Текст книги "Юри"

Автор книги: Холгер-Феликс Пукк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Девочка так была занята разговором, так старалась утешить Юри, что не заметила, как подошёл автобус, остановился и двинулся дальше.

– А теперь поехали в город! – И, желая отвлечь Юри от грустных мыслей, Вирве перевела разговор совсем на другое. – Я страшно тороплюсь. Отец послал за гвоздями. – И она сунула под нос мальчику гвоздь, который прихватила с собою в качестве образца. – Ах, чёрт возьми, автобус ушёл! И ты тоже ничего не сказал!

– А я и не собираюсь ехать в автобусе, – пробормотал Юри. – Пешком идти приятнее.

– Ого! Да здравствуют юные путешественники! Но теперь-то ты поедешь на автобусе вместе со мною. Проводи меня. Помоги купить эти чёртовы гвозди! Хорошо?

Юри колебался. Открыть ли правду? Рассказать ли девочке, что он свои последние деньги потратил на цветы для матери? Или продолжать притворяться, будто его привлекает прогулка?

По обсаженному тополями бульвару приближался следующий автобус. Пассажиры подхватили свои пакеты.

– Пошли! – Вирве потянула мальчика за рукав.

Но Юри упёрся.

– Ну, какой ты! – Вирве обиделась. – Неужели не можешь поехать со мной. Заставляешь себя сто раз упрашивать!

Девочка хотела Юри добра, надеялась немного его успокоить, порасспросить о здоровье, и его нежелание поехать с нею больно задело её.

Поняв настроение Вирве, Юри быстро заговорил:

– Не сердись. Я бы поехал с тобою, но у меня… у меня нет денег. Ни копейки.

Девочка не ответила. Только в глазах сверкнула радость, будто слова Юри привели её в восторг. Затем она вновь схватила Юри за руку и бегом потащила к автобусу: в открытые дверцы как раз впрыгивал последний пассажир.

Места возле окошка на последнем сиденье были свободны. Дети пробрались туда и уселись, тесно прижавшись друг к другу. Здесь было уютно, словно в отдельной комнатке.

– Куда это ты вчера на рынке исчез? – шёпотом спросила Вирве, когда билеты у кондуктора были уже куплены. – Я с ног сбилась, разыскивая тебя. Потом хотела навестить тебя на новой квартире, но, знаешь, стыдно признаться, я потеряла адрес. Какой номер дома у вас на улице Кийре?

Вопрос казался простым, но ответа на него пришлось ждать долго. Автобус успел остановиться, забрать с десяток новых пассажиров и двинуться дальше, а Юри всё ещё молчал, уставившись на свои руки, словно он и не слышал вопроса.

– Неужели забыл? – спросила Вирве шутливо.

Но Юри было не до шуток.

– Я больше там не живу, – ответил он наконец коротко. Подняв глаза, мальчик внимательно смотрел на Вирве, словно старался прочесть на её лице, как она к этому относится.

– А где же ты живёшь?

– У знакомых парней.

– У каких? Из нашего класса?

– Нет, у других, они постарше.

– А почему ты больше не живёшь у тёти?

– Ну… Не мог там оставаться. Не поладили.

По тону, каким были сказаны последние слова, девочка поняла, что дело обстоит вовсе не так просто, как могло показаться на первый взгляд.

«Здесь что-то кроется! – думала Вирве. – Откуда эти парни? И что значит «не поладил с тётей»? Кто же его кормит?»

Последний вопрос Вирве задала вслух. Юри ответил:

– Парни дают кое-что.

Тут Вирве уже не могла сдержаться.

– Что это за парни? – воскликнула она громко, и Юри уловил в тоне девочки сомнение. Это было как раз то, чего он боялся: стало быть, Вирве подозревает, что с его новыми знакомыми не всё благополучно. И если он теперь продолжит свой рассказ, то даст девочке повод думать, будто эта компания не вполне для него подходящая. Нет, нет.

Юри боялся, как бы Вирве не заподозрила его в нечестности, не усомнилась в нём. Страх его был настолько сильным, что мальчик готов был выпрыгнуть из автобуса.

– Так где же ты теперь живёшь? – продолжала Вирве немного погодя, когда ей стало ясно, что предыдущий её вопрос останется без ответа. Девочку охватило беспокойство: Юри окружает какая-то тайна. И видно, в этой тайне нет ничего хорошего. А Вирве от всей души хотела помочь своему товарищу.

– Я не могу об этом рассказывать, – пробормотал мальчик; его вспотевшие от волнения руки судорожно мяли скрученный в трубочку табель.

– Ничего не понимаю! – Вирве тряхнула головой.

В этот момент сидевшая впереди них женщина оглянулась. На её широком лице выражалось жадное любопытство. Очевидно, она слышала весь разговор Вирве и Юри.

Дети замолчали. И, не обмолвившись ни словом, доехали до центра города.

Выйдя из автобуса перед старой ратушей, Вирве попыталась продолжить прерванный разговор:

– А что же будет дальше? Ведь ты не сможешь вечно оставаться на иждивении этих парней.

Дальше? Да, об этом Юри думал десятки раз: и во время болезни, и бродя по улицам, и ещё совсем недавно – на Горном кладбище, стоя перед свежим песчаным холмом.

У Юри есть два дяди. Один работает шофёром в Таллине, второй живёт на острове Сааремаа – он рыбак. Может быть, дядя Кустас, тот, что с острова Сааремаа, возьмёт его к себе.

Дядя Кустас несколько раз приезжал к ним в Таллин погостить. И Юри хорошо его помнит: он приятный, разговорчивый человек, он много знает и, что всего замечательнее, у него всегда отличное настроение.

А тот дядя, который работает шофёром, вечно ворчит: и то ему плохо, и это нехорошо. Мама не особенно-то его любила. Виделись они редко, и весь их разговор был «здрасте» да «до свиданья».

Но для поездки на Сааремаа нужны деньги. А если дядя Кустас его не возьмёт, что тогда?

Юри пошёл бы на работу, да только его не примут – молод ещё. Школу тоже нельзя бросить на полдороге. И нельзя, и не хочется. Но где жить? Откуда взять деньги на еду?

Так все планы приводили мальчика в тупик. Сегодня на Горном кладбище ему пришла наконец в голову хорошая мысль: у матери на поездку в Ленинград накоплены деньги. И, наверное, даже больше, чем надо на поездку. Мать зимою говорила, что собирается заказать себе и Юри новые пальто. В старых, дескать, уже стыдно ходить. Полы обтрепались. Наверняка эти деньги сейчас у тёти Эрны. Их хватит и на убранство могилы, и на билет в Сааремаа.

– У меня есть дядя на острове Сааремаа. Попробую поехать к нему, – проговорил наконец Юри.

Так они и расстались. Оба немного успокоенные, потому что надеялись на лучшее будущее.

Но дома девочку вновь стали мучить тревожные мысли.

Дядя на Сааремаа… Но как же Юри туда поедет, если у него нет денег? Что это за парни, у которых он живёт? Почему Юри ушёл от тёти? А что, если тётя его просто-напросто выгнала? Кто живёт в бывшей квартире Кангуров? Как-то девочка проходила мимо их прежнего дома. Возле калитки разговаривали двое мужчин.

– Вот здесь я и живу, – говорил один из них. – Пользуюсь квартирой да и мебелью в придачу. Всё это устроила мне одна женщина за небольшие деньги…

Сейчас Вирве вспомнила их разговор и задумалась: слишком подозрительной выглядит вся эта история с Юри. Сегодня же вечером надо сходить к учителю Роозма. Завтра он уже уезжает на экскурсию…

Учитель Роозма жил за рекой в новом районе. Здесь дома стояли перпендикулярно к улице, чтобы в окна попадало как можно больше солнца. Окна были широкие, просторные, из них открывался прекрасный вид на реку и город, особенно с четвёртого этажа, где находилась квартира учителя.

– Вирве! Здравствуй! – воскликнул Антон Роозма так, словно он с минуты на минуту ждал прихода председателя совета отряда. – Каким ветром тебя сюда занесло?

Антон Роозма был без очков и, возможно, поэтому показался Вирве несколько неуклюжим, но зато ещё более добрым, чем обычно.

– Я по важному делу, – сдержанно сказала Вирве, словно взрослая, не сразу выкладывая причину своего появления.

– Входи, входи. Тут уже есть один человек.

К удивлению Вирве, в комнате сидел Аарне. На его лице не было обычной весёлости. По-видимому, они с учителем Роозма беседовали о чём-то очень серьёзном.

Аарне поднялся и протянул Вирве руку.

– Учитель Роозма, я хотела поговорить с вами о Юри, – выпалила Вирве без дальнейших проволочек.

В нескольких словах она рассказала о двух странных встречах с Юри Кангуром. Начала тревожно, сбивчиво, но чем дальше девочка говорила, тем спокойнее становилась её речь. Закончив, наконец, свой рассказ, Вирве вздохнула с облегчением – с её плеч будто сняли тяжёлую ношу. Ведь если удалось поделиться с кем-то своей заботой, у тебя осталась лишь половина. А может быть, даже и меньше, потому что теперь помогут и учитель Роозма, и Аарне.

Для Вирве не осталось незамеченным, как учитель и пионервожатый во время её рассказа несколько раз переглянулись. Казалось, они мысленно соглашались с ней, будто её слова подтверждали их собственные предположения.

Наконец учитель Роозма сказал:

– Именно этого я и боялся. Хорошо, что ты пришла, Вирве.

– Учитель, а что с Юри?

Вирве не могла больше сидеть спокойно. Её пугало грустное лицо воспитателя, неужели случилось что-нибудь непоправимое?

– Юри остался без дома, – начал классный руководитель и посмотрел на Вирве так, словно пытался выяснить, понимает ли девочка, что означает такая потеря. – Мы как раз обсуждаем с Аарне, что предпринять…

А дело было так: тревога за судьбу ученика Юри Кангура со вчерашнего вечера не давала покоя учителю Антону Роозма. Эта тревога возникла в то самое мгновение, когда Эрна Казук, махнув рукой, сказала:

– Голод не тётка, небось прибежит назад как миленький.

«Нет, нет. Вы ошибаетесь! Мальчик для этого чересчур горд», – хотел было возразить ей учитель Роозма. Но промолчал.

«На женщину с таким злым лицом подобные слова вряд ли произведут впечатление. Она ничего не поймёт», – с отвращением подумал он. Дальнейший разговор подтвердил его предположение. У Эрны Казук не нашлось для Юри ни одного доброго слова, она только жаловалась. Мальчик, дескать, и непослушный, и злой, и неблагодарный, и по хозяйству ей не помогает… Однако она настолько великодушна, что возьмёт этого неслуха назад, в том случае, конечно, если он попросит прощения. Она, Эрна Казук, ради своей родственницы готова пожертвовать последней копейкой.

Слова женщины звучали фальшиво, а объяснения были полны противоречий. Во-первых, семья Кангуров была не такой уж нищей, как изображала Эрна Казук. Во-вторых, Юри вовсе не походил на такого шалопая, каким она его описывала. В-третьих, очень уж расходились уверения Эрны Казук с её действиями: на словах она готова была пожертвовать для мальчика последнюю копейку, а на деле выгнала его на улицу.

Мысли обо всём этом не давали учителю покоя. Он понимал: дело с Юри Кангуром плохо. Антон Роозма убедился в этом ещё раз, когда постучал в двери прежней квартиры Кангуров. Желание побывать там возникло у него сразу же, как только он вышел от Эрны Казук.

Где бы мог быть мальчик? Не на старой ли своей квартире? По словам тёти, там всё по-прежнему. Только в кухне временно живёт какой-то молодой человек.

Действительно, дверь Антону Роозма открыл молодой мужчина. И тут выяснилось, что он купил у Эрны Казук всю обстановку квартиры. При посредничестве той же Эрны Казук он договорился, что поселится здесь. Прежний жилец, какой-то мальчик, мать которого недавно умерла, выписан. Что? Сколько было уплачено за мебель и другие вещи? Ну, достаточно много!

До полуночи учитель Роозма обдумывал всё случившееся. Ясной, как день, стала для него цель Эрны Казук: хорошенько заработать на постигшем Юри несчастье. А потом, возможно, поместить мальчика в детский дом – воспитывать она его вряд ли станет. Да, дело о спекуляции чужим имуществом придётся передать в суд.

Но где Юри? Может быть, обратиться к помощи милиции? А если мальчика не найдут, что тогда? Город большой и многолюдный. К тому же Юри своей внешностью и поведением ни в ком не вызовет подозрений. А может быть, его уже и нет в городе.

Надо немедленно действовать. Голод вряд ли загонит Юри к тёте Эрне. Каждую минуту может произойти нечто более страшное. Юри, конечно, не способен на преступление, но отчаяние иной раз вынуждает человека делать то, чего при нормальных обстоятельствах он даже и в мыслях не допустил бы. Только в борьбе с трудностями узнаётся истинная цена человека, выявляется полностью его характер.

Необходимо всё как следует обсудить.

Антон Роозма поднялся. Широко шагая он прошёлся несколько раз взад-вперёд по комнате, затем остановился перед Вирве. Девочка невольно вскочила со стула, словно она находилась в классе и должна была отвечать урок.

– Теперь нас трое, – сказал классный руководитель. – Прости, что я сам не позвал тебя. Но я рад: сердце подсказало тебе правильный путь – ты пришла к нам.

Учителю хотелось сказать Вирве ещё много хороших слов, приласкать её, как свою маленькую трёхлетнюю дочурку. Ему было очень приятно, что Вирве так озабочена судьбой своего товарища. Антон Роозма испытывал к своей ученице чувство нежности и уважения.

Однако он промолчал. Он знал, что Вирве не нужны ни похвала, ни благодарности. Это могло даже оскорбить её – разве можно благодарить человека за то, что он честен и хороший товарищ? Такие качества – первый долг пионера.

– Да, теперь нас трое! – ещё раз повторил учитель Роозма. Он пододвинул кресло поближе к столу, сел на подлокотник, и тут все трое принялись обсуждать, как лучше помочь попавшему в беду товарищу.

После полудня имя Юри Кангура было уже на устах у десятков людей. Это имя произносили и те, кто знал мальчика, и те, кто слышал о нём впервые.

Где Юри Кангур?

Вирве привела в движение пионерскую цепочку своего звена. Не видел ли кто Юри, белоголового, коренастого мальчика, не говорил ли с ним? Никто не видел. В таком случае, начиная с сегодняшнего вечера и впредь до нового распоряжения, не выпускать из вида такие-то и такие-то улицы. Внимательно ко всему присматриваться и прислушиваться.

Первое звено потянуло за собою второе. Второе – третье… Вскоре в состоянии тревоги был весь отряд. За каждым звеном закрепили свой район.

Аарне обратился за помощью к товарищам по работе. Многие помнили Юри в лицо, ведь он прежде частенько приходил к фабричным воротам встречать маму. Даже те, кто его не знал, обещали быть начеку, проходя по улицам и паркам, чтобы ни один белоголовый мальчуган не ускользнул от их внимания.

Комсомольцы получили задание разведать, не появился ли в какой-нибудь компании или шайке подросток-новичок. Ведь Юри говорил Вирве, что он находится на попечении парней постарше.

Милиция тоже разыскивала белоголового мальчика. Каждый сотрудник, наряду со своими основными обязанностями, должен был помнить приметы Юри Кангура.

Уже через несколько часов начали звонить телефоны в отделении милиции и в квартире учителя Роозма. Порою сигналы подавали совершенно посторонние люди, случайно узнавшие о розысках мальчика.

Но каждый раз, когда учитель Роозма, Аарне или кто-нибудь из работников милиции прибывали на место, откуда последовал сигнал, выяснялось, что задержанный был вовсе не Юри. Белоголовых мальчиков в Эстонии очень много…

Поиски продолжались…

9

Попрощавшись с Вирве на автобусной остановке, Юри сразу же направился на улицу Кийре: никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня! Если ему повезёт, то через несколько часов он уже будет сидеть в поезде и ехать в Сааремаа.

Быстрым шагом перешёл Юри дорогу и оглянулся. Не увидит ли он ещё Вирве, прежде чем она исчезнет в толпе людей? Он с удовольствием пошёл бы с девочкой в магазин, где продают гвозди. Но Вирве не повторила приглашения, а сам он не решился предложить ей свою помощь. Она и так уплатила за проезд в автобусе. А тут он ещё станет навязываться в компанию.

Юри внимательно оглядел улицу, но ни по одну, ни по другую сторону от остановки девочки не было видно.

Куда же она подевалась? Так быстро невозможно уйти далеко.

Ого! Кто это в ярко-красной блузке стоит в очереди на автобус?

Вирве! Ну конечно, она!

Вот девочка поднялась на ступеньку автобуса, её длинные тёмные косы хорошо выделяются на красной материи блузки. Мелькнули белые ленты в косичках.

Почему Вирве не пошла в магазин? Не успела приехать в город и сразу же повернула назад. Непонятно!

Дверцы автобуса захлопнулись. Колёса покатились и понесли на своих плечах тяжёлую машину дальше, по нескончаемой улице.

Юри проводил автобус глазами до самого перекрёстка.

Странная история. Может быть, Вирве забыла что-нибудь дома? Но что? Гвоздь для образца был с собой. Кошелёк с деньгами – тоже. Юри хорошо его разглядел, когда Вирве искала мелочь, расплачиваясь в автобусе за билеты.

В недоумении покачав головой, Юри отправился дальше.

Вдруг мальчик остановился: а где табель успеваемости? Кажется, он перегнул его пополам и спрятал в карман пальто.

Юри сунул руку в карман. Пальцы сразу же ощутили гладкую бумагу табеля. Но что это за странный предмет там, на дне? Раньше его не было.

Юри быстро выдернул руку из кармана.

На его ладони лежал треугольный кошелёчек из зелёной кожи. Тот самый, который он видел в руках у Вирве!

Расстегнув кошелёк, Юри нашёл в нём десятирублёвую бумажку и копеек шестьдесят мелочи.

Теперь понятно, почему Вирве сразу же поехала обратно. У неё не осталось денег на покупку гвоздей.

Не замечая любопытных взглядов прохожих, Юри с кошельком в руках стоял посреди тротуара. Он улыбался. Ему казалось, будто он держит в руках не деньги, а письмо друга, и в письме – хорошие вести.

А что скажет девочке её мать? Юри забеспокоился: не попало бы Вирве дома.

Засунув кошелёк поглубже в карман, Юри заспешил дальше по многолюдному тротуару. Он ловко лавировал между прохожими, как, бывало, в те времена, когда бежал из школы домой. Тогда он торопился сообщить матери школьные новости или хотел поскорее приготовить уроки и заняться чем-нибудь очень интересным: забраться с книгой на диван, или отправиться на гору Ребасемяги кататься на лыжах, или предпринять ещё что-нибудь. Ведь на свете тысяча интересных занятий!

Куда же теперь они подевались? Ах, что это он опять начинает скулить! Всё уладится. И он, Юри, ещё найдёт себе новый дом. Непременно найдёт!

Подарок Вирве Юри принял как хорошее предзнаменование и ожидал, что теперь всё повернётся к лучшему.

Настанет время, и он, всеми признанный садовод, выведет такой замечательный сорт яблок, какого никто в мире ещё не видел. И назовёт его «Вирве»!

Юри было так приятно мечтать об этом.

Он представлял себе, как в один прекрасный день переступит порог дома Вийкхолмов. Мать Вирве выйдет ему навстречу, а из-за её спины будут выглядывать любопытные малыши, мальчики и девочки. Он поклонится всему семейству и спросит, где Вирве. Мать покажет рукой в сад. И вот уже Вирве идёт на большую стеклянную веранду. Она стоит в распахнутых дверях, а за нею светит солнце – девочка словно несёт с собою его лучи. У неё длинные косы с белыми бантиками, красная блузка и… Юри протягивает ей яблоко, которое красивее и вкуснее всех яблок на свете.

«Пожалуйста, возьми. Оно названо твоим именем: «Вирве»! – скажет он с улыбкой и погладит свою длинную седую бороду. – Этот сорт яблок я выращивал всю свою жизнь».

Вдруг Юри останавливается среди тротуара. В его мечтах что-то не то. Мальчик долго думает, в чём дело. Всё вроде бы в порядке. Стать селекционером – его давнишнее желание. И вывести новый сорт яблок в течение жизни одного поколения людей тоже возможно.

В чём же тогда он запутался?

Наконец Юри понял: когда у него будет, как у Мичурина, седая борода, у Вирве уже не будет ни косичек с бантиками, ни красной блузки, ни маленьких сестёр и братьев.

Мальчик громко засмеялся… Но вскоре не мог больше думать о таких приятных вещах, какие приходили ему в голову в начале пути. Пустой желудок настойчиво напоминал о себе. Словно догадывался о сокровище, которое чудесным образом оказалось в кармане у Юри.

Ну что же. Пойдём заморим червячка. Кстати, недалеко столовая, там можно будет вкусно пообедать…

К пяти часам Юри добрался до квартиры тёти Эрны.

Он позвонил, словно совершенно посторонний человек, который явился по какому-нибудь делу или в гости.

Тётя Эрна открыла дверь. Юри стащил с головы школьную фуражку и поздоровался.

– А-аа, голубок! – воскликнула тётя Эрна насмешливо. – Небось пустой желудок загнал назад, в клетку?

– Не стану жаловаться, тётя Эрна, – ответил Юри с не свойственной ему дерзостью. – Я только что наелся до отвала: гороховый суп, котлеты, салат, кисель.

Юри давно понял: еда для тёти превыше всего на свете. Вот и сорвался с языка сам собою такой ответ.

Эрна Казук была уверена, что нужда рано или поздно заставит Юри постучать в её дверь. Поэтому независимый тон мальчика её озадачил. Но женщина быстро пришла в себя.

– В таком случае что тебе здесь нужно?

Юри протиснулся в прихожую. На лестнице ему не хотелось объяснять, зачем он сюда пришёл.

Не далее как вчера вечером Эрна Казук узнала из надёжного источника: отец Юри зарабатывает более двух тысяч рублей в месяц.

Из этой суммы на содержание мальчика ему придётся уделить рублей пятьсот-шестьсот. А разве на ребёнка столько истратишь?

– Тётя Эрна, – начал Юри сдержанно. – Я прошу, отдайте мне, пожалуйста, те деньги, которые скопила мама на отпуск… Они, наверное, у вас?

Слова мальчика огорошили женщину: поначалу она не в состоянии была произнести ни слова и только в упор смотрела на Юри. Но, как всегда, Эрна Казук быстро взяла себя в руки.

– Деньги?! – воскликнула она. – Ты требуешь от меня деньги? Живёшь и ешь здесь…

– Я не вернусь больше к вам, – перебил её Юри. – Поэтому отдайте мне мамины деньги и мои вещи. Учебники пускай пока полежат у вас. Я…

– Видали барина! – заорала Эрна Казук. – Он не вернётся! Ему лишь подавай деньги, неблагодарный! Копейки, которые остались от твоей матери, – разве это деньги? Тьфу! Не дам. С деньгами я тебя на улицу не пущу. Не пущу! Хочешь, приходи, живи здесь. Не хочешь – убирайся. А деньги тратить я тебе не позволю. Вот упрямый осёл! Взяла я на себя крест! Как же, жди благодарности от пионера!

– Вы… вы не имеете права так поступать! – в испуге закричал Юри.

– Ах ты! Ты приходишь ко мне разглагольствовать о правах! Не беспокойся! Законы я знаю. Значит, я не вправе забрать тебя с улицы?! Вот благодарность детей!

В голове у Юри всё смешалось.

Нет более тяжкого удара, чем тот, который уничтожает надежду.

Мальчик никак не мог сосредоточиться и по-настоящему возразить тётке.

Эрна Казук приободрилась, упёрла руки в бока; казалось, она разгадала мысли мальчика.

– И куда же ты собираешься идти? – насмешливо спросила она. – Туда… домой, что ли? Ха-ха… Смею тебя уверить: квартира сдана. Думаешь, её кто-то там для тебя бережёт?

– А вещи? Мамины вещи? – вскричал Юри с таким отчаянием в голосе, словно сознание, что их дома больше не существует, причиняет ему невыносимую боль.

– Вещи, вещи… – передразнила мальчика тётка. – Видали! Тоже мне, явился наследник! Ну-ка, пошёл вон! А если остаёшься, то не воображай, будто я разрешу тебе здесь командовать да ещё требовать от меня какие-то вещи. Подрасти сначала, а потом и приходи учить меня, старого человека…

Не отрывая глаз от тёткиного лица, Юри попятился к двери. Пошарив за спиной, нащупал дверную ручку. Дверь отворилась, и Юри сломя голову кинулся вниз по лестнице.

Как уверенно, с какими радужными надеждами шагал Юри всего лишь несколько минут назад по этой самой улице, а теперь он еле передвигал ноги, как потерянный. Все планы рухнули, словно башня из кубиков.

Неужели у него остаётся только один путь – назад к тётке? Брать серую сумку и крадучись идти к красным воротам… Придя из школы, возле дверей стаскивать с шеи пионерский галстук… По вечерам слушать, как насмехаются над всем, что тебе дорого… Неужели все другие дороги для него закрыты?

Ах, если бы у Юри был дом! Пойти бы туда и лечь на диван, на тот самый диван, где он спал с детства, где висит на стене вид таллинского Вышгорода… Но недавний визит в дом с мансардой окончательно разрушил надежды мальчика. Да, тётка права: у Юри уже нет ничего – ни дома, ни вещей.

По улице взад-вперёд снуют прохожие. Они все куда-то спешат. Домой, на работу, к знакомым, в кино… А вот молодой человек и девушка идут медленно, потому что они гуляют.

И Юри думает: «Как было бы хорошо, если бы и я куда-нибудь спешил, если бы и меня где-нибудь ждали. Как пусто сейчас на душе. Как страшно от мысли, что ты одинок и навсегда останешься одиноким».

Юри взбирается по скрипучей лестнице на чердак.

«Неужели уже ничего нельзя сделать? – думает мальчик и тут же утешает себя: – Я пойду работать. Может быть, возьмут куда-нибудь. Получу место в общежитии. Пошлю письмо дяде Кустасу!»

С улицы доносится кошачье мяуканье. Протяжное и жалобное.

Юри поднимается с кушетки. Прислушивается.

Да. Лестница начинает тихонько скрипеть. Похоже, идут несколько человек. Так оно и есть!

– Привет мастеру плавания! – вполголоса говорит Билли, чтобы его приветствие случайно не долетело до слуха какого-нибудь прохожего.

– Здрасте… – бормочет Вялый.

Всех сердечнее и проще относится к Юри Эрви. Протиснувшись между приятелями, он подошёл поближе к Юри, внимательно посмотрел ему в лицо и уверенно сказал:

– Температуры у тебя уже нет. Сразу видно: глаза ясные. Это здорово! Ну, что ты сегодня делал! Кишочки не переговариваются?

Эрви вытащил из кармана брюк кусок колбасы и две сплющенные булочки.

– Наверни-ка, Юри, всё одним махом!

– Кончай болтать! – ворчит Вялый и плюхается на один из ящиков. Длинные, в пёстрых носках ноги вытянуты так, что они достают чуть ли не до противоположной стены. Пальцы проворно тасуют колоду карт. Видно, это занятие для него дело привычное.

– Начнём! – Вялый большим пальцем проводит по ребру колоды – вжжиг!

– Да погоди ты, – возражает Билли. – Дай обменяться впечатлениями. Мы же с Юркой вместе болели. Ну, как дела, паря?

Юри пожимает плечами.

– Вроде ничего. Сегодня почти весь день был на улице. А вчера… – Он усмехнулся. – Вчера на рынке чуть было не упал.

Билли находит, что Юрка молодчага парень, ведь сам-то он, атаман, вчера не смел и носа на улицу высунуть. В груди страх как болело. Да и сейчас ещё хвастаться рановато. Но у Вялого нынче деньжата. Надо перекинуться в картишки.

Эрви вытаскивает на середину каморки ящик побольше: В центре ящика ставит пустую консервную банку, вместо пепельницы; возле ящика, в земляном полу, выкапывает неглубокую ямку и устанавливает в ней извлечённую из кармана бутылку вина с яркой наклейкой.

– Готово! – отрапортовывает он атаману.

– Ну, поехали! – даёт атаман команду. И обращается к Юри: – Может, попробуешь с нами?

– Не хочу, – отказывается Юри.

Вялый сразу же принимается зубоскалить:

– Боишься, что ли?

– Если у тебя нет денег, я одолжу, – предлагает Билли.

– Не хочу, – категорически отказывается Юри. – Раньше никогда не играл… на деньги. – И с удовольствием принимается грызть принесённую Эрвином колбасу.

– Никудышный ты человек. – Вялый махнул рукой, поплевал на пальцы и начал раздавать карты на троих.

– Не ворчи! – цыкнул на него Билли. – Законный парень; видишь, не побоялся отказаться. Это тоже дорого стоит.

– Ха-ха! Маменькин сынок и ничего больше! – Вялый протянул руку и напялил Юри шапку на глаза.

Юри чуть не задохнулся от злости.

– Кто это маменькин сынок? – Он вскочил с места.

Долговязый сделал вид, будто ничего не слышал, и лишь пренебрежительно усмехнулся.

– Что же ты замолчал! – наступает Юри, думая, что его смелый окрик испугал Вялого.

– Ого-о! Ишь раскудахтался! А вот это видел?

Вялый не спеша поднимает большой костлявый кулак к носу мальчика. Но сам остаётся по-прежнему сидеть на ящике.

Всё это до того оскорбительно, что Юри окончательно рассвирепел.

Он быстро отпрянул в сторону и дал Вялому хорошего тумака в грудь. Ноги долговязого взлетели вверх, словно две оглобли, мгновение поболтались в воздухе, и, перевалившись через ящик, Вялый медленно сполз на пыльный пол. Карты, описав в воздухе полукруг, посыпались на упавшего, словно стая разозлённых птиц. Но Вялый моментально вскочил на ноги и кинулся к Юри, пытаясь схватить его своими длиннющими руками.

Здесь, в тесной каморке, между разбросанными на полу ящиками, Юри удобнее драться, чем долговязому. Мальчишка наносит Вялому удар прямо под ложечку, да так, что у противника перехватывает дыхание.

– Ах, ты та-ак! – хрипит Вялый. Он останавливается, смотрит в упор на Юри и вытаскивает из кармана брюк нагайку.

– Брось, Вялый! – приказывает Билли. – Хочешь, чтобы сюда сбежался весь город?

Угроза подействовала. Вялый, сопя, садится на ящик и начинает собирать рассыпавшиеся по полу карты.

– Возись тут с маменькиными сынками… – цедит он сквозь зубы.

– Не успеешь и глазом моргнуть, как уже с ног сбивают, – поддел Эрви.

Шутке смеётся и атаман.

– Попомните мои слова! Этот парень нам когда-нибудь испечёт пирожок! – говорит Вялый. Сколько злости и ненависти в его голосе!

– Ты, Юрка, не лезь на рожон, – поучает Билли. Хотя новенький чертовски смелый парень, всё же не надо, чтобы у него создалось впечатление, будто он прав. Нельзя попирать железный закон дисциплины.

– А пусть он не задирает, – отругивается Юри.

Перебранку прекращает приказ атамана: пусть парни подадут друг другу руки, извинятся – и дело в шляпе, пора приступать к игре.

– Не стану я извиняться. Он задирает, суёт мне под нос свой кулак. Почему я должен извиняться?! – кричит возмущённый Юри.

Авторитет атамана под угрозой. Новенький так бойко сопротивляется, что только диву даёшься. Да и Щелкун наблюдает за происходящим с таким ехидным лицом, словно бы спрашивает: «Ну, атаман, а теперь что скажешь? Влип ты со своей мудростью».

Билли смотрит на Юри с ненавистью, словно хочет взглядом пригвоздить мальчика к стенке. Но Юри не отводит глаз в сторону. И продолжает спокойно грызть колбасу.

– Ну, чёрт с вами, – Билли махнул рукой. – Не извиняйтесь, если неохота. Пожмите просто так лапы и… и чтобы между своими парнями больше таких шуток не было.

Юри перекладывает колбасу в левую руку и протягивает правую противнику, расслабленные пальцы Вялого не спеша касаются её. На мгновение рука задерживается в руке, но все присутствующие, чувствуют: эти двое никогда не помирятся друг с другом.

Игра начинается. Карты с растрёпанными углами переходят из рук в руки. Иногда на краю ящика лежат лишь копейки, иногда даже рублёвки.

Странно, как меняет людей азартная игра, – она словно срывает с их лиц маски, обнажает тёмные стороны человеческого характера, о которых в обычной обстановке и предположить трудно.

Посмотрите!

Вялый так и пылает до самых кончиков ушей. При каждом ходе он ругается, хлопает себя картами по колену. Наваливается всем телом на ящик. В такие мгновения он – словно огромный, приготовившийся к прыжку зверь. Глаза жадно и недоверчиво следят за пальцами раздающего карты. Время от времени он в бешенстве кричит:

– Стой! Жульничаешь!

Но когда очередь тасовать карты доходит до Вялого, сразу обнаруживается: он уже успел засунуть две карты под край ящика.