Текст книги "Свет луны на воде"
Автор книги: Хильда Никсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
У Джерри тоже забот хватало – он отделывал и обставлял свое жилище, ежедневные визиты постепенно сократились до двух-трех раз в неделю, но Андреа даже не заметила этого.
После ленча Андреа старалась выкроить часок для работы в саду. Руди, как и прежде, помогал ей, но подогнать его деятельность под какое-либо определенное расписание она не сумела. Скорость его работы поражала ее, на погоду он внимания не обращал, но приходил и уходил, когда ему вздумается, точно ее черный кот.
Однажды днем Андреа различила звук мотора – к ней явно ехал Джерри. Она вздохнула и положила кисточки в раствор. Никогда не угадаешь, надолго ли он заехал, даже если сам уверяет, что всего на несколько минуточек. Ему безразлично, занят хозяин дома или нет. Она сняла с себя халат и пошла открывать дверь.
– Нарушаю старый добрый распорядок рабочего дня конечно же? – легко чмокнул он ее в щечку.
– Как будто сам не знаешь! Что за причина на этот раз? Если таковая вообще имеется.
– Имеется, причем весьма недурная. Ремонт окончен, ковры и мебель на своих местах. Я хочу пригласить тебя на чашку чаю.
– Сейчас? Ты же знаешь, что у меня работы по горло!
– Ну, пожалуйста! Кроме того, завтра утром мне надо быть в Лондоне.
– А это значит, выезжать тебе придется сегодня вечером, потому что вставать рано ты не любишь.
На самом деле она была рада, что он оторвал ее от рутины. Андреа так все устроила, что ей даже в магазин ходить не надо было, и она уже сто лет не выходила за пределы своего сада. Все же Джерри – душка. Интересно, что там у него за «чай». Наверняка с массой пирожных, хотя представить его в роли хлебосольного хозяина дома не могла. Быть источником энергии в квартирах других людей – это, пожалуйста, но он никогда не принимал гостей у себя. Андреа поднялась наверх.
Не прошло и минуты, как Джерри включил проигрыватель – на полную громкость конечно же! – но на этот раз это был ее любимый сборник Гильберта и Салливана. Наверняка о ней позаботился, потому что сам он не питал любви к Салливану.
Андреа снова задумалась о любви. Действительно ли Джерри любит ее по-своему, и если да, может ли она удовлетвориться подобной любовью? Внезапно она поймала себя на том, что в ее размышления вторгся Род Сандерс. Вспомнилось, как он легко и непринужденно подхватил ее на руки и побежал к дому...
– Ты долго там еще возиться собираешься, Андреа? Это всего лишь приглашение на чай, а не на прием в королевский дворец.
– Уже иду!
Андреа сделалась пунцовой.
Девушка сбежала вниз, по пути выключив проигрыватель.
– Я поеду за тобой на своей машине. Не желаю мерзнуть в твоей, да и тебе не придется везти меня обратно, избавлю тебя от лишних хлопот.
– Надо же, какая ты предусмотрительная! Ты меня не только от хлопот избавишь, но и от счастья посидеть рядом с желанной девушкой. Ты просто прелесть в этом наряде.
Она заперла входную дверь. Джерри запрыгнул в машину и вылетел в ворота. Андреа проехала медленно и остановилась, чтобы закрыть их. Таков уж он, Джерри. Постоянно упускает из виду всякие мелочи. Она снова улыбнулась. К чему задерживать внимания на недостатках? У него масса достоинств, а у нее самой наверняка найдется немало изъянов, о которых она даже не подозревает.
Пребывая в прекрасном расположении духа, Андреа забралась обратно в машину. Джерри уже и след простыл, но она дорогу знает.
Через пять минут она уже подъезжала к его коттеджу. Андреа заехала внутрь и притормозила на аккуратной, совсем недавно посыпанной гравием дорожке. Джерри тут же обнял ее за плечи и поволок в дом.
– Пошли скорее, посмотришь на мое творение. Я принял во внимание все твои замечания. Тебе должно понравиться.
Улыбка застыла на губах Андреа, стоило ей оказаться в гостиной, глаза распахнулись от удивления
– Мило, – пробормотала она через мгновение.
Она позволила ему снять с себя пальто и усадить на диван – точную копию ее собственного. Стены чуть более насыщенного цвета, чем у нее, и рисунок обивки немного отличался, но ковер – один в один.
– Я рад, что тебе понравилось, – сказал Джерри.– Погрейся у огня, пока я чай завариваю. Все остальное уже готово.
И он исчез на кухне.
– Мне не холодно, – бросила она ему вслед.
И она не солгала. Ее неожиданно бросило в жар. Джерри отделывал и обставлял комнату так, чтобы угодить ей, это очевидно и очень трогательно, но она возненавидела ее с первого взгляда. Теперь здесь, у Джерри, ей никогда не отделаться от мысли, что она сидит в своей собственной гостиной, а у себя в доме она будет чувствовать себя, как у Джерри. Ситуация презабавная, но в то же время пренеприятнейшая. Неужели у Джерри своих идей нет? Если она выйдет за него замуж, будет ли он из кожи вон лезть, лишь бы угодить ей? Куда ветер, туда и рябинка клонится. Неужто он настолько слаб?
Джерри выкатил из кухни сверкающий хромом столик на колесиках с чайными принадлежностями, кремовыми пирожными и тонко нарезанными бутербродами – индейка, ветчина и паштет, на каждом – миниатюрный флажок.
– Господи, да ты, как я погляжу, на кухне горбатился! – рассмеялась Андреа.
– Недурно, да? Это все отель в Роксхаме, специально для меня старались.
– Просто чудо, а я голодна.
Она разливала чай, раздумывая: ну почему он не в состоянии понять, что она предпочла бы толсто нарезанный хлеб с консервами, приготовь он угощение собственными руками. Ну, нельзя же быть настолько критичной! – одернула она сама себя. Он старался, как мог, в свете своих представлений о жизни, да и не любит она толстые бутерброды.
Джерри с удовольствием поглощал еду, при этом болтая без умолку:
– Насчет того контракта, по поводу которого я встречаюсь. Это издание в двенадцати частях. От меня хотят картинку на разворот для первого выпуска и по одностраничной для одиннадцати остальных, причем, насколько я понял из письма, история как раз в моем стиле. Эпоха, разбойники с большой дороги, «жизнь или кошелек» и вся прочая лабудень. Придется музеи прошерстить насчет костюмов и прочих атрибутов того времени. Но больше двух-трех дней это все равно не займет.
– Как насчет натурщиков? – спросила Андреа. – Не думаю, что в Норвиче найдется театральное агентство с большим списком, скучающих без дела, актеров.
– Обойдусь как-нибудь. Здесь наверняка полно прекрасно сложенных мужланов, которым не помешает пара-другая фунтов.
Андреа посерьезнела:
– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь получал заказ на двенадцать выпусков. Ты уверен, что справишься? То есть я хочу сказать...
– Ты хочешь сказать, что работаю урывками, а в промежутках неделями дурака валяю? Я изменился и собираюсь пустить тут корни, трудиться, как полагается, и достичь поистине неплохих результатов. – Он отставил чашку и накрыл ладонью ее руку. – Помнишь, что я говорил тебе тогда за обедом?
– Конечно, помню, но...
– Но ты думала, я поддался моменту? Буду с тобой откровенен, Андреа, ты права. Я впервые разглядел тебя по-настоящему. Ты была настолько очаровательна, что я решил заявить на тебя права здесь и сейчас.
Андреа приподнялась, но он притянул ее к себе. Поцелуй получился бесконечно теплый. Поначалу она никак не могла справиться со своими растрепанными чувствами и попыталась вырваться, но потом отдалась его объятиям. Как здорово быть любимой, пусть даже человеком, который не слишком отвечает твоим стандартам.
– Я тут диск из города привез, вальс из серии «танцы-шманцы-обниманцы». Испробуем?
Джерри встал и потянул ее за собой.
Из проигрывателя полилась волшебная музыка. Андреа сбросила туфли, чтобы не путаться каблуками в длинном ворсе ковра. Джерри при любых обстоятельствах оставался прекрасным партнером, и в его руках она пребывала на седьмом небе от счастья.
Время пролетело стрелой, и оба испытали шок, поняв, что до поезда, на котором Джерри собирался ехать в Лондон, остался всего час. А ведь еще надо вещи уложить и доехать до Норвича!
Андреа обулась.
– Помочь тебе?
– Спасибо, не надо. Я не собираюсь таскать за собой весь свой скарб.
– В таком случае не стану тебе мешать. Спасибо за чудный вечер.
Она потянулась к нему, но он разочаровал ее, чмокнув на прощание, словно ребенка. Прекрати! – одернула она себя, забираясь в машину. У Джерри просто нет времени на нечто большее, до поезда всего ничего осталось.
Андреа отперла входную дверь и только потом заметила на коврике длинный конверт с почтовым штемпелем Норвича. Кто мог написать ей из Норвича?
Она захлопнула за собой дверь, прошла в гостиную и только потом вскрыла письмо.
– Адвокатская контора «Холмс-Бэтли и сын», – прочла она.
«Для мисс Андреа Карсон.
Наш клиент, полковник Маркус Фробишер, попросил нас написать Вам по поводу пользования запрудой Килн-Брод. Он желает сообщить Вам через нас, что позволяет Вам пользоваться запрудой, а именно – кататься по ней на лодке и рыбачить.
Просим подтвердить получение письма.
С почтением,
Холмс-Бэтли и сын».
Выходит, у нее сложилось неверное представление о полковнике. Как мило с его стороны позволить ей пользоваться его водами. Надо будет не только подтвердить получение послания от адвокатов, но и написать ему личное благодарственное письмо. Хороший день сегодня выдался, можно сказать, один из лучших,
Она снова вспомнила Джерри и улыбнулась. Он и в самом деле изменился, оторвавшись от лондонской толпы, и эти перемены очень ей нравились. Интересно, заметят ли их его друзья-приятели?
Андреа вдруг вспомнила Фиону Куртис. Красивая девушка, но уж больно легкомысленная, и все же она часто замечала ее в компании Джерри.
В глубине души начал разгораться зеленый огонек ревности, но Андреа погасила его усилием воли. У нее не было ни причин, ни прав ревновать Джерри. Она не сказала ему ни да, ни нет, и пока она не даст положительного ответа, никаких прав на этого молодого человека она не имеет.
Стук в дверь опустил ее с небес на землю, она рывком распахнула ее и застыла от изумления:
– Мистер Сандерс!
Он несколько мгновений пристально изучал ее, потом заговорил, как ни в чем не бывало:
– Я пришел извиниться и объясниться. Не позволите мне войти?
– Не могу же я быть столь невежливой, чтобы не пустить вас.
Он прошел за ней в гостиную и сел в кресло, на которое она ему указала. Вынул трубку, покрутил ее в руках и убрал обратно в карман.
– Курите, если желаете, мистер Сандерс.
Он кивнул и принялся набивать трубку.
– Это по поводу того судебного разбирательства. Я обнаружил, что вы говорили правду. Простите, что поначалу я сомневался в вас.
Андреа села. Больше всего на свете ей хотелось забыть тот суд. На следующий день местная газета нещадно прошлась по поводу ее выступления, и теперь всякий раз, когда ей приходилось выезжать в деревню, люди беззастенчиво пялились на нее.
– И что же заставило вас поверить мне? – холодно поинтересовалась она. – Отец мисс Дрейк приезжал ко мне сразу после заседания и сказал, что он мне верит.
– Да, он и мне это говорил, но он всегда был слишком строг с Моникой.
– Неужто? С его слов я поняла обратное – он был с ней слишком мягок. В любом случае, дело это давно закрыто, но мне бы все же хотелось знать, что же вас убедило.
– Сегодня утром я встречался с одним адвокатом из Норвича по поводу прав на участок берега реки, неким мистером Джеймсоном.
– Тем самым, который был свидетелем столкновения?
– Да. Поначалу я не обратил внимания на его фамилию, но после деловой беседы мы с ним разговорились. Речь зашла об авариях на дорогах, и ваш случай тоже всплыл. – Он замялся. – Так я узнал, что вы не отходили от своей машины.
– И что мисс Дрейк на это сказала?
– Думаю, она просто вне себя была, у нее голова кругом шла, вот в чем причина. Поэтому она и приняла вас за какую-то девушку, которая накинулась на нее с обвинениями в безалаберном вождении.
– Понятно, – холодно отреагировала Андреа.
И тут она заметила на лице Рода Сандерса скрытую тревогу. Наверняка он до сих пор сомневается, была ли Моника Дрейк честна с ним до конца, но он ведь ее друг, и, может статься, даже больше, чем просто друг. Ей вдруг захотелось поделиться своим счастьем и проявить великодушие.
– Давайте забудем об этом деле, мистер Сандерс. Что было, то прошло. Но раз уж мы решили разобраться с недоразумениями, я хочу прояснить еще одно. Я не пыталась одурачить вас, когда вы так храбро бросились мне на помощь. Я совершенно выбилась из сил, стараясь выбраться из своего пальто, и не могла вам ничего сказать. А потом вы так ловко закинули меня в лодку, что у меня и времени на это не осталось.
– Я действительно вспылил, когда ваш друг заявил, что вы плаваете, точно утка, – примирительно улыбнулся он, но тут же добавил вполне серьезно: – Вы так сверкнули на него глазами, приказывая заткнуться. Надеюсь, вы не поссорились.
– С Джерри вообще трудно поссориться. Мы слишком хорошо друг друга знаем.
– А-а...
В любое другое время Андреа бросилась бы опровергать намеки на нечто большее, чем просто дружбу, но теперь на губах ее заиграла многозначительная улыбка.
– Ну что ж, вот мы с вами все и выяснили, чему я несказанно рада.
– И я тоже. – Он поднялся, явно собираясь уходить. – Есть еще одна вещь, и я просто обязан упомянуть о ней, даже если это нарушит наступившую гармонию. Никогда не выходите на лодке без спасательного жилета, я серьезно говорю. И купите себе руководство по парусному спорту, а еще лучше поищите тренера. Там есть чему поучиться, поверьте мне на слово.
Он говорил таким повелительным тоном, что Андреа захотелось ответить: «Да, сэр. Так точно, сэр». Но вместо этого она произнесла:
– Обещаю. Особенно в свете новых событий. Сегодня днем я получила письмо от адвоката полковника Фробишера, в котором говорится, что я могу пользоваться запрудой. Я все думала, чьи же это воды, ведь у меня уже и лодка есть, и мостки. Но теперь все прояснилось.
– Неужели?
– Ну, по крайней мере, для меня. Вряд ли он стал бы выдавать разрешения, не имей он прав на запруду. Должно быть, он гораздо добрее и великодушнее, чем я полагала. Надо послать адвокатам подтверждение, но я тут вот что еще подумала – наверное, стоит лично поблагодарить полковника письмом.
– Не делайте этого.
И снова его высказывание прозвучало как приказ.
– Ему было бы неприятно получить от меня письмо? – удивилась Андреа.
– Я хочу сказать, и его адвокатам тоже не отвечайте, пока со своим не увидитесь.
– Я? Со своим адвокатом? Но для чего? Я ничего не продаю, не покупаю и не арендую, и договоров никаких не заключаю. Зачем мне адвокат?
– Больше я вам не могу ничего сказать, мисс Карсон, но очень надеюсь, что вы последуете моему совету.
– Вы настолько серьезно это говорите, что было бы глупо ему не последовать. Надо обзавестись в Норвиче юристом.
– Вам потребуется человек, который хорошо разбирается в правах на прибрежные зоны. Тут любой юрист не годится.
– Правах на прибрежные зоны? Это еще что такое?
Он улыбнулся:
– Это широкий термин, означающий права собственности на береговую линию рек и других водоемов, и все может усложниться, если данный участок когда-то был судоходным. На вашем месте я бы обратился к мистеру Джеймсону. Но к нему надо предварительно записаться по телефону.
– Большое вам спасибо, мистер Сандерс. Я позвоню ему из деревни. Мне телефон пока еще не провели.
– Я сам позвоню ему из дома. Вам какое время подойдет?
– Любое, но мне не хотелось бы доставлять вам хлопот.
– Считайте, я хочу загладить перед вами свою вину. Попрошу какого-нибудь мальчугана доставить вам записку с указанием даты и времени встречи.
– Еще раз спасибо. – Андреа проводила его до двери. – Хороший вечер. Я обожаю это время суток. Небо необыкновенно мягкими красками залито.
– Янтарное море над головой. Вам надо камыши скосить. Будете наслаждаться отражениями в воде.
– Я бы с удовольствием, но...
– Хмм. Переговорите-ка для начала с мистером Джеймсоном. Но предварительный осмотр и сейчас можно провести. Берите пальто, пойдем, поглядим.
Андреа вернулась в прихожую. Его командный тон отчего-то перестал раздражать ее.
Он прошел вперед и остановился на краю мостков.
– Вам надо доски поменять, а то как бы ногу не сломали. Да-а. Вы больше к лодке не притронулись. Парус до сих пор там, где я его оставил, как будто кто-то выпрыгнул из кровати, спасаясь от ночного кошмара.
Он забрался в лодку и принялся сворачивать полотно. Андреа подошла поближе и решилась задать вопрос:
– Та штука посередине называется подпятник?
– Точно. – Он протянул ей руку. – Идите сюда. Лучше один раз показать, чем сто рассказать.
Род Сандерс заставил Андреа повторить свои манипуляции, указывая ей на ошибки.
– И помните – никаких бантиков, мисс Карсон. Добрый узел и крепок, и развязать его просто. А теперь сядьте и возьмитесь за румпель. Мы отплываем.
Лодка плавно отошла от причала. Андреа впитывала в себя информацию, подаваемую короткими, отрывистыми предложениями. Ветерок дул легко, но уверенно, и через несколько минут она ушла с головой в боковые и попутные воздушные потоки, дрейф судна в подветренную сторону и опасность крена. Мистер Сандерс заставил ее несколько раз пройтись вдоль и поперек запруды, и в быстро гаснущем свете дня они в итоге очутились у причала полковника. Андреа дернула румпель, чтобы развернуть лодку, но парус опал, и она остановилась.
– Что теперь? – беспомощно уставилась она на своего учителя. – Браться за весла?
– Вы лишитесь моего уважения, если так поступите. Вы встали прямо против ветра. Этого в данный момент допускать не следовало. Резко потяните за румпель, и парус опять наполнится.
Андреа послушалась его, и лодка пришла в движение. Род Сандерс улыбнулся:
– Надеюсь, вы не торопитесь к телевизору! Нам придется плыть зигзагом, постоянно менять галс, а на это время потребуется.
– К телевизору? Вот еще! Это занятие куда интереснее! Спасибо, что вывели меня из дому, мистер...
– Род, если вы не возражаете.
– Хорошо, Род. Меня зовут Андреа, но вы, должно быть, уже знаете.
– Да. Красивое имя. Вам идет.
Она сконцентрировалась на лодке и чуть ли не из кожи вон лезла, чтобы оказаться хорошей ученицей и угодить ему. Он сел на дно спиной к ней, спасаясь от ударов гика, с трубкой в руке, легкий дымок поднимался вверх и таял в воздухе.
Андреа почувствовала, как уходит напряжение. Обучаться владению водной и воздушной стихиями – не это ли настоящее удовольствие, причем удовольствие, волнующее кровь. Она сменила галс, и мостки немного приблизились, но второй и третий зигзаг показали, что они все еще довольно далеки от цели. Род молча курил, вокруг сгущались сумерки.
Андреа охватила тревога. Неужели она настолько плохо справляется? Может, Род просто сдерживает досаду, считая ее безнадежной? Если так, почему бы ему прямо не признать это и не взяться за дело самому?
Мостки внезапно вынырнули из темноты черной полосой, и Род Сандерс открыл рот:
– Еще один поворот, и мы дома.
Андреа развернула лодку и сосредоточилась на последнем рывке. Мостки приближались с невиданной скоростью. Она подняла румпель. Парус беспомощно хлопнул и повис, суденышко плавно вошло в камыши. Род протянул руку и ухватился за столбик.
– Отличная работа, – бросил он через плечо.
– Нет, правда?
– Я бы не стал говорить, если бы так не думал. Теперь следующий шаг – как правильно опустить и сложить парус. Многие паруса лишились жизни, брошенные хозяевами на произвол судьбы.
Он закрепил лодку и вышел на мостки, оставив Андреа возиться с парусом. Мускулы немного побаливали от непривычных физических упражнений, но она была довольна, что он доверил ей эту маленькую задачку. Выходит, она действительно усвоила его урок.
Через несколько минут она уже стояла рядом с ним на мостках.
– Мы, правда, не за этим сюда шли, но все равно спасибо. Было здорово. Надеюсь, я не слишком вас задержала.
– Лодки – моя слабость. Однако не забудьте про спасательный жилет, когда решите одна под парусом выйти. Его можно в Роксхаме купить.
– Не забуду. Не зайдете на чашечку кофе?
– С удовольствием.
Они сделали несколько шагов в сторону дома, и Андреа запнулась о кочку. Крепкие руки тут же подхватили ее
– Все в порядке, – заверила она его, но он не выпустил ее руки, и это показалось ей правильным.
Андреа заварила растворимого кофе, даже не подумав извиниться за суррогат. К напитку она принесла коробку печенья, но Род лишь покачал головой и набил трубку темно-коричневым табаком.
– Какую музыку вы любите? – бросил он взгляд в сторону проигрывателя.
– Известные оперы и классику. Попсу тоже вынести могу в небольших количествах. А вы?
– То же самое за исключением попсы. Причем классику я предпочитаю грустную.
– «Пер Гюнт»?
– Да. «Песнь Сольвейг» – моя любимая вещь.
– «Песнь Сольвейг» так «Песнь Сольвейг».
Андреа поставила диск, и комнату залила печальная мелодия. Ни один из них не проронил ни слова, а в конце Род поднялся на ноги.
– Идеально. Но мне пора. Мне еще кое-какие бумаги для утренней почты подготовить надо.
– Я чувствую себя виноватой.
– Не стоит. Я сделал то, что мне хотелось, и получил огромное удовольствие. А вы?
– Это было чудесно. Жаль только...
– Чего жаль? Нельзя оставлять предложения незаконченными.
– Ну, не знаю, стоит ли заканчивать... но мне жаль, что вы не можете поучить меня еще чуть-чуть.
– Почему же не могу? Как насчет послезавтра? Около семи вечера, если погода позволит.
– Если погода позволит... я буду ждать.
Андреа закрыла за ним дверь и прошлась танцем по гостиной. С таким мужчиной – и под парусами! Да с ним в любой ситуации не страшно будет. Теперь она может считать его своим другом. В глубине души она давно этого хотела. И вдруг ей на ушко словно кто-то шепнул – Моника Дрейк, и на мгновение горизонт затянула темная тучка, но Андреа отмахнулась от нее, оставив без внимания. Сегодняшний день – просто сказка, и этого вполне достаточно.
Глава 7
Встреча Андреа с мистером Джеймсоном была назначена на десять тридцать утра в четверг, но денек выдался солнечный, и она поехала в Норвич пораньше. Она уже неплохо ориентировалась в центре города и без проблем припарковалась недалеко от ухоженного массивного замка.
К замку вел каменный мост, в свое время пролегавший над широким рвом. Андреа прошла полпути вокруг замка и снова остановилась. Насыпь здесь была высока, крутой склон заботливо обложен дерном и засажен сотнями нарциссов – по большей части в цвету, но некоторые еще покачивали на ветру нераспустившимися зеленовато-желтыми бутончиками. Зрелище завораживало, испортить его не могли даже бесчисленные автобусы и машины, мчащиеся по дуге Касл-Мидоу. Андреа поднялась вверх по лестнице. Путь ее лежал в адвокатскую контору в тихом переулке прямо через дорогу. Ей пришлось подождать несколько минут, после чего ее проводили в офис, так плотно уставленный выдвижными ящиками с делами, что среди них едва нашлось место для стола мистера Джеймсона и нескольких стульев.
Адвокат поднялся поприветствовать ее:
– Рад снова вас видеть, к тому же при менее прискорбных обстоятельствах. Мистер Сандерс описал мне вкратце суть дела, поэтому я приготовил карту местности. Так чем я могу быть вам полезен?
– Я и сама толком не знаю, – улыбнулась Андреа. – Я получила это письмо и показала его мистеру Сандерсу, и он настоял на том, чтобы я обратилась за советом к юристу, прежде чем отвечать на него.
Она достала из сумочки конверт и протянула его адвокату. Он внимательно прочел послание.
– Насколько я понимаю, вы не просили у полковника Фробишера разрешения пользоваться запрудой, так?
– Нет. Но я проявила самоуправство. У моего берега проходит отвратительная колючая проволока, отгораживающая меня от запруды, и я разрезала ее.
– И это письмо – единственная реакция на ваше... э-э-э... самоуправство?
– Да. Я боялась, как бы меня в суд не вызвали.
Адвокат разложил перед ней план.
– Это копия очень старой карты данной местности. Голубым обозначена вода, этот маленький квадратик – ваш дом. Не могли бы вы показать мне, где проходит забор и где вы его разрезали?
– Вот тут, у самого берега запруды. Столбы стоят в воде. А что это за прямоугольник? Похоже, он на моей территории, рядом с тем местом, где я проволоку обрезала. Там мостки имеются.
– Я так и думал. Квадратик отмечает старую кирпичную печь для обжига.
– А вон та тонкая линия на другом конце запруды? Мак-Флит[2]. Боже, какое милое название! Но если это та заросшая канава, то не слишком подходящее.
Мистер Джеймсон не удержался и рассмеялся:
– В прежние времена названия в Норфолке просто так не давались. Там наверняка действительно много грязи было. Но дело, видите ли, вот в чем. Эта, как вы говорите, «канава» достигала в ширину двенадцати футов и вела прямиком к речке Ант.
Мистер Джеймсон многозначительно замолк, ожидая реакции, точно выдал ей одну из самых занимательных тайн современности. Андреа озадаченно уставилась на него.
– Не сочтите меня за идиотку, но я не вижу никакой связи между канавой и письмом от поверенного полковника Фробишера.
– О, простите меня, мисс Карсон. Это я идиот. Совсем забыл, что вы у нас недавно. Давайте я расскажу вам все по порядку. Несмотря на то, что в данной местности насчитывается около двухсот миль водных путей, большинство из них не пригодно для судоходства – заросли, илом затянулись и так далее. Остальные, в особенности судоходные участки, представляют собой не меньшую ценность, чем земли под строительство. Далее, нетрудно установить, что запруда Килн-Брод и протока Мак-Флит когда-то были судоходными водоемами, и превратить их в таковые снова не составляет особого труда. Таким образом, тот, кто владеет ими, владеет потенциально очень ценными водными территориями. Скажем так, одна лишь запруда принесет двести фунтов в год лишь за право рыбачить на ее водах, умножьте это на два, если расчистить протоку Мак-Флит, чтобы по ней могли ходить небольшие лодки.
– Но полковнику Фробишеру наверняка это известно, – сказала Андреа.
– Согласен с вами. Но отчего он до сих пор не воспользовался этой ценной собственностью? Вашего приезда ждал?
– Понятия не имею. Может, у него и без того денег хватает.
– Все может быть. Однако я склоняюсь к мысли, что у него нет реальных прав на запруду.
– Хотите сказать, он пытается украсть их? – поразилась Андреа.
– Ну, «украсть» – не совсем то слово. Скажем иначе – он пытается присвоить то, что само плывет к нему в руки.
– По-моему, это одно и то же. Или вы владеете чем-то или нет. Третьего не дано.
– Правда ваша. Но доказать права на собственность бывает не так-то легко.
Андреа похолодела. Она купила Килн-Коттедж, но бумаг на это место не имеет. Она отмахнулась от неприятной мысли. Простое письмецо от адвоката полковника таило в себе немало подводных камней и подозрительных моментов, а если она что и ненавидела, так это подозрения. Она предпочитала прямые вопросы.
– Скажите, что мне делать. Не будет ли откровенной грубостью не ответить на письмо?
– В обычном случае – да, было бы. Но если вы напишете письмо с благодарностью за то, что он «позволил вам пользоваться запрудой», вы тем самым подтвердите его права на нее. Примите как благосклонность то, на что и так, быть может, имеете полное право – на пользование Килн-Брод. И если этот вопрос встанет когда-нибудь в суде, ваша записка сыграет против вас.
– Не думаю, что мне взбредет в голову судиться из-за права ловить рыбу и плавать на крохотной лодочке. Большое вам спасибо за совет, но мне надо все хорошенько обдумать. – Она поднялась. – У вас есть мой адрес? Пришлите мне чек, пожалуйста.
– Милая моя мисс Карсон, я не выписываю чеки за краткие беседы. Признаюсь вам как на духу: водные пути – мое хобби. Я принадлежу к обществу, которое стремится сохранить их открытыми для всеобщего пользования. – Он наклонился к ней. – На вашем месте я бы вырвал с корнем весь этот забор.
Андреа улыбнулась:
– Вы ведь это несерьезно? Я же здесь чужая.
Она пожала адвокату руку и ушла, но по пути к Касл-Мидоу внутри у нее нарастала уверенность, мистер Джеймсон не шутил. Он был бы рад, соверши она этот драматический поступок.
На другой стороне перекрестка стоял «Роял-отель». Девушка припомнила, что кто-то говорил, будто там варят отличный кофе, и решила попробовать. Швейцар встретил ее улыбкой и проводил в ресторанчик ― настолько уютный, что Андреа сразу же почувствовала себя там как дома. В ожидании кофе с печеньем и сыром она пробежала глазами по остальным посетителям и задумалась над словами мистера Джеймсона.
Предположим, запруда – или часть ее – принадлежала мистеру Флетчеру, бывшему владельцу коттеджа. Значит ли это, что его права перешли к ней?
Двести фунтов в год за право рыбачить, сказал мистер Джеймсон. Около четырех фунтов в неделю только за то, чтобы позволить людям забрасывать в воду крючки! Неудивительно, что полковник расставил таблички «Рыбалка запрещена». Но почему он так долго с этим тянул?
Принесли кофе, и Андреа на время отогнала от себя эти мысли. На столе лежала местная газета, она раскрыла ее и тут же погрузилась в заметки, которых не найти в центральных изданиях. Из писем в редакцию она поняла, что в округе идет оживленный спор по поводу прав на «деревенскую губу». Понятие было ей незнакомо, но вскоре она сообразила, что оно означает место для причаливания лодок, небольшую бухточку. Одна сторона утверждала, что бухточки находятся в общей собственности деревни, другая заявляла, что вложила в них немало средств и теперь имеет на них полное право.
Андреа перевернула страничку и наткнулась на снимок – группа мужчин и женщин спорит с фермером по поводу распаханной и засаженной тропинки. Затем пришел черед передовицы, гласившей: ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ – ЦЕНА СВОБОДЫ.
В статье корреспондент ясно давал понять, что не поддерживает в диспутах по поводу водных путей и тропинок ни одну из сторон, но газета сожалеет о годах апатии, за которые бесценное наследство либо пришло в упадок, либо превратилось в источник обогащения отдельных граждан.
Андреа уже начала было испытывать вину по поводу своего «ничегонеделания» относительно Килн-Брод, когда над ее головой прозвенел голосок:
– Можно? Если вы не слишком против?
Андреа подняла голову и увидела ясные голубые глазки Моники Дрейк. Ее так и подмывало сказать: «Почему бы и нет? Это общественное заведение», но она сдержалась и произнесла:
– Прошу вас, присоединяйтесь ко мне, хотя я уже практически закончила. Минуты через две ухожу.
– О, это обязательно? Мне очень нужно с вами поговорить, правда!
Она откинула спадающие на плечи светлые волосы и аккуратно присела, стараясь не помять юбочку изысканного голубого костюмчика.
– Просто кофе, Джордж, – бросила девица через плечо.
Андреа наблюдала за тем, как Моника стягивает с пальчиков белые перчатки, и взгляд ее застыл на огромном бриллиантовом кольце. Не Род ли Сандерс надел ей его на палец? Если так, то он либо сказочно богат, либо бездумно сорит деньгами.
