Текст книги "Белка, голос!"

Автор книги: Хидэо Фурукава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

В 1956 году в рядах отряда военных собак Народно-освободительной армии числились кастрированные кобели Ньюс-Ньюс (Ивенчур) и Орк, а также сука Джубели, которую не стерилизовали. Джубели пока ещё ни разу не рожала.

А что же происходило на территории капиталистических стран?

На Большой земле США существовало две ветви.

Во главе одной из них стояла Шумер, а другой – Айс.

И ЧТО, ЭТО КЛИЧКИ СОБАК?

«Зима», – говорит девочка. «Зима, зима, зима», – повторяет она с раздражением в голосе. По-японски, монотонно. Конечно же, она раздражена. Она выкрикивает это, сидя на кровати шириной от силы пятьдесят сантиметров. Бросает взгляд на пальто, лежащее на полу. «Что за бедняцкое пальто, такое носят только тупые деревенщины, – бормочет она. – Если уж берёте заложницу, относитесь к ней как следует. Дайте мне одежду от Луи Виттона».

Но никто не отвечает на её крики.

«Зима, зима, зима, зима, зима», – повторяет девочка.

«Чёрт, как холодно».

Её причёска растрёпана. С самого начала её бесило отсутствие фена. В России ещё первобытная эпоха. Но самое ужасное, здесь нет ванной. Ей несколько раз велели войти в какую-то душную, наполненную паром хижину. Но она и представить себе не могла, что там может находиться сауна. Она думала, что там ей приготовлены «пытки».

Они издеваются.

Девочка не похудела. Она по-прежнему была неравномерно полной. Она опять разражается бранью по-японски. Но её никто не понимает. Девочка и сама знает, что её не понимают.

Она смотрит в окно. К утру снежная метель прекратилась, и теперь медленно кружились пушистые снежинки. В голове девочки промелькнул образ какого-то очень вкусного десерта – мягкого, сладкого, готового растаять на языке, но сразу же исчез. Что же она пытается вспомнить? Как её всё это бесит! Хочется устроить разгром.

Девочка находится на втором этаже здания. Из окна справа и слева открывается вид на белую площадку. Кроме пустой площадки, она ничего не видит. Но кое-кто на ней занимается, вернее, их заставляют на ней заниматься. И в снежные дни, и даже в самый сильный снегопад. Хотя сегодня их голосов ещё не было слышно.

Территория вокруг достаточно большая. Похоже на небольшой городок. Эта территория закрыта. Огорожена бетонной стеной, отделена ею от внешнего мира. По другую сторону стены дремучие леса. В углах по эту сторону забора стоят высохшие деревья.

Из окна направо виден город. Несколько белых зданий, высокая наблюдательная вышка, просевшая местами асфальтированная дорога. В выбоинах скопился снег. Где-то далеко, в конце дороги, за стеной пространства, расчищенные от деревьев. Однако город только с одной стороны.

Девочке кажется, будто это умерший под снегом город.

Тайга его не поглотила только с одной стороны, справа.

И в то же время отрезанная от внешнего мира бетонной стеной территория ассоциируется с чем-то знакомым. В памяти всплывает слово «воля». А нахождение здесь – «отбывание наказания». Девочка нутром чует, что этот непонятный мёртвый город больше всего напоминает ей тюрьму.

Больше она ничего не понимает. Возможно, ей всё объяснили, но это было на русском языке. Она не поняла ни слова. Раз по двадцать на дню девочка говорит: «Вы что, издеваетесь надо мной?! Вечная, вечная, вечная зима в России. Пройди хоть миллион лет, хоть сто миллионов лет, здесь вечная зима. Чёрт, как холодно!»

Она громко, монотонно бранится по-японски и идёт в комнату с печкой.

Девочка может свободно перемещаться по зданию. Дверь в её спальне не заперта. Она не сидит на цепи. На ногах нет стальных кандалов. Её бесит эта свобода. Она понимает, что её ни во что не ставят, и что с того? Бежать?

Но ей не хочется создавать себе лишние проблемы.

Она спускается на первый этаж. Она уже хорошо ориентируется в здании. Вероятно, и остальные дома здесь построены по тому же типу. Такое чувство, будто строили общежитие для проживания нескольких десятков человек. Общежитие или лагерь для бездарностей, которые только и могут, что тренироваться. Интуиция её не подвела. Этот мёртвый город появился на свет в пятидесятых годах, а до 1991 года просто обозначался номером. Один из тех городков, которых не найдёшь на карте. Зона вокруг военной базы или военного городка, а их было немало в бывшем Советском Союзе. Посещение этих территорий строго ограничивалось представителями власти и военными, а обычные советские граждане и не подозревали об их существовании. Даже в соседних городах о них не знали. Военная тайна сохранялась без малого сорок лет, пока городки не утратили стратегического значения и не были заброшены.

Девочка жила в бывшей казарме.

Город, которого не было на карте… мёртвый город. Однако старик, похитивший девочку, и прежде знал о нём.

Старик жил в этом мёртвом городе вместе с девочкой. Она не знала, живёт ли он в том же доме, что и она, но он часто сидел с ней за одним столом. К тому же раз в неделю он приносил камеру в её комнату, чтобы снять видео. Вероятно, он шантажировал её отца, а с помощью видео показывал, что заложница по-прежнему жива. Каждый раз, когда на неё нацеливался объектив камеры, девочка начинала кричать: «Отец, вытащи меня отсюда», «Что ты там медлишь, идиот!», «Дай ему сто миллионов. Ради этого ограбь хоть Японский государственный банк. Ты же якудза! Вы надо мной издеваетесь, что ли? Спаси свою дочь!»

Старик, закончив съёмку, что-то говорил девочке по-русски: «Последнее время только и болтают о том, что япошки убили русских», «Ведь он любит тебя», «Ну, если он перейдёт на мою сторону, это принесёт ему деньги».

Съёмка проходила где-то раз в неделю. Девочка не считала дни. Она даже и представить не могла, что её продержат здесь так долго. Уже на четвёртый или пятый день она поняла, что ей уже наплевать, пятый день, четвёртый или третий. Лишь одно её раздражало: она не могла проверить, когда у неё день рождения. Может, ей исполнилось уже двенадцать лет, но она этого не знала. А может быть, и на это тоже ей было плевать.

Переходный… неопределённый возраст.

Однако по некоторым событиям можно было вести счёт. Приблизительно два-три раза в неделю старик обедал вместе с ней. Кроме старика здесь жили и другие люди. В этом мёртвом городе были жители, и все они, как правило, ели за одним столом. За кухню отвечала старуха. Крепкая, толстозадая, в очках с толстыми линзами. Она три раза в день готовила еду и присматривала за девочкой. Две женщины среднего возраста, очень похожие на старуху, видимо её дочери. Лысый мужчина среднего возраста, видимо сын. Однако вряд ли они были родственниками старика, старик со старухой не были похожи на мужа и жену.

Но в мёртвом городе они все сидели за одним столом. За этим же столом оказалась и девочка. По возрасту она годилась старику во внучки.

Словно бы семья сидела за одним столом.

Уха, копчёная кета, борщ, пельмени, кислый чёрный хлеб.

Часто на стол выставляли маринованные грибы.

За столом девочка сверлила взглядом остальных.

В ответных взглядах не было агрессии. Все сохраняли спокойствие.

А старик вообще улыбался, поглядывая на неё.

«От вас несёт чем-то жутким, – говорила девочка. – Вы что, призраки?» – спрашивала она по-японски.

«Ты хочешь добавки?» – переспрашивала её по-русски старуха.

Старуха готовила еду не только для девочки и остальных. Она готовила на кухне много еды, которая предназначалась не людям, а собакам. После того как этот город был забыт Советским Союзом и на долгое время оставался безлюдным, в нём вновь появились жители – и несколько десятков собак.

Собак держали на улице в специальных вольерах.

В регионе с холодными зимами в собаках воспитывали стойкость характера, чтобы они не потеряли боевого инстинкта. Старуха на кухне постоянно варила собачий корм из баранины. С другой стороны здания в подполе хранились большие запасы мороженой баранины. Их доставали раз в два дня, чтобы приготовить корм. Ноги, головы, плёнки, жир. Мясо варили с приправами, как делают в Средней Азии. Собак кормили таким мясом, чтобы сохранять в них дикий нрав, чтобы собаки не забыли вкуса мяса.

Так они без сомнений будут атаковать цель.

Старуха готовила «русскую собачью еду».

А ещё собакам давали молоко.

Из гостиной на первом этаже, где стояла печка, девочка наблюдала за тем, как кормят собак. С расстояния в десять с лишним метров. Окно в комнате немного запотело от тепла; проведя тремя пальцами правой руки по стеклу, она смотрела сквозь прозрачные полоски, пристально, не шевелясь. Как только собаки начинали лаять, она знала: время пришло. В гостиной никого не было, значит, все пошли кормить собак. Собаки лаяли: «Гав, гав!» Она смотрела туда, откуда доносился лай. Женщины средних лет вдвоём тащили кастрюлю с молоком. В таких больших серебристых кастрюлях обычно готовят в школе. Видимо, в собачьем меню было написано: «молоко».

Собаки громко лаяли: «ДАЙ. ДАЙ НАМ МОЛОКА!»

Выпущенные из клетки, собаки мчались стремглав. От псов поднимался белый пар, по мордам текли белые капли молока. Девочка думала: «Вы тоже русские. Будете жрать что угодно, чтобы утолить голод, – собаки русских люмпенов».

Всё было слишком белым. Их дыхание. Их слюна.

«Идиоты!»

И цвет вокруг будто замёрз.

Но девочка не переставала наблюдать за ними через стекло. Про себя она продолжала ругаться, но понимала, что заложнице вроде неё всё равно больше нечем заняться. Поэтому она смотрела на собак. Сначала их покормят, а потом они будут заниматься на площадке. Занятие. Собачьи спортивные соревнования. Может, это тренировка перед спортивными соревнованиями, предположила девочка. По утрам у них всегда двухчасовое занятие – тренировка.

Собак дрессировали.

Там всё было разное. И виды дрессировки, и породы собак. Были доберманы, овчарки. Девочке были знакомы только эти две породы. К какой породе принадлежали остальные, она не знала. Какая-то незнакомая европейская порода. В их внешнем виде было что-то необычное. Среднего размера, с торчащими ушами, длинной шерстью и сильными задними лапами. Окрас был самый разный. Однако что-то общее в них было. Собак десять, а то и двадцать, возможно, имели кровные связи.

Кровь?

Эти десять-двадцать псов обладали «благородством». «Вы небось дорого стоите, – думала с раздражением девочка. – Видимо, у вас были хорошие родители».

Псы лают, начинается дрессировка. Псы носятся взад-вперёд, девочка не шевелясь наблюдает за ними. Пока двигаются собаки и не двигается девочка, на двадцатиградусном морозе появляются люди. Один или двое. Они на той же площадке, что и собаки, и заставляют собак двигаться.

Старик постоянно окликает их.

Он здесь главный.

Старик руководит стаей. Старик проводит с собаками тренировку по атаке цели. Собаки быстры. По приказу они все как одна несутся с бешеной скоростью шестьдесят-семьдесят километров в час. Что есть мочи бегут к цели, нападают на неё и валят. Целью является ещё один человек. Он стоит чуть поодаль в специальном защитном костюме для тренировок. Тот самый плешивый дядька, предположительно сын старухи. Однако в этот момент его лица не видно. Голову закрывает защитная маска. Шея закрыта двумя или тремя слоями защиты. Потому что собака будет целиться именно туда. Она вцепится зубами, повиснет и будет пытаться повалить человека. Обычно защитный костюм закрывает руки и корпус. Военных и полицейских псов тренируют так, чтобы они хватали противника за руки, схватить его за запястье – значит обезоружить. Однако тренировки у старика были другими, другой была цель. Собаки должны не хватать за руки, а убивать. Напасть на противника и перегрызть ему горло.

И это простое задание они повторяли раз за разом.

Уничтожить просто, чётко и как можно быстрее.

Одна собака стремглав подлетела к цели, закрутилась вокруг неё и, навалившись всем весом, свалила человека с ног. Казалось, она неизбежно перекусит ему глотку. Оторвёт голову.

Собаки выстроились в группы атаки по двое. Одна атаковала ноги и останавливала цель. Другая наносила смертельный удар. В зависимости от характера выбиралась ведущая. Старик знал характеры собак и гибко формировал команды. А и В. С и D. Е и F. С и В. А и F. После чего он проводил тренировку по сбору оружия, требующую большего мастерства, в ходе которой собаки работали по одной или в группах по двое. Дав собаке запомнить запах пороха и проведя практическую тренировку по обезоруживанию противника, когда собаки целились в запястья, он заставлял подбирать оружие, выпущенное врагом из рук, хватать его в зубы и нести хозяину.

Действуя инстинктивно, собаки двигались к цели кратчайшим маршрутом по прямой линии. Это был классический способ нападения. Ведь вряд ли можно найти человека, который хладнокровно сможет прицелиться и выстрелить в собаку средних размеров, которая мчится на тебя со скоростью шестьдесят-семьдесят километров в час. Однако старик менял инстинкт собак. По сигналу собаки должны были бежать не по прямой линии, а зигзагом. Они приближались к цели, прыгая в сторону и наискосок. Даже если бы противник отстреливался из автомата, при такой нестандартной модели нападения это давало возможность увернуться от пуль.

Однако задание по нападению на одну цель, одного человека, было базовым. Пока что это был не более чем интенсивный разогрев.

Через полчаса после начала тренировки старик приступал к практическим заданиям.

Теперь собакам предстояла реальная битва.

В распоряжении десяти псов четырёхэтажный дом. Им приказывают штурмовать одно из нежилых зданий мёртвого города. Собаки разбегаются в разные стороны, упражняются в погоне. Они несутся по лестницам, врываются через двери и окна, обмениваются лаем. Они действуют сообща, так же, как пастушьи собаки, пасущие стадо из нескольких десятков овец. В пределах установленного времени они должны выполнить зачистку здания.

Их натаскивают на прыжки. Собаки ожидают на дороге мёртвого города. Проезжает машина, они перепрыгивают через неё. Или обегают машину кругом, затем прыгают на капот, чтобы заставить снизить скорость. Это и есть финальная цель. Заслонить обзор через ветровое стекло и помешать водителю.

Тактика городских боёв и подавления волнений на улице.

Вот что они должны запомнить в этом мёртвом городе. Шаг за шагом.

Старик ловко управлял собаками, собаки как будто самостоятельно повышали свой интеллектуальный уровень. В результате они должны понять, в каком деле стали профессионалами. Если к зданию приставлена лестница для штурма, они на неё забирались. Также они учились забираться на дерево. Они ждали среди листвы, затаив дыхание, а затем спрыгивали и набрасывались на человека, проходившего под ним.

Тем утром они опять изучали, как обращаться с горящей палкой. Это упражнение продолжалось уже седьмой день. Упражнение по поджогу.

Псы изучали технику разрушения.

Двадцать собак остановились на месте. Посмотрели в одну сторону и завыли. Это предупреждающий сигнал. На тренировочной площадке появился посторонний. Старик какой-то короткой фразой велел им остановиться и не прыгать. Собаки по-прежнему лаяли, и тогда старик отдал приказы:

– Ася, лежать! Пташка, лежать! Понка, лежать!

Собаки мгновенно улеглись одна за другой.

– Альдебаран! – В ответ на команду старика остановилась и последняя собака.

Взгляды лежащих на земле собак были устремлены на девочку, которая вышла на улицу, надев пальто. Она стояла на расстоянии в семь-восемь метров от того места, где старик тренировал собак.

– И что, это собачьи клички? Вот Поти – это подходящая кличка, не то что у вас, – бросила она по-японски.

– Отдохните пока, – сказал старик своре по-русски.

– Что такое? Я просто хотела посмотреть, как играют с собаками. Не останавливайтесь, – сказала девочка по-японски.

– Странно, – сказал ей старик, приближаясь. – Ты заинтересовалась моими собаками?

– Ты ко мне не подходи, дед, – сказала девочка.

– Если тебе нравятся собаки, я могу тебе потом показать псарню, – продолжал старик.

– Да ещё и ваша чёртова зима, идиот!

– Там есть щенки.

– Разве я тебе не сказала не подходить, ты что, издеваешься?

Однако девочка не отступала назад. Старик подошёл к ней совсем близко и остановился, чтобы поговорить. На русском и японском языках, непонятных обеим сторонам. Девочка подняла глаза вверх, на старика. Разница в их росте составляла примерно рост в холке взрослой собаки.

– Ты – занятная девчушка, – сказал старик.

– Наверное, говоришь по-русски, что я чёртова засранка, идиот, – ответила ему девочка. – Когда-нибудь я убью тебя.

Старик улыбнулся. Уголком губ.

– Что это там? – вдруг сказал старик.

Эти слова были адресованы не девочке. Старик что-то почувствовал и отвернулся от неё. Точно так же, как девочка смотрела на него снизу вверх, он обратил взгляд куда-то наверх, на четырёхэтажный дом. Нежилое здание, в котором десяток собак тренировались в зачистке. На крыше здания виднелся силуэт. Тень пса.

Пёс спокойно стоял на крыше, как будто бы пристально всматривался в старика и девочку.

Это был довольно крупный пёс, старый и, видимо, подслеповатый. Но в его повадках даже на таком расстоянии чувствовалось достоинство. Старик крикнул:

– Белка!

Собака ему не ответила.

– Он уже очень стар, – объяснил старик девочке. – Такой же старый, как и я. Однако он пока ещё не оглох.

Затем старик окрикнул его погромче ещё раз. Повернувшись к крыше:

– Белка, голос!

И тогда пёс ему ответил. Обернулся к девочке и старику и гавкнул. Всего один раз. Теперь и девочка бросила взгляд на крышу. Её это раздражало. Она больше не могла сдерживаться, пёс ведь залаял по приказу старика.

– Дед, – сказала она, не обращая внимания на пса.

Привлечённый её сильным голосом, старик посмотрел на девочку. Она впилась в него взглядом и продолжила:

– Я тебя просто ненавижу. Таких, как ты, по-японски называют «чёртовы русские». Сдохни.

Старик, словно бы обдумав слова девочки, повторил ей по-японски:

– СДОХНИ.

– Идиот. Ты что, мне это говоришь?

1957 ГОД

Псы, псы, где же вы теперь?

В 1957 году в Америке пересекаются судьбы двух ветвей. Одна из них – ветвь чистокровной Шумер. Другая – беспородная ветвь Айс. Обе они суки, обе много раз производили на свет потомство.

Шумер красива. Для чистокровной овчарки она обладает безупречным, «классическим» внешним видом, соотношение длины черепа и морды 1:1. Несмотря на приближающуюся старость, её красота не блекнет. Её держат в пригороде Чикаго, штат Иллинойс, в собачьем питомнике.

Внешний вид Айс пугает. Её отец – хоккайдский пёс, мать – сибирская хаски, одна из бабок – самоед. У неё синие глаза и острая лисья морда, крепкое телосложение, по холке, словно грива, струится шерсть. Она не подпадает ни под один стандарт породы, у неё необычный внешний вид. Её никто не содержит, она бродяжничает по штату Миннесота. Её ничто не связывает, однако за ней охотятся с ружьями.

Шумер производит на свет щенков, претендующих на титул чемпиона. Множество щенков от разных отцов, благодаря прекрасной родословной от них ожидают побед на собачьих выставках. Шумер начала стареть, однако продолжает беременеть и рожать в соответствии с планом вязок; пока щенкам не исполнится четыре-пять месяцев, она опекает их. Она настоящая мать.

Айс, подчиняясь голосу инстинкта, с наступлением течки сходится с домашними псами из города. Она по собственному вкусу подмешивает в родословную своего потомства силу псов с подходящими ей характером, внешним видом и способностями. Рождённые щенки ещё дальше уходят от чистой породы. Внешний вид, за которым невозможно распознать породу, жестокая дикая сила. Айс опекает своих щенков, опекает щенков своих товарищей, тех самых пятерых псов, которые были вместе с ней в одной упряжке на Аляске и за Северным полярным кругом, и их щенков. Она управляет всей стаей «диких собак», которой остерегаются люди. Она их вожак.

С одной стороны, красивая овчарка – мать.

С другой – смешавшее в себе разнообразные породы существо, мать и королева стаи.

Айс, за тобой охотятся с ружьями. Горожане боятся тебя. Они ненавидят тебя и твою стаю. Тебе не место в человеческом обществе. Ты помеха. Городское чудовище. Собака без привязи просто зверь, а убийство этого зверя – поступок естественный. Но тебя не могут убить. Потому что ты умна. Иногда ты уходишь в горы, иногда возвращаешься в город. Ты не остаёшься надолго на одном месте. Потому что это опасно. Ты прекрасно осознаёшь эту опасность.

Ты не знаешь о том, что в твоём отце текла кровь победителей. Ты потомок хоккайдских псов, которые выжили. Прежние жители Хоккайдо, айну, на протяжении тысяч лет кормились охотой, использовали твоих предков для охоты на крупную добычу. Твои предки были на стороне охотников. Твои предки не погибли, сражаясь с медведями. Твои предки, хоккайдские псы, заваливали оленей. Твои предки, все до одного, выжили, пройдя естественный отбор охоты. И ты понимаешь. Понимаешь психологию «охотников» и принимаешь во внимание разные обстоятельства. Ты предчувствуешь поведение людей. Поэтому они не могут от тебя избавиться.

Стрелять в тебя из ружья – пустая трата пуль.

«Какие глупцы, – думаешь ты. Как вожак ты сообщаешь своей стае: – ОНИ НАС НЕ ПОЙМАЮТ. МЫ УБЕЖИМ».

Да, вы бежите. Дикие псы бегут изо всех сил, как делали это на снежных ледяных равнинах Аляски и Северного полярного круга. Миннеаполис уже далеко. Вы скитаетесь по штату Миннесота, однако дальше на север не двигаетесь. Риск уничтожения и преследования гонит вас в другом направлении. Юг. Вы двигаетесь на юг. Понимаете ли вы это? Вас занесло южнее места вашего рождения, а теперь приходится двигаться всё дальше и дальше.

Понимаете ли вы, что это судьба?

Стая разрослась до нескольких десятков псов. Ведомая мудростью и инстинктами своей королевы Айс, зверя, перемешавшего в себе кровь разных пород, стая бежит через четыре штата, от Миннесоты на юге через Висконсин, Айову и Иллинойс.

Вы мчитесь.

Мчитесь, чтобы выжить.

Но в Америке 1957 года стволы ружей преследуют вас.

Айс бежит. А Шумер нет. В чистой просторной клетке Шумер всецело посвятила себя воспитанию щенков. Она двигается неторопливо, щенки прижимаются к ней. Она помогает новорождённым щенкам испражняться. Она живёт с достоинством и спокойствием. Она обладает качеством богини-матери, подтверждаемым многочисленными родами и плодовитостью. Кроме того, это место для воспитания щенков идеально чистое и все щенки как один – чистокровные овчарки.

В мире Шумер нет места грязным беспородным псам.

По меркам этого мира нет смысла рожать беспородных.

Шумер, ты не бежишь. Ты служишь. За тобой бережно ухаживает владелица питомника и твоя хозяйка, потому что ты мать будущих чемпионов. Смысл твоего существования оценён высшим баллом. Ты заботишься о своих щенках, а о тебе заботится заводчик – твоя хозяйка.

Ведь ты рожаешь «красивую элиту», лучших псов, прекрасное второе поколение, соответствующее всем отборочным параметрам и эстетическим взглядам строгого жюри.

Сейчас эти щенки прижались к тебе.

Наевшись до отвала, они, чувствуя твою защиту, будут баловаться и драться друг с другом.

Однако в 1957 году судьба сыграет и с тобой.

Что же произошло? Твоя хозяйка попала в историю. Шумер, твоя хозяйка и владелица питомника, заботившаяся о тебе и твоих товарищах, совершила преступление. Терпению её наступил предел. Она никак не могла получить кубок победителя. Она выращивала собак, чтобы получить высший титул, но её мечта никак не исполнялась. Казалось, она навеки обречена на второе место. В отдельных группах её питомцы, бесспорно, лидировали. Однако никто не становился абсолютным чемпионом. Титул «Собака США номер один» никак не доставался её питомцам. Её восхваляли за тонкий отбор, понимание души собак, называли «цветком в мире послевоенных собачьих выставок». Однако она так и оставалась без титула чемпиона. Каждый раз, когда на неё обращали внимание, как на «молодую красивую заводчицу», в ней бурлило самолюбие, но, когда первый приз уходил от неё, она была ещё больше посрамлена. К тому же молодость постепенно проходила. Она решилась на подкуп члена жюри. Но её план провалился. Тогда она решила предложить себя одному влиятельному лицу со стороны организаторов, но оказалась уже не так молода, чтобы заинтересовать его. «Ничего не получается», – подумала она и запаниковала. Внезапно тот факт, что ты, Шумер, приближаешься к старости и не сможешь больше рожать, вспыхнул в её мозгу как намёк, как откровение. Сейчас или никогда! Твоя хозяйка насыпала яду в лоток с едой других кандидатов на победу (среди которых были доберман-пинчер, кокер-спаниель, шотландский терьер, боксёр, афганская борзая, карликовый пудель), а затем насыпала яду и в ланч владельцев кандидатов на победу. В результате четыре пса погибли, а два человека были отправлены в больницу. Преступление было быстро раскрыто, вина твоей хозяйки доказана, и она отправилась в тюрьму.

Шумер, питомник, в котором ты жила, больше некому было содержать.

Человек, который заботился о тебе, был уничтожен обществом.

Это произошло в конце лета 1957 года.

Что делала Айс тем летом? Королева, вожак стаи беспородных собак, которые неслись сквозь четыре штата?

Она произвела потомство. В очередной раз родив щенков, она теперь выкармливала их молоком. Какие это роды по счёту, Айс не знала. Она не умела считать. Потому что счёт – удел глупцов с десятью пальцами на обеих руках. Это удел людей, живущих в цивилизованном обществе с десятичной системой исчисления, ставшей ограничением для них. Вместо двух рук у тебя передние лапы, на каждой из них подушечки и когти, чтобы ты могла бежать. Они для того, чтобы быстро бежать. Поэтому, Айс, ты не умеешь считать. Ты не считаешь, а следуешь инстинкту. Ты следуешь интуиции, заложенной в твоей крови, крови «сильной собаки».

Это, вероятно, твои четвёртые роды.

В конце лета ты и твоя стая временно прекращают свои скитания.

Ты обустраиваешь «гнездо». Ты ненавидишь лето. Кровь, текущая в тебе, до последней капли является кровью северной собаки, лето – твой враг. И юг всегда был твоим врагом. Но двигаться на юг оказалось твоей судьбой, которой ты не могла противиться. Твоя густая шерсть, предназначенная для того, чтобы терпеть лютый мороз, сейчас нужна для того, чтобы нежно касаться щенков. Она нужна, чтобы проявлять материнскую любовь. Ты и твоя стая останавливаются в «гнезде». На рубеже августа и сентября, в зависимости от того, какой часовой пояс США брать в расчёт, на свет появляются щенки. Ночь тридцать первого августа. За семь часов родов рождаются семеро щенков, а затем в течение недели ты не отходишь от них ни на секунду. Проходит две недели, ты по-прежнему рядом с ними, затем постепенно начинаешь учить щенков ходить. Ты говоришь им: «В ЭТОМ МИРЕ ЖАРКО. ПОЭТОМУ ВЫ ДОЛЖНЫ БУДЕТЕ ИЗМЕНИТЬСЯ». Это приказ – смешиваться с другими породами. Священное правило смешения пород. Смешивайтесь, становитесь беспородными, отрицайте «стандарты».

Ведь на чистоте породы собак настаивают люди.

Однако прекращать бег для тебя и твоей стаи оказалось слишком опасным. Ты останавливалась и рожала прежде, но в Америке 1957 года вы уже стали «врагами общества».

Айс, ты теперь «враг общества номер один». Поэтому ты просчиталась, оставшись в одном месте на две-три недели. Хотя ты ничего не просчитывала. Ты же не умеешь считать.

Люди, наверное, и были глупцами с десятью пальцами на обеих руках. Однако благодаря пальцам, с помощью которых они считали, они могли сжимать ружьё и нажимать на курок.

Что же произошло дальше?

Область поиска. Ты и твоя стая больше не несутся с дикой скоростью. Кормёжка и обитание теперь сосредоточены в одном месте. В одном месте на карте Америки. Оно определено на территории Большой земли. Известны широта и долгота. Наконец-то определено местонахождение зверей, которые должны быть уничтожены. Постепенно область поиска сужается. Вас уже поймали за хвост. Эти десятипалые глупцы-люди оценили твои интеллектуальные способности, Айс, по высшему уровню. Поэтому среди охотников нет ни одного любителя. За тобой охотятся профессионалы.

Выступает отряд Национальной гвардии штата.

Сложившаяся ситуация и ошибки предыдущих лет привели к тому, что было решено использовать военных.

Америка 1957 года. Люди, которым губернатор штата приказал выступить, всеми десятью пальцами сжимали винтовки. Разумеется, Национальная гвардия штата не более чем резервисты. Однако по экипировке и полномочиям они настоящие профи.

Если бы Айс и её стая могли бежать, то остались бы в живых. Вы не погибли бы. Однако вы не убежали. Не смогли бежать. Вот что произошло. Отряд гвардии, находящийся в западной части штата Висконсин, перекрыв границу штата, начал на вас охоту. Айс пока не могла легко передвигаться.

Она находилась в «гнезде» вместе со своими щенками трёх недель от роду, поэтому не могла руководить стаей, полагаясь на свои предчувствия. Она не могла встать во главе стаи. Она не могла сказать: «НАС НЕ СХВАТЯТ». Она не могла сказать: «МЫ ДОЛЖНЫ БЕЖАТЬ».

И вот что произошло.

В панике стая разбежалась.

Айс действует лишь как мать. Она не королева стаи, она просто мать семерых щенков. Что же произошло? Айс двигается медленно, а остальные псы убегают быстро и поэтому бросаются в глаза. Разбежавшись в разные стороны, они небольшими группами забрели в город «стаей без вожака». Их сразу же обнаружили и застрелили. Гвардия удовлетворилась результатом, а Айс и её семеро щенков остались в живых.

Они покинули «гнездо». Мать приказала щенкам: «ИДИТЕ. МЫ ДВИНЕМСЯ ШАГ ЗА ШАГОМ. МЫ ОСТАНЕМСЯ ЖИТЬ». Мать и её щенки медленно продвигаются вперёд.

Подвывая, Айс ищет дорогу, на которой их не уничтожат.

Перед ними главная дорога штата. Шоссе. Если они смогут её пересечь, то исчезнет их запах. Они заметут следы. Айс говорит детям: «ЖДИТЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ. Я ИДУ НА РАЗВЕДКУ, А ВЫ ЖДИТЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ». Айс выбегает на шоссе. Что сложного в том, чтобы пересечь дорогу. Сколько раз они уже переходили реки, которые люди называют дорогами. Быстро выбегали и оказывались на другой стороне. На шоссе плотное движение, но не настолько, чтобы не перейти его. Однако в середине дороги Айс обернулась. Она остановилась и оглянулась назад. Щенки звали её. Они искали мать, словно были готовы броситься за нею. Поэтому Айс приказала им: «НЕЛЬЗЯ СЮДА, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ БЕГИТЕ ЗА МНОЙ». Она смотрела на щенков, пока они не отошли назад.

А потом её сбили.

На скорости в сто двадцать километров в час грузовой пикап подбросил её вверх метра на три.

Она упала на дорогу и умерла мгновенно, а потом в течение ещё десяти минут её труп давили шины бесчисленного количества автомобилей. Бесчисленного количества. Хотя и при жизни Айс не умела считать.

Айс теперь была мертва, но Шумер по-прежнему жива.