Текст книги "Зачарованный лес"

Автор книги: Хильда Пресли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9

Розмари быстро пришла в себя, надеясь, что Мэтт не заметил ее удивления и смущения. Что он может о ней подумать?

– Это ко мне, – объяснила она.

– Хью? – спросил отец.

Розмари кивнула и посмотрела на Мэтта.

– Возможно, вы хотите с ним поговорить? Я уверена, что он готов к этому, – непринужденно заметила она.

Но Мэтт быстро покачал головой:

– Думаю, это подождет до завтра. – Он посмотрел на Денни и Джона Филдинга. – Спасибо, что пригласили меня и угостили таким замечательным чаем, но я лучше пойду. Через час у меня встреча.

В дверь позвонили во второй раз, и Розмари поспешила открыть.

– Я уже начал думать, что вы в саду, – заявил Хью.

– Боюсь, для этого немного сыро.

Розмари пригласила Хью в гостиную и попросила подождать, пока она наденет пальто, но, заглянув в столовую, обнаружила, что Мэтт уже ушел. Когда Хью рассказал, что тщетно звонил Мэтту несколько раз и даже заходил к нему домой, Розмари решила, что должна сообщить ему правду.

– Его не было дома. Он хотел остаться и поговорить с тобой, но у него была назначена встреча, – добавила Розмари, чувствуя, что должна оправдать Мэтта.

– Наверное, с надменной мисс Бринли, – заметил Хью, когда они отъехали от дома.

Розмари знала, что Хью не хотел обидеть ее, но внутри у нее все сжалось. Она спросила:

– Ты говорил с Джерри и осматривал лес?

Хью кивнул.

– Я наткнулся на недавно спиленное дерево.

– Мэтт сказал, что нашел еще два дерева.

– Конечно, это не назовешь тотальным уничтожением. Пахнет хулиганством, но не так уж серьезно. Днем я зашел к Лиз и Джерри. Должен сказать, он был не в очень хорошем настроении.

– Что он сказал?

Хью помедлил.

– Не знаю, стоит ли мне говорить тебе.

– Так ужасно? Хочешь сказать, он все еще сердится на меня или дело даже хуже?

– Это можно назвать обвинением. И если бы я не знал тебя хорошо, то не стал бы повторять. Джерри заявил, что если бы был способ заставить Мэтта Уиндборна сложить чемодан и убраться в Норфолк или Канаду, то он с радостью это сделал бы.

Розмари поморщилась:

– Боже мой, это ужасно!

– Конечно, это не доказывает его вины, – предупредил Хью.

– Знаю, но жутко думать, что он так сильно ненавидит Мэтта. И за что?

Хью усмехнулся:

– Милая моя, не будь такой наивной.

– Потому что он сам хотел занять место Мэтта? Но он бы ведь на это не пошел?

– На что, Розмари? Я не сказал, что он имеет отношение к тому, что происходит в лесу.

– Нет, но… – Розмари вздохнула. – Ужасно это говорить, только я почти мечтаю, чтобы во всем оказался виноват старый Паркс.

– Лишь бы не кто-то из нас?

– Да. Ты ведь знаешь, какие есть фанатики среди местных жителей.

Хью согласился.

– Но давай на время забудем об этом. Я постараюсь что-нибудь сделать, как и обещал. Если Джерри окажется виновником всего этого, мне придется дважды подумать, прежде чем выдать его. Есть такое понятие, как верность старым друзьям.

Розмари нахмурилась:

– А как же Мэтт? Разве справедливо, что невинный человек будет продолжать страдать просто потому, что другой не в состоянии справиться с завистью и гордостью? Думаю, есть еще и верность принципам.

Хью тихо ответил:

– Все это звучит прекрасно, но ты сама когда-нибудь оказывалась в подобной ситуации, Розмари? Например, смогла бы ты допустить, чтобы твоего лучшего друга или мужа посадили в тюрьму или, того хуже, повесили?

Розмари попыталась честно представить, как она действовала бы, если бы был замешан кто-то из ее любимых людей – отец, Денни или Мэтт.

– Хью, а как же другой человек? Тот, кому причинили вред? Есть верность, да. Но есть еще и справедливость. Думаю, всегда можно найти выход. Ты можешь поговорить с Джерри, попытаться убедить его, даже предупредить, что если он не остановится…

Хью рассмеялся:

– Постой! Ты говоришь так, словно вина Джерри уже доказана. Он может оказаться невинным как младенец.

– Да, конечно. Прости.

Лицо Хью стало серьезным.

– Беда в том, что ты можешь быть права. Джерри более завистлив и больше, чем я думал, мечтал о должности главного лесничего. Но давай поговорим о чем-нибудь другом. Все это вызывает тошноту.

Хью был прав, но, несмотря на его усилия сменить тему, Розмари не могла не думать о Мэтте. Хотя было очень заманчиво надеяться, что во всех злодеяниях повинен Паркс, а не Джерри, из-за того что она была дружна с ним и Лиз, Розмари понимала, что так делать нельзя.

Однако Хью был так мил, так нежен и внимателен, что постепенно мысли об участке улеглись, словно осенние листья после шторма, а воспоминания о Мэтте можно было сравнить с частью тела, которая, хотя и играет важную роль, сейчас оставалась в бездействии. Как изменился Хью! Розмари начала беспокоиться о нем. Он заслужил счастья. Возможно, если Мэтт после женитьбы уедет в Канаду…

Голос Хью вывел ее из забытья:

– Ты все больше молчишь, Розмари. О чем ты думаешь?

Она улыбнулась:

– В основном о тебе.

– Вот это да! Ну-ка, расскажи.

– Я как раз думала, есть ли у тебя планы на будущее.

Розмари украдкой взглянула на него и заметила, что он поморщился, а потом лицо его стало твердым. Внезапно она поняла, что не должна была задавать этот вопрос. Но извинения еще больше бы все усугубили.

Через несколько минут Хью тихо ответил:

– Нет, я живу сегодняшним днем. Если все пойдет не так, как задумано, я что-нибудь предприму, но… Знаешь старую поговорку? Пока есть жизнь, есть надежда.

– Хью!

– Все в порядке, – беспечно откликнулся он. – Не волнуйся. Давай заедем в «Фокс». Слышал, у них появился новый пианист, который играет Шопена и Рахманинова. Там и поговорим или просто послушаем музыку.

Шопен был прекрасен, но печален, как и настроение Розмари. Если Хью действительно любил ее так сильно, как она любила Мэтта, тогда она понимала, что он сейчас чувствует. Они сидели, потягивали свой любимый напиток и слушали музыку, потом Хью отвез Розмари домой. Он помог ей выйти из машины, взял за плечи и улыбнулся:

– Приободрись и не волнуйся за меня. Все будет хорошо. – Затем крепко поцеловал ее в губы, пожелал спокойной ночи и уехал.

Розмари вздохнула и вошла в дом. Ее собственные страдания и страдания Хью тяжелым грузом лежали на душе. Что готовит для них будущее? Поженятся ли они в конце концов? Но ее сердце стремилось к Мэтту.

Паркс лежал в больнице в тяжелом состоянии несколько недель. Живя один, он кое-как питался и больше полагался на виски, чем на здоровую пищу. Розмари несколько раз заходила навестить его, но не собиралась задавать никаких вопросов о его действиях в тот день, когда он заболел.

Как-то утром она встретила в городе Лидию.

– Я только что навещала Паркса, – сообщила Розмари.

Лидия презрительно посмотрела на нее:

– Да? Я тоже была у него несколько дней назад. Я не могу бегать туда каждый день. Все равно он скоро выйдет на пенсию. Не понимаю, почему мы его так долго держали.

– Похоже, его судьба вас не очень-то заботит, – заметила Розмари.

Голубые глаза Лидии широко раскрылись.

– Что еще мы, по-вашему, должны сделать? Он крепкий. Ему станет лучше, а когда он выйдет, отец что-нибудь устроит. Меня это уже не будет касаться. Я отсюда уеду.

Розмари похолодела.

– Вы уезжаете? – Слово «Канада» так и вертелось у нее на языке.

Лидия изумленно улыбнулась:

– Вы не слышали? Я выхожу замуж. Разве Мэтт вам не говорил? Но я сомневаюсь, что мы будем жить где-нибудь в другом месте, кроме Нью-Фореста. Кто-то должен охранять поместье. Уверена, вы понимаете, о чем я, хотя вам это безразлично.

– Я прекрасно вас понимаю, но все это глупости.

Лидия надменно улыбнулась и прошествовала мимо. Розмари медленно вернулась к своей машине, пытаясь справиться с душевной болью, но это было не просто. Значит, они с Мэттом едут в Канаду всего лишь на медовый месяц? Мэтт сказал, что не вернется, но Розмари не сомневалась, что Лидия сумеет его разубедить. Она была очень решительной и красивой женщиной. Какой мужчина устоит против такого, особенно если он влюблен?

В течение нескольких следующих недель Розмари была рада, что работа отвлекает ее от мыслей. Лес оделся в великолепный осенний убор – восхитительные коричневые, красные, рыжие и золотые тона сливались в захватывающей дух гармонии. Буки нарядились в тусклую медь, березы – в нежно-лимонные одеяния, дубы – в рыжеватые, а густо-малиновые поросли папоротника с пурпурными вкраплениями вереска и янтарными тонами сухого камыша составляли роскошный ковер, достойный короля. Эта естественная красота трогала сердце. Каждый раз, проходя по лесу, Розмари испытывала желание смеяться и плакать одновременно. В такие дни она даже понимала Лидию и ее семью, которые столь фанатично «охраняли свои земли». Розмари тоже хотелось их охранять, как и всем тем, кто родился в лесу. Но и лесничие тоже стояли на страже леса. Да, они сажали ели по коммерческим соображениям, но также сажали много редких и красивых деревьев. Даже ненавистный Камбербэтч, заместитель инспектора, в конце XIX века посадил вдоль Орнаментал-Драйв много редких деревьев, большая часть которых сохранилась – великолепные взрослые деревья высотой около ста тридцати футов.

Розмари подумала о Парксе. Ему приходилось несладко. Был период, когда казалось, что старик так и не оправится от воспаления легких. Он все еще находился в больнице, и во время его болезни в лесу было тихо, спокойно.

– Похоже, виноват все-таки Паркс, – заметил как-то вечером Хью, когда они слушали музыку у него дома.

Розмари неохотно согласилась. Ей было жаль старика. У нее мелькнуло подозрение, что если он и правда был повинен во всех злоключениях Мэтта, то ему помогал кто-то еще. Но кто? Конечно, не Лидия, ведь она должна была выйти замуж за Мэтта. Тот, у кого был на Мэтта зуб?

– Конечно, я не стала бы считать это доказательством, – ответила Розмари. – А что думает Мэтт?

– Не знаю. Он ничего не говорит. Сложно понять, что он думает. Он приходит и уходит, никому не сказав ни слова. Или он самый хмурый человек из всех встреченных мною, или же у него что-то на уме. Честно говоря, я не могу его раскусить. Слышал, будто он возвращается в Канаду. Не знаю, правда ли это.

Внезапно пластинка задребезжала. Розмари пробормотала, что нельзя верить слухам, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Ей не хотелось говорить о Мэтте и Лидии. Конечно, если Мэтт подозревал одного из работников Бринли, то, естественно, ему это было неприятно и не хотелось ничего предпринимать по этому поводу. Хью выразил мысли Розмари вслух:

– Не думаю, чтобы Уиндборн сбежал от трудностей. Он может быть кем угодно, только не трусом. Но его никто не осудит, если он все же вернется в Канаду. Конечно, неплохо было бы остаться и все прояснить, но надо задать вопрос: а стоит ли? Может наступить время, когда придется уйти.

– А если на карту поставлено твое доброе имя? Ужасно было бы уехать, оставив о своей репутации столько сомнений.

Хью коротко рассмеялся и выключил проигрыватель.

– Если ты имеешь в виду репутацию Уиндборна, то тебе не стоит волноваться, да и ему тоже. Он давно уже дал понять, что любые сомнения в его профессионализме из-за происшествий в лесу необоснованны. Поверь мне, чтобы опорочить его доброе имя, должно произойти что-то действительно ужасное.

Это было приятно слышать, но Розмари не могла не переживать. Неужели беды Мэтта еще не закончены?

Она обрадовалась, когда Паркс, наконец, вышел из больницы, и отец Лидии отправил его в дом для престарелых на острове Уайт. Там и должен был остаться старый лесничий до конца своих дней.

– О нем там позаботятся, – выразила надежду Денни. – Бринли сделали доброе дело. Дом для престарелых стоит в лесу, так что старик будет счастлив.

Джон Филдинг задумчиво посмотрел в огонь.

– Вообще-то мне это кажется довольно странным. Обычно Бринли не так уж щедр со своими бывшими работниками.

– На что ты намекаешь, отец? – нахмурившись, спросила Розмари.

– Не знаю. Может, он решил отправить старика подальше, чтобы его не могли расспрашивать насчет тех спиленных деревьев?

– Возможно, – рассеянно согласилась Розмари. Может, теперь, наконец, у Мэтта все наладится и он не уедет в Канаду насовсем? Но если он будет жить в Нью-Форесте после женитьбы на Лидии, сможет ли она сама остаться здесь? Хью все еще хочет на ней жениться. Скоро он обязательно получит повышение, и если ей не суждено выйти замуж за Мэтта…

Словно прочитав ее мысли, отец сказал:

– На днях я разговаривал с окружным инспектором. Он намекнул, что в лесу могут произойти изменения еще до наступления зимы.

– Да? Какие же?

– Думаю, среди лесничих. Ты же знаешь, что они время от времени переезжают.

Розмари знала. Может, инспектор хотел таким образом наладить обстановку в Нью-Форесте? Разделить троих лесничих? Или уже решено, что Мэтт уезжает, несмотря на то что он это отрицает? Возможно, после возвращения из Канады Лидия убедит его поселиться в поместье своего отца.

Розмари вздохнула. Хватит фантазировать! Если бы она могла забыть о Мэтте. Конечно, ей этого не хотелось. Она слишком его любила и знала, что только его женитьба на Лидии, только попытки избегать встреч с ним, разлука на долгий период и ее возможное замужество смогут помочь ей перестать думать о нем.

Октябрь выдался сухим и морозным. В конце месяца на плантациях начали высаживать молодые деревца. В лесу то и дело можно было встретить мужчин и девушек, собиравших семена дуба, бука, ели. Розмари искала Мэтта, мечтала его увидеть, но он лишь изредка мелькал среди деревьев или проезжал на машине мимо.

В одно субботнее утро Розмари встретила в Линдхерсте Лиз. Сначала она подумала, что та не заметила ее, но потом ей пришла в голову мысль, что Лиз ее избегает.

– Привет, Лиз. Давай выпьем по чашечке кофе, – предложила Розмари.

Лиз покачала головой:

– Не могу, Розмари.

– Почему?

Лиз выглядела смущенной.

– Я…

– Глупости! Пошли. Я уверена, ты можешь уделить мне пять минут. – Розмари взяла ее за руку.

– Ну хорошо.

Они зашли в маленькое кафе и отыскали столик на двоих.

– Я так давно тебя не видела, – начала Розмари. – Как вы? Джерри и дети?

Лиз пожала плечами:

– Хорошо, спасибо.

Розмари молча помешивала кофе. У нее было ощущение, что их дружбе пришел конец, и ей было жаль Лиз. Обычно она была веселой и энергичной. Знает ли она о переменах, о которых говорил инспектор? Розмари не могла спросить. Она пыталась завести разговор на другие темы, но Лиз отвечала односложно. Розмари в отчаянии спросила:

– Ты знаешь, что Паркса отправили в дом для престарелых?

Лиз широко раскрыла глаза и покраснела.

– Какое это имеет ко мне отношение?

Розмари поняла, что совершила ошибку.

– Никакого. Я просто пыталась поддержать разговор, Лиз. Не понимаю, что на тебя нашло.

– Нет? Ты меня удивляешь.

Розмари нахмурилась:

– Слушай, Лиз, если ты имеешь в виду тот последний раз, когда я заходила к вам, то мне кажется, что ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

Губы Лиз задрожали.

– Ты бы так не говорила, если бы Джерри был твоим мужем. Я буду рада, когда мы уедем отсюда.

Розмари ухватилась за ее последние слова.

– Это вероятно?

Лиз удивленно уставилась на нее:

– О чем ты?

– Ты же знаешь, что лесничие иногда переезжают с места на место.

– Я ничего не слышала. Мы живем тут всего три года, и Джерри не хочет уезжать. – Внезапно на лице Лиз появилась тревога, и она поставила чашку на стол. – Я должна идти, Розмари. Пока!

Она собрала вещи и быстро вышла, не заплатив за кофе.

Розмари посмотрела ей вслед и вздохнула. Лиз сейчас нелегко, особенно если Джерри сердит и возмущен, хотя никто не обвинял его, и меньше всего Мэтт. Почему Лиз убежала? Чего она боится? Что произвела неверное впечатление или о чем-то проговорилась? Розмари поднялась, не решаясь высказывать предположение.

Странно, что, не встречая ни Лиз, ни Мэтта несколько недель, в этот же день она увидела и его. Розмари проезжала мимо коттеджа Уиндборна, а он работал в саду. Мэтт поднял голову и увидел ее. На нем были старая фетровая шляпа, темная рубашка с открытым воротом, с закатанными на загорелых руках рукавами и старые брюки. Милый Мэтт!

– Привет, – удивленно произнес он.

Розмари вышла из машины и остановилась у ворот. Маргаритки, хризантемы и георгины были еще в цвету.

– Жаль, что в любой день их может уничтожить мороз, особенно георгины.

– Да. – Мэтт посмотрел на безоблачное небо, и Розмари заметила, что у него усталое лицо. – Уже несколько недель не было дождя, – пробормотал он. – Зато полно туч. Не удивлюсь, если сегодня ночью ударит мороз.

Розмари с нежностью и удивлением смотрела на него. Почему его так волнует погода?

– Не переживайте, – посоветовала она. – Ваши маргаритки и хризантемы выглядят крепкими.

Мэтт удивленно посмотрел на нее, словно не понимая, о чем она говорит. Потом его лицо просветлело.

– А, цветы…

Розмари засмеялась:

– Вы о чем-то думали, Мэтт?

Глупый вопрос. Конечно, у него полно дел, хотя ничего странного больше не случилось в лесу после того дня, когда были спилены деревья.

Мэтт воткнул в землю лопату.

– Точно, – ответил он.

– Это касается участка?

– Кроме всего прочего.

Что же еще, подумала Розмари. Что-то с Лидией? Но Мэтт не просветил ее на этот счет.

– Я собираюсь пить чай. Будете?

– С удовольствием, спасибо.

Сияя от радости, Розмари вошла в ворота. Она понимала, что сделала ошибку. Через несколько минут Мэтт может сказать или сделать что-нибудь, что причинит ей боль, но сейчас она не могла думать ни о чем другом, кроме того, что он был рядом с ней.

– Располагайтесь, – предложил он. – Я вернусь через минуту.

– Поставить чайник?

– Если хотите.

Розмари хотела. Ей нравилось хлопотать у него на кухне. Она поставила на плиту полный чайник и приготовила поднос с чашками, блюдцами, молоком и сахаром. Мэтт прошел под окном, и Розмари показалось таким естественным, что он работал в саду, а она возилась на кухне, что она легко представила себя его женой.

Он был еще на улице, когда она заварила чай и принесла его в гостиную. Недоумевая, почему он задержался, Розмари уже собиралась выйти и сказать, что чай готов, когда Мэтт появился с великолепным букетом георгин.

– Мэтт, вы их срезали? Они прекрасны.

– Это вам.

– Мне? Но… – Мэтт положил цветы на стол. Розмари взяла букет и спрятала в нем лицо. – Мэтт, они такие красивые! Огромное вам спасибо.

– Я решил подарить их вам. Если завтра будет мороз, они все равно погибнут.

Его объяснения не уменьшили радости Розмари. Она бережно положила букет и разлила чай.

– Очень мило, – усмехнулся Мэтт. – Я пригласил вас на чай и предоставил вам готовить его самой.

– Мне было приятно.

Мэтт пристально посмотрел на нее:

– Вы очень хороший человек, Розмари. Тот, кто женится на вас, будет счастлив.

Розмари покраснела. В комнате воцарилось молчание, но она не смогла его вынести и спросила:

– Мэтт, это правда, что вы все-таки уедете в Канаду? Навсегда.

– Кто вам такое сказал?

– Лидия.

– Лидия? – Мэтт вздохнул. – Я мог бы уехать. В Канаде можно спокойно выращивать деревья и точно знать, кто твои друзья, а кто враги. И если я останусь там, то у Джерри или Хью появится шанс занять мое место. Лично я рекомендовал бы Хью.

Розмари рассеянно улыбнулась.

– Да, Хью хороший человек и достоин этого, – пробормотала она, но ее опечалило, что Мэтту неуютно здесь. – Канада ужасно далеко, Мэтт.

Мэтт посмотрел на нее:

– Да, знаю.

Розмари была не в силах выносить молчание. Ее рука задрожала, и чашка громко зазвенела. Боясь, что выдала себя, она поспешно поднялась на ноги.

– Спасибо за чай. Я должна идти.

Мэтт медленно встал, потушил спичку и положил ее вместе с трубкой в пепельницу. Затем опустил ладонь на руку Розмари, и она напряглась.

– Я должна идти, Мэтт, – в отчаянии повторила она.

Он убрал руку.

– Хорошо, Розмари. Я не стану вас задерживать. И не забудьте цветы.

Он взял букет и вручил ей. Розмари поспешно вышла. Еще мгновение, и она могла бы потерять голову. Розмари приняла решение больше никогда не оставаться с ним наедине. Мэтт открыл ворота, и она быстро направилась к машине. Он стоял и смотрел ей вслед, пока машина не скрылась из вида.

К счастью, до дома было недалеко, а Денни с отцом уехали в Брокенхерст, так что Розмари могла побыть одна. Ее рука все еще дрожала, когда она отпирала дверь. Розмари прошла на кухню, положила георгины на стол и опустилась в уютное кресло Денни, прикрыв глаза. Казалось, старому креслу передались доброта и понимание его владелицы, и оно приняло Розмари в свои объятия, словно мать дитя. Розмари почувствовала, как постепенно успокаивается. Со вздохом она открыла глаза и направилась к шкафу поискать вазу.

Розмари старалась не обращать внимания на душевную боль и на подступившие к глазам слезы. Мэтт не предназначен для нее, и она должна с этим смириться. Он уезжает, женится на другой девушке, и она никогда его не увидит.

Розмари нашла две свои любимые вазы для гостиной и своей комнаты. Если бы только цветы могли стоять вечно, подумала она. Они так красивы! Алые и белые, ярко-желтые, оранжевые – все пламенеющие оттенки осени. Теперь георгины всегда будут напоминать ей о Мэтте. Розмари обрадовалась, когда позвонил Хью и пригласил ее вечером в кино. Ей не хотелось ни думать, ни говорить. К тому же она была не в силах вынести добрые и внимательные взгляды Денни и отца.

Несмотря на проведенный с Хью вечер и свои попытки думать о другом, Розмари плохо спала ночью, и, когда в окно ее спальни проник утренний свет, все ее тело болело. Она поднялась и отправилась на прогулку верхом на пони. Под ногами хрустела трава. К счастью, туристический сезон почти закончился, иначе небрежно брошенная сигарета или спичка могли привести к катастрофе.

Розмари надеялась и одновременно боялась встретить Мэтта. Когда она увидела его, ее сердце сильно забилось, и она повернула лошадь в другую сторону. Просто не могла вновь столкнуться с ним.

В теплый солнечный день в Нью-Форест хлынули отдыхающие.

– Возможно, последние в этом году, – заметила Денни. – Нельзя осуждать их за то, что они пользуются последними теплыми деньками.

– Все равно опасно, – пробормотал Джон Филдинг. – Лес стоит сухой.

– Давайте не будем заранее думать о плохом, – предложила Денни. – К шести уже темнеет. Не думаю, чтобы кто-нибудь стал разжигать костер.

Они уселись смотреть фильм, когда воздух огласился зловещим воем пожарной сирены, и почти одновременно зазвонил телефон. Все трое вскочили на ноги. Розмари кинулась к телефону. Звонил сержант полиции, и все тело Розмари окаменело, когда он сообщил, что пожар начался в одном из угодий Пайнвуд-Бит.

На улице уже стемнело, и с утра дул ветер. Розмари передала новости отцу с Денни и выбежала из дому, даже не накинув пальто. На небе пылало зловещее красное зарево. Когда она заводила машину, в ее ушах бешено стучало. Мэтт, Мэтт! Розмари вновь и вновь повторяла его имя. Стемнело уже час назад. Человек на наблюдательной башне не мог заметить серый дым, медленно вьющийся между деревьями. Он увидел только пламя. Розмари молилась, чтобы пожар был уже побежден. Но против них были темнота, сухой лес и ветер.

Розмари понадобилось всего несколько минут, чтобы добраться до того места, где разгорелся пожар, но языки пламени уже лизали сухую поросль, ветер раздувал огонь, и в лесу раздавался рев и потрескивание пылающего папоротника и остролиста. Это была не ложная тревога, а настоящий разрушительный огонь – самая ужасная стихия, какая только может разыграться в лесу.

Не говоря никому ни слова, Розмари схватила из «лендровера» метлу и присоединилась к людям. Она слышала голос Мэтта и, беспокоясь за него, но прикусив губы, стала только бить с удвоенной силой. Дым, жар и крики превратились в настоящий кошмар. Было так светло, что не нужны были фонари. Скоро Розмари уже не могла понять, что застилает ей глаза – слезы или пот. Она лишь заметила, что пожарные тоже помогают тушить огонь, а впереди мужчины роют канаву, однако из-за ветра от этой идеи пришлось отказаться. Розмари потеряла счет времени, ее руки невыносимо болели, а в горле першило. Она чувствовала, что больше не может, как вдруг кто-то взял у нее метлу. Она повернулась и увидела Хью с почерневшим лицом, на котором струйки пота оставили светлые полосы.

– Там есть чай! – крикнул он. – Иди выпей. Кажется, Мэтт хочет пустить встречный огонь.

Розмари, шатаясь, пошла туда, где группа людей пила чай, и увидела, что Денни принесла керосиновую плитку, жестяной чайник и большой коричневый горшок. Она прихватила с собой чашки, стаканы и большой контейнер с водой. В руки Розмари сунули большой стакан с горячим сладким чаем. Обычно она пила чай без сахара, но теперь ей было все равно.

Выпив чай, Розмари вернулась к пожарным. Она молилась, чтобы перестал дуть ветер. Позже они подумают о том, кто или что явилось причиной пожара. Но ветер не ослабевал, и, несмотря на все усилия, им не удавалось потушить огонь. Мэтт принял решение устроить встречный пожар. Целью было появление выжженной полосы земли перед основным пожаром, чтобы огонь не смог перескочить через нее. Естественно, это было очень сложно и опасно и могло осуществляться только с разрешения главного лесничего при наличии большого количества людей. Казалось, в лесу собрались жители всего графства, а пожар был таким сильным, что у людей начали появляться ожоги. Розмари передала метлу лесничему с другого участка и принялась оказывать первую медицинскую помощь.

На какое-то мгновение она сама потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что лежит на заднем сиденье своей машины. Она села, чувствуя себя все еще оглушенной, потом мысли о Мэтте привели ее в чувство. Слабые лучи рассветного солнца смешивались с пламенем и дымом. Розмари, шатаясь, выбралась наружу, сердясь на себя. На земле лежали заснувшие от усталости мужчины. На переднем сиденье «лендровера» свернулась калачиком девушка, две другие спали в кузове. Но многие еще тушили остатки огня.

Вдоль линии пожара медленно шел окружной инспектор, осматривая землю. Он тоже помогал тушить огонь. Розмари заметила его ночью. Теперь он, вероятно, искал какие-то доказательства, но, конечно, спичка или сигарета не могли уцелеть. Розмари подошла к нему.

– Похоже, огонь уже под контролем.

Он кивнул.

– Хорошо, что ветер стих.

Инспектор продолжал осматривать землю. Розмари считала это бесполезным занятием, если только кто-то из туристов не опрокинул печку. Она оглядела почерневший и обугленный лес в поисках Мэтта и увидела, что он тушит последние языки пламени. Тут она заметила, что инспектор что-то поднял и издал возглас удивления.

– Что такое? Вы что-то нашли?

– Да, – очень серьезно ответил он. – Должно быть, ее отбросили в сторону.

Он раскрыл ладонь и протянул ее Розмари. Она взглянула и вся похолодела. Это была трубка той же самой марки, что курил Мэтт!