355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Хиллари Боннэр » Нет причин умирать » Текст книги (страница 9)
Нет причин умирать
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 16:39

Текст книги "Нет причин умирать"


Автор книги: Хиллари Боннэр


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Теперь она выглядела весьма раздраженной.

– Последние шесть месяцев своей жизни мой муж только и занимался тем, что писал письма. Единственное, что он хотел, – узнать, что же точно случилось с нашим Крейгом. Не так уж много, не правда ли? Но пока что никто из армии не сказал нам ни слова, не считая того, что мы услышали в несколько первых недель. Но даже тогда нам рассказали очень мало. Мой Филипп не хотел доставлять кому-то неприятности. Он был не таким человеком. Он всего лишь хотел получить информацию. Вот и все. Чтобы с ним нормально поговорили. – Ее голос стал мягче. – Он просто обожал нашего Крейга. Правда. Просто обожал его.

Келли начал быстро соображать. Отношение миссис Фостер к этому делу кардинально отличалось от отношения Нила Коннелли. Но с другой стороны, в данном случае прошло уже шесть месяцев, и она по крайней мере отошла от первоначального шока после смерти сына. Келли решил, что добьется большего от этой встречи, если с самого начала будет честным.

– Миссис Фостер, я не из армии, – сказал он.

– Не из армии?

Ее удивление теперь переросло в испуг. Келли почувствовал себя немного виноватым, даже просто потому, что находится в ее доме. Но он и не думал останавливаться.

Он посмотрел на женщину напротив него. Она выглядела усталой и измученной. Словно жизнь преподнесла ей немало неприятных сюрпризов. Взгляд ее был потухшим. Он глубоко вздохнул и начал свой рассказ:

– Миссис Фостер, я пришел поговорить с вами о том, как умер ваш сын. Послушайте, быть может, я беспокою вас понапрасну в такое тяжелое для вас время, тогда я заранее приношу свои извинения. Но произошла еще одна якобы случайная смерть в Хэнгридже.

Он уже собирался рассказать ей все: и о том, как встретил Алана Коннелли в баре, и о том, что сказал ему молодой парень за несколько минут до смерти. Но миссис Фостер перебила его.

– Еще одна смерть, – сказала она, и ее глаза вдруг засверкали. – Выходит, что уже три смерти. Три смерти не более чем за семь месяцев.

Келли был абсолютно растерян.

– Как это, три смерти? – спросил он.

– А вы разве не знали?

Миссис Фостер взяла свою кружку чая и начала пить аккуратными маленькими глоточками, будто он был намного горячее, чем чай Келли.

Он помотал головой:

– А…

Миссис Фостер сделала еще один глоток. Казалось, она никуда не спешила. Но ведь, несмотря на вспышку интереса, которую она проявила, когда Келли начал было рассказывать об Алане Коннелли, она все-таки была женщиной, не способной уже куда-либо спешить. Келли понял, что лучше не давить на нее. Он ждал.

Прошло несколько секунд, и она снова заговорила.

– Джосси была первой, – сказала она. – Или, по крайней мере, первой, о которой нам известно. Джослин Слейд. Но ее всегда называли просто Джосси. Крейг всегда так ее называл. Она была его девушкой. Ну, они знали друг друга не так уж долго, и у меня нет ни малейшего представления о том, насколько серьезно у них все было.

– И она служила в Хэнгридже? – Келли был озадачен. Сам того не зная, он точь-в-точь повторил фразу Карен. – Я даже и не знал, что в пехотном полку проходят службу женщины.

– Нет. Джосси была из корпуса генерал-адъютанта. Она проходила пехотное обучение в Хэнгридже. Ее должны были послать в Северную Ирландию с ее полком. Так они и познакомились с нашим Крейгом.

– Вот оно что. – Келли прервал поток мыслей миссис Крейг и винил себя за это. – Пожалуйста, продолжайте, – попросил он. – Вы можете мне рассказать все о смерти Джосси?

Миссис Фостер кивнула:

– Крейга это очень взволновало. Ей тоже было девятнадцать. Всего лишь на несколько месяцев младше нашего мальчика. Она умерла от огнестрельных ранений, всего несколькими неделями раньше, чем наш Крейг. Это было неправдой, знаете, наш Крейг всегда говорил, что это неправда. Поэтому мой Филипп взялся за это дело, понимаете? Он все звонил и писал письма вплоть до своей смерти. Он пытался узнать, что же все-таки случилось. Что случилось на самом деле, как он говорил. Но вы же знаете армию. Они захлопнули перед нами дверь. И нам так ничего и не сказали. Вот отчего еще больнее, я думаю. Наш мальчик умер, и никто даже не соизволил по-человечески с нами поговорить об этом. Понимаете, он так и не смог этого пережить, мой Филипп. У него было больное сердце, но он справлялся, делал то, что говорили доктора. Он научился жить с этим. Но когда Крейга не стало…

Голос ее замолк. У Келли в голове была тысяча вопросов, и ни один из них не касался Филиппа Фостера. Но он знал, что еще не пришел нужный момент. Если Марсия Фостер ходит вокруг да около, значит, ей это необходимо.

У Келли был за плечами богатый опыт. Он не одно десятилетие брал интервью у людей, потерявших близких и находящихся в стрессовом состоянии. Он знал, что лучше не вмешиваться и не перебивать.

– После смерти нашего Крейга Филипп перестал следить за собой, смотреть, что он ест, делать регулярные упражнения, как ему советовали доктора. Он начал работать с утра до вечера, Бог свидетель, чтобы забыться, я думаю, и он даже снова начал курить. В конце концов его сердце просто не выдержало. Вот так. Шесть месяцев назад я похоронила сына, а сейчас я хороню мужа.

Келли выждал несколько секунд, прежде чем заговорить:

– Миссис Фостер, как именно умерла Джослин Слейд? Ее смерть тоже посчитали несчастным случаем, произошедшим во время учений?

– Она была на посту. Стояла за территорией лагеря у главных ворот. Сказали, что она покончила с собой, застрелилась. Но, понимаете, Крейг никогда в это не верил. В том-то все и дело. Он всегда говорил, что Джосси не могла убить себя. Только не моя Джосси, говорил он. Даже после того, что они с ней сделали. Только не самоубийство. Только не Джосси. Но, честно говоря, мы относились с недоверием к его словам, потому что он был так расстроен, ведь она же была его девушкой. Если бы он согласился с тем, что это самоубийство, тогда он начал бы винить себя, правда? И понимаете, мы никогда с ней не встречались. Но когда нашего Крейга тоже не стало, спустя всего шесть недель, это было, ну… наводило на определенные мысли. Что-то не…

– А что, по мнению Крейга, на самом деле случилось с Джосси? Он думал, что ее кто-то убил? И если так, то почему?

– Он все время говорил, что Джосси не покончила с собой. Он говорил, ее убили из-за того, что с ней произошло. И мы спрашивали, что он имеет в виду, говоря «из-за того, что с ней произошло»? Но он только говорил, что в армии есть мужчины, для которых слово «нет» – не ответ, и они неприкосновенны. И больше ни слова. Но теперь, когда его не стало, мы подумали, что, вполне может быть, он просто боялся говорить. Но иногда, ну… Он любил немного рассказывать небылицы, делать из всего драму, и мы особо на это не обращали внимания, честно признаться. Оглядываясь назад, мы с Филиппом не раз задумывались о том, что он не сказал нам чего-то очень важного. Он все продолжал говорить о Джосси и о том, что он знает то, что ему знать не положено. Но он никогда не говорил, что именно.

Марсия Фостер резко замолчала.

– Послушайте, кто вы? Если вы не из армии, то кто вы?

Келли постарался ответить на ее вопрос. Это было нелегко. Бывший журналист, собирающийся стать писателем, снова сующий свой нос в чужие дела. В этом вся его жизнь, только теперь он даже не зарабатывает этим на хлеб. На самом деле было очень сложно хотя бы наполовину объяснить миссис Фостер, почему он интересуется всеми этими смертями. Возможно, оттого, что он и сам не знал точного ответа на этот вопрос.

Однако миссис Фостер, казалось, это удивляло намного меньше, чем самого Келли.

– А, так вы журналист, – ответила она. – Ну, это многое объясняет.

– Да, – сказал Келли, который отнюдь не был уверен, что это что-то объясняет, но был чрезвычайно рад, что она так думает.

И тогда он рассказал ей, откуда возник этот его интерес. Все о встрече с Аланом Коннелли в пабе и о том, что сказал ему молодой человек.

– Как бы я хотела, чтобы мой Филипп сейчас оказался здесь, – сказала она. – У него не было сил сражаться так, как он мог в былые дни. И никто его не слушал. Я думаю, это его и убило. Знаете, нам ведь даже пришлось бороться за то, чтобы нам вернули вещи Крейга, и мы так и не получили все его вещи. Точно знаю.

– А как насчет семьи Джослин Слейд? – спросил Келли. – Что они думают?

– Мы только знаем, что у нее есть мама. Крейг говорил, что она больна уже несколько лет. Мы написали ей, когда Джосси умерла. У моего Фила хорошо получались такие вещи. Но так и не получили никакого ответа. А когда умер Крейг, Фила ничто, кроме этого, не интересовало. Хотя Фил всегда думал, что есть какая-то связь между смертью Джосси и Крейга, но он был так слаб, так тяжело болен, что просто не был способен проследить за этой нитью. А я… я полностью была погружена в заботу о Филе. А вы думаете, что их смерти были как-то связаны, мистер Келли? Вы думаете, Крейга и его Джосси убили?

– Я не знаю, миссис Фостер. У меня пока что нет достаточной информации. Единственное, что я знаю, – это то, что три молодых человека умерли неожиданно и при неясных обстоятельствах в течение короткого промежутка времени. А третий предсказал свою собственную смерть. «Они убили остальных, убьют и меня», – сказал он. Все это, миссис Фостер, по меньшей мере очень подозрительно.

Келли был очень взволнован, когда садился в машину. Три смерти в Хэнгридже. Что же происходит там на самом деле?

Все действительно походило на то, что Келли был прав с самого начала. Что его не подвел инстинкт, говоривший ему, что в смерти Алана Коннелли есть что-то подозрительное. Размышляя о том, каким же будет его следующий шаг, он полез в карман за своим мобильным и попытался его включить. Но тот не работал. Келли поднес телефон к панели внутреннего освещения и посмотрел на дисплей. Черт. Батарейка села. Он забыл взять с собой зарядное устройство, когда поехал в Шотландию, и, скорее всего, телефон окончательно сел, когда Келли звонил из поезда. С тех пор он больше его не включал. И теперь ему даже не узнать, звонили ли Мойра или девочки.

Он посмотрел на часы. Было около половины десятого. Все еще не слишком поздно, чтобы заглянуть к ним. Они будут рады его видеть.

По прибрежной дороге, вдоль которой выстроились ряды красивых, украшенных цветами маленьких отелей, Келли за пятнадцать минут доехал от Баббакомба до улицы Церкви Святой Марии, где был дом Мойры. Он остановился у выкрашенного в бледно-голубой цвет дома и, что уже стало привычным, несколько секунд посидел в машине, настраиваясь на предстоящий визит. Все это было ужасно. Но он ничего не мог с собой поделать.

Спустя несколько минут он выбрался из машины и пошел через тротуар к главным воротам дома Мойры. И только тогда он внимательно взглянул на дом. Свет не горел. Вообще не было никакого света. А они всегда оставляли свет, когда темнело, потому что Мойра больше не могла покинуть дом и кто-то из девочек сидел с ней. И он знал, что даже когда она пыталась поспать, они все равно оставляли приглушенный свет.

У Келли сердце ушло в пятки. Он позвонил в звонок, постучал в двери, он кричал в почтовый ящик. Никакого ответа. В доме действительно никого не было.

Он повернулся спиной к дому и прислонился к входной двери. Вечер был холодный, но Келли чувствовал, что вспотел. Ладони были мокрые, а лоб горел. Келли закрыл глаза. Его трясло.

– О господи, – бормотал он. – Не может быть. Этого не может быть. Еще не сейчас. Она не могла.

Машинально он полез в карман за телефоном, но вспомнил, что тот не работает. В конце дороги была телефонная будка. Келли побежал туда. Он не решался садиться за руль, даже на такое короткое расстояние.

Ему пришлось вынимать записную книжку, чтобы найти мобильный телефон Дженифер. Он сунул монеты в автомат и набрал номер.

– Мы пытались тебе дозвониться с самого утра, Джон, – сразу же ответила Дженифер. – Маме стало плохо ночью, и рано утром мы вызвали доктора. Мы хотели сразу же позвонить и тебе, но она нам не дала. Ты же знаешь, какая она. Она сказала, что доктор ей что-нибудь вколет и ей сразу станет лучше. И что она не хочет тревожить твой ночной сон. Потому что ты встаешь рано и работаешь. По крайней мере, доктор сделал все, чтобы ей стало лучше, но, я думаю, он уже мало чем может помочь. И он позвонил попозже, сказать, что нашел ей место в хосписе в Ньютон-Эбботе. Мы все с ней.

– Я еду, – сказал Келли.

Он быстро направился к машине, стараясь успокоиться. Мойра не умерла, но она умирает. Таков был смысл этих слов, как их ни толкуй. И в последнее время этого можно было ожидать. Его действительно затрясло, когда он приехал к Мойре домой и увидел, что свет выключен и дом закрыт. И как всегда, его пожирало чувство вины. Он ощущал это почти физически, будто какое-то злобное существо поглощает его внутренности. Он никак не давал о себе знать в течение двух дней. И Мойра запретила будить его ночью, поскольку он работает над книгой. Что на самом деле было плохой шуткой.

Глава 9

Хоспис располагался в современном, специально построенном здании на окраине Ньютон-Эббота. Келли уже однажды побывал там в прошлом году, навещая своего старого друга, который умирал. Келли надеялся, что больше никогда в жизни ему не придется переступать порог этого здания.

Когда он первый раз попал сюда, атмосфера была вовсе не такая, как он ожидал. Хоспис был тихим и спокойным заведением, в котором за пациентами ухаживали не только профессионально и в то же время ненавязчиво, но также очень заботливо. Келли подумал, что там просто замечательные сотрудники. Он бы с такой работой не справился, это уж точно. Как бы это ни называли, люди приходят в хоспис, чтобы умирать, и он бы не смог с этим справиться.

Он тихо постучался в палату Мойры. Дверь открыла Дженифер. Она улыбнулась и пустила его внутрь. Все три девочки сидели у кровати мамы. Но почти сразу, как только Келли зашел, они поднялись, чтобы уйти.

– Ты, наверное, хочешь побыть с мамой наедине, – сказала Дженифер. – Мы можем выпить пока чашечку чаю или что-нибудь в этом роде.

Келли кивнул. Как всегда, ни одна из девочек ни словом не упрекнула его. Они, разумеется, и не знали, что, к его еще большему стыду, он вовсе не хотел побыть с Мойрой наедине, но не мог этого сказать. Он сел на кровати совсем близко к Мойре и положил свою ладонь на ее ладонь.

Мойра слабо улыбнулась. Она выглядела ужасно больной, но все же Келли заметил, что она по-настоящему рада его видеть.

– Прости меня… – начал Келли.

Мойра продолжала улыбаться.

– Ты ведь всегда извиняешься, правда? – сказала она очень тихо.

– Да, я всегда извиняюсь, – улыбнулся Келли.

– Но ты же действительно меня любишь, Джон?

– О да, дорогая, я люблю тебя, я очень тебя люблю.

Это было легко. Видя, как беспомощно она лежит, он чувствовал, что любовь переполняет его. Но он знал, что его любовь к Мойре никогда не находила правильного выражения. Один психолог, который, по мнению Келли, обладал гораздо большим здравым смыслом, чем другие представители его профессии, однажды сказал: вся проблема в том, что каждый понимает слово «любовь» по-своему. Келли слишком хорошо понимал, что любил Мойру, любил ее всем своим сердцем, но это вовсе не означало, что он любил ее так, как она любила его. Прежде всего, Мойра была более постоянна. Она никогда не подводила его. Ни разу за десять лет, чего Келли не мог сказать о себе.

– Я тоже люблю тебя, Джон.

– Я знаю, дорогая. Тебе необязательно это говорить. Не утомляй себя.

– Нет, я хочу сказать. Я столько всего хочу сказать тебе, Джон. Ты же будешь продолжать общаться с девочками.

– Да, конечно, я буду.

– С ними все будет в порядке, я уверена. У меня хорошая страховка, каждой из них достанется небольшая сумма денег. И конечно, еще есть дом. Но Дженифер всего девятнадцать. Слишком мало, чтобы остаться совершенно одной. А Лини только на несколько лет старше ее. По крайней мере, Паула замужем, у нее есть своя семья. Я знаю, Дженифер и Лини могут навещать ее и Бена в любое время, когда захотят, но все-таки…

Голос Мойры стих. Келли не знал, что сказать.

– Она относится к тебе как к отцу, ты знаешь это, Джон, – продолжала Мойра. – Ты относился к ней намного лучше, чем к ней относился ее настоящий отец. Это правда.

Настоящий отец бил свою жену и почти не замечал своих детей. Все в этой жизни относительно. Келли надеялся, что для всех девочек Мойры он был лучше Питера Симонса. Но он также отлично знал, что был паршивым отцом для своего собственного сына. Для Ника. Смешные штуки иногда выкидывает жизнь.

– Для меня Дженифер – как родная дочь, Мойра, – сказал Келли.

И это было почти правдой. Но с другой стороны, Дженифер ведь ничего от него не требовала. Это и сделало их отношения почти идеальными. У Келли всегда плохо получалось выполнять чьи-то требования.

– Ты присматривай за ней. Будь с ней иногда. – Голос Мойры был теперь чуть громче шепота. Келли видел, что даже малейшее напряжение почти лишало ее сил.

– Конечно.

Келли чувствовал себя очень неуютно. Мойра давала ему указания, что следует делать, когда она умрет. Это было абсолютно ясно. Хотя слово на букву «с» даже не произносилось. Келли снова понял, что не хочет сидеть у ее кровати и слушать это. Не хочет вообще находиться рядом с ней. Да, это было ужасно. Но он предпочел бы находиться в любом другом месте, делая все, что угодно, только бы не сидеть у ее кровати и не смотреть, как она умирает, зная, что они никогда не заговорят об этой ужасной реальности. Никогда. Мойра была медсестрой. Но несмотря на это, а может быть, и именно из-за этого она не хотела обсуждать свою болезнь и ее последствия. Может, потому, что очень хорошо знала, каковы будут эти последствия.

– Не пытайся говорить, милая, – сказал он. – Не утомляй себя. Просто отдыхай. А я буду здесь, рядом с тобой.

Он сжал ее руку и почувствовал ответное пожатие, хоть и очень слабое. Глаза ее были закрыты. Она снова погрузилась в сон. Спустя какое-то время он уже не мог понять, спит она или без сознания.

Он ткнул кнопку звонка, вызывая сиделку. Она пришла очень быстро, наклонилась над Мойрой и аккуратно пощупала ее пульс.

– Сложно сказать, что на самом деле происходит, – произнесла сиделка. – Но пока она спокойна, пока нет болей и приступов отчаяния, то…

Она выпрямилась над кроватью Мойры. Совсем молодая женщина, еще почти ребенок, с длинными бледными волосами, собранными сзади в хвостик. Почти девочка, и делает такую работу. Келли не знал, что сказать ей.

Девушка повернулась к нему лицом.

– Это все, на что мы сейчас надеемся, – тихо сказала она.

Келли кивнул. Когда медсестра вышла, вернулись Дженифер и Паула. Келли видел, что обе выглядели очень уставшими.

– Послушайте, – сказал он. – Я сегодня ночью посижу с вашей мамой. Почему бы вам не пойти домой и не отдохнуть немного. Прошлой ночью вам это вряд ли удалось.

Девочки, в особенности Дженифер, начали было возражать, но потом все-таки сдались, так как и вправду очень устали, и согласились пойти домой. Это то немногое, что он может для них сделать, подумал Келли. Хотя бы может дать им возможность немного отдохнуть.

Одна из медсестер принесла ему подушку и одеяло. Он устроился в кресле рядом с кроватью и принялся наблюдать за Мойрой. Дыхание ее было неглубоким, глаза закрыты. Она лежала очень спокойно. Все это казалось Келли просто устрашающим.

Кресло, на котором он сидел, было не очень удобным, а мысли путались. Он думал, что ему вообще не удастся сомкнуть глаз, да он и не хотел спать. Он хотел просто смотреть за Мойрой. В конце концов, именно для этого он здесь и находился. Мысль о том, что, должно быть, она чувствует, лежа здесь, цепляясь за жизнь из последних сил, была просто невыносима. Периодически заглядывала медсестра. Один раз она спросила Келли, не хочет ли он чашечку чаю. Келли с благодарностью принял предложение. Полночь пришла и ушла, затем час ночи, два, три. Потом он, казалось, уже ничего не помнил до утра, до самого возвращения Дженифер. Его разбудили звук открывающейся двери и чьи-то шаги по комнате. Открыв глаза, он увидел, как Дженифер целует маму в лоб.

– Привет, – сказал он. – Должно быть, я отключился.

– Ничего, это нормально, Джон, – улыбнулась Дженифер.

Она выглядела совершенно другим человеком. Ничего не осталось от той уставшей молодой женщины, которую он отправил домой накануне вечером. Кожа светилась, волосы сияли, было видно, что она недавно помыла голову, яркий и чистый взгляд. Казалось, она полностью восстановила силы.

Келли посмотрел на часы. Всего семь тридцать. Но Дженифер явно удалось хорошо выспаться за это время.

Как же все-таки легко восстановить силы, когда ты молод, подумал Келли.

– Как она? – спросила Дженифер.

Келли нерешительно замялся. Увы, но он и понятия не имел, как она. Хотя в это верилось с трудом, он, кажется, проспал часа четыре. И даже в то время, когда он не спал и сидел возле ее кровати и смотрел на Мойру, он не знал, как она.

Как она? Спит или без сознания? Он не знал, что ответить. Она ждет своей смерти. Вот правильный ответ, подумал он, но этого никто не хочет произносить. По крайней мере в этой семье. А может, и в большинстве других семей. Келли не знал. Он никогда до этого не проводил ночь, сидя у кровати умирающей женщины. И очень надеялся, что никогда больше не будет.

– Все так же, – в конце концов ответил он.

– А. – Дженифер нежно улыбнулась своей маме. Маме, находящейся почти в коматозном состоянии.

Келли встал и вытянулся. Конечности затекли и болели. Одной ноги он совершенно не чувствовал. Ему пришлось опереться о стойку кровати, когда он неуклюже двинулся к Дженифер.

– Спасибо, что ты остался с мамой, – сказала она.

Келли только кивнул. Он не думал, что достоин каких-то слов благодарности. Только не с его послужным списком.

Он посмотрел на тело, лежащее на кровати. Он не мог точно выразить, что он чувствует. Сейчас он, наверное, любил Мойру как никогда. И в то же время он смотрел на нее и едва мог узнать в ней ту женщину, с которой делил свою жизнь. Она очень изменилась с тех пор, как он видел ее последний раз, всего только несколько дней назад. Она была очень худая и смертельно бледная. Но дело даже не в этом. Просто сама ее суть ушла из нее. Как будто ее душа каким-то образом уже покинула ее тело. И она уже просто не была Мойрой.

Затем она открыла глаза.

Келли всколыхнула горячая волна потрясения. Он понял, что, хоть никогда и не произносил этого даже в мыслях, но думал, что Мойра уже никогда не откроет глаз. Открытые глаза сделали ее вновь живой. Она снова была здесь. Возможно, ненадолго, но она была здесь.

– Доброе утро, дорогая, – сказала Дженифер.

Ее голос был на удивление обыденным. Может, в нем было лишь чуть больше нежности, чем если бы она желала доброго утра своей маме, но вполне здоровой. И все.

Келли попытался пожелать Мойре доброго утра. Слова просто застряли у него в горле. Он не мог заставить себя пожелать ей прожить еще один день. Только не в том состоянии, в каком она была. Он не хотел больше видеть, как она страдает. Он понятия не имел, что тут можно сказать. Он был просто не в состоянии говорить. Вся эта сцена у кровати казалась ему каким-то фарсом.

Затем он наклонился и взял ее за руку. Слезы наворачивались на глаза. Он чувствовал, что не имеет права плакать, потому что в течение почти всей болезни Мойры запаздывал с проявлениями своих чувств. Но только не потому, что его не заботило состояние Мойры. Нет, ему было не все равно. Далеко не все равно.

– А ты все еще здесь.

Это невероятно, подумал Келли, но она сумела слабо улыбнуться. И еще невероятнее ему казалось то, что она могла говорить, каким-то нереальным хриплым шепотом, произнося каждое слово с таким усилием, будто оно причиняет ей боль. Скорее всего, так и было. А потом она вздрогнула и еще глубже утонула в своих подушках. Попытка произнести эти слова, еще раз вступить в контакт с миром, который она почти покинула, видимо, оказалась ей не по силам. Мойра находилась в сознании, но была еще слабее, чем прошлым вечером.

Келли просто кивнул. Он чувствовал, как глаза его наполняются слезами. Он старался вновь взять себя в руки. Дженифер повернулась, чтобы взглянуть на него.

– Иди домой, Джон, – сказала она. Она говорила с ним почти с такой же нежностью, как с мамой. – Лини и Паула будут здесь с минуты на минуту. Им просто надо сделать пару звонков, уладить кое-какие вопросы. Но это ненадолго. Тебе надо работать, Джон. Мама не хотела бы, чтобы ты прекращал работать.

Келли засомневался, вновь стыдясь того, что ему хочется уйти из ее палаты. Но он не должен этого показывать. Ни в коем случае.

– Нет, я останусь, конечно, останусь, – сказал он.

Затем он почувствовал, что Мойра сжимает его руку. Каким-то образом у нее получилось сделать это даже сильнее, чем прошлым вечером. Глаза ее вновь были закрыты, и сначала Келли подумал, что ее пожатие просто рефлекторное. Он сжал ее руку в ответ. Казалось, это было все, что он мог сделать. Но Мойра снова заговорила, глаза ее оставались закрытыми, а пожатие – сильнее, чем, кажется, это было возможно. Голос был еще слабее, но слова достаточно сильные.

– Иди домой, Джон, и садись писать, лентяй, – сказала ему Мойра и разжала руку.

Горло его невольно сжалось. Почти удушье. Ему стало тяжело глотать и еще тяжелее нормально дышать. Он был готов сломаться. Боялся, что выставит себя полнейшим идиотом и этим только смутит Мойру, которая всегда была не тем человеком, кому надо показывать свои эмоции.

– Увидимся, – пробормотал он и с чувством облегчения направился к двери.

Как только он оказался в коридоре, он больше не мог себя контролировать. Слезы, которые он так старался сдержать, хлынули из глаз. Он снова затрясся, как и прошлой ночью, когда думал, что Мойра умерла.

Он знал, что в конце коридора есть мужской туалет, и поспешил туда. Слезы катились по лицу и падали на воротник рубашки, сдержать их нечего было и пытаться. Он уже бежал, чуть не сбив медсестру, которая выходила из соседней палаты. Боясь, что она заговорит с ним, он даже не повернулся к ней, не говоря уж о том, чтобы извиниться. Вместо этого он побежал еще быстрее, распахнул дверь туалета и заскочил вовнутрь. Как только закрылся в кабинке, он дал себе волю. И неудержимо разрыдался.

Тяжелые всхлипывания сотрясали его тело. Теперь он выпустил наружу все те эмоции, что сдерживал последние несколько месяцев. Ему казалось, что он будет плакать бесконечно. Останавливаться не хотелось совсем.

На несколько минут Келли отдался полному отчаянию.

Наконец он все-таки прекратил плакать. Вытер слезы, сполоснул холодной водой свои красные припухшие глаза и направился на парковку, опустив голову. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, что он плакал.

Оказавшись в своем «MG», он сразу полез в бардачок в поисках электробритвы, работающей на батарейках, которую обычно там хранил. Келли был путешествующим журналистом почти всю свою жизнь, за исключением нескольких последних месяцев. При нем всегда был его паспорт и главная кредитная карточка в полной рабочей готовности. И основные туалетные принадлежности. Старые привычки долго не умирают.

Водя бритвой по щеке, он взял мобильник, чтобы позвонить Нику. Он хотел предупредить его об ухудшении состояния Мойры. Но хотя еще не было и восьми утра, ни мобильник Ника, ни его домашний телефон не отвечали. Ник, который в отличие от своего отца был жаворонком по природе, уже наверняка встал и работал. Ник работал дома, но Келли знал, что он часто не подходит к телефону, когда сидит за компьютером. Это, казалось, занимало почти все его время.

Келли оставил сыну короткое сообщение о том, что Мойра сейчас в хосписе. Потом начал думать, что же делать дальше.

Ему необходимо выпить кружку чаю, иначе он даже думать нормально не может. Горло пересохло, а язык и зубы покрывал налет. Еще он хотел почистить зубы и помыться. Келли точно знал, куда ему поехать, чтобы сделать все это.

Он завел мотор, сопроводив это короткой молитвой, потому что на всю ночь оставил мобильник на подзарядке. Аккумулятор, по-видимому, не израсходовался полностью. Машина завелась со второго раза. Келли поехал по направлению к Торки, но на автостоянке недалеко от Ньютон-Эббота притормозил. Там всегда была дорожная закусочная всего в нескольких ярдах от общественных туалетов. Прежде чем купить себе два бумажных стаканчика чаю, Келли зашел в уборную и быстро привел себя в порядок. Он с благодарностью вдохнул аромат чая, когда вновь сел в свою машину. Боб, хозяин заведения, сделал хороший крепкий чай из листовой заварки и, как всегда, не пожалел сахара.

Келли выпил первый стаканчик почти за один глоток, чуть не ошпарив себе язык. Что, подумал Келли, может немножко помочь с налетом, так как чистка зубов сделала только полдела. Затем он попытался выстроить планы на день. Он слишком хорошо знал, что у него есть только один способ справиться со своими переживаниями. Ему надо с головой уйти в работу. Но мысль о том, чтобы садиться за роман, казалась еще менее привлекательной, чем прежде.

В то время как хэнгриджское дело становилось все более привлекательным.

Он решил позвонить Карен.

Ее еще не было в офисе, что, собственно говоря, было неудивительно в двадцать минут девятого. Но ее мобильный тоже не отвечал. Келли решил, что позвонит ей попозже.

В любом случае он знал, каков будет его следующий шаг. Он хочет поговорить с мамой Джослин Слейд.

Миссис Фостер смогла дать ему адрес миссис Слейд, мамы девушки его сына, хотя сказала, что не знает, правильный ли он.

Маргарет Слейд жила в Рединге. Келли немного подумал и решил сначала поехать домой. Будет полезно немного покопаться в интернете и найти какую-нибудь информацию о девонширских стрелках, прежде чем продолжать расследование. А еще он очень хотел принять душ и переодеться.

Только после этого он поедет в Рединг. Дорога займет где-то три, три с половиной часа в худшем случае. И снова он приедет без предварительной договоренности. Пока что его метод был вполне результативным.

Мозги снова начали работать. Келли всегда намного больше нравилось разбираться в чужих проблемах, чем в своих собственных.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю