Текст книги "Занесенный клинок (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16
КАКОГО ХРЕНА?

Мы сидели полукругом на одеяле, которое не особо защищало от снега под нами.

Мэллори открыла свою сумку и достала круглое блюдо из стерлингового серебра, отполированное до блеска. Она позаимствовала его у Марго из ее хозяйственных припасов, когда искала инвентарь для сотворения магии. Она также прихватила спички, веточку розмарина и небольшую бутылку шампанского.

– А для чего шампанское? – спросил Этан, когда она выложила свое обмундирование и отложила сумку.

– Для нас, – ответила она с улыбкой. – Это была и без того долгая ночь. – Она протянула бутылку Катчеру. – Открой, пожалуйста, пока я подготавливаю остальное.

Она поставила блюдо на землю перед нами, положив на него веточку розмарина.

– Это похоже на алхимию, – сказала я. – За вычетом тигля.

– Она основана на алхимии, которую творила Сорша, и моем собственном стиле.

Я посмотрела на Катчера.

– А у тебя какой стиль?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос, – ответил он, выдернув пробку зубами, из бутылки вылетел дымок.

– Оружие, – произнесла я. Он был первым, кто научил меня орудовать катаной, использовал магию и мою кровь, чтобы закалить лезвие, что дало мне способность чувствовать стальное оружие. Довольно полезный дар, учитывая, с чем мы обычно сталкиваемся.

– Оружие, – согласился он, сделав глоток шампанского и передавая бутылку по кругу. – Мы дошли до того места, где нам придется с кем-то драться, и тут я – ваш человек.

– Он скромничает, – сказала Мэллори, сделав большой глоток и передав бутылку Этану. Она села на пятки. – То, что он лучший в оружии, не означает, что он не силен во всем остальном. – Она посмотрела на него и подмигнула. – Во всех остальных вещах.

– Нам не нужны подробности, – проговорил Этан, сделав глоток и передав мне бутылку, на которой собрался конденсат. Если бы не содержание алкоголя, шампанское, наверно, замерзло бы на невероятно холодном воздухе. Но это не повлияло на вкус, изысканный букет и пузырьки.

Мэллори покачала головой.

– Ты уже слишком долго женат на Герцогине. – А потом она хлопнула ладонью по губам, пробормотав ругательство.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать то, что она сказала – тот факт, что она только что выдала придуманное им для меня прозвище. Я поглядела на Этана, выгнув бровь в идеальной имитации его любимой причуды.

– Герцогиня? Вот как ты меня называешь?

Его улыбка была широкой и довольной.

– Дарт Салливан, – напомнил он мне.

– Конкретно оно подходит, – напомнила я ему.

– А «Герцогиня» нет?

– Меня нельзя отнести к принцессам.

– Верно, нельзя. Но прозвище ты заработала не так. Вспомни, как при нашей первой встрече ты вошла в мой Дом со своей бледной кожей и темными волосами, и этими незабываемо серыми глазами – глазами, которые были наполнены такой болью и гневом. Ты была похожа на герцогиню какой-нибудь странной и красивой страны. Я не мог оторвать от тебя глаз.

Я лишь изумленно уставилась на него. Он и раньше одаривал меня комплиментами, и, безусловно, я знала, что он меня любит. Но я никогда не слышала историю нашей первой встречи в таком свете.

– А потом она вызвала тебя на дуэль, – сказала ему Мэллори.

– Вызвала. Она была очень властной.

Мэллори кивнула.

– И ты такой: «Ладно, девочка. Вперед. Давай посмотрим, что у тебя есть».

Я показала на Мэллори пальцем.

– Ты не помогаешь.

– Не соглашусь, но… – Она притворно поджала губы.

– А она права, – сказал Этан. – Это довольно близко к моему воспоминанию.

– Черт, Салливан, – произнес Катчер, когда я передала ему бутылку. Он отказался, так что я закупорила ее и отставила в сторону. – У Мерит этот убийственный взгляд Злого Мастера. Тебе, наверное, стоит смотреть в оба, когда используешь конкретно это прозвище.

Этан ухмыльнулся мне.

– А он дело говорит, Герцогиня. У тебя это хорошо получается.

Я зарычала. Пожалуй, мне стоит бросать ему вызовы почаще, – подумала я. – Всего лишь чтобы держать его в узде.

Этан наклонился и прижался к моим губам в поцелуе.

– Если это поможет, ты стала Стражем очень, очень быстро.

Я прищурилась.

– Весь Дом знает об этом?

Его глаза блестели весельем.

– Меньше тех, кто знает о «Дарте Салливане».

– Туше, – спустя мгновение проговорила я.

– Если вы закончили флиртовать, – произнес Катчер, – может, вернемся к магии?

– Давайте, – сказала Мэллори, достав спичку из коробка. – Я готова начинать.

– Что мы должны делать? – спросила я.

– Казаться дружелюбными. Мы не хотим его пугать. – С этими словами она чиркнула спичкой о бок коробка, после чего вспыхнул огонек, и послышался запах серы. Она отложила коробок в сторону и осторожно подожгла палочку розмарина. Воздух наполнил запах трав, заставив меня жаждать запеченного цыпленка. Но я отмахнулась от этого.

Не говоря ни слова, Мэллори открыла свой блокнот, что-то написала на странице и вырвала ее. Она по какой-то сложной системе сложила страницу, подержала ее над тлеющим розмарином, пока та тоже не загорелась, и бросила ее в блюдо.

– Для обстановки и разъяснения, – сказала Мэллори, а затем села, скрестив ноги, положив руки на колени, и выпрямила спину. И начала тянуть свою магию.

Катчер однажды сказал мне, что колдуны не творят магию – они ее направляют. Они способны, по генетическим и паранормальным причинам, направлять магию вселенной, перенацеливая ее для своих целей. Именно это сейчас делала Мэллори, тянула магию, которая была настолько теплой, что над ее головой буквально поднимался пар.

Она сложила руки чашечкой и подула на них.

– Она выдувает магию? – тихо спросила я.

Катчер прищелкнул языком.

– Она греет себе руки, новичок.

Логично, но откуда мне было знать? Я не так много ночей провела с Мэл в общественных парках, пытаясь связаться с невидимыми волшебными существами.

Видимо, достаточно разогрев руки, Мэллори сложила их чашечкой перед собой. Появилась искра, которая становилась все больше и ярче по мере того, как она концентрировалась, ее губы двигались, а голова качалась в каком-то безмолвном движении. Я бы предположила, что она напевает любимую песню «Muse»[70]70
  Muse ([mjuːz], в пер. с англ. – муза) – британская рок-группа, образованная в 1994 году в городе Тинмут (графство Девон).


[Закрыть], но это, скорее всего, было не так, поэтому я оставила это при себе.

Искра разрослась до размера мяча для гольфа, затем бейсбольного, потом софтбольного, свет стал таким ярким, что просвечивал синим сквозь ее руки, как когда я в детстве подносила пальцы к фонарику.

Когда шар света, такой же бледно-голубой, как летнее солнце, стал достаточно большим, она открыла глаза.

– Осторожно, – пробормотала она себе под нос и наклонилась вперед, поместив шар на блюдо. Он парил там, вибрируя силой, отбрасывая тусклый свет на наши лица.

Я огляделась, надеясь, что никто за нами не наблюдает. Колдуны вышли из тени, но это не значит, что людям разрешено наблюдать за этим маленьким экспериментом. Принимая во внимание погоду, они, вероятно, сначала вызовут ЧДП, а потом будут задавать вопросы.

Мэллори выпрямилась и прочистила горло.

– Мы создали приемник. Посмотрим, сможем ли мы к нему подключиться. – Она расположила руку над огненным шаром, растопырив пальцы, и хлопнула по воздуху поверх него.

От этого движения возник глухой, резкий звук, который создал колебания в воздухе, как если бы она бросила камень в озеро. Из шара появились сферы и двинулись к нам, через нас, пока не рассеялись на расстоянии в несколько метров.

Держа руку над шаром, возведя глаза к небу, Мэллори ждала.

– Мы здесь, – произнесла она. – И мы тебя ищем.

Она снова ударила по шару, после чего последовал еще один глухой звук, посылая очередную волну колебания.

Но ответа так и не последовало. Не то, чтобы я была уверена в том, какой ответ мы должны получить.

– Что мы надеемся услышать? – спросил Этан.

– Подтверждение, – ответила Мэллори. – Я знаю, что он меня слышит. Послания возвращаются назад.

– Наподобие радиолокации, – произнес Этан, и Мэллори кивнула.

– Волны что-то находят, послание возвращается. Я это чувствую. – Она подняла взгляд на Катчера. – А ты?

Он кивнул.

– Слабо, но да. Там что-то есть.

– Тогда попробуем громче, – сказала она. Она уселась поудобнее, выдохнула и снова поместила руку над шаром. Она вновь ударила по шару, затем второй раз и третий.

Казалось, звуки становились громче, глубже с каждым ударом, пока не возникло ощущение, будто вибрации останавливают мое сердце.

На этот раз приветствие проигнорировать не смогли. И голосу не понравилось наше вторжение.

Небо рассекла молния, прогремел гром, словно выстрел из винтовки в упор. По полю волной прокатилась сила, наподобие хлопка рукой, а потом я полетела, городские огни размылись от перемещения.

Я спиной приземлилась на землю, моя диафрагма сжалась от шока, голова ударилась о землю, пальцы рук и ног покалывало от тепла и энергии.

Мгновение я лежала там на земле, смотря вверх на несколько звезд, которым удалось пронзить небо. Каждая была окружена ореолом света, а в моих ушах жужжали пчелы.

Я медленно привстала на локтях и огляделась. Этан, Катчер и Мэллори тоже лежали на земле, все хлопали глазами на небо. Мы упали перпендикулярно друг другу, наши тела располагались, как румбы в компасе. А между нами все еще светился шар.

– Что ж, – произнесла Мэллори, смахнув волосы с лица.

Я села и приложила руку ко лбу, как будто это могло помещать миру вращаться.

– Это сложно назвать успехом. Это была какая-то магическая граната.

– Это был успех, – сказала Мэллори, и все мы посмотрели на нее.

– Каким образом? – спросил Этан, смахнув снег с рукавов.

– Мы знаем, что он нас слышит. И знаем, что он может дать отпор. – Она встала на колени, ткнула пальцем в розмарин, а потом откинулась на пятки. Она посмотрела на небо, закрыв глаза, ветер раздул волосы по ее розовым щекам. После минутного молчания она посмотрела на нас. – Нам нужно попробовать еще раз.

– Нет. – На этот раз это сказал Этан. – Ни в коем случае.

– Согласна, – произнесла я. – Когда ты дразнишь медведя, и он пытается содрать тебе лицо, ты собираешь силы и меняешь план.

Этан потер затылок.

– Или ты можешь попытаться еще раз в одиночку, а позже все нам расскажешь. В то время, как мы будет в нескольких километрах отсюда.

Мэллори выпрямилась, но, нахмурившись, оглянулась на землю.

– Послушайте, даже если ответы какие-то непроизвольные, если наваждения – это просто эмоции, захваченные магией, и никто на самом деле не просит помощи, мы все равно можем узнать об этом поподробнее. Если мы продолжим задавать вопросы, то, возможно, сможем разобраться с их распространением, их величиной, при помощи ответов, которые получим.

– Наподобие отраженного сигнала, – предложила я.

– Наподобие отраженного сигнала, – согласилась она. – У нас заканчивается время. Она готовится к чему-то крупному, и это случится очень-очень скоро. Если мы к этому не подготовимся, то будет хуже, чем в «Тауэрлайне».

«Тауэрлайн» был наполовину успехом и наполовину катастрофой, с большим количеством травм и разрушений.

Этан было открыл рот, но закрыл его и поглядел на Катчера, который повел головой, затем плечами, словно пытался ослабить настойчивую боль. Потом он посмотрел на нас.

– Мы все целы и невредимы, – произнес Катчер. – Я не стану говорить, что вы трусы, если не попытаетесь еще раз, но…

– Но ты тонко на это намекаешь, – сказал Этан.

Катчер ухмыльнулся.

– Это магия, друзья. Это опасная игра. Наверное, вампиры не способны ее освоить.

Глаза Этана сверкнули серебром.

– Это вызов?

– Если это то, что требуется. – Катчер посмотрел на меня. – Мы должны попробовать что-нибудь сделать. На данный момент это единственное, что мы можем попытаться сделать.

Я не могла поспорить с его логикой, поэтому посмотрела на Мэллори. Она достала из сумки небольшой блокнот из крафт-бумаги и листала его.

– Просто дайте мне минуту.

Я, прищурившись, посмотрела на Катчера.

– Пиво и пицца после этого, и ты платишь.

Его губы изогнулись в ухмылке.

– На тебя особо не надо тратиться.

– Это одно из ее самых превосходных качеств, – сказал мой муж.

Я пихнула его локтем, и мы снова расселись.

– Становится холоднее, – произнес Катчер. – Вероятно, нам следует начать, пока мы еще можем что-то делать.

Я издала саркастический звук.

– Сходи поплавай в реке, а потом поговорим о холоде.

– Моя маленькая русалочка, – пробормотал Этан, когда Мэллори снова поместила руку над шаром.

На этот раз был всего один удар.

– Мы здесь, чтобы выслушать, – сказала она, – а не чтобы навредить тебе.

Мы сидели в холодном мраке, навострив уши в ожидании ответа. Но его не было.

Мэллори покачала головой, облизнула губы и еще раз хлопнула.

– Если ты с нами поговоришь, мы можем попытаться тебе помочь.

Она чуть не завизжала, когда шар запульсировал светом и отскочил назад.

Все началось с шепота, слабого и далекого крика. И с каждой волной звук нарастал, усиливался.

«помогите».

«Помогите».

«ПОМОГИТЕ».

«ПОМОГИТЕ».

Голос был мужским. Это был одновременно и единственный звук, и множество, голос одного и крик миллионов. Вероятно, это и была «глубина», про которую говорил Уинстон.

– Какого хрена? – пробормотала Мэллори, когда мы уставились на гудящий шар.

«ПРИВЕТ. ПОМОГИТЕ МНЕ».

Громкость была чудовищной, как будто звук стал комнатой, которая внезапно нас окружила, высасывая воздух и оставляя только страх, ужас. Это был не просто крик, а требование внимания. Не просто призыв, а приказ.

Это была паника, гнев, разочарование и печаль, коктейль безнадежности. И это была не та эмоция, что притупляет чувства, а та, которая их усиливает. При которой каждый звук кажется литаврой, каждая ласка ослепительным ожогом. У меня под кожей начал зудеть гнев, эмоция, утяжеленная отчаянием.

Должно быть, именно это слышали люди с наваждениями. Неудивительно, что они были в ужасе, Уинстон и остальные. Неудивительно, что они молили о помощи и полагали, что смерть остановит боль.

– Они не сумасшедшие, – тихо прошептал Катчер. – Даже не близко.

– Привет, – произнесла Мэллори в шар. – Мы здесь, в Чикаго, с тобой. Где ты? Как мы можем помочь?

«ПРИВЕТ. ПОМОГИТЕ МНЕ».

– Похоже на запись, – тихо сказал Этан. – Просто отражает мысли.

«ПОМОГИТЕ МНЕ. ПРИВЕТ. ПОМОГИТЕ МНЕ. ПРИВЕТ. ПОМОГИТЕ МНЕ. ПРИВЕТ».

Слова зазвучали быстрее, стали казаться более настойчивыми, как будто они несли более эмоциональный напор – и более магическую подоплеку.

– Мы здесь, – произнесла Мэллори. – Ты можешь сказать нам, где ты? Можешь сказать, как тебе помочь?

Тишина.

«Я…»

Шар пульсировал с каждым словом.

«Я ЕСТЬ…»

– Он разумен, – тихо сказала Мэллори.

– Это невозможно, – тихо проговорил Этан. – Скрытая магия не живая.

Магия не согласилась:

«Я ЕСТЬ!» – прокричал он так громко, что мы зажали уши руками.

«Я ЕСТЬ!» – Шар взорвался, подбросив серебряное блюдо в воздух.

Этан накинул на меня руку и толкнул на землю, когда воздух вокруг нас расщепила магия. Взрывная волна звука, как бомба, отразилась эхом по павильону, по зданиям во всех направлениях рядом с нами.

А потом, так же внезапно, как произошел взрыв, все вокруг снова затихло.

Мы с опаской сели и осмотрелись. Шар исчез, а вместе с ним и блюдо с розмарином. А в центре одеяла зияла дыра, ее края все еще трели.

– Чур не я рассказываю Элен о блюде, – быстро сказала я, прежде чем Этан смог возразить.

Этан зарычал от недовольства.

– Все в норме?

– Мы да, – ответил Катчер, помогая сесть Мэллори. На ее лице была полоска копоти, но тем не менее ее конечности были на своих местах, и она это подтвердила, похлопав по каждой руке и ноге.

– В норме, – ответила она, а затем тяжело вздохнула. – Источник городских наваждений – говнюк.

Как будто этот самый источник оскорбился этим заявлением, газон рассек порыв ледяного ветра, неся с собой тот же химический запах, что замечали другие, у кого были наваждения. Запах окружил нас, как туман.

И на этот раз, сидя посреди делового центра Чикаго на одеяле на снегу, я поняла, насколько хорошо мне знаком этот запах.

Нет, – подумала я. – Не запах. Запахи.

На самом деле, он не был промышленным или химическим. Это были заводы и химикаты. Это были выхлопы и люди, движение и жизнь. Это были река, озеро и огромное небо. Это был Чикаго, как будто из города извлекли эссенцию, сделали эликсир, который нес оттенки всего, что существовало внутри его границ.

Или внутри алхимической сети, созданной Соршей, той, что тянулась от «Тауэрлайна», как паучья.

Я вспомнила, что Уинстон нарисовал в своем маленьком, потрепанном альбоме, и об изображении того, что даже по мнению Уинстона было рядом зубов – заостренных и неровных – изо рта, который выкрикивал свои наваждения.

Это были не зубы, – поняла я, оглядываясь на неровную линию зданий на востоке. – Он нарисовал горизонт. Он нарисовал Чикаго.

Он слышал Чикаго. Каким-то образом, из-за магии, которую я не понимала, он слышал Чикаго.

– Мерит? – спросила Мэллори, наклонив голову, пока рассматривала меня.

– Уинстон Стайлз рисовал изображения, которые приходили к нему, когда он слышал город. Он нарисовал горизонт, – сказала я. – Он слышал Чикаго. Запах – это не магия или химия. Это Чикаго. Выжатый и дистиллированный, но все же Чикаго.

Никто из них не выглядел убежденным.

– Закройте глаза, – произнесла я. – Закройте глаза и подумайте о запахе.

Услышав это предложение, они стали выглядеть еще более скептически. Но все равно сделали, как я просила.

– Транспортное движение, – спустя минуту сказала Мэллори. – Выхлопные газы.

– А под этим? – спросила я.

Она нахмурилась.

– Дым. И озеро. И ветер, дующий с болот. Хот-доги, жареная говядина и летние грили. Тела, пот и слезы. – Она открыла глаза. – Как будто кто-то сделал духи из Чикаго – и смешал все это вместе.

Этан и Катчер глубоко вздохнули и задержали воздух в своих телах, как бы оценивая его содержимое.

– Пицца, – сказал Этан.

– Ага, – произнес Катчер. – В смысле, большое количество выхлопных газов и дыма, но присутствует ниточка колбасы, что ли?

– Наваждения совсем не наваждения, – произнесла я. – Они слышат Чикаго.

– Голос разумен, – добавил Катчер. – Чикаго нет. Это невозможно.

– Но и снега не должно быть в августе, – возразила Мэллори. – Как и не должно быть людей, вредящих друг другу, чтобы избавиться от своих наваждений. Но, – добавила она, – думаю, ты права насчет города – Чикаго действительно огромен. Если город может быть разумным, и если Чикаго настолько везуч, один-на-миллион-город, я вполне уверена, что был бы более чем один голос и какая-то вонь.

– Наподобие танцующих «Чикагских собак»? – предположил Катчер.

– Что-то вроде того. К несчастью, нам это никак не помогает определить, что же это. – Глаза Мэллори опасно сузились. – Но я намерена выяснить.

***

Оставалось меньше часа до рассвета, так что мы пропустили ранее запланированные пиццу с пивом и отправились прямиком в Дом. Поездка прошла в молчании, все мы думали, пытаясь понять, что же происходит в Чикаго. Катчер припарковался на улице и мы молча вошли в Дом.

Мэллори широко зевнула, но повела плечами, как будто бы пытаясь стряхнуть истощение.

– Мне нужно время почитать и подумать, – сказала она. – Я собираюсь ненадолго оккупировать библиотеку, если вы не против.

– Я не против, – ответил Этан. – Но не забудь позаботиться и о себе, поспать.

Она кивнула.

– Я посплю, когда почувствую себя лучше. Когда разберусь с этим.

– Я расскажу Чаку, что мы узнали, – добавил Катчер.

– Он захочет рассказать мэру? – спросил Этан, закрывая и запирая за нами дверь.

Катчер потер мочку уха.

– Думаю, пока нет. Только после того, как сможем рассказать ей, что это такое. Но решать все же ему.

Этан кивнул.

– Встретимся после заката. И никакой магии в Доме.

– Поверь мне, – ответила Мэллори, – я не хочу больше этой магии, пока у нас не будет больше информации.

– Хороший план для всех нас, – сказал Этан, и мы направились наверх.

***

– Для такого дня у Марго точно нет достаточно большой корзинки, – произнесла я, когда мы снова остались одни. Я стянула свои ботинки и позволила им тяжело упасть на пол.

Голос был наполнен грустью, злостью и раздражением, как будто все эти эмоции до сих пор клокотали внутри меня. И когда та дверь открылась, другие эмоции, которые я отодвинула прочь – печаль, которую я все еще чувствовала после нашего визита на зеленую землю – вновь накрыли меня.

Габриэль, Клаудия. Сообщения о вероятности рождения нашего ребенка, которая становилась все мрачнее и, казалось, ускользала все дальше.

Этан хмыкнул, подошел к столу и заглянул в корзинку, что она собрала. А затем улыбнулся.

– Думаю, ты захочешь пересмотреть свое заявление, Страж.

Я сомневалась в необходимости пересмотра, но поддалась ему, заглянув в корзинку.

– Ммммф, – было самым приближенным к тому звуку, что я издала. – Я не очень голодна.

Я направилась к окну, отодвинув тяжелые шелковые занавески пальцем. Мир снаружи был темным и холодным, иней уже покрыл стекло.

– Не голодна? – пошутил Этан, стягивая рубашку через голову. – Как такое возможно?

Когда я не ответила, он шагнул ближе, разворачивая меня к себе, и нахмурился от того, что увидел.

– Ты чем-то обеспокоена, – произнес он, проводя пальцем по моему подбородку.

Я остановилась, боясь, что мои слова прозвучат глупо, но вспомнила, что он мой муж, мой партнер, мое доверенное лицо и друг, так что я доверилась ему.

– Я думала о зеленой земле и о ребенке, которого мы там видели. Видели ее, а затем ее у нас забрали.

– На самом деле, нас там не было, – мягко произнес он, – и ее никто не забирал.

– Это казалось таким реальным. И причиняло такую боль, будто это было реально, и Габриэль сказал, что ничего не гарантировано. Что, если это действительно наше будущее? В нашем времени, а не на земле Клаудии, будет такая же потеря?

– Это не было нашим будущим, – ответил Этан. – Это была иллюзия.

Но меня охватила грусть, вцепившись в сердце, еще не готовая меня отпустить.

– И даже если это была иллюзия, – начала я и повернулась снова к окну. – Посмотри на город, Этан. Это наше наследие: жестокие колдуны, враги у нашего порога, люди, сведенные с ума магией. Почему мы должны хотеть привести ребенка в этот мир? В мир Сорши?

– Это не мир Сорши, – возразил Этан, его тон резал, как нож. – Это наш мир. Она вторглась в него, а мы с ней разберемся, как всегда.

Я покачала головой.

– Даже если бы у нас и был ребенок, дети же такие хрупкие.

– Дети крепкие, а наш ребенок будет бессмертным.

– Это мы так считаем. Но мы же не знаем этого. Не наверняка. Мы не знаем ничего о биологии, как она сработает. А если она будет единственным… единственным ребенком-вампиром? Какая жизнь это будет? Какая жизнь ее ждет?

– Откуда такие мысли?

Я показала рукой в окно.

– Вот оттуда. Отовсюду. Из-за каждой ночи, что нам приходится сражаться, чтобы выжить. Из-за вопроса, настанет ли этому когда-нибудь конец.

– Не похоже, чтобы ты боялась.

– Но и не каждую ночь я сталкиваюсь с городом, который каким-то образом одержим магией. Только идиот бы не испугался.

– Мерит, это была долгая ночь, наполненная страхом, гневом и магией. Тебе просто нужно поспать. – Его голос был нежным и мягким, и это почти снова довело меня до слез. Я не хотела жалости или утешений; эта грусть, это почти горе, требовало моего полного внимания.

– Мне не нужен сон. – Мой голос прозвучал раздраженно даже для меня. И из-за этого я почувствовала себя еще хуже.

– Тогда, возможно, мне стоит сказать, что тебе не свойственно опускать руки перед лицом страха.

– А разве мы это делаем? Опускаем руки? Или просто пытаемся быть логичными?

На это раз его тон был жестким.

– Ничего из того, что ты сказала, не было логичным.

– Не надо снисходительности.

В его глазах вспыхнуло раздражение.

– Я не снисходителен. Я ожидают от тебя отваги. Если ты боишься, мы с этим разберемся. Но не станем отступать из-за нее. Мы не позволим ей разрушить нашу семью еще до того, как нам выпал шанс ее построить.

– Нет ничего определенного, – ответила я, думая над словами Гейба и Клаудии. – И, возможно, я не хочу больше рисковать.

– Тогда, пожалуй, ты ведешь себя не как Страж этого Дома.

Мне нечего было ему ответить, не было нужного ответа. Мне не нравилось ощущать страх и определенно не нравилось показывать этот страх ему. Но, кажется, это не имело значения. Страх все еще охватывал меня, темный и ледяной, такой же, как зима, которая, по-видимому, захватила этот город.

Мы в молчании смотрели друг на друга, пока на окна не опустились автоматические жалюзи, пока горизонт не прорезало солнце.

Мы уснули, потому что этого требовало солнце, но между нами была холодная пропасть.