Текст книги "Шансон для Анны (СИ)"
Автор книги: Хелен Рой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Что ты делаешь?… Не надо… – в отчаянье умоляла Нюрка. – Не надо… я не хочу…
Сергей её не слушал. Он продолжал мстить. Раздвинул коленом Анькины ноги, резко вошёл в неё. И это лишило девушку последних сил к сопротивлению.
Уставившись на насильника круглыми испуганными глазами, Аня уже не сопротивлялась, только беззвучно плакала от боли и бессилия.
Стиснув зубы Поляков, продолжал двигаться, с каждым разом входя всё глубже, наращивая темп.
– Вот тебе! – мстительно прошептал Поляков, при этом отвёл от Анькиного лица свой взгляд, не желая смотреть в её обвиняющие глаза. Слишком много боли и отчаянья читалась в них. Но с новым толчком он невольно снова возвращался к её серым заплаканным глазам и наконец, не выдержав, погасил фонарь…
– За что? – шептала Аня, ползая в темноте по палатке, собирая свои вещи. – За что?
Сергей молчал. В этот момент он ненавидел себя.
– Ты получила то, что заслужила! Дрянь! – наконец грубо ответил он. – Десять раз подумай, прежде чем рассказывать, кому ни будь про то, что произошло здесь.
Одевшись, Аня медленно поползла к выходу. Откинув полог, она вылезла из палатки и, пошатываясь, пошла в сторону полыхающего костра…
Жёлтая луна закрылась тучами, но ребята, собравшиеся у костра, этого не заметили, точно так же они не заметили исчезновение и возвращение Ани и Сергея. Кондрашова пошла в свою палатку, а Поляков присоединился к одноклассникам, продолжающим петь песни под гитару.
Только Алинка видел, как Аня ушла с Сергеем.
– Я в туалет, – шепнула она Юльке и быстро поднявшись, пошла за Кондрашовой и Поляковым.
Прячась под кустом, она видела, как Сергей целовал Аню. Так же, как и потом слышала мольбы подруги и возню в палатке, но не стала вмешиваться…
***
Над головой чистое безоблачное небо, но по утрам ещё холодно, да и ветер сильный – северный. Вокруг тишина, лишь потрескивают в потухшем костре дотлевающие угли. Под ноги Ане прилетел пакет с мусором. Девушка преступила его и, не останавливаясь, направилась к речке.
Она не помнила, как добралась, накануне вечером, до своей палатки. Кажется, она шла не одна. Сергей следовал за ней… сейчас Кондрашова не могла решить был этот ночной кошмар сном или реальностью…
Сцепив зубы, Аня шла, отсчитывая шаги до своей цели. Она должна дойти, доползти до речки. Только вода может смыть с неё грязь и ненависть…
Девушка незаметно для себя вошла в речку. Ледяная вода не привела её в чувство. Ещё один шаг, второй… третий…течение…Стоп… нет ещё шаг и тогда всё…
– Нюрка! Стой! Стой… – кто-то кричит…
Кондрашова закрыла глаза и… чья-то сильная рука схватила её. “Кажется это Женька… Зачем?” – хотела крикнуть ему Аня, но поскользнулась на камне и ушла под воду, течение её подхватило и понесло навстречу смерти…
– Ты что творишь? Дура! – орал Женька, развернув девушку к себе, но увидев её белое лицо, испугался. – Что… что с тобой?!
Кондрашова отшатнулась назад, села на траву и затравленно оглянулась, будто ища, в какую дыру забиться.
– Анька! – Евгений осторожно присел с ней рядом на корточки, взял её лицо в свои ладони, всматриваясь в безумные глаза. Девушка дрожала всем телом от холода и пусто смотрела перед собой. С её волос и одежды стекала вода. – Что случилось?
– Ничего… – она дрожащими руками вцепилась в землю, потом глубоко вдохнула и сжала зубы. Медленно перевела уже осмысленный взгляд на Евгения и тихо попросила: – Жень, ты можешь поехать со мной в город?
В первый момент, увидев Аньку в реке, Женька испугался так, как не боялся никогда в своей жизни. Несколько секунд он словно парализованный наблюдал, как она шла дальше, погружаясь всё больше в воду. Ещё несколько шагов и её уже не что и никто не спасёт. Слишком сильное течение.
Анька остановилась, посмотрела на воду и… и Женька с ужасом понял, что она сделает этот последний шаг.
– Стой!
Сорвался с места, скидывая на ходу свитер, резиновые сапоги. Не сбавляя скорости, влетел в воду, разметав брызги в разные стороны. Нырнул и мощными гребками быстро поплыл к тому месту, где ещё пока стояла Нюрка.
– Успею, успею, – твердил он себе.
Ананьев был хорошим пловцом. Каждую неделю он плавал в бассейне по два часа, по абонементу, просто так – для себя.
Женька плыл с бешеной скоростью, боясь не успеть, опоздать. Доплыв до Аньки, в последний момент ухватил её за руку, дёрнул на себя, уронив в воду.
Зажав в сгибе локтя её голову под подбородком, он грёб одной рукой к берегу. Но их уже подхватило течение реки, таща к порогам. Анька лежала как безвольная кукла, не показывая никаких признаков жизни.
Евгений упорно грёб изо всех сил, медленно придвигался со своей ношей к берегу, ноги судорогой сводило от холодной воды. Понимая, что если срочно они не выберутся из этого течения, то всё, он не сможет выгрести и их снесёт на пороги реки.
– Ничего, ничего… ещё чуть – чуть…
Женька сделал последнее усилие, рывок, потянул Аньку за собой.
Ещё несколько минут борьбы и берег…
Парень упал на колени, упёрся руками в землю и тяжело дышал, втягивая в себя холодный утренний воздух.
Анька стояла чуть в стороне от него, с бледным лицом, в мокрой одежде, с волос ручьями капала вода. Она не плакала, не рыдала, а просто смотрела в никуда.
– Что… что с тобой?! – заорал он на неё, но увидев бледное лицо резко замолчал.
– Ничего, – пробормотала она, а потом вдруг попросила проводить её до города.
“Что же случилось?” – задавался Женька вопросом, всю обратную дорогу, пока электричка везла их до города. Но Анька упорно молчала, не желая ни о чём говорить.
– Что случилось? – не выдержал Евгений, пересаживаясь рядом с ней на сиденье.
Анька, молча, качнулась вперёд, упав Женьке на плечо, и вдруг заплакала. Евгений прижал её к себе.
– Что случилось? – напористо повторил свой вопрос Ананьев.
– Я не могу тебе об этом рассказать… Жень… понимаешь, не могу…
Когда они оказались в городе и уже почти дошли до Анькиного дома, она остановилась.
– Жень… можно я ещё попрошу тебя о чём-то?
– Да.
– Не могу я сейчас идти домой… папа на смене… квартира пустая…
Евгений всё понял. Он решил показать Аньке своё место, где сам прятался каждый вечер от проблем, где отгораживался каменными стенами от непонимания родителей. Женька привёл её в подвал-качалку.
Первое помещение подвала был оборудован под спортивный зал. Стены побелены, посередине висит боксёрская груша, с боку штанга, гири, гантели. Следующая комната была отведена для отдыха. На стенах плакаты со Шварценеггером, Сталлоне, Брюса Ли. Под потолком люстра, под ней большой стол, диван, кресла, стулья.
На диване сидели трое здоровенных накаченных парней в кожаных куртках. В полумраке комнаты казалось, что они одинаковые – короткие стрижки, широкие плечи, мощные шеи. Разница лишь в цвете волос – рыжий, блондин и брюнет.
– Смотрите, кто к нам пожаловал, – с дивана поднялся брюнет, особой радости в его голосе не улавливалось. – Жека!
Он подал Евгению руку, крепко пожал её и удивлённо посмотрел на Аню.
– А это ещё кто?
– Она со мной, – Женька загородил собой девушку.
– Привет, крошка! – осклабился гнусной улыбочкой брюнет. От неё Аньку передёрнуло.
– Здравствуйте… – тихо ответила она, ещё больше прячась за спиной Евгения.
– Козырная тёлка! – амбал выдернул Аню из-за спины Женьки. – Ну-ка иди сюда мы посмотрим на тебя! Красивая девочка…
– Холера, ты чё, не понял? – угрожающи, зашипел Ананьев на брюнета. Женька был выше его и здоровее, и явно сильнее физически. – Она со мной! Отвали!
Рыжий и блондин поднялись одновременно, как по команде и встали между Женькой и своим дружком.
– Вставай в очередь! – хмыкнул блондин.
“Кошмар продолжается” – пронеслось в мыслях у Ани. Холера толкнул её на диван и навалился сверху. Его пронырливые пальцы никак не могли справиться с молнией на джинсах.
– Отпусти! – кричала Кондрашова, отбиваясь от насильника. – Ну, пожалуйста не надо…
– Что тут происходит? – вдруг прозвучал грубый мужской голос. – Холера слезь с девчонки.
Амбал подчинился.
– Татарин, ну ты чего… мы же только пошутить хотели…
Анька подняла голову и встретилась взглядом с голубыми глазами.
– Привет! – добродушно протянул незнакомец, помогая встать Ане. – Я же говорил, что мы ещё увидимся…
Анька подавленно молчала, но из объятий Татарина не вырывалась. Её приятно согревало тепло сильных мужских рук. Не смотря на всё пережитое, ей не хотелось из них вырываться. Было спокойно, тепло…
– Выпей, – Татарин придвинул Ане стакан с дешевым вином.
Девушка послушно сделала глоток, потом ещё один. На вкус вино оказалось кислым и не вкусным. Но приятная теплота разлилась по телу.
– Полегчало? Давай знакомиться?
Кондрашова согласно кивнула головой.
– Валера.
– Аня.
– Ты не бойся сестрёнка, больше тебя здесь никто не обидит. Можешь приходить в любое время, – он строго посмотрел на Холеру и его дружков. – Женя проводит тебя домой.
– Спасибо, – Аня не решительно поднялась.
– Ты обязательно приходи, – тихо попросил Валера.
– Я приду… – пообещала она.
Глава восьмая
Из Лесного проезда, с грунтовой дороги, машина Фрола выехала на асфальт. В этот момент с правого боку из тёмного переулка вылетела “шестёрка” с маячком такси. Автомобиль поравнялся с джипом авторитета. Стекла “шестёрки” опустились и внезапно неизвестные в масках открыли шквальный огонь из автоматического оружия. Машина убийц резко рванула вперёд, обогнала джип. Киллеры продолжили стрелять теперь уже в лобовое стекло.
Тяжело раненный водитель-охранник остановил внедорожник. Помощник Фролова выскочил из машины, отстреливаясь из пистолета по “шестёрке”.
Сидевший на переднем пассажирском сиденье Фрол был изрешечён пулями. Белая рубашка окрасилась в красный цвет…
***
В ванной журчала вода. В комнате, с зашторенными окнам и выключенным светом пред телевизором, сидел мужчина. По “ящику” шла очень популярная местная передача “Без цензуры”.
За десять минут ведущий Глеб Андреевич Неизвестный успевал рассказать о всех криминальных новостях, происходящих в городе. Это была первая передача, в которой открыто, показывали сюжеты об коррупции чиновников, об воинах ОПГ, об зверских убийствах, об “оборотнях” в пагонах.
Её сюжеты пестрили натуралистическими сценами насилия, разрушений, убийств. Несколько раз передачу пытались снять с эфира и закрыть. Но благодаря “высоким” покровителям телепередача несмотря ни на что продолжала выходить в эфир каждый вечер.
В двух тысячном году, после хладнокровного убийства Неизвестного, передачу всё-таки закроют. Убийцу не найдут. Всем будет очевидно, что журналиста “заказали”, возможно, даже и те самые покровители…
– Сегодня в восьмом часу утра в центре города была расстреляна машина предпринимателя Фролова Андрея Ильича. Ещё живой, с тяжёлыми ранениями – в живот, грудь и височную область головы, мужчина был доставлен в первую городскую больницу. Однако надежды на то, что он выживет практически нет. Стоит отметить, – журналист усмехнулся. – Что предприниматель попал в засаду буквально в пятидесяти метрах от здания ГАИ.
– Раз, – произнёс Валерий, пристально наблюдая за действиями, происходящими на экране.
– Примерно через час после этого убийства, – продолжал вещать Неизвестный. – На территории гаражного комплекса, на улице Коммунистов была обнаружена обстрелянная и наполовину сожжённая “волга” с тремя трупами.
На экране появились кадры с места событий. Камера выхватила крупным планом сначала ряд гаражей, затем сожженную машину, рядом с которой лежали труппы, укрытые белой плёнкой.
– А вот и два…
– По предварительным данным автомобиль принадлежал гражданину Шока Рустаму Гиевичу. Он же и находился в машине вместе со своим водителем и охранником. Связаны ли два этих убийства? Что это раздел территории? На эти вопрос предстоит ответить…
Татаринов откинулся в кресло, и некоторое время сидел не подвижно, уставившись невидящим взглядом в монитор экрана. Затем потянулся к пачке “Космос”, достал сигарету и закурил.
То, что происходило дальше на экране, его уже не интересовало. “Да… искусно Поляков избавляется от своих союзников и врагов. Впрочем, как обычно” – подумал Валерий. В принципе он ожидал такого поворота. Про Алика ходили разные слухи. Говорили, что раз в полгода он устранял своих бригадиров, так сказать делал зачистку.
Татарин глубоко затянулся сигаретой, медленно выпустил дым и снова задумался – “не пора ли вмешаться в ход событий?”. Валера предвидел, что скоро последует новая череда убийств. Остановить их может только он, повернув всё как ему угодно, разыграв свой спектакль, срежессировав свой сценарий. Всего-то сказать Полякову одно слово и нажать на спусковой крючок пистолета. “Но нет… это слишком легкая смерть для такой мрази”.
Дверь в ванную открылась и в комнату вошла девушка. Светлые волосы распущены, великолепное тело закрыто полотенцем. Она не спеша приблизилась к Валерию, окинула его смеющимся взглядом и без всякого стеснения сорвала с себя полотенце.
– Фу, – надув губки, капризно сказала путана. – Как можно это смотреть?
Она стояла перед ним совершенно голая. Запах дорогих духов и свежесть обнажённого тела, высокая совершенной формы грудь, плоский живот, длинные ноги манили Татарина. Он одарил её жёсткой ухмылкой, выключил телевизор.
– Не твоё дело, – коротко процедил сквозь зубы. – Подойди ближе!
Девушка послушно приблизилась.
Задержав рвущиеся раздражение, Татарин поднялся и вдруг просунул свою ладонь ей промеж ног и силой сжал пальцы. Путана вскрикнула.
– Молчать! – приказал Валерий и снова сжал пальцы, причиняя новую боль.
Проститутка попыталась вырваться, но в Татарина, словно бес вселился. Он с размаху залепил ей пощёчину, свалив на пол. Повернул всхлипывающую женщину спиной к себе и грубо овладел ею. Валерий мял её грудь и истязал свою жертву то в обычной, то в извращённой форме. Его жестокость не знала границ, он упивался властью унижая и получал от этого кайф, как наркоман от наркотика.
Проститутка, до крови кусая губы, лишь изредка постанывая от боли, но сносила все более изощрённые издевательства не обычного клиента. Она знала, что доставляет ему наслаждение своими метаниями и стонами. Скорей всего Татарин не выпустит её, пока самые вольные его фантазии не получат удовлетворения. Что ж за большие деньги она готова вытерпеть всё…
– Тебе понравилось? – испуганно, спросила проститутка.
– Не то слово, – оскалился Валерий. – Чего разлеглась? – он вытащил из тумбочки деньги и кинул их на пол, перед жрицей любви. – Давай вали отсюда!
– Сволочь, – тихо пробормотала проститутка, и это стало её ошибкой. Клиент услышал.
После жесткого избиения Татарин выкинул девицу за порог, не позволив ей одеться…
***
Ранним утром город всегда пустынный. Через несколько часов поедет, по своему обычному маршруту, первый троллейбус. Анька вдохнула прохладный свежий воздух. Как хорошо! Птички поют. Она остановилась перед гранитными ступеньками, ведущими к берегу.
Невысокие волны одна за другой набегали на берег, ударялись об высокие ограждения и сползали вниз, падая в воду, чтобы превратиться в грязную серую пену. Всегда в это время озеро отливало полупрозрачной синевой и если приглядеться, то можно было увидеть на дне острые камни, покрытые мутным зелёным мхом.
Вдалеке между небом и озером виднелся теплоход. Он плыл в Кижи. Именно туда стремились попасть все туристы, приезжающие в Карелию. По легенде, церковь Преображения Господня находящаяся на этом острове, была построена плотником Нестором одним топором, без единого гвоздя. Когда Нестор закончил работу то выбросил топор в озеро, чтобы никто и никогда не смог повторить такую же величественную постройку.
Анька мечтала тоже когда-нибудь съездить туда. Как это жить рядом с памятником Всемирного наследия ЮНЕСКО и не увидеть собственными глазами эту красоту.
Девушка подняла глаза к небу. Белые чайки кружились над озером, иногда они молниеносно снижались, припадали к воде, а потом вновь подымались в небо. “Вот бы и мне быть такой же свободной, так же кружить над водой”, – мечтательно подумала Аня, прижимая ладонями к ногам подол белого ситцевого платьица. Только что они всем классом гуляли по набережной, встречали рассвет. И девушка впервые после смерти матери забыла обо всех проблемах, отдавшись веселью. Но время летит неумолимо и вот потихоньку все разбрелись по домам. А Кондрашова осталась, чтобы, не спеша прогуляться ещё раз по набережной. Но воспоминания о прошедшем выпускном вновь вернулись, омрачив прекрасное утро…
Выпускной проходил в кафе, которое для вчерашних школьников арендовали заботливые родители. Пока директриса зачитывала слёзную речь, Поляков под столом разливал по стакан, всем желающим, “Брусничку”.
Аня, Юлька и Алина сидели рядом. Кондрашова маленькими глотками пригубливала настойку, выискивая новую тарелку с солёными огурцами.
– Юль подай огурчик.
– И давно тебя на солёненькое потянуло? – спросила Волкова, придвигая к Аньке тарелку с соленьями.
– Недавно… Я беременна…
– Понятно… Что делать будешь? Аборт или замуж?
– За кого? – не поняла Аня.
– Так… Это ещё интересней. За отца ребёнка.
– За Полякова?
– Поляков? – Юлька в изумлении смотрела на Аню. – Он знает?
– Нет…
– Пошли! – вдруг подскочила Волкова со стула.
– Куда?
– К Полякову.
– Я не пойду… Юль понимаешь не всё так просто… – Анька опустила голову на ладони.
Но подруга была не приклонена:
– Просто, не просто… Хватит рыдать! Дело уже сделано, надо срочно вопрос решать, пока не поздно! – она потянула Кондрашову со стула.
– Юль… что я ему скажу? – как послушная собачка, Анька тащилась за подругой.
– Поставишь перед фактом. И пускай либо женится, либо деньги даёт на аборт.
Они подошли к столику, за которым сидел Сергей.
– Поляков, – перекрикивая музыку, заорала Юлька. – Надо срочно поговорить! Вернее… Нюрке надо срочно с тобой поговорить!
– Смотрите, кто к нам пришёл! – пьяный Сергей с усмешкой смотрел на Аню, полностью игнорируя Волкову. – А тебе идёт этот цвет. Цвет невинности и чистоты, – с издёвкой усмехнулся он. – Ну что ж пойдем, покурим?
Парень встал, грубо схватил покрасневшую Кондрашову за руку и потянул за собой.
– А может и не только… – шепнул он ей в ушко, ведя за собой.
Анька вздрогнула от этих слов, по спине прошёл холод.
Они вышли из кафе. Сергей закурил, а девушка продолжала молчать, топчась на месте.
– Ну что пойдём, повторим? – он показал кивком головы на парк, где были заросли кустов.
– Нет!
– Нет? А разве не за этим ты пришла, – Сергей придвинулся к ней, его рука прошлась по ноге девушки, залезая под подол платья. – Разве тебе не понравилось, когда с тобой, так как с дешёвкой?
– Я беременна! – разозлилась Аня.
– Беременна? – в голосе Полякова закипела ярость, но тут же она сменилась идиотским смехом. – Беременна!!!
Он присел на корточки, продолжая хохотать. Вся решимость Аньки пропала, она повернулась, чтобы уйти. Но Сергей поднялся на ноги и схватив девушку за руку развернул к себе лицом.
Парень смотрел на неё тяжёлым, злым взглядом.
– Что, ты, хочешь от меня? Женой моей хочешь стать? Нет уж! Денег?
Кондрашова отвела от него глаза. Её лицо пошло красными пятнами, в глазах появилась боль и обида, ресницы подрагивали.
– А у меня их нет!
– Анатолий Васильевич…
– А вот отца сюда вмешивать не надо! – раздражённо выпалил Сергей.
Он чувствовал себя мерзавцем. Только мерзавец мог так поступить – отыграться за ошибки родителей на этой беззащитной девчонке. Но инстинкт трусости взял верх: “Пускай сама выпутывается. Он – то здесь причём? Ну, подумаешь один раз трах***, а может она после этого ещё с кем-нибудь?”.
– И вообще я не уверен, что это мой ребёнок!
Поражённая, Анька ахнула и резко оттолкнула его.
– Не была я ни с кем, кроме тебя! – прошипела она и со всего маха влепила Полякову звонкую пощёчину. – Сколько же в тебе подлости и злости!
– Ах ты тварь! Ты об этом ещё пожалеешь! – пригрозил Поляков, прижимая ладонь к щеке.
– Я напишу заявление в милицию, что ты меня изнасиловал!
– Запомни детка, ты никто! – Сергей наклонился к ней и шептал в самые губы. – И поверят в мой рассказ. А я изложу свою версию. Ты сама пришла ко мне в палатку, и всё было добровольно! – Он откинул окурок в кусты и направился в кафе.
Анька осталась одна. “Всё вполне закономерно. И на что только рассчитывала? Что можно было ожидать от этого подонка?”, – думала она.
В полной прострации направилась к дверям, а в голове одна мысль: “С беременностью надо что-то делать. Срочно! Пока ещё срок маленький…”.
Юлька и Алинка ждали Аню у дверей.
– Ну как? – Новикова сразу набросилась на неё с расспросами.
– Потом расскажу, – Кондрашова направилась в туалет. – Дайте сигарету.
– Ну, хотя бы вкратце!
– Сказал, что это не его ребёнок. И значит проблемы мои…
– Надо всё рассказать Анатолию Васильевичу, – предложила Юлька.
– Нет! Не хочу… мне … стыдно…
Анька застыла у зеркала, уставившись в своё отражение большими серыми глазами. Юлька шагнула к ней, осторожно тронула её за плечо:
– Это Полякову должно быть стыдно. Ты только не переживай… мы что ни будь, придумаем. А сейчас пойдём…
– Идите… я догоню.
Подруги развернулись и быстро направились к дверям, оставив Кондрашову одну.
Анька выкурила сигарету, поправила пряди волос и вышла из туалета. Она уже была у самого выхода, когда услышала за спиной резкий окрик Евгения:
– Эй, Нюрка подожди!
Она остановилась, но не обернулась. Сильная рука Женьки больно сжала её плечо, властно развернула лицом к себе.
– Я всё знаю! – бесцеремонно сверля её презрительным взглядом, процедил он сквозь зубы. – Только не могу понять, чем он лучше меня?
– О чём ты?
– Что у тебя с Поляковым? – цепкие руки Женьки держали её за оба плеча, деться было некуда. – Он только что мне рассказал, как ты с ним…
– Тебя это не касается! – взяв себя в руки, спокойно ответила Аня.
Последние слова взбесили Ананьева. Он крепко сжал пальцами её лицо и впился в губы поцелуем. Женька целовал её долго, а Анька на протяжении всего поцелуя стояла не подвижно. Она просто онемела от страха. “Просто какое-то дежавю” – ей казалось, что всё это уже было с ней. Девушку просто окатил панический ужас.
Но Женька не видел и не чувствовал того что происходило с Кондрашовой. Он был ослеплён обидой. Выпитое спиртное ударило ему в голову, и Ананьев уже ничего не соображал. Он сходил с ума по Аньке, а она дразнила его – не подпуская к себе. А потом унизила своим предательством, переспав с Поляковым.
– Не надо, – отстраняясь от него слегка поморщившись, попросила она.
Женька ослабил хватку, тихая просьба возымела отрезвляющий эффект.
– Прости… Я дурак! Я очень – очень люблю тебя! – он взял её за руку, приложил ладонь к своей груди. – Я всё тебе прощаю…
Анька попыталась вырвать свои пальцы.
– И то, что я беременна от Полякова?
– Это не правда…
– Это правда! – Аня в раздумье смотрела куда-то мимо него.
Евгений побледнел и отшатнулся от неё. На какой-то момент Кондрашовой показалось, что он сейчас её ударит. Но нет, Ананьев сжимал пальцы в кулаки.
Аня повернулась и пошла. Уже на выходе, за прозрачными дверями обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на Женьку. Боль в его глазах сменилась отчаянием, они что-то кричали, о чём-то молили. Но нет, не услышала, не поняла…
Кондрашова отвернулась и направилась к девчонкам, ждущим её. А Евгений уткнулся лбом в холодную стенку…
Отдалённый шум. Из какого-то окна доносились звуки медленной композиции. Анька так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как оказалась в своём дворе.
Девушка остановилась, и села на пустую скамейку…
***
Татарину что-то не спалось этой ночь. Вытащив из кармана пачку “Космоса”, он только сейчас заметил, что она пуста. И именно в этот момент ему жгуче захотелось курить. Валера посмотрел на часы – пять утра. Решив, что уснуть он всё равно не сможет, схватил на ходу со столика ключи от машины и, хлопнув дверью, вылетел из квартиры.
Потом он так и не смог себе объяснить, что на него нашло в то ранее утро, почему он поехал не к ближайшему круглосуточному ларьку, а к дому, где жили Кондрашовы. Но чтобы его туда не тянул, Татарин приехал именно в этот двор, где на скамейки сжавшись в комочек, плакала Анна.
Она не услышала подъехавшей машины, не увидела Валерия.
– Привет! – он сел рядом с ней.
Девушка подняла заплаканные глаза и вдруг вцепилась в его футболку двумя руками, прижалась мокрым лицом и заревела. А потом стала рассказывать ему, незнакомому человеку о том, как с ней обошёлся Сергей, о том, что она осталась совсем одна и о том, что не знает, что делать со своей бедой.
Растерявшийся Татарин смотрел с ненавистью куда-то в пространство, слушая исповедь Ани. Он гладил её по светлым волосам, сжимая дрожащие губы, чтобы не заплакать самому от жалости и отчаяния.
– Послушай сестренка, обращаться за помощью к этому ублюдку и взывать к его совести было совершенно бесполезно. И можешь забыть про свои наивные иллюзии о справедливости. Надо было сразу же идти и писать заявление в милицию. Почему ты это не сделала? Почему не пошла к его отцу?
– Я думала, может, он захочет на мне жениться, ведь я его люблю…
– Жениться? – Валерка был ошарашен и, не выдержав, заржал. Наивность этого ребёнка его убивала. – Извини… – спохватился он.
– Ничего… Всё нормально… – Анька досадливо пожала плечами, вырвавшись из его рук. – Я понимаю, что выгляжу полной дурой… Мне пора.
– Постой! Я помогу тебе. Ты не будешь делать аборт. Ты родишь этого ребёнка, и только тогда мы вместе пойдём к Полякову старшему и всё ему расскажем. А сейчас пойдём я тебя провожу…
Глава девятая
Лицо Валеры было словно высечено из камня, и если бы вдруг именно в этот момент, спящая, Анна проснулась, открыла глаза и увидела его, то испугалась. Столько разных эмоций в нём отразилось – от ненависти до любви.
Татарин смотрел на Аню, и к горлу как обычно подступал комок. Почему ему всегда хотелось её защищать? Почему вызывали у него такое волнение её слёзы? Ведь не один человек не имел над ним власти. Может во всём виноваты рассыпавшиеся по подушке и плечам пшеничного цвета волосы? Припухшие нежные губки или округлившийся маленький животик? И ли всё-таки родная кровь не даёт покоя совести?
Сколько раз хотел отправить её восвояси… не смог. Немало сил потратил и на то, чтобы отказаться от любви к сестре. Всё бесполезно. Сейчас наступило то время, когда нужно выбирать. Но на самом деле решение было уже давно принято, и оно было не в пользу Ани.
Формально Валерий отказался от неё ещё тогда, когда первый раз увидел на ступеньках в подъезде. Но чем больше он находился рядом с сестрой, тем больше к ней привязывался. Его тянуло к девушке, неудержимо, до ноющей боли в сердце. Она могла стать его семьёй, семьёй которой у него никогда не было.
Но надо успеть сделать то, на что потрачено уже столько сил и времени. Татарин понимал, что обратной дороги не будет. В игре победит только один – либо Поляков, либо он. И если выиграет он, то Анна никогда его не простит, потому что в качестве своего оружия он будет использовать её. Но Валерий будет мстить до конца, он так реши, он так обещал себе. И даже умирая, не оставит в живых Полякова старшего, потянет за собой. Только кровь отца смоет все его унижения и боль.
Никто не знал всей правды о нём. Валерий Татаринов появился из неоткуда.
С самого раннего детства Валерка чувствовал свою ненужность и одиночество.
Детский дом номер сорок семь в провинциальном городке представлял собой довольно убогое заведение. Жестокие воспитатели, жизнь впроголодь, холод в комнатах. Воспитанники выживали, как могли. Именно сюда и попал десятилетний Валера после мотания по другим детским домам.
Недалеко от этого города в пятидесяти километрах находился посёлок, туда отправляли на поселение воров и мошенников. Они “крышивали” детский дом. Несовершеннолетние проститутки, заказы на кражи, угоны машин и плата за молчание директору. У воспитанников не было выбора своей судьбы, за них всё решили взрослые.
Восемьдесят процентов ребят имели условную судимость, либо стояли на учёте в детской комнате милиции. Детдомовцы жили по законам волчьей стаи. Сильный всегда прав, кулак решает всё. Старшие издевались над младшими. Много насилия, унижения.
Жаловаться воспитанникам детдома, по сути, было некому. Оставалось только терпеть и подчиняться более сильным.
Татарин очень хорошо запомнил тот день, когда его привезли в этот детский дом. Он сидел в столовой и ел картофельное пюре с котлетой из алюминиевой тарелки. К нему подошёл старшеклассник.
– Гони котлету, – грубо потребовал Васька Мотылёв.
– Не дам! – ответил Валерка, продолжая жевать.
Ночью его побили, и он попал в больницу с двумя сломанными рёбрами и сотрясением. После выписки вернулся в детский дом и снова начал упорствовать. Валерку опять избили, в этот раз он попал в больницу ненадолго.
Каждый день Татарин видел, как к младшим воспитанникам садиться Васька и съедал шесть порций, а несчастные малыши доедали одну на семерых, а потом по заданию всё того же Мотыля, шли воровать и попрошайничать.
Так продолжалось год.
Валера понимал, что если молчать, то бить будут постоянно, а если сопротивляться, то однажды это закончиться. Передним было два варианта – продолжать гнуть своё и тогда он врятли останется в живых, или же сломаться, как большинство. Но Татарин выбрал третий.
Ночью он зарезал своего обидчика – Матыля и двух его помощников. Залез в кабинет директора и выкрал свои документы. Воспользовавшись пожаром, который сам устроил, беспрепятственно покинул детдом, ушёл никем незамеченный.
Татарин спрятался на овощной базе, на окраине города. Когда затравленный, голодный Валерка увидел прочёсывающих территорию ментов, он даже не пытался бежать.
На суде Татарин вины своей не отрицал, говорил, что ни о чём не сожалеет. В результате получил самый большой срок из возможного. И снова ему пришлось отстаивать своё право на жизнь, только уже в колонии для несовершеннолетних. Накопившаяся агрессия вылилась новым сроком, за ещё одно жестокое убийство.
Во всём, что с ним произошло он винил своих родителей. Год за годом глубоко укоренившаяся боль в душе, переросла в кровную обиду. Ведь это они обрекли Татарина на такую жизнь, отказавшись от него. Обида росла и тогда-то залегла в Валеркиной голове мысль отомстить. Из документов, прихваченных из детского дома, он знал, где они живут. Оставалось только выйти с зоны, не получив ещё один срок…
Валерий провёл пальцем по лицу Ани. Месяц она собирала себя по частям, месяц зализывала раны на душе, после последнего разговора с Сергеем. Теперь Нюрка не плакала, она почти научилась жить заново и почти забыла своего обидчика. Больших усилий стоило Татарину уговорить её оставить ребёнка.
