Текст книги "Безрассудное желание"

Автор книги: Хелена Фенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

4

По характеру Хэнк Кэнон был человеком весьма практичным. Он никогда не витал в облаках, не фантазировал. Напротив, всегда твердо стоял на ногах и реально смотрел на вещи. По роду занятий ему нередко приходилось рисковать, и это приучило его ничего не предпринимать сгоряча. Впрочем, как говорили близкие, он уже с семи лет отличался способностью подавлять присущую ему от рождения запальчивость.

И тем не менее, Хэнк, что называется с ходу, купил дом с маяком, хотя первоначально ехал туда лишь для того, чтобы взглянуть. Слишком велико было искушение увидеть еще раз Рут сидящей в огромной гостиной у камина, огонь которого отражался в ее темно-золотистых волосах. Конечно, еще больше ему хотелось видеть эту женщину лежащей в его постели. Ее стройное и в то же время роскошное тело выглядело таким манящим и желанным…

– Уверена, вы будете счастливы в этом доме, – сказала ему Барбара Гарднер.

– Я тоже уверен в этом, – согласился Хэнк.

Но каждый из них думал о разном. Меньше всего Хэнка интересовали удивительные по красоте окрестности или устрицы, в изобилии водившиеся в проливе. Так, судя по всему, понимала счастье агент по продаже недвижимости. Он был полностью поглощен мыслями о Рут. С того самого момента, когда впервые увидел ее, Хэнк не переставал думать о Рут.

– Если вам понадобится что-нибудь еще, пожалуйста, дайте мне знать, – приветливо улыбнулась на прощание Барбара Гарднер.

Обменявшись с ней рукопожатием, Хэнк стремглав выскочил на улицу. Не замечая начавшегося дождя, он быстрым шагом направился к машине.

Взволнованная ожиданием, Рут вопросительно взглянула на Хэнка.

– Я купил этот дом, – объявил тот, садясь за руль и включая зажигание.

И опять он изменил своему правилу: не спешить. Еще минуту назад он не собирался сообщать Рут о покупке, справедливо полагая, что гораздо разумнее будет сделать это позже, когда они лучше узнают друг друга.

Сначала ему показалось, что на лице молодой женщины промелькнуло недоумение, но потом он заметил в ее выразительных сияющих глазах, удивительно похожих на глаза газели, радость и удовлетворение.

– Наверное, во всей стране вы не найдете более очаровательного места, – сказала Рут после минутного молчания.

– Может быть, нам стоит остановиться где-нибудь и пообедать? – спросил Хэнк, оглянувшись на спящих на заднем сиденье детей.

– Спасибо, но, наверное, лучше поехать прямо домой, – отклонила его предложение Рут. – У них сегодня было столько впечатлений, что если к этому добавить еще одно, получится явный перебор.

Хэнк почувствовал огорчение. Может быть, он оскорбил Рут тем, что поцеловал ее на маяке? Она могла подумать, что у ее покойного мужа был недостойный друг. Конечно, ему следовало сдержаться, но эта женщина неотразимо хороша и его так влечет к ней, что он не мог ничего с собой поделать.

Такого с ним еще не бывало. Хэнк всегда полностью контролировал и свои чувства, и поступки. Исключением, пожалуй, были только те несколько дней после смерти Остина, когда он, потрясенный известием, беспробудно пьянствовал, пытаясь залить горе виски. И вот снова чувства взяли верх над волей и разумом. Что бы это могло означать?

– До завтра? – сказал он на прощание, не сразу отдавая себе отчет в том, что фактически назначает свидание.

– Памела и Тони проведут завтрашний день с родителями Остина, – неуверенно улыбнулась в ответ Рут.

– Означает ли это, что мое приглашение не ко времени? – подумал Хэнк.

– А вы? Вы останетесь дома? – с надеждой спросил он.

– Я могла бы поехать с ними. Мне всегда рады, но я считаю, что бабушкам и дедушкам необходимо время от времени общаться с внуками без родителей. Вместе сходить куда-нибудь, просто поговорить.

– Прекрасно! – воскликнул Хэнк с таким энтузиазмом, с каким тысячи болельщиков на стадионе приветствуют игрока, забившего гол. – Значит, вы будете свободны и мы сможем пообедать.

Хэнк почувствовал, что в Рут идет какая-то внутренняя борьба, в ней живут два противоположных желания, и она сама еще не знает, какое победит. Вообще-то он ощущал в ней это внутреннее противоречие, эту раздвоенность все то время, что они были вместе. С самой первой минуты.

– Мне хотелось бы этого, – после долгого молчания сказала наконец Рут, осторожно выбирая слова.

– Мне тоже, – спокойно, почти светски безразличным тоном произнес Хэнк, с большим трудом поборов в себе инстинкт болельщика, повелевающий шумно праздновать победу. – Мне тоже, – учтиво повторил он.

Готовясь к встрече, Рут перерыла весь свой гардероб. Как всегда в самые ответственные моменты, за советом Рут обратилась к своему близкому другу, сестре Остина Мирре. Остин называл ее не иначе, как «моя любимая сестра», игнорируя тот факт, что она единственная сестра. Маленького роста, с блестящими черными волосами и пытливыми карими глазами, Мирра была близким человеком в доме Шерманов.

Свой выбор Рут остановила на узком платье из парчи с глубоким, изящно задрапированным декольте.

– Превосходно! – вынесла приговор Мирра.

Платье действительно было элегантным, но Рут выбрала его скорее потому, что оно было одним из немногих, появившихся в ее гардеробе после кончины Остина. Рут купила его к банкету, на котором чествовали ее отца, и с тех пор ни разу не надевала.

– Может быть, оно слишком вычурное? – засомневалась Рут. – Насколько я знаю, мы собираемся пойти в рыбный ресторан.

– Ты идешь не на рыбу, а на Хэнка Кэнона, – отмахнулась Мирра. – У этого парня замашки еще те. Помяни мое слово, он явится в смокинге и с букетом цветов.

Сердце Рут радостно забилось от перспективы такого романтичного вечера. Но тут же стало стыдно. Что подумал бы Остин, узнав, как вдову влечет к его лучшему другу.

Стараясь оправдаться перед собой, она вспомнила, что Остин сам предложил ей выйти замуж за Хэнка и даже родить ему детей. Господи! Как же она запуталась!

– Эй, Рут! Ты здесь? – Мирра помахала рукой перед ее лицом. – Очнись, дорогая!

Рут задумчиво перебирала колготки, выбирая нужный оттенок. Потом спросила:

– Скажи, как долго женщина должна оставаться вдовой? Сколько нужно времени, чтобы она почувствовала себя готовой к новой жизни?

После долгого раздумья Мирра, мягко положив руку на плечо Рут, ответила:

– Не знаю, существуют ли на этот счет какие-то правила. Но я уверена, Остину не понравилось бы, что ты всю оставшуюся жизнь собираешься оплакивать его кончину.

– Я так любила его, – всхлипнула Рут.

– Знаю. – Мирра обняла подругу и прижала к себе. – Но Остина больше нет с нами, а ты еще молода.

– Мы были так счастливы вместе, и мне трудно представить нечто подобное с другим мужчиной.

– Самое глупое объяснение, какое я когда-либо слышала, – улыбнулась Мирра. – Ты боишься связать свою жизнь с другим потому, что тебе было слишком хорошо с первым мужем! Не жди, чтобы я разубеждала тебя. Я тоже очень любила брата. Он был единственным в своем роде. Но ты не можешь оставшиеся сорок или больше лет своей жизни посвятить исключительно карьере, ожидая, когда придет время вновь соединиться с ним на том свете.

Рут слушала золовку молча, понимая, что та права. Жизнь – драгоценный дар Божий и тратить ее впустую непростительный грех.

– Знаешь что, хватит этих умных разговоров, – ободряюще улыбнулась Мирра. – Пойди-ка лучше прими ванну. А детей я сама отвезу к родителям.

Совет пришелся Рут по душе. Она вылила в ванну пенящейся ароматной жидкости из флакона, подаренного отцом год назад на Рождество и стоявшего до сегодняшнего дня нераспечатанным. Потом распустила свои густые волосы и повесила на крючок белый банный халат. Погрузившись в воду, Рут с наслаждением закрыла глаза.

– Сестренка совершенно права, – услышала она внезапно голос Остина. – Хэнк – классный парень.

Онемев от ужаса, Рут широко распахнула глаза и увидела мужа. Он стоял напротив, прислонившись к стене.

– Мог бы и постучаться, прежде чем входить, – упрекнула Рут, когда к ней вернулся дар речи.

– Постучать? Ты забыла, что когда-то мы были женаты, – обиделся Остин.

– Да, да, – вздохнула Рут. – Только почему были? Что ты имеешь в виду?

– То, что ты здесь, а я там. На твоих часах осталось еще много времени.

В состоянии, близком к обмороку, Рут вышла из ванны и стояла, покрытая пузырьками пены.

– Ты хочешь сказать, что я должна теперь жить сама по себе, без тебя?

– Ты же помнишь слова священника: «До тех пор, пока смерть не разлучит вас!» Это время настало.

И вдруг Рут озарило:

– Ты нашел себе кого-то?

– Там, где я сейчас, все несколько по-другому, – ухмыльнулся Остин. – Даже если и появится желание встретиться с кем-то, на это нет времени. Слишком много обязанностей.

Остин выглядел настолько реальным, что Рут захотелось протянуть руку и дотронуться до него. Но она не стала этого делать. Еще свежи были воспоминания о том, как в прошлый раз он отпрянул от ее руки.

– У меня галлюцинации, – простонала Рут. – Как только я открою глаза, ты исчезнешь.

Открыла – Остин стоял на прежнем месте.

– Все? – начиная сердиться, спросил он. – Я объяснял тебе, что запас моей энергии ограничен. У меня нет времени ждать, пока ты закончишь играть в игру – «это он или не он?» Хэнк пригласил тебя обедать. Я знаю, он тебе нравится, но у него свои проблемы. В частности, он считает, что нехорошо соблазнять жену друга. Ты должна помочь ему преодолеть этот комплекс – и поскорее, пока он не нашел какой-нибудь предлог сбежать в свою Африку.

Потрясенная услышанным, Рут провела ладонью по лицу, чтобы стряхнуть остатки пены. Всего лишь мгновение ее глаза были закрыты, но когда она снова открыла их, Остина след простыл.

Рут подумала – не набрать ли ей известный всей Америке номер, по которому не только в экстренных медицинских, но и во многих других случаях жизни граждане вызывают неотложную помощь.

Выйдя из ванной, она, не вытираясь, накинула халат. Надо позвонить Хэнку и, сославшись на болезнь, отказаться от встречи. В конце концов ей даже не придется врать. Ведь она действительно сходит с ума.

Но тут Рут вспомнила, что не знает ни номера телефона Хэнка, ни его адреса. Родители Остина! Вот кто может быть в курсе.

Рут потянулась к телефону, когда вдруг заметила лежащий на подушке флакон духов «Белая лилия». Она сразу вспомнила Остина. В старые добрые времена муж любил выйти рано утром во двор, нарвать букет лилий и положить их рядом с Рут.

– Боже мой, Остин! Где ты, любимый? – прошептала Рут.

Теперь она точно знала, что нельзя оставаться дома, иначе весь день ее будет снедать тоска. Сделав макияж, она надела платье и уложила волосы в затейливый пучок. Несколько светлых, выгоревших на солнце локонов вились на висках. Когда раздался звонок, она давно уже была готова и в ожидании нервно металась по комнате.

Открыв дверь, Рут увидела на ступеньках Хэнка. В смокинге, как и предсказывала Мирра. В руках Хэнк держал изысканный букет розово-белых лилий.

При виде Рут его голубые глаза засияли. Улыбнувшись, он протянул ей букет вместе с длинным белым конвертом.

– Вы, безусловно, самая очаровательная женщина в северном полушарии, – произнес он, и звуки его низкого бархатного голоса заставили Рут вздрогнуть.

– Входите, – пригласила она гостя, стараясь выглядеть как можно увереннее, хотя на самом деле от охватившего ее непонятного волнения было не по себе. Она прижала к лицу нежные лепестки цветов, чтобы насладиться их запахом, и у нее перехватило дыхание. Стараясь прогнать воспоминания, Рут заглянула в конверт.

– Ваши дивиденды на капиталовложения, сделанные Остином в шахты Южной Африки, – объяснил Хэнк, и в его голосе прозвучали грустные нотки.

Рут молча смотрела на содержимое конверта, не зная, как поступить. Наконец она решилась и достала чек. Как ни обеспечена была Рут, сумма приятно поразила ее.

– Видимо, Остин немало денег вложил в это прибыльное дело, – пробормотала она.

– Все наследство, доставшееся ему от бабушки, – кивнул Хэнк.

Извинившись, Рут прошла в кабинет и положила чек между страничками ежедневника. Вернувшись, она застала Хэнка разглядывающим стоявшие на каминной полке фотографии.

– Вы готовы? – спросил он, предлагая ей руку.

– Одну минуту. Я только поставлю цветы в воду, – заторопилась Рут.

Она вышла на кухню и наполнила водой хрустальную вазу. Поставив в нее цветы, Рут невольно залюбовалась ими. Грустные воспоминания снова охватили ее. В который раз за этот день…

Перед домом их ждал белый лимузин. Хэнк помог ей сесть на заднее сиденье, обшитое дымчато-голубой кожей, потом сел рядом.

– Извините, я забыла поблагодарить вас за чек, – смущенно произнесла Рут, снова почувствовав неловкость. Она никак не могла забыть поцелуй на маяке, и эти воспоминания волновали и тревожили ее.

– Не за что, – пожал плечами Хэнк. – Эти деньги ваши.

Протянув руку, он несмело дотронулся пальцем до ее локона.

– Удивительное, волшебное создание, – прошептал он. – Глядя на такое колдовское существо, как вы, начинаешь верить в сказки.

– Вы мастер говорить комплименты, – смутилась Рут.

– Это вовсе не комплимент, – горячо возразил Хэнк. – Поверьте, я действительно так думаю.

Рут охотно поверила. Она провела языком по пересохшим губам, и Хэнк заметил это. У Рут возникло ощущение, что время остановилось и они с Хэнком на целом свете остались одни.

Второй поцелуй показался ей еще слаще, чем тот, первый, на маяке. Хэнк оказался опытным мужчиной. Нежно дотрагиваясь до ее губ, он пробовал их на вкус, как если бы они были дорогим вином. Рут вдруг захотелось, чтобы он стал более дерзким, действовал решительнее, и, словно прочитав ее мысли, Хэнк накрыл ладонью ее грудь. Непроизвольно застонав, Рут обессилено откинула голову назад.

Она почувствовала, как его мягкие теплые губы дотронулись до ее виска, потом перешли к ямочке за ухом и наконец жадно прильнули к шее.

Рут совсем забыла о водителе, но Хэнк помнил, что они не одни. Оторвавшись от нее, он улыбнулся и показал глазами на спину сидевшего впереди шофера. Потом нежно провел тыльной стороной ладони по щеке женщины.

Минуту спустя машина остановилась, и водитель вышел, чтобы открыть перед дамой дверцу. Оказавшись на тротуаре, Рут глотнула холодного воздуха, сразу почувствовав облегчение.

Ресторан был небольшим и очень уютным. На столах неярко горели свечи, создавая атмосферу интимности. Всюду царил полумрак, и Рут подумала, что Хэнк не заметит, как горят ее глаза и щеки, а значит, не узнает, как возбуждающе подействовали его поцелуи.

Она заказала себе салат из крабов, Хэнк отбивную. К блюдам подали сухое белое вино. Потом они танцевали. Он властно и нежно прижимал ее к себе, но в этом не было ничего неприличного. Рут ощущала себя так, будто они с Хэнком остались одни.

Судя по глазам и извиняющейся улыбке, Хэнк ощущал то же самое.

– Дороги назад нет, – прошептал он ей на ухо. – Вы будете моей – если не сегодня, то завтра, через неделю, все равно когда…

Рут знала, что Хэнк прав, но мысль о том, что она с легкостью готова отдаться чуть ли не первому встречному, приводила ее в ужас.

– Я хотела бы сесть, – с трудом выговорила она.

Хэнк провел ее к столику и усадил так церемонно, как если бы Рут была принцессой.

Рут казалось, что ее щеки такие же горячие, как пламя свечи. Она не знала, куда спрятать глаза от смущения. И было отчего смущаться! Слава Богу, Хэнк больше не приглашал ее танцевать. В его объятиях она становится совершенно беспомощной.

Выпив по чашечке кофе, они направились к выходу. В машине Рут сразу же забилась в угол, сочинив жалостливую историю, что у нее разболелась голова. В ответ на просьбу поскорее уехать Хэнк только ухмыльнулся.

– Не можем же мы оставить моего водителя.

Рут нервно взглянула вперед. Переднее сиденье было пусто.

– Может быть, я доберусь сама?

– Вот уж нет, – категорически покачал тот головой. – Если я приглашаю куда-нибудь даму, то всегда провожаю ее до дома.

Рут почувствовала запах дорогого мужского одеколона и увидела, как в темноте мягко, но в то же время властно блеснули его глаза. Она могла поклясться на Библии, что даже не пошевелилась, но тем не менее в следующее мгновение оказалась в объятиях Хэнка.

Он поцеловал ее, и Рут сразу почувствовала себя размягченной, податливой как воск. Впервые после смерти Остина она хотела другого мужчину. Тонированные стекла создавали в салоне атмосферу уютного интима. Если бы Хэнк сейчас предложил: «Пойдем со мной в гостиницу», она последовала бы за ним не раздумывая. Что же я делаю? – мелькнула мысль, ведь в любую минуту может вернуться водитель. Видимо, они одновременно подумали об одном и том же, потому что в следующее мгновение, услышав щелчок закрывшейся дверцы, Хэнк отодвинулся на почтительное расстояние и принял позу респектабельного джентльмена.

Рут, напротив, чувствовала себя растерзанной и растрепанной, если не внешне, то по крайней мере внутренне.

Хэнк сказал водителю, куда ехать. К величайшему разочарованию, Рут услышала собственный адрес.

– Извините, но вы были так хороши, что я не совладал со своими чувствами, – мягко произнес Хэнк на пороге ее дома. – Обещаю в следующий раз следить за собой.

– Вы можете войти, – ответила Рут, покачиваясь от не проходящего возбуждения. Заметив это, Хэнк был вынужден поддержать ее за локоть. – Я сделаю вам кофе.

– Если я войду, – грустно улыбнулся Хэнк, – боюсь, мне захочется чего-то большего, чем кофе. А мы оба еще не готовы.

С этими словами он целомудренно поцеловал ее в лоб и откланялся.

Будто в полусне, Рут, почти не отдавая себе отчета в том, что делает, закрыла за собой дверь и даже накинула предохранительную цепочку. Видимо, от волнения на нее вдруг напала икота. Как будто почувствовав состояние хозяйки, откуда-то появился Фиш и с успокаивающим мурлыканием начал тереться о ее ноги.

– Мурр, – с благодарностью ответила ему Рут. С котом на руках она направилась в спальню.

Пока она снимала платье, умывалась, надевала пижаму, из глаз лились слезы. Ее не покидало ощущение, что она пересекла какой-то невидимый рубеж и возврата назад уже нет.

На следующее утро в половине одиннадцатого ее разбудил звонок Верджил, матери Остина.

– Здравствуй, дорогая, – сердечно приветствовала ее свекровь. – Хочу попросить тебя о большом одолжении.

Рут провела беспокойную ночь и теперь, полусонная, с трудом попыталась сосредоточиться.

– Билли и я собираемся в начале следующей недели поехать к родственникам в Техас и очень хотели бы взять с собой Памелу и Тони.

Свекровь говорила так умоляюще, что Рут невольно улыбнулась.

– Конечно, они могут ехать, – согласилась она.

Решили, что бабушка и дедушка с внуками заедут за вещами по дороге.

– Тони сказал мне, что ты встречаешься с Хэнком Кэноном? – неожиданно спросила свекровь.

– Я бы выразилась иначе – виделись пару раз, – возразила Рут, чувствуя, как вспыхнули ее щеки. Нет, встречаешься, дразнил ее внутренний голос. Но тебе этого мало и ты хочешь гораздо большего.

– Хэнк – прекрасный молодой мужчина, – одобрительно сказала Верджил.

– Кажется, да, – наигранно безразлично подтвердила Рут.

Она вспомнила, как накануне вечером, сидя на заднем сиденье машины, вела себя словно легкомысленный подросток.

Рут нервно крутила в руках телефонный шнур. Наверное, ей следовало бы рассказать родителям Остина, что их сын является ей по ночам, а в последнее время даже днем. Но они могут подумать, что у нее нервный срыв, а ей совершенно не хотелось огорчать их. Верджил и Билли самые близкие ей люди. Фактически они были ее семьей.

– … Будет хорошо, – вернул ее к действительности энергичный голос Вирджил. – Еще раз спасибо тебе, дорогая, за то, что отпускаешь их с нами.

Рут пробормотала нечто маловразумительное, тепло попрощалась и с облегчением повесила трубку. Почистив зубы и причесавшись, она надела шорты и футболку и сошла вниз, чтобы выпустить Фиша погулять.

Сидя на кухне, Рут с удовольствием пила крепкий кофе, когда раздался звонок в дверь. На пороге дома, к своему изумлению и радости, она увидела Хэнка, сияющего, как новенький доллар.

– Привет! – широко улыбнулся он, облокачиваясь на дверной проем. – Вчерашнее приглашение на кофе еще действует?

Рут была совершенно не готова к подобной встрече и растерялась, почувствовав себя застигнутой врасплох. Покраснев, она молча кивнула головой и сделала шаг назад, пропуская гостя в дом.

– Вы знаете, у вас это получается просто очаровательно, – игриво заметил Хэнк.

– Что получается? – недоуменно спросила Рут.

– Краснеть от малейшего волнения, – пояснил он. – Дети дома?

– Нет, они у бабушки с дедушкой, обсуждают план поездки в Техас.

– Великолепно! – радостно потер руки Хэнк. – Значит, ничто не помешает вам отправиться со мной в Африку!