Текст книги "Такой была подводная война"

Автор книги: Харальд Буш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Во вздрагивающем свете орудийных вспышек и яркого пламени горящего танкера появляется эсминец. По обоим бортам его высокого носа, словно усы, пенится белый бурун. Уходя от гибнущего танкера, лодка сближается с эсминцем. Надо полагать, что эсминец заметил лодку. Еще немного-и он таранит ее. Из трубы эсминца вырывается огненный сноп искр-верный признак того, что машины быстро переключены на предельную мощность.

«Как видно, искроулавливатель у тебя, приятель, не в порядке,-отмечает про себя командир, продолжая наблюдать за эсминцем.-Да, так вот оно и бывает».

Командир продолжает упрямо вести лодку прежним курсом. И странное дело! Эсминец не таранил лодку, хотя та и шла перед ним во всю ширину своего силуэта. В последний момент половина «усов» исчезает, и носовая часть эсминца видна уже лишь с одного борта. Командир оказался прав-противник не заметил лодку.

Эсминец теперь держит курс по направлению к тонущему танкеру, корма которого с высоко поднятыми в воздух гребными винтами почти вертикально погружается в воду. Тоннаж его-12 000 тонн!

«Что бы стало с нами,-думает сигнальщик на корме,-если бы англичане видели лучше? Может быть, и в самом деле они ночью видят хуже, чем немцы?»

Впрочем, об этом говорили многие немецкие подводники, ссылаясь на опыт первой мировой войны. Но все это, конечно, вздор. Плоскую подводную лодку действительно очень трудно заметить в темноте с высоких кораблей. А при то вспыхивающем, то гаснущем свете осветительных снарядов противнику тем более трудно обнаружить «серых волков», проникших ночью в самую середину конвоя.

Продолжая стрелять осветительными снарядами, эсминец исчезает за завесой все усиливающегося дождя. Через семнадцать минут после того, как по ошибке была выпущена третья торпеда, до лодки донесся гул взрыва. Это наверняка взрыв торпеды. Случайное попадание? К сожалению, возможности проверить результат уже нет.

Выйдя из района нахождения конвоя, Мор взял курс на юго-запад. По среднеевропейскому времени стрелки часов показывают восемь. Над беспокойным морем встает прохладное, пасмурное утро. Все еще дует северо-западный ветер в 4 балла. Волны короче и круче, чем вчера. Видимость плохая.

Ночью контакт с конвоем из-за сильного дождя теряется. Уж не изменил ли конвой курс?

После полудня контакт, однако, восстанавливается, и всю вторую половину дня подводная лодка идет следом за конвоем.

Ветер постепенно меняет направление. Теперь он дует с севера. Временами видимость в одной стороне как-то сразу улучшается и открывается чистый горизонт. В другой же части все остается затянутым быстро перемещающейся завесой дождя. В общем, погодка не из приятных. К вечеру один из английских эсминцев отделяется от конвоя. Это заставляет лодку отойти еще дальше, хотя и до этого она шла почти за горизонтом. Наконец эсминец меняет курс и уходит быстрее, чем лодка может следовать за ним. Но куда же девался конвой?

– Надо же было оторваться от него именно сейчас, когда начинает темнеть и наступает самое подходящее время для атаки!-ворчат на мостике.

Мор спускается в центральный пост и вскоре возвращается на мостик с листком бумаги в руках. Он произвел расчет, установил возможные изменения курса конвоя и выбрал среднее направление.

Через час контакт с противником восстанавливается.

Помимо заливающих мостик волн на подводную лодку непрерывным потоком льет все усиливающийся дождь.

Вскоре раздается резкий звонок:

– Тревога! По боевым постам!

Каждый подводник-на назначенном ему по расписанию боевом посту. Мор готовится к атаке.

В западной части горизонта начинает темнеть. Лодка увеличивает скорость, спеша сблизиться с конвоем. Она легко преодолевает длинные гребни атлантических волн и с глухим шумом на большой скорости врезается в тяжелую воду, когда водяная громада вздымается особенно высоко и накатывается на лодку…

Теперь лодка, видимо, находится уже вблизи передового охранения конвоя, слева от него. Вахтенные и командир, стоя на мостике, продолжают наблюдать в бинокли. Неожиданно на встречном курсе показывается эсминец противника. На большой скорости, словно призрак, проходит он мимо правым бортом. Корабли охранения часто обходят конвой, прочесывая район зигзагами, и при этом удаляются от транспортов на порядочное расстояние. Поэтому сигнальщикам на подводной лодке необходимо постоянно быть начеку. Пока обстановка продолжает оставаться неясной, так как самого конвоя все еще не видно.

Но вот по левому борту приближается крейсер. Очевидно, он сменил эсминец. Действовать теперь приходится с особой осторожностью, чтобы оставаться незамеченным и в то же время не терять с противником контакта. Каждую секунду может произойти нечто неожиданное: для этого вовсе не обязательно, чтобы лодку вдруг осветила ракета. Эти проклятые ракеты выстреливаются и внезапно повисают на парашюте в ночной тьме всякий раз, как только противник заподозрит что-то неладное.

Командир лодки меняет курс и скорость. Приближается полночь. Мор продолжает удерживать контакт с эсминцем, а после перемены курса-и с другим кораблем охранения. Командир считает, что оба они обеспечивают сейчас охранение конвоя с кормовых курсовых углов.

Расчеты Мора оправдываются.

Впереди обнаруживаются три транспорта. Их тени неясно вырисовываются на фоне чуть более светлого участка ночного неба.

Бум!-доносится до лодки грохот взрыва торпеды.

Капитан-лейтенант Мютцельбург! Из поступивших радиограмм известно, что и он действует против этого конвоя. Вероятно, он атакует транспорты с другой стороны.

Несколько осветительных снарядов сразу перечеркивают темное небо, правда, довольно далеко от лодки Мора. Но вдруг осветительный снаряд повисает почти над самой лодкой.

– Оба дизеля, малый вперед! Руль пятнадцать влево!-приказывает командир и тут же с заметным разочарованием объясняет стоящим на вахте:-Сейчас нет смысла атаковать. В таких условиях мы ничего не добьемся.

Следуя на малой скорости, лодка отстает от противника и ложится курсом на запад. Мор выжидает, когда все вокруг успокоится и стемнеет.

А ночь сегодня как специально для атаки-настоящая «волчья» ночь. Ветер переменился на северо-западный и налетает порывами. Пелена дождя по-прежнему застилает горизонт.

Наконец становится совсем темно.

Мор выходит вперед, чтобы сблизиться с кораблями охранения противника.

Подводная лодка ждет, пока эсминец несколько отойдет в сторону, и прорывается в образовавшуюся брешь между транспортами и эсминцем.

Из ночной тьмы выплывает длинный силуэт крупного танкера, как можно полагать, особенно тщательно охраняемого двумя кораблями. «Этот стоит торпеды!»-думает каждый из стоящих на мостике. Начинается подготовка к атаке. Уточняются исходные данные для стрельбы. Механик в носовом отсеке производит установки на торпедах в соответствии с командой. Все напряженно ждут последних слов: «Первый торпедный, огонь!» То и дело слышатся команды мотористам и рулевым. Почти непрерывно звякает машинный телеграф. Подводная лодка должна занять наиболее выгодную позицию. Доклады с боевых постов, вопросы и ответы, которыми обмениваются первый вахтенный офицер с торпедистами, как-то неправдоподобно и странно звучат в искажающих человеческий голос динамиках внутренней связи.

Нервная обстановка держит в напряжении всех вплоть до электриков в кормовом отсеке, стоящих наготове на случай необходимости внезапного срочного погружения. Каждое мгновение может последовать приказ открыть огонь.

– Право на борт!-неожиданно раздается команда Мора, и резкий поворот лодки сводит на нет всю подготовку к выстрелу.

Но командир вынужден дать эту команду.

Рядом с лодкой неожиданно вырастает силуэт эсминца, который возвращается к конвою и быстро идет на пересечку курса лодки. Столкновение неизбежно, и эсминец неминуемо таранит лодку, если та не успеет отвернуть.

Мор круто поворачивает лодку навстречу эсминцу. Благодаря такому маневру она оказывается ближе к противнику, чем если бы Мор попытался уйти от него поворотом на левый борт. Но зато он успел быстро разойтись с эсминцем на встречном курсе. И это, пожалуй, единственная возможность спастись от гибели в этой сложной обстановке.

Самое главное, чтобы на эсминце не заметили лодку.

Пока ничто не говорит о том, что она обнаружена. Может быть, их впередсмотрящий и вахтенные еще несколько мгновений будут так же беспечны? Все звисит сейчас только от этого, иначе…

– Всем вниз!-приказывает Мор, чтобы при необходимости лодка могла немедленно погрузиться. Вахтенные один за другим проваливаются в люк, пользуясь при спуске лишь поручнями крутого трапа. Мор один остается на мостике и продолжает внимательно следить за противником. Внутри лодки все в напряженном ожидании. Командир, готовый в последний момент также прыгнуть вниз, стоит над самым рубочным люком.

Если эсминец обнаружит намерение пойти на таран, откроет огонь или начнет шарить прожектором, Мор тотчас же исчезнет с мостика и прикажет срочно погрузиться. Произойдет это в том случае, если будет замечен малейший поворот эсминца на лодку, которая находится сейчас в столь удобном для тарана положении. Но пока еще рано уходить под воду.

Прежде всего надо отвернуть с курса эсминца, чтобы исключить возможность столкновения. В противном случае именно в момент погружения может произойти катастрофа. Каждый метр в сторону от курса эсминца-достижение.

Дело решают сейчас буквально секунды.

– Почему же лодка все еще не отворачивает в сторону после перекладки руля на борт?-теряет терпение Мор. Рука его до боли сжимает край крышки люка. Эсминец тоже не меняет курса.

– Есть право на борт!-докладывает в этот момент рулевой из рубки.

– Неужели прошло так мало времени?-поражается Мор.

В каких-нибудь 300 метрах от носа эсминца до, казалось бы, неминуемого момента столкновения подводная лодка начинает разворачиваться на корабль. Она поворачивает еще больше и все ближе подвигается к противнику. Неужели эсминец все еще ничего не замечает? Ведь стоит ему немного повернуть по ветру, и подводная лодка мгновенно будет смята, уничтожена.

«U–124» еще больше поворачивает на эсминец, который сейчас оказался чуть слева по носу.

Лодка циркулирует быстрее. Hoc «U–124» нацелен сейчас точно на эсминец противника. Мор прикидывает: дистанция примерно 200 метров. Эсминец по-прежнему следует своим курсом и… корабли расходятся.

Теперь с эсминца могут только открыть огонь, но уже есть время погрузиться и избежать тарана.

– Прямо руля!

Противник, имевший, сам того не подозревая, все возможности уничтожить лодку, уже уходит. Теперь можно оставаться на поверхности и продолжать удерживать контакт с конвоем. Эсминец действительно, ничего не замечая, проходит мимо почти рядом с немецкой подводной лодкой.

«И как это англичане не видят омываемого белой пеной носа лодки?-внутренне торжествуя, поражается Мор.-Не замечают бурлящих валов воды, расходящихся по обе стороны лодки, когда нос ее зарывается в набегающую волну! Волны взлетают вверх, ударяются о рубку и широко, словно полотнища флага, расходятся за кормой лодки. Неужели из-за шума собственных машин они не улавливают постороннего гула, столь типичного для дизелей немецкой подводной лодки, которые работают сейчас особенно громко? Разве не бросается им в глаза остающийся надолго заметным светящийся кильватерный след лодки?»

Всего в каких-нибудь 150 метрах английский эсминец на большой скорости проходит почти борт о борт мимо «U–124» и скрывается в темноте за ее кормой. Мор все же успевает хорошо рассмотреть эсминец. Теперь можно попытаться снова атаковать противника.

– Есть прямо руля!-докладывает рулевой.

– Что?-удивляется Мор.-Разве прошло так мало времени?

И действительно, с момента отдачи команды прошло всего несколько секунд. Мор склоняется над люком.

– Вахту на мостик!-приказывает командир.

– Вахту на мостик!-репетует рулевой.

Вахтенные и без повторения поняли команду и, взбираясь по крутому трапу, один за другим спешат на мостик.

Бум! Взрыв глубинной бомбы заставляет вздрогнуть Мора и поднимающихся на мостик вахтенных. Сейчас они уже наверху и с недоумением поглядывают на своего командира.

Бум!.. Бум!.. Бум!.. Один за другим раздаются двадцать взрывов. Видимо, на эсминце все-таки заметили кильватерный след лодки и начали сбрасывать глубинные бомбы, полагая, что лодка ушла под воду перед эсминцем.

Лишь много позднее, когда стал известен принцип действия английского радиолокатора, удалось найти объяснение происшедшему. А дело заключалось в следующем.

Англичане действительно обнаружили подводную лодку радиолокатором и на большой скорости поспешили по направлению к ней, фактически не видя ее на поверхности из-за плохой погоды. Когда же эсминец сблизился с лодкой на расстояние 800 метров, сигналы на экране радиолокатора исчезли. Пройдя это расстояние и не обнаружив лодку, с эсминца стали сбрасывать глубинные бомбы вслепую, полагая, что лодка погрузилась. Сыграло роль и то, что на поверхности был виден кильватерный след лодки.

Мор снова вышел на курс конвоя, чтобы еще раз попытаться выйти в атаку. Эсминец между тем отошел и уже не прикрывал транспортов с кормовых курсовых углов, поэтому казалось, что именно сейчас можно было рассчитывать на удачу.

Снова доносятся один за другим взрывы десяти глубинных бомб, но теперь еще дальше от лодки. По-видимому, томми нервничают и действуют наобум, желая отогнать немецкие лодки, присутствие которых они «чуют».

Англичане понимают, что в темноте за ними следит враг и что нападение может произойти в любой момент. Доносятся еще четыре взрыва, и затем наступает тишина. «U–124» продолжает идти вперед…

Но где же танкер, ускользнувший от лодки в прошлый раз? Куда девались другие транспорты? Видимость очень плохая. Но у каждой медали, как говорится, есть и обратная сторона… Ведь не так давно командиру казалось удачей, что в это время видимость была крайне малой.

– Эсминцы по корме!-докладывает сигнальщик. В первый момент, когда он указал направление, Мор ровно ничего не мог разобрать. Впрочем, нет! Вот они!

Больше чутьем, чем зрительно, замечает командир далеко за кормой лодки два движущихся силуэта эсминцев, очертания которых постепенно становятся все яснее. По приказанию Мора вахта оставляет мостик. Сам командир, прежде чем спуститься, еще раз все взвешивает и решает, как лучше поступить. Ему очень не хотелось бы уходить под воду: это фактически означало бы отказ от попытки добиться в течение этой ночи успеха.

– Самый полный вперед! Прибавить десять оборотов!-кричит Мор вслед спускающейся в люк вахте.

Мор рассматривает силуэты в бинокль, и ему кажется, что они идут ненамного быстрее лодки и не так скоро смогут сблизиться с ней. Насколько можно определить в бинокль, расстояние как будто даже не сокращается. «А что если рискнуть остаться на поверхности?»-спрашивает себя командир.

Оба эсминца продолжают идти следом за подводной лодкой. Мор следит за ними в бинокль. Заметили англичане лодку или нет? Нет, они все-таки сближаются, и в конце концов наступит момент, когда придется уходить под воду, если из старушки лодки не удастся выжать немного больше скорости.

Очень не хотелось бы погружаться: ведь, помимо всего прочего, в таком случае начнется атака глубинными бомбами. Вместе с тем с каждой минутой промедления будет все труднее в критический момент вовремя и на достаточном удалении от противника уйти на глубину.

«Попытаемся, однако, оторваться от них, используя преимущество малого силуэта лодки»,-решает Мор. В это время лодка находится в центре завесы охранения конвоя.

Оставшийся на мостике командир оглядывает горизонт и прикидывает расстояние до эсминцев. Приходится все время быть начеку, чтобы самому не очутиться в ловушке. Взглянув назад, Мор видит, что лодка начала постепенно уходить с курса следующих за ней эсминцев. Однако дистанция не увеличивается, а наоборот, постепенно все больше сокращается.

В конце концов на эсминцах должны будут обнаружить, кто перед ними. Но отвернуть резко в сторону и увеличить тем самым силуэт лодки Мор не решается, ибо в этом случае заметить лодку с эсминцев будет гораздо легче.

Но вот командир приказывает:

– Старший механик, прибавить еще оборотов!

Глубоко под люком, в довольно темном центральном посту (чтобы при открытом люке ни один луч света не проникал вверх и не выдавал присутствия лодки) показывается слабо освещенное лицо старшего механика.

– Невозможно, командир!-кричит он.-Мы и так уже идем самым полным!

«Вот дьявольское положение!-думает Мор.-Два преследователя за кормой и нет возможности скрыться от них!» Правда, лодка идет быстро, но эсминцы, если захотят, могут в любое время увеличить скорость более чем вдвое. Они в любой момент могут заметить лодку и тогда, конечно, захотят догнать ее. Командир «U–124» рискует многим, но решает все-таки остаться на поверхности и попытаться добиться успеха.

Трое спустившихся с мостика вахтенных жмутся в мокрой одежде в центральном посту у самого трапа и ждут, когда командир снова вызовет их наверх. «Может быть, он сам сойдет с мостика и прикажет погрузиться?-гадают они.-Впрочем, пока это маловероятно. Удастся ли «старику» и на этот раз улизнуть от противника?»

Сейчас дистанция до противника уже не сокращается, и лодка все больше отходит в сторону от курса эсминцев. Кажется, удастся остаться на поверхности. Мор подносит к глазам бинокль и осматривает горизонт. Где же эсминцы? Они изменили курс и уходят. Прошло всего десять минут с момента появления их в пределах видимости, и вот уже противник исчез в непроглядной тьме.

Дизели могут работать теперь на малых оборотах. Вахта вызывается на мостик.

– Старший механик, можешь гордиться своими машинками!-подшучивает Мор.-Мы обошли оба эсминца!

Почти никто не знал толком, что, собственно, происходило и почему шли на такой бешеной скорости, но все от носового до кормового отсеков понимали по необыкновенному шуму и дрожанию дизелей, что случилось нечто чрезвычайное.

Впрочем, для размышлений у людей нет времени. В эту ночь у каждого достаточно забот на боевых постах. Лодка тем временем, никем не видимая, следует параллельно курсу конвоя.

Но она продвигается быстрее транспортов и, по расчетам, должна скоро достичь головы конвоя. Часы в центральном посту показывают немногим больше двух часов. Командир спускается вниз. Каждый раз, когда волна угрожает накрыть рубку, один из вахтенных немедленно закрывает рубочный люк, чтобы вода не ворвалась внутрь лодки и не затопила ее.

Вот они-три транспорта! Мор оказался прав. Суда также с трудом пробиваются вперед. Ясно видно, как волны, призрачно скользящие вдоль бортов, когда форштевни судов врезаются в волну, отталкивают их в стороны и гонят назад. Да, три транспорта-прекрасная цель для подводной лодки!

Достаточно нескольких минут, чтобы подготовить данные для стрельбы и установить торпеды, а затем произвести первый выстрел по транспорту тоннажем около 6000 тонн.

Попадание в кормовую часть! После оглушительного взрыва судно почти мгновенно тонет, уходя кормой под воду.

Примерно через минуту выпускается вторая торпеда по транспорту тоннажем 5000 тонн. Торпеда попадает в среднюю часть судна. Сразу же после взрыва плотное облако дыма и пламя почти полностью обволакивают транспорт.

В колеблющихся языках пламени можно заметить и тот большой танкер, который лодка уже пыталась атаковать до этого. Но сейчас ничего больше сделать не удастся, ибо противник уже устроил большой фейерверк: район ярко освещен ракетами, и все охранение поставлено на ноги.

«Досадно!»-думают командир и вахтенные на мостике. Во время атаки этот танкер заслоняло другое судно, так что атаковать его было невозможно.

Второй транспорт затонул еще до того, как лодка успела выйти из освещенного района. При таком сильном волнении моря торпедированные суда обычно тонут очень быстро.

После атаки корабли охранения открыли стрельбу с нескольких сторон, и снаряды ложатся в темноте за лодкой.

Противник догадывается, что она скрывается где-то в этой тьме и намеревается уйти под ее прикрытием от преследования. Однако «U–124» не отходит далеко от противника. Мор знает, что сама лодка остается для противника незаметной.

С трудом различаются силуэты транспортов на едва выделяющемся горизонте. Автоматические артиллерийские установки противника без передышки выпускают осветительные снаряды. Лодка находится в полосе шквала. Надо следовать за этой завесой, иначе противник заметит лодку.

Неожиданно возникает яркий свет… Что такое?..

Одна осветительная ракета взлетела и повисла на парашюте точно над лодкой. Все залито ослепительным, каким-то неестественным светом.

Резко звякнувший машинный телеграф у рулевого вывел всех из оцепенения. Мор приказывает увеличить скорость. Дизели заработали на самый полный. Повисшая в воздухе ракета все еще продолжает освещать все вокруг.

Каждое мгновение можно ждать прямого попадания одного из тех снарядов противника, которые он до этого посылал через лодку в пелену дождя.

Время от времени вахтенные оглядываются назад: ждут, что вот-вот по ним откроют огонь… Но, к счастью, даже на фоне ярко отсвечивающей завесы плоская немецкая подводная лодка, по-видимому, остается незамеченной.

В момент, когда Мор отдает рулевому новую команду, свет пропадает с той же внезапностью, с какой и возник. Сгущающаяся, до боли в глазах непроглядная тьма плотно окутывает лодку. Глаз с трудом привыкает к этой тьме. Осветительные снаряды временами еще прорезают темноту. Они пролетают высоко над лодкой и исчезают где-то очень далеко в плотной дождевой завесе.

Вдруг за кормой слышатся два взрыва. «Значит, еще кто-то атакует противника. Мютцельбург или Шнее? Как видно из принятых радиограмм, последний теперь тоже в этом районе. Даже Решке мог успеть войти в соприкосновение с этим конвоем»,-думает Мор.

За все более сгущающейся пеленой дождевого шквала вдали на парашютах повисают несколько ярко вспыхнувших осветительных ракет. С правого борта лодки непрерывно ведет огонь ее давнишний «знакомый»-крейсер, посылая снаряд за снарядом в темноту западной части горизонта. Это заставляет Мора отвернуть на северо-запад.

Через час все стихает, и подводная лодка сразу же берет курс на восток, чтобы под прикрытием темноты снова установить контакт с противником. Видимость в лучшем случае не превышает 1000 метров, а когда налетает очередной дождевой шквал-не больше сотни-другой метров.

Попытки Мора обнаружить конвой остаются пока безрезультатными. Очевидно, противник изменил курс.

Начинается рассвет. Командир приказывает погрузиться, чтобы прослушать горизонт. Однако акустик ничего не обнаруживает.

Подводная лодка снова всплывает и следует теперь на северо-восток: кажется, в этом направлении больше всего вероятности на успех. Видимость становится исключительно хорошей. Но контакт с противником все еще не восстановлен.

Ветер юго-восточный, силой 5 баллов. За ночь волнение заметно усилилось, и волны теперь необычно высокие. Вот уже несколько часов «U–124» продолжает следовать на северо-восток.

Во второй половине дня акустик докладывает командиру об обнаружении шумов на юго-востоке. Шумы быстро перемещаются и отличаются силой сигналов.

Командир приказывает держаться прежнего курса. Через два с половиной часа конвой наконец показывается снова. Сначала на горизонте отмечается лишь небольшое помутнение от стелющегося по ветру дыма, затем становятся заметными верхушки мачт. Пока лодка держится вне видимости противника и обходит его, с другой стороны горизонта вырастает крупный транспорт. Можно рассмотреть его мачты и толстую дымовую трубу. По-видимому, это судно отклонилось от конвоя на запад.

Шторм достигает 7 баллов. Видимость резко меняется. «U–124» следует за транспортом, который так беззаботно, один, без охранения, идет в направлении на северо-запад.

Наступают сумерки. Дождевой шквал на долгое время застилает все вокруг. Когда шквал проходит, оказывается, что судно резко повернуло на восток. Скорость транспорта больше 12 узлов, и подводной лодке при таком волнении с трудом удается не упустить его.

В наступающей темноте расстояние до транспорта постепенно сокращается. Еще через два часа на горизонте показывается конвой в полном составе. Он идет курсом на восток. Следовавший в одиночку транспорт присоединяется к конвою.

Мор остается позади конвоя. Становится совсем темно. Как только следующий в хвосте конвоя эсминец, прочесывая район, отходит дальше в сторону от транспортов, Мор тотчас же на полном ходу прорывается в середину конвоя. Здесь, на затемненном фоне, лодка незаметна для противника, да и луна, к счастью, скрыта за дождевой тучей.

Через 30 минут по транспорту в 3000 тонн, идущему последним в конвое, выстреливается торпеда.

Прямое попадание в корму!

Через полчаса судно начинает тонуть. Но с гибнущего транспорта все же успевают выпустить осветительный снаряд. Ярко освещенные борта немецкой подводной лодки теперь отчетливо видны на темном фоне.

Очевидно, противник уже заметил лодку. Мор собирался сделать резкий поворот, чтобы несколько уменьшить силуэт лодки и затем отойти назад, но в этот самый момент из-за тонувшего транспорта навстречу «U–124», угрожая столкнуться с ней, показывается рубка другой подводной лодки. И все же подводным лодкам удается разойтись.

«Кто же это мог быть?-спрашивает себя Мор.-Мютцельбург, Шнее или Решке, которые сейчас тоже «работают» в этом районе?» Вероятно, кто-нибудь из них тоже охотился за тем самым транспортом, который, между тем, продолжает уходить все глубже в бездну. Но Мор действовал решительнее остальных.

Несмотря на стрельбу осветительными снарядами, лодка по-прежнему остается незамеченной, но возобновлять атаку пока еще рано.

Проходит час. Стрельба осветительными снарядами прекращается, и Мор снова поворачивает на восток. Поскольку стрельба точно указывала местонахождение противника, Мор быстро восстанавливает с ним контакт. Следуя теперь за эсминцем, идущим в хвосте конвоя по левому борту на близком расстоянии от него, Мор выжидает удобный момент для атаки. Однако обстановка долго не благоприятствует Мору. Чувствуется, что противник насторожен.

Целых два часа «U–124» следует за конвоем. Неожиданно ночную тишину нарушает сильный взрыв торпеды. В юго-западном направлении темноту снова прорезают трассирующие снаряды. Временами слышится характерный грохот рвущихся вдали глубинных бомб. Продолжая наблюдение, Мор удерживает контакт с противником. «Хоть бы эсминец оказался наконец в удобной для атаки позиции!»-думает командир лодки. Но эсминец, идя зигзагом, все время находится в неблагоприятной для атаки позиции.

Неожиданно представилась возможность выпустить по противнику торпеду. Но в этот самый момент другой эсминец, шедший в голове конвоя, лег вдруг на обратный курс и, пройдя вдоль охраняемых транспортов, направился прямо на «U–124».

Мору ничего не оставалось, как быстро отвернуть. Только так он мог остаться незамеченным. Маневр удался.

Уклонившись от шедшего на него эсминца, Мор пытается не упустить первую цель. Важно ослабить силы охранения конвоя, тогда можно будет действовать с большей уверенностью в успехе. «U–124» уже дважды пыталась атаковать этот эсминец, но каждый раз в самый последний момент, по-видимому совершенно случайно, противник отворачивал и выпустить торпеду не удавалось.

В пятом часу утра лодка в четвертый раз выходит в атаку на эсминец.

На этот раз производится залп-и торпеды несутся к цели. Но через какие-нибудь полторы минуты, прежде чем торпеды настигают эсминец, он неожиданно меняет курс и обе торпеды бесшумно исчезают в просторах Атлантики.

«U–124» израсходовала последние торпеды.

В эту же ночь расстреляла все свои торпеды еще одна лодка. Она уже запросила разрешение командующего возвратиться в базу. Пока не поступит приказ вернуться в базу, подводные лодки обычно все еще продолжают удерживать контакт с противником. Это делается для того, чтобы конвой не ускользнул от других лодок, которые по разным причинам могут потерять контакт с ним. Это настоятельное требование командующего подводным флотом, и такой порядок является составной частью тактики «волчьей стаи».

В установленный час Мор посылает суточное донесение со сведениями о запасе топлива, боеприпасе, состоянии погоды и т. д.

В этом радиодонесении нет просьбы разрешить возвратиться в базу. Среди прочих данных в радиограмме упоминается, что торпеды израсходованы.

В полдень принимается и расшифровывается (как, конечно, и всеми другими немецкими лодками в этом районе) радиограмма командования следующего содержания: «Мору и Шнее возвратиться в базу. Мютцельбургу и Решке продолжать выполнять задание».

К «U–124» подходит лодка Решке. На нее передают кое-какие запасные части: она получила повреждения в результате бомбежки глубинными бомбами.

Выпуская за корму облако отработанного газа, «U–124» берет курс на юг. Решке провожает взглядом уходящую домой лодку. Он и Мютцельбург должны будут продолжать поддерживать контакт с противником, но из-за отсутствия торпед они уже не смогут действовать активно. У подводников возможны и такие ситуации.

Вскоре с «U–124» передается в эфир радиограмма командующему об окончании боевого похода и результатах: «Возвращаюсь в базу. Потоплено три танкера, три транспорта общим тоннажем 44000 тонн. Возможно повреждение еще одного транспорта (5000 тонн). Мор».