Текст книги "Солнце в Овне (СИ)"

Автор книги: Хельга Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 28

С этим я справлюсь.

А вот с той страстью, что внезапно затопила нас обоих, я тягаться не в силах. Она словно неодимовый магнит для меня, к которому тянет со страшной силой.

И ведь отвечала мне, зараза рыжая. Дала зелёный свет. И в этот раз на алкогольное опьянение не сослаться. Я же теперь совсем с тормозов слечу. Заласкаю так, что пощаду у меня вымаливать будет.

Я и так с трудом держался от неё на расстоянии. Завидовал Илюхе, что у него так легко с моей Алёнкой общаться получается.

Я не такой, как он. Закрытый на все замки. Мне сложно выражать словами свои мысли и чувства. Проще делами показать.

Сдерживался, потому что не хотел затягивать её в свой несовершенный, местами искорёженный мир. Она для меня чистый лучик света, который даёт разглядеть смысл, ради чего жить дальше, к чему стремиться.

Хотелось всё время смотреть на неё. Любоваться. Гладить её волшебные волосы.

Моя яркая девочка. Сверкающая. Ослепительная.

Но теперь, когда я знаю, что наше притяжение взаимно, ей не отвертеться. Моей будет.

Не смогу отпустить, даже если попросит. Даже если это будет вопрос жизни и смерти. Лучше умру, но держа её в объятьях, чем буду жить без неё.

А ведь я её даже ещё не попробовал. Но стоит лишь посмотреть на Алёнку, как штаны становятся тесными, ремень болезненно давит. А видеть её хочется постоянно. Хоть теперь одежду на размер больше покупай.

По страсти она мне не уступает. Достойный партнёр. Наш секс будет феерическим. Взрывным. Я это чувствую.

Надеюсь, когда у нас дойдёт до секса – а я уверен, что дойдет – этот дурман спадёт.

Не околдовала же она меня, правда ведь?

Я очарован её натуральностью, естественностью. Восхищён скромностью и наивностью. Она меня зацепила своей прямотой и жизнелюбием.

Расположила к себе своей открытой улыбкой. Хочу, чтобы всегда мне так улыбалась. Только мне.

Меня на ней замкнуло.

А я её старше. И не на год или два, а гораздо больше. Она молодая ещё совсем. У неё, может, ветер в голове. Несерьёзные романы с мальчиками на уме. А тут я. Получи и распишись. На всю жизнь.

И если для неё это будет несерьёзно, то я даже не знаю, как всё это вырулю. Лучше бы тебе, Алёнка, влюбиться в меня до безумия. Потому что я тебя не отпущу. И если захочешь бросить, я начну крушить всё подряд. Ничто в радиусе пяти миль не уцелеет.

Интересно, если я ей прямо об этом скажу, она сразу сбежит, сверкая пятками, или немного задержится и попытается обдумать всё как следует.

Гляжу на неё спящую. Красавица. Малышка ангельская.

Меня накрывает нежностью. До встречи с ней я и не знал такого чувства. Мне хочется касаться её, обнимать. И в то же время страшно, что приложу чуть больше силы, чем надо, и наврежу ей.

Она такая маленькая, по сравнению со мной. Такая изящная, уязвимая. Но сильная. Норовистая.

Ухмыляюсь, вспоминая все случаи, когда пыталась брыкаться. Забавная.

Это она ещё не знает о моей личной коллекции фотографий с ней. А у меня уже накопилось немало: когда она спит – уже с десяток штук, не меньше; когда работает за своим столом с распущенными волосами; когда смотрит в небо, улыбаясь своим мыслям; когда, светясь изнутри, слушает Марту или рассказы Илюхи.

Даже есть фото с выпученными глазами тогда на лестнице с чемоданом. Случайно получилось сфоткать. Просто в тот момент удачно держал планшет с включенным режимом фото. Делал снимок для Никиты, своего помощника, с отколовшейся плиткой на полу, чтоб нанял работников исправить косяк. А тут она с тяжеленным чемоданом и высунутым языком.

Не удержался. Палец сам потянулся запечатлеть.

Я её потом на полном серьёзе сравнивал с долгопятом в интернете. Не отличить. Как одно лицо.

Снова не замечаю, как улыбаюсь. Даже мышцы вокруг рта сводит с непривычки.

Я их часто пересматриваю.

Особенно, когда мне надо успокоиться и переключить внимание на что-то другое, сразу папку с Алёнкой открываю. Она на меня действует умиротворяюще.

Сам пока не пойму почему. Но факт, есть факт. Проверено не единожды.

А уж если она где-то рядом, то и вовсе готов, как объевшийся сметаны кот, лечь на спину лапами к своему Солнцу и нежиться в её лучах. Но пока что она не проявляет желания не то что почесать мне животик, а просто прикоснуться и погладить.

Был однажды порыв, когда увидела комнату на чердаке. Обняла на радостях. Но я тогда сам не ожидал того шквала эмоций, что внезапно свалились на меня. Словно разрядом молнии шибануло в местах прикосновения. Ушёл в отрицание. Не поверил, что она может стать чем-то особенным.

А когда переосмыслил, то уже было поздно. Повёл себя, как отморозок – развернулся и ушёл. Назад было не перемотать.

Но сейчас, я чувствую, мои руки развязаны. Можно не ходить вокруг да около, она не оттолкнёт. Сама ко мне тянется. Но опасается. Меня это не удивляет, со мной сложно. Я знаю.

Я помогу ей научиться доверять мне. Мы пройдём этот этап медленно и постепенно, чтобы не испугалась, чтобы даже не думала сбежать.

Я ещё никогда не пытался произвести впечатления на женщину. Не пытался завлечь в свои сети.

Обычно всегда находились те, кто сам в руки падал, только бери. И я брал. Без чувств. Без особого смысла. Просто чтобы сбросить напряжение. Просто ради траха.

А с Алёнкой так не хочется. Её хочется ласкать, нежить в поцелуях, касаться кончиками пальцев, гладить, доводить до исступления и наблюдать, как эти чувства поглощают её. Затягивают в нашу общую пучину страсти.

Блядь, опять в штанах пожар.

А мне ещё пока рано приступать к осуществлению своего плана охмурения. Моя девочка не в форме. Сначала её нужно подлечить.

Вот что теперь со стояком делать?

А до секса нам, как до Луны.

Помочь себе своей правой? Твою ж мать, я уже и забыл, когда занимался этим в последний раз. В юности?

Будем вспоминать. А что ещё остаётся?

Глава 29

Просыпаюсь от того, что меня куда-то несут. Под ухом равномерно бухает чьё-то сердце. Очень знакомый мужской аромат. Зависаю от удовольствия. Разлепляю лениво ресницы, оглядываюсь.

Артём вносит меня в палату и укладывает на кушетку.

Следом за ним заходят медсестра и врач. Не стесняясь Ярового, меня начинают переодевать в больничную сорочку. Так как мой мозг пока подтормаживает, я не сопротивляюсь. Но какой-то дискомфорт ощущается.

Что-то неправильно. Чёрт! Меня оголяют прямо при Артёме! Для них я его жена. Но на самом-то деле – нет. Меня это жутко смущает. Я краснею до пят. А он и не думает уйти или хотя бы отвернуться. Оглядывает меня с пристрастием, задерживаясь взглядом на каждом синяке и скрепя зубами.

Снова злится. Вся его поза об этом говорит. Он словно тигр перед прыжком. Весь подобрался. Воздух в палате накаляется от напряжения.

– Нам надо её свозить на рентген. Проверить, нет ли переломов. – Поясняет Яровому врач.

– Везите! – Артёму не получается сдержать рык.

После просвечивания под рентгеном, меня завозят на каталке обратно в палату. Артём сидит на стуле и смотрит в окно. Хорошо ещё за нами не потащился. Но как только меня возвращают на кушетку, он тут же вскакивает и подходит к врачу.

– Переломов нет. Сильные ушибы бедра и плеча. Разбита бровь. Останется шрам. Но это не страшно, они сейчас легко удаляются лазером. А вот рука…

– Что с рукой? – Приподнимаюсь я на кровати.

Врач поворачивается ко мне. Берёт мою раненную руку в свою и поясняет.

– У вас частичный разрыв связок – вот здесь, и несколько закрытых переломов пястных костей. На ближайшие две недели двигать кистью запрещено. Мы вам её зафиксируем, наложим гипс. На два дня, я советую, остаться здесь. Мы понаблюдаем за вами после травмы головы и позаботимся о руке. Первые сутки её желательно держать повыше, на подушке.

Артём закрывает глаза, запрокинув голову вверх. Руки на поясе. Его грудь ходит ходуном от дыхания. Он очень напряжён. Как только возвращается взглядом ко мне, я вижу в его глазах бурю.

– Она пробудет здесь столько, сколько нужно. Делайте всё необходимое.

– Прекрасно. Сейчас медсестра вам поставит капельницу обработает ушиб и рану. А затем отвезёт, чтобы наложить гипс. Я вас пока оставляю. Если что, вы знаете, где меня найти.

– Спасибо. – Тихо говорю.

Как только за доктором закрывается дверь, я забрасываю Артёма вопросами:

– Где Илья? Что с ним? Его сильно «бородатый» избил? Серьёзные повреждения?

– Спокойно, Солнце. С Илюхой всё будет в порядке. Множественные ушибы, отбили почку, трещина в ребре. Не смертельно.

Ужас снова накрывает меня. Я закрываю глаза, пытаясь сдержать слёзы. Тихо всхлипываю. Одна слезинка всё же вырывается и стекает по щеке.

Её ловят горячие губы Артёма.

– Не плачь. – Шепчет мужчина. – Иначе я за себя не отвечаю. От твоих слёз меня кишками наружу выворачивает.

– Прости. – Также тихо отвечаю.

– За что? Ты ни в чём не виновата. Это я тебя подвёл.

– Ты же не мог знать, что так случится.

– Мог. Я в этом котле варюсь не первый год. Надо было подстраховаться. Но после встречи с тобой, мозг потёк.

Я удивленно вскидываю голову, заглядывая ему в глаза.

– Что смотришь? – Кривит один уголок губ Яровой. Присаживается рядом со мной на кушетку. – Околдовала меня, ведьма моя рыжая. Приворожила. Опоила. У тебя хоть противоядие есть от этого?

Молчу. Не могу вымолвить ни слова. Он впервые со мной откровенничает. Хочу ещё. Отрицательно верчу головой из стороны в сторону.

– Значит, будем вместе «лечение» подбирать. Разные способы пробовать, методики, подходы. – Жадно разглядывает всю меня Артём.

Меня бросает в жар от его слов и взгляда. Я заливаюсь краской. Мне чудится в его словах подтекст. Что-то пошлое… запретное… греховное.

Он медленно наклоняется ко мне и проводит своим влажным языком по моим губам. Я приоткрываю губы. Шумно дышу. Наши рты опять в миллиметре друг от друга. Одно дыхание на двоих. Хочу, чтобы Артём поцеловал. Он смотрит в мои глаза, но не делает никаких попыток соединиться. Ждёт, что я проявлю инициативу?

И только я решаюсь сделать это, как в палату вбегает медсестра с какими-то препаратами.

– Ой, простите. Нам нужно обработать ваши раны. А потом вам назначена капельница с успокоительным. Врач рекомендовал побольше спать первые сутки. – Тараторит девушка в своё оправдание.

Артём молча поднимается. Отходит в сторону, пропуская её. Но взгляда от меня не отводит. Мы жадно смотрим друг на друга, не замечая действий персонала больницы вокруг.

Меня приводят в порядок. Отвозят наложить гипс. Колют обезболивающее.

Всё это время Яровой не покидает меня ни на секунду.

Когда мне ставят капельницу и мои глаза начинают слипаться, я уже на грани сна слышу тихий голос Артёма.

– Отдыхай, моя малышка, я рядом.

И ещё чувствую прикосновение. Он гладит мои волосы. Всё, как тогда в первую ночь, когда мне снилась бабуля, а утром я проснулась с расплетённой косой. Но сейчас я точно знаю, что это мой муж.

Я каждой клеточкой ощущаю его присутствие. Мои нервные окончания резонируют от его прикосновений. Он так близко, что я чувствую тепло, исходящее от него. Оно меня укутывает, убаюкивает, успокаивает.

Рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

Моя последняя мысль, прежде чем я проваливаюсь в сон: хочу, чтоб так всегда было.

Глава 30

Проснувшись на следующее утро, я не верю своим глазам. Моя палата заставлена букетами из разнообразных цветов. На тумбочке лежит шелковая пижама нежно голубого цвета: брючки и рубашка на пуговичках.

Моё настроение просто зашкаливает. Мне ещё никогда не дарили цветы в таком количестве, и не делали таких подарков. И хоть повод так себе, я просто кайфую.

Всё утро я свечусь, как лампочка. Артёма нет, но мне не грустно, потому что я перебираю карточки из букетов, что сложила мне на тумбочку медсестра, после того как помогла помыть голову.

Они все от Ярового. С пожеланиями скорейшего выздоровления, с короткими обращениями «Моей рыжей ведьмочке», «Моей солнечной девочке», «Самой непослушной жене на свете», «Для моей яркой Алёнки», «Моей золотовласой малышке». От слова «моей» в груди всё трепещет и дрожит.

Я облачаюсь в новую пижаму. Она мне очень идёт.

Это просто чума.

Его пчела ужалила? Я не узнаю этого мужчину.

Ближе к обеду ко мне в палату заезжает Беда на кресле-каталке.

– У-у-у… я думал, она тут рыдает одна-одинёшенька, а у неё улыбка до ушей. Смотри, щас щёки порвутся. Лимончик дать?

– Завидуй молча. – Смеюсь я в ответ от безобидных нападок Ильи.

– Ой, чему тут завидовать, а? Самое время в истерике биться. Мой брат… нет, ты понимаешь, о ком я говорю… сам Ярый всё утро стаскивал тебе в палату целый цветочный магазин. Я даже видос заснял. У него такая глупая рожа в тот момент была. Так и хотелось ему из-за угла тапком в лоб кинуть, чтоб шарики на место встали. А то выглядел, как дебил.

– Это так здорово, Илюх.

– Что он выглядел, как дебил? Он бы с тобой не согласился. Вот что ты с нормальным мужиком сделала? Я же говорю, рядом с тобой он сам на себя не похож.

Я млею от удовольствия. Мне приятно. Счастье искрится во мне, как шампанское. Хмелею.

Зажмуриваюсь, и позволяю чувству заботы укутать меня всю. Растворяюсь в нём. Греюсь.

Я люблю придумывать образы для той или иной эмоции. Представлять её в виде чего-то: невесомого одеяла, в которое можно укутаться, дымки, которая окружает меня и проникает в поры, дождя, который омывает и питает.

А если речь о негативе, то в виде страшного животного, которое можно прогнать, дряхлого предмета одежды, который можно снять и выбросить, старого здания, из которого можно уйти и сжечь.

Это позволяет мне не зацикливаться на мрачном, и настроиться на позитив. Мне нравится всё мысленно визуализировать.

Немножко нестандартный подход, но, в моём случае, очень действенный. Это спасает, когда ты не можешь избавиться от неприятного окружения. Например, как в интернате.

– Тут такое дело… Я рассказать пришёл… – Вдруг возвращает меня в реальность Илюха, неуверенно начав блеять.

О, нет! Когда он успел во что-то влипнуть? Не порти мне день, Беда!

– Короче, я своей девушке написал про похищение, что в больницу попал. Вот. Она сегодня приехать должна. Я зря это сделал, да?

Фух, спасибо звёзды, все живы.

– Ну что ты! Наоборот, молодец. Теперь ты в её глазах будешь героем. Если хочешь, могу подыграть тебе. Сказать, что ты меня спас от кровавой расправы. И если бы не ты, не сидеть бы мне здесь. – С притворно трагическим выражением лица предлагаю я ему варианты.

Короче, как всегда это бывает у нас с Бедой, дурачимся и кривляемся.

– Э-э-э… не думаю, что стоит так переигрывать.

– Уверен? Ты подумай. Для такого дела, я могу притвориться жертвой в бессознательном состоянии, а потом вдруг очнуться и простонать «Илья! О, мой спаситель!» – На самом деле, я просто хочу отвлечь Илюху, потому что вижу, как его колбасит. Он волнуется. – Соглашайся, будет круто.

– Давай я тебе лучше водички принесу. Могу даже окатить холодненькой прямо в лицо, чтоб привести в чувство. Ты тут, похоже, цветами надышалась, сестрёнка. Тёмыч, за неимением опыта, ошибся малость и где-то, видать, конопли тебе в букет подсунул. Давай, я их вывезу отсюда, от греха подальше.

– А ну не тронь мою прелесть!

Мы ещё некоторое время смеёмся и глумимся с Бедой. Я всячески подбадриваю его. В шутливой форме подбрасываю темы для обсуждения. Надеюсь, он поймёт. Хотя мужики намёков не понимают. Им даже если прямо сказать и плакат написать, они всё равно не догоняют.

Илья помогает мне немного. С одной рукой не очень удобно управляться. Моет фрукты, подаёт попить или телефон. Мы вместе обедаем в моей палате. Время летит незаметно.

Внимание братьев приятно. Мне так нравится чувствовать себя частью семьи. Я сама не осознавала, как соскучилась по чувству сплоченности, дружеской поддержке, ощущению родственного плеча рядом.

Как же этого не хватало.

Я – домашняя девочка. Волк-одиночка – это не мой образ. В эти условия меня поставила жизнь. А я просто старалась в них выжить. Как могла.

Но сейчас я согрета мужской заботой. И пусть она местами неуместная, для нас девочек непонятная, грубая, зачастую слишком деспотичная. Вот только совсем без неё очень плохо. Плавала, знаю.

А сейчас мне хочется обнять весь мир.

Я чувствую себя всемогущей. У меня словно крылья за спиной выросли. Вот что делает с человеком семья и чувство опоры за спиной! Без фундамента невозможно ничего построить.

Наши посиделки с Бедой нарушаются вторжением Артёма.

Он, не задерживаясь в дверях, проходит к моей кровати, наклоняется и властно целует меня в губы. Долго. Со вкусом.

– Ну начинается. А можно это не при мне, а? – Кривится Илюха.

Яровой поворачивает голову к брату и в своей привычной манере отдаёт приказ:

– Пошёл вон.

Илья притворно корчит испуганную рожицу, разворачивая коляску к двери.

– А утром был такой лапочка, такой лапочка. Пойду в ютьюб видос залью. Пусть народ полюбуется, как женитьба на Ярого повлияла.

– Тебе вторую почку отбить? – Распрямляется Артём, поворачиваясь уже всем корпусом к Илюхе.

– Ой, что ты, что ты. Пошутил я. Какие мы все нервные.

Глава 31

Как только Беда выкатывается из палаты, Артём, хватая меня на руки, усаживается в кресло. Устраивает меня на своих коленях и снова впивается в губы.

Зарывается руками в волосы. Расчёсывает их пальцами по всей длине. Они мне мешают. Хочется убрать их за спину, но Артём не позволяет. Гладит их без остановки. Вдыхает запах.

А потом просто выбивает весь воздух из моих легких одной фразой:

– Ты самый очаровательный цветок среди всех этих букетов.

Я замираю. Забываю, как дышать. Безуспешно пытаюсь сдержать улыбку. Мне смешно. Это так неестественно – слышать такое от моего мужа.

– Ммм… тебе эта фраза совсем не подходит.

– Разве? – Хмурит он брови.

– Ага. Признавайся, ты её где-то вычитал?

– В инете подсмотрел. Хотел комплимент тебе сделать. Сам не умею красиво говорить. У меня мозг на такое не заточен.

– Так может и не надо? Зачем притворяться тем, кем ты не являешься?

– Но ведь всем девочкам хочется романтики, красивых признаний. Нет?

– Всем девочкам хочется быть кому-то нужными.

Яровой берёт моё лицо в ладони, опирается своим лбом о мой, глядя прямо в глаза, и со всей серьёзностью произносит:

– Ты мне очень нужна.

Так смотрит на меня. Словно год не видел и наконец нашёл. Мне даже немножко не по себе становится. Как будто в этой фразе есть дополнительный смысл, которого я не знаю.

Но Артём не даёт мне углубиться в размышления, снова завладевает моим ртом.

Его язык распаляет. Разжигает огонь внутри.

Отрывается от губ и начинает покрывать поцелуями лицо: глаза… скулы… нос… щёки… подбородок.

– Девочка моя медовая. – Доносится до меня чуть слышный шёпот.

Медленно ведёт языком вдоль шеи вниз к впадинке между ключицами. Я запрокидываю от удовольствия голову назад. Артём придерживает меня за затылок, вплетя пальцы глубоко в пряди волос.

Его губы смещаются на плечо, нежно пощипывают, а потом засасывают кожу у основания шеи, ставя засос.

Словно извиняясь, зализывает это место языком.

Совсем незаметно пижамная рубашка на мне распахивается. А, может быть, это я так увлеклась его ласками, что перестала что-либо замечать вокруг.

Добирается до моей груди. Соски уже торчат от возбуждения, приглашая к продолжению банкета. И мужчина не заставляет себя ждать.

Вбирает одну вершину в рот, перекатывая вторую между пальцами.

От острых ощущений мне хочется вцепиться ему в волосы, но моя здоровая рука зажата между нашими телами, а вторая – в гипсе.

Стону от разочарования. Поджимаю одну ногу к животу и утыкаюсь лицом в шею Артёма. Хоть так пытаюсь справиться с обжигающими ощущениями. Прикусываю его кожу, выражая степень своего желания. Артём утробно рычит в ответ.

В бедро упирается что-то крупное и твёрдое.

Не отрывая рта от моей груди, рука мужчины спускается ко мне в трусики. Там уже влажно и горячо. Я плавлюсь от такой откровенной ласки. Не могу сдержать стона.

Артём умело раздувает во мне пламя страсти. Чувствую себя на грани чего-то неотвратимого. Чего-то, что скапливается внизу живота и скручивается словно пружина.

Ещё чуть-чуть и рванёт.

Надо только отпустить.

Но у меня не получается.

От разочарования и неудовлетворения начинаю ёрзать на коленях мужчины.

– Тихо. Расслабься. Ты вся зажата.

Но последовать совету не успеваю, потому что в это мгновение слышится грохот за дверью. Меня словно ледяной водой окатывает. Возбуждение спадает молниеносно.

– О Небо!

– Твою ж за ногу… – Недовольно бурчит Яровой. Видит, что я уже не реагирую на его прикосновения.

Вытаскиваю руку Артёма из трусиков, слегка отталкивая от себя. Нервно дёргаю за пуговицы пижамной рубашки, спеша застегнуть.

Попытка встать с колен мужа заканчивается неудачей. Он просто не отпускает. Зарывается в локоны на моей шее, и принимается часто-часто дышать.

– Сюда могут войти в любой момент. – Объясняю своё поведение.

– За дверью охрана. Я предупредил, чтоб не пускали никого. Никто не зайдёт.

Его рука снова тянется к моей груди.

– Нет-нет-нет. – Отпихиваю его загребущую ладонь. – Я так не могу. А вдруг врач или медсестра с назначениями. Их же пропустят.

Я уже выплыла из чувственной неги. Переключилась на реальность. И хоть близость Артёма действует на меня неоднозначно, но развести на продолжение ему уже не удастся.

Как-то не готова я к сексу в общественном месте. Слишком я для этого правильная. Совесть заест.

И вообще, как показал прошлый опыт отношений, я не очень чувственная женщина. Прелюдия мне приятна, но ничего особенного в интимной сфере я для себя не обнаружила.

Одного партнёра, наверное, недостаточно, для таких выводов. Но перебирать мужиков как-то не тянет.

Короче, боязно мне как-то. Почему-то кажется, что Артёму не понравится заниматься со мной любовью.

Но должна отдать должное его опыту, то, что он только что вытворял со мной, выше всяких похвал. Крыша моя отъехала. И если бы шум в коридоре меня не спугнул, неизвестно, чем бы всё закончилось.

С осторожностью поглядываю на мужчину. Наверное, он должен быть недоволен таким обломом. Но Артём, к счастью, не злится.

Продолжает держать меня в объятьях. Поглаживает нежно то руку, то бедро, то волосы. Успокаивает нас обоих.

А я украдкой радуюсь передышке. Слишком быстро мы разогнались от отношений понарошку до интимной близости. Не мужчина, а ураган.