Текст книги "Шансон для Анны (СИ)"
Автор книги: Хелен Рой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Помолчи женщина. А то окажешься на улице.
Людмила испуганно покосилась на мужа, она поняла, что перегнула палку, но ни капли, не сожалела об этом. “Пускай ему тоже будет больно как мне”, – решила Полякова. Всю жизнь она мирилась с тем, что в их семейной жизни присутствует эта женщина. Люда была готова и дальше так жить, только бы находиться рядом с Аликом. Ради него она была готова на всё. Но иногда и её терпение заканчивалось.
– Прости… Нет так нет… значит поедем на следующий год, – женщина старалась казаться спокойной и беззаботной, она сложила руки на коленях и откинулась на спинку дивана.
– Вот и умница, – Алик искоса взглянул на часы, он уже опаздывал на встречу. – И не забудь – Сергей сегодня наказан, никакой улицы! Пускай посидит дома пару дней, книжки почитает, ему будет это только на пользу.
Люда хотела возразить мужу, но его холодный взгляд остановил её.
– Хорошо…
Дождь поливал, заполняя всё пространство над городом. Фонари и светящиеся в соседних домах окна напоминали огоньки гирлянд. Машины проезжая по огромным лужам подымали брызги, обливая грязью редких прохожих.
Алик посмотрел на кисть своей правой руки, на обручальное кольцо с чёрным агатом. Тогда шестнадцать лет назад ему казалось, что он поступает правильно. Ему в те годы вообще все поступки казались правильными. Но, оказывается, всё было совсем иначе.
Женясь на Людмиле, он надеялся забыть Зину. Но так и не смог полюбить жену. Алик стал, испытывать к ней лишь глухое раздражение. Каждый месяц новая любовница, но всё бесполезно, он не мог забыть любимую женщину. Обманывая сам себя, Анатолий оправдывал собственные измены тем, что не может быть рядом с Зиной.
Алик снова и снова искал повод, чтобы встретиться с ней. А повод часто находился, ведь Зинаида Петровна Кондрашова работала у него на заводе. Поляков считал завод своим, всего лишь через день или два так оно и будет. Это пустая формальность, вот уже пять лет он управлял им на правах заместителя директора. Придуманная должность для отвода глаз.
Всё началось с зоны, куда он попал волею случая и по прихоти судьбы. Алик избил отчима Зины, который постоянно домогался её, получил срок. Там, на зоне, он случайно спас жизнь криминальному авторитету Шоке, вытащил его из горящего барака. И отдал ему свою кровь, подфартило – у них были одинаковые группы.
Благодаря помощи и поддержки Шоки Алик стал теневым хозяином своего города. С тех пор прошло много лет. Теперь Анатолий Васильевич Поляков хотел выйти из криминальной тени и стать бизнесменом. А главной его целью был металлургический завод. Продукты производственной переработки, содержащие драгоценные и цветные металлы – никель, кобальт, золото, серебро, платину, палладий, все они стоили больших денег.
Поляков рассчитывал выйти из-под контроля Шоки, наладить свой канал продажи и тогда можно устранить надоевшего авторитета. Большие деньги “испортили” Алика, сделав жадным и жестоким. Правда, они не валились с неба. Приходилось делать верные ставки, отворачиваться от друзей, давить конкурентов, иногда прибегая к услугам киллера. Но всё окупалось чувством свободы, независимости, могущества и власти, которое могли дать только большие деньги. Благодаря вечным проблемам характер Анатолия закалился, он отсекал лишние сантименты и стал жестоким и безжалостным.
Вошедшая в кафе женщина прервала его мысли…
Зина устала. До мелкой дрожи и боли во всём теле. Провела два дня на даче, выкапывая картошку. “Будь она неладна!”, – мысленно воскликнула Кондрашова, когда новая волна боли отдалась в пояснице. А по приезду домой узнала, что дочка снова попала в историю и только благодаря вмешательству Анатолия Полякова всё обошлось.
Когда-то давно, Зине сейчас казалось, что это было в другой жизни, у них с Аликом был роман. Потом Анатолий попал на зону из-за её отчима. Из тюрьмы она его не дождалась, вышла замуж за другого. А что ей ещё оставалось? Куда она могла убежать от отчима, у которого теперь были развязаны руки, ведь единственный защитник в тюрьме…
Зинаида знала, что Анатолий по-прежнему её любит, да и она любила его, но упрямо отвергала все его ухаживания и уговоры развестись с мужем. Зина ничего не собиралась менять в своей жизни. Она её устраивала во всех отношениях.
Только вот сейчас женщина не могла понять – зачем пошла на встречу с мужчиной, которого давно вычеркнула из своей жизни.
– Нам надо поговорить, – бросил Алик в трубку. – В семь в кафе на “Зелёной”, – и повесил трубку, чтобы она не успела отказаться.
И вот Зина в кафе.
Анатолия она увидела сразу. Зинаида подошла к столику, за которым сидел он, и присела на диван, напротив.
– Здравствуй…
– Привет, – ответила она, упорно отводя глаза от его цепкого взгляда.
– Я рад… нет я счастлив, что ты пришла…
– Алик… не надо вот этих не нужных комплементов и всего остального…
– Прости… Я просто очень хотел увидеть тебя, – вдруг с жаром заговорил Поляков, накрыв руки Зины. – Завтра я стану хозяином завода. У меня будет много денег…
– Вот, значит, как, – вырвав свои пальцы из его рук женщина, помотала головой и горько посмотрела в полыхающие возбуждением глаза Анатолия. – Значит, всё, что происходит с заводом твоих рук дело? Значит, всё ради денег?
– Зиночка… Я не понимаю, в чём ты меня обвиняешь?
– Ты играешь людьми, оставил полгорода без работы. Люди сидят без денег, а всё это для достижения твоей цели? А я отказывалась верить слухам… Нет… я любила совсем другого Алика. Ты – не он! – женщина встала, чтобы уйти. – Ты мразь!
– Успокойся! – холодно приказал Анатолий. – Сейчас ты поедешь со мной. Это не обсуждается!
Он схватил Зину за руку и потянул к выходу из кафе…
Анатолий остановил машину в их дворе. Он сидел, барабаня пальцами по рулю, не решаясь заговорить. И только тогда, когда Зина потянулась к ручке дверей, Алик словно очнулся, перехватил её пальцы, развернул Кондрашову к себе лицом, решительно обнял, прижимая к себе, а потом, взяв её лицо в ладони, поцеловал.
Этот поцелуй был такой яркий, сильный, как будто они всю жизнь только этого и ждали, ради этого жили. Вот теперь наконец-то всё правильно, как и должно быть.
Анатолий, не прерывая поцелуя, расстегнул пуговицу на кофточке Зинаиды.
– Нет! – женщина вырвалась из его рук, размахнулась и влепила Полякову пощёчину.
Зина вышла из машины, громко хлопнув дверцей, и только дома, закрывшись в ванной, разрыдалась…
Глава третья
Этот день – седьмое октября для большинства жителей небольшого городка, где жила Аня не выделялся нечем. Обычный осенний, холодный день, который потом сольётся с остальными такими же. Только для Анны он был особенным.
День рождения полагается считать праздником. Большой стол, на котором салат оливье, натёртая морковка с чесноком, селёдка под шубой, на горячие – котлеты по фирменному рецепту мамы и непременно торт “медовик”. Но ничего этого сегодня не будет, так же, как и подарков. На пиршество у семьи Кондрашовых не было денег.
Аня остановилась у школы, поправила локоны волос. Не зря она промучилась всю ночь на бигудях, новая причёска слегка изменила её внешность – светлые локоны, обрамляющие лицо, подчеркнули большие серые глаза, от чего сделали облик Аньки запоминающимся.
– … его убили! – услышала Кондрашова сквозь свои грустные мысли, последние слова из бесконечного монолога подруги.
– Кого убили?
– Игоря Талькова! Ты что не слышала?
– Нет…
– Вчера на концерте в Санкт-Петербурге во Дворце спорта “Юбилейный”.
В дни августовского путча Игорь Тальков пел на Дворцовой площади. Его песни “Война”, “Я вернусь” немного грубые, но идущие от сердца стал для многих Россиян больше чем просто запоминающиеся тексты. Они затрагивали душу, в них не было затёртых слов, только чёткость изложения мысли, мысли бунтаря.
– Жалко… хорошо пел… – расстроено промямлила Аня, заходя в школу.
– Не просто хорошо, а так… Вот в каждом слове правда. Ты знаешь, как его называют?
Кондрашова помотала головой.
– Совестью России! – Юлька повесила пальто на вешалку.
– А кто убил? – Аня провела замёрзшими ладонями, по клетчатой юбке, купленной в секонд-хенде.
– Да, там какой-то скандал был. Вроде Азиза замешана.
– Азиза?
Девочки стали подниматься вверх по ступенькам.
– Привет Нюрка! – бросил Сергей, несясь вприпрыжку вниз. – Новая причёска? Тебе идёт. С днём рождения!
– Спасибо, – пробормотала Анна.
– Поляков ты куда? – насупилась Юлька.
– За ключом от кабинета Кларисса послала.
Аня села, одёрнула юбку, закрывая коленки. Не привыкла она к такой “свободной” одежде. Только в этом году разрешили свободную форму, и тут сразу же возник вопрос – что одеть? Раньше все проблемы заменяла строгая школьная форма, а теперь хотелось выглядеть не хуже одноклассниц.
Истошно зазвенел звонок, оповещая о начале урока. Кларисса Дмитриевна вошла в класс.
– Садитесь, – велела она, подходя к учительскому столу. – Первую часть урока мы посветим вашим сочинениям. И начнём мы с работы Кондрашовой.
Кларисса Дмитриевна замолчала и через несколько секунд продолжила:
– Кондрашова тебе разве неизвестно, что Булгаков – писатель упадочнический? Его религиозная пропаганда звучит в каждой главе книги “Мастер и Маргарита”. А ты выбрала именно её.
– Кларисса Дмитриевна тема сочинения была – “Любимая книга”. А моя любимая книга “Мастер и Маргарита”. И нет там никакой пропаганды. Просто Булгаков по-своему интерпретировал Евангельские события. Он именно так истолковал идеи Льва Толстого о “непротивлении злу насилием”, введя в романе именно такой образ Иешуа. Может вас смущает, что он открыто, критикует советский строй? Ну так мы же живём в свободной стране, где каждый имеет право на своё мнение.
– Так… – протянула учительница. – Значит дерзим…
– Всего лишь высказываю своё мнение, – Кондрашова понимала, что идёт на провокацию. – Мне больше нечего вам сказать, – ответила она. – Вы боитесь отступить от программы. А Михаил Булгаков есть и остаётся для меня самым лучшим писателем.
– Всё дискуссия закончена. Сядь на место. Два!
– Кондрашова абсолютна права, – вдруг сказал Сергей, вставая со своего места. – Роман очень интересный. И насчёт темы Кондрашова тоже права.
– Что за реплики Поляков? Вы своё мнение выскажите, когда я вас вызову!
– Кларисса Дмитриевна, вы не правы…
– Садись, Поляков! Я поговорю с тобой потом! – учительница раздраженно кинула на стол Ане тетрадку.
Сергей и Аня продолжали стоять. Протестуя всем своим видом.
– Я, кажется, сказала, чтобы вы сели!
– Наша дискуссия ещё не закончена! – с вызовом ответил Поляков.
Весь класс молчал, все понимали, что назревает скандал, но никто вмешиваться не решался, боясь Клариссу Дмитриевну.
– Ты собираешься со мной спорить? – резко спросила учительница.
– Вы несправедливы и необъективны! Прочтите вслух сочинение Кондрашовой, и пускай класс решит, какую ей поставить оценку.
– Так… – Кларисса Дмитриевна напряжённо обвела глазами затихший девятый “А”. – Поляков и Кондрашова пошли вон! – ледяным голосом проговорила она.
Аня выпрямилась и с гордо поднятой головой подошла к дверям и лишь там обернулась и поймала на себе взгляд учительницы. Холодный, неприязненный и злой. Девочка хмыкнула и вышла из кабинета. За ней поспешил Поляков.
– Зачем влез? – Анна села на подоконник.
– Хотел помочь…
– Помог?
Сергей засопел, встал напротив Кондрашовой, она болтала ногами и с улыбкой наблюдала за ним.
– Нюра ты очень рассердишься, если я… – вдруг смотря Ане в глаза, сказал он. – Нет, … забудь…
– Что? – насторожившись, тихо спросила Анечка.
– Да так… ничего, – отмахнулся Сергей, отходя в сторону. – Ерунда.
Кондрашова слезла с подоконника и подошла к нему.
– Ну же?
– Можно тебя поцеловать?
Аня молчала, а Сергей чувствовал себя неуютно. Она смотрела на него, мучимая выбором, что делать – разрешить или влепить пощёчину. Анька не один раз представляла себе их первый поцелуй, и всё гадала, как это будет?
– Можно, – одними губами сказала она, неожиданно для себя.
Поляков набрал побольше воздуха, наклонился. Анна подалась к нему, подставляя туго сжатые губы. Он прижался к ним своими губами, одной рукой привлекая её к себе за плечи. Его атака была стремительной, но не то чтобы совсем неожиданной. Кондрашова слышала стук сердца только вот своего собственного или Сергея она не могла понять.
Поляков всё сильнее неумело прижимался к её губам. Они целовались долго, так казалось Аньке. Ей было хорошо, приятно… а от его модного свитера “BOYS” шёл такой жар, что девочке казалось, что она может обжечься.
– Пусти… – Аня оттолкнула Сергея, а он тяжело вздохнул и отступил назад.
– У тебя бьётся сердце? – шепотом спросил он.
– Мне страшно… – честно призналась Анька, дрожа всем телом от новых ощущений. – Со мной что-то происходит…
– Давай ещё разочек…
– Обойдешься!
Но Сергей отступать не собирался.
– Можно я тебя домой после школы провожу?
– Можно. Если поможешь в одном деле, и приставать больше не будешь…
***
– Эй ты, коза! – Сергей медленно поднялся со своего места. – Я сейчас тебя воспитывать буду!
Аня лишь успела пискнуть и нырнуть за парту, стоящую перед учительским столом. Разгневанный Поляков, опрокидывая стулья на своём пути, наступал на неё. Он рванул парту на себя и с неё полетели учебники на пол.
Анька изловчилась и прошмыгнула под растопыренными пальцами Сергея. Метнулась к столу учителя. Всё это время девочка прижимала к себе дипломат с тетрадками.
– Врёшь не уйдёшь, – рычал Поляков фразой героя из книги Толстова, продолжая надвигаться на одноклассницу.
Анька вновь оказалась под столом. Девочка заметалась на месте, дальше бежать было некуда. Она посмотрела на сумку Клариссы Дмитриевны и с ядовитой улыбкой крикнула, вторя Полякову:
– Врёшь не возьмёшь!
– Ну как? – прошептал Сергей, он уже успел обежать стол и нависал над Кондрашовой. – Всё получилось? Попалась!
– Ага, – Анька закрыла молнию на сумке Клариссы Дмитриевны. – Чего там делают остальные? Пощади!
– Собирают свои вещи с пола, и тут же театрально для остальной публики завопил: – Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
– Спасибо… – Кондрашова ещё что-то хотела сказать, но не успела, прозвенел звонок на урок.
Дверь класса открылась, впуская Клариссу Дмитриевну. Девятый “А” быстро разбежался по своим местам. Аня и Сергей тоже успели сесть за парты. Только Женька Ананьев не успел, он остался около доски с мелом руке.
– И что тут такое происходит? Ананьев, ты забыл, где твоё место? – от холодного голоса учительницы Женька попятился назад и припечатался к доске.
Журнал с грохотом опустился на стол.
– Ананьев ты ещё здесь?
Женька быстрым шагом направился на своё место. А весь класс затаился. Кларисса Дмитриевна была не в настроении.
– Кондрашова к доске.
Аня медленно поднялась.
– Зачем? – на лице Аньки появилось недоумение.
– Отвечать домашние задание.
– Так вы же меня спрашивали на прошлом уроке…
– Ну и что же, что спрашивала, – строго сказала Кларисса Дмитриевна.
– А что, теперь только меня спрашивать будите? А я поняла! Это так вы мне мстите за то, что я не соглашаюсь с вашим мнением…
– Не хами! Иди к доске.
Аня отделилась от парты и медленно пошла к доске. Она остановилась и повернулась лицом к классу.
– Я слушаю, – с усмешкой сказала Кларисса Дмитриевна, поднимая с поло свою сумку.
Как только она открыла сумку, оттуда выскочила крыса. Женщина с криком вскочила на стул ногами. Она несколько минут надрывала голосовые связки, истошно визжа от страха, а ученики бегали за грызуном, пытаясь его поймать.
Ножки стула подогнулись и с треском сломались, не выдержав веса Клариссы Дмитриевны…
– Кто? – тихо спросила директор школы, обводя девятый “А” строгим взглядом.
Ольга Борисовна терпеть не могла, когда в её школе происходили ЧП. А в девятом “А” они происходили регулярно и виной тому всегда становились два ученика, которые и в этот раз скорей всего были причастны к последнему происшествию.
– Кто это сделал? Кто довёл Клариссу Дмитриевну? Кто подложил ей крысу?
Если б директриса кричала или громко говорила, угрожала, всё было бы проще. От её совершенно спокойного тона у всего класса в жилах вся кровь сворачивалась в комочек страха.
Класс молчал, не было обычного шума, сопровождаемого смешками, не было острот и реплик, не было невзначай сброшенных на пол ручек. Молчание затягивалось, в кабинете стояла мёртвая тишина.
Аньке казалось, что именно сейчас можно было ощутить это слово – “мёртвая” в полной мере. В такой тишине слышно было, как в соседнем классе стуча мелом по доске, торопливо пишут.
Тридцать застывших учеников встревожено смотрели на директрису, пока она размышляла, как поступить.
– Я! – звонко сказала Аня.
– Я! – повторил за ней Сергей, поднимаясь со стула.
Вздох облегчения прокатился по рядам.
– Я устала от ваших диких выходок, – Ольга Борисовна отвернулась к окну. – Дневники ко мне на стол.
Класс загудел, переваривая новое происшествие.
Два дневника легли на учительский стол…
Анька переживала смешанную гамму чувств. В ней бунтовало всё. А возмущение зашкаливало – опять родителей вызывали в школу. “Что собственно говоря она сделала? Ну, подумаешь, сунула в сумку Клариссе крысу. Так она сама виновата…”.
– Можно к тебе в гости напроситься? – влез в её мысли Сергей.
Поляков стоял рядом, держа Анькин дипломат. “Конечно!” – едва не крикнула она, но вовремя опомнилась.
– Перебьёшься! – спокойно ответила Аня, открывая ключом дверь.
– Пусти, а? – Сергей решительно шагнул в квартиру.
– Сказала же – перебьёшься! – Кондрашова выхватила у Полякова свой дипломат и вытолкала его обратно на площадку, захлопнула дверь. У девочки дрожали колени, и чтобы не упасть она подошла к тумбе, стоящей в коридоре и села на неё.
Сергей опустился на пол, прижался спиной к двери и громко рассмеялся. Анька снова обвела его вокруг пальца, он стал её сообщником, а в награду она позволила всего лишь донести свой дипломат до квартиры. А он – то ждал нового поцелуя.
– Осёл! – усмехаясь, пробормотал Поляков. – Но ничего. Будет и на моей улице праздник.
***
Зинаида никогда не была верующей, но что-то опустилось в груди, когда терапевт выписала направление на приём в онкологический диспансер. Зине захотелось помолиться попросить у Бога ещё немного времени.
Женщина провожала глазами проходивших по узкому коридору людей с потускневшими грустными глазами. Сегодня ночью она не спала совсем, и утром терзаемая сомнениями и переживаниями совершенно забыла о дне рождении дочери. Все мысли были только о возможной болезни.
Болезнь налетела внезапно. К такому повороту Зина не была подготовлена.
– Вы Кондрашова? – в дверном проёме кабинета стояла женщина лет сорока в белом халате.
Не в силах, что-либо ответить, Зинаида только кивнула.
– Проходите…
Женщина вошла в кабинет, протянула врачу карточку и села на стул.
– Вам надо лечь к нам, – просматривая карточку и результаты анализов, пробормотала врач.
– Но ведь у меня не рак? – с надеждой спросила Кондрашова. Ещё были сомнения – вдруг это ошибка.
– Вы пока не пугайтесь… мы сделаем операцию, глядишь и всё обойдётся. Главное, что вы вовремя пришли, – принялась её успокаивать врач, исписывая страницы в истории болезни. – Завтра вы поступите к нам, а операцию сделаем в понедельник.
– Как завтра? Я не смогу завтра…
– Дорогая моя, я не советую вам затягивать. С каждым днём шансов на положительный исход остается мало. Так что подумайте…
– Доктор, но я не могу… – Зинаида всхлипнула.
– Только вот мне слёз ваших и не хватало, – устало возмутилась врач. – Ну ладно, не можете завтра, приходите послезавтра.
– Спасибо, – промямлила Зина и поторопилась к выходу из кабинета.
Только на улице невероятное облегчение прокатилось по всему телу Зинаиды, и тут же сменилось растерянностью и страхом. Сердце заколотилось, пульсируя в ушах звоном. Ей надо было всё обдумать и осознать, понять, как быть дальше.
Зина обессилено села на скамейку, закрыла лицо руками.
– Я там умру, – прошептала она, вынося себе приговор.
***
Очередной телефонный звонок застал Анатолия на кухне, где он в одиночестве расправлялся с борщом. Бросив в тарелку ложку, он направился в гостиную – там стоял телефонный аппарат.
– Слушаю, – грубо сказал Поляков в трубку.
– Здравствуй Алик… – прозвучал тихий женский голос.
– Зина? – сердце Анатолия заколотилось.
– Да… мы можем встретиться?
– Сегодня? – Поляков практически не дышал.
– Лучше завтра… на нашем месте… около волейбольной площадки… в девять вечера…
– Что-то случилось?
– Нет… просто я хочу увидеть тебя… До завтра…
Глава четвёртая
Аня пребывала в мрачном расположении духа с самого утра. Точнее с того момента как открыла глаза и увидела на стуле, рядом со школьным платьем, тёплые, голубые байковые трусы-панталоны с начёсом.
Схватив панталоны, Анька в одной сорочке ринулась на кухню.
– Мама! Я уже не маленькая чтобы носить вот… вот это – девочка брезгливо помахала панталонами.
– На улице холодно, – невозмутимо сказала Зинаида. – Пора носить тёплое бельё.
– Когда же это закончиться? Для тебя я всегда буду маленькой! А мне стыдно в этих уродских штанах ходить. У нас в классе из девчонок никто их не носит, только я…
– Мня, не волнуют другие. Ты мой ребёнок и я забочусь о твоём здоровье, а за другими пускай следят их родители! – мама была строга и непреклонна. – Давай не капризничай, иди, мойся и завтракать.
– Ну, за что мне такие мучения! – с отчаянием в голосе воскликнула Аня, сдерживая слёзы. – За что?
– Ты мне потом ещё спасибо скажешь.
– Ага… – всхлипнула Анька, удаляясь к себе в комнату. – Ещё и какое…
– Выросла девочка, совсем взрослая стала… – тихо пробормотала Зинаида, украдкой вытирая слезу.
Завтракали в полной тишине. Михаил Михайлович как обычно читал газету, помешивая песок в чашке. Зина суетилась у плиты. Анька всё ещё дулась на мать, недовольно поглядывая в окно.
– Спасибо, – бросила Аня, вставая со стула.
Зинаида подставила щеку для поцелуя, но дочка прошла мимо.
– Чего это она? – спросил Михаил, отрывая глаза от газеты.
– Панталоны.
– А-а, – протянул Кондрашов, поняв, в чём суть раздора между женой и дочерью.
– Я ложусь в больницу.
– Что-то серьёзное? – встревожился он.
– Обычное обследование.
Зинаида не хотела пугать мужа.
– Точно?
– Не беспокойся, неделя максимум десять дней, – Зина чмокнула мужа в щеку.
Аня выскочила за дверь. Спустившись на лестничную площадку этажом ниже, швырнула дипломат в угол, задрала платье и подтянула панталоны вверх до предела. Резинки больно врезались в тело, но красота требует жертв. Поправив подол, Анька взяла дипломат и быстрым шагом пошла вниз по ступенькам.
За углом дома её ждал Сергей. Уже неделю они не разговаривали. Аня, сделав вид, что его не заметила, ускорила шаг.
– Привет, – сказал Поляков, догнав Кондрашову.
– Привет, – как можно безразличнее ответила она, не сбавляя шага.
В школу они прибыли на вполне приличном расстоянии друг от друга.
День тянулся. Казалось, что уроки идут не по сорок пять минут, а по два часа. На истории Аня то тяжело вздыхала, то зевала в ожидании звонка. Она помотала головой, пытаясь хоть как-то настроиться на урок, перевернула страницу учебника.
Юлька придвинулась по скамейке к ней и зашептала:
– Нюрка, ты физику сделала?
– У Шустровой скатала, – ответила Анька. – Юлия Сергеевна! Неужели ты не сделала домашку?
– Не успела… Что я не человек что ли?
– Ты не человек! Ты Юлия Сергеевна…
– Хватит! Дай списать…
– И мне… – попросил Женька, ткнув Аню в спину карандашом.
– Волкова, Кондрашова, Ананьев! Делаю вам первое замечание и ставлю точки в журнал, – предупредил Юрий Константинович Палтусов, учитель физики. – Кондрашова, после уроков будешь строить глазки Ананьеву. Он и так при виде тебя хвостом виляет.
Весь класс засмеялся. С разных сторон посыпались комментарии ребят.
– А я тут причём? Я у Кондрашовой только ручку спросил, – с невинным видом возмутился Ананьев, открывая перед собой на парте дипломат. – Ручку дома забыл, писать в тетрадке нечем. А на Кондрашову вообще не смотрю, – Женька спрятал красное лицо за чемодан.
– В таком случае в конце урока сдашь мне сою тетрадь.
– Несправедливо! Пускай, Кондрашова и Волкова, тоже показывают свои записи – нагло заявил, высовываясь из чемодана Женька.
– Ананьев сейчас твоя точка превратиться в двойку.
– Не-не-не! … – парень убрал с парты чемодан и открыл тетрадку. – Я уже пишу…
– Откройте учебники на странице двадцать, читаем новый параграф… Пока Елисеев пишет на доске домашние задание.
– Кондрашова, – услышала Аня за спиной приглушённый голос Женьки.
– Ну что опять? Дам я тебе списать… после Юлии Сергеевны.
– Да я по-другому… Это тебе, – он протянул записку.
Анька положила на коленки сложенный листок бумаги, развернула его и, узнав корявый подчерк Полякова, затаив дыхание прочитала:
“Что ты делаешь сегодня вечером?”.
Кондрашова покосилась в сторону Полякова, он сидел на последней парте, через ряд от неё. Сергей хитро улыбнулся и подмигнул ей.
– О! – восторженно зашептала Юлька, заглянув в записку, через руку подруги. – Поляков созрел для свидания…
“Ещё не знаю, но скорей всего буду занята, важными делами”, – написала Анька на том же самом листке и передала его обратно. Пойти очень хотелось, только вот соглашаться так быстро она не собиралась.
Через некоторое время записка вновь вернулась к ней. Аня развернула её дрожащими руками.
“Может, в кино пойдём? Там сегодня будет классный боевик. Или тебя, как маленькую, в девять часов после “Спокойной ночи, малыши”, спать загоняют?”.
– Ну, вот ещё! – презрительно фыркнула Анька.
– Что там? – любопытство Юльку распирало. – Покажи! – потребовала она.
– Кондрашова, Волкова – оборвал их физик. – Нам всем очень интересно, что там у вас.
Прозвеневший звонок спас Аньку. Ученики подскочили со своих мест, но грозный голос Юрия Константиновича остановил их:
– Звонок звенит для учителя! Сели на места, – в классе воцарилась благоговейная тишина. – К следующему уроку прочитаете параграф пять и шесть. По ним будет самостоятельная работа и устный опрос. Сдать тетради с домашней работой. Все свободны.
– Пошли, – позвала Юлька подругу.
– Ты иди. Я тебя догоню, – Аня не спеша убирала учебник в дипломат.
– Ну как знаешь, – Волкова поспешила, за остальными ребятами.
Вскоре кабинет опустел, и Анька осталась наедине с Сергеем.
– Ну, так как насчёт кино? – Поляков пристально наблюдал за неловкими движениями Кондрашовой.
– Когда и где? – небрежно спросила она, ручка выскользнула из рук и упала бы на пол, если бы Сергей не успел перехватить.
– В полдевятого у твоего подъезда.
– Договорились.
– Пойдём, я тебя провожу домой.
– Я сама доберусь, спасибо! – Анька развернулась и пошла к дверям.
– Как знаешь… – Сергей покрутил ручку в руках и словно опомнившись, крикнул: – Нюрка…
Аня выбежала из школы. У самого крыльца болтался Женька Ананьев.
– Нюрка, подожди, нам по дороге! – Женька отбросил сигарету и заспешил за Кондрашовой.
– Ещё один провожатый, – пробормотала Анька.
– Не понял… – разозлился Сергей, догоняя их. – Это ты, меня из-за него отшила?
– Серёга иди я провожу Нюрку…
– Нет, я провожу её…
Поляков и Ананьев со злостью смотрели друг на друга.
– Отстаньте оба! – Аня резко развернулась к ним. – Уйдите с дороги!
Парни расступились, пропуская её. Как только Кондрашова скрылась из виду, Ананьев надвинулся на Сергея.
– Тебе что других девчонок мало?
– Это в прошлом… – Поляков смотрел на него непроницаемым взглядом, лишь только губы расползлись в злой улыбке. – Анька будет моей…
– Я предупреждаю – если ты обидишь Нюрку, дело будешь иметь со мной. Хотя зачем тебя предупреждать? – Женька размахнулся и ударил Сергея кулаком в живот.
Поляков согнулся, но не упал, выпрямился и хотел ударить в ответ. Ананьев среагировал мгновенно. Закрылся руками, отбиваясь, а потом, улучшив момент, когда Сергей потерял бдительность, ударил по ногам.
Поляков потерял равновесие и спиной упал на асфальт, приложившись головой к поребрику. В ушах стоял звон, в глазах мутилось. Женька уже хотел ударить его ногой в лицо, но передумав, протянул руку.
– Мир?
Сергей, проигнорировав ладонь Евгения, с трудом поднялся.
– Ну, как знаешь, – Ананьев вытащил из кармана платок и промокнул разбитую бровь. – Ладно, я домой потопал. В следующий раз не нарывайся, зашибу.
– Да пошёл ты, урод!
***
Окружённая со всех сторон деревьями скамейка идеально подходила для встречи Зинаиды и Анатолия. В полусотне метров от тайного места находилась волейбольная площадка. Мужчина и женщина стояли напротив друг друга. Они молчали, боясь потревожить или разрушить хрупкие мимолётные минуты встречи, которые подарила им судьба.
Анатолий, будучи выше Зины, смотрел на неё сверху вниз. Он прижимал дрожащими руками к груди красную розу. Зинаида же стояла, о чём-то размышляя. Кондрашова не замечала нерешительности мужчины. А он всё ждал, когда же она начнёт говорить то, что он так хотел давно услышать…
– Посидим немного? Или ты торопишься? – Зинаида, не дождавшись ответа села, Анатолий присел рядом, положил розу на скамейку и обнял любимую.
– Алик… – Зина вдруг резко замолчала.
По волейбольной площадке шли их дети – Аня и Сергей. Мужчина и женщина отпрянули друг от друга, но сообразили, что их не видно затаились прислушиваясь.
– Куда мы идём? Кинотеатр в другой стороне, – недовольно буркнула Анька остановившись. – Полчаса уже болтаемся по улице.
Анатолий снова медленно придвинулся, обнял Зинаиду. Но женщина вырвалась.
– Мы пойдём ко мне, – невозмутимо ответил Сергей и потянул девочку за руку.
– Разбежался! Никуда я не пойду!
– Боишься?
– Ну, вот ещё! Кого мне бояться, тебя что ли?
Девочка перестала упираться и ускоряя шаг направилась в сторону домов, видневшихся за школой. Откинув окурок, Сергей поспешил за ней.
– Он ещё и курит! – Анатолий недовольно сморщился. – Уши оборву засранцу…
Зинаида, не выдержав, засмеялась. Ей было смешно от слов Алика, от того что они сидят в кустах и подглядывают за своими детьми.
– А знаешь, Анюта мне сейчас напомнила тебя. Ты была такая же упрямая и несговорчивая.
Анатолий смотрел в след – сыну и Ане. Он словно видел картинку из прошлого – они с Зинкой так же гуляли после школы по волейбольной площадке.
Зина встала, слишком резко. От её движения роза упала.
– Я зря затеяла всё это…
– Зин, я… люблю тебя… – Анатолий поднялся и подошёл к ней.
– Нет, нет и нет! Я тебе уже тысячу раз говорила, что не буду рушить не твою не свою семью…
– Зин, – мужчина коснулся её шеи.
Зинаида вздрогнула, обернулась и оказалась крепко прижата к груди Анатолия.
– Рушить нечего…
Поляков не хотел торопить Зину, он знал, что по мере развития событий она сама поймёт и сделает правильный выбор. Но находясь рядом с ней, Анатолий терял голову и не мог больше ждать. Он наклонился и поцеловал её.
