Текст книги "Шансон для Анны (СИ)"

Автор книги: Хелен Рой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

“Сукин сын. Опять всё сошло тебе с рук”, – раздражённо подумал Татарин, провожая его глазами, – ну, ничего сегодня ты получишь за всё…”.

Крузак Полякова выехал на дорогу, следом за ним тронулся джип Татарина.

Когда джип Полякова свернул на набережную и остановился на перекрёстке за грузовиком, Валерий обогнал обе машины, игнорируя красный свет светофора.

Управляя машиной одной рукой, второй достал из кармана радиопередатчик и нажал на кнопку.

В этот миг в джипе Полякова прогремел взрыв.

От взрыва, объятый пламенем Крузак, поехал вперёд и врезался в грузовик…

… Боли Сергей не чувствовал, но в голове сильно звенело, и этот звон заглушал все остальные звуки. Он попробовал приподняться, но обнаружил, что тело его не слушается. И тут волна острой боли обрушилась на него.

Превозмогая боль, сжимая зубами окровавленный губы, Серёга повернул голову в поисках отца.

Анатолий не подвижно лежал в луже крови, в нескольких шагах от него. Из его ноги торчал острый осколок стекла. Другая нога чуть выше колена была оторвана. Её нижняя часть валялась в нескольких метрах.

Пару минут Сергей всматривался в окровавленное лицо отца, пытаясь найти в нём хоть какие-то признаки жизни.

– Па… па, – прошептал он одними губами.

Тут над Сергеем кто-то наклонился. Это был Татарин.

“А ведь это он взорвал машину!”, – пронеслась последняя мысль в голове парня, – “Сволочь”…

Глава вторая

… Тяжёлый, застоявшийся за ночь воздух душил Аню, впрочем, дело было не только в нём. Не пролившиеся слёзы, ноющей болью довили в груди. Молодую женщину бросало то в холод, то в жар…

Весящие в комнате плотные, тёмные шторы создавали зыбкий полумрак. Анна сидела напротив светящегося рябью экрана. Его колеблющиеся блики тенью отражались на светлых обоях стены. Звук телевизора был отключён. В руке, Кондрашова, держала трубку стационарного телефона. Она настолько сильно её сжимала, что костяшки пальцев побелели. Из мембраны шли короткие гудки отбоя. Но Аня этого не замечала, уйдя в себя, в задумчивом оцепенении, невидящим взглядом смотрела в сторону окна.

Её тихий временный мир неожиданно рухнул, рассыпавшись на кусочки. Как же ей было хорошо в панцире новой счастливой жизни. А теперь всё… всё закончилось…всё пора вылизать наружу… прошлое вернулось, для того чтобы стать настоящим.

Внезапно осознав это, вздрогнула, побледнела, отбросила трубку прочь и снова замерла, опустив голову. Анна вновь отключилась от реальности, полностью уйдя в свои мысли. Настал тот день, которого она так долго ждала. Но отчего-то не было чувства удовлетворенности, триумфа. Только нехватка воздуха и страх…

Погружённая в свои мысли, Аня не слышала, как открылась входная дверь квартиры, как в комнату вошёл Женя.

Евгений наклонился, поднял трубку и положил её на рычаг телефона. По бледному лицу любимой он всё понял – она уже знает.

– Анюта, – проговорил он, помолчав. – Анюта, послушай…

– Я… я должна вернуться, – ещё минуту назад она не знала, что делать, как поступить, а сейчас вдруг всё поняла. – Должна… я обещала… Валере…

– Остановись! Забудь этих людей… ничего и никому ты не должна! – Евгений присел перед ней, заставил поднять голову и посмотреть себе в глаза. – Ты слышишь? Никому!

– Нет… должна. Должна себе, должна сыну, – Анна поднялась и глядя в пол повторила, – Должна! Он бросил меня, как ненужную собаку. Я ждала именно такого случая, такого шанса. И не надеялась… но судьба всё расставила по своим местам… Я хочу забрать у него всё!

Кондрашова замолчала, глядя куда-то в пустоту.

– Ты так сильно ненавидишь Сергея?

– Ненавижу? – задумалась Анна. – Нет… не знаю…

– Значит, по-прежнему любишь?

– Наверное… люблю, – честно призналась она.

– Подожди, – Евгений вскочил, поймал её за руку – Как же мы?

– Женька, Женечка… миленький, дорогой мой… а разве “мы” были? – она в упор посмотрела на него ясными серыми глазами. – Ты уж извини, если дала ложную надежду. Спасибо тебе за поддержку… за всё, но теперь наши пути расходятся.

Вместо того чтобы уйти Евгений неожиданно обнял её, поцеловал в тёплую солёную щеку. Он решил не торопиться, ведь Аня уже почти принадлежала ему. Завтра или послезавтра они вместе вернуться в прошлое, и он снова будет ждать и, верить в то, что она сможет полюбить его.

– Я всё равно поеду с тобой.

– Нет! Я не хочу вмешивать тебя в то, что будет происходить дальше. Я крепко завязла во всём этом…

Евгений почувствовал, что она вся напряглась, намереваясь отстраниться от него.

– Разберёмся, – прошептал он, не выпуская её из своих объятий, успокаивая нежными словами…

***

Она возвратилась в этот город спустя всего пять лет. Но у Анны почему-то возникало чувство, что она здесь не была, целую вечность. Из такси устало, наблюдая за бесконечно возникающими зданиями, мимо которых ехала, не могла узнать ни улицы с новыми девятиэтажками, ни центральную площадь, ставшую на время овощной ярмарки, большим рынком. Нескончаемый поток машин и людей, напоминал большой муравейник. Город был чужим, мрачным и не знакомым.

Такси остановилось у подъезда дома. Молодая женщина рассчиталась с таксистом, аккуратно взяла на руки спящего сына и неуклюже вылезла из машины.

Мерзкая дрожь охватила её при воспоминании о том, как, она жила здесь после смерти мамы, как находила пьяного отца, в луже мочи и блевонтины. Слишком много страданий, страха и боли оживилось в памяти.

Она растерянно окинула взглядом знакомый двор. Вокруг всё было ярким и нереальным, как во сне, особенно кирпичный дом. В этом доме когда-то она жила и до какого-то момента была счастлива. Плохие воспоминания ушли, и Анне вдруг захотелось крикнуть: “Я вернулась!”. Но вместо этого она резко подняла голову к солнцу, сделал шаг вперед, и пошатнулась, споткнувшись об камень.

– Под ноги смотри. А то и себя и дитё угробишь, – прокряхтела старуха со скамейки.

Как и пять лет назад около дома, на скамейке сидели соседки – пенсионерки. Они всегда и всё знали обо всех. Каждый день, обсуждали новые события или жильцов дома.

Кондрашова прижимая к себе Феденьку, с опущенной головой прошла, мимо них, не поздоровавшись. Не хотелось Аннушке ни с кем общаться.

Поднявшись на свой этаж, позвонила в дверь. Никто долго не открывал, потом заскрипел ключ в замке, на пороге появился бомж.

Только присмотревшись, Анна с трудом узнала отца. Грязные спутанные волосы, многодневная щетина, замызганная старая, дырявая футболка и ещё от него сильно тянуло перегаром. Черты лица Михаила от постоянного пьянства опухли и покраснели. Он опустился на самое дно.

Какое-то время, отец и дочь молча, смотрели друг на друга. Наконец Михаил отошел в сторону, пропуская Аню в пыльную, грязную прихожую.

Комната выглядела ещё хуже. Она больше походила на помойку – по полу валялись пустые бутылки из-под водки и пива, окурки, початые сигаретные пачки. В одном из углов возвышалась приличных размеров горка из мятых газет, консервных банок, пакетов и пластиковых бутылок. Оборванные обои. Из мебели только стол и старый диван. Всё остальное, очевидно, Михаил продал или обменял на выпивку.

Анна подошла к дивану и осторожно уложила на него спящего сына.

– Надолго? – Михаил с недовольством в глазах смотрел на дочь и внука.

– Пап… ты прости, что я вот так внезапно врываюсь, через пять лет… Но у меня такая ситуация… Я хотела на пару часов оставить с тобой Федю. Но, теперь вижу, что это была плохая идея…

Аня развернулась к дивану, чтобы взять сына.

– Погоди, дочка, – остановил её Михаил. – У тебя случилось что-то?

– Нет… – пробормотала Анна. – Да… я решила… вернуться… Сергей и Анатолий Васильевич в тяжёлом состоянии в больнице. Джип Полякова сегодня утром взорвали…

Внезапный хриплый хохот Михаила привёл Аню в замешательство, она даже испугалась за отца. Но Кондрашов перестал смеяться так же неожиданно, как и начал. Он серьёзно посмотрел на дочь и сказал:

– Значит, все-таки сынок грохнул своего отца…

– Кто и кого грохнул? – не поняла Кондрашова, смотря на отца как на безумного.

– Валера Татаринов сын Анатолия и твоей матери, – не весело усмехнулся Михаил. – Вижу ты в курсе этой истории?

– Как… мама же говорила, что малыш умер…

– За деньги можно сделать и свидетельство о смерти и могилку… Зинаида была в таком состоянии, что подписала бумаги об отказе не прочитав.

– Почему ты говоришь, что Валера убил Полякова?

Михаил подошёл к столу, откупорил бутылку водки, наполнил до краёв стакан и осушил до дна.

– Когда он появился на пороге нашей квартиры – злой, жаждущий мести, я испугался, а потом понял, как надо поступить, куда направить эту злость, – Кондрашов захмелел, глаза затуманились. – Представляешь, Татарин думал, что я его отец… – Михаил вновь засмеялся. – Ты не представляешь себе, какое у него было лицо, когда он узнал полуправду… Тогда я точно понял – этот парень грохнет Полякова. Он убьёт эту мразь… и мне ничего не придётся делать…

– Папа! – она схватила отца за руку и, ища ответы, заглянула в лицо. – Зачем… зачем?

– Потому что я его ненавижу! Любил я её. А она жила со мной, а любила его, – глаза отца были холодные и чужие. – Ну, чего ты на меня так смотришь?

– Что же ты наделал… – обессилено вздохнув, вмиг обмякла Аня.

– Мама… – заплакал проснувшийся от громких голосов Фёдор.

– Ну, что ты… испугался? – Анна подхватила сына на руки и направилась к дверям. На пороге оглянулась и с жалостью посмотрела на Михаила. Хотела бы она вырвать отца из этой ямы, в которую он сам себя загнал, хотела бы простить, да только ненужно ему ничего – не прощение, не помощь…

***

Аня специально медленно поднималась по лестнице на второй этаж больницы. За ней неторопливо следовал Фёдор, рассматривая по пути незнакомых людей в белых халатах.

– Не спеши! Не беги!

– Мама мы к папе идём?

– Мы обязательно к нему пойдём, – сглотнув застрявший в горле ком, ответила Анна. – Только сначала заглянем к дедушке…

Рядом с палатой реанимации дежурила Людмила. Она не сразу заметила Аню и Фёдора.

– Здравствуйте Людмила Валентиновна… – растерянно пробормотала Кондрашова, наткнувшись на взгляд женщины – жёсткий, раздражённый, ненавидящий.

Анне захотелось скрыться, спрятаться, забиться куда-нибудь в угол или хотя бы стать невидимкой. Она отступила назад, на несколько шагов, оттягивая за собой сына.

– Мама, мама, а кто эта тётя? – тут же задёргал Анну Феденька, разглядывая незнакомую красивую тётеньку.

Людмила перевела взгляд на ребёнка и с нескрываемым интересом стала рассматривать уменьшенную копию Сергея. Такие же непослушные русые волосы, яркие карие глаза, и ямочки на щеках.

– Ну, что давай знакомиться… – хмурость и недовольство исчезли, на лице женщины появилась натянутая улыбка. – Я твоя бабушка… Людмила Валентиновна…

Малыш вырвал свою ладошку из Аниных рук и подошёл Людмиле.

– Фёдор Сергееевищ, – убрав руки за спину, деловито и не выговаривая буквы, представился он. – А мы к дедущке и папе прищли.

– Здравствуй, Феденька, – ласково произнесла Полякова, сдерживая вдруг подступившие слёзы. Она протянула дрожащие руки и обняла внука, чувствуя, как пустота в груди заполняется теплом.

– Бабушшка, я так рад, щто увидел тебя, – прошептал Федя, обнимая её за шею.

– К ним можно? – Анна настороженно смотрела на Людмилу.

– Анатолий без сознания. Три часа назад операция закончилась, – скорбно пробормотала Полякова, переводя дыхание, но при этом, не отпуская внука. – И Серёженьку вчера прооперировали… ходить не будет… позвоночник повреждён…

– Я всё равно зайду?

– Как хочешь, – женщина посмотрела на внука. – А мы тут с Феденькой пока поговорим… если ты не возражаешь?

– Федя останешься с бабушкой?

– Да, – малыш уселся на кушетку рядом с Людмилой.

Анна подошла к палате, осторожно открыла дверь и вошла.

Она так и не сделала больше ни одного шага, застыла на месте.

– Боже! – вырвалось у неё.

Аня прислонилась к стенке, чтобы не упасть, сердце сжалось. Настолько трудно было смотреть, на открывшуюся перед ней картину: на кровати с перебинтованной головой и лицом лежал Анатолий. Не тронутыми бинтом остались только глаза. Он был укрыт одеялом, из-под которого торчала рука с наложенным гипсом. Вокруг кровати стояли разные мониторчики, к ним с помощью проводов и трубочек был подключен Поляков. Аппаратура попискивала, диагностируя работу сердца.

Анне трудно было поверить в то, что этот человек-мумия и есть Анатолий Васильевич Поляков.

– Больно… – хрипло прозвучало из-под бинтов. – Всё тело горит… в ушах звенит…

– Анатолий Васильевич это я Аня… – она коснулась его рукой.

– Знаю, – не открывая глаз, с трудом сглатывая, произнёс Поляков. – Духи…

Он замолчал, переводя дух и собираясь с силами.

– Я хотел извиниться перед тобой. Я очень виноват. Но и ты пойми меня… в тот момент я думал только о сыне… хотя должен был поступить не так, по совести… – Анатолий вновь замолчал, приоткрывая глаза.

– Не вините себя, – Анна вздохнула. – Я, то же перед вами виновата. Завещание… которое вы подписали… я не думала, что так получиться. Я только хотела справедливости…

– Знаю… всё знаю. Ты что думаешь, я не читал завещание, которое подписывал?

– Но тогда зачем?

– Потому что так, по совести. И про Валерку всё знаю. Он мой сын… – Алик устало вздохнул и закрыл глаза. – Если бы он только позволил мне помочь ему… если бы раньше сказал, что он мой сын…

– Валера не должен был… он думает, что это вы… ведь не знал, что его отдал в детский дом мой отец.

– Всё, так как получилось. Никто не виноват, что так судьба сложилась, – Поляков сжал её ладонь, уцелевшей чудом рукой. – Пообещай мне, что спасёшь завод и банк, не оставишь Сергея. Он слабый… а Валерка… он его оставит без всего… ведь эта его цель?

Анна согласно кивнула головой.

– Простите…

Она встала, чтобы уйти, но неожиданно пальцы Анатолия сжались сильней, удерживая Аню.

– Спаси… – едва слышно прошептал он. – Завод должен остаться… он наследство моих сыновей и внука. Только ты сможешь спасти их всех… Пообещай мне…

– Я постараюсь…

Анатолий удовлетворённо кивнул.

– Не верь никому…

Это были последние слова, которые смог произнести Анатолий, прежде чем потерять сознание. Он уже не слышал, как засвистел аппарат, показывая на мониторе остановку сердца, он не видел, как в палату ворвались врачи, он только чувствовал, как его тело падает в бездну. Боль отпустила, но Поляков боялся открыть глаза, страх сковывал его, но сделав над собой огромное усилие, Алик всё же открыл их. Перед ним стояла фигура в белом – Зинаида. Она, молча, манила его к себе, звала за собой…

***

Людмила всё поняла без слов, по хмурому лицу врача. Она почувствовала, что задыхается, что вот-вот потеряй сознание. На слёзы не было сил.

– Мы ничего не смогли сделать, – растерянно оправдывался врач, отводя глаза. – Травмы не совместимые с жизнью. Я вас предупреждал…

– Да… да… конечно… – женщина тупо смотрела перед собой. – Надо Серёже… сказать…

Анна положила на её плечо руку, их взгляды встретились.

– Я… я ему скажу.

Палата Сергея находилась на другом этаже. Поэтому подымаясь по лестнице у Ани было время всё обдумать. Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила спускающегося по ступенькам Татарина. Он перехватил своей сильной рукой её запястье. Кондрашова вздрогнула.

– Привет! К Сергею идёшь? – с улыбкой спросил он.

– Не трогай меня! – враждебно отозвалась Аня. – Зачем ты подстроил аварию? Ведь это ты сделал? Зачем? Ты говорил…

– То, что произошло, тебя не касается! Главное, что все деньги Поляковых твои. Я выполнил свою работу. Теперь настала пора тебе выполнить свою. Надеюсь, ты не передумала?

– А что, если передумала? – вырвала свою руку из его пальцев Аня и отступила на ступеньку вниз, не желая находиться даже рядом с убийцей. – Ты и меня убьешь и Феденьку, как своего отца?

– Так ты и про отца знаешь? – усмехнулся Татарин, уставившись прямо в лицо сестры своими холодными глазами.

– За что ты мстишь? Ты ж не знаешь всей правды…

– Правда, у всех своя! Ты будешь делать то, что скажу я. Не захочешь по-хорошему – будет по-плохому.

– Это не Поляков тебя отдал в детский дом. И не мама подписала документы на отказ… вернее она, но…

– Она не она… – громко засмеялся он. – Какая теперь разница?

Аня прикрыла глаза и сильно сжала кулаки, стараясь справиться с волной эмоций, накатившей на неё. “Тихо, тихо!” – уговаривала она себя, сдерживая изо всех сил ослепляющую разум ярость – “Я должна ему всё рассказать, несмотря на то, что он не хочет слушать”.

– Послушай…

– Всё хватит!

– Это мой отец подсунул документы маме, он сказал ей, что ребёнок умер при рождении. А Поляков не знал о твоём существовании…

– Заткнись! Я не хочу слушать весь этот бред, – Татарин закрыл уши руками и замотал головой. – Не хочу!

– Да пошёл ты! – Анна побежала по ступенькам наверх, остановилась только у палаты.

Дверь была приоткрыта. Нервно покусывая губы, она пригладила пальцами волосы и только после этого заглянула в палату. Анна сразу ощутила запах лекарств и хлорки.

Бледный Сергей лежал на кровати, отвернув голову в сторону окна.

– Оставьте меня в покое! – зло выкрикнул он, скрипя зубами от боли. – Как же вы все, мне надоели.

– Сергей… – нерешительно начала Аня. – Это я…

Нестерпимая ноющая боль была такой сильной, что мгновениями у Полякова мутилось в глазах. Он не понимал, где находится, и что реально, а что воображение затуманенного болью организма. И поэтому, когда услышал голос Анны, решил, что это очередная галлюцинация.

Обернув резко голову, снова почувствовал боль. “Нет, это не галлюцинация, это она”. На него смотрела Аня. Пшеничного цвета волосы струились по её плечам. В голубой футболке и шортиках, в голубеньких босоножках и с довольно вместительной чёрной сумкой в левой руке, она казалась такой близкой и в тоже время нереальной далёкой фантазией.

– Зачем приехала? – закрывая глаза, прошипел Сергей.

– Ты… не хочешь видеть меня? – запинаясь, спросила Анна, подходя к кровати.

– Я ненавижу тебя… не могу видеть… Посмотри, что сделал твой любовник… Татарин.

Кондрашова молча села на корточки и заглянула Сергею в глаза.

– Послушай меня! Валера твой и мой брат… сводный брат.

– Мне плевать! Ненавижу!

– Он вытащил тебя из машины. Значит, в нём осталось что-то хорошее. Он просто запутался.

– Зачем? Зачем он меня вытащил? Я не хочу так жить! Ты понимаешь я никогда не смогу ходить. Это ты во всё виновата!

– Я знаю, что тебе сейчас больно, но ты должен… мы должны всё пережить… Твой отец умер…

– Умер?

– Да… мы должны спасти завод и “Трестбанк”. Так хотел твой отец.

– Так вот ты зачем здесь! Из-за наследства? Убирайся! – с ненавистью в глазах выкрикнул Поляков, сжимая пальцами одеяло. – Ты получила всё, что хотела. Расчётливая сука!

Анна неуютно поёжилась от его слов, но тут же взяла себя в руки. На её лице появилась непроницаемая маска отчуждённости, скрывающая неуверенность и боль. Серые глаза блеснули сталью, губы сжались.

– Не хочешь помогать не надо! Справлюсь сама, – Кондрашова поднялась. – Но тебе придётся привыкнуть к мысли, что мы с сыном теперь всегда будем рядом с тобой.

Она быстро пересекла палату и, выйдя в больничный коридор, захлопнула за собой белую дверь. Анна прижалась к ней спиной и перевела дух. “Чёрт возьми, он совсем не изменился, а даже стал ещё более не выносимым, чем был”, – подумала она, досадую на Сергея…

***

Похороны Алика прошли торопливо и скомкано. Не было торжественной процессии на городском кладбище, не было отпевания. Гости – местные чиновники, политики, бизнесмены, молча, наблюдали за тем, как дорогой гроб выносят из зала, где проходило прощание. Никто не произносил прощальных речей. Все сочувственно смотрели на безутешную от горя вдову.

Людмила в сбившемся набок чёрном платке выла в голос. Анна, обнимая ее, стояла рядом.

Сергей и Алина на похоронах не присутствовали.

Сергей всё ещё лежал в больницы, а Алина отказалась идти на похороны, сославшись на головную боль. Со дня аварии, она так ни разу и не появилась в больнице у мужа…

Глава третья

Старая фабричная труба выпускала в голубое небо серые сгустки дыма. Высокий бетонный забор, обрамлённый по всему периметру колючей проволокой, скрывал от города и посторонних глаз два здания: двухэтажный белый дом – офис завода и рядом стоящее кирпичное строение – цех…

Стоя у широкого окна своего кабинета, Анна наблюдала, как работники завода шли на обед, отмахиваясь от летящего тополиного пуха. Посередине двора на небольшом газоне две женщины под присмотром охранника высаживали рассаду.

Кондрашова прикрыла веки рукой. На столе снова непрерывно зазвонил телефон, не давая ей сосредоточиться на открытой папке с документами и не законченном разговоре с Женей.

Новость о смерти Анатолия Полякова разлетелась по городу мгновенно. И тотчас в его офисе все телефоны буквально сошли с ума. Но звонили не только в офис, звонили и в банк, и на квартиру Поляковых.

На заводе оборону держала – Аня, в квартире – Людмила, а в банке секретарша – Лидия. Сергей так и находился в клинике. Ему стало лучше, но он по-прежнему отказывался покидать больницу, буквально спрятавшись за стенами медучреждения от свалившихся проблем, как улитка в раковину.

Анна в одиночку отбивалась от кредиторов, клиентов, требующих немедленных выплат по займам или желающих забрать свою долю из бизнеса Полякова.

Ко всем проблемам навались ещё две – Алина и Валерий.

Алина полностью игнорировала состояние мужа, она жила своей жизнью – поздно вставала, потом уезжала куда-то, а возвращалась под утро.

Татарин и вовсе куда-то исчез, испарился. Никто из его людей не знал где он, что с ним…

– Тебя что-то тревожит? – вопрос Евгения вернул Аню от тревожных мыслей.

Она прошлась по кабинету и остановилась у стеллажа с папками. Одетая в строгий серый костюм и белоснежную блузку Кондрашова выглядела вполне по-деловому, если не обращать внимания на распущенные волосы, которые струились по её плечам и спине. Анна сделала несколько лёгких шагов в обратном направлении – к окну и только потом ответила:

– Нет… всё в порядке.

– Аня то, что Татарин твой брат, не даёт тебе право укрывать его от закона. Он в первую очередь убийца!

Кондрашова тяжело вздохнула, последнюю фразу Женька повторял на протяжении всего разговора.

– Он в первую очередь мой брат. Ты понимаешь мой брат? – последнее слово она подчеркнула. – Я тоже виновата в смерти Анатолия Васильевича. Я должна была предположить, что Валерий пойдёт дальше. Когда он мне сказал, что новое завещание подписано, я даже не спросила, каким образом ему это удалось. Мне было всё равно… вернее меня это не касалось. Я хотела, чтобы именно так было. Я не меньше Татарина виновата в смерти Полякова, и в том, что сейчас происходит с Сергеем, – и уже не владея собой, Анна сорвалась на крик. – Не надо было соглашаться…

Женька в один стремительный рывок оказался рядом, обнял, сильно прижал её к себе.

– Тихо, тихо! – уговаривал он, поглаживая по голове. – Я предупреждал тебя. Татарин очень опасный и хитрый. И рано или поздно он подставит тебя. Так и получилось. В милиции думают, что это ты заказала Поляковых.

Кондрашова уткнулась головой в его плечо, прижалась к нему, ища защиты от несчастий, вдруг свалившихся на её плечи.

– Не говори так…, – глухо в его плечо прошептала она. – Я… этого не делала… Я хотела только справедливости…

– Я знаю!

– Меня арестуют?

– Пока нет. У них против тебя ничего нет. Только это странное завещание.

– Мне нужен Валерка. Без него я не разберусь ни с банком, ни с заводом.

– А-н-я пойми Татарин преступник, убийца.

– Мне он нужен! – упрямо повторила она, вытирая слёзы. – Прошу тебя найди его! У тебя есть связи. Я знаю, ты можешь…

Кондрашова откинула голову от его плеча и посмотрела с мольбой в глазах.

– Ладно, – сдался Женька. – Постараюсь.

– Спасибо…

– Анюта, брось всё это, а?

– Не могу…

– Можешь! – вкрадчиво сказал он, прижавшись губами к макушке её головы.

– Думаешь, я об этом не думала? Я не могу бросить Сергея в таком состоянии и положении. Не сейчас.

– Он-то выбросил тебя беременную, – усмехнулся Женька.

Отстраняясь от него, Аня шумно выдохнула:

– Ты обещал больше не затрагивать эту тему!

– Там в Питере я думал, что мы одна семья, – Евгений наклонился к ней и, не отпуская плеч, нежно поцеловал глаза, щёки и тёплые губы.

Вопреки Женькиным опасениям Аня его не оттолкнула, как раньше. Она словно ждала этого поцелуя. Губы её стали мягкими и податливыми.

– Я люблю тебя, – шепнул он, чувствуя, как от счастья начинает кружиться голова.

Кондрашова ничего не ответила. Просто, молча, отстранилась.

– Я готов ждать вечность…

– У меня много дел, – сказала она тихо. – Через час заседание наблюдательного совета “Трестбанка”. Карпов хочет присоединить “Трестбанк” к своему банку.

– Если ты не согласишься на слияние “Трестбанк” лишиться лицензии.

– А если соглашусь, то Карпов станет управлять им, отстранив меня от всех дел. Получается я в любом случае потеряю банк… Если… – Анна задумчиво смотрела на красную папку. – Если не верну выведенные со счетов полтора миллиарда долларов.

– Это невозможно!

– Всё возможно… Татарин знает, где эти деньги и как их вернуть. Найди его! А я буду оттягивать время…

***

– Добрый день! – Дмитриев – помощник Карпова, открыл папку. – Сегодня проходит втрое заседание наблюдательного совета в новом составе. Хочу всем представить Анну Михайловну Кондрашову, – Аня привстала. – Теперь она представляет интересы семьи Поляковых и управляет “Трестбанком”. Сейчас прошу открыть папки, которые лежат перед вами.

Когда все присутствующие открыли синие папки Дмитриев начал свой доклад, описывая перспективы слияния двух банков “Трестбанка” и “Восход”.

– Владимир Александрович, давайте по существу, – перебил его один из акционеров, седой не молодой мужчина – Сергей Владимирович Куравлёв. – Не теряйте наше время. Мы всё видим из ваших отчётов.

– Выход для “Трестбанка” только один – слияние.

– А что может предложить Анна Михайловна?

– Сергей Владимирович, Анна Михайловна совсем недавно приняла дела банка, и она не может…

– Владимир Александрович, ваша позиция нам ясна, – вновь перебил Куравлёв Дмитриева. – Но я всё же хочу услышать мнение Анны Михайловны.

– Я прошу у наблюдательного совета ещё девять месяцев. За это время я гарантирую, что банк расплатится по всем займам.

– Ну, что ж это очень любопытно, – Куравлёв с нескрываемым интересом смотрел на Анну. – Как вы будете возвращать деньги?

– Слухи о том, что “Трестбанк” переживает, тяжёлые времена и находится на грани разорения, появились ещё весной. Они были не безосновательны. Действительно у банка были трудности. Анатолий Васильевич и Сергей Анатольевич провели аудит в банке, и нашли решение на его возможное оздоровление…

– Да бросьте вы, – неожиданно с раздражением в голосе выкрикнул до этой минуты молчавший Карпов. – Какие проверки? Какой выход? Дорогая Анна, что вы нам толкаете туфту. Откуда вы возьмёте столько денег? Уже давно ни для кого не секрет, что дела банка идут не очень хорошо. Кто вам даст столько денег?

– У “Трестбанка” будет крупный инвестор. На сегодняшний день он готов принять участие в оздоровлении банка…

– Ну, это же смешно…

– Подождите господин Карпов, – Сергей Владимирович аккуратно положил на стол папку. – Мне очень хочется дослушать Анну Михайловну.

– Ещё совсем недавно “Трестбанк” был прибыльным. И это стало одной из причин, почему инвесторы заинтересовались и решил вложить деньги. Они станут акционерами банка.

– И когда же поступят деньги на счета “Трестбанка”? – с издёвкой в голосе спросил Андрей Карпов.

– Я сейчас над этим работаю.

– Так значит, договор с инвестором не заключён? – усмехнулся Карп, он смотрел на Кондрашову холодными чёрными глазами.

– В ближайшее время он будет заключён, – уклончиво ответила Анна.

– Ну, что же всё понятно, – опять вмешался Куравлёв. – Давайте голосовать…

– Подождите! Прежнее руководство, которое довело своими не правильными действиями банк до края, не желало признавать ошибки. И теперь нам снова пытаются навязать провальное решение, которое окончательно разорит “Трестбанк”, – Андрей посмотрел на Аню, как бы спрашивая: что ты теперь скажешь, девчонка?! – Я настаиваю на единственном правильном, в данном случае, решении – объединении “Трестбанка” и “Восход”.

Анна повернулась к Карпову.

– Я понимаю, как заинтересован банк “Восход” и его учредитель в объединении… таким образом Андрей Владиславович уже приобрёл не мало предприятий в нашем городе. Не буду напоминать, как честно в кавычках он это сделал… – в её голосе звучало призрение. – Задумайтесь ведь в “Трестбанке” и ваши деньги, а при объединении получите ли вы их?

– Давайте голосовать! – предложил Сергей Владимирович. – Кто за то чтобы “Трестбанку” дать отсрочку на девять месяцев?

Стараясь не глядеть в сторону Карпова, присутствующие подняли руки. Воздержался один Карп. Он сидел мрачный, барабанил по столу пальцами…

Аня в сопровождении Куравлёва вышла из зала и направилась к лифту. Вслед за ней резко поднялся Карпов и его помощник.

– Анна Михайловна, – Андрей успел поймать Кондрашову за локоть, прежде чем она зашла в лифт. – Я хотел бы поговорить с вами.

Аня обернулась, недоумённо посмотрев на стоящего перед ней мужчину.

– Анечка, я, пожалуй, не буду вас больше задерживать. Было очень приятно с вами познакомиться, – улыбнулся Куравлёв. – До свидания Андрей Владиславович.

– Анна, давайте перейдём на “ты”? – предложил Карпов, нажимая кнопку, чтобы вызвать лифт. – Здесь рядом есть хорошее кафе. Выпьем кофе и поговорим?

Аня взглянула на часы.

– Только не долго.

– Я отниму у вас десять минут.

Выйдя из лифта, они прошли в кафе, которое располагалось на первом этаже здания. Заняв свободный столик, сделали заказ – два кофе и пирожные.

– О чём вы хотели поговорить? – спросила Кондрашова, разглядывая Карпова.

Перед ней сидел симпатичный мужчина лет сорока. Красивое смуглое лицо, чёрные как уголь глаза, несколько прядок седины в тёмных волосах, волевой подбородок, твёрдые тонкие губы.

– Хочу сделать вам предложение, – он смотрел на Анну пристально. – Я готов купить у вас “Трестбанк” за ту сумму, которую вы укажите.

Молодая женщина недоумённо посмотрела на него.

– Почему вы раньше не сделали это предложение?

– Я думал, что совет проголосует за объединение банков. Но, всё получилось по-другому. У меня нет ни времени, ни желания ждать, когда вы окончательно разорите “Трестбанк”. Поэтому я вам делаю это предложение.

Анна задумчиво посмотрела на Андрея. Тот расслабленно откинулся на спинку стула и с любопытством рассматривал её.

– По-моему, вы торопитесь… “Трестбанк” выплатит все свои долги. Не всё так ужасно, как иногда кажется.

Карпов достал из кармана пиджака визитную карточку и протянул её Кондрашовой.