Текст книги "Юри"

Автор книги: Холгер-Феликс Пукк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

6

Юри снилось, будто Билли трясёт его за плечо и что-то сердито приказывает. Желая избавиться от навязчивого парня, Юри махнул рукой. Но Билли не отставал. Наоборот, сделался ещё настойчивее.

Юри с трудом приподнял тяжёлые веки.

Возле его постели стояла тётя Эрна. На ней было пальто, голова повязана платком. Тётя смотрела на мальчика злыми сощуренными глазами.

– Куда ты делся? – процедила она сквозь зубы.

Наконец Юри понял, чего от него хотят. Словно опасаясь удара, он съёжился и натянул на голову одеяло.

Но Эрна Казук, как видно, твёрдо решила получить ответ на свой вопрос. Она со злостью отбросила одеяло в сторону и вцепилась Юри в волосы.

– Встань, когда с тобой разговаривают!

Юри спустил ноги на пол.

– Куда ты делся? – повторила тётя Эрна свой вопрос, переходя на зловещий шёпот. И Юри стало ясно, почему она говорит так тихо, – наверное, она только что вернулась с работы, значит, сейчас полночь.

– Никуда… – пробормотал Юри, лишь бы что-нибудь ответить.

– Ах, так!!! Я рискую… А он… – Эрна Казук не находила слов. Она сдёрнула платок с головы и швырнула на стол. – Он… он дрыхнет. Ему хоть бы что!

– Какой-то парень упал в реку. Я его спасал, – сказал вдруг Юри и опустил голову.

Как только он это произнёс, ему стало стыдно. Почему он не говорит правду, а пытается вывернуться и смягчить тёткин гнев?

– Ах, так! Спасал какого-то парня! – передразнила тётя Эрна. – До чужих парней тебе есть дело, а до того, что я рискую, – нет! Хорошо ещё, всё обошлось. Небось есть вкусно и спать в тёплой комнате ты любишь?! А позови на помощь, так тебя и след простыл.

Такой оборот дела удивил мальчика настолько, что он не смог ничего ответить. Выходит, он и впрямь должен был оставить человека барахтаться в реке? Значит, вовсе не всегда надо помогать попавшему в беду? А только тогда, когда у тебя есть лишнее время? Нет, всё это не так.

Откуда было Юри знать, что тётя всю свою жизнь жила по правилу: какое мне дело до чужих забот, моя выгода и покой мне дороже всего…

– Ну хорошо, – сказала Эрна Казук, стаскивая с себя пальто, – мы ещё с тобой поговорим! Смотрите, как там, в школе, их, этих пионеров, воспитывают! Слов старших они вообще не слушают, делают что захотят!

На кухне она что-то пожевала всухомятку и, не раздеваясь, легла на кровать.

Юри натянул одеяло на голову. Он пытался представить, что же теперь будет, что тётя с ним завтра сделает. Но голова была тяжёлой, все мысли перемешались, под веки будто кто-то песку насыпал – и мальчик снова заснул.

Когда Юри проснулся, комната была полна весёлых солнечных зайчиков. Небось они-то его и разбудили.

«Сколько времени?» – с тревогой подумал мальчик. И тут же испугался: не опоздал ли он в школу?

Так оно и есть. Стрелки часов стояли одна над другой на двенадцати. Тут же прозвучало первое «бом», за которым последовало ещё одиннадцать гулких ударов.

Прежде чем прекратился бой часов, Юри вскочил с постели и торопливо оделся. Но тишина, последовавшая за последним ударом, его успокоила.

«Зачем же мне теперь-то спешить? Уроки в школе скоро кончатся». Юри сел на постель и невесело усмехнулся. «Сегодня я, стало быть, прогулял. В первый раз… Как же это случилось?»

Тут мальчик вспомнил, как вчера тётя возмущалась: дескать, с утра ей снова идти на работу, хотя она только в полночь вернулась с вечерней смены… Значит, тётя Эрна ушла в шесть часов. И не подумала разбудить Юри. Даже будильник не завела.

Юри вымыл под краном лицо, руки и поискал в буфете чего-нибудь съестного.

На сердце у него было тревожно – он жалел потерянный день. Полученное от воспитателя разрешение – не приходить в школу и выучить весь материал во время каникул – не успокаивало. Что из того? Занятия в школе сегодня он прогулял.

Но лишь только Юри вспомнил события вчерашнего вечера, школа была забыта. А вчерашнее пробуждение?.. Тётя тащит его за волосы, и он не смеет сказать правду. О-о, как он жалок! Испугался, а ведь правда на его стороне!

Мучимый этими мыслями, Юри начал шагать из угла в угол по кухне.

Вскоре после полудня тётя вернулась домой. С нею вместе пришли две пожилые женщины. Они громко разговаривали, смеялись, – казалось, квартира до краев наполнилась звуком их речи.

Юри, до этого понуро сидевший возле кухонного окна, поднял голову: приятно было слышать весёлые голоса. Мальчик вспомнил квартиру в Таллине, где к ним часто приходили гости, где звонко-звонко смеялась мама…

В кухне появилась тётя. Притворив за собою дверь, она быстро прошла к окну.

– Иди же. Гости хотят с тобой познакомиться.

У Юри отлегло от сердца.

– А об этом… о вчерашнем ещё поговорим! – Тётя погрозила пальцем у самого носа мальчика. Её голос был строгим. Чувствовалось, что она продолжает сердиться на него и только из-за гостей держит себя в руках.

Большими ясными глазами Юри посмотрел прямо в глаза женщине. Тётина угроза, словно бы ударившись о барьер, отскочила и рассыпалась на множество ничтожных кусочков.

– Что ты на меня уставился? – прошипела Эрна Казук.

И тут Юри сказал очень сдержанно и просто:

– Делайте что хотите. У красных ворот я вам не помощник.

– Слыхали?! – Тётины губы скривились в насмешливой улыбке. – Тоже мне гусь! Это мы ещё посмотрим. А теперь марш.

Юри большими шагами прошёл следом за ней в гостиную. Необычайно приятное и спокойное чувство, охватило мальчика. Как будто он только что совершил необыкновенно благородный поступок, и сердце его радуется, да и не только сердце, а всё существо: каждый мускул, каждый нерв, каждая клеточка.

И пока Юри сделал те несколько шагов, которые отделяли кухню от гостиной, ему стала понятной причина его сегодняшнего подавленного состояния. Он не осмелился сказать тёте в лицо правду ночью. Он не осмелился сказать ей, что решение не ходить к красным воротам было принято задолго до того, как он вытащил из воды Билли.

Но теперь-то всё стало ясно!

– Вот, знакомьтесь, это и есть мой приёмный сынок, – послышался тётин ласковый голос, когда они вошли в гостиную. Тётя представила Юри своим подругам, приветливо засмеялась и ласково потрепала мальчика по плечу.

«Как это она умеет так быстро меняться!» – пронеслось у него в голове.

Юри пришлось пройти ещё несколько шагов, так как одна из женщин протянула ему руку. На мгновение глаза мальчика и худощавой гостьи встретились, но только на мгновенье, и сразу же она спрятала глаза за белёсо-синими веками. Вид у неё был недовольный. Юри заметил, что она обратила внимание на его красный галстук и быстро выдернула свои пальцы из руки мальчика. Гостья словно бы хотела что-то сказать, но, как видно, передумала и не произнесла ни слова.

Вторая гостья была полной противоположностью первой. Толстая и неповоротливая женщина вяло откинулась на спинку кресла. На мясистом лице всё время держалась одна и та же ленивая улыбка. Полные руки расслабленно лежали на бархатных подлокотниках.

Когда Юри повернулся к ней, женщина медленно приподняла руку и безвольно опустила её в ладонь мальчика. Это слабое движение сопровождалось неожиданно обильным потоком слов.

– Здрасте, здрасте… Гм-кхе, гм-кхе… Да ты у нас мальчик хоть куда – гладкий. Да-ааа… Ну ничего… – Гостья перевела дух, улыбка на её лице сменилась плаксивой гримасой. – Сиротка, да… Сиротка, сиротка. Хорошо всё-таки, что есть на свете добрые люди. Сиротиночка. Ну да плохо ли тебе теперь здесь! Под крылышком тётушки Эрны!

Голос женщины был до того приторным, что у Юри появилось желание прервать её медоточивую речь. Но он не находил нужных слов и должен был ещё долгое время выслушивать причитания по поводу его горькой сиротской доли и невиданного великодушия тёти Эрны.

Наконец женщина умолкла. Тётя Эрна велела Юри сесть и развлекать гостей, пока сама она накроет стол и сварит кофе.

Юри сидел на краешке дивана, сложив руки на коленях. А взгляд мальчика был словно прикован к носку туфли разговорчивой гостьи. Туфля в такт словам женщины всё время двигалась вверх-вниз, вверх-вниз.

Но вот носок туфли застыл на месте, и гостья обратилась к Юри с вопросом, одним, другим; вопросам, казалось, конца не будет. Где мать работала, почему отец от них ушёл и тому подобное. И после каждого вопроса Юри всё сильнее хотелось вскочить с дивана и убежать. Но он заставил себя сидеть на месте и даже отвечать женщине, правда, как можно короче, а иной раз просто словами «да» или «нет».

В то же время Юри всё время ощущал на себе пристальное внимание тощей гостьи, она словно хотела пронзить его своим взглядом. Мальчик ясно видел, что она не сводит глаз с его груди, с его красного галстука.

Наконец тётя Эрна позвала Юри помочь ей на кухне, и мальчик избавился от неприятных расспросов.

Стол получился богатый. Как, впрочем, и всё в доме тёти.

По дороге с работы Эрна Казук купила пирожные и булочки, конфеты и печенье. А её товарки принесли большой торт «полено».

После первых глотков кофе разговор вернулся к Юри. И мальчик понял: он – виновник сегодняшнего угощения. Тёте не терпелось продемонстрировать перед гостями своё великодушие: ещё бы, ведь она взяла на воспитание бедного сиротиночку!

– Да, да-а! – вздыхала тётя Эрна, соглашаясь со словами тучной, не в меру разговорчивой гостьи. – Да-а. Это нелегко. Мальчик уже большой. Нужна одежда, обувь. О питании и говорить не приходится. Растущий организм. Но что поделаешь, если сердце не позволяет поступить иначе. Как оставить ребёнка на произвол судьбы… Попробуем перебиться… Не правда ли, Юри?

Вопрос был задан таким ласковым голосом, будто между ними не было ни малейшего недоразумения.

Юри понял, что тётя хочет показаться гостям в наилучшем свете. Хочет выставить напоказ свою доброту и щедрость по отношению к бедному, оставшемуся без семьи мальчику.

Её лицемерие было отвратительно, и Юри не произнёс ни слова в ответ… Он смотрел не отрываясь в свою чашку, стиснув в кулаки лежавшие на коленях руки. До чего же неловко и противно было ему чувствовать себя главным действующим лицом во всей этой комедии.

Когда стало ясно, что ответа не дождёшься, тётя Эрна похлопала Юри по плечу и сказала:

– Он у меня очень стеснительный. Но ничего, мы исправимся. Не правда ли?

Наконец Юри оставили в покое, разговор завертелся вокруг событий и новостей на комбинате, где работала Эрна Казук. Вспомнили о чьём-то обмене квартир и вновь заговорили о молочном комбинате. Затем под обстрел их языков попал некто Куремаа, лишь недавно назначенный главным инженером комбината.

– Тьфу, даже страшно подумать, каким типам ты должна подчиняться! – с презрением произнесла тощая гостья. Подняла чашку, отпила глоточек кофе и продолжала: – Его отец был в нашем доме дворником. А этот Куремаа бегал сопливым мальчишкой… А какая у них стояла грязища! Ужасно! Подумайте только, они даже мыла не покупали. Дескать, не было денег! Старуха ходила к моей прачке, выпрашивала кусочек. А теперь этот мальчишка Куремаа – вдруг главный инженер! Прямо досада берёт, как подумаешь…

Тощая гостья тяжело вздохнула и, чтобы немного успокоиться, вновь отхлебнула глоточек кофе. Как видно, эта тема разговора чрезвычайно взволновала тощую гостью – от её сдержанности не осталось и следа. Она вновь с наслаждением начала в самых неприглядных красках описывать детство главного инженера.

– Этот Куремаа, говорят, крупный партийный работник, – не то спрашивая, не то утверждая, произнесла тучная гостья и вновь начала постукивать об пол носком туфли.

– А то как же. Как же иначе его назначили бы главным инженером? Разве он мог соответствующий институт кончить?! Как же! Ждите!

Всё тревожнее бьётся сердце Юри. Кажется, словно какая-то мутная волна с шумом ворвалась в комнату и теперь плещется возле стульев и шкафов, с каждым словом поднимается всё выше и выше, становится всё грязнее и отвратительнее.

– С малых лет уродуют детей! Кроят на свой манер, принуждают… – продолжала возмущаться тощая гостья.

– Нацепят на шею красный галстук – и кричи «ура»!

Произнеся последние слова, женщина поверх чашки взглянула на Юри. И мальчик почувствовал, что вторая гостья и тётя Эрна тоже так и мечут в него осуждающие взгляды. Грязная, мутная волна захлестнула его с головой, и казалось, вот-вот задушит.

Мальчик поднял голову, выпрямился и заговорил:

– Наш классный руководитель тоже член партии. Его все уважают. Он прекрасный человек!

Тучная гостья затряслась от беззвучного смеха.

– Вы слышали! – еле выговорила она, колыхнув плечами. – Вот оно, теперешнее воспитание! Только и умеют грубить старшим!

Толстуха с трудом перевела дух. Наступившей паузой проворно воспользовалась другая гостья. Она презрительно скривила губы и сказала с издёвкой:

– Ну конечно, ты, деточка, и есть тот самый судья, который призван решать, что он за человек. Прекрасный или премерзкий.

Тут Юри поймал на себе взгляд тёти Эрны. Глаза её были холодны и враждебны.

– Нехорошо возражать старшим. Разве этому тебя учат в школе?

– А если то, что говорят старшие, неправда! – воскликнул Юри и вскочил с места. – Мама всегда говорила, что…

– Что говорила твоя мать, это нас не интересует, – отрезала тётя Эрна. – И эту красную… Тебе незачем дома на шее таскать. Если в школе заставляют, там и носи, а тут нечего, не смей…

– Никто меня не заставляет! – перебил её Юри, еле сдерживая подступившие к горлу слёзы. Однако голос мальчика звучал твёрдо и спокойно. Глаза смотрели прямо в лицо тётке. Точно так, как в тот момент, когда он сказал ей про красные ворота.

– Никто не заставляет! – повторил Юри гордо. – Я сам хочу!

Эти слова окончательно вывели тётю Эрну из равновесия. Её лицо и шея покрылись красными пятнами. Руки вцепились в край стола. Щёки задрожали. Губы её зашевелились, но звука не было.

Наконец тётя поборола себя. Руки отпустили край стола, пятна на лице стали бледнее, к ней вернулся дар речи.

– Вон! – произнесла она очень спокойным голосом. – Вон! И чтобы твоей ноги здесь больше не было!

Странное чувство облегчения охватило Юри. Он с высоко поднятой головой прошёл между стульями в переднюю. Казалось, с его плеч скатился тяжёлый камень и остался лежать на диване. От этого спина выпрямилась, а шаг стал твёрже.

Юри натянул пальто, надел шапку. Возле зеркала на стуле лежал портфель. Мальчик взял его под мышку и направился к двери.

Из столовой донёсся голос тёти Эрны:

– Если ты раскаешься и захочешь вернуться, то двери дома тёти Эрны для тебя всегда открыты.

Юри ступил на порог гостиной, приподнял шапку, поклонился и сказал:

– Счастливого вечера!

Закрыв за собою дверь квартиры, мальчик не переводя дыхания сбежал с лестницы и домчался до первого угла.

Куда-то торопились люди, шли машины, бежали дети. Улицы были полны движения. Каждый прохожий стремился к своей цели.

А у него? Куда пойдёт он? Прямо или налево, или, может быть, назад? Куда ему держать путь? Всё равно куда!

Хотя ему была предоставлена полная свобода действий, Юри понимал, что принять решение трудно. Для этого надо иметь цель. А какая цель у него? Куда ему стремиться? Он не знал.

Свернув по улице влево, Юри увидел парк. «Там можно посидеть и подумать», – решил мальчик и быстрыми шагами пошёл к парку.

Через несколько минут он уже стоял под старыми каштанами. Их листья были ещё крохотными и зябко скручивались в трубочки.

По ещё непросохшему песку парка между толстыми стволами деревьев весело бегали малыши. Кидали пёстрые мячики, мчались на маленьких велосипедах, сновали туда и сюда возле выкрашенного в красный цвет игрушечного домика. Какая-то девчушка в пушистой красной шапочке сидела на корточках и внимательно разглядывала ползущую по травинке букашку.

Няни устроились на скамейках, читали, занимались рукоделием или же ленивым взглядом следили за вознёй малышей.

Жизнь здесь текла уверенно и спокойно. Скоро все эти люди пойдут по домам, поедят, лягут отдыхать.

Не выбирая места, Юри присел на скамейку возле пруда. Положил портфель себе на колени и с силой сжал его ручку.

Сердце мальчика похолодело от страха. Теперь он совершенно одинок. Скоро стемнеет. Где он ляжет спать? Где возьмёт еду? В кармане у него лишь несколько рублей. На эти деньги можно купить две-три булочки. А дальше? Страх мешал ему думать. Широко раскрыв глаза, Юри уставился на зеленовато-серую воду пруда.

7

Малыши уже давно разошлись по домам. Только следы велосипедных колёс на дорожках и несколько забытых формочек для песка на детской площадке ещё напоминали об их пребывании.

Постепенно исчезли из парка и гуляющие: весенние вечера часто бывают сырыми и неприветливыми.

Низко спустившееся солнце вырисовывало на газонах длинные чёрные тени; они, словно гигантские стрелы, упирались в пруд и в сидящего возле него Юри.

Мальчик не помнил, о чём он думал в последние часы. Мысли, словно испуганные зверьки, разбегались в разные стороны. Собрать их воедино у Юри не хватало сил. Кто-то сел на скамейку рядом с мальчиком. Что-то у него спросил. Юри что-то отвечал незнакомцу, но о чём именно шла речь, уже не мог вспомнить.

Мозг мальчика неотступно сверлила одна мысль: надо искать ночлег. Уже сейчас в тоненьком пальтишке холодновато. А что будет, когда солнце попрощается с городом, когда темнота окончательно воцарится в парке?

Куда пойти?

И вдруг словно луч солнца ворвался в тёмное помещение. Страх отступил, даже словно бы стало теплее.

Ведь у него, Юри, есть дом! Там, где они жили с матерью. Там их вещи. Туда и надо пойти. Наверно, ключ внизу у дворника. Если молодой человек, знакомый тёти Эрны, и живёт на кухне – не беда. Места хватит обоим.

Счастливый, что всё так просто решилось, Юри пустился бегом по улице. Учебники и тетради весело подпрыгивали в портфеле. От быстрого движения мальчик согрелся. Заботы отошли в сторону. И в голове стали возникать планы, один лучше другого.

Дом у него есть. Может быть, удастся на лето устроиться на работу. Может быть, с платой за квартиру потерпят – дадут отсрочку… А пока можно и какую-нибудь вещь снести в комиссионный магазин. Например, фотоаппарат – давнишний подарок отца. Вещи матери, конечно, продавать нельзя.

Вот уже и бульвар Раннапуйестээ. Здесь поворот к дому Нээме. А там надо свернуть, если идти к Вирве. Может быть, сходить навестить их. Спросить, что нового произошло сегодня в школе.

Добравшись до угла, откуда были видны окна квартиры, где они жили с мамой, Юри остановился.

Что бы это могло значить?

Окна ярко освещены!

Медленно зашагал мальчик дальше. Ему не хотелось верить в то, что случилось непоправимое, но по мере приближения к дому предчувствие беды усиливалось. Однако Юри решил выяснить всё до конца.

Знакомо щёлкнула калитка, как прежде проскрипела лестница, даже половик возле дверей был тот же – сколько раз Юри вытирал об него грязные ботинки!

Но на дверях уже не висело таблички с именем матери. И это так испугало Юри, что он не смел двинуться с места. Стоял и смотрел на рамку, в которую прежде была вставлена карточка с двумя написанными рукой матери словами: «Эстер Кангур».

Теперь рамка была пуста и словно бы говорила стоящему за дверью сыну Эстер Кангур: «Здесь уже нечего искать».

Сквозь двери доносился громкий разговор и смех. В квартире, как видно, было довольно много народа.

«Ну и что же, – успокаивал себя Юри, – я ведь не собираюсь делать ничего плохого… Ведь здесь наши вещи. Вот и синий почтовый ящик висит на двери… и половик на полу…»

Мальчик поднял руку и надавил на кнопку звонка. Звонок был в неисправности, как и прежде: если нажать прямо, то не получается контакта, а если немного влево, то…

«Трррр…» – послышалось сразу из-за двери.

Смех и шум в квартире прекратились. К дверям приближались тяжёлые гулкие шаги. В следующее мгновение Юри стоял лицом к лицу с незнакомым молодым человеком.

– Что тебе надо, мальчик? – спросил тот, не дожидаясь, пока Юри поздоровается. – Ты, наверное, к прежним жильцам пришёл. Так они больше не живут здесь. Теперь эта квартира моя.

Пока молодой человек говорил, Юри смотрел сквозь открытую дверь в столовую.

С первого взгляда мальчик заметил, что все их вещи целы. Кушетка, стол, стулья, ковёр… Там, где стояли прежде письменный стол и книжный шкаф, на обоях выделялись невыгоревшие прямоугольники.

Круглый обеденный стол был раздвинут и накрыт праздничной скатертью, той самой, которую мама берегла для гостей. За столом сидели несколько молодых людей и девушек.

– Артур, кто там пришёл? Ещё гость? – спросил один из гостей.

– Нет, – ответил молодой человек, открывший Юри дверь. – Тут какой-то мальчик прежних жильцов разыскивает.

– Ну так чего ты там застрял? Нам без тебя скучно! Ведь ты именинник! – закричало сразу несколько голосов.

– И зачем это надо на ночь глядя в чужую квартиру ломиться, – сказал кто-то недовольно.

Молодой человек хотел ещё что-то спросить, но Юри уже не слушал его, он повернулся и выскочил за дверь.

Да, здесь, в его собственной квартире, он был посторонним.

Но что это значит? Неужели и вправду сюда пущены новые съёмщики? Ведь мать внесла квартплату за месяц вперёд. А может быть, это просто знакомые тёти Эрны, её друзья? А как же мебель? Что, если пойти и порасспросить обо всём соседей с первого этажа, например дядюшку Холлмана?

Юри, который как раз дошёл до калитки, обернулся назад и увидел, что нижний этаж не освещен. Наверное, старик Холлман опять уехал в Таллин к сыну.

Медленно передвигая ноги, доплёлся Юри до угла бульвара Раннапуйестээ. Лёгкий ветерок, тянувший с реки, принёс запах краски – в порту яхтклуба ремонтировали парусники и лодки.

Мальчик бросил последний взгляд на бывший свой дом и завернул за угол.

Улица уводила Юри всё дальше от дома. Но увести его от тяжёлых мыслей она не могла. Как ужасно, что в их квартире живут совершенно чужие люди, пользуются вещами, которые так берегли и содержали в таком порядке руки его матери!

Перед Юри вновь встал беспощадный вопрос: куда пойти?

Мальчик осмотрелся. Его окружали тихие вечерние улицы. Надвигающаяся ночь казалась ужасной. Словно огромные пасти, чернели открытые ворота домов. Река плескалась таинственно и жутко.

«Может быть, пойти к Вирве?»

Нет. У них крохотная комнатушка и большая семья.

«Ночью ступить некуда, а не то что лечь», – сказала однажды Вирве.

А к Нээме? К соседу по парте, к другу? У них свой дом. Там должно бы хватить места и для него.

Вновь появившаяся надежда заставила мальчика поторопиться.

Юри забыл о чернеющих пастях дворов, они уже не казались такими таинственными. И встречные прохожие тоже выглядели симпатичнее. Он перестал их бояться.

Окна дома Сайдла были темны. За выкрашенным в зелёный цвет забором мелькал Кааро – огромный серый с рыжими подпалинами пёс из породы овчарок, с ним Юри никак не удавалось установить дружеских отношений. Юри частенько бывал у Нээме в гостях, давал Кааро хлеб с маслом и конфеты, но как только собирался уходить, Кааро так и норовил цапнуть его за ногу.

Поэтому сейчас нечего было и думать о том, чтобы приблизиться к дому. Спущенный с цепи сторож бегал вдоль длинного забора, готовый помешать любой попытке Юри нарушить сон его хозяев.

Юри загремел ручкой калитки, чтобы вызвать Кааро на лай. Может быть, хозяева выйдут посмотреть, что это привело собаку в такую ярость, и увидят незваного гостя.

План в основе своей был правильным, но все усилия Юри оказались тщетными. Очевидно, семья Сайдла настолько привыкла к ночному лаю Кааро, что не обращала на это никакого внимания. Ни в одном окне даже не вспыхнул свет.

Вконец измучившись, Юри поплёлся прочь.

«Куда теперь? Куда теперь?» – неотступно стучали в его мозгу всё те же два слова. Неужели ему больше некуда деться?

Весь вечер мысль Юри лихорадочно работала в поисках выхода из создавшегося положения. Его не оставляла надежда найти хоть какой-нибудь ночлег. Но сейчас он должен был себе признаться: теперь действительно всё. Оставалось лишь обратиться к учителю Роозма, но где он живёт, Юри не знал. К тому же мальчик опасался, что классный руководитель просто-напросто заставит его вернуться к Эрне Казук!

Дорожка оборвалась на берегу под наклонившимися к воде ракитами. Рыбаки сколотили здесь из старых досок скамеечку.

Вода, плескавшаяся на повороте реки, казалась чёрной и густой, словно олифа. В голову Юри пришла странная мысль: если окунуть руку в такую воду, то рука, наверное, будет словно в дёгте вымазана. А с кончиков пальцев этот дёготь станет стекать длинными чёрными нитями…

«Ну и ерунда же лезет в башку!» – Юри усмехнулся своим мыслям.

Держась за руки, мимо него прошли молодой человек и девушка. Юри долго смотрел им вслед. И мысленно видел на их месте себя с матерью. Вот они разгуливают по нескончаемым дорожкам огромного таллинского парка Кадриорг, размахивают в такт шагам руками и разговаривают.

Когда же это было?

Очень, очень давно. Когда их бросил отец.

Они сели на скамейку на берегу моря и смотрели, как ветер швырял на камни волны, как возникали и исчезали на воде белые гребешки пены.

– Не беда, Юри, станем друг другу опорой. И всё будет хорошо.

Так сказала тогда мама.

От этого воспоминания на глаза навернулись слёзы. Деревья, дома и берег реки расплылись словно в тумане.

Юри вытер кулаком глаза и вновь двинулся в путь. Ноги сами собой несли его с одной улицы на другую, наконец внимание мальчика привлекла ярко освещенная витрина.

Это был дежурный магазин.

Юри вошёл в него. Заваленные продуктами полки напомнили мальчику о том, что он зверски голоден. Рука нащупала в кармане монетки.

Перед длинным прилавком с никелированными поручнями стояло много людей. Продавщица в белом халате разговаривала с низкорослым пареньком. Он тянулся на цыпочках к высокой стеклянной витрине и говорил что-то плаксивым голосом. Слов было не разобрать, но, по-видимому, возникло недоразумение из-за денег.

Юри пробрался поближе.

– Ты дал мне десять рублей, – строго сказала продавщица.

– Нет… Пятьдесят было. Хы-хы-хы… Последние деньги матери. И до получки ещё далеко. Отец в больнице… Хы-хы-хы…

– Да нет же… было десять! – возразила продавщица.

– У-у-у… – завыл парень на весь магазин.

Парень показался Юри вроде бы знакомым. Высоко обритый затылок, серое пальто… Где же он его встречал?

Тут в дело вмешались другие покупатели.

– Как вам не совестно обсчитывать ребёнка? – стыдил продавщицу солидный гражданин, грозя ей при этом, будто шкодливой девочке, пальцем.

Слова солидного гражданина словно бы послужили сигналом к тому, чтобы начали возмущаться и остальные покупатели.

– Хочет набить себе карман за счёт ребёнка! – кричали одни.

– Не притворяйтесь! – кричали другие.

– Вечное недоразумение с этой сдачей! – вторили им третьи.

Продавщица развела руками. Парень душераздирающе заревел. Покупатели зашумели пуще прежнего.

История закончилась тем, что продавщица усомнилась в своей правоте и открыла ящик с деньгами. Там действительно лежало несколько пятидесяток. Сколько их было раньше, кто знает… Может быть, она и впрямь была невнимательной? Уж очень жалобно мальчик плачет.

– Чего вы ещё ждёте?! Давайте же наконец ребёнку сдачу правильно! – рявкнул солидный гражданин. Тот самый, который вызвал бурю негодования в адрес продавщицы.

И паренёк получил сдачу – сорок пять рублей. Он быстро схватил купленный кусок колбасы, деньги и, вытирая глаза, направился к выходу.

Стоявший посредине магазина Юри так и застыл на месте. Парень был тот самый, который бегал за машиной для Билли, а во время пути молча курил, сидя рядом с Юри.

Проходя мимо Юри, парень бросил на него быстрый взгляд. На его узком лице мелькнула улыбка. Он шагнул к мальчику и протянул ему руку.

– Здорово, смельчак!

– Здрасте… – пробормотал Юри с изумлением – на него смотрели такие радостные с хитринкой глаза, что казалось непонятным, каким образом парень всего минуту назад мог так жалобно плакать.

– Пошли! – парень потащил Юри к дверям. А тот забыл, для чего зашёл в магазин, и послушно побрёл на улицу.

– Моё имя Щелкун! – представился парень. – А ты Юрка, правда ведь?

– Как это Щелкун? – растерялся Юри. – Это что, фамилия такая?

Парень рассмеялся.

– Ха… ха… фамилия! Не фамилия, а прозвище!

Когда они, завернув за угол, вышли на соседнюю улицу, из какой-то подворотни вынырнули Билли и Вялый.

– Глядите, Юрку нашёл! – Щелкун подтолкнул мальчика вперёд, да так, что тот чуть не налетел на Билли.

– Ого! Здрасте, здрасте! Как здоровье? – Билли протянул руку.

– Всё в порядке, – ответил Юри. Но тут же почувствовал, что в горле у него пощипывает да и в носу тоже. До сих пор он, занятый своими заботами, не обращал на это внимания. И добавил, махнув рукой: – Горло вроде бы немного побаливает.

– Что я говорил – парень смельчак! – Билли хлопнул Юри по спине. – Не хуже меня! А вода была всего семь градусов.

Тут Билли вспомнил о Щелкуне.

– Ну? – Он вопросительно взглянул на Щелкуна и сделал пальцами какой-то непонятный жест.

– Как всегда! – Щелкун поднёс кулак с зажатыми в нём бумажками к самому носу атамана.

– Ага. Порядок. Молодец, выплакал копеечку! – похвалил Билли.

Щелкун весело кивнул, затем сгорбился, вобрал голову в плечи и затянул жалобным голосом:

– Пятьдесят было-о! Ууу… ууу… Последние деньги матери. Хы-хы-хы… До получки ещё далеко…

Вялый и Билли фыркнули.

Юри понял, что в истории со сдачей не всё было чисто. Мальчику стало вдруг неприятно оттого, что люди видели его в магазине в компании Щелкуна.

– А ты чего здесь шатаешься? Да ещё с портфелем в руках. Такие, как ты, уже давно бай-бай. Десятый сон видят, – вновь обратился Билли к Юри.

Мальчик, широко раскрыв глаза, переводил взгляд с одного парня на другого. Что ответить? Сказать что-нибудь просто так, лишь бы отвертеться? Или рассказать обо всём? О том, что…

Зоркий взгляд Щелкуна сразу подметил: Юри что-то скрывает…

– Что с тобой? Ведь мы тебе не чужие. Вы с Билли на пару реку обследовали, – сказал он.

– А теперь на пару носами хлюпаем! – подхватил атаман и засмеялся. Его рука скользнула в карман.

– Хочешь, глотни разок. Прополощешь горло. Не то завтра станешь сипеть, как простуженная ворона! – продолжал он, играя под взрослого, и протянул Юри бутылку.

– Не хочу! – Юри оттолкнул руку с бутылкой.

Вялый презрительно усмехнулся.

– Тьфу! Молокосос и останется молокососом! Принесите, пожалуйста, соску и бутылку молока.

– А ты не зубоскаль! – прикрикнул на приятеля Билли и глубокомысленно добавил: – Одно смелое «нет» стоит больше, чем у иного десять трусливых «да».

– Браво! – крикнул Щелкун. – Да ты, атаман, ни дать ни взять мудрец!

Вялый отвернулся, сплюнул и вытащил из нагрудного кармана сигарету. На его скуластом лице появилась гримаса, как у человека, которого мучит зубная боль. Коротко подстриженные волосы торчком стояли над высоким лбом. Ворот рубашки был распахнут и обнажал острые ключицы.