Текст книги "Шансон для Анны (СИ)"
Автор книги: Хелен Рой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Здесь мой телефон. Сегодня среда, у вас есть неделя, чтобы обдумать моё предложение, – чёрные глаза Андрея были насмешливо прищурены.
Анна, молча, взяла визитку.
– И мой тебе совет, девочка, – не лезь, куда тебя не просят, – жестоко предупредил Карп, накрывая своей ладонью руку Ани и сжимая её пальцы, причиняя боль. – Пожалеешь!
Он кинул на стол деньги за кофе, поднялся и направился к выходу.
Анна ещё сидела несколько минут после того, как Карпов вышел из кафе. Дрожащей рукой потянулась к чашке, сделала глоток остывшего кофе и посмотрела на наручные часы. На них было без пяти четыре. Нужно было, ещё, успеть к лечащему врачу Сергея…
***
Куда больше, чем головная боль от похмелья, Татрина изводила не находящая выхода ненависть к себе, к тому, что он наделал. Она бурлила, выворачивала наружу всё чувства, разум и кровоточащее сердце. Но он не мог дать ей волю, не мог… потому что тогда бы он стал слабым, уязвимым.
Гадко и противно было на душе. Тяжело и больно, как бывает, когда неожиданно сталкиваешься с чьей-то открытой подлостью. Валерий думал, что давно в себе убил, уничтожил все чувства, но видимо нет… не всё сгорело в ненависти. Совесть осталась, и теперь душила его, не давая покоя.
“Круговорот воды в природе получается”, – подумал он. “Решил, что отмстил, а зло обратно вернулось с двойной отдачей. Я убийца! Я убил отца и хотел смерти мамы!”. Валерию вдруг стало жутко. Он попытался спрятаться от собственных страшных мыслей, потянулся к недопитой бутылки водки, сделал глоток. Но ничего не изменилось, алкоголь не действовал на него. Спиртное не принесло желаемого забытья. Когда Татарин закрыл глаза, перед ним возник призрак отца…
Валерки захотелось завыть, заплакать. Он достал из-за пояса пистолет, приставил к своему виску собираясь выстрелить. Оставалось только нажать на курок…
…в таком-то состоянии его и нашёл Евгений.
Женька прошерстил все злополучные места, где мог оказаться Татарин – рестораны, сауны, ночные клубы. Всё было впустую. Валерий как сквозь землю провалился. Допрос Юльки тоже ничего нового не принёс.
– Я не знаю где он – нервно теребя подол халата, пробормотала она. – Как выясняется, я вообще не знаю своего мужа!
– Юльчик успокойся, – Евгений обнял её. – Тебе в твоём положении нельзя так волноваться…
– Вот видишь даже ты заметил. А он нет! – молодая женщина вытерла ладонью слезу скатившуюся по щеке. – Женька как мне дальше жить?
– Не знаю… Ты сама должна решить…
– Он таскается с этой шлюхой по всему городу. А меня не замечает, – голос Юльки сорвался на крик. – Всё не могу больше!!! Я подозреваю, что он убивает людей…
– Успокойся. Я не знаю, что тебе сказать и оправдывать Татарина не буду. Если ты всё обдумала, уходи!
– Не могу…жалко его… он такой ранимый… и я люблю его, – всхлипнула Юля.
Ананьев устало вздохну, поднимаясь с табуретки. Ему предстояло проверить ещё один адрес.
Поэтому адресу в милицию поступила жалоба от соседей. Дебоширивший мужик по внешнему описанию очень напоминал Татарина.
Когда Женька отправился по адресу, уже было далеко за полночь. Он поднялся на шестой этаж. Долго и упорно давил на кнопку звонка у обшарпанной двери. Никто не открывал. Ананьев дёрнул за ручку, дверь поддалась, она оказалась незапертой.
В прихожей было темно.
– Есть, кто живой? – крикнул он темноту, нащупывая включатель на стене и продвигаясь вперёд.
Свет от одиноко весящей лампы осветил небольшую квартиру. Хотя квартирой её трудно было назвать. Рваные обои свисали до самого пола, грязные залитые чем-то доски пола, чёрный потолок. В нос ударил запах тухлятины и анаши.
На полу лежали несколько человек, а в углу на грязном матраце сидел Татарин. В руках он держал пистолет, его бил озноб. В какую-то долю секунд Евгений подумал, что сейчас Валерий выстрелит в него. Но он прижал дуло к своему виску.
Ананьев сделал шаг вперёд, под ногами что-то хрустнуло.
– Зачем пришёл? – прохрипел Татарин.
– Отдай пистолет, – Женька осторожно присел на корточки рядом с ним. – Тебя все ищут, с ног сбились. Ты нужен Анне. Так что давай завязывай…
– Зачем? – бесцветным голосом спросил он. – Зачем ты ей помогаешь? Любишь?
– Люблю…
Валерий кивнул и сделал глоток из бутылки, потом протянул её Евгению.
– Тогда почему не вытащишь из этого дерьма? Ты же мент… ты можешь забрать её отсюда. Увезти, запереть, заставить забыть…
– Я даю ей право выбора, она должна сама решить…
– Наверное ты прав… Каждый из нас имеет право выбора… Я тоже люблю Аньку.
– Тогда помоги ей… Поступи хотя бы раз по совести!
Татарин встал, протянул Женьке пистолет.
– Хорошо пошли…
***
После консилиума врачей, где Сергею поставили окончательный диагноз – “ходить не будет”, с ним случилось самое страшное, что может произойти с человеком при подобных обстоятельствах. Он полностью ушёл в себя. Поляков не жаловался, не плакал, не раздражался. Он целые дни, неподвижно лежал и молча, смотрел в одну точку.
Несколько раз с ним пыталась заговорить Анна, она приходила каждый день, Сергей отвечал невпопад – “да”, “нет”, “не знаю”, а потом снова смолкал, уставившись в потолок.
– Так дальше не может продолжаться! – однажды вспылила Анна. – Врач сказал, ты здоров!
– Здоров? – усмехнулся Поляков.
– Тебе нет смысла больше лежать в больнице.
– Ты предлагаешь мне встать и пойти домой? Зачем Татарин вытащи меня? Я никогда не буду ходить! – истерично заорал Сергей. – Я не встану! Я парализованный инвалид!
– Возьми себя в руки! Ещё не всё кончено… Люди и на инвалидных колясках ведут обычный образ жизни. Ты нужен мне! Ты можешь меня консультировать по многим вопросам…
– Ты сама этого хотела, – равнодушно ответил Сергей. – Вот и разбирайся со всем сама.
– Но это же бизнес твой семьи…
Сергей молчал, продолжая не замечать Аню. Она нахмурилась и вышла, громко хлопнув дверью, а на следующий день его перевили из платной палаты с обходительной медсестрой в обычную – перенаселенную, с раздражёнными больными, с потрескавшимся потолком, зелёными стенами и кривыми тумбочками.
– Жадная стерва! – прошипел Поляков, узнав, что Анна отказалась оплачивать vip палату.
Все перевязки, обработки ран и гигиенические процедуры проходили тут же в палате. За каждым больным ухаживали, как правило, родственники. Душная маленькая комната была не рассчитана на такое количество людей.
Но на этом сюрпризы не закончились. Накануне утром в дверях палаты появилась Алина. Одетая в лёгкий шёлковый брючный костюм, итальянские туфли на высоких каблучках, причёска, макияж – вся при параде. Она светилась счастьем и благоухала дорогими французскими духами, но в её движениях скользила какая-то нерешительность и нервозность.
– Я долго думала… – запинаясь, начала она, нервно поправляя белый халат, который соскальзывал с её плеча.
– Надо же, ты, оказывается, думать умеешь! – с ухмылкой перебил её Сергей.
– Твой сарказм в данном случае не уместен! – Алина обиженно поджала губы, она не понимала из-за чего больше злиться из-за хамского поведения мужа или из-за своей нерешительности. – Я хочу развод!
– Понятно, – процедил Сергей.
– Ну, что тебе понятно? – с вызовом возразила Алинка, крепко прижимая к себе сумку. – Я хочу нормальной жизни, а не возиться с мужем-инвалидом!
Поляков не собирался с ней спорить, переубеждать. К чему? Он давно понял, что за человек его жена – расчётливая сук*. Сергей закрыл глаза и передним появился образ другой женщины – Анны.
– Что ты будешь делать после того как получишь развод? – вдруг поинтересовался он.
– Выйду замуж…
– Ты сейчас замужем.
– Не заметила! Где ты был все эти годы, что мы женаты? По клубам и бабам таскался. Жил в своё удовольствие. Ты меня обижал…
– Прости… Давай попробуем всё сначала?
– Ничего не получиться! Ты думаешь, я не видела, не понимала, отчего ты маялся и гулял на стороне? А как у тебя глаза загорались, каждый раз как Татарин начинал рассказывать про Аню? Ты злился, но ты её любишь. И женился назло ей. Мы чужие друг другу люди. Свадьба была ошибкой. Я конечно тебя любила по-своему, а может, и не любила… хотела заполучить богатого мужа и, насолить Аньке. И что получила? Ничего… Понимаешь я хочу любить и быть любимой. Я хочу настоящей любви, такой чтобы сжигала. А с тобой мне это не светит.
До этого разговора Поляков даже не задумывался об их с Алиной отношениях. Ну, жили как многие из их круга семьи – редкий дежурный секс, у каждого своя жизнь ничего общего кроме денег. И вроде как ничего жили… а что теперь без денег – и не нужен стал? И как-то обидно Сергею стало.
– И что у тебя уже есть кандидат?
– Есть…
– Татарин? И чем же он лучше меня? Денег больше?
– Он не инвалид… он настоящий мужчина!
– Давай свои бумаги!
Алина не веря смотрела во все глаза на мужа. Замешательство быстро прошло. Она суетливо вытащила из сумки папку с документами и протянула Сергею. Он взял их и, не читая, подписал все листы.
– Отлично, – улыбнулась Алинка, торопливо убирая документы. – Поправляйся. Может ещё всё наладится…
Она поднялась и направилась к дверям.
– Прощай!
В эту ночь Сергей лежал без сна, думал, как так получилось, что он остался совсем один. Не друзей, не семьи. Никому он не нужен. Он не задумывался о своей жизни, пока мог ходить, мог ездить на машине и не от кого не зависел. А что теперь? Он даже самостоятельно в туалет сходить не может. Куда исчезли все друзья? Общие тусовки оказались не слишком скрепляющим фактом для настоящей дружбы. И снова у него появилась навязчивая мысль о суициде.
Ещё несколько часов назад он до конца не осознавал, настолько сильно изменилась его жизнь и как он зависит от окружающих его людей. Только теперь пришло понимание, что ничего не поменять и ничего не будет как прежде. Сергей не видел будущего. Хотелось закрыться полностью от существующего мира.
Он инвалид – практически полностью парализованный инвалид. Обуза для матери, жены и окружающих. Ещё недавней сказочной мысли, что вот, скоро он встанет на ноги, всё начнёт налаживаться, уже не было. Только в этот момент Поляков трезво осознал всё произошедшее.
Он в голове прокручивал всю свою жизнь. Доходя до крайнего отчаяния:
– За что мне?! Я не могу понять за что? – обхватив руками голову, издал подобие звериного рыка Сергей. – Что происходит и почему со мной?
Обида была на отца, на Анну, мать, Алину и Татарина, на всех. И только потом на самого себя. Он злился на себя за то, как раньше жил, за то, что сильно обидел девушку, которая его по-настоящему любила.
Тот, прежний беззаботный красавец Сергей прожигатель жизни исчез. На его месте появился больной, неуверенный в себе, замкнутый человек.
Глава четвёртая
Машина скорой помощи только что отъехала от дома Поляковых, и Анна наконец-то вздохнула свободно. Всё время, пока медики вытаскивали каталку с лежащим на ней Сергеем, поднимали её по лестнице в дом, она не высказала не единого слова, находясь в напряжении.
Сергей тоже молчал. Он был бледен и равнодушен ко всему, что происходило вокруг. Аньку пугало его поведение и этот потухший, отсутствующий взгляд.
Поляков также ничего не сказал, когда врач сдержанно объяснял, что из лекарств и в каком порядке пить. Он только хмуро с какой-то решительностью посмотрел на маленькие белые пакетики, которые положил на тумбочку доктор.
– Оставляю вам обезболивающие порошки. Принимать только строго по необходимости, при сильных болях. И прошу вас осторожно с этим препаратом, а то не дай бог передоз, – врач приложил свой платок, ко лбу вытирая пот. – Не спасём… Как закончатся, Анна Михайловна, подъедите ко мне за новым рецептом.
– Это вам… – Кондрашова протянула ему конверт с деньгами.
– Спасибо!
– А если станет лучше…
– Ну, тогда это будет чудо, – язвительно заметил профессор, торопливо убирая конверт в карман брюк. – Смиритесь, Голубушка. Сергей Анатольевич никогда не встанет и сильные боли в области спины тоже навсегда!
Анна сдержалась, не стала грубо отвечать врачу. А как хотелось! Закутавшись в длинную белую шаль, она проводила его до машины. Потом пошла на кухню, поставила на плиту кофейник и зажгла сигарету.
Её руки дрожали. Она посмотрела на свои ладони и подумала: “чего так распсиховалась на ровном месте. Но не верит профессор, что Сергей встанет, и пускай себе не верит. А она знает точно, что, если не ходить, так сидеть он будет!”. Уверенность вновь вернулась, и на душе стало как-то легче. Затушила недокуренную сигарету.
Кондрашова налила в чашку кофе, отпила глоток и поморщилась: не сладкий! Положила две ложки сахару и снова отпила. Потянулась к новой сигарете. “Хватит курить!” – мысленно приказала себе, отодвинула пачку “Мальборо”. Окинула взглядом кухню – стильная, уютная.
В дом Поляковых они с сыном переехали неделю назад, но Аня всё никак не могла привыкнуть ко всей этой роскоши, которая теперь окружала её.
– Кофе пьёшь? – на пороге кухни стояла Алинка.
– Будешь? – предложила Кондрашова, прогоняя досаду – так хотелось посидеть одной в полной тишине.
– Буду… у меня ещё есть пару минут, пока не приедет такси.
Аня налила кофе в чашку Алине, села на табуретку, взяла в руки свой бокал.
– Куда-то едешь?
– Уезжаю… я ухожу от Сергея…
– Как уходишь? – Кондрашова со стуком поставила свою чашку на стол и в упор уставилась на сидевшую напротив подругу.
– Что? – поёжившись, спросила Алинка, не выдержав её взгляда. – Сергей подписал документы на развод. Теперь я свободна!
– У тебя совесть есть?
– Ты думаешь, я не любила его? Я любила его по-настоящему. А он… он владел мной как владеют красивой мебелью. В общем, очень удобно! А когда надоедала отодвигал, – Алина ухмыльнулась. – Сколько раз я приходила в офис и натыкалась на запертую дверь его кабинета? На стук в дверь слышала – постанывания очередной секретарши Сергея. Когда он всё-таки открывал дверь, нагло отвечал: “Подожди дорогая, я тут трахаюсь, посиди пока в приемной”…
– Почему ты раньше не ушла, пока Сергей ходил и не был инвалидом? Почему терпела?
– Я не терпела, а ждала. Я тоже завела любовника. Так было легче и не обиднее. Через какое-то время всё становилось на свои места, и у нас снова была полноценная семья. Как будто ничего и не было. А сейчас зачем он мне такой нужен? Обуза! Нет больше Серёжки, который щёлкал баб как семечки. – Алина развела руки в стороны – типа ничего не поделаешь. Достала пудреницу из сумки и стала поправлять макияж.
– Вот смотрю на тебя и думаю. Много лет тебя знаю, а такой подлости не ожидала… – Аня смотрела на подругу с бессильной яростью. – Сергею сейчас тяжело, он беспомощный. Он не хочет жить, не видит смысла. А ты его просто бросаешь!
– Да, бросаю! Да, я вот такая гадина! А ты тоже молодец! Всё строишь из себя ангела? А сама вон как хорошо пристроилась, оттяпала у Серёги всё наследство! Слушай подруга, – Алина наклонилась к Ане и зашептала. – А может это правду говорят, что ты Поляковых заказала?
– Как ты… – Анна подскочила с табуретки, сдерживая из последних сил закипающее раздражение.
– Да, ладно! Я пошутила, – засмеялась Алинка, поднимаясь. – Мне пора!
***
Сергей закрыл глаза. Хотелось спать. Спать ему теперь хотелось почти всегда. Но не получалось. Он мог только дремать. Временное забытьё приходило, когда боль отступала.
После сильного обезболивающего ноющая боль прекращалась почти мгновенно. Становилось хорошо – туман постепенно поднимался, густой белой пеленой окутывая сознание, вызывая чувство опьянения и отрешённости от окружающего мира, принося только лёгкость во всём теле. “Ах, как хорошо. Почему не может так быть всегда? Нет никакой боли… Я никому не нужен, и никто не нужен мне”. И тут же пришла новая мысль: “Позорно продолжать свою жизнь вот так – обузой. А что если … со всем этим покончить и остаться в этом тумане забвения? Лекарства под рукой…”.
Сергей потянулся рукой к пакетикам с порошком. Нащупал, схватил несколько штук и положил к себе на грудь. До стакана с водой дотянуться было не просто, слишком далеко стоял. Уперев руки в край кровати, он всё-таки смог сдвинуться в строну, к самому краю.
Теперь и стакан был у него в руках.
Поляков медленно открывал пакетик, за пакетиком высыпая порошок в стакан, кидая белый пергамент на пол. Ещё пару минут и он больше не будет нести на себе муки совести за всё, что совершил. Бремя ответственности за поступки соскользнёт с его души…
Он смотрел на стакан с мутной жидкостью, методично перемешивая ложкой. На мгновение задумался: “Ещё немного и всё закончиться. Вот так просто”… Решившись наконец, прижал стакан к губам и замер, закрыв глаза, желая только одного быстрее забыться и умереть. В глубине души он уже умер ещё тогда, когда прозвучал взрыв.
– Ты о матери подумал? – на пороге комнаты, стояла Аня, держа в руках красную папку. – Как она перенесет твою смерть? А сын? Ты ему нужен. Ты всем нам нужен.
Она подошла к Полякову опустилась на колени, прижилась к его руке. Аня испытывала сейчас те же душевные муки и так же ощущала себя беспомощной, как и Сергей. Но ужаснее всего было осознавать, то, что она не знает, как ему помочь, как ослабить боль и вернуть Сергею веру в себя и желание жить. Да он её обидел, но она изо всех сил подавляла в себе чувства обиды.
– Я давно простила тебя. Прости и ты меня… Я тоже виновата.
Сергей посмотрел на Анну. Осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, от накопившейся усталости. Внутри у него что-то замерло и сжалось.
– Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы тебя жалели… – она погладила его руку. -
– Что тебе нужно? – перебил её грубо Поляков.
– Понимания и помощи! Я обещаю, что не буду к тебе относиться как к беспомощному, но и ты перестань себя жалеть.
– Я инвалид… – лицо Сергея сделалось каменным, губы сжались.
– Твоя болезнь не навсегда. Ты можешь ей сопротивляться.
– Не навсегда? – его рот искривила циничная усмешка. – Ты же сама слышала профессора. Уходи!
– Посмотри бумаги, – Кондрашова протянула ему папку с документами, но Сергей их отпихнул. Папка упала на пол, а листы, выпавшие из неё, разлетелись по комнате.
Она, крепко сжав зубы, сделала глубокий вдох, наклонилась и собрала документы.
– Сергей, пожалуйста, помоги мне… – выдавила Аня.
Тут Поляков не выдержал: “она что слепая и не видит, что он не хочет ничего?”.
– Хватит меня опекать и жалеть!
– Я же сказала – что не буду жалеть… мне нужна твоя помощь, – выдавила она.
– Да неужели? – карие глаза полыхали холодным раздражением. – Я ничем не могу тебе помочь! Делай с банком и заводом всё, что хочешь!
– Тебе, что всё равно, что случиться с бизнесом твоего отца? – в отчаяние выкрикнула Аня – Не сегодня – завтра Карпов приберёт всё себе.
– Мне всё равно!
– Так нельзя… – сдавленно прошептала она.
– Взгляни правде в глаза – я не способен тебе помочь! – жестоко оборвал её Поляков и уже тише добавил. – Было бы гораздо лучше, если б Татарин не вытащил меня из горящей машины.
Она положила руку ему на плечо и тут же ощутила, как оно напряглось.
– Не смей так говорить! – появление Феди удержало её от грубого слова, готового слететь с губ.
Мальчик вошёл в комнату осторожно ступая.
– Мама, ты здесь?
Анна повернулась к сыну и слабо улыбнулась.
– Иди, я сейчас приду…
– А кто этот дядя? Папа?
Мальчик подошел к кровати, где лежал Сергей и вопросительно посмотрел на незнакомца.
– Ты, мой папа?
Поляков лежал, не двигаясь и ничего не отвечая, он с нескрываемым интересом разглядывал сына.
– Ты мой папа? – снова спросил малыш.
– Да, – за Сергея ответила Аня.
И тогда Федя сделал то, что от него не ожидали ни Анна, ни Сергей – он запрыгнул на кровать с криком:
– Ура! – оседлал Полякова, усевшись тому на живот. – У меня теперь есть папа!
У Сергея в глазах появился туман, руки затряслись. А Феденька ничего, не замечая, прижался к нему, поцеловал в колючую щеку.
– Наконец-то мы тебя нашли!
Не привыкший к таким проявлениям теплоты и симпатии, Сергей застыл от удивления, стакан выпал из его рук, проливая мутную жидкость на пол. Сердце мужчины разрывалось от какого-то нового чувства. Он не мог себе объяснить, что ощущает в данный момент – радость или любовь… Поляков правой, свободной, рукой обнял сына.
Анне было больно и в тоже время радостно смотреть на это объятие – сына и отца. Она знала, что Феде не хватало мужского общения – отца, а Сергей не хотел жить, потому что не видел смысла в жизни, потерял себя, а теперь всё складывалась как нельзя лучше. Первый контакт отца и сына произошел, Феденька вернёт ему смысл жизни, и научить любить. Она была в этом уверенна на сто процентов.
Аня вытерла не прошеную слезу, скатившуюся по щеке. Положила на тумбочку папку и тихо вышла из комнаты.
***
Валерий со стоном открыл глаза и посмотрел на мелькающий экран телевизора. Шли дневные новости. Он скосил взгляд на Юлю, спящую в кресле рядом. Последние месяцы отношения между ними были довольно напряжёнными, они часто ругались по всякой ерунде, так по крайней мере казалось Татарину. Причины для ссор всегда находились легко: позднее возвращение Валерки домой, не вынесенный мусор, не вымытая посуда, ревность Юли. Подумаешь на рубашке следы от женской помады, подумаешь не пришёл домой ночевать – дела, а мусор, посуда – это женские заботы. Для чего он женился? Только Юльке это было сложно объяснить, она отказывалась понимать и принимать его, таким как он, есть, со всеми его недостатками.
Впрочем, все-таки некоторые упрёки жены были не безосновательны. За прошедшие полгода события, происходившие в жизни Валерия, настолько захватили его, отнимая всё время и мысли, что ему было совсем не до Юльки. А тут ещё Алинка. Страсть с ней так захватила, что порой он даже забывал о своей конечной цели.
Татарин изначально не планировал затаскивать к себе в постель жену Сергея. Но получилось всё как получилось. Алина была ненасытной любовницей, она с удовольствие подчинялась Валерию, выполняя все его извращённые фантазий.
Совсем другие чувства Валерка испытывал к Юле. Она стала для него родным человеком, он ощущал к ней более глубокие чувства, Татарин любил её. Он относился к ней бережно, нежно целуя, не позволяя себе никаких грубостей.
Уставшим от одиночества, пережившим предательство и личную трагедию, встретив Юлию, он вдруг понял, что ещё не всё потеряно, и он может обмануть судьбу и стать счастливым.
Осторожно, чтобы не разбудить жену, он сел на диване, скинув покрывало на пол. Дрожащими пальцами нашарил в кармане брюк сигареты. Щёлкнув зажигалкой, Татарин прикурил и, выпустив облако дым, отсутствующим взглядом уставился на экран телевизора.
Стряхивая пепел в тарелку-пепельницу, прибавил звук телевизора. Голова гудела, мысль о спиртном вызывала рвотные позывы, на душе было тяжело и больно. Последние три дня Валерий помнил смутно, потому что всё время пил. Но водка не давала нужного забытья и опьянения, она лишь на некоторое время вводила в ступор, отодвигая реальность. И запой бы продолжался, если бы на пороге притона не появился Евгений.
Ананьев привёз его домой, передав в руки заботливой жены. Юлька не стала упрекать мужа. Поставила на стол бутылку водки и тарелку с закуской. И тут в груди у Татарина как будто, что-то разжалось, он заплакал, выплёскивая в нежные ладони жены свою боль, отчаяния, обиду и ненависть.
– Всё будет хорошо, – бормотала Юлька, поглаживая его по волосам. – Ничего, ничего, поплачь, так будут легче. Так надо…
– Прости любимая, – целуя мокрые ладони жены, попросил Валерка.
– Всё у нас ещё будет… ты только брось всё это… а я тебе всё прощу… – продолжая гладить его по волосам попросила она.
А потом он провалился в глубокий сон без сновидений.
Мысли вновь путались, вновь и вновь возвращая Татарина к недавнему разговору с Ананьевым.
“Похоже, действительно придётся вмешаться и помочь сестре вернуть деньги. Только это точно не понравиться Карпову. Так просто он завод и банк не отдаст. Да, ну, его к чёрту! Кто он вообще такой? И не таких ставил на место. А вот с отцом Ани надо будет разобраться” – мысленно рассуждал Валерий, внутренне досадуя на себя за косяк, который допустил, поверив словам Кондрашова.
В горле пересохло. Его взгляд упал на бутылку минеральной воды, приготовленной заботливой Юлькой.
Сковырнул крышку ключом и жадно, залпом выпил минералку. Потом снова закурил. Он хотел уже выключить телевизор, но вдруг резко замер, уставившись в мелькающий экран.
От увиденного, его прошиб холодный пот. Татарин, молча, смотрел на сменяющиеся картинки репортажа. В сознание медленно вползало ощущение неминуемой надвигающейся беды.
На экране показывали криминальный репортаж. Камера оператора большим кадром показала лежащее на полу без движения тело человека. Отрезанная голова валялась в нескольких сантиметрах от трупа. Её показали крупным планом. В убитом Валерий узнал одного из акционеров “Трестбанка” – Куравлёва.
Картинка сменилась. Теперь рассказывали о новом происшествии. Камера показала лежащего на асфальте человека. Его руки и ноги были не естественно вывернуты.
– Это же Глебов! – удивлённо и немного испуганно воскликнула проснувшаяся Юлька.
Валерий обернулся к жене. Молодая женщина, слегка подавшись вперёд, всматривалась, в экран телевизора.
– Его что выбросили? – она перевела испуганный взгляд на Татарина. – Валера, скажи, что ты не причастен к этому… – взмолилась она, схватившись за живот.
– Я тут не причём! Что с тобой? – он с беспокойством смотрел на жену.
– Да… ничего…
– Собирайся, я отвезу тебя в безопасное место.
– Куда? Зачем?
– Тебе оставаться в городе опасно… – ответил Татарин и бросился к шкафу собирать вещи жены.
– Может, ты всё-таки объяснишь, что происходит? – не отступала Юля.
– Сейчас не могу. Чем меньше ты знаешь, тем спокойнее мне. Просто поживи пару месяцев в деревне.
На лице Юльки отразилась растерянность, недоумение и даже обида. Ещё несколько часов назад он плакал на её руках, прося прощения и обещая, что всё бросит, а теперь опять всё как раньше – отчуждённость, секреты.
– В какой? – снова задала вопрос Юлька, бросив на мужа внимательный взгляд.
– Я купил за городом в деревне дом. Хотел сделать тебе сюрприз, – проговорил в ответ Валерий, не оборачиваясь к ней, запихивая какую-то вещь в чемодан.
– Я никуда не поеду!
Татарин подошёл к креслу, на котором сидела жена. Присел рядом с ней на диван, закурив.
– Ты должна уехать.
– Нет!
– Как знаешь! – раздражённо бросил Татарин, затушив окурок.
Они несколько минут молча сидели. Валерий снова курил одну сигарету за другой с сосредоточенным выражением на лице. Юлька смотрела на него, решая говорить ему о ребёнке или нет. Мысленно взвесив все “за” и “против”, решила, что сейчас не время.
– Я хочу объяснений, что, в конце концов, происходит? – требовательно не выдержав, потребовала она. – Кто и зачем убил Глебова?
Не выдавая своих истинных эмоций, Валерий посмотрел на жену.
– Он сам выбросился в окно. Так сказали в новостях.
– И ты в это веришь? Я вчера видела Глебова на работе. И в его планы совершенно точно не входило выбрасываться из окна. Ему помогли это сделать. Кто?
– Не знаю. Может он и сам свёл счёты с жизнью. Деньги то он перевёл на левые счета, – ответил Валерий уклончиво, не желая пугать жену. – Но ты всё равно должна уехать!
– Нет!
Между ними снова повисла долгая пауза. Валерий думал, как убедить жену уехать.
– Мы можем поехать вместе, – прервала молчание Юля.
– Нет. Я хочу помочь Ане.
– С какой это стати? Ты с ней тоже спишь? – с негодованием, возмутилась Юлька.
– Не говори ерунды! Аня моя сводная сестра.
– Как это?
– Я тебе потом как-нибудь, расскажу. А сейчас мне надо идти. А ты всё-таки подумай над моим предложением. Моё вмешательство в дела Анны может привести к серьёзным проблемам. Карпов, против которого пошла Аня, не остановиться ни перед чем. Он хочет любым способом заполучить “Трестбанк”. И если около меня будешь ты, то ты автоматически станешь его мишенью, так же, как и все союзники и окружение Ани.
– И всё же мне лучше быть рядом с тобой. Я тоже хочу помочь.
Валерий встал и подошёл к окну. Он некоторое время обдумывал слова жены, уставившись угрюмо в окно. Татарин был раздосадован тем, что втянул в опасную игру ещё и Юльку, женившись на ней. Надо было держать её на расстоянии, гнать от себя.
Ещё несколько минут Татарин раздумывал, как будет лучше для Юльки – оставить её в городе или всё-таки насильно отправить в деревню. Наконец, определившись, он повернулся к ней.
– Хорошо. Оставайся дома. Но при одном условии. В дела “Трестбанка” ты не лезешь и завтра напишешь заявление об уходе с работы.
– Я согласна, – с готовностью кивнула Юля.
– Но, чемодан собери. Пускай он будет наготове.
***
… Анна со страхом смотрела на лысого братка. Лицо каменное, глаза холодные, как лёд. Он не кричал, не угрожал, просто пристально оценивающе смотрел на неё.
– Короче, крошка давай без порожняков. Долг Полякова на сегодня двести тысяч, – сухо сказал бандит. – Через месяц будет триста.
– И я, так понимаю, должна его выплатить за Поляковых?
– Правильно понимаешь…
– У меня нет денег. Я не собираюсь платить чужие долги, – тихо прошептала она.
Браток с усмешкой вскинул бровь.
– О сыне подумай. Он может пойти гулять и попасть под машину…Случайно… Или твой батя траванётся палёной водкой…
– То есть вы хотите сказать, что если я не заплачу деньги, то вы убьёте моих близких? Вы мне угрожаете?
Анна смотрела на бандита с откровенной неприязнью, хоть и боялась. Но братка это не очень-то и волновало, ему было всё равно.
– Понимай, как хочешь.
– Это незаконно! Вы сейчас покинете мой кабинет, а я делаю вид, что вас здесь не было, – Анна поднялась, показывая тем самым, что разговор закончен.
– Что-то ты больно смелая стала, – браток толкнул Кондрашову обратно в кресло. – Приемник должника обязан оплатить его долги. Всё чисто по понятиям.
– Я ещё раз вам повторяю – у меня нет денег. Банк можно сказать банкрот, завод убыточен…
– Банк отпиши и будем в расчёте, – он взял ручку, лист бумаги и придвинул их к Ане.
Внутри у Кондрашовой всё оборвалось.
В это время дверь кабинета отлетела в сторону, на пороге возник Татарин. Его лицо было бесстрастным, в глазах раздражение. Из-за спины Валерия показались два братка. В руках у них появились длинные пистолеты с глушителями.
Анне стало душно. Мысли спутались, сознание затуманилось. Ей казалось, что она сходит с ума. Кондрашова смотрела на пистолеты безумными глазами, испугавшись того, что может произойти в следующую минуту.
Татарин подал знак рукой. Выстрелов Кондрашова не услышала. Она сидела, вжавшись в кресло и плотно зажмурив глаза, обхватив голову руками.
– Пошли, – Валерий толкнул её, протягивая руку.
Аня открыла глаза, автоматически взялась за руку брата.
Уже в дверях она услышала ещё два щелчка пистолета – контрольный выстрел. Обернувшись, увидела, на полу мёртвых братков. В их головах зияли дыры, стенка к которой они стояли, прислонившись, была забрызгана чёрной кровью. И тут сознание Аньки помутилось. Она закрыла глаза и стала оседать на пол…
