Текст книги "Такой была подводная война"

Автор книги: Харальд Буш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Назло смерти и дьяволу. Октябрь 1941 года

В октябре 1941 года капитан-лейтенант Раш вышел в свой первый поход как командир подводной лодки «U–106», на которой он до этого участвовал уже в трех боевых походах, но не в должности командира. И именно в этом первом походе молодой командир совершенно неожиданно потерял сразу всю смену вахтенных на мостике.

Это произошло на третий день похода при выходе лодки из Бискайского залива. Был тихий солнечный день. Но именно в этом районе такая погода заставляла особенно настораживаться ввиду возможной встречи с подводными лодками и авиацией противника, которые патрулировали здесь, у ворот атлантических баз немецкого подводного флота. Но кто мог предположить, что за какой-нибудь час-другой ветер с 4 баллов усилится до 8 баллов и спокойно плещущиеся волны вскоре превратятся в громадные крутые валы.

Вахта на мостике, видимо, также не ожидала сильного увеличения волнения и потому не спешила закрепиться на мостике с помощью лямок. Громадные волны, вероятно, появились так внезапно, что первый же набежавший вал сразу же смыл за борт всех четырех находившихся наверху вахтенных.

Рулевой продолжал тем временем удерживать лодку на заданном курсе. Последнее указание о курсе вахтенный офицер прокричал рулевому с мостика. После того рубочный люк был снова плотно задраен: волна сильно заливала мостик. Других команд не поступало, и рулевой был даже доволен: лодка шла указанным курсом, а приборы показывали все, что необходимо было знать. Примерно через три четверти часа одному из матросов потребовалось подняться из центрального поста наверх. Приоткрыв люк, матрос сразу же заметил, что на мостике никого нет. Лодка шла вслепую в надводном положении.

Командир тотчас же приказал приступить к поискам, но они не дали никаких результатов, хотя и продолжались восемь часов.

Командир по-новому распределил состав вахт и, чтобы восполнить нехватку личного состава из-за потери четырех человек, привлек к выполнению обязанностей сигнальщиков-торпедистов. Служба торпедистов на борту подводной лодки сама по себе сравнительно легкая, пока не приходится иметь дела с перезарядкой торпедных аппаратов.

Тем временем подводная лодка продолжала следовать в район боевых действий. Раш чувствовал, что сейчас, как никогда, необходимо как можно скорее добиться какого-нибудь успеха, чтобы укрепить в команде уверенность в своих силах.

Вскоре лодка настолько удачно вышла навстречу одиночно следовавшему транспорту противника, что потопление этого судна не представило большого труда. Позднее была принята радиограмма, в которой сообщалось о том, что к берегам Америки следует крупный быстроходный, сильно охраняемый конвой. Одна из немецких подводных лодок уже находилась вблизи него и старалась установить контакт с конвоем.

Раш решил идти на сближение с конвоем, хотя и находился не в очень выгодном положении по отношению к противнику. На установление с ним контакта должно было уйти не меньше двух с половиной, а может быть, и трех суток, даже при условии, что дизели будут работать на предельной мощности. При этом пришлось бы, конечно, израсходовать лишнее топливо и тем самым сократить общую продолжительность похода. Если лодке удастся подойти к конвою, то для атаки в распоряжении командира останутся в лучшем случае только две ночи. Дело в том, что, по всей вероятности, конвой этот направлялся к Ньюфаундленду и по мере приближения к берегу атаковать противника будет все труднее.

Благодаря регулярно поступавшим радиограммам, в которых содержалась информация, передававшаяся подводными лодками, уже установившими контакт с противником (в первую очередь это относилось к «U–74», которая не отставала от него на протяжении более чем 1000 миль), Раш имел возможность, не теряя времени, следовать в соответствии с каждым изменением курса конвоя, продвигавшегося со скоростью около 11 узлов. Дизели лодки безотказно выдерживали непрерывную максимальную нагрузку.

К вечеру третьего дня над горизонтом показался широкий шлейф дымов. Это наверняка тот самый конвой! Море на редкость спокойное. Однако на этот раз подводники сожалеют, что оно такое. Если атаковать конвой этой же ночью, то лодке придется врезаться в хвост колонны. Для выхода же в голову конвоя уже не остается времени.

Транспорты следуют под охраной сильного эскорта. Другие находящиеся в этом районе немецкие подводные лодки пока ничего не добились. Каждый раз в самый решающий момент лодкам приходилось уклоняться от кораблей охранения конвоя. Может быть, повезет командиру «U–106»?

Молодой месяц ярко освещает все вокруг, и подводной лодке приходится держаться на почтительном расстоянии от противника. Скоро месяц зайдет, и тогда можно будет попытаться подойти ближе.

Вскоре после того как стемнело, в южном направлении внезапно началась интенсивная стрельба осветительными снарядами. Неужели конвой успел свернуть туда? Как выяснилось потом, другие немецкие лодки, действовавшие в этом районе, направились в ту же сторону.

Пока видны только мелькания огоньков при выстрелах и ослепительные вспышки разрывающихся осветительных снарядов. Если, вопреки предположениям Раша, конвой действительно изменил курс, то лодке придется снова возобновить поиск и пытаться войти в контакт с противником до наступления следующей ночи. Конечно, этому помогут те сведения, которыми систематически обмениваются по радио немецкие лодки. Но командиру не терпится. Он хочет проверить собственное чутье и действовать на свой страх и риск.

Лодка в темноте следует полным ходом. Сейчас видимость не превышает 300 метров. А через некоторое время в этих известных своими туманами районах вблизи банки Ньюфаундленд все как бы растворяется и бесследно исчезает.

Продвигаться вслепую дальше-рискованно. Каждую секунду рядом с лодкой может появиться эсминец, и тогда едва ли удастся улизнуть от него.

Учитывая прежнюю тактику конвоя и все его маневры, Раш определяет его генеральный курс и приходит к выводу, что транспорты должны находиться где-то на северо-западе. Стрельба же, которую открыли корабли охранения, имела целью ввести немецкие лодки в заблуждение и создать впечатление, что конвой якобы изменил курс на юг.

Командир в который уже раз спускается в центральный пост и склоняется над картой. Циркулем прикидывает примерное расстояние, которое конвой мог пройти за это время. Затем на карте прокладывается курс для ведения дальнейшего поиска конвоя. После этого Раш снова поднимается на мостик и продолжает вести наблюдение. Экипаж лодки на своих боевых постах готов к атаке, которая может начаться в любую минуту.

Так, вслепую, лодка продолжала идти целых два часа. Густой туман словно нарочно скрывал все от жадных глаз ищущего добычи волка.

– И все же я готов поспорить, что они где-то здесь!-отставляя сильный ночной бинокль, обращается командир к офицеру-торпедисту, который тоже напряженно вглядывается в ночную темноту.

– Воняет, как на вокзале в Лейпциге, господин капитан-лейтенант,-вмешивается в разговор сигнальщик.

Матрос прав: в воздухе и в самом деле чувствуется запах дыма. Значит, конвой где-то совсем рядом.

Примерно через двадцать минут туманная завеса рассеивается-и лодка оказывается в центре конвоя!

Перед лодкой несколько крупных танкеров. К сожалению, они не соблюдают определенного строя.

Раш сближается с одним из танкеров, резко разворачивается к нему кормой и с дистанции 300 метров выпускает в него две торпеды. Водоизмещение танкера-около 9000 тонн. Один за другим раздаются два взрыва. Высоко в воздух поднимается облако дыма. Это был «Салайнас»-танкер американского военно-морского флота, который, несмотря на серьезные повреждения, впоследствии все же был отбуксирован противником.

Еще до попадания торпед в танкер лодка поспешно отошла в сторону. И лишь через некоторое время оказалось возможным снова ориентироваться в обстановке.

Затем лодка атакует другой ближайший к ней танкер.

Из аппаратов вырываются две торпеды, но на танкере успевают вовремя заметить атакующую подводную лодку и произвести маневр. Между тем несущие смерть торпеды продолжают свой путь в заданном направлении. С мостика отходящей лодки ясно видно, как движутся обе торпеды. Но танкер все сильнее замедляет ход и наконец останавливается.

Мимо! Обе торпеды, которые хорошо видны в спокойной воде, проходят у самого носа судна.

Командир приказывает развернуть лодку, чтобы произвести еще один выстрел из кормового торпедного аппарата. Но на танкере тем временем уже опомнились и открыли стрельбу трассирующими снарядами. В этот самый момент по носу лодки неожиданно вырастают две тени. Они приближаются все ближе и ближе. Эсминцы!

«К сожалению, мы поздно заметили их»,-думает Раш. Вахтенные один за другим быстро исчезают с мостика и скрываются в люке, даже не пользуясь ступеньками крутого трапа. Последним спрыгивает вниз командир. Он еще не успел плотно задраить рубочный люк, как из балластных цистерн со свистом начинает вырываться воздух. Старший механик, участвовавший уже в четырнадцати боевых походах, успевает открыть кингстоны до соответствующей команды, которая должна последовать после сигнала тревоги. После объявления тревоги до команды о срочном погружении инженер-механик счел необходимым на всякий случай заблаговременно приступить к заполнению балластных цистерн. По уставу поступать так не разрешалось, но в сложившейся обстановке такая предусмотрительность инженера-механика помогла лодке погрузиться исключительно быстро. С момента сигнала тревоги на погружение прошло всего 15 секунд.

Эсминец прошел над лодкой, когда она находилась уже на глубине 20 метров. Несколько секунд промедления-и противник таранил бы лодку.

Заметил ли эсминец место погружения? Вот уже доносится знакомый всплеск сбрасываемых глубинных бомб… Взрыв! Еще!..

Бомбы ложатся не точно, иначе корпус лодки был бы поврежден, через швы сварки прорвалась бы вода. Видимо, на эсминце имели лишь приблизительное представление о месте погружения подводной лодки.

Между тем она продолжает уходить все дальше в глубину. Наконец останавливается в своем падении и, повисая в воде, покачивается. Противник пытается уточнить местонахождение лодки с помощью шумопеленгаторов и гидролокаторов. Не прекращается и бомбежка. В течение девяти часов забрасывает противник лодку целыми сериями глубинных бомб.

Лодка получает повреждения. Перегорели предохранители, но это не страшно: к таким случайностям уже привыкли. Пока действует аварийное освещение, устраняются более серьезные повреждения. Стекла глубомера также повреждены. В носовом отсеке и центральном посту вода бьет струей из-под расшатанных штоков клапанов. Производится заглушка забортных клапанов. Однако трубопровод перекрывается неплотно и вода по-прежнему продолжает проникать внутрь лодки. Снова и снова с противным звуком рвутся глубинные бомбы. Сейчас бомбы рвутся совсем рядом с лодкой, и она, петляя, тихим ходом пытается оторваться от преследователей.

В кормовом отсеке вода стоит уже выше кожуха гребного вала. Приходится начинать откачку воды, иначе управление лодкой станет невозможным. Заработала помпа. По ее звуку противник сразу же уточняет пеленг на лодку, и глубинные бомбы ложатся точнее.

И все же лодка выдерживает испытание.

Через девять часов, передвигаясь понемногу под водой на переменных курсах, лодке удается выбраться из зоны действия гидроакустических средств противника. Оба эсминца прекращают преследование лодки, так и не добившись ее уничтожения. Они отказываются от преследования и возвращаются к конвою. Разрывы бомб слышались еще некоторое время, но теперь уже где-то вдали, а вскоре все стихает.

В два часа дня командир приказывает всплыть. Вокруг-пустынный океан. Лодка Раша оказывается единственной из всех преследовавших этот конвой, которой удалось нанести серьезное повреждение танкеру в 9000 тонн.

Меткий выстрел. 24 ноября 1941 года

Произошло это в Средней Атлантике, во время второго похода Мора в качестве командира подводной лодки.

– Судно слева по носу!-докладывает вскоре после смены вахты новый впередсмотрящий на мостике подводной лодки «U–124».

Только в сильный бинокль над горизонтом можно было заметить тонкую, как иголочка, верхушку мачты. Волнение 3 балла. Подводная лодка следует курсом на юг в крейсерском положении навстречу палящему полуденному сиянию, которое отсвечивает на вздымающейся поверхности океана как золото.

Сразу же после поступления доклада на мостик поднимается командир лодки. Он надвигает на лоб тропический шлем и осматривает горизонт. Да, сомнений нет: впереди судно.

– Оба дизеля полный вперед! Курс 170 градусов!-приказывает он вахтенному офицеру. Рулевой в рубке под мостиком репетует приказание командира. Звякает машинный телеграф. Через несколько мгновений рокот дизелей перерастает в звонкое пение, и лодка начинает дрожать в ритме этой песни. За кормой лодки-белая широкая серебристая лента пены. «U–124» ложится на новый курс и, заметно увеличивая скорость, устремляется вперед. Снова звякает машинный телеграф, и рулевой докладывает о выполнении приказания командира.

Мачта над горизонтом постепенно вырастает. Затем показывается и другая, более низкая мачта. Значит, это военный корабль! Оба штриха отклоняются на северо-запад. Мачты меняют положение, створятся, и корабль быстро приближается.

Чтобы не оказаться в поле зрения противника, Мор приказывает сохранять соответствующую дистанцию до него. «По всей вероятности, это не американский корабль, в отличие от того, который встретился позавчера»,-думает командир лодки. Американский флот считался нейтральным, и тот корабль пришлось тогда скрепя сердце пропустить. А между тем давно известно, что американцы систематически сообщают англичанам все, что узнают о немецких подводных лодках, и даже сами атакуют эти лодки. Однако, несмотря на это, все еще оставался в силе строжайший приказ о соблюдении особой осторожности по отношению к американскому флоту и вооруженным силам США как нейтральной страны. Это делалось для того, чтобы у США не появлялось повода для официального вмешательства в военные действия.

Лодка уже несколько недель в походе, а результатов пока нет. Неужели этот поход будет менее удачным, чем первый, когда Мор так быстро натолкнулся сначала на один, а потом на второй конвой и за какие-нибудь две недели потопил 44 000 тонн тоннажа? Сейчас лодка снова следует на юг-туда, куда направлялась в прошлый раз, но не дошла.

Командир приказывает увеличить скорость. У противника, кажется, тоже неплохой ход-добрых 18 узлов. Делая короткие, периодически повторяющиеся зигзаги (каждый раз градусов на 30), корабль следует генеральным курсом на северо-запад, прямо в ловушку, которую готовит ему подводная лодка. Нужно только суметь быстро и достаточно точно определить точку поворота, выйти к ней и изготовиться в соответствующий момент к выстрелу из подводного положения.

Над гребнями вырастают верхушки труб, а затем и верхняя часть мостика. Вахте приходится спуститься вниз, чтобы противник не заметил «U–124», верхней точкой которой являются головы вахтенных.

– Заполнить среднюю!

Все на боевых постах по расписанию и готовы к погружению. Торпедисты заполняют водой торпедные аппараты, производят на торпедах установки в соответствии с предварительными данными, которые дал первый вахтенный офицер. Итак, через какие-нибудь 40 минут после обнаружения первых признаков противника лодке приходится скрываться. Вокруг все спокойно. Может быть, удастся подойти к противнику достаточно близко.

– Следовать на перископной глубине!

Старший инженер-механик Бринкер дает указания старшему трюмному и рулевому и наблюдает за показаниями приборов.

– Фу, черт возьми!-вырывается вдруг у него.

Бринкер и все находящиеся около него в один момент оказываются мокрыми с головы до ног: около манометра началась сильная течь.

Двое тотчас же бросаются в трюм и, лежа в воде, устраняют течь вручную. Сейчас дорога каждая минута. Неожиданно выходит из строя горизонтальный руль. Инженеру-механику приходится теперь держать лодку точно в горизонтальном положении и дифферентовать ее только с помощью кормовых горизонтальных рулей, руководствуясь опытом и чутьем. Если при такой зыби длинный нос лодки хотя бы на миг покажется из-под воды, противник обязательно заметит ее и либо тотчас же отвернет, либо пойдет прямо на нее. Атаковать же корабль подводная лодка не сможет, пока со всей достоверностью нe будет установлена его национальная принадлежность. Несмотря на трудности, неисправности удалось устранить.

– Поднять перископ!-приказывает Мор.

В тесной рубке командир прирос к окуляру «карандаша», как в шутку называют командирский боевой перископ. Рядом с ним стоят первый вахтенный офицер и старший штурман. Здесь же находится боцман. У штурвала-рулевой.

В рубке неимоверная теснота. Но здесь так всегда.

Мор продолжает вести наблюдение.

– Прекрасно!-замечает он. Крейсер теперь хорошо виден: у него высокий полубак с надстройками, косо поставленная мачта-тренога. Мор передает все это по внутренней трансляции, чтобы люди знали, что творится на поверхности. Старший штурман перелистывает справочник корабельного состава. Сначала идет раздел «Великобритания».

– Ага, вот он. Нет, пожалуй, не этот,-шепчет штурман.

Перископ убирается, и Мор смотрит на снимки кораблей, на которые указывает пальцем штурман: две расположенные близко одна от другой слегка наклоненные трубы, причем задняя-меньшего диаметра; впереди кормовой башни-высокая надстройка. Это, безусловно, один из этих! Итак, английский корабль. Отлично!

– Поднять перископ!

Еще раз производится проверка расчетов, сообщаются уточненные данные для установки торпед, курса и скорости.

– Убрать перископ!

Остается только выждать нужный момент, поднять перископ и выстрелить.

Чувствуется общее напряжение. Как-никак лодка готовится к атаке военного корабля. Это будет ее третий крейсер. Во время прошлого похода при атаке точно такого же корабля промахнулись, а позавчерашний крейсер оказался американским, и атаковать его было нельзя. И вот наконец третий!

Проверяется, слышен ли шум его винтов. Акустик сидит с надетыми на голову наушниками и медленно вращает ручки настройки. Как тянется время! Надо было бы еще раз проверить, что делается на поверхности, но при таком сравнительно спокойном море необходимо соблюдать особую осторожность. Перископ покажется теперь над водой лишь в самый решающий момент, когда крейсер будет находиться на траверзе.

Проходят еще две минуты. Торпедисты доложили об установках на торпедах и о готовности к выстрелу.

– Поднять перископ! Торпедисты, внимание!..

Мор прижимается к окулярам еще до того, как перископ вышел из-под воды. Вот показался гребень волны, брызги… Становится видной часть горизонта. Но где же крейсер?

Перед взором ошеломленного командира открывается безбрежный пустынный Атлантический океан. В направлении, где находился крейсер, ничего нет. Куда же он делся? Перископ быстро повертывают вокруг оси. Так вот он где!.. Чертов крейсер за это время, оказывается, совершил необычный поворот и идет сейчас уже в другом направлении, на далеком расстоянии от лодки.

Что же делать: погрузиться, выйти вперед, всплыть и снова начать подготовку к атаке? Нет, учитывая большую скорость противника, догнать его невозможно. Неужели ушел-таки?

Но крейсер все еще в удобном для атаки положении, хотя и следует на очень далеком расстоянии. А что если все же попробовать послать ему отсюда несколько торпед?

Быстро производятся новые вычисления. Только бы он не изменил курс! Стоит попытаться.

– Первый, третий, четвертый аппараты, товсь!

Снова проверяются установки на торпедах, поступают доклады о готовности к cтрельбе.

– Первый!.. Огонь!..

Короткий металлический удар-и из торпедного аппарата с заметной пружинящей отдачей под давлением сжатого воздуха уходит первая торпеда. Вслед за ней выстреливаются еще две, и при каждом выстреле кажется, что лодка натыкается на какое-то не очень упругое препятствие! Инженер-механик и старший трюмный машинист начеку. Они сразу же возмещают потерянный с выпуском тяжелых торпед вес приемом забортной воды, чтобы лодка не выскочила на поверхность. Противник не должен обнаружить лодку.

Акустик засек момент выстрела и периодически громко отсчитывает проходящие минуты. Но пока ничего не слышно. Время, необходимое для прохождения торпедами заданной дистанции, уже истекло. «Неужели все три торпеды прошли мимо цели?»-гадает команда, полагая, что выстрелы производились с обычной дистанции. Правда, «старик» говорил что-то о далеком расстоянии, но все же…

Три минуты!

Видимо, торпеды действительно прошли мимо. При такой большой дистанции, конечно, трудно быть уверенным в особой точности, сблизиться с противником наверняка. А в таких условиях небольшая неточность в расчете легко может обратиться в громадное расхождение. Но почему «старик» не разрешает поднять перископ? В рубке воцаряется тишина. От командира никаких указаний, приказов. Сколько же времени торпеды будут находиться в пути? Неужели крейсер действительно так далеко от цели? Как-то даже не верится, что с такой дистанции можно было рассчитывать на поражение противника. Нет сомнения: торпеды прошли мимо!

Шумопеленгатор продолжает принимать уже слабо слышимые шумы работающих винтов торпед. Акустик периодически докладывает об этом. Постепенно все снова настораживаются, начинают надеяться на успех. Только «старик» мог решиться атаковать противника с такой дистанции!

Пять минут!

Нет, теперь уже рассчитывать не на что. Зря только израсходовали торпеды! Дорогостоящее оружие, которым можно было бы потопить несколько транспортов, вот-вот затонет, как только кончится запас энергии в торпедах.

– Поднять перископ!

Мор прижимается к окулярам. Только те, кто стоят рядом с ним, знают, на какое время прохождения торпед рассчитывал командир. С момента выстрелов Мор не произнес ни единого слова.

– Есть! Попадание!-раздается наконец в рубке.-Прямое попадание под самый мостик!

Мору видно в перископ, как у английского крейсера, находящегося теперь почти у самого горизонта, как раз под мостиком во всю высоту мачт и выше вырастает белый как снег столб воды.

– Пять минут двадцать три секунды!-фиксирует командир, глядя на секундомер, который держит в руке первый вахтенный офицер.

Громадный водяной столб на какое-то мгновение как бы задерживается в своем движении, а затем рушится вниз. Вслед за этим высоко в небо взвивается облако желто-коричневого дыма, целая клубящаяся гора. Взорвался артиллерийский погреб! Облако неудержимо ширится.

В этот момент возле кормы крейсера вырастает еще один водяной столб.

– Второе попадание!

До лодки доносится короткий, резкий звук. Это отзвук первого взрыва. Бум!-доносится второй взрыв. Шесть секунд потребовалось звуку, чтобы пройти расстояние от цели; на шесть секунд больше, чем свету, «передавшему» командиру в перископ картину взрыва.

Тишину в лодке нарушают радостные крики. Крейсер! И с такой дистанции! Пять с половиной минут, и из трех торпед два попадания! Не часто случается подобное, черт возьми!

Тем временем английский крейсер теряет управление. С пробитым правым бортом, с рулем, заклинившимся влево, он описывает циркуляцию, исчезает в образовавшемся от взрыва облаке дыма, показывается снова и затем беспомощно останавливается. Мор видит, как с гибнущего корабля спускают на воду шлюпки. Их четыре.

«U–124» подходит ближе. Команда толпится у большого перископа. Всем разрешается взглянуть. Между тем крейсер вдруг высоко поднимает нос и через 30 минут после атаки торпедами уходит кормой в морскую бездну.

Подводная лодка продолжает свой путь в безбрежных просторах Атлантики.