Текст книги "Сказка только начинается"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Что сегодня с Кийтом? – спросила Марджори шепотом. – Никогда его таким не видела: орет на всех словно бешеный! Это оттого, что ты вчера поздно вернулась? – Она покосилась на Марианну, окинув проницательным взором ее бледное лицо и покрасневшие глаза. – Знаешь, он по тебе с ума сходит, – тихо добавила она.

– Марджори, пожалуйста… – Марианна подняла глаза. – Не надо. Меня это не интересует.

– Извини. – Помолчав, Марджори продолжала: – Если бы мне пришлось выбирать между Кийтом и тем красавчиком, что похитил тебя вчера после работы, я бы ни секунды не колебалась! Какой мужчина! – Она заговорщицки улыбнулась. – Старая любовь?

– Вроде того, – ответила Марианна. Но нарочитая небрежность в голосе ее не спасла.

– Напрасно ты дала ему уйти! – Огромные глаза фотомодели лучились любопытством. – Он женат? Впрочем, самые классные мужики всегда заняты. – грустно добавила она.

– Марджори, – медленно произнесла Марианна, старательно разглядывая свой фотоаппарат, – пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом!

– Хочешь сказать: «Не лезь не в свое дело, Марджори!»? Понятно, – добродушно откликнулась девушка. – Но, если он не женат, может быть, ты меня познакомишь. – добавила она с надеждой.

– Марджори, я очень надеюсь, что никогда больше его не увижу, – сдерживаясь из последних сил, ответила Марианна.

– Жаль, – вздохнула фотомодель. – Очень жаль.

День не заладился с самого начала. К обеду от Кийта досталось всем, и, казалось, сам воздух сгустился от напряжения. Но настоящий ужас испытала Марианна, когда Марджори, тронув ее за плечо, заметила:

– Тебе все-таки придется еще раз с ним встретиться.

– Что? – Марианна обернулась – и сердце ее сперва пропустило такт, а затем отчаянно забилось. На обочине, прислонившись к алой спортивной машине, стоял высокий статный мужчина; руки его покоились в карманах джинсов, темные очки надежно скрывали выражение глаз. Он был, казалось, еще красивее, чем вчера.

На этот раз съемочная группа работала на песчаном пляже в трех милях от Танжера. Фон фотомоделям составляли несколько верблюдов и присматривавшие за ними двое мальчишек. Босоногие маленькие марокканцы с удовольствием позировали перед камерой. Утро выдалось прохладным, но к полудню майское солнце уже палило нестерпимо. С Марианны градом лил пот, голова у нее болела от недосыпания; она не хотела видеть никого, а тем более Хадсона де Санса.

– Ты что, договорилась с ним здесь встретиться? – поинтересовался Кийт.

– Нет. – Марианна устало вытерла пот со лба. Только скандала с Кийтом ей сейчас не хватало! Она чувствовала себя костью, из-за которой грызутся двое псов, и не имела ни малейшего желания кому-то что-то объяснять. Все, с нее хватит.

– Хочешь с ним поговорить? – мрачно спросил Кийт. Марианна вдруг заметила, что нос и щеки у него обгорели на солнце и шелушатся, а из шортов цвета хаки торчат угловатые мальчишеские коленки.

Нет, она не хотела разговаривать с Хадсоном. Но он, очевидно, хотел – и этого было достаточно. Этот человек всегда получал то, что хочет.

– Не особенно, но, видимо, придется, – вяло ответила Марианна и направилась к Хадсону.

Она шла по рыхлому песку словно приговоренная к смерти, и с каждым метром шаг ее замедлялся. Хадсон был, как всегда, неотразим; даже издали она видела, как блестят на солнце его черные, зачесанные назад волосы, как бугрятся мышцы на сильных руках. И еще видела, что Хадсон в чрезвычайно дурном настроении.

– Работаешь не покладая рук. – Почему-то это ничтожное замечание, высказанное самым обычным тоном, заставило Марианну вздрогнуть.

– Да. Ты хотел меня видеть?

Глупый вопрос, и Хадсон не упустил случая отметить ее глупость:

– Как ты догадалась?

«Лучше бы мы никогда не встречались снова!» – подумала Марианна. Теперь каждый их диалог превращался в перебранку. У Хадсона есть причины ненавидеть ее: одно письмо чего стоило, а уж после того, что поведал ему Майкл…

Марианна не знала, что плечи ее устало поникли, а лицо, полускрытое огромной соломенной шляпой, бледно как смерть; поэтому, когда Хадсон спросил: «Вы уже закончили?», неожиданная мягкость в его голосе застала ее врасплох.

– А что? – подозрительно откликнулась она.

– Просто скажи «да» или «нет».

– Не совсем, – осторожно начала Марианна. – Днем мы не работаем – слишком жарко; но вечером, когда солнце перестанет так палить, Кийт хочет сделать еще несколько снимков.

– То есть сейчас ты свободна, – констатировал Хадсон. – Отлично. Могу подбросить тебя до отеля. – И он насмешливо поднял черные брови.

Разумеется, Марианна не собиралась принимать его предложение всерьез.

– И сколько времени дорога займет на этот раз? – язвительно поинтересовалась она.

– Как насчет пикника? – продолжал насмехаться Хадсон, словно не замечая ее гнева. – Все припасы у меня в машине.

– Не пойдет. – Марианна зло уставилась на него, надеясь скрыть за гневным фасадом бешеное биение сердца и слабость в ногах. Что ему еще от нее нужно?

– Хочешь, чтобы я затащил тебя в машину силой? – небрежно поинтересовался Хадсон. – Думаешь, так будет приличнее?

– Ты не осмелишься! – Взглянув через плечо, она обнаружила, что пляж постепенно заполняется туристами – искателями африканского загара. Там и сям сновали продавцы сувениров.

– Вот как? Давай проверим. – В его спокойном голосе звучала угроза. – Думаешь, твой приятель кинется спасать тебя от дракона? – саркастически продолжал Хадсон. – Извини, но на роль благородного рыцаря этот парень явно не тянет!

– Не знаю, чего ты добиваешься, – дрожащим голосом начала Марианна, – но должен же понимать, что это бессмысленно! Мы расстались два года назад! Между нами все кончено! И вдруг ты…

– Ошибаешься. – Он сдвинул темные очки на нос и окинул ее колючим взглядом. – Для меня ничего еще не кончено. Ты, Анни, нарушила наш договор. Так что же, скажешь этому клоуну, что тебя не будет до вечера, или мне сделать это самому?

– Скажу, – сдалась Марианна. Он прав: они должны поговорить и во всем разобраться. Но сказать правду она не может – значит, придется снова лгать. Зачем только она вчера призналась Хадсону, что никакого другого жениха не было! Он, конечно, не поверил; но этого оказалось достаточно, чтобы заставить его мозг – искушенный мозг адвоката – заработать с новой силой. Может быть, для этого он и приехал – чтобы вытрясти из нее правду.

Кийт выслушал ее, поджав губы и скорчив недовольную мину, но возражать не стал: в конце концов, он сам только что объявил перерыв до вечера. Марджори, дождавшись, когда Кийт отвернется, подмигнула и подняла вверх большие пальцы в знак одобрения и поддержки. Марианна не ответила на ее улыбку и поплелась назад, к Хадсону; чувствовала она себя хуже некуда.

Теперь к страху перед Хадсоном присоединилась досада на Кийта. Что с ним такое? – думала Марианна. Ни разу за все эти месяцы она не говорила и не делала ничего такого, что он мог бы расценить как поощрение. Более того, неоднократно, хотя и достаточно тактично, намекала, что его ухаживания оставляют ее равнодушной.

– Кажется, он остался недоволен. – Хадсон не мог, да и не пытался скрыть удовлетворение.

Марианна бросила на него сердитый взгляд и скользнула на пассажирское сиденье.

– Неужели ты все это затеял, только чтобы позлить Кийта? – фыркнула она. – Как это мелко!

– Ах, Анни, как ты можешь! Настолько не верить благородству моих намерений. Я просто убит. – В его глазах читалась откровенная насмешка.

Марианна пробормотала сквозь зубы ругательство, которого прежде никогда не употребляла. Опомнившись, она покраснела и испуганно прикрыла рот рукой.

– Ты ужасный человек!

– Э-э… прости, но, если не ошибаюсь, выругалась именно ты. И весьма грубо, должен заметить, – насмешливо протянул Хадсон. – Не знаю, кто учил тебя таким выражениям, – продолжал он наставительным тоном, – но, если бы мы были в отеле, я бы вымыл тебе рот с мылом!

– Обычно я никогда… то есть… – Марианна совсем потерялась. Хадсон, очевидно, почувствовал, что она сейчас разрыдается.

– Успокойся, Анни, мне случалось слышать комплименты и похлеще, – сказал он мягко, хотя в глазах его по-прежнему плясали насмешливые огоньки.

Действительно, по роду занятий ему приходилось иметь дело с проститутками, воровками и мошенницами, и грубая брань из женских уст едва ли могла его шокировать.

Два года назад его привлекла в Марианне именно невинность, почти детская наивность и чистота, так резко контрастировавшая с его собственным миром – растленным миром преступников, полным корысти и жестокости. Но Марианна обманула его – и эта мысль была как удар обухом по голове. Она хладнокровно посмеялась над ним и сбежала. Предпочла ему другого.

И снова, в который раз за эти годы, жгучая ярость охватила Хадсона, и он заскрипел зубами, пытаясь сдержать ослепляющий гнев.

А потом Марианна исчезла – да так, что ни целая армия частных детективов, ни богатый арсенал знакомств и связей не помогли Хадсону найти ее. Сколько времени она провела с другим? Почему не вышла замуж? Может быть, тот парень ее обманул? Да нет, едва ли. Скорей, она сама обвела его вокруг пальца и бросила, как и Хадсона, черт бы ее побрал.

– Ты надолго в Танжере?

Нежный голос Марианны вывел его из тьмы воспоминаний.

– Пока не закончу свои дела, – резко ответил Хадсон. Такой ответ не располагал к продолжению беседы.

Минут двадцать прошло в тягостном молчании. Атмосфера в машине сгущалась, и Марианна чувствовала, как натягиваются ее нервы. Если мертвая тишина продлится еще мгновение, она не выдержит и закричит!

– Надолго… я хотела спросить, куда мы едем? – тихо заговорила она. – Если это слишком далеко…

– Волнуешься? – с неприятной усмешкой прервал ее Хадсон.

– Волнуюсь? – Марианна выдавила из себя натянутый смешок. – Разумеется, нет. Просто вечером у нас съемки, и мне надо быть на месте. Я здесь не в отпуске, если ты заметил!

– Не беспокойся, Анни, я верну тебя назад вовремя, в целости и сохранности, – насмешливо протянул он. – Но сейчас у тебя перерыв, так почему бы старым знакомым не расслабиться вдвоем? – Марианна густо покраснела, и Хадсон не удержался от удовлетворенной улыбки. – Мы отправимся на местный рынок; друзья говорили мне, что там стоит побывать, – продолжал он светским тоном. – Но сначала остановимся и перекусим. Тебе надо подкрепиться. – Последняя фраза прозвучала очень сухо.

«Хочет сказать, что выгляжу я хуже некуда!» – уныло подумала Марианна. Ей захотелось взглянуть в зеркальце заднего вида, но она удержалась. Она и так знает, что похожа на драную кошку.

Ей было понятно, чего хочет от нее Хадсон. Расставить все точки над i. Получить ясное и исчерпывающее объяснение ее бегству два года назад. Марианна задала ему загадку, и его острый ум, привыкший раскрывать сложнейшие преступления, не успокоится, пока не найдет ответ.

Но Боже, как она сможет солгать, если до сих пор любит его? Два года, день за днем, провела она в ежедневной безжалостной борьбе со своими чувствами – и уже начала думать, что победила. Какое легкомыслие! Едва она увидела Хадсона вновь, как поняла с кристальной ясностью, что никогда не излечится от своей безнадежной любви. С этой болью в сердце проживет всю жизнь, с ней же и умрет. Марианна закрыла глаза и взмолилась, чтобы Бог послал ей силы.

Они остановились у дороги, в тени эвкалиптов. Хадсон извлек из багажника корзину, полную изысканных деликатесов. Они ели в молчании, запивая тропические фрукты ледяным грейпфрутовым соком. Снова и снова Марианна мысленно повторяла себе, что должна быть сильной. Хадсону не удастся ее запугать. И влечение, которое она испытывает к нему, никак на нее не повлияет.

– Не хочешь снять шляпу?

Марианна не отвечала, и тогда Хадсон, приподнявшись с расстеленного одеяла, сам сдернул с ее головы соломенную шляпу и отбросил в сторону.

– Не надо! – воскликнула Марианна, мгновенно вспомнив, что тугой пучок, в который она собрала волосы сегодня утром, давно развалился и только шляпа удерживала в порядке густые кудри. Но было поздно.

– Здесь тень, можно не бояться, что тебе напечет голову.

Марианна тряхнула головой, и каскад бледно-золотых локонов окутал ее шею и плечи.

– По-моему, можно вынуть шпильки, – заметил Хадсон. – Они тебе уже не нужны.

– Не хочу, – огрызнулась Марианна. «Должно быть, я выгляжу немногим лучше старого веника!» – Отдай мне шляпу.

– Ну вот еще! – ослепительно улыбаясь, ответил Хадсон, и Марианне снова захотелось его ударить. – Это соломенное уродство тебе не к лицу. Тебе вообще не идут шляпы, Анни.

– Мне нужно чем-то прикрыть голову, а внешний вид этого «соломенного уродства» меня сейчас не интересует! – взорвалась Марианна. – А теперь, если не возражаешь… – И она потянулась за шляпой.

– Возражаю! – Он перекатился на живот, едва не коснувшись ее, и блестящими насмешливыми глазами следил за тем, как Марианна покраснела и отпрянула. – Очень даже возражаю. Мне нравится смотреть, как волосы окутывают тебя подобно золотому облаку. Помнишь, в старые добрые времена ты всегда носила их распущенными!

– Но не на работе, – отрезала Марианна.

– Так ты сейчас и не на работе, – напомнил Хадсон.

Марианна молча смотрела на него; в душе ее боролись страх и неуместное желание. Хадсон лежал так близко, что Марианна чувствовала его запах – знакомый, волнующий запах сильного мужского тела; внутри у нее что-то болезненно сжималось. Хадсон опасен, очень опасен, и она совершила большую ошибку, когда согласилась ехать с ним.

– Ты еще прекраснее, чем два года назад, – хрипло прошептал он. – Как тебе это удается, Анни? Откуда такая красота, такая женственность в столь испорченном создании? Разве это справедливо?

И вдруг, не успела Марианна опомниться, она оказалась прижата к одеялу его мощным телом!

– Я не хочу желать тебя, – ровным голосом произнес он, но бешено бьющаяся жилка на загорелой шее ясно говорила, что спокойствие его лишь кажущееся. – Мне совсем не по душе эта слабость.

– Хадсон, прекрати! Отпусти меня! – Марианна не осмеливалась сопротивляться, опасаясь не Хадсона, но собственной реакции на его мускулистое тело. – Я не хочу…

– Сколько раз ты ложилась с ним в постель, Анни? С этим своим шотландским студентом? Сколько у тебя было мужчин после него? Сколько – перед ним, если уж на то пошло? Неужели только я остался в дураках, поверив, что ты не хочешь терять невинность до свадьбы? И только мне не удалось насладиться этим прекрасным и бесстыдным телом?

– Отпусти меня сейчас же! – взвизгнула Марианна.

– Не сомневаюсь, ты знаешь, как возбудить в мужчине желание. – Его смуглое лицо было от нее всего в нескольких дюймах; на нем пылали, как угли, потемневшие от страсти глаза. – Помнишь, мы с тобой бывали близки… очень близки… – Он с силой притянул ее к себе, запустив пальцы в роскошные волосы. – Но ты хотела выйти замуж в белом платье, как непорочная дева..

– Он горько рассмеялся. – Неужели это что-то значило для тебя, Анни?

Сознание Марианны словно раскололось надвое. Одна часть его не воспринимала ничего, кроме близости Хадсона, другая же видела и голубое небо, и пыльную дорогу, и жаркое марево неподвижного воздуха, и ящерок с блестящими глазами, снующих в камнях. Ей казалось, что все это сон.

– Ты была такой юной! – задумчиво продолжал Хадсон. – Нежная, робкая девушка с мечтательными глазами. Я обращался с тобой словно с хрупкой драгоценностью, боялся спешить, чтобы тебя не отпугнуть. Как никогда ясно я чувствовал, что на много лет старше и на много жизней опытней тебя. Как же ты, должно быть, смеялась надо мной! – добавил он, помолчав, и губы его сжались в тонкую жесткую линию.

– Нет, вовсе нет! – дрожащим голосом запротестовала Марианна. – Все было не так, совсем не так!

– Ты рассказала ему обо мне? – жестко спрашивал Хадсон. – Вы смеялись надо мной вместе? Еще бы: безжалостный и циничный Хадсон де Санс, как последний простак, попался в сети к маленькой английской распутнице!

– Говорю же тебе, все было не так! – с отчаянием в голосе повторила Марианна.

– А как? – взревел Хадсон. – Объясни же мне, Анни! Я действительно хочу знать! Мне нужно понять, что произошло!

«Опять!» – с ужасом подумала Марианна. Снова началось то, ради чего он и мучает ее уже второй день. Блестящий ум юриста не может смириться с поражением. Разумеется, глупо надеяться, что он до сих пор испытывает к ней какие-то чувства. Мужчины, подобные Хадсону де Сансу, не страдают от несчастной любви. Если он и страдает, то только оттого, что бегство Марианны нанесло удар его самолюбию.

Марианна начала вырываться, но тут же прекратила; сопротивление заставило ее еще острее ощутить мужественность Хадсона, и она с ужасом поняла, что испытывает к своему мучителю безумное влечение. Если он сейчас захочет овладеть ею, ему не придется применять силу.

И то, что случилось дальше, подтвердило ее догадку.

Он наклонился к ней и впился губами в ее рот. Марианна пыталась отвернуться, но Хадсон навалился на нее всем телом и сжал ее голову руками, не давая шевельнуться. Марианна готова была умереть, но не выдать тех чувств, которые пробуждал в ней поцелуй Хадсона, но увы: едва их губы слились, как обоих охватил огонь, и Марианна забыла обо всем на свете.

В давние дни их первых встреч Хадсон был нежен и осторожен, щадя невинность своей возлюбленной; даже когда она ответила согласием на его предложение, он продолжал держать в узде свое вожделение. Но теперь он не сдерживался.

Губы его жадно впивались в ее рот, утверждая свое незыблемое право на его влажные глубины. Неведомые прежде ощущения пронзали Марианну с ног до головы; казалось, она тает, расплавляется в огне страсти. Она хотела оттолкнуть Хадсона, крикнуть, что все это неправильно – он ошибается, она вовсе не доступная женщина, готовая отдаться первому встречному. Хотела – но не могла. Его губы и руки не отпускали ее.

Поцелуй продолжался. Марианна услышала слабые, жалкие стоны и с ужасом поняла, что они рождаются в ее собственной груди. Да, она стонет от наслаждения и не может остановиться!

– Ты хочешь меня, Анни, – хрипло прошептал он, на миг оторвавшись от ее губ. – Несмотря ни на что, ты меня хочешь!

В голосе его Марианна различила нотку торжества, и сердце ее болезненно сжалось. Для него все это – лишь эксперимент: он хочет доказать ей и самому себе, что и через два года его магия по-прежнему властна над ней.

Но его действительно влечет к ней – в этом Марианна не могла ошибиться, она слишком ясно чувствовала его растущее возбуждение. Да, но это чисто физическое влечение. Их любовь, дружба, взаимопонимание, самая суть их отношений – все исчезло без следа, сметенное безжалостной катастрофой. Похоть без любви отвратительна и бессмысленна, словно гальванизированный труп. Пока не поздно, надо остановить эту комедию.

– Отпусти, ты делаешь мне больно! Оба они прекрасно знали, что это ложь.

– Больно? Что бы я ни делал, я не смогу причинить тебе боль. Это ты доказала два года назад. Я уже говорил, что физическое насилие – не в моем стиле. Но, по-моему, мы оба наслаждаемся происходящим. Разве нет?

Пальцы его скользнули по мягкому холмику ее груди, нащупали затвердевшие соски, скрытые под тоненькой футболкой. Тело Марианны ответило за нее – и ответило на редкость красноречиво.

– Я не могу разбить тебе сердце: у тебя его нет, – цинично усмехнулся Хадсон. – Но могу взять тебя и избавиться наконец от нелепого наваждения!

Он произнес это так небрежно, словно решил попробовать новое лекарство от надоевшей простуды. Губы его вновь склонились к ее губам, но на этот раз Марианна начала отчаянно отбиваться. Новое унижение поразило ее в самое сердце. Нет, она не может, не должна сдаться!

– Не надо, Хадсон! – кричала она, пытаясь выбраться из-под его мощного тела. – Я не хочу! Прекрати, слышишь?

– Почему? – На раскрасневшемся лице его и в выражении глаз читался откровенный сексуальный голод; нежность, мягкость, забота, присущие ему в былые времена, исчезли без следа. – И какая мне разница, чего ты хочешь или не хочешь? – безжалостно добавил он. – Что-то я не вижу слез раскаяния за твое поведение в прошлом.

Ах, если бы он только знал!

– Поскольку ты ведешь себя как дешевка, чтобы не сказать хуже, не удивляйся, что и другие относятся к тебе соответственно. По-моему, это только справедливо, – продолжал он с убийственной мягкостью. – Я хочу тебя, Анни, а ты хочешь меня – язык твой лжет, но тело говорит правду. Я прождал два года и не хочу ждать больше ни секунды! Не знаю, сколько было у тебя мужчин и сколько еще будет, но обещаю, что меня ты запомнишь на всю жизнь!

И он снова склонился над ней.

– Это неправда! Я не сплю с кем попало! – вскричала Марианна, отчаянно вертя головой. Она не могла позволить ему поцеловать ее еще раз, понимая, что этот поцелуй растопит остатки ее гордости и уничтожит всякую решимость.

Набухшие груди ее молили о прикосновении, а в самой сердцевине ее существа разгоралась тупая, ноющая боль, от которой известно только одно исцеление. Марианне приходилось бороться не только с Хадсоном, но и с собой, и эта двойная борьба мучила и пугала ее. Если сейчас она позволит себе сдаться, если вновь станет близка к нему – не только телом, но и сердцем, – то неизбежно расскажет ему правду. Иного исхода она просто не вынесет.

– Не верю. – Мерцающий взгляд его остановился на ее припухших губах. – Лжешь, моя сладкая Анни!

– Нет, это правда! – выкрикнула Марианна. По щекам ее катились слезы – слезы боли, гнева и любви. – У меня никого не было! Я никогда… ни с кем…

– Ты сбежала со своим студентом, исчезла, не написав никому ни слова, и теперь хочешь уверить меня, что вы не жили вместе? – недоверчиво переспросил он. – Да за кого, черт возьми, ты меня принимаешь?

Однако он слегка приподнялся и уже не давил на нее своим телом.

– Но это так. – Марианна чувствовала, что окончательно запуталась. Теперь ей придется придумывать новую ложь, объясняющую, почему, сбежав от Хадсона, она не бросилась в объятия ни к какому другому мужчине.

– А Кийт? – мрачно поинтересовался Хадсон. – С ним что?

– Я же говорила, мы просто друзья. – Дрожащими пальцами она смахнула слезы со щек. – Это правда, Хадсон!

– Откуда тебе знать, что такое правда? – Недобро прищуренными глазами он вглядывался в ее заплаканное лицо. – Нет, здесь определенно что-то не так, – мрачно пробормотал он. – Не понимаю, в чем дело, но точно могу сказать: больше ты меня не одурачишь! Хватит с меня одного раза! С другой стороны, какой смысл тебе лгать, что ты… Итак, ты хочешь сказать, что ты девственница? – медленно и раздельно спросил он.

– Да, – кивнула Марианна. Голос ее дрожал от унижения.

– Все чудесатей и чудесатей, как говаривал старина Кэрролл. – Марианна почти видела, как его мозг переваривает эту информацию. Она боялась пошевельнуться, чтобы вновь не разбудить в своем противнике гнев – или желание. – Хорошо, объясни. – Легким движением он скатился с нее и сел, прислонившись к дереву, не сводя с нее холодных вопрошающих глаз.

– Объяснить? – Именно этого она и не могла сделать! Марианна неловко поднялась с земли и села, поправляя растрепанные волосы. Она догадывалась, что лицо ее раскраснелось, а глаза опухли от слез. Ничего себе картина!

– Держи. – Он протянул ей белоснежный носовой платок. – И не вздумай лгать, – негромко предупредил он. – Не надейся меня запутать. Мне каждый день приходится иметь дело с людьми, скрывающими истину, и я умею отличать правду от лживых басен.

– Я… Хадсон, я не могу ничего объяснить. Не могу. Послушай, ведь все это в прошлом. У каждого из нас – своя жизнь. Почему бы нам просто не…

– Не – что? – холодно поинтересовался он. – Что ты предлагаешь?

– … не расстаться друзьями? – В дрожащем голосе Марианны прозвучала слабая надежда.

Хадсон покачал головой, словно не веря своим ушам.

– Странно! Мне казалось, что ты умнее. Ты сама-то понимаешь, что за ерунду несешь?

– Не понимаю, – быстро возразила Марианна. – Когда-то я тебе нравилась…

– Ты мне не нравилась, – мягко поправил Хадсон. – Я любил тебя, Анни, а это совсем другое. Знаешь, говорят, от любви до ненависти один шаг. Может быть, это и неправда, но любовь к тебе научила меня ненавидеть. И, поверь мне, к числу моих друзей ты не относишься. А теперь я жду объяснений, Анни, и поскорее.

– Знаю. – Как хотелось ей сбросить с плеч тяжкую ношу, поделиться с Хадсоном своей страшной тайной и переложить груз решения на него! Но это немыслимо. Ведь для Хадсона в работе – вся жизнь! Он не раз говорил ей, что с детства мечтал быть юристом и даже не представлял себе иной профессии. Потеря работы будет для него равносильна медленной, мучительной смерти.

Лучше бы Майкл Кэкстон никогда не рождался на свет!

– Майкл сказал тебе, что я сбежала с другим.

– Так ты вернулась к прежней версии и будешь утверждать, что он солгал? – саркастически поинтересовался Хадсон. Лицо его потемнело от сдерживаемого гнева.

– Не совсем, – осторожно ответила она, сосредоточенно глядя ему в глаза. Он похудел, вдруг пришло ей на ум, и, хотя Хадсон и раньше не жаловался на лишний вес, худоба сделала его еще красивее, еще привлекательнее. – Но я не собиралась жить ни с тобой, ни с кем-то другим. – На этот раз Хадсон почувствовал, что она говорит правду. – Все было совсем не так. Я хотела… Мне было необходимо порвать все связи с прошлым и начать новую жизнь, сосредоточившись только на работе.

– Ты хочешь сказать, что сбежала и от того, другого парня? – ровным голосом переспросил Хадсон. – Ты одурачила нас обоих?

– Говорю тебе, я приехала в Лондон одна, – твердо ответила Марианна. – Я хотела идти своим путем, без привязанностей.

– То есть без меня. – Серые глаза его не отрывались от ее бледного как смерть лица. – Ну что ж, – добавил он задумчиво, словно обращаясь к самому себе, – если я верю одной половине рассказа, почему бы не поверить и второй? Почему же ты бросила его, Анни? Он не ходил перед тобой на задних лапках? Или, может быть, взбеленился, узнав о твоей интрижке со мной? Поэтому ты и оборвала все связи с семьей? Обиделась на то, что они предали гласности твои французские похождения?

– Хочешь в это верить – верь, – отрезала Марианна. Она не умела лгать – не стоило и пробовать. С каждым словом она все туже и туже запутывалась в паутине собственной лжи.

– Итак, ты не вышла за него замуж и не согласилась с ним жить? И никого другого в этот момент на сцене не было? И, если я правильно тебя понял, с тех пор ты одна? Верно?

– Да. – Она облизнула пересохшие губы. Хадсон проследил потемневшими глазами за ее движением.

– Почему? – настойчиво спросил он.

– Что – почему? – безжизненно повторила Марианна. Мысль ее лихорадочно искала выход из тупика.

– Красивая двадцатипятилетняя женщина живет в городе, полном одиноких мужчин. Она интеллигентна, умна, хорошо зарабатывает, успешно делает карьеру – и при этом ведет себя словно сумасшедшая старая дева с полным домом кошек! У тебя ведь нет кошек? – вдруг спросил он.

– Конечно, нет! – Сравнение со старой девой пробудило в Марианне гнев и помогло ей немного прийти в себя.

– Итак, я возвращаюсь к исходному вопросу – почему? – мягко, но настойчиво продолжал он. – Тебе было хорошо со мной, Анни; в этом я уверен. Ты казалась нежной и любящей, а затем сбежала. И утверждаешь, что не только от меня. Что же заставляет тебя бояться привязанности? Ты испытала разочарование? Тебя кто-то обидел? Надругался над тобой? Скажи мне, Анни! Этот студент причинил тебе боль? Или кто-то еще в твоем прошлом? Может быть, друг матери? – мягко спрашивал он.

– Нет, что ты! – воскликнула Марианна, придя в ужас от направления его мыслей.

– Да не пугайся так, – успокоил он ее. – Такие вещи случаются чаще, чем ты думаешь. В своей практике я сталкиваюсь с чем-то подобным едва ли не каждый день.

– Говорю же тебе, я не спала ни с одним мужчиной! – твердила Марианна.

– Чтобы обидеть женщину, не обязательно ложиться с ней в постель, – задумчиво произнес Хадсон и, поднявшись на ноги, протянул ей руки. – Да ты дрожишь! – тихо заметил он, привлекая ее к себе и медленными, чувственными движениями поглаживая по спине. – Неужели я так тебя напугал?

Ах, если бы она дрожала от страха! Марианна не считала себя трусихой: со страхом она бы как-нибудь справилась. Нет, не страх покрыл ее кожу мурашками и сделал дыхание частым и поверхностным. Это Хадсон, его сильное мускулистое тело, его знакомый запах, расстегнутый ворот, сквозь который видны черные курчавые волосы, – только близость Хадсона заставляла ее трепетать.

– Анни, я не люблю секретов. – Голос его звучал спокойно, но лица Марианна не видела. – Видимо, я законник не только по профессии, но и по натуре: не могу успокоиться, пока не разложу все по полочкам. Я не понимаю ни тебя, ни всей этой ситуации. Может быть, ты соберешься с духом и расскажешь все толком?

– Не могу, – простонала она, не поднимая головы. – Не могу.

– Можешь, но не хочешь, – поправил Хадсон. – Но тебе не по силам бороться со мной. Я никогда не проигрываю. – Теперь в его мягком голосе звучала угроза. – Понимаешь, о чем я?

– Я не хочу с тобой бороться! – Марианна глубоко вздохнула, молясь, чтобы небеса ниспослали ей мужество. – Я просто хочу, чтобы мы оставили в покое прошлое и расстались друзьями! У тебя и у меня – своя жизнь. Мы счастливы, по крайней мере я.

– Как уже было сказано, я могу назвать тебя кем угодно, только не своим другом, – бесстрастно закончил Хадсон.

Удар был жесток: Марианна отшатнулась, и Хадсон не успел ее удержать.

– Да, меня жестоко обидели в прошлом, – дрожащим голосом произнесла она. – Унизили, угрожали, пытались мной манипулировать. Но я не собираюсь это обсуждать ни с тобой, ни с кем-нибудь другим!

– Это сделал тот человек, к которому ты ушла? – спокойно спросил Хадсон, не двигаясь с места.

– Нет. – Марианна подняла покрасневшие глаза. – Больше я ничего не скажу. – На лице ее отражалась такая мука, что Хадсон отвел глаза. – Я прошу прощения за то, что причинила тебе боль и унизила тебя. Мне очень жаль, Хадсон.

– И это все? – спросил он, помолчав. – Полагаешь, я этим удовлетворюсь?

Марианна так прикусила губу, что ощутила во рту соленый вкус крови. Больше она не сможет сказать ни слова. Она просто кивнула, и это резкое конвульсивное движение головы, вместе со сжатыми кулаками и смертельной бледностью застывшего лица, подсказало Хадсону, что он перегнул палку.

– Хорошо.

Она ожидала чего угодно, только не этого!

– Хорошо? – слабо повторила она, отказываясь верить в его внезапную капитуляцию. – Что значит «хорошо»?

– «Хорошо» значит «согласен», «все в порядке», – улыбнулся Хадсон.

Марианна была слишком взволнованна, иначе непременно заметила бы, что Хадсон улыбнулся – одними губами. Глаза его оставались темными, непроницаемыми и безжалостными, словно глубокая вода.