Текст книги "Многообещающее Рождество"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Через пару дней Эмили поправится, и мы ее хорошенько укутаем, – твердо сказал Митчелл и потянул Джорджию за нос, давая малышке понять, что он не попался на удочку. – Снеговика лепят все вместе или вообще не лепят, поняла?

С обожанием глядя на него, Джорджия кивнула, и Кей застонала про себя. Он добился того, что ее обидчивая и задиристая Джорджия ест у него из рук. Теперь они месяцами будут слышать «дядя Митчелл».

– Мне кажется, что на елке есть два ранних рождественских подарка для двух маленьких девочек, – улыбнулся Митчелл близнецам. – Ну-ка, поищите их! Помните: они на елке, а не под ней.

Эмили соскочила с коленей Кей и вслед за сестрой побежала к елке. Они без труда нашли подарки. В коробках оказались две совершенно одинаковые нарядные куклы с длинными волосами и полным комплектом одежды, но на одной было серебристое платье, а на другой – золотистое.

Девочки, пританцовывая от радости, подбежали к Митчеллу, а когда он сказал, что это подарок от него и Генри, они немедленно обняли и Генри, а потом уселись на коврик перед камином и погрузились в игру.

– У тебя очаровательные малышки, Кей, и ты очень хорошо их воспитываешь.

Митчелл опустился на софу рядом с Кей, и она напряглась.

– Спасибо.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.

– Мне… мне странно, что у меня такая слабость. – Кей не собиралась признаваться в этом, но его близость привела ее в смятение. – Кажется, с Джорджией все в порядке. – Она бросила взгляд на девочек, чьи рыжие кудряшки пламенели в отсветах огня. – С самого рождения инфекции отскакивают от нее, а бедняжка Эмили подхватывает все на свете.

– Наверное, трудно быть матерью-одиночкой, особенно если это первенцы.

Кей сжала руки на коленях.

– Иногда. – Она не сводила глаз с двух маленьких головок. – Но ради них можно пережить любые трудности, и они очень счастливые дети. Они никогда ни в чем не нуждались. Перри был бы ужасным отцом. Он всегда думал только о себе и сделал бы их несчастными.

– Знаешь, я думаю, что, вышвырнув его, ты поступила правильно. – Митчелл пристально посмотрел на нее. – У тебя две нормальные счастливые девочки, и они – живое доказательство того, что ты оказалась права. Ни минуты не сомневайся в этом.

Странно, но Кей никак не ожидала от него такого понимания и утешения. Ни одной живой душе, даже матери, она не рассказывала о своих тайных сомнениях и страхах, но Митчелл инстинктивно догадался.

– Лучше вовсе не иметь отца, чем иметь такого, который превратит их жизнь в ад.

Митчелл взял ее за руку и почувствовал, как Кей затрепетала.

Небо потемнело, и медленно падающий снег постепенно превращал сад в сказочную зимнюю страну. Линора и Генри тихо разговаривали, близнецы играли, и Кей показалось, что момент подходящий, чтобы задать вопрос.

– Вероятно, на тебя сильно повлияло то, каким был твой отец?

Митчелл стиснул зубы, и ей показалось, что он встанет и уйдет, но он только крепче стиснул ей руку.

– Мать постоянно заводила любовников, – грубо и откровенно сказал он. – Дошло до того, что это был любой мужчина в любое время, но задолго до того я знал, что она не любит ни отца, ни меня. Думаю, что у нее вообще не было способности любить.

– Ты… ты еще ребенком знал, что она изменяет твоему отцу? – прошептала Кей.

– Всегда знал, с горечью ответил Митчелл. – У них бывали скандалы… нет, это слишком мягко сказано. Иногда они дрались, в буквальном смысле слова. Она бросалась на отца, а он тщетно пытался удержать ее. Однажды она сломала ему руку. Мне было тогда лет девять, и я помню, как он закричал, когда она ударила его кочергой.

– Митчелл… – У Кей защемило сердце.

– Отец приходил с работы иногда до появления матери, иногда после. Она никогда не пыталась отрицать, где или с кем была. – Его губы искривились в горькой усмешке. – Я развозил газеты, до и после уроков. У меня была надежда накопить денег и уехать куда-нибудь. Обычно я приезжал задолго до прихода отца, но в тот вечер у велосипеда лопнула шина. По словам соседей, когда пришла мать, отец был уже дома. Узнав, что она встречается с его сослуживцем, он поволок ее к машине, чтобы встретиться с ее любовником перед глазами его жены и членов семьи. Произошло лобовое столкновение с грузовиком. Конец истории.

Кей положила ладонь ему на руку.

– Отец мог заставить тебя поехать с ними, и ты бы погиб.

– Я долго сожалел о том, что этого не произошло, – Митчелл посмотрел ей в лицо, губы у него подергивались. – Я был озлобленным парнем. Очень озлобленным и безрассудным. Мне повезло, что я не попал в тюрьму. Однажды мы гоняли на мотоциклах, и мой друг разбился у меня на глазах. Это отрезвило меня, я понял, что мне все-таки хочется жить.

– Я рада этому, – тихо призналась Кей. Ей не удалось произнести это равнодушно, и ее до смерти испугало непреодолимое желание утешить Митчелла, смягчить поцелуем его горько сжатые губы, изгнать печаль, затаившуюся в его глазах. Друзья. Какая насмешка! Чувства, которые она питает к нему, отнюдь не дружеские и никогда не были такими.

Митчелл поднялся.

– Скоро начнется мультик «Особое Рождество Санта-Клауса». Хотите посмотреть, девочки? – спросил он Джорджию и Эмили.

Он подошел к огромному телевизору и включил его.

Кей снова прилегла на софу и закрыла глаза. Она услышала, как Митчелл прошел по комнате, и, открыв глаза, увидела, как он закутывает Эмили в одеяло. Это было так трогательно, что Кей едва не расплакалась.

– Как вы полагаете, дамы, удастся вам справиться с бокалом шерри теперь, когда вы опять среди живых людей? – Митчелл улыбнулся и, когда Кей и Линора выразили свое согласие и Генри начал подниматься, махнул ему рукой. – Сиди, Генри, я сам принесу. Ты будешь пить то, что всегда?

Кей призналась себе, что вечер прошел очень приятно, хотя до ужина она дважды погружалась в сон.

Джорджия и Эмили почти засыпали над десертом, и, когда Митчелл взял их на руки и понес в спальню, Кей пошла за ним, чтобы уложить детей в кровати и подоткнуть им одеяла.

Митчелл стоял рядом с Кей. Несколько минут она молча смотрела на спящих детей.

– Ты ведь очень их любишь? – прошептал он.

– В них вся моя жизнь.

У Митчелла вырвался тихий вздох.

– Я знаю. – Он повернулся к ней и грустно пробормотал: – Я думал, что встречаться с тобой будет так просто!

– А разве нет?

– Нет, черт подери, и ты знаешь это! Я хочу тебя, ты нужна мне. – Он вывел ее из комнаты на неосвещенную лестничную площадку и, тихо закрыв дверь, притянул к себе.

Она ответила на его поцелуй, не сопротивляясь. Так происходит всегда, когда Митчелл Грэй целует ее, мелькнула у нее мысль и тут же исчезла, растворившись в ослепительно сверкающих огненных волнах, обволакивавших ее тело.

Одна его рука легла ей на затылок, и у Кей перехватило дыхание, когда ладонь Митчелла приподняла и обхватила ее грудь и пальцы принялись медленно и ритмично ласкать затвердевший сосок, заставляя ее подавлять стон удовольствия.

В смятении она почувствовала, что произошла перемена. Отброшена сдержанность, которую он проявлял до сих пор. Его чувственные ласки были нежными и сильными: Митчелл старым как мир способом заставлял ее осознать, что она хочет его. Он не знает, что ей это стало понятно раньше, чем ему…

Он пошевелился, прижимая ее бедрами к стене, и она почувствовала, как набухает и твердеет его плоть, возбужденная ее мягким и податливым телом. Впервые в жизни в ней проснулось сознание могущества ее женского естества.

Внизу послышались какие-то звуки, потом голос Генри, который говорил что-то Линоре, открывая дверь гостиной. В воздухе разнесся аромат кофе. Кей почувствовала, как Митчелл, не сдержав тихого стона, медленно отпускает ее. Тяжело дыша, он выпрямился и глухо сказал:

– Нам нужно идти. К сожалению.

– Да.

Кей с трудом перевела дыхание. У нее горели щеки и дрожали руки, мысли путались.

Она поднесла дрожащую руку к волосам и покачнулась. Митчелл подхватил ее.

– Проклятье! Как я мог забыть, что ты еще не совсем здорова! Ты на ногах всего лишь пять минут, а я чуть не съел тебя живьем. Почему мои руки все время тянутся к тебе?

– Не знаю.

– Нет, знаешь. Потому что ты самая соблазнительная, аппетитная…

– Я? – Кей невольно улыбнулась. – Митчелл, я прекрасно знаю, что не принадлежу к твоим роскошным женщинам, которые выглядят как модели. У меня в доме есть зеркала, понятно?

Он отпустил ее и, отступив на шаг, устремил на нее взгляд серо-голубых глаз, казавшихся особенно яркими на смуглом лице.

– Во-первых, Кей, у меня нет гарема из роскошных женщин, которые выглядят как модели, – спокойно возразил Митчелл с еле заметной иронией. – Во-вторых, что бы ни видела ты, смотрясь в зеркало, я вижу пылкую и красивую женщину, которая еще не поняла, какой силой обладает ее очарование. И, в-третьих, я всегда говорю то, что думаю.

Кей смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Митчелл ласково провел большим пальцем по ее щеке.

– Рыжие волосы, которые пламенеют, как огонь, когда на них падает свет, карие глаза, глубокие и ласковые, как бархат, кожа нежная и тонкая, как фарфор… Как же ты не видишь всего этого, Кей?

Она не осмеливалась поверить, что для него это не испытанная и проверенная тактика обольщения. Может быть, если бы у нее не было детей и связанной с ними ответственности, если бы она отвечала только за себя, возможно, она рискнула бы…

Но она – мать двоих детей. И, что бы ни говорил Митчелл, она не в силах заставить себя поверить, что такой человек, как Митчелл Грэй, способен длительное время испытывать интерес к женщине вроде нее.

Кей отвернулась, пожала плечами и как можно непринужденнее произнесла:

– У каждого свое представление о красоте. Так, кажется, говорят? Не лучше ли нам спуститься вниз?

– Несомненно. – Митчелл не попытался прикоснуться к ней. – Но я хочу сказать тебе, Кей, что я никогда не сдаюсь. Я всегда добиваюсь того, что мне нужно.

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой. Нельзя, чтобы Митчелл заметил это. Она заставила себя направиться к лестнице, бросив ему через плечо:

– А-а, но вы всегда получаете то, что заслуживаете, мистер Грэй?

Она услышала, как он хихикнул.

– Туше, миссис Шервуд!

Для него это была все еще игра. Когда они начали спускаться по лестнице, Кей почувствовала полное изнеможение. Слава богу, что она не уступила искушению броситься в его объятия и сказать, что согласна принадлежать ему столько, сколько он захочет. Сумасшествие! Вот до чего он довел ее – до сумасшествия.

Войдя в гостиную, Кей увидела брошенный на нее обеспокоенный взгляд матери.

– Милая, ты бледна как смерть! Ты слишком переутомилась.

– Я устала. – Кей внезапно испугалась, что не сможет подняться по лестнице. – Я пойду спать, если не возражаете. – Она быстро обвела всех взглядом. – Спокойной ночи и счастливого Рождества.

– Я помогу тебе подняться, – вкрадчиво сказал Митчелл и, не обращая внимания на протесты Кей, взял ее под руку. – Я вернусь через минуту. Генри, мне черный кофе и немного бренди.

– Я прекрасно справлюсь сама, спасибо, – пробормотала Кей, когда они подошли к подножию лестницы. – Возвращайся и пей кофе.

– Любишь командовать, малышка, да? – Он усмехнулся, но в его глазах появилось задумчивое выражение, когда он обратил внимание на ее бледность и круги под глазами. – Черт возьми, твоя мать права, ты переутомилась. Придется проследить за этим.

Он быстро подхватил ее на руки.

– Опусти меня, Митчелл. Я умею ходить.

– Возможно, но так приятнее. – Он смотрел на Кей, поднимаясь с ней по лестнице, и целовал так, что у нее перехватывало дыхание.

Она прижалась к его крепкой груди, жалея, что этот миг не может продолжаться вечно.

Митчелл донес ее до спальни и поставил на пол у двери.

– Полагаю, ты хочешь, чтобы я оставил тебя здесь?

Нет. Она не хочет.

– Да, пожалуйста. Митчелл, а подарки для девочек? Дома мы обычно оставляем их в наволочке под елкой.

– Все сделано. Мы с Генри оставим их под елкой, перед тем как пойдем спать. Линора сказала, что нужно оставить стаканчик шерри и кусочек сладкого пирога. Мы сделаем так, будто из стакана пили, а пирогом лакомились, ведь Санта-Клаусу нужно поддерживать силы!

– Спасибо.

– Пожалуйста, – тихо сказал он. – Все это очень забавно.

– Забавно, что твой дом перевернула вверх дном целая толпа инвалидов? – недоверчиво спросила Кей.

Митчелл наклонил голову и, не касаясь своим телом, нежно ее поцеловал.

– Ты здесь, – внезапно охрипшим голосом произнес он. – И это здорово.

– Спокойной ночи, Митчелл. Счастливого Рождества, – прошептала Кей. Она быстро вошла в комнату и закрыла за собой дверь, не посмотрев на него. Она еще немного постояла, прислонившись к двери. Сердце у нее колотилось, ноги дрожали.

Канун Рождества, время чудес.

Кей подошла к окну и, прежде чем задернуть шторы, несколько минут смотрела на заснеженный сад.

Бесполезно желать невозможного.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Волнения и предвкушение Рождества, должно быть, так утомили близнецов, что только в восьмом часу дверь спальни Кей распахнулась и две маленькие фигурки в пижамах бросились к ней на кровать.

– Мамочка! Сегодня рождественское утро!

– Младенец Христос родился, мамочка!

– А Санта-Клаус приходил? Он принес нам подарки? – осведомилась практичная Джорджия.

– Я не знаю, дорогие. – Кей приподнялась в постели и, отведя волосы с лица, обняла девочек. – Может, пойдем и посмотрим, что лежит под елкой?

– Хорошая мысль.

При звуках низкого мужского голоса близнецы резко обернулись к двери, а Кей поспешно натянула на себя одеяло. Митчелл, небритый и с взъерошенными волосами, стоял, прислонившись к косяку, и у Кей замерло сердце. На нем был черный шелковый халат и черные пижамные брюки, и он выглядел более сексуально, чем подобает мужчине в столь ранний утренний час.

– Думаю, ваша бабушка захочет присоединиться к вам. – Митчелл вопросительно глядел на Кей. Она кивнула, и он добавил: – Бегите, девочки, и пригласите ее. Но, смотрите, будите осторожно.

Когда малышки пробегали мимо него, он потрепал их по кудряшкам, а затем, к ужасу Кей, подошел к ее постели.

– Что это ты делаешь? – слабым голосом спросила она.

– Говорю «доброе утро». – Наклонившись, Митчелл поцеловал ее. – Доброе утро, – ласково повторил он.

– Тебе нельзя быть здесь. – Она даже не причесалась и не почистила зубы, а мать и дети совсем рядом…

Митчелл насмешливо поднял брови.

– Прости, но мне казалось, что я живу здесь, лениво протянул он. – Кроме того, я вижу тебя в постели не в первый раз. Ты здесь уже три дня. Придется мне поработать над твоими предрассудками. – Он быстро поцеловал ее в кончик носа и пошел к двери. – Ты была гораздо занятнее, когда болела и металась по постели. Должен добавить, что некоторые позы были весьма соблазнительны. На тебе сейчас та прозрачная ночная рубашка с узенькими бретельками?

– Ты… ты подсматривал! – От негодования Кей залилась краской.

– А что же мне оставалось делать, если ты бесстыдно сбрасывала одеяло?

– Ты… ты…

– Надень халат и приведи себя в приличный вид, женщина! Здесь дети! – Митчелл ухмыльнулся в ответ на ее негодующий взгляд. – И тебе лучше поторопиться: Джорджии и Эмили не терпится заглянуть под елку.

В конце концов они спустились вниз все вместе, даже Генри, весьма представительный в темно-фиолетовой пижаме и полосатом халате, присоединился к ним на лестничной площадке.

Как только близнецы радостно опустошили наволочки, набитые подарками, Митчелл кивнул, и Генри вышел из комнаты, возвратившись с огромным пакетом, обернутым яркой бумагой.

– Девочки, это вам от нас с Генри, – мягко сказал Митчелл. – Счастливого Рождества!

Близнецы пришли в восторг от кукольного дома с красивой мебелью и многочисленным семейством кукол, включая младенца в люльке.

Взрослые обменялись подарками, и Кей порадовалась, что успела до болезни купить кое-что для Митчелла и Генри. Однако кожаные перчатки и кашемировый шарф, которым, как ей показалось, Митчелл искренне обрадовался, померкли в сравнении с изящными часами из белого золота с брильянтами, которые он подарил ей.

– Какие красивые! – восторженно сказала Кей, когда он застегнул браслет на ее руке. Но такие часы стоят, вероятно, целое состояние. А перчатки и шарф… – Мой подарок совсем не так хорош.

Он приложил палец к ее губам.

– Мне нужны новые перчатки, а шарф очень хороший, – возразил он. – Тебе необходимы новые часы. Я заметил, что твои часто останавливаются или показывают неточное время.

– Спасибо. – Голос у нее задрожал – чудесный подарок едва не заставил ее расплакаться.

– Чай, тосты, рожки? – Голос Генри, неожиданно вновь превратившегося в домоправителя и повара, вовремя нарушил тишину. – А потом мы воздадим должное рождественскому обеду, который будет подан ровно в час. И никаких ссылок на плохой аппетит после болезни, – добавил он.

– Можно мне помочь с обедом?

Вопрос задала Линора, и, когда Генри, по-старомодному вежливо, ответил: «Буду весьма благодарен», Кей поймала взгляд Митчелла, удивленно воззрившегося на друга.

– Что случилось? – прошептала она, когда Линора и Генри удалились в кухню. – Почему ты так странно посмотрел на Генри?

На лице Митчелла появилась довольная улыбка.

– Потому что я знаю Генри много лет, и он ни разу не позволил никому штурмовать бастионы своей кухни, – задумчиво сказал он. – Я подчеркиваю, никому.

Кей ошеломленно смотрела на него, постепенно улавливая смысл его слов.

– Неужели ты хочешь сказать, что…

– Я думаю, что Генри очень нравится твоя мать, – Митчелл некоторое время наблюдал за Кей. – Ты против?

Против? Если матери нравится Генри и их чувства взаимны, то это прекрасно. У Линоры появится новый интерес вне собственной семьи.

– Нет, – твердо ответила она, – я совсем не против.

Утро прошло спокойно: они сидели у камина, слушая рождественские песнопения, наблюдая за игравшими детьми и разговаривая о том о сем, пока в гостиную не проник запах жареной индейки.

Кей откинулась на спинку дивана в состоянии праздничного благодушия. Некоторое время спустя она проснулась и поняла, что задремала, уютно склонив голову на грудь Митчелла, который обнимал ее одной рукой.

Она напряглась и, с опаской подняв голову, увидела пару ярких серо-голубых глаз.

– Ты не храпишь во сне, – непринужденно объявил Митчелл, – но зато время от времени очаровательно пофыркиваешь, как маленькое животное, которое старается устроиться поудобнее.

Кей почувствовала, что краснеет, и Митчелл, тихо рассмеявшись, выпрямился.

– Не только ты вздремнула. Посмотри вон туда.

На другом диване крепко спала прикрытая одеялом Линора.

– Это пойдет вам обеим на пользу. У тебя до сих пор измученный вид.

Измученный? Что это значит? Она ужасно выглядит? Чтобы перевести разговор на другую тему, она спросила:

– Где девочки?

– Помогают Генри делать сдобные булочки к чаю. Кажется, у нас семейный праздник… – Митчелл пожал плечами.

Она не совсем поняла его неопределенную интонацию. Должно быть, у него были другие планы на Рождество. Такой человек, как Митчелл Грэй, не бьет баклуши, сидя дома.

Он наклонился и потерся подбородком о ее кудри, тихонько бормоча:

– Ты чудесно пахнешь. Какие у тебя духи?

– Детская присыпка.

– Детская присыпка? – Откинувшись на спинку дивана, Митчелл в изумлении посмотрел на нее.

– Когда ты вынес меня из дома, я была в таком состоянии, что не могла думать о косметике, – напомнила ему Кей, покачав головой. – У близнецов в туалетных принадлежностях есть детский лосьон и присыпка, и я ими пользуюсь.

Глаза Митчелла смеялись.

– Ты хочешь сказать, что я годами трачу уйму денег, чтобы дарить дорогие духи, когда мог бы ограничиться детской присыпкой?

Кей пристально взглянула на него.

– Не думаю, что женщины, с которыми ты встречаешься, пришли бы в восторг от детской присыпки, – спокойно заметила она. – Я мать, и этот запах для меня родной.

Улыбка исчезла с его лица.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – следя за своими словами, ответила Кей, – только то, что они привыкли к Шанель и Гуччи, а я – к детской присыпке и одежде, купленной в магазине. Это два очень разных мира.

– И между ними нельзя перебросить мост?

Кей неуверенно улыбнулась.

– Думаю, нет. Это как в случае с бабочками и мотыльками.

– Ты не мотылек, резко сказал он, и в его голосе прозвучала жесткая нота. – Если, конечно, ты не предпочитаешь быть им.

– Возможность выбора исчезла у меня четыре года назад. – Кей смело взглянула Митчеллу в глаза. – И другого мне не нужно. Никакие «шанели» и «гуччи» в мире не сравнятся с улыбками моих детей. Брильянты от Картье – ничто в сравнении с безвкусным кольцом и пластмассовым браслетом, которые девочки обнаружили в какой-то хлопушке и подарили мне.

Митчелл кивнул:

– Могу этому поверить.

– Но ты не можешь купить это, разве ты не понимаешь? Они отдают мне всю свою любовь и доверие, и я должна сделать все, чтобы не потревожить или нарушить их покой. Это малыши, Митчелл, они не понимают временных связей и того, что кто-то может занять их место. И я не хочу, чтобы они страдали из-за моей ошибки. Достаточно, что у них нет отца.

Воцарилась напряженная тишина.

– Ты не можешь винить себя за то, что Перри оказался таким, – наконец сказал Митчелл. – Ничто в жизни не имеет абсолютной гарантии.

Линора зашевелилась на диване, и Кей, прекращая разговор, быстро произнесла:

– Я знаю это.

– Неужели? Мне так не кажется.

– Давай поговорим об этом в другой раз, – тихо попросила она.

Митчелл кивнул и, взяв ее за подбородок, заставил поднять опущенную голову:

– Я понял, что нам надо поговорить о многом. Стена, которую ты воздвигла, чтобы отгородиться от посторонних, все еще непробиваема?

– Но ведь именно ты сказал, что мы похожи, – спокойно напомнила она. – Ты тоже выстроил свою стену, Митчелл.

Больше она ничего не успела сказать, потому что в комнату вбежали разгоряченные и гордые своими кулинарными усилиями близнецы, которые окончательно разбудили Линору. Но и во время вкусного обеда, приготовленного искусными руками Генри, и в течение всего дня Кей снова и снова обдумывала свои слова. Голова у нее шла кругом.

В пять часов они с близнецами попили чаю со сдобными булочками, и уже тогда стало ясно, что девочки устали. К шести часам они приняли ванну и, облачившись в пижамы, свернулись калачиком в постели. Кей, целуя их на ночь, решила, что они похожи на ангелочков.

– Где дядя Митчелл? – сонным голосом спросила Джорджия, когда Кей притушила свет. – Разве он не поцелует нас на ночь?

– Не сегодня, дорогая, он разговаривает с бабушкой и Генри.

За несколько дней Джорджия и Эмили сильно привязались к Митчеллу. Необходимо нажать на эмоциональный тормоз, охладить их пыл.

Эта мысль буквально пронзила Кей, и она закусила губу. Митчелл был чрезвычайно добр к ней, к матери и детям, и она благодарна, очень благодарна ему… но это ничего не меняет. Он хочет завлечь ее в постель без каких-либо, кроме сексуальных, обязательств. Она знает это и всегда знала. Он не лгал ей, изложив свою позицию в самом начале и совершенно бесстыдно рассказав ей о своих намерениях.

Все это весьма неутешительно.

Подойдя к двери гостиной, она услышала теплый, беззаботный смех матери, очень похожий на хихиканье. Кей замерла, чувствуя глухие удары своего сердца. Такого смеха она не слышала много лет – последний раз Линора смеялась так, когда был жив ее муж.

Теперь ее мать смеется с Генри. Кей наморщила лоб. Значит ли это?.. Она представила, как Линора и Генри идут по проходу в церкви, и с трудом обуздала воображение.

Кей простояла у двери почти минуту, прежде чем почувствовала, что может войти в гостиную и присоединиться к остальным.