Текст книги "Разрываемая (ЛП)"
Автор книги: Хейзел Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 6
Мак видел, как закрылась Изабель, как только они вернулись в дом Карасов. Она воодушевилась после видения у шкафчика Анджелы, потому что информация о бежевых шкафчиках оказалась полезной. Хоть и не открытая для использования, новая раздевалка и зона отдыха все равно находилась в пределах досягаемости. Учитывая местонахождение припаркованного Приуса Аманды и ее последнюю известную локацию в лекционном зале, строительная зона приобретала ясный смысл – короткая дорога между двумя точками. Хоть это и не дало никаких улик, Мак все равно сумел воспользоваться этой информацией. Медицинский центр УЮК был оборудован несколькими сотнями камер. Учитывая теоретический путь, которым Аманда добиралась до машины, это сужало количество записей видеонаблюдения до такого, которое реально можно просмотреть.
– Это хорошие новости.
Снаружи наступала ночь, и сержант Диксон ехал по городским улочкам, чтобы доставить их обратно в Хэнкок Парк, а не сидеть в пресловутом Лос-Анджелесском часе-пик, который больше напоминал парковку. Они втроем разговаривали о дороге через строительную зону и о том, как она наверняка немедленно привлекла внимание Священника. Хоть сержант и удивлялся, что убийца нанес удар так скоро, учитывая его предыдущую схему с месяцами бездействия, Мак заметил, что ему не удалось убить Эсме и нанести увечье, которым он обычно отмечал своих жертв. Какую бы фантазию он ни воплощал, она не была закончена. Но Изабель придерживалась того же мнения, что и сержант. Поиски Священника не дали результатов, но его ориентировка широко транслировалась всюду, его лицо видели – она сама и Эсме.
И это была одна из причин, по которой у Бена был личный интерес к делу. Он понимал, что его дочь может оказаться единственным человеком в мире, который мог дать показания против этого серийного убийцы, и даже сейчас она восстанавливалась дома, снаружи была припаркована полицейская машина, а в доме постоянно присутствовали агенты ФБР. Когда они вошли в гостиную Карасов, Мак заметил усталость на лице своего наставника и то, как он за недели постарел на несколько лет.
– Почему бы тебе не отправиться домой, Бен, – сказал Мак. – Я договорился, чтобы один из агентов подменил Шэрон на случай еще одного звонка или обнаружения чего-то на видео, но пока мы ничего не можем сделать.
Анализ записи специалистами из Вашингтона принес мало пользы. Криминалист-лингвист не сумел выделить сленг, который мог бы определить возраст Священника, или какой-то технический жаргон, способный намекнуть на его опыт работы. К сожалению, тот факт, что он обладал хорошей дикцией и грамматикой, но в то же время мог сквернословить, описывал огромную часть мужского населения.
Родителей Анджелы не было в гостиной. Правоохранительные органы представляли один офицер полиции в униформе, Шэрон, и еще один специальный агент. Как и было запрошено, Шэрон послала все свободные глаза и уши просматривать записи камер видеонаблюдения в госпитале. Изабель и сержант Диксон держались позади, оставаясь у входной двери.
Трель колокольчика у двери сообщила о прибытии замены для Шэрон. Сержант Диксон указал ему в нужную сторону.
– Знаешь, – сказал Бен, медленно направляясь к передней двери. – Ты можешь остаться у нас. Анита и Эсме будут рады.
– Очень любезно с твоей стороны, – сказал Мак, пока его разум подыскивал любой повод не ехать. Единственное место, где он хотел находиться – рядом с Изабель. – Но мы с Шэрон уже сняли отель, и думаю, все мы устали, – темные круги под глазами Бена сообщили Маку, что он согласен. Более того, Бен выглядел так, будто похудел. Несмотря на желание быть здесь и видеть, как Священника наконец-то поймают, Мак предположил, что Бен переживает собственный кошмар. Медленное восстановление Эсме стало ежедневным напоминанием. Ей понадобится по меньшей мере еще две операции, чтобы залечить травмы колена, и возможно, она больше никогда не будет бегать.
– Ага, – согласился Бен. – Долгий был день, – он кивнул сержанту и намеренно проигнорировал Изабель, открывая входную дверь и поворачиваясь к Маку. – Еще раз спасибо, Мак, – сказал Бен, протягивая руку. – Увидимся утром.
Когда они обменялись рукопожатием, Мак сказал:
– Отдохни, а завтра утром начнем по новой.
Бен направился к своей машине, а Мак, Изабель, сержант Диксон и Шэрон собрались на подъездной дорожке. Арендованная машина Мака ждала на другой стороне дороги, а внедорожник сержанта стоял на обочине. Но когда они приблизились к автомобилям, Мак осознал, что им с Изабель придется отправиться разными путями. Ему нужно отвезти их с Шэрон в отель.
– Я с радостью подброшу Шэрон до отеля, – сказал сержант Диксон. Ошарашенный, Мак бросил на него быстрый взгляд. Но лицо сержанта ничего не выдало, как будто это было самым естественным предложением. – У вас есть чемодан? – спросил Диксон у Шэрон.
– В багажнике, – ответила она совершенно беззаботно, и они с Диксоном направились к арендованной машине.
Они знают о нас с Изабель?
Бен уже отъехал, и разблокировав дверцы машины через брелок, Мак посмотрел на Изабель. Она стояла на расстоянии касания, ее янтарные глаза спокойно смотрели на него.
– Не спрашивай об этом, – тихо сказала она.
Мак и не собирался, ни на секунду, но он и не осознавал, насколько прозрачной была его реакция. Лишь звук закрывшегося багажника внедорожника привлек его внимание.
– Увидимся завтра, – сказал сержант Диксон, садясь на водительское место.
Мак услышал, как закрылась дверь Шэрон, хоть он ее и не видел.
– Спасибо! – ответил Мак.
И вот так он остался наедине с Изабель.
***
Хоть Изабель и осознавала, что сама торопилась, Мак, похоже, летел на всех парах. Они чуть ли не бегом поднялись по лестнице к ее квартире, и как только дверь захлопнулась за ним, руки Мака обхватили ее лицо, и его губы внезапно завладели ее ртом. Их зубы клацнули друг о друга, но Мак, казалось, этого не заметил. Его губы были горячими и требовательными, прикосновение его рук напоминало раскаленное клеймо. Но его ладони быстро оставили ее лицо, и Мак немедленно полностью расстегнул молнию ее платья. Не переставая идти. Быстрым шагом, заставлявшим Изабель пятиться еще быстрее, они уверенно двигались к спальне.
Мак не тратил времени впустую, и Изабель это устраивало. Ее руки сдирали его одежду, оставив пиджак в гостиной, галстук возле кухни, а рубашку – в коридоре. Ее платье оказалось стянутым через голову, и все еще пятясь назад, Изабель наблюдала, как сокращаются точеные мышцы на прессе Мака, пока он сбрасывал одежду на пол спальни. Мускулы его больших рук перекатывались, и Изабель посмотрела туда, где его узкая талия скрывалась под брюками. Он расправился с ее лифчиком, а она одновременно расстегнула его ремень.
Его тело было таким же изумительным, как она помнила. Широкие покатые плечи, мышцы груди, слегка поросшие темными волосами, выпуклые мышцы на ребрах, спускающиеся к узким бедрам. Изабель приспустила брюки и трусы-плавки, вес ремня помогал ей в этом. Тонкая полоска волос спускалась посередине его рифленого пресса, но его одежда не упала ниже, зацепившись за выступающую эрекцию. Изабель собиралась стащить брюки Мака ниже, но тут ее ноги уперлись в кровать, и она упала на спину. Изголовье ударилось о стену, когда Мак последовал за ней на кровать, наклонился над ней и резко сдернул ее трусики. Ее туфли упали на пол, когда он сбросил их легким движением.
Мак быстро вытащил презерватив из кармана брюк, спустил трусы и брюки до середины мощных бедер и надел защиту. Не потрудившись до конца стянуть брюки, но сбросив ботинки, он забрался на кровать, все его гибкое и мускулистое тело двигалось, как могущественный хищник, исключительно животный и невероятно мужественный. Изабель развела ноги, уже увлажнившись для него, и когда Мак навис над нею, она ощутила, как его твердый ствол скользнул по внутренней стороне ее бедер. Изнывая от отчаянной нужды, двигавшей ею, она приподняла бедра, и его набухшая эрекция скользнула прямиком в нее.
***
Мак громко застонал и услышал, как Изабель под ним резко втянула воздух. Они идеально подходили друг другу, и когда он скользнул в ее горячие глубины, это ощущение оказалось еще роскошнее, чем он помнил. Мак вошел глубоко, изгибая спину и устраивая ноги между бедер Изабель, и выпрямил руки. Она была такой готовой, и момент, о котором он фантазировал каждую ночь, наконец-то настал.
– Изабель, – прошипел он, отводя бедра назад и окидывая взглядом все ее тело.
Она лежала под ним обнаженной, ее пышные груди с розовыми вершинками тяжело вздымались при каждом вздохе, гладкая как атлас кожа напряглась на ее невероятно плоском животике. Мак наблюдал, как кремовая плоть ее бедер приподнялась над постелью, и ее вход ткнулся навстречу его длине. Мак медленно выскользнул наружу, наслаждаясь ощущением ее теплой плоти вокруг себя, наблюдая, как ее мягкий животик напрягается и расслабляется, ее холмик приподнимается под ним, пока необходимость толчков не стала слишком сильной. Одним движением он вошел в нее до упора, наблюдая, как подпрыгнули ее идеальные груди от удара, и услышав ее прерывистый стон. Ее бедра обхватили его, толкаясь и приподнимаясь, ища наслаждения, к которому он сам стремился.
Мак снова отстранился и вдолбился в нее. Упругая плоть разошлась, и ее влажный центр вновь поглотил его. Но тихий крик удовольствия, изданный Изабель, стал для него как бензин для пожара, хоть и приглушился нарастающим шумом крови в ушах. Его бедра начали двигаться, разбухшая плоть вминалась в нее. Яростным взрывом толчков, от которых тряслась вся кровать, Мак жестко вколачивался в нее раз за разом. Как будто наверстывая упущенное время, его тело бешено напряглось, ведомое неконтролируемым ритмом. Его спина выгнулась, ягодицы сжались, пах толкался вперед, вбиваясь в нее. Хоть Мак погружался глубже с каждым ритмичным толчком, он не мог ею насытиться. Каждый мускул его тела напрягся, чтобы наполнить ее, и к неверию Мака, Изабель подавалась навстречу ему, встречая каждый толчок. Она была великолепной, ее фигуристое тело извивалось, буквально вибрируя в ответ на его неустанные толчки.
Дыхание Изабель вырывалось прерывистыми вздохами, горло Мака горело, но он не останавливался. Все это походило на сон, и он ожидал, что вот-вот проснется, как это случалось много раз, но единение их тел было настоящим. Изабель была настоящей. И желание погрузиться в нее, затеряться в экстазе, не утихало.
Несмотря на то, что его бедра продолжали двигаться в свирепом ритме, Мак опустился к ее содрогающемуся телу, подхватил рукой под спину и быстро перекатился.
***
Хоть Изабель и оказалась наверху, толчки Мака не прекратились ни на секунду. Снова и снова он входил в нее, наполняя самые глубинные ее части, пока она не перестала понимать, от чего испытывает эту ноющую боль – от желания или от его диких толчков. Она скакала на нем, раскачивалась на его бедрах, отчаянно втягивая воздух в легкие. Даже под ее весом его таз вскидывался вверх, пресс напряженно сокращался, и все тело едва не сгибалось пополам. Каждый мускул и жила в его прекрасном теле работали для наслаждения. Его кожа блестела от пота, глаза крепко зажмурены от усилий. Вид Мака, охваченного глубочайшими муками страсти, был таким эротичным, что Изабель не могла отвести взгляда.
Без предупреждения Мак внезапно сел, одной рукой упираясь в кровать позади себя, а другой проводя по ее спине. И в этот раз, когда его бедра в очередной раз толкнулись вверх, Мак жестко надавил на плечи Изабель.
Из ее легких вырвался хрип, и его эрекция разбухла еще сильнее, его огромный ствол наполнил ее до предела. Изабель закричала в мучительном экстазе, но его бедра продолжали свои бешеные движения, а рука продолжала в нужный момент опускать ее еще глубже. Вновь и вновь Мак вонзался в нее, и все его тело сотрясали конвульсии. Вновь и вновь Изабель полностью отдавала ему свое тело. Но повторяющиеся удары раскрывали ее естество, растягивали стенки ее тела, задевая сладкое местечко, и глубоко внутри зародился укол острой боли, который тут же повторился. Ее пальцы вонзились в его плечи, бедра начали подрагивать. Пронзительное жалобное хныканье сорвалось с губ Изабель, и нижняя часть ее туловища зашлась в спазме безумной нужды.
Мак крепко стиснул ее, все еще толкаясь между ее ног, вбиваясь выше, хрипя с каждым новым толчком. Воздух вырывался из его рта, обдавая ее тело, и между ног начал зарождаться новый жар. Знакомое напряжение начало скручивать низ живота, ее сладкое местечко запульсировало ослепляющим желанием. Ее измученный бугорок плоти оказался зажат между ними, его толчки сокрушали его, и когда спираль наслаждения грозила разорвать ее надвое, Изабель жестко стиснула его набухший член.
Боже, он ощущался как чистая сталь. Наслаждение смешалось с болью, и обрывистый стон Мака сообщил Изабель, что он тоже это почувствовал. Но он все равно продолжал вдалбливаться в нее, яростно и неукротимо, громко хрипя и насаживая ее на себя. Изабель окатило волной ощущений, и она стиснула его непроизвольной конвульсией. Ее оргазм накатил из ниоткуда, как внезапный удар, и у нее перехватило дыхание. Ее внутренние мышцы стискивали его, яростно, великолепно, и также неукротимо, как его толчки, и все ее тело задрожало.
Но когда крещендо страсти грозило унести ее прочь, Изабель опустила руки на вздымающуюся грудь Мака, ее пальчики в перчатках нашли его соски и сжали.
***
Мак почувствовал, как его спина сама собой выгнулась, плечи впечатались в матрас. С мучительным криком освобождения он взорвался внутри Изабель. Ее пальчики быстро снова нашли его соски, и Мак громко застонал, когда удовольствие в затвердевших горошинках и экстаз в его паху слились воедино. Его горячее семя выстрелило вверх, полное освобождение затопило его тело таким мощным потоком, что Мак едва не сошел с ума. Руками он сжал свою голову, как будто она угрожала взорваться, и вцепился в волосы, а невероятный оргазм забросил его еще выше.
Его напряженный ствол продолжал подергиваться в ней, и Мак был уверен, что прорвал презерватив, но остановиться было невозможно. Пульсирующие волны наслаждения прокатывались по вздувшемуся члену. Ее напряженное лоно конвульсивно содрогалось вокруг него, ее пальцы сжимали его ноющие соски, и его оргазм накрыл очередным жгучим взрывом. С его губ сорвался прерывистый стон, Мак едва не вырвал себе волосы, содрогнувшись всем телом. Сперма выплескивалась вверх толчками мучительного наслаждения, и он понимал, что единственный способ прекратить это – убрать ее руки.
Но он не мог.
Вместо этого Мак забылся во сне наяву, его торс содрогался, спина выгибалась, он чувствовал ее вес на своих бедрах и то, как ее пальчики теребят болезненные соски. Его ноющий ствол снова дернулся в ней, но он больше не мог стонать или кричать. И когда последняя цепочка судорог выдоила его досуха, одна за другой, а ее пальцы снова сжались в нужный момент, Мак мог лишь ритмично хрипеть, невыносимо больно и изумительно твердея глубоко в ней, пока последние капли его семени не выстрелили в финальном моменте болезненного блаженства.
Все его тело обмякло. Лишь глубокие прерывистые вздохи приподнимали его грудь, и Изабель наконец отпустила его соски. Хоть это тоже причиняло боль, Маку было уже все равно. Он почувствовал, как она скатилась с него и тяжело рухнула на постель рядом. Несколько минут их затрудненное прерывистое дыхание, хриплые неровные вздохи были единственным звуком в спальне.
Мак хотел встать, сходить за водой, забраться под простыни, но накрывшее его глубинное умиротворение стало слишком тяжелым одеялом. Несмотря на то, что руки и ноги ощущались свинцовыми, а глаза отказывались открываться, он подвинулся ближе к Изабель, помог ей устроиться на изгибе его руки, и только тогда осознал, что так и не снял брюки и трусы. Но когда ее головка устроилась на ее плече, Мак шумно и абсолютно удовлетворенно выдохнул.
– Я тоже по тебе скучал, – прошептал он и ощутил, как Изабель улыбнулась.
Глава 7
Это был еще один день без освещения в новостях.
Прентисс хрястнул пустой пивной банкой по складному столику так сильно, что банка смялась, а столик прогнулся.
Он просмотрел весь тупой новостной выпуск, и там ничего не было.
Ничего!
Только теперь он осознал привлекающую внимание силу, которую дало похищение дочери директора ФБР в Лос-Анджелесе. Но это была тупая удача. Анджела хорошенькая, но всего лишь студент-медик и вовсе не дочка знаменитости.
– Что ж, – пробормотал он. – Хочешь сделать что-то правильно, сделай это сам.
Он поднялся со складного стульчика и выключил маленький телевизор на кухонном шкафчике рядом с раковиной. Затем он пересек маленькую обшарпанную гостиную до картонной коробки, которая служила ему гардеробом. Внизу, под халатом и хирургическим костюмом, лежал его грим и бутафория. Он вытащил еще один одноразовый телефон, включил и набрал 411. Его немедленно соединили со справочной службой.
– Да, – сказал он. – Я бы хотел узнать телефонный номер KTLA News[4]4
KTLA (Пятый канал) – местный канал Лос-Анджелеса, освещающий свежие новости, погоду и трафик в городе.
[Закрыть] в Лос-Анджелесе.
***
– Поверить не могу, что ты подарил мне перчатки! – восхищенно воскликнула Изабель.
Широко улыбаясь, она расправила в руках нежные серовато-зеленые перчатки. Они были прекрасны, кожа такая тонкая, что ощущалась как вторая кожа.
– Надеюсь, они подходят, – сказал Мак.
Он сидел рядом с ней на краю кровати, обнимая рукой за талию. Они уже одевались, когда Мак достал это из своего багажа. Изабель разложила их на коленях и немедленно сняла свои серые льняные перчатки. Она уже собиралась надеть новые, как засомневалась.
Кто их касался?
– Моя договоренность была такой: отделка кожи такая деликатная, – сказал Мак, – что швеи работали в перчатках, чтобы защитить ее от собственного кожного сала.
– Они ручной работы? – она ахнула, уставившись на перчатки.
– Я тоже их не касался, – сказал Мак, наклоняясь к ней. – Когда Фэдекс[5]5
FedEx Corporation – американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру.
[Закрыть] доставил посылку, я открыл ее в латексных перчатках.
– О боже мой! – воскликнула Изабель и взяла их в руки.
Не пришло ни одного видения. Ни один человек их не касался. Изабель быстро надела перчатки. Внутренности были отделаны шелком, и перчатки идеально сели. Она расправила пальчики.
Никто раньше не дарил ей перчаток! Более того, если подумать, очень немногие люди вообще пытались дарить ей что-либо после того, как узнавали об ее экстрасенсорных способностях. Мак сделал все правильно.
– Они идеальны, – восторженно прошептала она.
– И они должны сделаться мягче, когда…
Изабель схватила Мака за галстук, притянула ближе к себе и заткнула его губы поцелуем. Он, казалось, на секунду опешил, но потом, когда она прижалась к его губам и скользнула меж них языком, она ощутила, как его рука крепче обняла ее за талию. Изабель целовала его мягко, но настойчиво. Она и не осознавала, какими мягкими были его губы, и помедлила, чтобы насладиться их бархатистостью. Не спеша, она изучала сладкий изгиб верхней губы и нижнюю пухлую, слегка покусывая каждую по очереди. Мак почти не шевелился, видимо, удовлетворенный, пока она изучала его рот. Кончики их языков едва соприкасались, ее губы медленно и ритмично поглаживали его рот. Она питалась теплотой его губ, цеплялась за него, и на мгновение ощутила его пульс. Но прежде чем поцелуй выдал жар, уже начавший разливаться меж ее бедер, Изабель медленно и неохотно отстранилась. В последний раз прикусив его губу, она заставила себя отодвинуться.
Несколько секунд прошли в тишине, ни один из них не хотел портить момент.
– Что ж, – тихо сказал Мак, расплываясь в улыбке. – Почему-то я вижу в твоем будущем еще много подарков.
– Спасибо тебе за перчатки, – сказала Изабель, слегка хихикая.
Телефон Мака зазвонил, не давая случиться еще одному неизбежному поцелую. Он достал аппарат из кармана, и Изабель не сумела сдержать разочарования.
– Это Шэрон, – сказал он, вставая и отвечая на вызов. – Мак.
Изабель снова посмотрела на перчатки. К сожалению, они не подходили к сегодняшнему платью. Возможно, ей стоит переодеться?
– Что? – сказал Мак. – Когда? – его лицо внезапно потемнело от злости. Потом брови взлетели вверх. – Священник? – Мак посмотрел на Изабель, и она встала, снимая перчатки. – Мы будем там.
Изабель быстро натянула льняные перчатки и аккуратно сложила кожаные в обитую тканью коробочку.
– Он снова звонил? – спросила она, почти боясь ответа.
– Да, – сказал Мак. – Но не в дом. Он звонил в местную новостную станцию.
***
В доме Карасов царил хаос. Несколько офицеров полиции в униформе у входа просто зашивались. Мак пробивался через толпу репортеров, отталкивая их, если требовалось, и тянул за собой Изабель. Шэрон и сержант Диксон, которые приехали через считанные секунды, последовали за ними.
– ФБР! – заорал Мак, перекрикивая всю эту какофонию, когда они добрались до двери. – Пропустите нас.
Один из офицеров, не поворачиваясь, открыл дверь за своей спиной и выставил руку перед толпой.
– Назад! – крикнул он.
Через считанные секунды они оказались внутри, и как только дверь закрылась, шум стих. Бен, видимо, еще не приехал, и оба родители Анджелы лихорадочно мерили квартиру шагами. Едва завидев его, доктор Карас буквально подбежал и остановился в двух дюймах от Мака.
– Что это, черт подери, такое? – заорал мужчина, брызгая слюной. – Где, черт подери…
– Доктор Карас, – рявкнул Мак, его раскатистый голос заглушил слова мужчины. – Священник прошлой ночью позвонил на телевидение, и мы работаем над тем, чтобы взять ситуацию под свой контроль.
Доктор Карас моргнул, все еще стоя с раскрытым ртом. Изабель не знала, удивился ли он новостям или тому, что на него наорали, но это оказалось ерундой в сравнении с тем, что случилось дальше. Мак положил руки на предплечья мужчины.
– Вы нужны мне здесь, – сказал Мак, легко сдвигая его в сторону, – вне прицелов камер.
Мак отпустил его и тут же повернулся к Изабель.
– Закрой шторы, – приказал он. – Шэрон, займись командным пунктом, а ты… – сказал он, указывая на молодого агента, который работал с телефонной линией в течение ночи.
– Коллинз, – сказал агент, вставая и бросая наушники на кресло.
В комнате сразу стало темнее, когда Изабель задернула шторы.
– Коллинз, – повторил Мак. – Вы с сержантом Диксоном уберите эту толпу. Я хочу, чтобы они ушли от этого дома до края квартала. Используйте желтую ленту как для места преступления, чтобы держать их подальше, или же настоящие веревки – мне все равно. Затем возьмите полицейские машины, и мою арендованную, – Мак бросил ключи Диксону, – и свой внедорожник, чтобы перекрыть улицу. Начните вызывать эвакуаторы, если понадобится, чтобы убрать новостные фургоны в соседний квартал. И не стесняйтесь выписывать штрафы тем, кто не подчинится.
Коллинз вытаращил глаза, но Диксон развернулся на пятках и за считанные секунды оказался у двери. Коллинз последовал за ним, и шум толпы ворвался внутрь. Но прежде, чем дверь за ними успела закрыться, внутрь протолкнулся Бен.
– Будь они прокляты! – сказал он, буквально заваливаясь в дверь и захлопывая ее за собой.
Изабель включила свет.
– Я застал конец новостей этим утром, – сказал Бен. – Но это едва ли выглядело вот так, – он ткнул пальцем в сторону двери. – Есть идеи, кто слил информацию?
– Священник, – сказал Мак.
Бен посмотрел так, будто его ударило молнией.
– Есть новости об Анджеле? – спросил доктор Карас.
– Где наша девочка? – потребовала миссис Карас.
– Просто подождите, – сказал Мак. – Позвольте мне начать с самого начала.
Он быстро пересказал, что узнал из новостной передачи. Священник позвонил репортеру по имени Кэмден Гоулд на Пятом канале KTLA в конце одиннадцатичасовых новостей прошлым вечером. Он заявил, что похитил Анджелу и также взял на себя ответственность за Эсме. Мак видел, как окоченела спина Бена.
– Но суть в том, что это хорошая новость, – закончил Мак. – Несмотря на цирк снаружи, Священник раскрыл очень важный факт о себе.
Все они замерли в ожидании следующих слов Мака.
– Он хочет славы, – сказал Мак, и его губы изогнулись в легкой улыбке. – Вы понимаете, что это значит? – но пустые лица говорили о непонимании. – С одной стороны, Священнику нужно похищать жертв, не будучи пойманным. С другой стороны, ему нужна скандальная известность. Он хочет признания за содеянное. Одна цель непременно исключает другую. Он не может получить и то, и другое, и в конце концов допустит ошибку, которая позволит нам найти его.
– В конце концов, – эхом повторил доктор Карас. – Как это поможет нам найти Анджелу?
Все глаза оставались приклеенными к Маку.
– Мы устроим эмбарго для прессы, – сказал Мак. – Откажем ему в том, чего он жаждет – никаких новостей, сосредоточившихся на нем одном. Вместо этого заставим его совершать отчаянные поступки ради получения славы. Заставим его открыться. Вынудим снова позвонить репортеру. И когда он это сделает, мы скажем репортеру выспросить у него детали, которых не было в прессе, попросим доказать, что он действительно Священник. Дадим ему шанс проболтаться и выдать слишком многое…
– Я предложу награду, – заявил доктор Карас.
Мак уставился на него.
– Я бы не стал этого делать, – предостерег Бен. – Мак прав. Морить его голодом. Заставить его выйти к нам.
– Ну, если Мак так прав, – заорал Карас. – Тогда где моя дочь?
***
Прентисс расположил увеличительное зеркало на складном столике таким образом, чтобы все равно видеть телевизор. Это транслировалось по всем каналам, но он включил именно Пятый, куда изначально слил историю. Кэмден Гоулд всегда был его любимым репортером. Мужчина определенно обладал уверенностью. Однако в данный момент на экране показывался штатный репортер у дома Анджелы.
– С репортажем из Хэнкок Парка Гейл Баррига, находящийся снаружи дома Анджелы Карас. За…
Гейл быстро развернулся, и вдалеке отворилась входная дверь дома в испанском стиле.
Прентисс выдавил немного театрального клея на внутреннюю сторону протеза и на кончик собственного носа. Хоть этот грим занимал больше времени, просто казалось, что доктор должен иметь на лице что-то более… существенное. Округлый нос плюс козлиная бородка и усы действительно это обеспечивали.
– Это отец Анджелы, доктор Томас Карас, – сказал Гейл. – У него есть заявление для прессы.
Прентисс аккуратно усадил кусочек силикона на свой нос, надавил и подержал несколько секунд. Доктор Карас подошел к куче микрофонов, протянутых в его сторону.
– Доброе утро, – сказал Карас и прочистил горло. – Моя дочь, – сказал он, поднимая большую фотографию, – считается пропавшей со вторника, и мужчина, известный как Священник, позвонил на Пятый канал и взял на себя ответственность за это.
– Священник? – заорал Прентисс. – Священник? – заржал он, хлопнув себя по колену и тут же опрокинув банку с театральным клеем. – Дерьмо.
Поставив банку и схватив пару салфеток, но не мог отвести взгляда от экрана.
– …похищение и пытки Эсме Оливос в прошлом месяце, – доктор Карас поперхнулся, сглотнул и вновь прочистил горло. Этот мужчина не имел ни капли сценического обаяния. – Так что я предлагаю награду в сто тысяч долларов за любую информацию, которая поможет определить местоположение мужчины, известного как Священник, или моей дочери Анджелы Карас, – доктор Карас поднял рисунок, который выглядел достаточно похожим на персонажа, которого в последний раз воплощал Прентисс – хотя и менее привлекательным. Он покосился на рисунок.
– Есть номер горячей линии? – спросил доктор Карас у кого-то за кадром. Ему ответили, но Прентисс не сумел разобрать, что именно, и рядом с логотипом Пятого канала появился номер, начинавшийся с 888. Прентисс переключил внимание на пролитый клей, который уже загустевал. – Сто тысяч долларов за информацию, которая приведет к их местоположению, – умолял Карас. – Что угодно. Если вы знаете хоть что-то, пожалуйста, позвоните по этому номеру, – кто-то за кадром сказал что-то. – Я еще не закончил, – горячо сказал доктор.
Хоть доктор Карас продолжал говорить, до Прентисса внезапно дошло, что только что случилось. Его персонажа, его лицо только что показали по телевидению. По телевидению! Это еще одна крайне важная веха в его карьере. Он посмотрел на свое отложение в зеркале, широко улыбаясь.
Священник, подумал он, усмехаясь. Как они назовут меня, когда узнают, что я хирург?
