Текст книги "Сказка только начинается"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ночь тянулась бесконечно. Приняв душ и переодевшись в ночную рубашку, Марианна вышла на балкон и опустилась в кресло, наслаждаясь ночной прохладой. Над горизонтом, отражаясь в волнах далекого залива, всплыл серп месяца. Один за другим гасли огни в городе: люди ложились спать.

Она позволила ему нарушить свой душевный покой. Усталой рукой Марианна потерла лоб. Хадсон снова вошел в ее мысли, пронизал собой каждую частичку ее существа, но разве он не был с ней всегда? Все эти долгие одинокие месяцы она говорила себе, что время – великий лекарь, что постепенно ее убитая любовь забудется и все это время лгала себе.

Забудется – не смешно ли? Ей никогда не забыть Хадсона де Санса! Она научилась жить без него; точнее, существовать, как существуют люди, пережившие катастрофу, – бледные призраки прежних, веселых и жизнерадостных, людей. Тело ее живет, но часть души – та, что отвечает за умение радоваться жизни, – умерла безвозвратно. Что бы она ни делала, куда бы ни направилась, тень Хадсона будет преследовать ее по пятам. И не будет конца тьме и отчаянию.

Над морем вспыхнул рассвет, окрасив тени в розовый цвет, и торжествующая красота его исторгла у Марианны слезы. Ей так и не удалось забыться сном. Ни на минуту.

В шесть она поднялась со своего места и шаркающими старушечьими шагами побрела в ванную. Горячие струи смыли слезы с ее лица. Жизнь продолжается, говорила она себе, я должна жить дальше.

Она вернулась на балкон и высушила густые золотистые локоны под утренним солнцем. В узел их не убрала – просто распустила массу сияющих кудрей по плечам. Надела простую белую блузку и такую же юбку. Краситься не стала – не было сил, да марокканская жара быстро расплавила бы любую тушь.

Марианна решила позавтракать, как только откроется ресторан, когда большинство посетителей будет еще спать. Поэтому не удивилась, увидев, что большая, залитая солнцем зала почти пуста; лишь несколько полусонных туристов, спешащих на утренний самолет, торопливо поглощали свой завтрак.

Марианна взяла себе еще горячую, только что из печи, булочку и стакан ледяного сока папайи и направилась в уголок к укромному столику, как вдруг знакомый голос заставил ее замереть и выпустить из рук стакан.

– Ранняя пташка! – Голос Хадсона звучал тепло и приветливо: в нем не было и следа вчерашней ссоры.

– Хадсон! – Она отступила на шаг от липкой лужи. На место происшествия уже спешил официант с тряпкой. – Смотри, что ты натворил! – воскликнула она, от души радуясь, что ресторан почти пуст.

– Прошу прощения.

Марианна подняла глаза – и сердце ее ухнуло в пустоту, а затем, встрепенувшись, забилось частыми, болезненными толчками. Простые серые брюки Хадсона обтягивали бедра так, что ни одна женщина не удержалась бы от искушения взглянуть на него дважды, а шелковая рубашка подчеркивала могучие мускулы. Он был холоден, спокоен и опасен – страшно опасен. И еще потрясающе красив.

– Ты… ты рано поднялся. – Сердце Марианны билось так, что она едва слышала собственный жалкий лепет. Она-то думала, что больше его не увидит!

– Ты тоже. – Улыбнувшись, он указал в сторону столика на двоих: – Давай присядем, и я закажу еще сока. Это, кажется, была папайя? – спросил он, приглядываясь к луже на полу.

– Да, но не нужно. Я хотела сказать, я могу сама…

– Иди садись, Анни, – терпеливо повторил он.

Марианна пошла и села – это было легче, чем пускаться в спор. Но дело даже не в этом: злясь на себя и презирая свою слабость, она все же не могла отказаться от последнего свидания. Хоть и понимала, что совершает ошибку. Лучше бы им расстаться навсегда. Если сейчас он будет мил и ласков с ней, она не удержится и, разрыдавшись, расскажет ему всю правду.

Нет! Даже думать об этом нельзя!

Не успел Хадсон сесть, как к нему подошла служащая отеля и что-то тихо сказала.

– Посыльный отнес твой багаж вниз, как ты и просила, – сообщил Хадсон, обернувшись к Марианне.

– Вот как? – удивилась она. Неужели служащая подошла к нему только затем, чтобы об этом сообщить? И почему Хадсон беспокоится о ее вещах?

– И сейчас все твои чемоданы покоятся у меня в багажнике, – как ни в чем не бывало добавил Хадсон, помешивая кофе.

– Что? – Нет, она, должно быть, ослышалась! – Что ты сказал?

– Твои чемоданы – в багажнике моего «рейнджровера». – Он сделал глоток и восхищенно покрутил головой. – Давненько я не пил такого кофе!

– Хадсон! – Как ни старалась Марианна не повышать голос, ей это не удалось.

– Да? – Он поднял глаза – взгляд их был тверд как сталь.

– Если не ошибаюсь… – она набрала воздуху в грудь и заговорила почти спокойно, – если не ошибаюсь, ты только что сказал, что мои вещи лежат в твоей машине?

– Ну, если быть точным, машина не моя, а нанятая, – поправил Хадсон. – Дороги здесь не везде хороши, и я подумал, что для загородных прогулок больше подходит «рейнджровер». Но, если ты предпочитаешь…

– Я предпочитаю… – Марианна снова поглубже вдохнула, но на этот раз дыхательная зарядка ей не помогла: голос все равно сорвался на визг, – я предпочитаю узнать, что, черт возьми, происходит! Почему мои чемоданы у тебя в машине? Кто приказал их туда положить? Уж разумеется, не я! Мне сейчас уезжать.

– Знаю. – Он пронзил ее взглядом. – Со мной.

– Я еду в круиз! – выпалила Марианна, и разозлилась на себя: как легко он вытянул из нее всю необходимую информацию!

– Тур по главным городам Марокко, – бесстрастно уточнил Хадсон. – Пей лучше сок.

– К черту сок! Ты хочешь сказать, что сам приказал отнести мой багаж к себе? – прошипела она. – Это правда?

– Чистая правда. – Он улыбнулся, но глаза оставались холодными.

– Тогда прикажи обратно! – гневно потребовала Марианна; ярость заставила ее забыть о правилах грамматики. – Меня ждет автобус, я…

– Ошибаешься, – уверенно ответил Хадсон. – Очень сильно ошибаешься.

Он наслаждался каждой минутой этого нелепого диалога – и даже не пытался скрыть свое наслаждение!

– Хадсон, тебе лучше объясниться, и побыстрее, пока я не опрокинула кофейник тебе на голову! – Это была не пустая угроза, и Марианна злорадно улыбнулась, заметив, что с лица Хадсона мигом исчезло самодовольство.

– Тебя никто не ждет, – поспешно объяснил он, отставляя кофейник подальше. – Марджори отменила твой заказ несколько дней назад.

– Марджори? – Господи, что все это значит? Марианна взглянула в насмешливые глаза Хадсона – и вдруг все поняла.

– Однажды вечером я разговорился с Марджори. – спокойно начал Хадсон. Рука его лежала на кофейнике, а глаза внимательно следили за взбешенной собеседницей. – Она рассказала, что ты собираешься в тур по Марокко, и еще заметила, как, мол, было бы здорово, если бы я поехал с тобой. Но, согласись, было бы смешно, если бы тебе пришлось трястись в душном автобусе, когда к твоим услугам огромный «рейнджровер» с кондиционером! Ты со мной согласна? – вежливо спросил он.

Марианна молча смотрела на него потемневшими от ярости глазами.

– И Марджори была так добра, что позвонила от твоего имени и отменила твой заказ. Она прекрасно поняла ситуацию, – закончил Хадсон.

– Ты так считаешь? – мрачно спросила Марианна. – И почему же она не рассказала об этом мне? Уж я бы ее поблагодарила.

– Мы решили сделать тебе сюрприз, – улыбнулся Хадсон. – Кроме того, если бы я спросил у тебя разрешения, ты, скорее всего, ответила бы «нет». Марджори в таких вещах разбирается.

– Вот как? Марджори была добра и покладиста, служащие в туристическом агентстве тоже, посыльный, несомненно, тоже проявил верх доброты и понимания. Хадсон, сколько ты заплатил ему за кражу моего багажа? И сколько получили остальные?

– Ах, Анни, что за выражения? Кража… – недовольно протянул Хадсон.

– Это называется именно так, – парировала Марианна. – Ты не хуже меня знаешь законы.

– Милая моя, не будь занудой! – Это фамильярное обращение, произнесенное небрежно-ласковым тоном, подействовало на нее словно удар по лицу. – Я же все объяснил. Со мной тебе будет удобней и безопасней, чем одной в толпе незнакомых людей, согласна?

– Если я буду в толпе, то, очевидно, не одна, – огрызнулась Марианна. – И весь этот спор…

– Хочешь сказать, что со мной ты не чувствуешь себя в безопасности? – поинтересовался он, впившись взглядом ей в лицо. Пальцы его сжали стакан так, что казалось, он вот-вот хрустнет.

– А что твоя… твоя приятельница? – осторожно спросила она. – Ты, конечно, объяснил ей, куда едешь?

– Приятельница? – недоуменно протянул Хадсон, хотя, разумеется, знал, о ком говорит Марианна.

– Та дама с рыжими волосами, – пояснила она с кислой улыбкой.

– А, ты говоришь о Джасмине, – серьезно ответил Хадсон.

– Ну да, о Джасмине. – Это имя обожгло ей губы, словно кислота. – Она не станет возражать, узнав, что ты отправляешься в путешествие с какой-то незнакомкой? Ей это не покажется странным?

– С какой стати? – удивился Хадсон. – Она знает, что мы с тобой старые друзья.

– Ты сам сказал, что я никогда не стану твоим другом, – вырвалось у Марианны. Эти слова, произнесенные несколько дней назад, до сих пор больно жалили ее.

– Ну, если мы даже не друзья, – с непроницаемым лицом откликнулся Хадсон, – то и беспокоиться не о чем, верно? Просто знакомые, путешествующие вместе. Булочка остыла, хочешь, я принесу тебе теплую? – предложил он.

– Спасибо, нет. – Все происходящее казалось Марианне дурным сном. Мало того что Хадсон поставил ее в идиотскую ситуацию, он еще преподнес все происходящее как что-то совершенно естественное, о чем и спорить-то нечего. Он лишил ее воли, превратил в марионетку, и ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться его железной воле. А Марджори… Что он наплел Марджори, чтобы вовлечь ее в заговор? Конечно, красавицу фотомодель здравомыслящей назвать нельзя, но это уже слишком.

– Доедай же.

– Я доем, – холодно улыбнулась Марианна. – После чего ты достанешь из багажника мои чемоданы, а я решу, улетать ли мне немедленно или пробыть здесь еще несколько дней. В любом случае путешествовать вместе мы не будем, и тебе придется с этим смириться. – И она твердо, без улыбки взглянула ему в глаза.

– Нет, ты поедешь со мной, – мягко, но решительно отозвался Хадсон.

– Ты с ума сошел.

– Вовсе нет. – Улыбнувшись, он откинулся на спинку кресла, но глаза его оставались холодными. – Я в здравом уме и прекрасно себя контролирую, и ты это знаешь. Я не люблю путешествовать в одиночку, а тут как раз подвернулась ты. Не вижу никаких проблем.

– А я вижу! – огрызнулась Марианна.

– Ты поедешь со мной, Анни. Ты хочешь увидеть Марокко, я тоже. Мы оба в отпуске, и глупо позволять прошлому портить нам каникулы. Просто покатаемся по стране, полюбуемся видами. Ты будешь в полной безопасности. – Он насмешливо улыбнулся. – Если хочешь, могу дать письменную гарантию.

– Я не боюсь тебя, Хадсон, – с усилием произнесла Марианна.

– Отлично. Значит, все решено. – В голосе его послышалось нетерпение: очевидно, он предчувствовал нелегкий спор и теперь радовался, что все достаточно скоро уладилось. – Твои вещи собраны, мои тоже.

Да, этот раунд Марианне не выиграть. И дело не только в том, что Хадсон загнал ее в угол, хотя это само по себе достаточно неприятно. Беда в том, что ей отчаянно хотелось ехать с ним. К чему себя обманывать?

Долгой, бесконечно долгой ночью, когда весь мир видел безоблачные сны, Марианна, съежившись в кресле, рыдала о том, что никогда больше не увидит Хадсона. И вот он появляется и предлагает ей провести с ним еще несколько дней! Словно приговоренный, которому обещали отсрочку казни, Марианна не могла противиться искушению. С Хадсоном она бы еще справилась, но бороться одновременно с ним и с собой – выше ее сил. Она поедет, хоть и знает, что об этом придется горько пожалеть.

– Тебе удобно?

– Да, спасибо, – ответила Марианна. Ее напряженность не ускользнула от мужчины на водительском сиденье.

– Может, сменишь гнев на милость? – мягко спросил Хадсон. – Я ценю твой твердый характер, но боюсь, что он может испортить нам все удовольствие от поездки. – И уголки его губ приподнялись в ленивой усмешке. – Хочешь, я извинюсь перед тобой и докажу, что сожалею о своем поведении?

И, прежде чем она поняла, что он собирается сделать, Хадсон сжал ее лицо в ладонях и прильнул к губам. Отчаянным усилием воли Марианна заставила себя сидеть неподвижно, не отвечая на поцелуй. Если она сейчас поддастся соблазну, следующие несколько дней превратятся для нее… Во что? В райское блаженство? Может быть, но рано или поздно прекрасный сон сменится удручающей реальностью.

– Не надо бороться со мной, – ворвался в сумятицу ее мыслей вкрадчивый шепот соблазнителя. – Ты хочешь ответить на поцелуй, и мы оба это знаем!

– Нет! – Она отдернула голову так резко, что ударилась бы о стекло, если бы окно не было открыто. – Ты говорил, что я буду в полной безопасности, а теперь…

– Анни, это просто поцелуй.

– Да неужели? – вспылила Марианна. – Чисто платонический?

– А ты хочешь чисто платонических отношений? – Он бросил на нее пронзительный взгляд из-под густых ресниц. – Ты действительно этого хочешь?

Гнев и ярость Марианны улетучились под его тяжелым взглядом.

– Да, я действительно этого хочу, – ответила она дрожащим голосом.

– Хорошо, пусть так и будет. – Он небрежно кивнул и завел мотор, и Марианна была вновь глубоко уязвлена его очевидным равнодушием.

– И ты не… не возражаешь? – пролепетала она, чувствуя, как пылают щеки.

– Я просто убит, – насмешливо ответил он; лицо его ничего не выражало. – Но ничего, выживу.

Семьдесят миль до Феса мощный и комфортабельный «рейнджровер» преодолел меньше чем за час. Перекусив в пути, к полудню Хадсон и Марианна были уже в городе.

Они направились в Старый Город, построенный более двенадцати столетий назад и отделенный от Нового мутной рекой. Распахнутые ворота в высокой каменной стене ввели их, казалось, прямо в средневековье.

Марианна была очарована всем, что видела. Мимо них степенно шли берберы в чалмах и просторных бурнусах; их жены были закутаны в чадры. Возле домов сновали стайки чумазых ребятишек. Козы и овцы бродили прямо по улицам. Туристам повстречался даже водонос с кожаными ведрами на расписном коромысле. Марианна, не расстававшаяся с фотоаппаратом, с горящими глазами делала снимок за снимком.

– Кийт был бы в восторге!

При этом случайном упоминании о другом мужчине Хадсон плотно сжал губы.

– Какая жалость, что его нет с нами! – издевательски протянул он.

– Я просто хотела сказать… – Она оборвала себя. Не хватало еще извиняться за безобидную реплику! Хадсон едва ли не силой затащил ее в машину, а теперь ждет, что она будет оправдываться? – Надеюсь, ты заказал номер в гостинице? – сухо спросила она. – Похоже, здесь полно туристов.

– Фес – деловой город, но с полным правом его можно назвать и культурным центром Марокко, – заговорил вдруг Хадсон, не отвечая на ее вопрос. – Здесь множество школ, а Каруинский университет, возникший еще в средние века, славен по всему мусульманскому миру. В городе множество студентов.

– Очень интересно. Так ты заказал номер заранее? – не отставала Марианна.

– Да, Анни, я заказал номер заранее.

Он замолчал, и гордость не позволила Марианне продолжать расспросы. Он, очевидно, хочет залучить ее к себе в постель – не успел отъехать со стоянки, как набросился с поцелуями! Но на это Марианна не пойдет никогда. Он обещал, что с ним она будет в безопасности, – пусть попробует нарушить слово! Он ее не любит, более того – ненавидит и презирает, и если думает, что она согласится…

– Анни, очнись! Перепугаешь верблюдов!

– Что? – (Глубокий голос Хадсона вывел ее из задумчивости.) – Что ты сказал?

– Ты так мрачно смотришь на этих верблюдов, что они сейчас в обморок попадают, – усмехнулся Хадсон. – Пожалей животных!

– Вовсе не мрачно, – возразила Марианна. – Просто смотрю, и все.

– Хочешь сказать, это твое нормальное выражение лица? – притворно ужаснулся Хадсон.

– Если и так, не позволю, чтобы кто-то делал мне замечания, – резко ответила Марианна. – Как я выгляжу – это мое личное дело.

«Кто-то», улыбаясь, свернул на стоянку, припарковался и заглушил мотор.

– Небольшая прогулка поможет тебе успокоиться, – сказал он ласково, словно говорил с усталым и раскапризничавшимся ребенком.

Марианна заскрипела зубами.

– Я совершенно спокойна, но от прогулки не откажусь. – Она мысленно поздравила себя: голос ее звучал совершенно бесстрастно.

– Я еще не говорил, что ты прекрасно выглядишь? – хрипловато поинтересовался Хадсон, помогая ей выйти из машины и касаясь ее шелковистых кудрей. – Непорочно-белое платье, распущенные волосы, никакой косметики. Словно падший ангел.

– Падший? Не думаю, – быстро ответила Марианна.

– Зеленоглазый, стройный, сексапильный ангел, – хрипло продолжал Хадсон, – с телом богини и глазами, которые зажигают в мужчине кровь и заставляют воображать… – Он вдруг замолчал.

– Что? – с трудом выговорила Марианна.

– Как все могло бы быть. – Зарывшись рукой в ее волосы, он притянул ее к себе. – Как я мог бы быть с тобой. В постели, в душе, на заднем сиденье, в стоге сена. Господи, Анни, ты не представляешь, какие странные места для этого занятия приходят мне в голову! Кое-какие из моих идей, кажется, физически невозможны, но попробовать стоит! Скажи мне, приходят ли такие мысли в голову падшим ангелам? – вкрадчиво протянул он.

– Хадсон, ты обещал!

– Я хочу съесть тебя живьем, Анни! Поглотить тебя, насладиться тобой и насытить тебя, превратить день в ночь и ночь в день, пока ты не станешь так полна мной, что не сможешь принять больше ни кусочка, – и тогда я опустошу тебя и начну все сначала!

Марианна зажмурилась и начала молиться, чтобы искуситель исчез. Но когда она открыла глаза, Хадсон по-прежнему стоял рядом. Нет – подошел еще ближе.

– Ты мне не доверяешь, – прошептал он, – ты почему-то меня боишься. В твоих глазах я читаю страх.

Страх? Да, она боится – но не Хадсона, а самой себя. Хадсон де Санс – человек чести. Она охотно доверила бы ему свою жизнь, но за себя ручаться не может. Не сумеет отдать ему себя, а затем распрощаться и уйти как ни в чем не бывало.

А остаться нельзя. Именно честь и отвага, так восхищающие ее в Хадсоне, могут сделать его легкой добычей для негодяев, подобных Майклу. Эти люди, недостойные лизать ему башмаки, ненавидят самое имя Хадсона де Санса. Они погубят его.

– Хорошо, я подожду. – Он отступил на шаг. – Но придет время, и ты станешь моей.

– Я не хочу этого! – прошептала Марианна. – Нет смысла ждать того, что никогда не случится!

– Не согласен, – твердо ответил Хадсон. – Это непременно случится.

– Хадсон, ты сам говорил, что мы друг для друга – никто. Даже не друзья! Зачем так все усложнять? Не понимаю, зачем ты вообще взял меня с собой? Разве мало на свете женщин, которые с радостью прыгнут к тебе в постель? – уныло закончила она.

– Тысячи, – лаконично ответил он, не сводя с нее испытующих глаз.

– Зачем же ты пристаешь к женщине, которая этого не хочет?

– Можешь назвать это причудой, – небрежно ответил он.

Марианна опустила глаза; уголки губ ее печально дрогнули. Причудой? Выходит, она превратилась для него в игрушку?

– А теперь пойдем прогуляемся. Может быть, присмотрим сувениры, которые нам захочется привезти домой в память о Марокко.

Последние слова поразили Марианну, словно удар в солнечное сплетение. «Домой»! Если бы не подлость Майкла, дом Хадсона стал бы ее домом! Она вошла бы в него сияющей невестой и осталась бы там навсегда. Как его жена.

– Отлично, – натужно улыбнулась она.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Отель, в котором заказал номера Хадсон, был прежде великолепным дворцом. Двести лет назад его построил для себя, оградив высокой стеной, великий визирь – главный советник султана. Около пяти вечера они прошли через внешний двор – душный и пыльный – и, поднявшись на несколько пролетов по мраморной лестнице, попали в прохладный внутренний дворик, где зеленели бананы, бугенвиллеи и другие тропические растения и оглашали воздух журчанием несколько небольших фонтанов.

Пройдя через сад и арку в мавританском стиле, они попали в холл, где служащая, хорошенькая молодая марокканка, приветствовала их на прекрасном, почти без акцента, английском.

Весь день Марианна обдумывала, что станет делать, если Хадсон предложит ей один номер на двоих или смежные комнаты. Разумеется, она будет вежлива и спокойна, но тверда как камень и настоит на отдельном номере.

– Я мистер де Санс, – улыбнулся девушке Хадсон. В отличие от Марианны, предвкушающей схватку, он был совершенно спокоен. – Я заказывал номер.

Ну конечно! Так она и знала! Один номер!

– Разумеется, мистер де Санс, – улыбнулась девушка, не сводя глаз с красивого американца. – Мы ожидали вас обоих. Столик в ресторане заказан на ваше имя, но самый ранний ужин у нас только в семь.

Пока служащая, поигрывая глазами, произносила свой отработанный текст, Марианна тихо плавилась от возмущения. Как он мог, как смел подумать, что она, словно перезрелый персик, свалится ему в руки, едва он потрясет дерево? Господи помилуй, они же два года не виделись! Неужели он и в самом деле считает ее такой легкой добычей?

Два года разлуки – и кто в этом виноват? Острое чувство горечи захлестнуло Марианну, но она твердо ответила себе: «Нет, это не моя вина».

Но Хадсон об этом не знает.

– Если вы готовы, коридорный покажет вам номера.

Голос служащей вывел Марианну из забытья.

– Вы сказали «номера»? – повторила она.

– Да. – Девушка заметила замешательство Марианны. Темные глаза ее метнулись к Хадсону. – Что-то не так? Два номера с видом на город – это ведь вы заказывали?

– Совершенно правильно. – Сверкнув глазами, он повернулся к Марианне. – Все замечательно, верно, Анни?

– Я… да, да, конечно. – Он снова ее обыграл! Разумеется, он догадывался, о чем она думает, и обратил ее подозрения в свою пользу! Что она ни делает, Хадсон постоянно идет на шаг… нет, на десяток, на сотню шагов впереди!

– Вот и хорошо. – Бросив на нее последний – неулыбчивый, почти мрачный – взгляд, Хадсон взял ключи и зашагал следом за коридорным. Марианна не знала, что заставило его нахмуриться, и не желала знать… все мысли ее были заняты тем, что Хадсон, оказывается, и не собирался делить с ней номер! Как ни смешно, ей было больно. Очень больно.

Номера находились рядом. Коридорный от-крыл дверь, ведущую в покои Марианны, и она ахнула от изумления. Гостиная была поистине роскошна: стены задрапированы темно-зеленым и бирюзовым шелком, на низких диванах вдоль стен покоятся подушки из того же материала. Все вместе похоже на шатер какого-нибудь берберского принца. Спальня с огромной кроватью, уставленная роскошной мебелью, производила еще большее впечатление. «Арабские ночи в миниатюре!» – думала Марианна.

Господи помилуй, сколько же может стоить такой номер? – спрашивала она себя, входя в ванную, всю в мраморе и зеркалах. Разумеется, она не позволит Хадсону платить за себя – но, кажется, и сама заплатить не сможет! Марианна устало опустилась на диван и сидела там в прострации, пока стук в дверь не заставил ее подняться.

– Давай поужинаем в восемь, – предложил Хадсон. Он стоял, прислонившись к стене: мускулистое тело расслаблено, глаза надежно скрыты завесой длинных ресниц. – У тебя будет время принять ванну и отдохнуть перед едой.

– Хадсон, сколько стоит этот номер? – отрывисто спросила Марианна.

– А что? Тебе не нравится? – Он сунул руки в карманы, отчего брюки натянулись на бедрах, и при взгляде на его мужественную фигуру сердце ее невольно забилось быстрее.

– Номер великолепный, но, должно быть, очень дорогой! – ответила Марианна. – Такие покои стоят целое состояние.

– Целое состояние? – небрежно откликнулся Хадсон. – Я бы так не сказал. Анни, к чему беспокоиться о деньгах? Все уже улажено. В конце концов, мы проведем здесь всего одну ночь, а завтра снова отправимся в дорогу.

– Не знаю, что значит «все улажено», – твердо заговорила Марианна, – но тебе совершенно не обязательно платить за меня. Я собиралась в поездку, отложила на это деньги, которые…

– Которые теперь тебе не понадобятся, – оборвал Хадсон. – И давай на этом закончим.

– Хадсон, я ни за что не соглашусь, чтобы ты брал все расходы на себя!

– Вот как? – процедил Хадсон. – Да, конечно, мне следовало догадаться. Современная женщина до мозга костей! Но, помнится мне, два года назад у нас не возникало таких споров, верно? Нас интересовали совсем другие проблемы. – Он игриво поднял бровь, но Марианна не собиралась потакать ему. Она смотрела на него прямо и без улыбки. – Как ни жаль тебя разочаровывать, – ласково продолжал Хадсон, и в голосе его послышались стальные нотки, – но я старомоден и полагаю, что некоторые правила никогда не изменятся. Вот одно из них: кавалер всегда платит за даму.

– Я не дама… – Хадсон поднял бровь еще выше, и Марианна поспешно поправилась: – По крайней мере не в этом смысле. Я твой компаньон в путешествии. На моем месте мог бы оказаться мужчина, и это ничего бы не изменило.

– Анни, милая, поверь, это изменило бы очень многое, – сухо ответил Хадсон. – Но сейчас я не готов обсуждать эту тему. Пожалуйста, не спорь со мной, хотя бы в этот раз. Прими поражение достойно, пожалуйста.

– Поставь себя на мое место! – не сдавалась Марианна. – Принимая такой подарок, я чувствую себя обязанной тебе. Мне это не нравится.

Какое-то мгновение он молчал, глядя на нее суженными глазами хищника; ворот рубашки расстегнут, на загорелой шее сверкают капельки пота. Марианна вдруг вздрогнула, остро ощутив его привлекательность.

– Анни… Анни… – Он схватил ее за запястье и властно притянул к себе. – Я не знаю ни одной женщины, которая отказалась бы от такого подарка. Большинство моих знакомых женщин наспех пробормотали бы несколько формальных возражений, чтобы соблюсти приличия и не выглядеть слишком жадными. Но ни одна из них не была бы искренна, – добавил Хадсон с обычным для него цинизмом.

– Я искренна. – Марианна старалась говорить твердо, но голос предательски задрожал. – Я говорю именно то, что думаю.

– Знаю, – мягко ответил он. – И это прекрасно.

– Так ты согласен? – быстро спросила Марианна. – Я оплачу свою долю?

– Нет. – Ответ его прозвучал неожиданно тихо, а лицо было до странности серьезно. – Анни, мы с тобой вырвались из реальной жизни, на несколько дней попали в фантазию, в сказку. Не порти праздник себе и мне. Просто плыви по течению.

С этими словами он прикоснулся губами к ее губам. Поцелуй, сопровождаемый объятием, был так внезапен – и так приятен, – что Марианна не смогла удержаться от тихого стона. При этом звуке, неоспоримом свидетельстве ее желания, тело Хадсона напряглось и из груди вырвался ответный стон, похожий на рычание. Поцелуй длился, и мгновение превратилось в прекрасную вечность.

Обхватив ладонями ее бедра, Хадсон прижимал ее к себе, и каждое его движение воспламеняло их обоих.

– Анни! Что ты со мной делаешь! – (Она не знала защиты против этого хриплого, чувственного голоса, уводящего ее прочь от горькой реальности в сказку любви.) – Я хотел лишь прикоснуться к тебе, а ты воспламенилась в моих объятиях. Как ты можешь отрицать… – бессвязно бормотал он. – Так жестоко…

– Хадсон, остановись. – прошептала Марианна. Но тот, не слыша, вновь и вновь впивался в ее губы; сердца их бились в унисон, а касания его языка будили в Марианне сладкую истому.

Наконец он со стоном оторвался от нее, и стон этот эхом отозвался в ее сердце. Он тяжело дышал, и под шелковой рубашкой бурно вздымалась и опадала мускулистая грудь. Отпустив ее, он уперся руками в стену и склонил голову. Так и стоял, пока Марианна не перешагнула порог и дрожащей рукою не захлопнула дверь.

Ужин стал для Марианны тяжелым испытанием – по крайней мере поначалу. Хадсон оделся так, словно им предстояло посетить лучший ресторан Нью-Йорка; в черном смокинге и галстуке он был просто великолепен, и у Марианны едва не подкосились ноги, когда в пять минут восьмого она отворила ему на стук.

– Чудесно выглядишь, – заметил он и взял ее под руку таким небрежным жестом, что Марианне уже подумалось: а не пригрезилась ли ей бурная сцена два часа назад? – В самом деле, чудесно.

– Спасибо. – Голос у нее дрожал. Готовясь к ужину, Марианна потратила немало времени на туалет. Бледно-зеленое платье для коктейлей с узким лифом, короткой сборчатой юбкой, длинными рукавами и высоким воротом достаточно откровенно облегало фигуру, но в то же время не открывало взору ничего лишнего. Марианна понимала, что ведет себя глупо, но все же не могла допустить, чтобы сумрачный взгляд Хадсона проникал за глубокий вырез.

Однако Марианна не подозревала, что скромный покрой наряда и нежный шелк действуют на искушенного мужчину куда сильнее, чем открытая демонстрация женских прелестей. А Хадсон был весьма искушенным мужчиной.

В маленьком баре в глубине холла они выпили по коктейлю. Прозрачная жидкость выглядела достаточно невинно, но действовала безотказно: сделав несколько глотков, Марианна забыла и о волнении, и о панике, вызванной присутствием Хадсона, и смогла поддерживать непринужденную беседу.

Когда они сели за столик в ресторане и Хадсон заказал первое блюдо, Марианна уже чувствовала себя как дома, а за десертом поймала себя на мысли, что по-настоящему наслаждается этим ужином. Хадсон сделал все, чтобы она не испытывала настороженности: не пугал ее неясными угрозами, не изводил оскорбительными намеками; шутки его были необычно веселы и добродушны, и все поведение создавало дружескую атмосферу спокойствия и безопасности.

– Какая прелесть эти пирожные! – воскликнула Марианна, с детским восторгом погружая ложку в густую массу крема и фруктового сиропа. – Просто объедение!

Боже, как же он жаждет ее! Напрягшись и сжав бедра, Хадсон наблюдал, как Марианна, зажмурившись, пробовала пирожное, как чувственным кошачьим движением облизывала сладкие губы. Час назад, открывая ему дверь, она скорее напоминала кошку на раскаленной крыше. Сейчас, похоже, расслабилась, но одно его движение – и к ней вновь вернется испуганная настороженность. Он хочет ее, и рано или поздно его желание исполнится, но не стоит торопить события. Он ждал два года, подождет еще немного, каких бы мучений ему это ни стоило.

«Чем же, ну чем я ей не угодил?» – всплыл в мозгу старый вопрос, и вновь изнутри поднялись гнев и горечь. Но Хадсон загнал эти чувства обратно, в темную глубину подсознания. Неважно. Сейчас – неважно. Он привык штурмовать чужую волю и добиваться всего, чего хочет. Сейчас от него требуется только одно – терпение.

Терпение! Легко сказать!

– Смотри, растолстеешь! – шутливо заметил он, глядя, как Марианна расправляется с десертом. Вот она облизала последнюю ложку – и Хадсон вновь почувствовал жар и напряжение в бедрах.