Текст книги "Москва Иная (СИ)"

Автор книги: Хеллфайр Файр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Может, поэтому вас и не любят… – тихо протянул себе под нос Раяр. – В вас нет бескорыстности. Ожидаете от своей помощи чего-то взамен и концентрируетесь на том, что вы получаете, а не что отдаёте… Но добро – это когда ты готов спасти от смерти даже своего врага. Никакой враг не достоин смерти.

– Это христианские шаблоны… – драконесса ответила ей так же тихо. – Нет смысла помогать тем, кто не поможет тебе. И, тем более, рисковать жизнью ради кого-то стороннего.

– Кого я слышу?.. – неожиданно оживилась Акулина, с непонятной хитростью взглянув на чешуйчатую. – Бафомет, это ты?

* * *

– И только сейчас ты начинаешь догадываться… – у Мартоса странно заблестели глаза. – Вас предупреждали, что не стоит знать некоторые вещи. Если не желаете сталкиваться с последствиями.

– Мать, ты чего? – Акула посмотрела на Матроса (даром что он был в своём «мужском» варианте – привычка обращаться к нему как к женщине осталась…) почти так же, как до того – на безумную Ольгу. Рыжий собрался что-то ответить, но его прервал оглушительный девичий визг из дальнего конца коридора.

Да, они нашли Ольгу. Сейчас она висела над полом у дальней стены – но теперь, когда все уставились на это зрелище – без единого крика, абсолютно безмолвно. И неестественно, словно кто-то невидимый схватил бедного ребёнка за шкирку и поднял на метр вверх. И потом – прямо на глазах у остолбеневших иных – девочку словно растрепали несколько когтистых лап размером с её грудь. Тело быстро разорвалось на ошмётки мышц, обрывки внутренностей и осколки костей, и весь этот беспорядок смачно разбросало по полу, стенам и потолку. Несколько кусков попали даже на шерсть девушек – уже рефлекторно преобразившихся в более грозную форму, но даже в ней испугано вжимали головы.

Я первым выбрался из оцепенения ужаса – меня просто выдрала оттуда Тьма. И она были обеспокоены не меньше своего служителя – я просто не чувствовал, не воспринимал опасности, исходящей от невидимки, хотя глаза с интуицией яростно утверждали обратное. Что есть в мире, от чего не защитит Свет и о чём не знает Тьма? Нет, мы должны узнать, как и найти способ поставить нарушителей на место… Но для этого мне нужно выжить.

– Живо идём отсюда, – моё твёрдое рычание вырвало остальных из ступора, и сородичи бегом последовали за мной к выходу из здания. Тут же нас начал преследовать тяжёлый звук настигающих шагов. Мы часто оборачивались на него, но не могли определить его источник ни обыкновенным, ни энергетическим зрением. Но невидимка представлял реальную опасность, в чём Ольга посмертно убедилась… и, скорее всего, настиг бы и всех остальных.

Иресар резко развернулся и встал посреди коридора, прикрывая отход компании:

– Я знаю, что делаю, – он решительно посмотрел на меня, и я, хотя сильно сомневался в исходе этой глупости, кивнул самкам и Раяру продолжать отход и раскрыл перед ними двери на улицу, намереваясь выйти последним. Как только очередь дошла и до меня, я услышал, что шаги уже дошли до самого дракона, но тот резко обернулся на звук и… растворился в воздухе. Топот страшных ног тут же умолк, но я всё равно вышел наружу, так как тяжёлое чувство опасности продолжало наполнять воздух в «Красках Света».

Когда Иресар исчез, а все остальные выбежали из здания, в «Красках Света» появился крупный белый в чёрную тигриную полоску крылатый с насыщенно-синими глазами и жёлтыми кошачьими зрачками. В мускулистых лапах он держал металлическую, немного изогнутую по дуге трость с гравировкой в виде морды матёрого тигра с глазами в виде синих кристалликов. Тварь, разорвавшая ранее Ольгу, была здесь, но её не было видно – существо продолжало беззвучно следить за убегающими, горя желанием их настичь, но что-то удерживало его…

Полосатый встал в защитную стойку. Его дыхание и сердцебиение было ровным и спокойным, как у спящего. Вдруг, будто почуяв приближение монстра, крылатый самец быстро схватил трость двумя лапами, резким отточенным движением вытащив меч из ножен, одновременно нанеся горизонтальный удар в воздух чуть правее себя. Из ниоткуда брызнула чёрная, вязкая как мазут кровь, проявив большой разрез посреди пустоты. Блестящая хромово-зеркальная поверхность лезвия меча испачкалась в этой крови, капли которой плавно стекали к кончику лезвия. Затишье было прервано резким рывком полосатого, который нанёс ещё несколько быстрых как молния ударов, находясь в опасной близости к незримому противнику. Первый из них – по диагонали слева направо, затем полосатый, уклоняясь от невидимых когтей, нанёс колющий удар, вогнав меч по рукоять, а после резко поднял вверх лезвие и прорезал ещё одну глубокую рану, рванулся назад, проскользив спиной вперёд по кафельному полу, оставляя за собой глубокие царапины от когтей, затормозив таким образом. На месте, где он раньше стоял, плитки разлетелись от мощного удара израненного, но всё ещё сопротивляющегося существа, оставив большую выемку в полу. Крупный самец сверкнул жёлтыми зрачками, резко подпрыгнув и махнув крыльями, приземлившись прямо на тварь, оставив глубокие порезы от когтей на задних лапах при приземлении. Он со всей силы воткнул в неё меч там, где должна была быть голова, а затем спрыгнул вниз не вынимая меча так, что во время падения он стал разрезать тварь по вертикали надвое. Приземлившись на лапы, полосатый мгновенно метнулся вбок, одновременно разрубив горизонтальным взмахом меча не успевшее осознать происходящее существо. После атаки самец застыл неподвижно в боевой стойке, ожидающе смотря в сторону противника. Несколько секунд затишья – и в воздухе начали проявляться кровоточащие разрезы, послышался шум падающих кусков плоти поверженного монстра. Полосатый, махнув мечом по воздуху, сбросил чёрную кровь с изогнутого под небольшим углом лезвия, окропив ею пол и вложил меч в ножны. Зачехлённое оружие снова стало похожим на трость. Крылатый убрал оружие в карманное измерение, после чего создал в лапах энергетический шар, осветивший всё помещение синим светом, после чего запустил его в останки твари. Яркая вспышка поглотила в себе помещение, оставив лишь выжженные остатки стен. Полосатый самец вылетел из здания, скрывшись в облаках над городом.

* * *

Город казался Нармэле весьма непривычным. Люди зачем-то собрали в плотную кучу сотни многоэтажных домов. Может быть, если дать каждому человеку отдельный – всей земли и даже дна океана бы не хватило на всех. Складывалось такое впечатление.

На девушку уже не обращали лишнего внимания, как в прошлый раз. Догадка оказалась верной – снятая с верёвки полусырая одежда позволяла сливаться с остальными. Нармэла и сама почти поверила, что она человек, а не дочь Второго Солнца. Но полностью прижиться в новой вселенной это не помогло. А в старой… в старой не ждали.

Драконы берут что хотят. Нармэла бы не смогла защитить отца. Не смогла защитить часть себя… Вместе с ним многое пропало из души Нармелы. Но что именно – она уже не могла вспомнить. Кем тогда была она раньше? И, что важнее, кем станет?

* * *

Акулине хотелось выть – и она выла, стоя на высоком утёсе, перед безжизненным телом своего возлюбленного. Звёздное небо, слабо видное с нижнего слоя, и Луна – ночное солнце, усиленное в яркости его эманациями – отвечали безмолвно. Но не могли разделить всю пустоту утраты. Жизнь теперь оказалась бессмысленной. Любовь была единственным светлым чувством в этом тёмном царстве, единственной доступной тут доброй эмоцией – но теперь и её отняли, заменив пустотой и тяжёлой горечью.

– Хватит с эмоциями. Трать их на месть, а не на плач.

У Софроны с этим проблем не было – она всегда была холодна и расчётлива. Чувствам в ней не было места – они бы помешали рационально взвесить ситуацию и выбрать из всех вариантов решений самый вредоносный для окружающих.

Лина резко развернулась к стоящей сзади демонице и оскалилась на ее равнодушную морду – ледяную маску пренебрежения ко всему сущему.

– Ты – не я! Тебе не понять, что это для меня значит!

– Твоя ошибка, – с таким же равнодушным ликом другая тёмная угрожающе приближалась. – Ты так ничему не научилась у нас и не стала нами. Мы вложили в тебя много средств, но ничего не получили взамен. Ты перед нами в неоплатном долгу – даже твоя смерть не покроет расходов.

– Что хочу, то и беру! – Акулина внезапно энергетически выросла в десять раз, сбив все защиты Софроны… и заточив ее внутрь себя.

* * *

Мартос в последний раз окинул взглядом родные горы и долины Илаатема. Скоро она больше их не увидит. Его ждало изгнание – и это милостивая кара за то, что он сотворил. Помог развязать войну, унёсшую десятки тысяч жизней и без того малочисленных народов. Вот к чему приводит доброе сердце и искреннее желание помочь.

Слишком рьяно Мартос старался спасать остальных от опасностей и злых существ. Долгое время, пока дракон взрослел, это действительно ему помогало осознать собственную важность, ощущать себя благородным и взрослым. Но однажды его большое сердце ей же и навредило – он хотел помочь друзьям воссоединиться, а оказалось, это были враги всех драконов, пожелавшие уничтожить архидемиурга Арислодару и извратить драконов до степени людей. После чего постепенно развязалась масштабная война драконов и драконоборцев, в завязке которой обе стороны винили одно бедное существо – Мартоса.

Но скоро винить им будет некого. Мартос лишится памяти, лишится родины. Он и мужчиной себя больше назвать не мог.

* * *

– Не думаю, – Раэнорэ скептически дёрнула ушами и сцепила крылья за спиной. – Это бы принижало наше значение как расы. Крылатые не могут быть рабами кому-то.

– Почему это должно их принижать? – Иресар ещё раз показал хвостом на руины и надписи на них. – То, что драконы – это боевая разновидность уров, их ни в коем образе не принижает. Скорее, возвышает, так как мы произошли от одной из самых древних рас галактики.

– От наших врагов, – злобно фыркнула чёрная драконесса. – Твоя теория никому не понравится уже тем, что драконы – не самые первые. А то, что уры не только старше нас, но и вообще наиболее древние обитатели галактики и, выходит, её законные обладатели – и вовсе заставит тебя ненавидеть. Без различия, правдиво ли твоё открытие или ложно.

– Наша ненависть нас и разделила. До неё не было различия между урами и щурами – драконы сами придумали его непонятно зачем. Если бы две цивилизации помирились – обе бы стали по праву изначальными обитателями галактики.

– Мы и без уров – изначальные. Если это нужно подтверждать – мы подтвердим это своей силой, а не слабостью. Раз уры желают быть с нами одним народом – пусть признают наконец наше первенство. Без различия, что было миллионы лет назад. Прошлое столь же вариативно, как и будущее. Всё можно менять, Иресар, но только если ты на это способен. Мы способны, а ты зависишь от этих камней и других археологических «доказательств». Неужели у тебя нет своего мнения?

* * *

Раяр не переставал удивляться своей паре и подмастерью ещё с тех самых пор, как они познакомились лет двадцать назад на войне с людьми Базал-Турата. Сейчас Арвера, что скромничать, уже превосходила его в мастерстве инженерии. Сейчас ученица прикрепляла новые перья на металлический каркас крыла. Раяр внутренне улыбнулся – она всегда получить себе небо. С тех самых пор, как сбежала из базал-Турата, не в силах прислуживать людям.

Не отвлекая Арверу от процесса, Раяр взял одно из перьев. Он никак не мог понять, из какого материала оно создано. На ощупь оно казалось живым, но на вид – совершенно прозрачным. Только вместо утренней деревни через него проглядывались дома, косо освещённые закатным солнцем.

– Это магия? – инженер с сомнением посмотрел на свою ученицу.

– Нет, ты же знаешь, я плохо в ней разбираюсь… Это технология. Оптоволокно с настраиваемой темпоральной светопроводимостью.

– А… как? – уши синего дракона поднялись. Арвера грустно фыркнула.

– Сама не знаю, если честно. Мне приснились чертежи, принципы работы и… не только. Из-за моего изобретения могут погибнуть много душ.

– Любое изобретение можно превратить в оружие, ты же знаешь, но это не повод…

– Ты не понял, – альбиноска грустно вздохнула. – В моём сне я летела на этих крыльях над городом с высоченными зданиями. Он был разрушен, как после ужаснейшей бомбёжки, небо было в серных облаках, и за мной гнались боевые самолёты странной инопланетной конструкции. Если я соберу эти крылья, этой судьбы не избежать. Ты же знаешь, что мои сны всегда сбываются. Но… я больше не могу лишь ходить по земле. Прости меня…

* * *

Мир на мгновение померк, оставив наедине с темнотой, но вернулся так же внезапно. Я непроизвольно дёрнулся, осознав, где оказался. Нет, это была не улица – на расстоянии вытянутой руки начиналась пропасть в виде края крыши одной из многочисленных в районе пятиэтажек. Что я здесь забыл? И почему сейчас я не выгляджу, как недавно, когда я выходил из «Красок» – как человек?..

Снизу доносятся обыденные дворовые крики, шуршат по асфальту машины, словом, всё нормально. За исключением самого присутствия создания Ночи среди белого дня. Оказаться у всех на виду я боялся теперь ещё больше, чем ранее – высоких мест. Прилюдно раскрыться – опасность куда более серьёзная для нелюдя.

Что было вчера? Нечто мешало вспомнить, одновременно подсовывая посторонние, отнюдь не мирные картинки. Вот я в темноте, которая нечеловеческим глазам светла как день, срываюсь вниз и падает на кого-то, крик жертвы тонет в городском шуме. Странно, жалость и совесть не просыпались. Только чёткое осознание содеянного и ни капли сомнений. Но сколько раз повторялось это событие, один ли? Не помню.

Я вынырнул из отрывистых воспоминаний и с сомнением покосился на поднесённую к (теперь уже) морде когтистую конечность. Странно, что такой лапой возможно хватать и брать предметы. Подвигав ею, я в порыве резко вскочил на ноги, принялся нарезать круги по шершавому покрытию, поминутно останавливаясь, чтобы не оказаться застигнутым кем-либо на крыше. Чувство времени напрочь отказывалось подсказывать, давно ли я здесь. Садилось Солнце, округа сплошь была усеяна его отблесками в окнах и огоньками живых существ: одни ярче и больше, другие едва излучали свет, напоминая искры из прогоревшего костра. Такие же бесполезные, слабые, хватит раз прихлопнуть лапой – и нет их.

Осмотрев саму поверхность крыши, я заметил невдалеке от себя старого монаха – того, который приходил ко мне и Марте на её чердак. Старец стоял спокойно, никак не реагируя на «зверюгу» поблизости, тем не менее обращая внимание на неё. Я всполошился ещё больше, первым оскалившись на человека: несложно было догадаться, что тот пожаловал с агрессией ко всему нечеловеческому. Но на этот раз звериное чутьё подвело.

– Мне тоже есть, что скрывать, – пробормотал в бороду жрец, а потом покрылся такой же белёсой вспышкой, которая сопровождает превращения семуран. Только человек вместо того, чтобы принять звериный облик, обратился другим человеком – молодым, гладко выбритым, с тёмно-русыми волосами средней длинны. Он не был похож на Марина, хотя определённая схожесть в энергетике с ним чувствовалась. Но тем сходством она не ограничивалась…

– Что происходит? – Постепенно пряча оскал, я задал тот вопрос, который, почему-то, волновал его больше, чем «кто ты» или «кто я», например.

– Не беспокойся, ты, как и всегда, находишься в своём уме. Так же, как и обычно, воспринимаешь вместо мира модель мира, просто сейчас перед тобой иллюзия несколько иного рода, чем привык лицезреть.

– Выражайся яснее, если ты не стремишься меня запутать, – крылатый встал в полный рост перед человеком. Впрочем, насколько он действительно человек? – Мне не нужны иллюзии, я хочу видеть то, что есть.

– В наше время сложно без иллюзий, – мужчина развёл руками передо мной. – И ты тоже любишь их использовать, чтобы спрятаться или приспособиться. Но ты прав, самому стоит возвращаться к основам для простоты ориентации. Хотя порой полезно не только видеть суть, но и понимать, что видят на её месте остальные.

Кстати, об остальных… я огляделся и даже быстро осмотрел все ближайшие дворы и крыши. Друзей нигде видно не было, а убегали от неведомого чудища они вместе – куда же подевались «чуды»? Золотые глаза вновь требовательно уставились на человека:

– Зачем ты притащил меня сюда?

– Воспринимай это своего рода посвящением, – из вежливости он смотрел мне в глаза несколько секунд, потом уселся на край крыши, свесив ноги. – Я решил тебе показать, что ум и то, что он воспринимает, можно менять так же, как тело и его чувства, как энергию и магию. Поэтому для того, чтобы стать действительно независимым, надо вспомнить, кто есть на самом деле. Тогда тебе не будут больше страшны иллюзии.

Я подошёл к человеку сзади:

– Но кто ты такой, чтобы я верил тебе, а ты мне помогал?

– На самом глубинном уровне я – это ты, – странный незнакомец приснял свой ботинок и поигрывал на своём носке над пропастью. – Тела, черты характера, даже сознание – это всё маски. Было бы банальностью, если бы не изюминка – все эти маски носит одна и та же личность. Одновременно. Маску можно сменить, а личность – это ты сам.

– И что с того? – я попытался изобразить на морде нахмуренность. Нечто в этом роде я знал и по учению Тьмы. – Почему ты это я?

– Карнавальных костюмов много, актёр всего один… Приходится ухитряться и находиться во всех местах одновременно. Пока это сложно понять, ещё сложнее – принять ответственность, но всё во вселенной происходит потому, что ты так захотел – в своём подсознании. Подсознание – это и есть вся живая вселенная. А она одна на всех, – парень одел ботинок обратно и поднялся обратно на крышу. – Не пора ли тебе возвращаться к друзьям? Ты сможешь сделать это, если захочешь. И помни: тело – не ты, эмоции – не ты, разум – не ты, но ты можешь менять все свои составляющие и вернуться домой. Это поможет тебе в твоей грядущей войне. А сейчас отряхнись от всех фантасмагорий. Сам. Что видят твои глаза?

Я моргнул, и панорама на город сменилась лекционным залом. Девушки сидели на своих местах, Иресар продолжал выслушивать прерванный телефонный разговор. И голос, хоть искажённый расстоянием и помехами, был узнаваем. Голос недавнего странного незнакомца-оборотня:

– … дай дамам расслабиться за рюмкой. По одной можно, от усталости.

Иресар скривил правую половину рта и просто сбросил связь.

Акулина впервые на своей памяти не отреагировала на такой мощный стимул, как обещание выпивки. Её накрыли странные воспоминания… или видения… о прошлом, которого, возможно, не было.