если не послушаете, заявлю в милицию.

На минуту среди кустов жасмина воцарилась гробовая тишина. В глазах Эрви Юри заметил испуг.

– Ты, парень, зашёл слишком далеко, – произнёс Билли неестественно спокойным голосом. – И видно, вполне заслужил, чтобы тебя немного проучили. Вялый, зажми-ка ему рот!

Юри рванулся было с места. Но Вялый молниеносно преградил ему дорогу. Билли вытащил из-за пазухи нагайку. Такая же висела и на руке Вялого.

Страх ледяными руками охватил сердце Юри. Надо немедленно бежать!

Мальчик повернулся на каблуке. Но рука Вялого была проворнее, Юри оказался сбитым с ног, но моментально вскочил на колени и бросился в ноги Вялому. Долговязый рухнул на четвереньки. Просвистела нагайка Билли. Спину словно обожгло раскалённое железо. Острая боль пронзила тело. Юри охнул и упал ничком на землю.

Послышался голос Эрви:

– Оставьте, парни!

Билли и Вялый с удивлением оглянулись. Юри воспользовался этим моментом и вскочил.

– Оставьте Юри в покое! – повторил Эрви. Он стоял, засунув руки в карманы куртки, нагнув вперёд голову и расставив ноги.

– Ого! Молчать! – прошипел Билли.

– Оставьте его, не то будете иметь дело со мной!

– Хорошо-о-о! – рявкнул Билли и устремился вперёд. – Тогда получай и ты!

Раз – и Эрви перепрыгнул через скамейку, да так, что она оказалась между ним и парнями; у него в руке сверкнул нож, тот самый, которым Юри так восхищался.

Атаман на мгновение заколебался, этим воспользовался Юри и прыгнул ему на спину. Они повалились в кусты.

Здесь Юри удалось оседлать противника. Мальчик изо всех сил стиснул хулигану руку, в которой раскачивалась нагайка. А коленями он прижимал Билли к земле.

В это время Вялый подкрадывался к скамейке. Неожиданно он толкнул её. Скамейка полетела прямо в Эрви, и тот потерял равновесие. Вялый использовал удобный момент и обеими руками с силой ударил нагайкой Эрви по голове. Удар пришёлся в висок.

Вялый обернулся и, пригнувшись, направился к Кангуру.

Эрви не шевелился. Спинка скамейки придавила ему шею. Раскрытый нож торчал, воткнутый в дёрн.

Вдруг Юри охватил панический страх. Он выбрался из кустов и кинулся, не разбирая дороги, бежать прямо через газон.

Тут перед ним вырос покрытый редкими кустиками вал. Не раздумывая, Юри начал карабкаться по нему на четвереньках; впиваясь ногтями в дёрн и подтягиваясь на одних руках, он поднимался всё выше и выше. Но устремившийся за ним Вялый схватил его за ногу. Мальчик изо всех сил лягнул преследователя свободной ногой. Удар пришёлся в цель. Вялый отпустил Юри, и мальчик полез дальше – наверх.

Теперь осталось ещё преодолеть выложенный плитняком низкий барьер. За ним – улица, люди.

Юри оглянулся и посмотрел вниз, в парк.

Билли и Вялый бежали с другой стороны парка вверх по ступенькам лестницы. Эрви по-прежнему лежал под скамейкой. Были видны лишь его голова и ноги.

Что делать? Вернуться назад? На помощь Эрви?

– Эй ты, светлоголовый! – позвал мужской голос с другой стороны улицы.

Милиционер! Сейчас заберёт!

Со всех ног кинулся Юри за угол. Извилистая улица была сплошь изрыта канавами – здесь что-то строили.

Не успел мальчик сделать нескольких десятков шагов, как почва исчезла из-под ног: он упал. Ногу пронзила острая боль. Какие-то доски рухнули на него сверху. Где-то рядом раздался тревожный свисток. Кто-то пробежал мимо. Послышались возбуждённые голоса. Затем голоса удалились.

Оказывается, Юри упал в плохо прикрытую яму. Липкая грязь текла по брюкам, ботинкам и рукам мальчика. Нога болела, на неё нельзя было ступить.

На четвереньках Юри вылез из ямы. Рядом возвышалось недостроенное здание.

Юри проковылял между грудами кирпича и спрятался в подвале, позади огромного котла парового отопления.

К счастью, рабочих нигде не было ни видно, ни слышно. Лишь при порывах ветра скрипели доски. На пустые мешки из-под цемента, грудой сваленные в углу, из плохо прикрытого крана капала вода: кап, кап, кап…

Что же с Эрви?

И сразу же Юри отчётливо увидел перед собой худенькое лицо своего приятеля. Затем его заслонила физиономия Вялого. Он вырастал, становился ужасающе большим, грозил убить.

В ужасе Юри закрыл глаза. Но жуткая картина не исчезла. Высокая сутулая фигура словно стояла рядом, склонялась над ним…

Какой кошмар!

Мало-помалу Юри успокоился.

Который может быть час? Надо спешить. Аарне уйдёт домой, а где он живёт – Юри не знает. Необходимо встретиться с Аарне на фабрике, рассказать ему обо всём, обо всём…

Юри торопливо принялся приводить себя в порядок. Вымыл ботинки, обтёр измазанные брюки, хотя от этого они ничуть не стали чище. Грязь впиталась в материю, и, для того чтобы её удалить, нужна была хотя бы щётка.

Нога распухла. Каждое неверное движение причиняло острую боль. Но надо идти.

Наконец-то Юри дохромал до ворот фабрики «Ялатс». Здесь он не раз ожидал мать. В проходной сидела знакомая старушка и вязала чулок.

– Здрасте! Скажите, Аарне Конги ещё на фабрике?

Старушка опустила спицы на колени и посмотрела на Юри поверх очков. Как только она узнала мальчика, взгляд её потеплел.

– Наконец-то объявился!

– А что случилось? – спросил Юри.

– Аарне как сумасшедший помчался со своими комсомольцами тебя искать.

– Меня?! – Юри испугался.

– Тебя, а то кого же! – подтвердила старушка, с осуждением покачав головой. – Звонили из милиции, дескать, возле парка видели какого-то белоголового мальчишку. Там была страшная драка и одного…

Дальше Юри не слушал. Он побежал. Куда? Не всё ли равно – куда!

«Я попал в шайку воров… Меня разыскивает милиция… И Аарне тоже сообщили! Аарне! О-о, как я теперь посмотрю ему в глаза! И там, в парке… Что с Эрвином? И милиционер тоже меня видел…»

Все эти страшные события словно нагромождались друг на друга, образуя огромную гору, которая в любой момент могла рухнуть и погрести его под собою.

Юри задыхался, он не мог больше бежать. Как пришибленный, плёлся он всё дальше от фабрики, туда, куда вела его улица.

Она перевела его через мост, вывела на другую улицу. Та, в свою очередь, вела мальчика всё вперёд и вперёд. Навстречу попалось шоссе. Широкое, недавно заасфальтированное, очень приветливое, оно тоже повело Юри по всем своим извилинам. Мальчик шёл мимо цветущих рябин, мимо подстриженных живых изгородей и пестрящих цветами покосов. Но Юри ни на что не обращал внимания. Он смотрел себе под ноги и думал, думал.

Наконец нить мыслей прервалась, и Юри остановился.

За кустарником виднелась постройка с ввалившейся крышей.

«Вот сюда я и пойду», – решил мальчик, словно он достиг заранее намеченной цели.

Ветхий, полуразвалившийся сарай принял гостя молча и неприветливо. Единственное, что он мог предложить пришельцу, – охапку прошлогоднего сена возле покосившейся стены. Но гость оказался не из капризных. Можно было подумать, что именно эту жалкую подстилку он и искал. Юри растянулся на ней и, вконец обессиленный, заснул.

12

Ранним воскресным утром в квартире, где жила бабушка Эрвина Коппеля, раздался робкий стук в дверь. Стук в комнате был слышен, но бабушка не хотела, чтобы её прерывали. Она сидела за столом и молилась. Под сложенными крестом пухлыми руками лежала чёрная книга, на её обложке был вытиснен золотой крест.

Над книгой на середине стола стояли две зажжённые свечки. Между ними – ваза с цветами. К вазе прислонена маленькая фотокарточка узколицего мальчика. Обе свечки обёрнуты чёрной материей.

Толстые губы старухи шевелились, и в комнате слышалось непонятное бормотание.

Стук в дверь повторился.

– Видали нечистого, как смущает! Не даёт слова божьего произнести, – проворчала старуха и поднялась из-за стола.

На пороге стоял коренастый широкоплечий мальчик, лицо его было бледным, одежда помята.

– Здрасте! – Мальчик стянул с головы школьную фуражку. – Здесь живёт Эрви… Эрвин Коппель?

Бабушка испустила глубокий вздох и кротко сказала:

– Дорогое дитя, ты опоздал. Небесный отец призвал нашего безбожного отрока к себе.

Мальчика точно судорога свела – его тело так вздрогнуло, что, боясь упасть, он ухватился за дверную ручку.

Огромными, застывшими от ужаса глазами смотрел он в спокойное лицо старухи.

Словно разгадав мысли ребёнка, испуганного её непоколебимым спокойствием, старуха немного нараспев сказала:

– Я ему всегда говорила, что всевышний не оставит безнаказанным того, кто не чтит имя божье. И вот возмездие настало. Заслуженное возмездие!

Юри тяжело опустил голову на грудь.

– Входи, дорогое дитя, – предложила старуха; она решила, что ребёнок проникся её словами о наказании божьем. – Как тебя зовут?

– Юри… Юри Кангур, – пробормотал мальчик, с трудом перешагивая порог. Он опустился на стул возле стола и тяжело вздохнул. Его вздох прозвучал как стон.

– Не печалься, Юри. Всё, что творит всесильный Иегова, всегда на благо.

Юри поднял взлохмаченную голову и с удивлением уставился на старуху.

– А разве вам его совсем не жалко?! – воскликнул мальчик с гневом и болью в голосе, словно ему было невыносимо горько слышать такие слова.

Старуха скрестила на груди руки. Вздохнула, закатила глаза к потолку и начала бубнить, словно заученный стих:

– Я благодарю Иегову за то, что он уже теперь позвал нашего отрока к себе, теперь, когда ноша его грехов ещё невелика. Наш Эрви с помощью господа избежал адских мук.

Юри стало противно: и зачем только он обнаружил своё горе перед таким человеком! Тысячу раз прав был Эрви, когда говорил, что дома можно находиться, только пока бабушка спит.

Надо идти. Здесь об Эрви не с кем поговорить.

– У него остался мой школьный портфель… Эрви говорил. Я прошу вас, отдайте его мне, – произнёс Юри и, вздохнув, поднялся из-за стола.

– Портфеля больше нет. Милиционеры унесли его с собою, – ответила старуха так же спокойно, словно всё это не имело к ней ни малейшего отношения.

– Милиционеры?!

Пальцы мальчика впились в край стола. Несколько мгновений он не мог прийти в себя, словно его ударили. Потом, еле волоча ноги, он побрёл к двери.

Надо немедленно бежать!

Страх придал Юри сил. Ноги обрели лёгкость и проворство. Юри одним махом сбежал вниз по лестнице и выскочил на улицу…

На окраине города ранним утром в воскресенье было совсем пустынно, люди ещё только просыпались, и Юри казалось, что идти по этой длинной, без единого поворота улице – безумная затея. Он весь будет словно на ладони.

Сразу за домом свернула налево какая-то немощеная улочка. Она упиралась в кустарник; кустарник, по-видимому, со всех сторон окружал эту часть города.

Только в густых зарослях ольхи осмелился Юри перевести дух. Он немного пришёл в себя, мысль его работала необычайно чётко.

«Теперь конец! Портфель Юри Кангура нашли в доме Эрви Коппеля. Значит, парни были знакомы. Вчера вечером как раз в это время милиционер видел Юри Кангура бегущим из парка Медведя. Дело яснее ясного».

Но тут же мальчика взяло зло на свою трусость.

«Что ясно?! Пойду в милицию и расскажу всё как было. Мне же поверят… А если не поверят? Вызовут Билли и Вялого. Они в один голос скажут: это был Юри, это он… Их двое, а я один. Почему работники милиции должны верить именно мне? Все мы одинаковые – обитатели «дворца»!» Юри, словно игрок в шахматы, заранее обдумывал все возможные комбинации.

Что же делать?

Откуда-то донёсся лай собак и напомнил Юри больших лохматых овчарок из уголовного розыска. Мальчик однажды ходил с пионерским отрядом в гости, в школу следователей. Там демонстрировали ловкость и умение этих умных животных. Разыскать человека по следу – для них плёвое дело.

Юри прислушался.

Да, лай приближался. Кто-то крикнул им, подал команду, и собаки ответили ещё более громким лаем.

Юри лёг на землю. Но вскоре в кустах воцарилась полная тишина. Лишь ветер шелестел в вершинах высоких ольх.

Земля в зарослях была очень сырая, как всегда в начале лета; одежда Юри на локтях и коленях промокла насквозь. Мальчика начинало знобить.

Юри поднялся.

Вокруг него были лишь серые стволы ольховника – одни толщиною в палец, другие потолще, а были и такие, что рукой не обхватишь. Густые заросли стояли вокруг плотной серой стеной, сквозь которую лишь там и сям пробивались одиночные косые стрелы солнечных лучей.

Раздвигая обеими руками ольху, Юри пошёл дальше. Зарослям не видно было конца. С трудом Юри продирался вперёд.

Наконец вдали показалось шоссе. На окраине города, возле самого шоссе, стоял выкрашенный в зелёную краску ларёк.

Выглядывая из зарослей, Юри увидел, как продавщица снимает с узкого окна ставни. За стеклом показались банки и коробки с яркими этикетками.

Юри вспомнил, что у него ещё есть деньги. Целых три рубля семьдесят копеек.

И сразу же мальчик ощутил нестерпимый голод, под его натиском страх и чувство осторожности отступили в сторону. Еда! Еда! Наконец-то он сможет поесть.

Юри вышел из кустов и пересёк шоссе.

Продавщица открыла окошечко. Из глубины ларька пахнуло съестным. Тут же, на прилавке, так, что можно было дотянуться рукой, лежала груда жёлтых пачек масла.

– Ну, что ты хочешь?

Голос продавщицы заставил Юри оторвать взгляд от колбас и сыров. Что можно купить на три рубля семьдесят копеек?

– У вас есть хлеб? – спросил он дрожащим от страха голосом: ведь хлеба в этом ларьке могли и не продавать.

– Есть. Тебе одну буханку или больше?

– Одну, одну! – воскликнул Юри.

На сдачу он ещё купил кусочек самой дешёвой ливерной колбасы.

Оставив продавщицу в полном недоумении, Юри исчез так же неожиданно, как и появился.

День прошёл в бесцельном шатании по рощам и кустарникам городской окраины. Около полудня, когда хлеб был съеден до последней крошки, Юри немного поспал в каком-то подвернувшемся на пути сарае. Но очень скоро холод поднял его на ноги и заставил идти дальше.

Под вечер мальчик добрался до соснячка. Ровные сосенки поднимались в гору. Юри очень устал и думал лишь о том, чтобы найти хоть какое-нибудь пристанище. Силы его были на исходе, повреждённая нога нестерпимо болела, в голове стоял гул. Поднявшись на пригорок, Юри тупо огляделся.

Поодаль, среди стволов сосен, виднелись яркие цветы. Между ними серыми и белыми пятнами выделялись гранитные плиты. Тут и там ходили люди.

Кладбище! Он вышел на Горное кладбище. Но с другой стороны, не с той, с которой приходил обычно. Поэтому-то он и не сразу узнал знакомое место.

Первой мыслью Юри было отыскать могилу матери и сидеть возле неё долго-долго… Приятное тёплое чувство охватило его – мальчику казалось: он нашёл именно то, что искал в течение всего долгого дня.

Под ногами росли курчавые кустики вереска. Юри наклонился и отломил несколько веточек, чтобы отнести их в подарок матери.

Всё его существо тянулось к могиле матери, и всё-таки он не мог выйти из леса. Его останавливал страх. Тот самый страх, который заставлял его весь день бродить по безлюдным кустарникам и рощам. А вдруг здесь, на кладбище, найдутся люди, которые знают, что милиция ищет по городу светлоголового мальчика? Того, который убегал оттуда… оттуда, где из-под скамейки торчала голова мёртвого Эрви.

«А чего я, собственно, боюсь? – подумал Юри. – Ведь я-то ничего плохого не сделал». Но тут же вспомнил: Эрви нет в живых, его, Юри Кангура, окликнул милиционер, портфель Юри Кангура забрали в милицию… И страх вновь охватил мальчика.

Только когда на кладбище не осталось ни одного посетителя, Юри осмелился выйти из-за деревьев.

Усыпанная гравием главная дорожка пролегла через всё кладбище. По обе её стороны тянулась богатая красками альпийская горка, где между серых известняковых плит росли десятки всевозможных цветов и декоративных растений. Маленькие альпийские горки были разбросаны там и сям между могилами. Глядя на них, Юри снова размечтался о том, что и могила его матери должна быть украшена точно так же.

Сжимая в руках букетик вереска, мальчик быстро дошёл почти до конца главной дорожки. Здесь слева должна быть похоронена его мама. Юри остановился в недоумении и начал оглядываться по сторонам. Знакомый песчаный холмик исчез!

Неужели он не может найти могилу своей матери?!

Вдруг мальчик увидел фамилию «Кангур». Она была выбита на серой прямоугольной плите, установленной среди зелёного дёрна.

«Эстер Кангур», – вновь прочёл Юри слова, высеченные на камне. Под ними – две даты, соединённые чёрточкой.

Всё было правильно. Сомнений быть не могло: Юри стоял возле могилы матери.

На обложенном свежим ярко-зелёным дёрном холмике, прямо перед плитой, красовались два ярких пышных цветка. Дёрн только что подровняли. Тут и там лежали ещё не успевшие завять травинки.

Не решаясь ступить на разровненный граблями песок, Юри остановился и стянул с головы шапку.

– Добрый вечер, мама! – сказал он задумчиво.

Как ему стало обидно, что он, сын, не принимал никакого участия в украшении могилы матери.

Но мало-помалу это чувство исчезло, и сердце мальчика заполнила радость: у его мамы теперь красивая могилка. Такая красивая, о какой Юри мог только мечтать.

Кто же это сделал?

Первой вспомнилась Юри тётя Эрна. У неё были и деньги, оставшиеся после матери… Но мальчик отогнал мысль о тётке, – ему не хотелось, чтобы всё это было делом её рук.

«Пусть кто угодно, только бы не она!» – подумал Юри в негодовании.

Веточки вереска выпали из рук мальчика, словно понимали, что они уже здесь не нужны. Мальчик наклонился, хотел поднять их, но заметил на песке у своих ног камешки, сложенные по-особенному, вряд ли они случайно рассыпались таким ровным рядком.

«Дорожный знак! Знак направления!» – внезапно понял Юри, камешки словно сразу заговорили с ним. «Здесь письмо!» – сообщили они на языке, который десятки раз помогал ему разгадывать труднейшие загадки во время игр на местности.

Юри пошёл туда, куда указывали ему камешки, и под ближайшей ступенькой нащупал жестяную коробочку.

Коробочка была мгновенно открыта. И вот уже Юри читал найденное письмо. Он узнал почерк Вирве.

Здравствуй, Юри! – говорилось в нём. – Неизвестно, где тебя и искать. Поэтому оставляю письмо здесь. Сюда ты, наверное, ходишь.

Надеюсь, ты не забыл, что во вторник твоя очередь кормить кроликов в школе. Приходи непременно. Все юннаты разбрелись кто куда – с ног собьёшься, пока разыщешь. А у меня во вторник как раз нет времени. Если ты не сможешь прийти, то обязательно сообщи мне.

Я же говорила тебе, что всё будет в порядке. И плита тоже. Вначале я и сама-то не очень этому верила, но, как видишь, всё обошлось! Оказывается, у Аарне брат каменотёс. Камень привезли на «Победе» отца Нээме прямо из карьера.

Ну, я разболталась. Когда встретимся, поговорим поподробнее.

От имени пионеров всего отряда

Вирве.

Р. S. Здесь на всякий случай выложены ещё два знака направления. Не обращай на них внимания. Больше писем нет!

Вирве.

Вновь и вновь перечитывал Юри весточку от Вирве. У него было такое чувство, словно он после долгого ожидания получил письмо от родных.

Наконец мальчик тщательно сложил письмо и спрятал его вместе с коробочкой поглубже во внутренний карман пальто. При этом его пальцы коснулись шёлковой материи. Пионерский галстук! Отправляясь на поиски работы, Юри снял его и спрятал в карман.

Прежде чем надеть галстук на шею, Юри на мгновение поднял его над головой – и галстук радостно затрепетал на ветру.

По дорожке приближался поздний посетитель. Поравнявшись с Юри, он, словно бы что-то вспомнив, остановился. Юри только теперь заметил его. У незнакомца были пышные седые усы и большие, костлявые, в морщинах руки. На голове – синяя шляпа с полями.

«Прямо как дядя Кустас. Только уж очень худой», – пронеслось у Юри в голове.

– Что, пришёл полить цветы?.. – спросил мужчина и взглянул на залитое заревом небо. – Как раз самое подходящее время, день кончается.

– Да-а! – пробормотал Юри.

Незнакомец внимательно осмотрел могилу.

– Ничего не скажешь, сделано на совесть. Не придерёшься. Я вчера всё время наблюдал со стороны, как детишки здесь хлопотали.

Он замолчал и всмотрелся Юри в лицо, словно стараясь что-то припомнить. Затем неуверенно пожал плечами и сказал:

– А тебя вроде бы и не было вчера…

Юри кивнул.

Теперь незнакомец, как видно, догадался, кто этот мальчик… Нет, он не просто один из тех, кто украшал могилу; здесь, наверно, похоронен очень близкий ему человек.

Морщинистая рука дотронулась до плеча Юри. И мальчик услышал неторопливые слова:

– Не беда, небось всё опять наладится.

Юри вздохнул, посмотрел незнакомцу в лицо и неожиданно для себя сказал:

– У меня нет дома.

В этих словах звучал вопрос: можете ли вы понять, что это значит?

– Да, я верю, что тебе тяжело, – мужчина кивнул головой. – Но ещё было бы тяжелее, если бы у тебя не оказалось друзей.

Юри ничего на это не сказал, но прекрасно понял, что имеет в виду незнакомец.

– Всего хорошего, молодой человек! – произнёс мужчина, но, прежде чем уйти, добавил: – А цветы полей обязательно! Там, под рябиной, в кустах лежит моя лейка. Пользуйся ею. Только не забывай на место ставить.

Под ногами уходившего заскрипел песок. Юри стало жаль, что незнакомец ушёл, что он не присел рядом с ним и не рассказал поподробнее о ребятах, которые вчера приводили в порядок могилу матери.

Юри ещё хотелось бы спросить у незнакомца: был ли и Эрви его другом? Сегодня этот вопрос ни на минуту не оставлял его. И, как это ни ужасно, мальчику всё время приходил один и тот же ответ: «Да, несомненно, Эрви был его другом. Очень хорошим другом».

Но так ли это на самом деле? Может ли такой парень, как Эрви, быть настоящим другом? Об этом-то ему и хотелось спросить у незнакомого старика.

Юри прекрасно знал: он никогда бы не осмелился задать такой вопрос незнакомому человеку, ведь тогда пришлось бы рассказать старику обо всём. И всё-таки мальчику было досадно оттого, что тот ушёл.

Юри без труда отыскал лейку в кустах под рябиной. Принёс воды, полил цветы и траву. Вода быстро впитывалась в землю, и Юри представлял себе, как жадно глотают растения освежающие струи.

Покончив с хлопотами, Юри присел отдохнуть. Страх, что его могут обнаружить, исчез. В душе мальчика возродилась надежда. Если бы кто-нибудь спросил у Юри, на что он надеется, тот наверняка не нашёл бы ответа. В сущности, для этого не было никаких оснований. И всё же! Могила матери, приведённая в порядок товарищами, слова незнакомого старика, письмо Вирве, напомнившее о его обязанностях, словно возвращали его к жизни, говорили о том, что ещё не всё потеряно.

И Юри твёрдо решил во вторник с самого раннего утра пойти на кроличью ферму и навести там порядок. Он будет работать целый день. А если понадобится, то и второй, и третий. Может быть, какой-нибудь кролик заболел. Тогда Юри станет дни и ночи дежурить возле него. Будет каждый день давать животному лекарство, менять воду…

Мальчик горел желанием сделать что-нибудь хорошее для Вирве, для Нээме, для остальных ребят, для всего отряда, для всей школы.

Когда же мысли его возвращались к Эрви, то его охватывало горькое сожаление: ведь он не сделал для Эрви ничего хорошего, ни даже самой малости. А Эрви отдал за Юри самое дорогое – жизнь.

Опустившаяся на землю прохлада напомнила Юри: пора отправляться в путь.

Под скамейкой Юри нашёл грабельки; они тоже были новые, только что вышедшие из рук мастера. Их сделал или Алекс, или Ральф. Кто-нибудь из них. Другие не сумели бы сделать так аккуратно.

Юри зажал в руке гладко оструганный черенок и начал водить граблями по песку, оставляя на нём длинные ровные полосы. Он делал это не спеша, заботливо подбирая с песка каждую веточку и былинку. Чем меньше оставалось работы, тем больше он её затягивал. Наконец могила была приведена в идеальный порядок. Больше не к чему приложить руки – надо уходить. Но куда? Сколько ни старайся отгонять от себя мысли, всё равно никуда не уйдёшь от этого вопроса…