Текст книги "Многообещающее Рождество"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Сейчас Митчелл – в каком-то неизвестном гостиничном номере, вероятно роскошном, где по мановению руки он может получить все, чего пожелает. Кей пронзило острое чувство ревности. Как бы ей хотелось быть с ним! Желание превратилось в мучительную боль, захлестнувшую самые чувствительные клеточки ее существа.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Митчелл должен был приехать не раньше понедельника, но в пятницу и субботу он позвонил Кей. Весь понедельник прошел у нее в томительном ожидании.

Кей села в кровати, отбросила в сторону пуховое одеяло, свесила ноги и сунула их в шлепанцы. Надела халат и тихо вышла из спальни. Линора крепко спала. Проведя целый день с Генри, она вернулась домой после одиннадцати часов. Кей заметила, что мать счастлива и светится от радости.

Внизу Кей налила себе кружку горячего молока с медом и в темноте понесла ее в гостиную. От проникавшего в окна лунного света и тлевшего в камине огня в комнате стоял полумрак.

Устроившись на диване, она выпила горячую смесь и прилегла, плотно запахнув халат. Может быть, ей удастся заснуть здесь?..

Она свернулась калачиком на диване. Огонь в камине погас. Еще не рассвело, и лишь голые ветки деревьев за окном качались на ветру, отбрасывая колеблющиеся смутные тени. Странное царапанье нарушило тишину, и Кей подняла голову, вглядываясь в окно через спинку дивана.

Впоследствии она не могла объяснить, почему ее не охватил страх. Возможно, потому, что чей-то кот часто прогуливается по ночам в их саду; или просто она еще не совсем проснулась. Так или иначе, но струя холодного воздуха ударила ей в лицо, и в открытом окне возникли силуэты двоих мужчин.

В течение нескольких секунд, когда Кей оцепенела, парализованная ужасом, один из них с кошачьей ловкостью бесшумно взобрался на подоконник и свесил ногу в комнату.

Пронзительный визг, который она издала, испугал даже ее. Далее события развивались молниеносно. Кей выхватила из камина кочергу, слыша, как находившийся в комнате мужчина изрыгает ругательства, а другой настойчиво говорит что-то.

Раздался звон разбитого стекла, шум, на лестничной площадке зажегся свет и послышался полный ужаса голос Линоры. Кей поняла, что взломщики ушли.

– Кей! Кей! Что происходит?

– Оставайся с девочками, – приказала она матери, бросаясь к выключателю. – Я позвоню в полицию. К нам вломились.

– Вломились?! Господи, Кей! Ты не ранена? – В голосе Линоры звучали истерические нотки, но, услышав голоса близнецов, она овладела собой. – Иду, иду, дорогие! Не волнуйтесь, ничего не случилось.

– Пусть они остаются в своей комнате. – Кей набрала номер. Она все еще сжимала кочергу. – Со мной все в порядке, они меня не тронули.

В ожидании полиции она неподвижно стояла у телефона. Взломщик, который проник в комнату, разбил стекло и тяжелую хрустальную вазу, стоявшую на подоконнике. Кей била дрожь, зубы лихорадочно стучали от пережитого потрясения и холодного воздуха, клубами врывавшегося в комнату. У нее дрожали ноги, в лице не было ни кровинки.

Услышав, что подъехала машина, она заставила себя подойти к парадной двери и открыть ее. Полицейские оказались просто замечательными. Один записывал показания, второй обыскивал сад.

Женщина-полицейский поднялась наверх, чтобы поговорить с Линорой, и, спустившись, улыбнулась Кей:

– У вас очаровательные девочки.

Да, согласилась она, и взломщики могли быть здесь, в одном доме с ее любимыми малютками. Ведь она должна была спать наверху. Они надеялись именно на это.

Женщина-полицейский, должно быть, догадалась, о чем она думает, так как быстро сказала:

– Чашка чая вам сейчас не помешала бы.

Это была бесконечная ночь. В конце тщательного осмотра полицейские нашли запятнанный кровью осколок стекла.

– Кто-то из них поранился, – с удовлетворением заметил один из полицейских. – Очень любезно с его стороны оставить визитную карточку. Весьма вероятно, что мы найдем его в наших файлах.

Сгорающие от любопытства близнецы спустились в гостиную в сопровождении Линоры, и Кей с облегчением увидела, что девочки не сознают серьезности происшествия, слез не было. Внизу было слишком холодно, и Линора, отведя детей в спальню, через десять минут сообщила, что они крепко спят.

– Вы уверены, миссис Шервуд, что не хотите, чтобы мы перед отъездом позвонили вашему брату или кому-нибудь еще, другу например? – спросила женщина-полицейский, когда они сделали все, что могли.

Кей отрицательно покачала головой.

– Не нужно сейчас никого беспокоить, – спокойно сказала она. Было только семь часов. – Мы поговорим позже.

Не успели полицейские выйти за дверь, как Линора бросилась к телефону:

– Я звоню Генри. Он всегда встает в шесть, и ему будет интересно.

Кей не возразила, ее первой мыслью было тоже поговорить с Митчеллом…

Линора немного сникла, когда услышала автоответчик, но оставила сообщение и повесила трубку.

Как только Кей приняла душ и оделась, она почувствовала себя лучше, хотя лицо, смотревшее на нее из зеркала, было мертвенно-бледным.

Она поставила вариться кофе и проверила, не осталось ли на полу мельчайших осколков стекла. Пронзительный визг тормозов разорвал тишину. Генри, добрая душа!

Поднявшись с колен, она пошла к двери, не дожидаясь стука, с улыбкой отворила и в удивлении замерла.

– Ты в порядке? – Митчелл схватил ее и прижал к себе так крепко, что у нее захватило дух. – Я их на части разорву, клянусь!

– Митчелл, Митчелл. – Она попыталась высвободиться, но, увидев выражение его лица, мягко сказала: – Со мной все хорошо, никто не пострадал; никто, кроме одного из взломщиков.

Кей вошла в гостиную, и, когда шедший за Митчеллом Генри закрыл за ними дверь, тот снова притянул ее к себе и хрипло пробормотал:

– Я бы убил их, если бы хоть один волос упал с твоей головы. Проклятье! Я должен был находиться здесь!

Кей протянула руку, Митчелл схватил ее и прижал к своей щеке.

– Нет, не должен. Ты же не можешь разорваться.

Генри молча стоял сзади, и Кей взглянула на его мрачное лицо.

– Мама одевается, Генри, но в кухне варится кофе, если вам хочется чем-нибудь заняться. И, пожалуйста, не смотрите так – с нами ведь ничего не случилось.

– Кей, Кей… – Когда Генри исчез в другой комнате, Митчелл сжал руками ее» лицо, и в его отчаянном поцелуе она почувствовала страх. – Как близнецы? Они сильно испугались?

– Они ничего не поняли, – тихо проговорила Кей, чувствуя, как у нее горят губы. – Они до сих пор спят, а это хороший признак.

– Когда я думаю, что могло произойти…

– Не надо. – Она приложила палец к его губам. – Полицейские полагают, что это всего лишь мелкие воришки, которые промышляют в этом районе. Они проникают в дома по ночам и воруют телевизоры и видеомагнитофоны. Но не прибегают к насилию. Один из них даже порезался, торопясь вылезти в окно, когда я закричала.

– Ты закричала? – Он побледнел. – Проклятье, Кей! Я бы убил их!

«Ему кофе нужнее, чем мне», – мелькнула у нее мысль. Она заставила его опуститься на диван, и Митчелл, обнимая Кей одной рукой, вновь поцеловал ее.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Я думала, ты приедешь вечером.

– Я работал всю ночь и утром сел на первый поезд, – мрачно сказал он. – Генри вез меня с вокзала, когда позвонила твоя мать.

– Ты работал всю ночь? Почему?

– Потому, что хотел как можно скорее увидеть тебя, – просто ответил Митчелл.

Сердце у Кей замерло, а затем начало сильно биться.

– Нам нужно поговорить, Кей, я больше так не могу, – тихо признался он. – Но сейчас не время. Позже. Расскажи мне подробно, что здесь произошло, – спокойно сказал он, увидев Генри, появившегося из кухни с подносом, на котором дымились чашки с кофе. – Минута за минутой.

Когда они сели, Кей рассказала все, что произошло; затем они перешли в кухню, чтобы выпить еще кофе, с тостами и джемом.

Кей вдруг заволновалась, опасаясь предстоящего разговора. Митчелл снова превосходно владел собой, и от его импульсивной вспышки не осталось и следа. Она вновь подумала, что его внутренний мир закрыт для нее.

Шлепая ножками, по лестнице спустились Джорджия и Эмили, и их бурная радость при виде Митчелла еще больше обеспокоила Кей. «Они обожают его, – беспомощно сказала она себе, видя, как девочки карабкаются к нему на колени. – И он так добр с ними!»

Утро близилось к концу, когда Митчелл поднялся и взял Кей за руку.

– Надень пальто, – тихо сказал он. – Пообедаем где-нибудь. А я позвоню одному знакомому парню, он придет и вставит стекло.

– Но сегодня воскресенье, – удивилась Кей. – Никто не работает в воскресенье.

– Он придет. – Митчелл повернулся к Линоре и Генри: – Вы сможете держать оборону некоторое время?

– Конечно, – с воодушевлением откликнулась Линора, явно обрадовавшись такой возможности.

– А нам можно с вами? – немедленно спросила Джорджия.

– Не сегодня, цветочек. Но обещаю, что скоро мы обязательно поедем куда-нибудь, – мягко сказал Митчелл.

– И мы опять увидим уток?

– Почему бы и нет? – Он улыбнулся и потрепал девочку по кудрявой головке.

«Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы все было хорошо», – молилась Кей. Она схватила пальто, даже не подкрасившись и не посмотрев, в порядке ли у нее волосы. То, что Митчелл собирается сказать ей, или соединит, или разведет их навсегда.

– Я прекратил участвовать в гонках.

Меньше всего на свете Кей ожидала этих слов. Она пристально посмотрела на Митчелла, который открыл перед ней дверцу машины.

– Навсегда? – спросила она через минуту.

– Да, навсегда.

Она кивнула, чувствуя, как у нее забилось сердце.

– Я рада.

– Я рад, что ты рада.

– Митчелл…

Не сейчас, Кей, я хочу поговорить с тобой в каком-нибудь спокойном месте, где не будет никого, кроме нас. – Он обошел машину и сел на место водителя. – Я знаю один паб неподалеку, там по воскресеньям подают прекрасные обеды без предварительного заказа. – Митчелл взглянул на нее ясными глазами. – Но сначала мне нужно сказать тебе кое-что.

Кей кивнула:

– Прекрасно.

Они выехали из города, и Митчелл не произнес ни слова, пока мощная машина пожирала милю за милей. Минут через двадцать он свернул с дороги, и перед ними открылась снежная долина, отгородившаяся от мира высокими голыми деревьями. Только одинокая птица иногда пролетала над головой, и больше ничего не нарушало покоя занесенного снегом пространства, в котором, казалось, остановилось время.

Некоторое время Кей сидела, глядя перед собой, затем заставила себя повернуть голову и взглянуть на Митчелла.

Он стиснул зубы.

– При первой встрече мы много наговорили друг другу, – спокойно сказал он. – Помнишь?

Помнит ли она? Его слова преследуют ее до сих пор.

– Что наговорили? спросила она с опаской.

Митчелл издал короткий невеселый смешок.

– Глупости. – Он нетерпеливо откинулся на спинку сиденья, но Кей заметила, что он слегка нервничает. – Тогда мне казалось, что я так чувствую, что я никогда… – Он замолчал. – Я хочу сказать, что…

Он снова умолк. Кей смотрела на него, не веря своим глазам. Митчелл, хладнокровный, безжалостный, краткий и немногословный Митчелл, язык которого режет как бритва, не мог найти слов!

– Я люблю тебя, Кей, – мрачно произнес он.

Она смотрела на него, и где-то в глубине ее сознания промелькнула мысль, что, даже признаваясь в любви, Митчелл не может не отличаться от других мужчин. Он говорит так, будто выносит ей смертный приговор, а не предлагает то, чего она хочет больше всего на свете.

– Я знаю, ты еще не чувствуешь того же, что я, и мне это понятно. – (Кей замерла, не смея поверить, что ее надежды сбываются.) – Но при нашей первой встрече мы договорились: если ситуация у кого-нибудь из нас изменится, он должен сказать об этом другому. Вот я и говорю. Я сыт по горло осторожностью и сдержанностью, и этот последний эпизод с теми ублю… – Митчелл прервал себя и сделал глубокий вдох, – с теми взломщиками оказался последней каплей. Я должен иметь право душить таких подонков, потому что они осмелились приблизиться к женщине, которую я люблю, – гневно закончил он.

Кей вглядывалась в его потемневшее лицо и думала о том, что она никогда не любила его так сильно, как в этот момент.

– Я хочу, Кей, чтобы у нас было общее будущее, – вновь заговорил Митчелл после небольшой паузы. – Хочу… я хочу многого. Но я не буду торопить тебя, я буду придерживаться этого… – И вдруг, как будто в опровержение своих слов, он взорвался: – Да скажи же что-нибудь, черт подери!

Кей с трудом старалась сдержать слезы.

– Ты… ты уверен? Я хочу сказать, ты правда уверен? Ведь у меня девочки…

– Никогда в жизни я не был так уверен. – Митчелл пристально посмотрел на Кей, и выражение его лица изменилось, когда он заметил, что у нее дрожат губы. – Я хочу, чтобы ты навсегда вошла в мою жизнь, чтобы кольцо на твоем пальце отпугивало хищных волков и говорило им, что ты – моя. Это шовинизм?

– Вероятно. – Слезы брызнули у Кей из глаз, но робкая улыбка задрожала у нее на лице.

Митчелл неуверенно протянул руку и прикоснулся к слезинке, повисшей у нее на реснице.

– Это значит, что ты немножко любишь меня? – потрясенно спросил он.

Он выглядел таким красивым и сильным, что Кей изумленно спросила себя, чем она заслужила любовь такого мужчины. Потому что это была любовь, она сияла в глубине его глаз. Сердце Кей наполнилось такой радостью, что у нее перехватило дыхание.

– Я любила тебя всю жизнь, – прошептала она, – задолго до того, как мы встретились. Когда я увидела тебя в первый раз, что-то перевернулось у меня внутри, и это напугало меня до смерти. Несмотря на все, что я себе говорила, это чувство росло, и мне пришлось признаться, что это любовь. Любовь навеки. Но ты не хотел меня так…

– Любовь моя, любовь моя, – глухо повторял Митчелл. Он обнял Кей и, прижав к груди, зарылся лицом в ее волосы.

– Я старалась не влюбляться, очень старалась, но это произошло с первого взгляда, – призналась она, прижимаясь к нему. – А у тебя было так много женщин, красивых женщин…

– Я не любил ни одной из них, – возразил он. – По правде говоря, до встречи с тобой я не хотел признать, что, кроме сексуального влечения, между мужчиной и женщиной может быть что-нибудь еще. Да этого и не требовалось. Пока не появилась ты, и…

Митчелл нерешительно замолчал, и Кей, подняв голову, поцеловала его в уголок рта.

– Что? Скажи мне.

– Я всегда говорил себе, что к концу жизни отец не любил мать, что она выжгла его любовь, – сипло сказал он, как будто выталкивая слова из каких-то мрачных глубин. – Я говорил себе: он не уходит от нее, чтобы сохранить семью, и мне казалось, что он не прав. Но в глубине души я знал истину, и она не оставляет меня с тех пор, как произошел тот несчастный случай… Он любил ее, Кей. Он пошел бы на все, лишь бы быть с ней, цеплялся за нее. И тогда я сказал себе, что никакая женщина не будет иметь надо мной такую власть. Одна мысль об этом наполняла меня отвращением, омерзением и, главное, слепым страхом. – Митчелл посмотрел на Кей. Губы у него подергивались. – Здорово, да? Должен признаться, у меня в голове страшная путаница.

– Я помогу тебе разобраться. – Она улыбнулась и обняла его за шею. – Обещаю. Вдвоем нам все по плечу. – Кей тихо плакала от счастья. – Мы победим всех на свете.

– Мне нужна только ты, – возразил Митчелл. – Когда ты рассказала, как тебя предали, как ты боролась и даже устроила жизнь брата, я не мог поверить, что такая крошка обладает такой энергией и силой воли. Ну, в последнем я быстро убедился, – насмешливо сказал он. – Но меня ждали другие сюрпризы. Я познакомился с твоими дочерьми. Дочерьми! А ты иногда выглядишь как девочка с косичками.

Он снова притянул к себе Кей и, осушив поцелуями слезы, страстно приник к ее губам. Точно электрический разряд пробежал у нее по телу. Митчелл тяжело дышал, когда наконец поднял голову и отпустил ее.

– А близнецы, Митчелл? Ты не возражаешь, если они придут вместе со мной? – прошептала она, чувствуя, что знает ответ, но горя желанием услышать его.

– Возражаю? – Он снова поцеловал ее. – Любимая, как я могу возражать? Они удивительные, чудесные. Две Кей в миниатюре, два удивительных маленьких клона одной прекрасной женщины.

– Они уже любят тебя. – Кей подняла руку и нежно провела пальцами по его губам. – Дети иногда намного проницательнее взрослых. Они распознали настоящего Митчелла еще до того, как ты дал мне увидеть его.

– Мне кажется, что твоя мать тоже за меня, – удовлетворенно сказал Митчелл и усмехнулся. – Я с самого начала почувствовал в ней сторонницу.

– Ну еще бы! – Она весело взглянула на него:

– Выходи за меня замуж, Кей.

От мягкого с придыханием голоса она, как птица, воспарила в небеса.

– Хорошо, – дрожащим голосом произнесла она, – но давай немного подождем. Сначала необходимо, чтобы близнецы привыкли к этой мысли, и нужно некоторое время…

Кей не знала, как выразиться, и Митчелл с понимающим видом договорил за нее:

– Чтобы мы сами привыкли к ней?

Он почувствовал, что она все еще чуть сомневается, окажется ли ему по силам семейная жизнь.

– Я люблю тебя всем сердцем, Митчелл, – сказала Кей, притягивая к себе его голову.

Просто чтобы он знал это.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Как я выгляжу, Кей? Ты уверена, что этот цвет мне к лицу?

– Мама, ты выглядишь просто потрясающе! Когда ты пойдешь по проходу в церкви, Генри зашатается! – успокоила Кей мать, глядя на ее взволнованное, раскрасневшееся лицо.

Она не кривила душой, потому что Линоре удивительно шел кремовый костюм и нарядная свадебная шляпа с бледно-голубыми перьями, которые изящно свисали с широких полей.

– Машина еще не пришла?

Линора волновалась, но какая невеста не волнуется в день свадьбы? Кей нежно прикоснулась к лицу матери.

– Все под контролем, мама. И если слух мне не изменяет, машина уже пришла.

Она высунулась из окна их спальни. Действительно, внизу, сверкая в лучах мягкого декабрьского солнца, стоял элегантный кремовый «роллс-ройс», украшенный лентами.

Линора повернулась к дочери и дрожащим от волнения голосом сказала:

– Конец эпохи, Кей.

– Начало новой, замечательной.

– Как ты полагаешь, твой отец не стал бы возражать против моего замужества?

– Ну конечно, не стал бы. – Кей обняла мать, стараясь не помять ее шляпу. – И это не поспешное решение, не так ли? Ты заставила беднягу ждать целых два года. Давно пора сделать из него честного человека!

– Ах, Кей! – Линора хихикнула и глубоко вдохнула. – Ну, я готова.

Всю дорогу Линора крепко держала дочь за руку, и Кей понимала почему. Матери пришлось побороться с собственными страхами, прежде чем она решилась окончательно вручить себя другому мужчине.

Но в конце концов настойчивость Генри победила. Он твердо заявил, что ему нужна жена, а не партнер, или компаньон, или еще кто-то… И пусть его считают старомодным, но ему нужно, чтобы у Линоры на пальце было кольцо. И точка.

– Я ни разу не поблагодарила тебя за то, что ты спасла меня после смерти твоего отца, – тихо сказала Линора, когда они подъезжали к церкви.

– Спасла? – Кей удивленно посмотрела на мать.

– Да, дорогая. В то время я была в худшем состоянии, чем можно было подумать. Ты оставила хорошую работу, квартиру, все, чего добилась после ухода Перри, и вернулась домой, чтобы быть со мной. И ты ни разу не дала мне понять, что тебе не хочется со мной жить.

– Но мне действительно хотелось, – мягко возразила Кей и, улыбнувшись, добавила: – Не плачь, пожалуйста, я ведь так хорошо тебя накрасила!

– И с Генри я познакомилась благодаря тебе. – Линора громко шмыгнула носом и положила на колени маленький букетик цветов. – Дорогая, у тебя есть носовой платок?

– Ах, мама, – улыбнулась Кей, – как я люблю тебя!

– И я тебя.

Вскоре машина остановилась у маленькой калитки, за которой вилась тропинка, ведущая к церковному порогу. Линора засуетилась, и Кей помогла ей выйти из машины. Поправив матери костюм и шляпу, она подала ей букет.

– Бабуля! Бабуля! – сияя от радости, закричали близнецы, которые, держа Митчелла за руки, ждали Линору и Кей во дворе.

Кей улыбнулась мужу.

Они поженились через шесть месяцев после того, как Митчелл сделал ей предложение. Свадьба была тихой, присутствовали только члены семьи и в качестве подружек невесты – близнецы в сказочных платьицах из белого муслина, украшенных бутонами алых роз.

Теперь девочки вновь были подружками невесты, но на этот раз на них были голубые атласные платьица с муфточками из искусственного меха и теплые накидки. Линора, обычно строго придерживавшаяся условностей, нарушила правила этикета, настояв на том, чтобы Кей была посаженой матерью, и, так как Митчелл выступал в роли шафера Генри, церемония носила поистине семейный характер.

Кей смотрела, как ее муж идет по дорожке, чтобы занять место рядом с Генри. Она положила руку на свой округлившийся живот. Она вынашивает их первое дитя, мальчика с сильными, крепкими ручками и ножками, как показало УЗИ.

Митчелл не смог сдержать слез радости, увидев на мониторе своего сына. Он всех заставил прослезиться, даже врача. Счастливое лицо Митчелла и чудо растущей в ней новой жизни потрясли Кей.

Все произошло в нужное время. Генри покидал их дом, чтобы жить с Линорой. Свое деловое предприятие Кей целиком передала Питеру и чувствовала, что готова вновь стать домохозяйкой.

После долгой борьбы за независимость от Перри ей потребовалось мало времени, чтобы привыкнуть к этой мысли, потому что жизнь с Митчеллом оказалась чудесной, совершенной во всех отношениях, просто великолепной. Он любил ее любовью, о которой она даже не смела мечтать.

– «Отбрасывает страх любовь, что совершенна», – тихо повторила она слова венчавшего их священника, которые остались с ней навсегда.

– Что ты сказала, дорогая?

Линора повернулась к дочери, и Кей открыла калитку.

– Ничего, мама. Пойдем, Генри ждет тебя.

Взявшись за руки, они прошли по длинной дорожке и, когда зазвучал свадебный гимн, подошли к Генри и Митчеллу, которые стояли в конце прохода.

Солнечные лучи заискрились в церковных витражах за алтарем, и, когда Кей вручила Линору Генри и заняла свое место на передней скамье, ее сердце преисполнилось благодарности.

Она любит самого чудесного мужчину на свете, и он отвечает ей взаимностью. Их дни наполнены теплотой и близостью, и Митчелл наслаждается настоящей семейной жизнью. Но только по ночам, когда они оставались вдвоем на огромной мягкой постели, Кей чувствовала, что она превратилась в женщину, какой ей суждено было стать.

Когда их близость – такая чудесная и невероятная, что иногда ей казалось, она умрет от наслаждения, – заканчивалась и на них нисходил полный, блаженный покой, Митчелл говорил ей о своей любви. Она – его жена, его сокровище, смысл жизни, единственная женщина на свете, красивая, совершенная и бесконечно дорогая.

В мягком полусвете Кей прижималась к нему. Он ее муж, и она хочет служить ему поддержкой и утешением, в которых, она уверена, он всегда будет нуждаться. В глазах других людей Митчелл – сильный, могущественный и безжалостный человек, но это только одна грань его личности. Настоящий Митчелл, ее Митчелл – гораздо больше этого.

Опустившись рядом с Кей на скамью, он улыбнулся.

– Ты счастлива, любовь моя? – Он быстрым движением нежно провел ладонью по ее животу, явно забыв, что они в церкви.

– Невыразимо, – призналась она сквозь слезы радости.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.