Текст книги "Сказка только начинается"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Ну? – произнес Хадсон, отпустив коридорного. – Не хотите ли перекусить, миссис де Санс?

– Не называй меня так! – Едва эти слова сорвались с ее губ, Марианна поняла, что допустила страшную бестактность. – Прости, Хадсон, я просто еще не готова.

Но сказанного не вернешь: нежность на лице Хадсона мгновенно уступила место обычной холодно-вежливой маске.

– Разумеется, я тебя не тороплю, – сухо ответил он. – Почему бы нам не принять душ? По отдельности, конечно, – добавил он с сарказмом, заметив ее пугливый взгляд. – А затем спустимся вниз и поедим. Ты ведь хотела поесть, помнишь?

– Да, я быстро, – пробормотала Марианна.

Хоть она и говорила себе, что должна быть сильной и не распускаться, надолго ее не хватило. Под душем ее вновь начали душить слезы. Что, если Хадсон захочет осуществить свои супружеские права прямо сейчас? Ничего на свете Марианна не желала так сильно, но что с ним будет после этого? Легче или тяжелее станет ему пережить ее неизбежный уход? Что вообще значит секс для мужчины? Марианна была слишком неопытна, чтобы разбираться в таких вопросах. Она просто плакала и плакала, не в силах остановиться.

Она услышала за дверью голос Хадсона: муж звал ее, и тревога в его голосе подсказала Марианне, что пора выходить. Она хотела ответить, но рыдания сжали ей горло. Затем распахнулась дверь, и сквозь полупрозрачный пластик Марианна разглядела знакомый силуэт. Хадсон был уже раздет – только с полотенцем на бедрах; не скрывая своей тревоги, он с силой рванул дверь душевой кабинки.

– Какого черта… – Но в следующую секунду он уже легко, словно ребенка, подхватил ее на руки, и вода с веселым журчанием окатила их обоих.

Марианна рыдала, уткнувшись в его теплую грудь. Тихо чертыхнувшись, Хадсон вынес ее из ванной, укутал пушистым банным полотенцем и усадил к себе на колени, устроившись в большом кресле.

– Не надо, любимая! Не плачь! Все хорошо!

Марианна слышала его, но не могла остановиться: скорбь и отчаяние всех последних недель (или, может быть, лет) рвались наружу и требовали выхода.

Хадсон гладил ее по голове, по горячим щекам, ласкал и убаюкивал, как ребенка. Марианна плакала, пока не кончились слезы, и наконец с последним жалобным стоном прильнула к его груди.

– Знаешь, я немало прожил на свете, но ни разу не встречал женщину, которую бы так расстраивала перспектива лечь со мной в постель, – заметил Хадсон. В глубоком звучном голосе его звучала добрая и грустная улыбка.

Марианна молча зарылась лицом в его мохнатую грудь.

– Анни, послушай меня, – хрипло заговорил он. – Я не знаю, что тебя так пугает, но могу подождать. Если ты боишься близости, может быть, тебя кто-то обидел или напугал в прошлом… пойми, Анни, хоть мы теперь муж и жена, я не собираюсь ни к чему тебя принуждать против воли. И ты не обязана делать то, чего не хочешь. Я хочу тебя, это правда, но хочу тебя всю. И тело твое, и сердце, и душу. Я подожду, пока ты не будешь готова. Пойми, тебе нечего, абсолютно нечего бояться!

«Если бы он только знал!»

– Ты не понимаешь! – Она подняла на него заплаканные глаза – два зеленых океана боли. – Все так запуталось! Но поверь, я хочу тебя!

– Анни! – простонал Хадсон. – Я не намерен торопить тебя, но, когда держу тебя в объятиях, не владею собой! – Он попытался отстранить ее, но Марианна крепче вцепилась ему в плечи.

– Не надо больше разговоров! – Она приблизила губы к его рту. – Я хочу тебя. Я не боюсь тебя, Хадсон, и никогда не боялась!

– Анни, это не игра! Если я поцелую тебя, то уже не смогу остановиться! Черт побери, я так долго ждал…

– Знаю, знаю! – Его нежность и понимание стали последней каплей, растопившей ледяной барьер: поток любви и желания подхватил Марианну и понес заветной тропой. Она хотела Хадсона, нуждалась в нем; она не думала о том, хорошо это или дурно, но помнила только одно: сегодня они стали мужем и женой. – Хадсон, я так хочу тебя! Так люблю.

Хадсон поднялся, держа ее на руках; полотенца соскользнули, и в огромном зеркале на стене Марианна увидела, как растет его тщетно сдерживаемое возбуждение. Он впился в ее губы: поцелуй его, полный сладкой горечи, заставил Марианну застонать и крепче прижаться к нему в поисках еще большей близости. Она смутно ощутила, что Хадсон куда-то несет ее.

Уже в спальне, когда он уложил ее на благоуханное покрывало, Марианна открыла глаза и с любовью прошептала его имя.

– Ты так прекрасна! – тихо ответил Хадсон, не отрывая от нее глаз. – Первый раз это должно быть медленно и нежно – но я так тебя хочу.

Опустившись рядом с ней на постель, он покрыл ее тело осторожными, но чувственными поцелуями. Марианна содрогалась и извивалась в его объятиях; ей не верилось, что все это происходит с ней, что это ее тело вдруг зажило особой, отдельной от разума жизнью, что это ее сердце наслаждается каждым прикосновением любимого.

Нежные мужские руки и губы исследовали каждый дюйм ее тела. От обжигающего желания у Марианны кружилась голова, а все тело ныло, стремясь к чему-то большему. В самой сердцевине ее существа стало жарко и влажно, но Хадсон все еще медлил.

По своей неопытности Марианна не понимала, какое усилие над собой требуется ему, чтобы сдержать прилив страсти и доставить ей удовольствие. Она знала лишь одно: если сейчас рухнет небо и весь мир полетит в тартарары, она этого и не заметит. Все на свете потеряло для нее значение и смысл – все, кроме их любви.

Вечерние тени уже сгустились в спальне, когда Хадсон наконец приподнял ее бедра и вошел в нее одним точным движением. Марианна застонала, почувствовав мгновенную боль, но Хадсон заглушил ее стон поцелуем. Дав ей время привыкнуть к нему, он начал двигаться – медленно и осторожно, чтобы не причинить своей невинной жене новой боли.

Марианна не верила себе, ей казалось, что все это сон. «Свершилось! – думала она. – Свершилось – мы стали одним целым, и я жива, я не умерла от счастья в ту же секунду!» Верно, она была жива, более того – сама ритмично двигалась ему навстречу. Хадсон входил в нее все сильнее, все глубже, и наконец оба слились в едином порыве совершенного наслаждения.

Марианна не слышала, как выкрикивала его имя, когда мир вокруг нее взорвался и рассыпался яркими брызгами; не слышал и Хадсон, как звал ее, когда перед глазами у него вспыхнули звезды.

Медленно, очень медленно Марианна возвращалась из счастливого забытья: голова ее покоилась на могучей груди Хадсона, ноги их были сплетены, словно муж и жена и вправду стали «одной плотью».

Должно быть, она задремала. А когда снова открыла глаза, за окном уже разгорался рассвет. Хадсон по-прежнему обвивал ее сильными руками; рядом с ним Марианна чувствовала себя спокойно и счастливо. Она и не помнила, когда в последний раз так безмятежно спала. И вдруг ужасная мысль поразила ее, грубо вырвав из мира счастливых грез и вернув к реальности.

Она застыла, а затем осторожно высвободилась из теплых объятий Хадсона.

Что она наделала? Господи, что же она натворила?

Как могла так безоглядно отдаться ему? Пусть она теперь его жена и должна выполнять супружеские обязанности, но неужели нельзя было притвориться, что ей это не доставляет никакого удовольствия? Нет, она отдалась ему не только телом, но и сердцем и душой – а значит, их неизбежное расставание станет для Хадсона гораздо тяжелее. Дрожь ужаса охватила Марианну. Как теперь ей уйти от него?

– Куда это ты?

Голос Хадсона звучал устало, но счастливо. Марианна замерла на краю кровати, прижав руки к груди.

– Я… мне нужно в ванную, – наконец выдавила она.

Хадсон приподнялся на локте, вид его мускулистой груди заставил ее задержать дыхание.

– Поскорее возвращайся, милая.

«Милая…» Марианна застыла, смятенно глядя в его любящие глаза. Он, должно быть, приписывает ее смущение застенчивости, девичьей робости, но сейчас Марианне было не до таких тонкостей. Сейчас не время стесняться и робеть. Она наконец скажет Хадсону то, в чем должна была признаться еще два года назад. Тогда промолчала – и оба они запутались в паутине полуправд и недомолвок, приведших к сегодняшней катастрофе. Но теперь пора исправить ошибку.

– Анни! – Он вгляделся в ее лицо, и улыбка уступила место озабоченности. – Что с тобой?

– Я не могу здесь оставаться! – в отчаянии выпалила Марианна.

– Здесь? В отеле? – в недоумении переспросил Хадсон. – Что тебе здесь не нравится? Что изменилось со вчерашнего дня?

– Нет, ты меня не понял. Не в отеле. – Марианна с трудом сглотнула. – Я… – Она закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, когда она сообщит ему эту страшную весть. – Я не могу оставаться с тобой, как твоя жена.

Она ждала немедленного ответа, может быть, движения к ней, но в спальне воцарилось молчание. Наконец, не выдержав ожидания, Марианна открыла глаза.

Хадсон молча смотрел на нее, и лицо его было непроницаемым.

– Еще вчера я бы согласился отпустить тебя, Анни, – заговорил он, и сердце Марианны отчаянно забилось, – но сегодня – нет. Ты моя, и не только потому, что мы обменялись кольцами. Нет на земле такой силы, которая теперь смогла бы оторвать нас друг от друга.

– Но ты обещал, если я захочу уйти…

– Ты не хочешь уйти! Сердце твое, – он ударил себя кулаком по могучей груди, – сердце рвется остаться. Можешь выдумывать что хочешь – твои сердце и душа знают правду. Ты моя. Ни одна женщина еще не отдавалась мне так полно, с таким самозабвением, как ты. И не пытайся это отрицать, Анни.

– Хадсон, я не могу остаться с тобой, – прошептала Марианна.

– Можешь, Анни. – Не обращая внимания на свою наготу, он перекатился на кровати и схватил ее за руки. – И останешься, потому что я тебя не отпущу! – мрачно предупредил он.

Все было хуже, в тысячу раз хуже, чем Марианна могла себе представить. Оставалось лишь одно – рассказать правду и стойко вытерпеть все, что произойдет дальше. Что бы он ни говорил, как бы ни пытался ее успокоить, на лице его она прочтет тщательно скрываемую мысль: «Во что я ввязался?!» Как бы он ни любил ее, в глубине души все равно почувствует облегчение оттого, что она уходит.

– Я все объясню, – дрожащим голосом произнесла она. – Сейчас ты все поймешь.

– Я уже сказал, мне не нужны никакие объяснения.

– Нет, я должна была признаться. Тогда, быть может, не произошло бы все вчерашнее.

– А я вот в этом совсем не уверен, – сумрачно ответил Хадсон. – Я люблю тебя, Анни. Любовь – это больше, чем похоть или эгоистическая жажда комфорта. С первого дня, когда тебя увидел, я понял, что хочу быть рядом с тобой в горе и в радости. Мне не важно, что ты сделала или не сделала; ничто, понимаешь, ничто не уменьшит моей любви к тебе. Если ты все еще хочешь в чем-то «признаться» – признавайся, только помни эти мои слова. Я слушаю. – Он сел на кровати и, обняв Марианну, крепко прижал ее к себе. – Рассказывай.

Час «икс» настал, время пошло.

– Помнишь ту ночь, когда ты сделал мне предложение? – начала она, сильно дрожа. – И я ответила…

– Ты ответила: «Да, дорогой, конечно», – тихо произнес Хадсон.

– Но я никогда не сказала бы этого, если бы… если бы знала. – Она устало покачала головой. Сердце Хадсона сильно билось; и это подсказало ей, что он не так спокоен, как кажется. – Но тогда я не знала.

– Чего? – ровным голосом спросил Хадсон. – Чего ты не знала?

– Когда я вернулась домой в тот вечер, меня ждал Майкл, – тихим, напряженным голосом продолжала Марианна. – Он рассказал мне… – Она глубоко вздохнула. – Рассказал, что связан с преступниками, с мафией. И что теперь, когда ты женишься на мне, они смогут шантажировать тебя, а если ты откажешься им подчиняться, уничтожат. Они используют наши отношения, чтобы вовлечь тебя в преступную деятельность и дискредитировать. Он говорил о каком-то крупном процессе, который ты вел в то время, но я понимала, что этим дело не кончится: начав шантажировать тебя, они уже не остановятся. Он сказал, что наша встреча – это дар богов для него и его друзей.

Она словно видела перед собой лицо Майкла, злобную радость в его прищуренных холодных глазах.

– Мама ничего не знала! – горячо продолжала она. – Поверь, она ни в чем не виновата! Но, услышав все это, я поняла, что должна покинуть ее, разорвать все связи с ней, с Майклом и с тобой. Я написала записки – тебе, матери и ему – и уехала. Никакого другого мужчины у меня не было. Никогда, ни до, ни после!

Она остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Спустя несколько месяцев я узнала, что мама и Майкл погибли в автокатастрофе. Но это ничего не изменило: ведь бандиты, на которых он работал, живы. Ты не можешь, тебе нельзя связываться с таким человеком, как я. Это тебя погубит.

Она замолчала, ожидая ответа. Но ответа не было. Ни слова, ни жеста, ни движения. Марианна беспокойно заерзала в объятиях Хадсона.

– Хадсон! Ты меня понял? И тут она увидела его лицо.

Хадсон сиял – по лицу его расплылась широкая улыбка, глаза светились бурной радостью.

– Так вот в чем дело? – спросил он негромко; голос его слегка дрожал. – И это все? Он не нападал на тебя, не пытался изнасиловать, не причинил тебе вреда? Только угрожал – и все?

– Все?! – широко раскрыв глаза, воскликнула Марианна. Очевидно, он ее не понял! – Хадсон, разве ты не слышал? Они погубят тебя! Ты должен быть белее снега – а я запятнана родством с преступником!

– Я все слышал. – И Хадсон вдруг воскликнул, сорвавшись на радостный крик: – Слышал, слышал, все слышал! Спасибо тебе, Господи, спасибо!

– Хадсон! – Он же перебудит весь отель! – Неужели ты не понимаешь, что это значит для твоего имени, для карьеры…

Хадсон прервал ее слова поцелуем – и никогда до сих пор, даже в предыдущую ночь, он не целовал ее так радостно и страстно!

– Да ты знаешь, какие ужасы я себе воображал? – хрипло спросил он. – Изнасилование, кровосмешение, наследственная болезнь, вирус СПИДа. Чего только не приходило мне в голову долгими бессонными ночами с тех пор, как мы с тобой встретились снова! Все кошмары, все трагедии, с которыми мне доводилось сталкиваться в суде, оживали и вставали передо мной! Я сходил с ума.

– Но разве не ужасно то, что случилось на самом деле? – Марианна уже ничего не понимала: она словно оказалась в перевернутом мире, где черное стало белым, а белое – черным. – Хадсон, эти люди знают меня. Они знают, кто такая Марианна Макбрайд. Майкл был одним из них. Если ты женишься на мне и вся эта грязь всплывет…

– Я уже женат на тебе, глупышка! – И он нежно поцеловал ее в губы.

В глазах его Марианна прочла отблеск минувшей ночи, но не позволила себе отвлекаться.

– Ты женат на Марианне Хардинг. Конечно, рано или поздно преступники сообразят, кто я такая; но если я вовремя исчезну из твоей жизни…

– К черту преступников! – Сжав ее лицо в ладонях, он нежно всмотрелся в ее огромные смятенные глаза. – Неужели ты не понимаешь, как я люблю тебя? – мягко спросил он. – Не понимаешь, что ты для меня значишь? Два года назад я едва не сошел с ума, а когда ты бросила меня в Марокко… – Он устало покачал головой. – Не хотел бы я пережить такое еще раз! Это было словно конец света, и самое ужасное – я не понимал, что же происходит! – Голос его лучше всяких слов говорил о перенесенной боли и отчаянии. – Я люблю тебя, Анни, и все остальное… понимаешь, все остальное для меня не имеет значения! Ты – единственная в мире женщина, созданная для меня. Моя женщина. Жена, возлюбленная, друг, мать моих будущих детей. Черт побери! – Внезапный гнев вспыхнул в его глазах. – Как ты могла подумать, что карьеру, – это слово он почти выплюнул, – я поставлю выше нашей любви? Почему приняла решение вместо меня? Неужели ты настолько не веришь в мою любовь? Считаешь меня таким мелким, эгоистичным, подлым…

– Нет, совсем нет!

Господи, ну как же объяснить ему?

– Представь, что ты вступишь с ними в борьбу – и потеряешь все, – с болью заговорила она. – Имя, положение, работу, уважение друзей и коллег. Пойми же, Хадсон, они тебя уничтожат! Рано или поздно ты возненавидишь меня. – Хадсон хотел возразить, но Марианна продолжала: – Конечно, ты будешь бороться с собой, будешь стыдиться своих чувств, но это же так естественно! А я… я этого не выдержу.

– Анни, я не знаю, с какого рода людьми ты общалась до сих пор, но поверь, ни один стоящий мужчина не сочтет это «естественным». Ты ни в чем не виновата и твоя мать тоже, – мягко добавил он. – Мне не раз случалось видеть мерзавцев, подобных Майклу: словно растения-паразиты, они присасываются к хорошим, честным людям, подделываются под них и пьют из них соки. У таких людей нет ни чести, ни совести; они идут на все, чтобы добиться успеха в своих грязных делишках. Я не первый год борюсь с ними и хорошо изучил их штучки!

– Об этом я и говорю, – прошептала Марианна, чувствуя, как глаза вновь наполняются слезами. – Они сделают все, чтобы подчинить тебя своей воле. Словно акулы, будут кружить вокруг тебя и выжидать.

– Черта с два! – решительно возразил Хадсон. – И ты думаешь, я позволю им тебя запугивать? Они отняли у нас два года счастливой жизни, но больше не отнимут ни часа! Доверься мне, Анни!

Всей душой она желала бы довериться ему, убедиться, что он в силах вступить в бой с мафией и выиграть, но ведь он сам сказал, что эти люди способны на все!

– Хадсон, они опасны. Ты не сможешь спрятать меня от них. Ведь ты сам говоришь, что они используют любые средства. – начала она, но нежный поцелуй Хадсона заставил ее замолчать.

– Я не собираюсь играть по их правилам, – ответил он. – И прятать тебя – тоже. Тобой я горжусь более всего и намерен показать свою прекрасную жену всему миру. Нет, Анни, мы не станем дрожать перед этими шакалами. Они уже изуродовали тебе жизнь, но больше не посмеют тебя тронуть. Ты моя жена, я поклялся перед алтарем оберегать и защищать тебя.

Жена… У Марианны запершило в горле. Муж и жена.

– Так ведь? – настаивал он. – Мы с тобой теперь одно целое, согласна?

– Согласна. – Марианна робко улыбнулась. В душе ее, скованной вечной ночью, впервые за долгие годы забрезжил рассвет.

– Да, вот еще что, – добавил он, глядя на нее влюбленными глазами. – В следующий раз, когда захочешь спасти мою репутацию, пожалуйста, сначала обсуди это со мной. Я, конечно, уже большой мальчик и многое могу вынести – но не смогу пройти через это снова!

– Я тоже. – Марианна хотела улыбнуться, но, к своему удивлению, поняла, что опять плачет – по щекам ее текли слезы, а рот искривился, словно у ребенка.

Хадсон понял, что время слов прошло: опрокинув Марианну на покрывало, он жадно впился устами в ее уста, а своими серебристыми глазами – прямо ей в душу.

– Анни, Анни, – шептал он сквозь поцелуи, – подумать только, что эти негодяи разлучили нас на целых два года! Они за это заплатят! Обвив его шею руками и всем телом прильнув к любимому, Марианна страстно, хоть и неумело, отвечала на его поцелуи. Вот Хадсон оторвался от ее губ и принялся покрывать поцелуями шею, грудь, живот – и Марианна задрожала от наслаждения. Ей сладко было видеть и чувствовать, как Хадсон желает ее; она упивалась обретенной над ним властью.

Когда наконец, не в силах больше ждать, он вошел в нее быстрым и мощным движением, Марианна громко застонала и выгнулась под ним, потрясенная силой его и своих собственных чувств.

Он вел ее в ритме древнего как мир танца любви, и она с радостью повиновалась, все глубже и глубже впуская его в свое тело, свое сердце, свою жизнь. Вершины они достигли одновременно – и оба в один миг почувствовали, что мир вокруг них преобразился, что сами они стали одним целым и ничто – даже гибель Вселенной – их уже не разлучит.

А позже, лежа в объятиях друг друга, купаясь в лучах солнца, разгоняющего ночную тень, они беспечно болтали, смеялись и строили планы на будущее. Оба полагали, что семья немыслима без детей; оба мечтали, что их любовь даст жизнь новым созданиям, которым предстоит вырасти и жить долго и счастливо.

– Ну как, миссис де Санс, больше вы ничего не боитесь? – ласково спрашивал Хадсон, вглядываясь в сияющее лицо Марианны.

– Ничего. – Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– Мы будем счастливы, любовь моя, – тихо пообещал он. – Так счастливы, как ты не могла вообразить в самых смелых мечтах. Никто и ничто больше нас не разлучит. Поверь мне, милая, наша сказка только начинается!

ЭПИЛОГ

«Наша сказка только начинается.»

Сколько раз за эти годы Марианна вспоминала обещание Хадсона, данное тем солнечным утром! И сейчас, сидя на скамье в саду и вдыхая аромат цветущих роз, она думала о том, что муж сдержал свое слово.

Из-за розовых кустов доносился детский смех и веселые возгласы: там Хадсон играл с сыновьями. Темноволосые и сероглазые, упрямые, гордые и непреклонные, мальчики были точной копией отца. Жизнь их, думала Марианна, будет нелегкой, но увлекательной; как и их отец, они преодолеют все препятствия и добьются всего, чего захотят.

Марианна рассеянно погладила себя по огромному животу. «После троих мальчуганов хорошо бы для разнообразия завести девочку!» – шутя говорил ей Хадсон. И сама она мечтала о зеленоглазой малышке с пушистыми золотыми локонами. Однако, родится ли у них девочка или мальчик, оба будут любить малыша, как частичку самих себя.

Подумать только, она едва не потеряла Хадсона навсегда! Теперь она сама удивлялась, как могла вести себя столь глупо и безрассудно. Но, слава Небесам, Хадсон еще раз подтвердил, что не зря носит гордое имя мужчины.

Он не стал ждать, пока мафия пронюхает о его связи с падчерицей Майкла Кэкстона, – нет, со своей обычной отвагой он объявил об этом сам, а затем начал расследование делишек покойного Майкла. Талантливому юристу потребовалось не много времени, чтобы выйти на его сообщников – живых, здоровых и процветающих. Преступная группировка была раскрыта; гангстеры оказались за решеткой, а слава Хадсона удвоилась.

Но теперь, десять лет спустя, супруги редко вспоминали о прошлом – слишком безмятежно было их настоящее, слишком много даров обещало им будущее.

– Любовь моя, как тебе идет беременность! Сейчас ты похожа на ангела!

Погрузившись в мечты, Марианна и не заметила, как Хадсон вышел из тени и бесшумно присел рядом с ней.

– Наша сказка только начинается… – прошептала она, не отрывая глаз от мужа. Прошло много лет, но его мускулистое тело и загадочно-насмешливые серые глаза по-прежнему сводили ее с ума. – Помнишь, когда ты произнес эти слова?

– Конечно. – Он обнял и крепко поцеловал жену, а затем погладил ее по выпирающему животу. – Прошло десять лет, но наша история далека от завершения. Мы должны вырастить детей, увидеть внуков, а если Бог будет к нам милостив, то и правнуков. Кстати, мне кажется, на этот раз родится девочка.

– Почему ты говоришь об этом так уверенно?

– У меня предчувствие. – В уголках его серых глаз, опушенных густыми ресницами, собрались веселые морщинки.

– Тогда верю. Предчувствия тебя никогда не обманывают, – улыбнулась в ответ Марианна.

– Да, я настоящий провидец, – гордо вздернув голову, ответил Хадсон, и оба расхохотались. – Анни, как я счастлив!

Улыбка вдруг исчезла с его лица – перед Марианной стоял иной Хадсон: чувствительный, слабый, трогательный в своей уязвимости. Такого Хадсона не знали ни родные, ни друзья: в минуты сомнений и неуверенности в себе он открывался только самому близкому человеку на свете.

– Знаешь, я с легкостью отказался бы от дома, машин, яхты, даже от детей… лишь бы ты всегда оставалась рядом. Если ты исчезнешь, мне незачем будет жить.

– Кстати, о детях… – Марианна поморщилась: в течение последнего часа ее несколько раз беспокоили приступы боли, и на этот раз схватки стали почти невыносимыми. – Кажется, твоя дочь готова появиться на свет.

– Что?!

Хотя Хадсон переживал роды жены уже три раза, но так и не смог к этому привыкнуть, и сейчас Марианна с улыбкой смотрела, как ее муж, всегда такой хладнокровный и собранный, в панике вскакивает на ноги.

– Но ведь еще рано! Тебе рожать только через три недели! – воскликнул он в настоящем ужасе. Несмотря на боль, Марианна невольно рассмеялась.

– Дорогой, попробуй объяснить это малышу, – ласково ответила она.

В следующую секунду, крикнув няне, чтобы присмотрела за детьми, Хадсон подхватил жену на руки и, несмотря на ее слабые протесты, понес к машине.

Больница находилась всего в нескольких кварталах от великолепного особняка де Сансов в пригороде Вашингтона. По пути схватки стали сильнее. Марианна зажмурилась и принялась дышать глубоко и размеренно, как учил ее врач.

Она слышала, как Хадсон охрипшим от волнения голосом призывает врача и медсестер. Марианну положили на носилки и отнесли в комфортабельную отдельную палату, там ее уже ждал врач. Хадсон не находил себе места, но Марианна уже не обращала на него внимания: все ее усилия были сосредоточены на том, чтобы произвести на свет новую жизнь.

Два часа спустя на руках медсестры лежала прелестная девочка – крохотная, с огромными зелеными глазами и золотистым пушком на голове, совсем не похожая на своих смуглых, черноволосых братьев. Однако быстрота, с какой она появилась на свет, и громкий голос говорили, что характером малютка пойдет в отца.

Хадсон взял новорожденную из рук медсестры и передал измученной, но счастливой матери.

– Какая она красавица! – Хадсон присутствовал и при рождении сыновей, но впервые Марианна видела у него на глазах слезы. – И так похожа на тебя, – добавил он дрогнувшим голосом. – Наша дочь… Господи, у нас дочь! Не могу поверить!

Глаза Марианны затуманились счастливыми слезами.

– А как же твое предчувствие? – улыбнулась она. – Ты ведь был уверен, что родится девочка!

– Да, но сейчас, когда это свершилось… – Он долго и нежно вглядывался в крохотный живой комочек, завернутый в больничное одеяло, затем обратил взгляд к усталому и счастливому лицу жены. – Я люблю вас, миссис де Санс, – прошептал он, и Марианна поняла, сама не зная как, что в этот миг он вспомнил о матери и о собственном искалеченном детстве. Нет, в их семье никогда не случится ничего подобного! Маленькие де Сансы с детства запомнят, что главное в семье – любовь.

Марианна невольно потянулась к Хадсону, и тот, угадав ее порыв, прильнул к ее губам в страстном поцелуе. «Это все, что мне нужно, – подумалось ей. – Возлюбленный, муж, друг, защитник, отец моих детей. Чего еще желать?»

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.