Текст книги "Занесенный клинок (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 27
АППЕТИТ

Зима на Среднем Западе наводит ужас, и лето частенько не намного лучше. Но ранняя осень с ясным небом и температурой такой же бодрящей, как весенние яблоки, неоспоримо прекрасна.

Спустя две недели после смерти дракона, когда оказали помощь всем раненым, и город снова начал восстанавливаться, мы наслаждались этой великолепной осенней погодой со сцены Павильона Прицкера[110]110
  Музыкальный павильон. Единственное в стране бесплатное место, где можно послушать классическую музыку. Содержит широкий спектр музыки и событий исполнительных искусств. Также есть возможность побывать на репетициях музыкантов, так как они всегда открыты.


[Закрыть] – в месте, где мы впервые услышали голос Эгрегора – в то время как на нас смотрели тысячи чикагцев.

Держа в руке микрофон, мэр Ковальчук стояла в джинсах, сапогах и ветровке, она отказалась от своего делового костюма в пользу одежды, лучше подходящей для ходьбы по разрушенным улицам Чикаго и помощи в сборе разбросанных обломков.

Мы стояли за ней – вампиры Дома Кадогана, мой дедушка со своими сотрудниками, Мэллори, офицеры ЧДП и мужчины с женщинами, которые находились на «Солджер Филд».

– Не один раз, – произнесла мэр, – а уже дважды сверхъестественные спасли этот город четким и очевидным образом, и немалой кровью своей и своих близких. А во главе этой борьбы стояли сотрудники офиса Омбудсмена, вампиры Дома Кадогана и колдунья Мэллори Кармайкл. И это лишь те достижения, о которых нам известно. Сколько раз они действовали в темноте ночи, в безмолвии, когда мы ничего не знали? Или когда мы им не верили?

Она замолчала, положив руки по краям трибуны, ее взгляд был удрученным и задумчивым.

– Как и у вас, у меня были сомнения и опасения. Сверхъестественные устроили хаос в этом городе. Но сверхъестественные также и спасли нас. – Она взглянула на Этана. – Мы задолжали этим сверхъестественным благодарность. И чтобы гарантировать, что в будущем мы будем прислушиваться к их советам и предупреждениям, я рада объявить, что офис Омбудсмена настоящим учреждается постоянным департаментом города Чикаго.

Она подошла к моему дедушке и протянула ему руку.

– Спасибо, мистер Мерит.

Он сосредоточенно кивнул, прекрасно понимая, какую ответственность она возложила на его плечи.

– Не стоит благодарности, госпожа мэр.

Она пожала руку Джеффу, потом Катчеру, а затем вернулась к толпе.

– Давайте поаплодируем Чикагским вампирам! – сказала она, и толпа взорвалась аплодисментами.

Я посмотрела на Этана и увидела на его лице гордость и удовлетворенность. А под ними надежду. Он провел своих вампиров через множество бурь за то время, пока был Мастером, и, несомненно, это случится снова. Но на данный момент воцарился мир, а также последовало принятие. Все это было очень долгожданным.

Этан посмотрел на меня и улыбнулся.

«Мы справились, Страж».

Я кивнула в ответ.

«Мы справились».

Когда толпа, наконец, затихла, Ковальчук снова подняла микрофон.

– Чикаго спасен от самой страшной угрозы, – продолжила мэр, снова повернувшись к толпе. – Но теперь начинается восстановление. Давайте начнем его вместе. В данный момент и в будущем, давайте будем единым Чикаго.

***

Поскольку мы живем в Чикаго, мой дедушка после мероприятия позвал нас на пиццу. А потом мы вернулись в Дом Кадогана на вечер кино, который я устроила в актовом зале Дома. Там были еда, алкоголь и выдающиеся комедии, которые, как я решила в качестве официального общественного председателя, были самой подходящей наградой Дому.

Но перед этим, прежде чем приступить к развлечениям, у меня было еще кое-какой дело. Поэтому я остановила Этана на ступеньках Дома Кадогана, переплетя с ним пальцы, и посмотрела на него.

– Страж?

– Я хочу тебе кое-что сказать.

Как и ожидалось, он выгнул бровь.

– Ладно.

Я ждала, пока врач официально не подтвердит то, во что я поверила на крыше здания «Тауэрлайна». И даже тогда я ждала, пока мэр не выразит нам признательность; я хотела быть уверенной в Чикаго.

Я набралась смелости и произнесла слова, которые все изменят:

– Я беременна.

Этан просто вытаращился на меня. Его глаза широко распахнулись, а затем опустились на мой живот, потом вернулись к моему лицу.

– Что?

– Я беременна.

– Ты… как ты… как?

– Ну, – произнесла я, подумав о том, как они с Мэллори дразнили меня, – когда мужчина и женщина…

– Страж. – Его голос был радостным и нетерпеливым, как у ребенка, которому не терпится открыть Рождественский подарок.

Я улыбнулась ему.

– Это случилось на крыше «Тауэрлайна». Связующая магия.

Этан был чрезвычайно умен, и на его лице быстро появилось осознание.

– Побочный эффект. Она не заключила тебя внутри меча; ты думаешь, что она связала тебя с ребенком.

Я кивнула.

– Такова теория. Связующая магия заставила ее прижиться, по крайней мере, до тех пор, пока она не будет готова появиться. И «она» – это просто предположение, – сказала я, прежде чем он успел спросить. – Мне не нравится говорить «ребенок».

– Кое-какой магический побочный эффект, – спустя мгновение произнес он.

Я ухмыльнулась ему.

– Точно. Приблизительно девять месяцев и восемнадцать лет побочного эффекта.

– Испытание, – произнес Этан. – То, которое нужно было пройти. Что это было?

– Я не говорила с Габриэлем, но у меня такое чувство, что оно было связано с драконом – подавить свой страх перед монстром и возможностью того, что он сделал и что мог сделать Чикаго. – Я улыбнулась ему. – Она будет единственной в своем роде – единственным вампиром, рожденным вампиром. Думаю, ей было нужно, чтобы я доказала, что могу быть такой храброй, какой будет она.

Этан притянул меня к себе и обнял.

– Моя жена. Мой ребенок.

– Угу. Вероятно, в мае.

– В мае, – с трепетом произнес он. А потом он застыл и посмотрел на меня с ужасом на лице.

Мое сердце в ответ заколотилось.

– Что? Что такое?

– Ты будешь есть за двоих.

Я шлепнула его по груди.

– Не делай так. Я подумала, что что-то действительно случилось.

– Что-то случилось. Ты хоть представляешь, сколько это будет мне стоить?

Я лишь покачала головой.

– Ты хочешь продолжать в том же духе? Просто вывалить все это сразу?

Он ухмыльнулся, радуясь ребенку.

– Можешь себе представить, какой у тебя будет аппетит?

Я улыбнулась ему.

– Ты можешь себе представить, как кормить из бутылочки вампира?

Его рот открылся и снова закрылся.

– Не могу. Мы в буквальном смысле будем писать эту книгу.

– Ага. Хотя я уверена, что будет много народа – сверхъестественного и нет – с мудрыми наставлениями. Моя мать будет первой в очереди. – Я ухмыльнулась ему. – И она захочет устроить вечеринку для будущей матери, скорее всего, с твоим участием.

– Мне хватило презентации подарков перед свадьбой.

– Это совсем другое. И присутствие обязательно.

Этан лукаво улыбнулся.

– В этот вечер я могу заболеть.

– Вампиры не болеют.

– Надо сказать, что и беременными они не должны быть.

Он был прав, поэтому я ему улыбнулась.

– Мы с этим разберемся.

Как делали это раньше и как, несомненно, сделаем снова.

Он обхватил мое лицо ладонями, прижался своими губами к моим и, на ступеньках Дома Кадогана, страстно поцеловал.

– Я действительно люблю тебя, Страж.

– Я тоже тебя люблю, Салливан.

Мы зашли в Дом Кадогана. И на этот раз я надеялась, что мне не понадобится мой меч, хотя бы на некоторое время.

Эпилог
ОСТАТКИ ТОРТА

Приблизительно двадцать один месяц спустя

Чикаго, штат Иллинойс

Подбоченившись, я посмотрела вниз на годовалую девочку, которая подпрыгивала на пухленьких ножках, ее крошечные пальчики сжимали край журнального столика. Ее золотистые кудряшки двигались так же, как и она, подпрыгивая вверх и вниз вокруг ее ангельского личика, на котором выделялись изумрудно-зеленые глаза.

Эта красивая маленькая девочка набивала рот «Чириоз»[111]111
  «Cheerios» – товарный знак сухого завтрака в форме колечек, изготавливаемого из овсяной муки.


[Закрыть] с дикой энергией, подпрыгивая вверх и вниз на пухленьких ножках, которые торчали из-под голубого платья с крошечными белыми цветочками.

– Ри!

Это ее любимый звук, слово, которое означает «Да», «"Чириоз"», «Здесь» и любое другое слово, которое она не может отчетливо произнести.

Я кивнула.

– Нравятся они, да?

Нахмурив лобик в процессе своих трудов, она зачерпнула горстку «Чириоз» с журнального столика и предложила их мне.

– Ри.

Я подошла к журнальному столику, встала на колени и набрала в рот «Чириоз» с ее, как и следовало ожидать, липкой ручонки. Она радостно взвизгнула, потопталась на месте своими неустойчивыми ножками и схватила очередную порцию «Чириоз». Затем она запихнула мне в рот те несколько штучек, которые умудрилась к нему донести. Я подыграла ей и прожевала их. Вкусно, но пять или шесть штучек для карапуза более сытны, чем для тридцатилетнего вампира.

– Вы готовы? – крикнул ее отец из соседней комнаты.

– Почти, – ответила я и достала из кармана заколку, воспользовавшись ей, чтобы заколоть волосики Элизы с одной стороны. Это не даст ее кудряшкам падать на лицо – и не даст ее липким ручонкам запутаться в густых светлых волосах.

– Платье!

– Знаю, любимый, – ответила я, разглаживая юбку ее голубого хлопкового платья. Она непоседа, и к концу вечера испортит платье, но сейчас выглядит в нем очаровательно. Я обула ей туфельки «Мэри Джэйн»[112]112
  Туфли Мэри Джейн (Mary Jane Shoes) – изначально: модель туфель на плоской подошве с ремешком на подъеме и, чаще всего, закругленным носком. Своим названием обувь обязана героине английского комикса «Buster Brown» – девочке Мэри Джейн, которая носила такую модель. Популярности туфлям Мэри Джейн добавили актриса Ширли Темпл, снявшаяся в них в фильме «Baby takes a Bow» в 1934 году, а также модель Твигги в 1960-х. В моду эти туфли снова вошли в 90-х, когда их стала надевать Кортни Лав для создания сценического образа. Не остались равнодушны к ним и представители различных субкультур: среди японских Лолит эта обувь пользуется особенной популярностью. В настоящее время дизайнеры выпускают как классические, так и усовершенствованные модели туфель Мэри Джейн: на каблуке различной толщины и высоты, на танкетке, платформе, шпильке, с различной формой носка.


[Закрыть]. – Тебе нравится твое платье?

– Кьясивое, – серьезно ответила она.

– Да, так и есть. Ты готова пойти к тёте Мэллори и малышке Лулу?

Она серьезно кивнула.

– Майишка.

Этан шагнул в дверной проем, его глаза пылали зеленым от удовольствия.

– Как моя именинница?

Элиза завизжала и подняла свои пухлые ручонки.

С львиной гордостью Этан прошел вперед и поднял ее. Она обхватила своими маленькими ручонками его шею, а потом поцеловала в щеку.

– Ри! Ри! Ри!

Этан выгнул бровь, глядя на меня.

– Она на завтрак пила кофе?

Я погладила ее маленькую попку.

– Я не в курсе. Хотя у нее действительно хорошее настроение. Наверное, потому что ты очень красивый.

Элиза торжественно кивнула и погладила его по лицу ладошкой, а другой рукой крепко схватила медальон Дома.

– Кьясивый.

Этан укусил ее за ручку, и она расхохоталась, качая головой.

– Не такой красивый, как Элиза или мамочка, – сказал он.

Я усмехнулась, как всегда забавляясь, что четырехсотлетний вампир зовет меня «мамочкой». И до сих пор приходя в трепет оттого, что это произошло. Что мы зачали ее, что мое тело смогло ее выносить, и что мы привели ее в этот мир.

Это был неидеальный путь. «Утренняя» тошнота (пусть и после заката) была просто ужасной, аппетит был совершенно диким и, в самом конце, роды, которые пришлось останавливать дважды, когда вставало солнце. И было мгновение полнейшего и чистейшего ужаса, когда мы думали, что потеряли ее. Даже сейчас, когда она здорова, счастлива и находится здесь, от этих воспоминаний мое тело сжалось от страха.

Она первый ребенок-вампир в истории – единственный вампир, рожденный вампирами. Но что важнее, самое важное, она наша. Она родилась в любви и в Доме вампиров, которые любят ее почти так же сильно, как и мы. Она часть меня и часть Этана, и у нее уже есть свой собственный характер. Я люблю ее больше, чем могла себе представить.

Я обязана своей жизнью Этану, и я отдала ему свое сердце. А теперь оба наших сердца принадлежат Элизе.

***

Мы направились на первый этаж Дома с сумкой для подгузников; Дом довольно большой, поэтому так быстрее и проще, чем пересекать его каждый раз, когда Элизе нужно поменять подгузник или переодеться. Что бывает довольно часто. Мне нравится шутить, что она единственный человек, которого может вырвать на один из дорогих костюмов Этана и после этого выжить, чтобы потом кому-нибудь рассказать эту историю. В Доме нет ни одного вампира, из кого бы она не вила веревки.

Насколько мы можем судить, на нее не оказала отрицательного воздействия магия, благодаря которой она была создана. Она любит покушать, а также у нее вспыльчивый характер, но это кажется вполне объяснимым биологией и генетикой, магия тут не при чем.

Мэллори, Катчер и Лулу сидели на диване в кабинете Этана, Лулу удобно устроилась в объятиях своей матери. Она как крошечная бледная куколка, за исключением копны густых темных волос, с которыми она родилась. Сегодня Мэллори прикрепила на них крошечный бантик в горошек.

– Привет, Элиза, – произнес Катчер.

– Катч!

Элиза от скромности точно не умрет.

Я подошла к ним и нежно поцеловала Лулу в лобик.

– Как сегодня поживает Самый Крошечный в Мире Йети?

– Сон ее не интересует, – ответила Мэллори с зевком. У нее под глазами были синяки, и Катчер выглядел не намного лучше. – Я отдам ее тебе за доллар.

– Я временно ловлю тебя на слове, – сказала я, осторожно взяв крошечный сверток и сев на пол у их ног. Все новорожденные крошечные, но есть что-то фантастическое в держании создания такого крошечного, такого хрупкого. Она посмотрела на меня, моргнув голубыми глазами Мэллори.

– Привет, малышка Лулу.

Она снова моргнула, ее ресницы почти такие же густые и длинные, как ее волосы.

– Ты будешь дежурить на крыльце с винтовкой, когда она достаточно повзрослеет, – сказала я Катчеру, откинув ее волосики назад.

– Как будто с ним будет по-другому, – ответил Катчер, указывая на Этана, целовавшего ладошки, которые ему протянула Элиза.

– С осиновыми кольями, но, вероятно, да. Хотя, я думаю, им нужно быть довольно храбрыми, чтобы заехать за дочерью Мастера вампира.

– Особенно за единственной дочерью Мастера вампира, – произнесла Мэллори. – Ее ухажеру придется быть очень вежливым.

– Хорошая девочка, – сказала Этан, когда она начала извиваться в его руках. – Хочешь поздороваться с Лулу?

Элиза кивнула, и Этан поставил ее на пол. Она притопала ко мне, протянула ручку и потрогала волосики Лулу. Но перед тем, как ее коснуться, она посмотрела на Мэллори, которая кивнула.

– Можешь потрогать, Элиза.

– Элиза, – произнесла я, – помнишь, мы говорили тебе, как нужно ласкать младенца?

Она торжественно кивнула, ее светлые волосики подпрыгнули.

– Остойожно.

– Верно. – Я положила свою руку поверх ее ручонок и помогла ей мягко коснуться малышки.

– Мякая, – тихо пролепетала она, поднимая на меня свои изумрудно-зеленые глазенки. – Мякая майютка?

– Да. Как твой малютка? – Ее малютка – это вислоухий кролик с болтающимися лапками, практически такого же роста, что и она, которого она таскает за ухо с тех пор, как начала ходить. Это подарок от Мэллори, ее первая плюшевая игрушка.

Элиза серьезно кивнула.

– Майютка, – согласилась она. – Мякий.

– Хорошая девочка, – сказала Мэллори. – У тебя очень хорошо получается, Элиза.

– Пом.

– Ей нравится помогать, – перевела я. – Этан вчера разрешил ей положить книгу на полки в его кабинете, так она была уверена, что заслужила свой собственный Дом.

– Значит, внешне вся в папу, так еще и замашки его? – сказала Мэллори, глядя на Этана.

– И мое обаяние, – произнес он.

Раздался стук в дверь. Мы оглянулись и увидели Марго в дверном проеме. Она нам улыбнулась.

– Мы готовы, если готовы вы.

– Думаю, мы готовы. – Подбоченившись, Этан посмотрел вниз на Элизу. – Хочешь тортика?

Она лишь моргнула, ее взгляд был пустым. Это будет ее первое знакомство с тортом, поэтому это особенный момент для нас обеих.

Этан протянул руки, и она, бросив Лулу и меня, практически запрыгнула ему на руки. Он снова расположил ее на бедре.

– Давай посмотрим, сможешь ли ты вместить столько же сахара, сколько вмещает твоя мама.

Мэллори фыркнула и поднялась на ноги. Я сделала то же самое и осторожно передала Лулу обратно ей.

– Я не уверена, что это возможно.

– Сказала женщина, которая переела меня на моем же собственном девичнике.

– Это было больше года назад. Когда ты уже перестанешь это припоминать?

– Когда это перестанет служить моей цели.

Мэллори только покачала головой.

– Ты никогда не изменишься.

– Сделаю все возможное.

***

Некоторые дети могли бы испугаться комнаты, полной десятков вампиров и сверхъестественных, веселой музыки и связок воздушных шаров, которые наполняли столовую Дома. Эти дети, вероятно, не росли в Доме вампиров, любимые до полусмерти.

Эти дети – не Элиза.

– С Днем Рождения, Элиза! – закричали они, когда мы вошли. Она завизжала и захлопала в ладошки, пытаясь вывернуться из рук Этана.

– Хорошо, мой маленький лемурчик. Подожди. – Он поставил ее на пол, и она понеслась к колонне с воздушными шарами радужных оттенков, которая достигала высокого потолка помещения. Она робко протянула ручонку и потрогала колонну, наблюдая, как она качается от ее прикосновения.

Она взвизгнула от радости и снова ее потрогала, а потом попыталась стащить с места.

– Только трогай, милая, – сказал мой дедушка, осторожно взяв ее за свободную руку. Ее лицо сморщилось от злости, прежде чем она поняла, кто к ней прикоснулся. И на ее лице снова расцвела улыбка.

– Поцелуешь дедушку? – Он наклонился к ней, опираясь на трость, которой в последнее время пользуется все чаще.

Элиза подняла свое маленькое личико, закрыла глазки и прижалась губками к его лицу.

– Знаешь, это выражение лица она унаследовала от тебя, – сказал Этан, положив руку мне на талию.

Я хмыкнула.

– Хороший поцелуй, – произнес мой дедушка. – Я слышал, у тебя сегодня День Рождения.

– Ри? – Она оглянулась на меня, своего официального переводчика.

– Сегодня твой День Рождения, – сказала я. – А знаешь, что получают именинницы? – Я указала на гигантский слоеный торт – шоколадный с изумрудно-зеленой глазурью – который стоял на столе рядом с остальной едой, рядом с ним стоял высокий детский стульчик, приготовленный для именинницы. Глаза Элизы стали просто огромными.

– Ри, – благоговейно промолвила она.

Этан самодовольно улыбнулся и усадил Элизу на детский стульчик. А она сразу же начала извиваться, чтобы лучше рассмотреть торт.

Она определенно мой ребенок.

– Дамы и господа, люди и… другие, – произнес Этан, оглядываясь вокруг.

Толпа знала сценарий и посмеивалась, когда нужно было.

– Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать первый день рождения самой удивительной девочки на земле. И мы бы хотели воспользоваться этой возможностью, чтобы поблагодарить всех вас за поддержку, которую вы оказывали нам в течение последних двенадцати месяцев. Без вас мы бы не справились, без вашей любви и поддержки. Без вашей безвозмездной смены подгузников и готовности экспериментировать с розовым молоком.

Розовое молоко – это смесь крови и молока, на разработку которой у нас ушло почти три месяца. Элиза вампир, но она также и ребенок. Мы пишем книгу о питании ребенка-вампира. На тот маловероятный случай, если кому-нибудь еще может понадобится эта книга…

Я посмотрела на Элизу, которая радостно глядела на толпу.

– Но я уверена, вы согласитесь, что она того стоила.

– Точно, точно! – произнес мой дедушка.

– За Элизу Изабель Салливан, – сказала я.

Пока толпа скандировала ее имя, что крайне развеселило крошечную блондиночку, я зажгла свечи на торте. Глаза Элизы поразительно округлились.

– Ри, – тихо пролепетала она.

– И все это для тебя, Элиза, – сказал Этан. Марго отрезала кусок торта и передала мне тарелку. Этан нацепил слюнявчик – очень он поможет – и положил кусок торта на столик детского стульчика.

Элиза уставилась на него. Я осторожно окунула ее пальчик в зеленую глазурь, а потом поднесла его к ее ротику. Она ухмыльнулась и посмотрела на свой теперь уже зеленый пальчик, затем погрузила другую ручонку в глазурь и поднесла липкую горсть к своему ротику. Но перед тем, как зарыться в нее, она посмотрела на меня.

– Вперед, – произнесла я, кивая ей.

Элиза запихнула глазурь в ротик, все время хихикая, а потом снова погрузила обе ручонки в торт.

– И этот радостный вопль от вкуса шоколада в достаточной мере подтверждает, что она твоя дочь, – сказала Мэллори, приобняв меня за плечи. – То есть, на тот случай, если роды – недостаточное доказательство.

– Ты просто подожди, когда Лулу начнет ходить, – сказала я, приобняв ее за талию. – Тебе тоже уготовано много веселья.

***

В конце концов, мы распрощались с нашими гостями, а Остатки Торта (как малоизвестный британский роман) были уничтожены спустившейся ордой голодных вампиров Кадогана. Чтобы смыть с Элизы толстый слой шоколада, потребовалось два купания, и к тому моменту уже приближался рассвет. Она спит, как вампир – вырубается на рассвете, полностью просыпается на закате – а также укладывается на короткий сон в разное время в часы бодрствования.

Мы как раз скормили ей последнюю бутылочку, когда Малик нашел нас в кабинете Этана, мы сидели на диване и читали одну из любимых книг Элизы.

– Мик! – произнесла она, захлопав в ладошки, когда увидела его.

– Мисс Салливан, – промолвил он, и она с восторгом взвизгнула. Скорее всего, она не знает, что это означает, но ей все равно понравилось. – Здесь кое-кто хочет с тобой встретиться, – сказал он ей, а потом взглянул на нас. – Из представителей оборотней.

Мы вместе вышли в фойе и увидели Габриэля с Коннором на руках. Головка Коннора лежала на плече отца.

Волосы Коннора такие же темные и вьющиеся, как у его матери, а глаза голубые, как весеннее небо. Его пальчики сжимали пластмассового жирафа, и он наблюдал за нами недобрым взглядом и с надутыми губками, и это говорило о том, что он недоволен поездкой в Дом Кадогана.

– Извините, что пропустили вечеринку. – Габриэль, прищурившись, посмотрел на своего сына. – Кое-кто закатил истерику.

– Он выглядит недовольным, – согласился Этан.

– Ага, – произнес Гейб. – Я предложил ему чашку воды.

– Худшее предательство родителя, – рассудительно сказал Этан.

Губы Габриэля подрагивали.

– Я люблю своего сына. Если на то будет воля Божья и Стаи, когда-нибудь он возглавит САЦ. Но если бы была таблетка, которая заставила бы его намного быстрее повзрослеть, я бы ее приобрел.

– Наверное, хорошо, что вы пропустили подачу торта, – сказала я, представив, как Коннор размазывает зеленую глазурь по коридору. – Но там еще много осталось, не хотите по кусочку?

– Посмотрим, как пойдет. – Он посмотрел на Коннора и смахнул темный завиток с его личика. – Хочешь поздороваться с Элизой, парень?

В ответ Коннор уткнулся личиком в плечо Габриэля.

– Давайте начнем, – произнес Этан, отнес Элизу в переднюю гостиную и поставил ее на ковер, лежащий в центре комнаты, где она быстренько села в своей пижамке. Очевидно, это была утомительная ночь.

– А вот и мы, – сказал Габриэль и поставил Коннора, все еще крепко держащего жирафа в ручке, на пол перед Элизой.

На самом деле, они еще ни разу не виделись. Планирование детских праздников вампиров-оборотней не самое простое дело, особенно учитывая огромное количество людей, которые хотят увидеть Элизу и убедиться, что нам с Этаном на самом деле удалось привести ее в этот мир.

Примечательно, что никто из них не хочет иметь с ней дело, когда у нее мокрые подгузники, морковное пюре в носу или «Спагетти-Ос»[113]113
  «SpaghettiOs» – американская марка консервированных круглых макарон с сыром и томатным соусом.


[Закрыть] в волосах.

Долгое время Элиза и Коннор просто смотрели друг на друга.

– Шобачка, – произнесла Элиза.

Я уставилась на нее.

– Ты только что назвала его «Собачкой»?

Этан, выгнув бровь, посмотрел на Габриэля.

– Мне вообще нужно знать, откуда она это знает?

Габриэль усмехнулся.

– Магия есть магия.

– Шобачка! – снова произнесла Элиза, на этот раз с большей силой, и подпрыгнула на попке.

Коннор моргнул на нее, а потом посмотрел на Габриэля, ища поддержку.

– Она вполне права, сынок. Технически.

Элиза посмотрела на игрушку в его руках, ее глаза расширились.

– Шобачка?

Коннор нахмурился и прижал игрушку к груди. Но, как и ее отец, Элиза упрямая и полна решимости получить то, что хочет. Она сорвалась с места, коснулась пальчиком жирафа и подняла на него эти большие зеленые глазки.

– Шобачка?

Глаза Коннора сузились, он напоминал малыша, не очень готового делиться – или оборотня, пытающегося распознать врага или друга.

– Шобачка! – произнесла Элиза, хлопая в ладошки. Потом она рассмеялась, как будто рассказала про себя самую смешную шутку, и замотала головкой из стороны в сторону. – Шобачка шобачка шобачка.

– Не собака, – сказал Коннор с расцветающей улыбкой и протянул жирафа. – Жираф! – Он произнес это с твердой «ж», поэтому вышло больше похоже на «жраф». Но достаточно близко, чтобы глазки Элизы расширились, потому что она очень обрадовалась новому слову.

– Жраф! – пролепетала она и взяла игрушку, проведя ей по ковру, как будто та бежит. – Жраф! Жраф! Жраф!

– И я прошу за это прощения, – сказал Габриэль.

– Жраф, – произнес Коннор с ухмылкой, и они начали по очереди двигать жирафа туда-сюда по ковру, Элиза иногда заливалась совершенно беззаветным, абсолютно счастливым смехом.

– Начало прекрасной дружбы, – сказал Этан с улыбкой.

Габриэль издал какой-то непонятный звук.

– Это пока, – произнес он, в его глазах завертелись золото и янтарь. – Но вы просто подождите…

Я знала, к чему он клонит, поэтому прервала его, указав на него пальцем.

– Нет. Больше никаких пророчеств, если только не скажешь время и место, где я должна оказаться, чтобы защитить мою дочь. За исключением этого, она живет своей собственной жизнью, будут там «испытания» или что. Я не хочу никакого давления. Больше нет.

Габриэль замолчал, и я на мгновение испугалась, что разозлила его. Но он наблюдал за Коннором и Элизой, в размышлении нахмурив лоб.

– Ничье будущее не предрешено. Оно не высечено в камне. Всегда можно сделать другой выбор, пойти другим путем. Они сами выбирают себе жизнь.

Этан положил руку мне на спину.

– И им придется сделать свой собственный выбор, как сделали мы. Как делаем мы.

Гейб хмыкнул.

– Это быстро стало философским, – сказал он, а затем взглянул на меня. – Ты уверена, что не хочешь знать подробностей?

Я, прищурившись, посмотрела на него.

– Просто скажи мне вот что – там счастливый конец?

На полу разразились крики, и мы все оглянулись. Элиза сделала непростительную ошибку, поставив жирафа на пластиковый кукольный домик. Потому что малыши.

Мы все вздохнули.

– Полагаю, это ответ на твой вопрос, – сказал Этан, и мы пошли разнимать наших визжащих детей. – С другой стороны, я вполне уверен, что наша первая встречала была довольно похожа на эту. И посмотри, что у нас есть теперь.

Я поглядела на плачущего ребенка, пластмассового жирафа у нее во рту, теперь пинающегося оборотня, который пытался забрать его у нее. Жизнь уже не станет более реальной. Или более совершенной.

– Все, – произнесла я. – У нас есть все.