Текст книги "Занесенный клинок (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Нейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Глава 8
ВОЙНА МИРОВ
У каждой битвы был свой ритм, своего рода танец между противниками. Но скорость, последовательность, музыка в ней варьировались. Когда мы с Этаном тренировались, это был изящный балет с осмотрительными движениями и совершенной точностью. Эта же потасовка была пьяным полуночным танцем. Ничего кроме толкания локтями, несфокусированных глаз и подножек.
Я разделила двух женщин в ночных рубашках, на их ногах все еще были тапочки, они кричали как банши[35]35
Банши, или бэнши (англ. banshee [ˈbænʃiː], от ирл. bean sídhe [bʲæn ˈʃiː] – женщина из Ши) – в ирландском фольклоре и у жителей горной Шотландии, особая разновидность фейри, опекающих старинные роды. Принимает различные облики: от уродливой старухи до бледной красавицы. Обычно ходит крадучись среди деревьев, либо летает. Издаёт пронзительные вопли, в которых будто сливаются крики диких гусей, рыдания ребёнка и волчий вой, оплакивая смерть кого-либо из членов рода.
[Закрыть] в перерывах между всхлипываниями, вопя в ужасе. Как Уинстон и первый мужчина, которого мы сегодня видели, они рвали на себе волосы, словно так могли вырвать демонов. Это явно не работало, и от этого их крики усилились.
Неприятно было видеть борьбу Уинстона. Но наблюдать за распространением безумия по толпе было в разы хуже.
Женщины сопротивлялись, пока я расталкивала их, набросившись на меня, а не друг на друга. Я нанесла лоу кик[36]36
Удар лоу кик наносится либо стопой, либо нижней частью голени. Этот удар наносится по ноге соперника, чаще всего в бедро, так же он бьется по голени и по икрам соперника.
[Закрыть] по ногам той, что была справа от меня, после чего она повалилась на землю. Когда она была повержена, я повернулась к другой, увернувшись, чтобы избежать удара кулаком. Она не была бойцом. Она была зверем, наносящим ответный удар тому, что напало на нее. Чему-то хищному.
Я выпрямилась, напрягая плечи на случай, если она попытается сделать еще один ход. То, что она не обучалась, не означало, что она не опасна. Она начала молотить меня обеими руками, пустив в дело ногти, ее маникюру было не больше пары дней. Я схватила ее за руку, развернула и начала ее выкручивать, пока она не согнулась, вывернув плечо. Она не знала, как вырваться из захвата, поэтому я воспользовалась моментом в свою пользу. Или попыталась. Другая женщина снова поднялась. Свободной рукой я подтянула платье с правой стороны и нанесла удар ногой, оттянув носок.
Я нанесла ей удар снизу в подбородок, отчего ее голова откинулась назад. Ее глаза закатились, и она упала на землю.
– Хорошая девочка, – сказала я и повернулась к другой женщине.
– Страж, – произнес Этан, и я оглянулась на черный галстук-бабочку, который он протянул. Его волосы были распущены и развевались вокруг лица, рубашка была расстегнута. – Свяжи ей руки.
Я кивнула и взяла тонкую полоску шелка в то время, как он побежал вперед и заблокировал удар женщины, несущей – в буквальном смысле – деревянную скалку, которая, похоже, все еще была посыпана мукой. Или чем-то похуже.
Сосредоточься, – сказала я себе и выкрутила другую руку женщины. К этому моменту ее голос превратился в длинную череду хриплых мольб.
– Остановите это остановите это остановите это остановите это!
– Я бы и рада, но ты не захочешь, чтобы я тебя вырубила, поэтому тебе придется довольствоваться малым. – Я вывела ее к велосипедной стойке и толкнула на землю, потом вытянула ее руки через одну из опор стойки и использовала галстук-бабочку, чтобы привязать ее. – Мы поможем тебе, как только это будет возможно.
Я повернулась, и была отодвинута назад протянутой рукой Катчера, когда голубой шар огня пронесся мимо меня, брошенный рукой Мэллори. Он попал в мужчину, размахивающего перед собой окровавленной деревянной бейсбольной битой, и отбросил его назад, руки и ноги благодаря инерции выбросило вперед. Он пролетел три метра, прежде чем упал на тротуар, раскинув руки и ноги. И он остался лежать.
Я в ужасе оглянулась на Катчера.
– Она его убила?
– Боже, нет. Это просто сила, а не огонь. Как если бы тебя сбили очень большим креслом-мешком.
Я оглянулась на мужчину. И действительно, его грудь продолжала подниматься и опускаться, но он не пытался встать. Я бы сказала, что цель поражена.
– Вот черт! – выкрикнула Мэллори, когда громадная женщина – как минимум под два метра высотой и со ста десятью килограммами мышечной массы – подкралась к ней. Две целых Мэллори едва бы покрыли ее размеры. Ее футболка «Кабс»[37]37
Чикаго Кабс (англ. Chicago Cubs) – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Центральном дивизионе Национальной лиги Главной лиге бейсбола. Команда была основана в 1876 году. Клуб базируется в городе Чикаго, Иллинойс. Владельцами команды является семья Джо Риккета, основателя компании TD Ameritrade.
[Закрыть] была порвана и вся в крови, кровь капала из ее носа, а ее глаза были дикими от страха. И она была слишком близко к Мэллори, чтобы та использовала магию.
– Хватит кричать! – заявила она, в ее глазах ясно читалось обвинение. – Хватит кричать! Хватит кричать!
– Я не кричу! – ответила Мэллори, теперь уже крича.
– Позже, – произнес Катчер и пошел помогать своей жене.
Блеск металла в уличном свете привлек мое внимание, и я оглянулась. Вперед шла женщина, держа в руке разделочный нож. На ней были пижамные штаны и изношенные тапочки, и я готова была поспорить, что нож был взят с ее кухни.
Какой бы неведанный мотив ни двигал ими, она, вероятно, вышла прямо из своего дома и направлялась прямиком в ад.
Ее волосы были короткими и кудрявыми, глаза дикие и испуганные. Она одной рукой держала нож, а другой била себя в висок.
– Уберите их из моей головы!
– Я не могу тебе помочь, – ответила я, протягивая руку, в то же время не сводя глаз с ножа и его ширины, плоского лезвия с рисунком, похожим на сплавление цветных металлов. Если бы о нем хорошо заботились, то он был бы острым и мог бы нанести серьезные увечья.
– Ты не можешь! – закричала она, вкладывая столько энергии в звук, что ее тело согнулось под ее силой. – Они не остановятся! Я заставлю их прекратить! И их остановлю!
Она прижала нож к своему горлу, и мое сердце, кажется, жалостливо остановилось.
– Пожалуйста, не надо, – промолвила я, пытаясь вернуть к себе ее внимание. – Обещаю, я тебе помогу. Есть место, куда ты можешь пойти, где голос больше не будет тебя беспокоить.
Это место, может, и включало в себя тюремную камеру и медикаментозную кому, но это было все, что я могла предложить на тот момент, по крайней мере, пока мы не узнаем больше.
Она на мгновение остановилась, плечо подергивалось под ее ухом, и я видела искру надежды в ее глазах. Но это была маленькая искра, угасшая благодаря какому-то наваждению, поразившему ее сознание. Она схватила клок своих волос и согнулась в талии, словно голос имел какой-то вес и тянул ее к земле.
Она кричала и топала ногами в очевидном расстройстве, и когда она снова подняла свой взгляд, в ее глазах было ужасное отчаяние.
– Это не закончится. Это не заканчивается. Одно и то же весь день, каждый день, и ты ничего не можешь с этим сделать, и я тоже не могу. Это не прекращается. Это не прекращается!
Она перехватила нож так, чтобы лезвие указывало на нее, в ее глазах появилась новая мрачная решимость.
– Нет! – произнесла я и побежала вперед, но было слишком поздно. Она погрузила нож в свой живот, темная кровь окрасила ее фартук. Пальцы, все еще обернутые вокруг лезвия, стали темно-красными, когда она упала на колени, широко раскрыв глаза. Она посмотрела вниз, ее глаза наполнились ужасом, и начала дрожать.
– Мне не помешала бы помощь! – крикнула я и увернулась. Она отдернула руку и начала отбиваться от меня. Я схватила ее за скользкое запястье и обхватила свободной рукой ту, в которой все еще был нож. Нельзя было сказать, что она проткнула, и если вытащить нож, не станет ли ситуация еще хуже.
Малик опустился на колени рядом со мной.
– Делай то, что делаешь, – сказал он и снял свой пиджак. – Держи руку на ноже. Я придавлю.
Я просто кивнула, поскольку была занята, пытаясь не дать женщине поцарапать меня. Она все еще кричала; ее план убрать голос в голове, доставив себе безжалостное количество боли, явно не работал.
Малик обернул пиджак вокруг ножа под нашими сомкнутыми руками и крепко прижал. Женщина закричала от боли, отчего больше помешанных голов повернулось в нашу сторону.
Просвистел голубой шар, отбрасывая искры, пока пролетал мимо, как бенгальский огонь не соответствующий сезону. Я подняла глаза, наблюдая, как он несется к молодому человеку лет двадцати с небольшим в спортивных шортах и тапочках для душа, ковыляющего вперед, он обхватил голову руками, словно пытался вырвать зло. Он шарахнулся на тротуар так же, как и первый мужчина.
– Мерит, – произнес Малик. Я оглянулась и увидела, что он кивает на мою юбку.
– Вот дерьмо, – пробормотала я и начала хлопать по искрам, которые проедали шелк. Но мне руки нужны были для другого…
– Я помогу, – сказал Амит, хлопая по искрам рукой. Он сдул пепел, похлопал еще, чтобы просто быть уверенным, а затем оглянулся на женщину, истекающую кровью на земле перед нами. На его лице были потеки крови.
– У Дома Кадогана своеобразный способ веселиться, – проговорил он.
Я посмотрела на свои руки, покрытые кровью и обхватывающие такой же окровавленный нож, молясь Богу, чтобы не потерять женщину, которую я не смогла спасти.
– Ага. Я бы сказала, это прекрасно описывает ситуацию.
***
Сначала прибыли машины скорой помощи, в нашем направлении ревели сирены, вспыхивали мигалки. Катчер подвел к нам медиков, и они занялись стабилизированием женщины, доставив к карете скорой помощи. Должно быть, они имели опыт работы в чрезвычайных ситуациях, поскольку даже не вздрогнули при виде хаоса или людей на земле.
– Держите ее под охраной и привяжите к кровати, – сказал Катчер о женщине с ножом. – Она сама с собой это сделала.
– Суицидница? – спросил один из медиков, перекрестившись в процессе, возложив два пальца на лоб, на живот, на левое плечо и на правое.
– Не совсем, – ответил Катчер. – Но у нас сейчас нет времени объяснять. Омбудсмен свяжется с вами.
Они кивнули, погрузили ее повезли в больницу с вновь заревевшими сиренами.
Один из медиков предложил мне бутылку воды, и я смыла со своих рук большую часть крови.
Этан подошел ко мне и осмотрел меня, а я сделала то же самое с ним. Конечности все еще на месте. Грязный и вымазанный в крови, как и я, но в целом невредимый.
– Я в порядке, – произнесла я, предвосхищая вопрос. – А ты?
Он кивнул и посмотрел вниз на свою теперь уже незаправленную рубашку и порванные брюки.
– Улицы Чикаго в грязи. Не рекомендую валяться на них.
Я посмотрела вниз. Я лишилась рукава, кружево на подоле моего платья было разорвано в клочья, а переднюю часть покрывала кровь безобразными ярко-красными потеками.
– Да, моему платью хана.
Он поглядел вниз на него.
– Ты и одежда. По крайней мере, свадьба уже закончилась.
Я побледнела, когда поняла, что будет дальше. Мне придется забрать платье в Дом, где Элен, несомненно, его увидит. Я практически чувствовала, как набирает обороты нотация, формируется приговор, как облако над нами, и неважно, что за эту чертову вещь я заплатила сама.
– Элен, – проговорила я, глядя на него и наблюдая, как его глаза озаряются пониманием.
Его взгляд стал непреклонным.
– Мы уезжаем. Наши чемоданы уже в отеле. Мы просто заедем и уедем, и она никогда не узнает, что с ним стало.
Пока десятки прохожих с мобильниками и репортеры с камерами – все они находились за пределами наспех повешенной оградительной ленты – не поделятся своими снимками с миром.
– Для этого слишком поздно, – сказала я и оглянулась на побоище, которому мы сегодня помогли разыграться.
Там было больше людей, чем сверхъестественных, но у нас было больше силы и больше огневой мощи, в прямом и переносном смысле. Кого-то вырубили, кто-то еще корчился, а кто-то был привязан к велосипедной стойке брошенными галстуками-бабочками. Больше десятка людей лежали ничком на земле, в то время как мы стояли над ними, запачканные кровью и в разорванной одежде – людей, подвергшихся какому-то психическому расстройству, которое мы обнаружили у вампира в Доме Кадогана.
– Это был не только Уинстон, – сказала я.
– Да, – ответил Этан. – Это был не только Уинстон. И нам нужно узнать почему и как.
Помимо людей на земле, горели два мусорных бака, посылая в воздух запах горящего пластика и мусора. На бетоне в лужу собралась кровь, отражая синие и красные огни патрульных машин.
Когда из патрульных машин вышли четыре офицера в форме, мы инстинктивно подняли руки. Но по свадебным нарядом это выглядело так, будто мы устроили шведский стол в этом квартале.
Мой дедушка и Джефф подбежали к нам из библиотеки, оба все еще в своих чистых костюмах.
Мой дедушка вытащил свое удостоверение.
– Я Омбудсмен, – произнес он. – Все виновники на земле. А они не давали им поубивать друг друга.
Мы дали полицейским минутку, чтобы сориентироваться, засунуть в кобуру свое оружие, а офицер в это время пробивал личность моего дедушки.
– О, Мерит, – произнесла Мэллори, присоединившись к нам. – Твое платье.
– Знаю. Твое не намного лучше. – На бледно-зеленом кружеве были небольшие круговые подпалины и безобразные красные пятна.
Она поглядела вниз.
– О, да. Немного подпалилась во время той последней бомбежки. Полагаю, мне не удастся превратить его в коктейльное платье.
– А я думаю, что больше не пойду под венец. – Не то, чтобы я хотела повторить этот вечер. Ну, или во всяком случае его последнюю часть.
К нам подошел детектив в сопровождении моего дедушки, у него на шее висел значок на цепочке. У него было бледное, измученное лицо, коротко подстриженные седые волосы и костюм, который был безупречно подогнан, от остроконечных отворотов до тонких полосок и нагрудного платка. Я бы не удивилась, увидев гетры под отворотами брюк.
– Один мертв, двенадцать получили ранения разной степени тяжести, – сообщил дедушка. Кареты скорой помощи до сих пор приезжали и уезжали с места происшествия, увозя в ближайшие больницы людей, которые были частью скопища.
– Я детектив Пуласки, – представился детектив, взяв в руку блокнот. – Кто хочет начать?
– Мы оказались случайно в это вовлеченными, – сказал Этан. – Мы делали свадебные фотографии, свернули за угол, и там были они. Дрались и твердили про наваждение.
Глаза моего дедушки расширились, и он посмотрел на меня. Я кивнула на невысказанный вопрос.
– Та же история, что с Уинстоном. Они впали в панику и были напуганы, и они слышали крики. И из-за этого, по какой-то причине, они проявляют насилие.
– Уинстон Стайлз, – пояснил мой дедушка Пуласки. – Вампир, который напал на Мерит прошлой ночью в Доме Кадогана. В настоящее время он в тюрьме для сверхъестественных.
Пуласки оглянулся назад.
– Среди этих людей есть вампиры?
– Все люди, – ответил Этан.
– Получается, сначала сошел с ума вампир, а потом и группа людей?
Это заразно? – хотел он сказать. – Наваждение распространяется по городу?
– Вампиры не заражали людей, – произнес Этан. Но в его глазах было беспокойство. Мы не знали, как оно распространялось – чем бы это ни было. И единственная личность, которую мы видели с наваждением, был вампир в нашем Доме.
– Тогда как оно распространяется?
– Может, оно и не распространяется, – сказала Мэллори, и все мы посмотрели на нее.
– Наваждение, как правило, не заразно, и у них нет никаких других симптомов.
– Тогда какие еще есть варианты? – спросил Пуласки.
– Они говорят правду, – ответила Мэллори. Она смахнула волосы с лица, зеленоватый лак на ее ногтях – мы все сделали такой маникюр на свадьбу – облупился по краям. – У них одинаковое наваждение, потому что они слышат одно и то же. Они слышат что-то реальное.
Этан наклонил голову.
– Если голос – или его источник – реален, то почему мы его не слышим? Почему это повлияло не на всех?
– Не знаю, – ответила Мэллори. – Думаю, нам именно это и нужно выяснить. А это даже не подводит к более значимому вопросу.
– К какому? – подтолкнул Этан.
Она посмотрела на него.
– Кто кричит? Кто так сильно хочет, чтобы его услышали? – Она перевела взгляд на город, словно искала вражеский парус.
– Сорша? – спросил Этан.
Мэллори отрицательно покачала головой.
– Защитные заклинания нетронуты.
– И она никак не может их обойти? – спросил Этан. – Обмануть их?
Разумеется, мы уже это проработали. Когда предложили поставить защитные заклинания, мы проверили каждый нюанс магии, защитных чар, степени, в которой они предоставляли нам защиту – и предупреждали других.
– Защитные заклинания – это цепь. Если она воспользуется магией, это разомкнет цепь, и мы об этом узнаем. Мы ничего не почувствовали; следовательно…
– Это не Сорша, – заключил Этан.
Мэллори кивнула.
– Кроме того, она алхимическая ведьма. А это не похоже на алхимию.
Пуласки поднял руку.
– Меня не интересует магическая абракадабра. Я оставлю это вам. Я хочу знать, что именно здесь произошло. В деталях.
– Я вам все подробно расскажу, – произнес Катчер и отвел его на несколько метров, указывая на то место, где мы свернули за угол так непостижимо давно.
Мой дедушка последовал за ними, но оглянулся на нас, крутанув пальцем в воздухе. Он хотел, чтобы мы продолжали все это обсуждать.
– Значит, это магия кого-то другого? – спросил Этан.
– Должно быть, – ответила Мэллори. – Я просто не знаю чья, или, во всяком случае, пока не знаю. Хотя тут присутствует эта странная металлическая штука.
– Да, – произнесла я, повернувшись к Мэллори. – Я почувствовала то же самое после того, как наткнулась на Уинстона. Я думала, это из-за наваждения. Типа, он болен, и это придает его магии странный запах. Но, возможно, это признак чего-то. Это может быть связано с определенным видом магии или существом?
Она покачала головой.
– Я не в курсе, но мне придется проверить книги.
– Пейдж уехала из города, – сказал Этан, – иначе я бы и ее попросил поискать. – Пейдж – колдунья, которая практически жила в Доме Кадогана, в основном из-за ее отношений с нашим Библиотекарем. – Библиотекарь на конференции АБА[38]38
Американская библиотечная ассоциация (англ. The American Library Association (ALA)) является организацией, которая поддерживает библиотеки и библиотечное профессиональное образование не только в США, но и по всему миру. В её состав входят около 66 000 членов. Ассоциация была основана в 1876 году в Филадельфии. Её основное отделение находится в Чикаго.
[Закрыть] в Нью-Йорке, – добавил Этан. – Она с ним.
Пейдж расстроилась из-за того, что не смогла прийти на свадьбу. Библиотекарь же был слишком взволнован конференцией – и книгами – чтобы слишком переживать.
– Я могу поискать, – сказала Мэллори, глядя на своего мужа, который стоял с моим дедушкой и Пуласки. – Он будет занят этим, по крайней мере, какое-то время.
– Мэр взбесится, – согласилась я.
– Ага. Скорее всего.
К нам подошел Амит.
– Не такую поездку в Штаты я себе представлял, – сказал он и поглядел на Этана, в его глазах было беспокойство. – С Чикаго что-то не так, да?
– Я начинаю бояться, что что-то в чертовой воде, – ответил Этан.
– Или в воздухе, – произнесла я и посмотрела на Мэллори. – Гейб почувствовал ту же тревогу. Поэтому, что бы ты там ни ощущала, ты не одна.
Услышав эту информацию, она, казалось, по понятным причинам успокоилась и расстроилась.
Нас обнаружил репортер, энергично делая снимки побоища и остатков свадебной вечеринки.
– Сфотографируй-ка это, – сказала ему Мэллори, отойдя в сторону так, что мы с Этаном остались одни.
– Если хочешь объективного восприятия Дома Кадогана, то сфотографируй Мерит и Этана после сражения. Сними их вместе, покрытых кровью, потому что они пытались сделать что-то хорошее. Вампиры Кадогана именно такие.
С угрюмым выражением лица репортер кивнул и направил на нас свою камеру.
Глава 9
ГОРЬКАЯ РАДОСТЬ
Мы попрощались с теми, кто остался со свадебной вечеринки, и забрались в лимузин, который отвезет нас обратно в «Портман».
Как предполагалось, после заката мы должны были сесть в специально оборудованный и защищенный от солнечных лучей самолет до Парижа, где у нас будет неделя «мадленов»[39]39
Печенье «Мадлен» – это знаменитое французское печенье, как правило, в форме ракушек.
[Закрыть], эспрессо и отражающегося в Сене лунного света.
Вот только я знала, что этого не будет.
– Мы не летим в Париж, – сказала я и положила голову ему на плечо.
– Да, – ответил он. – И я должен попросить всех гостей свадьбы покинуть Чикаго как можно скорее. Нет смысла втягивать их в это.
Внезапно я почувствовала себя невыносимо уставшей. Эмоционально истощенной долгой ночью подготовки и общения, физически изнуренной дракой, в которую мы не хотели вступать. И насколько бы я не была осведомлена о том, почему мы не могли улететь, почему мы не могли покинуть город в разгаре какой-то неизвестной сверхъестественной заразы, я не могла ослабить давящую печаль, которая улеглась в моих костях.
Я всего-то хотела медовый месяц. Я ведь не слишком много просила, не так ли?
Этан обнял меня и привлек ближе к себе. Я закрыла глаза и позволила себе успокоиться от его тепла и близости.
– Полагаю, я ошибался в том, что это не наша проблема, – сказал он.
– Это стало нашей проблемой не по твоей вине. Не так уж и много мы с этим могли сделать. И хорошо, что мы были там. Это не входило в наши планы, но если бы мы не вмешались, все могло обернуться гораздо хуже.
Этан ухмыльнулся и прижал меня к себе.
– Думаю, это я должен тебя утешать, а не наоборот. Потому что моя прекрасная жена заслуживает покоя и уюта.
– «Жена» как-то странно звучит. Интересно, когда я к этому привыкну.
– У тебя есть вечность, – ответил он, – потому что я не отпущу тебя.
***
Уже почти рассвело, и в «Портман Гранд» было тихо, наши шаги отдавались эхом по мраморному полу. За стойкой регистрации стояла женщина, нахмурив брови на что-то перед собой. На другом конце помещения мужчина протирал столы в зоне отдыха, а у подножия лестницы ждала уединенная и вымотанная семья, все они были в одинаковых футболках «ОТПУСК СЕМЬИ КАРТЕР». Взгляды родителей поднялись, чтобы посмотреть на нас, их глаза расширялись по мере того, как они осматривали нашу порванную одежду и тела в ссадинах.
– Присядь, – тихо сказал Этан. – Я зарегистрируюсь.
Я кивнула и пошла к каменному фонтану у дальней стены.
– Грандиозная драка за букет невесты, – сказала я родителям с единственным намеком на улыбку, который я смогла из себя выдавить, и понадеялась, что этого будет достаточно, чтобы успокоить их страхи.
Из львиной головы, примонтированной к стене на четырехгранном основании, текла вода. Я села на край и увидела, как ко мне в воде метнулся декоративный карп, вероятно, надеясь получить корм.
Я закрыла глаза и прислушалась к звуку воды, пытаясь забыть все, что я сегодня услышала, увидела и почувствовала. Все, кроме любви. Потому что когда все сказано и сделано, это может оказаться единственным, что нам осталось.
Я настолько устала, что не поняла, что он снова присоединился ко мне – даже не слышала, как он пересекал мраморный вестибюль – пока его рука не коснулась моего плеча.
– Страж, я думаю, с тебя на сегодня хватит.
Я кивнула.
– Я тоже так думаю.
– В таком случае, пойдем наверх. – Он помог мне подняться и взял меня за руку.
***
Люкс для новобрачных был еще более грандиозным, чем комнаты, в которых мы готовились к свадьбе – и не только из-за глянцевого рояля, который был обращен к длинной стене окон, выходящих на город. Как и другие, эта комната была разделена на отдельные помещения для отдыха, включая столовую, огромный секционный диван, обращенный к окнам, и достойную коллекцию книг на стене, которая простиралась, должно быть, метров на шесть до потолка. Дверь в стене с окнами вела на открытую террасу, заставленную самшитами[40]40
Самшит (лат. Búxus) – род растений семейства Самшитовые, медленнорастущие вечнозелёные кустарники и деревца, вырастающие до высоты 2—12 м (изредка 15 м).
[Закрыть] и низкой мебелью.
Несколько дверей вели из коридора в другой конец комнаты. Плавающая лестница занимала всю внутреннюю стену и вела, как я предположила, в спальню. И рядом с лестницей стоял комплект чемоданов из темно-коричневой кожи с Кадоганской «К», рельефно напечатанной спереди серебром, готовых к перелету в Париж.
Я была готова удариться в лирику относительно великолепия пентхауса, но увидев их, на меня снова нахлынула печаль.
Я подошла к окнам и выглянула на город. С такой высоты он казался темным и мирным, хотя я знала, что это мираж. Что мы увидим больше того, свидетелями чему стали сегодня. И пока мы не выясним, что это в точности такое, мы не сможем это остановить. Погибнет еще больше людей.
Я вздохнула тяжело и с большой жалостью к себе.
– Иногда я хочу, чтобы наша жизнь была нормальной.
– Мы только что поженились, – произнес Этан, подходя к ведерку с шампанским и проверяя дату сбора урожая. – Это довольно нормально.
– И на нас напала толпа домохозяек и детей из кофейни. Так что это не нормально.
Этан поставил на место шампанское и посмотрел на меня.
– Подумай обо всем, что мы могли упустить, Страж. Так много полнолуний. Столько магии, которую упускают другие. Так много «Мэллокейков», с которыми более медленный метаболизм, возможно, и не справился бы.
Я знала, что он пытался заставить меня смеяться, и оглянулась на него.
– И кто кого теперь утешает?
– Я тебе это задолжал.
Я улыбнулась ему.
– Я хочу горячую ванну. Может, ты смог бы меня утешить там?
Его улыбка была медленной, горячей и многообещающей.
– Думаю, я мог бы что-нибудь придумать. – Он поглядел на лестницу. – Пойдем наверх, жена?
Я улыбнулась ему.
– Пойдем, муж.
***
– Черт возьми, – тихо проговорила я.
Мы поднялись по лестнице и в изумлении смотрели в дверной проем.
Спальня была огромной, с серебристыми обоями на стенах и светлым ковром на полу. Кровать представляла собой голубой омут перед стеной окон, которые выходили на озеро Мичиган, и под люстрой из стеклянных капелек, отбрасывающих искажаемые шарики тусклого света. Воздух наполняли ароматы эвкалипта и лаванды, а на заднем плане играла тихая, монотонная музыка.
– Это комната для релаксации, – сказал Этан. – Для отдыха и сна. И поскольку завтрашний день наступит довольно скоро – и неважно, какие потрясения он принесет – мы будем отдыхать, пока сможем.
Отдых казался восхитительной идеей, но какой-то пораженческой. Как-никак это единственный кусочек медового месяца, который мы получим. Париж остался в воспоминаниях. Нашим будущим были последствия.
– Вероятно, тебе понадобится помощь, чтобы выбраться из платья. Или из того, что от него осталось.
– Не напоминай.
– Повернись, – сказал он, покрутив пальцем. Я слишком устала, чтобы спорить или давать соблазнительный ответ, поэтому повернулась и просто ждала, пока он отстегнет крючки и расстегнет молнию на спине. Платье было испорчено настолько, что оно просто упало на пол кучей заляпанного шелка и сатина.
– Ну и ну, – произнес Этан, увидев ансамбль, который скрывался под платьем – чулки до бедра, подвязка и бюстье. Часть моего свадебного приданого, предназначенного только для его глаз.
– Это… прелестно, – проговорил он, его голос был хриплым от увиденного. Он скользнул рукой по моей спине, его прикосновение вызвало мурашки по всему моему телу. – Ты прекрасное создание, Мерит.
– Не поможешь с волосами? – спросила я, указывая на пучок, который теперь в основном висел степени на моем затылке.
– Конечно.
Он прошел вперед и начал распутывать завитки и косички. Потребовалось несколько минут, чтобы вытащить шпильки. Когда он закончил, я повертела головой, взбила волосы, снова повертела головой и провела пальцами по волосам.
– Так даже лучше, – пробормотал он.
Я оглянулась на Этана, его глаза – серебряные от эмоций – бродили по моему телу, как у мужчины с долго отрицаемой жаждой.
– Все это мое, – проговорил он, проведя тыльной стороной ладони по моей обнаженной руке.
– Я люблю тебя, – сказала я ему, обхватив его лицо рукой. – Но я бы отпихнула тебя в сторону, чтобы прямо сейчас попасть в душ.
Он рассмеялся.
– Я рад, что теперь знаю, где мое место, Страж. И в данном случае я не буду стоять у тебя на пути.
***
Ванная была практически такой же большой, как и спальня, с большим количеством светлого мрамора и соблазнительной джакузи настолько большой, что в нее могла бы поместиться толпа. На этажерке возле двери были сложены мягкие полотенца, а люстра из осколков стекла бросала красивые тени на пол.
– Впечатляюще, – произнесла я.
– Только лучшее для моего Стража. – Он повернул оба крана, и комнату начали заполнять вода с паром.
– Мне бы не помешало выпить, – сказал он. – Следи за водой.
Я кивнула, сняла крышку со стеклянной баночки того, что походило на фиолетовую пыль, усеянную крошечными сушеными цветами, стоящую рядом с ванной, и понюхала. Лаванда и что-то немного терпкое. Быть может, эвкалипт.
– Тебе нравятся ароматические средства для ванн? – крикнула я.
– Я не совсем уверен, что это такое, – ответил он из другой комнаты. – Хотя я бы предпочел не пахнуть парижской парфюмерией.
– Не думаю, что это будет проблемой, – сказала я, зачерпнула некоторое количество соли и высыпала ее в воду. Запах был божественным, успокаивающий аромат, который вытолкнул мысли о побоище и крови из моего разума.
– Это уже второй раз, когда я нахожу тебя практически спящей возле воды, – произнес Этан. Он снял свою рубашку, обувь, ремень. На нем были только черные брюки, их пояс обрамлял кубики пресса на его животе и едва опоясывал косые мышцы, которые отмечали его бедра.
Я открыла глаза и взяла бокал вина, который он протянул, оно было таким же белым, как и свет.
– Я не сплю, – ответила я, делая глоток. – Просто пытаюсь быть где-то в другом месте.
Он приподнял брови.
– Не подальше от тебя, – пояснила я. – Просто подальше от этого.
Он кивнул и смахнул прядь волос с моего лица.
– Будет еще больше вопросов, больше требований. Поэтому давай оставим сегодняшний вечер, Мерит, только для нас с тобой. У нас может и не быть Парижа, но, по крайней мере, у нас останутся воспоминания с нашей брачной ночи, которые не связаны с насилием.
– Звучит неплохо.
Он выключил воду, затем взял мой стакан и поставил оба наших напитка на край ванны, а потом встал передо мной на колени.
– Боюсь, уже слишком поздно делать предложение, – сказала я, с трудом сглотнув от возрастающей жажды. Мне не нужно было бороться с этим чувством – не с моим мужем, не сегодня. Но жажда была вызвана истощением, а я не хотела с этим спешить. Не в наш первый раз в качестве мужа и жены.
– Похоже, ты поставила меня на колени, Страж, – произнес он и провел руками по моей ноге. Мои глаза инстинктивно закрылись, голова запрокинулась. Я сосредоточилась на ощущении его рук на мне, этих длинных и умелых пальцах, которые раздразнивали, пока скользили, сантиметр за сантиметром, вверх по моим бедрам. Он отстегнул один чулок с тонкой кружевной подвязки, на которой держался, легонько скользнув по мне кончиками пальцев.
Я посмотрела вниз на него.
– Я бы сказала, что ты снова мне угождаешь, но не уверена, что это так.
Он посмотрел вверх на меня, его глаза посеребрились от эмоций.
– У меня и в мыслях не было угождения, Страж. Я намереваюсь довести тебя до отчаяния и оставить бездыханной.
Как по команде – как будто он владел моим телом так же, как моим Домом – мое дыхание сбилось.
Он спустил вниз второй чулок, отбросил его, как и первый, а затем стянул подвязку, коснувшись пальцами моей сердцевины. Мне пришлось вытянуть руку, чтобы сохранить равновесие, поскольку ощущения грозили повалить меня на пол.
Он поднялся, взял мою руку и приложил ее к своему сердцу.
– Оно бьется для тебя, навеки.
Я кивнула, не в силах вымолвить и слова, и скользнула рукой вниз по его груди и животу, затем обнаружила, что он очень тверд от возбуждения и жажды. Он втянул воздух.
– И кто теперь лишился дыхания? – спросила я.
Его челюсти сжались.
– Пожалуй, мне снова стоит встать на колени.
Я улыбнулась и расстегнула его брюки, позволив им упасть на пол. Шелковые боксеры, которые он носил под ними, мало чем могли скрыть его возбуждение.
– Повернись, – сказал он, и я послушалась, убрав волосы в сторону от бюстье, которое он еще не расстегнул. Он отстегнул один крючок, затем другой, отбросил в сторону шелк и крепко прижал меня к себе, его руки блуждали от ребер до груди, щупая и дразня. Он наклонил голову к моей шее, дразня поцелуями и намеками на укус, что, как он знал, сводило меня с ума.
