Текст книги "Страх и отвращение в Лас-Вегасе"

Автор книги: Хантер С. Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Хантер Томпсон
Страх и отвращение в Лас-Вегасе:
Дикое путешествие в Сердце Американской Мечты

Посвящается Бобу Гейгеру по причинам, которых не стоит здесь объяснять

и Бобу Дилану за Mister Tambourine Man

Тот, кто становится зверем, избавляется от боли быть человеком

Доктор Самуэль Джонсон

Предисловие

Первые две главы из «Страха и Отвращения» были опубликованы в журнале «Птюч» (№9 1998). К сожалению, «Птюч» остался верен себе – копирайт автора, а также имя переводчика поставлены не были, несмотря на то, что это была первая публикация отрывка из романа Хантера Томпсона в России (перевод которого делался в 1995-м году в таких же условиях, в которых создавался сам роман – перевод начитывался на диктофон во время мескалинового автопробега Алекса Керви и Майка Уолласа по английским городам). В октябрьском номере редакция «Птюча» принесла своеобразное извинение, прорекламировав предстоящий (в начале следующего года) выход книги на русском языке с оригинальными иллюстрациями Ральфа Стэдмэна в недавно созданном, первом альтернативном (по нынешним политкорректным временам) издательстве в России «Tough Press». «Велика преисподня, а отступать некуда,» – заметил по этому поводу (и многим другим) Георгий Осипов.

Фото жирного главного редактора «Птюча» И.Шулинского, застывшего с пишущей машинкой в позе Джонни Дэппа, сыгравшего роль Хантера Томпсона в фильме Терри Гильома «Страх и Ненависть в Лас-Вегасе» – без комментариев… «Гонзо» входит в моду в России. «О последнем фильме мы написали очень много в этом номере,» – пишет Шулинский. «Мы вместе затравили зверя!» – сказала болонка волкодавам. Не упомянут покойный Антон Охотников, фрагменты из работы которого по Хантеру Томпсону использованы «Птючом» – читайте «Великую Акулу Хант» (стр. 26-27 в номере журнала). Что касается Алекса Керви, одного из участников международного артистического-«Johnson Family»-сообщества TRI (в которую, как один из проектов, собственно и входит «Tough Press» в России), то, видимо, тянет его «нехороший» international послужной список – несколько загадочных арестов и еще большее количество задержаний по разным поводам, из которых ему непонятным образом удалось выпутаться).

Это и неудивительно – на членов TRI теперь постепенно начинают списывать все смертные грехи – пособничество международному терроризму (Майка Уолласа [естественно, это псевдоним] и легендарного Доктора, сделавших себе несколько пластических операций, до сих пор разыскивают в этой связи по всему миру все, кому не лень), связи с нацистами (TRI еще называют «Артистическим Аненэрбе»), британскими, американскими и израильскими (!!!) спецслужбами, наркомафией (глобальная легализация наркотиков?!!!), тесные контакты с масонскими организациями, пропаганда сатанизма (???!!!), пособничество теневым хакерам и т.п. И уж совсем невинным актом в деятельности TRI смотрится обвинение в устранении тощей крысы Леди Ди (???!!!), сотрудничество с гомосексуальной мафией (сообществом?). Кто-кто говорит о «всемирном заговоре либералов, которые с помощью наркотиков и нечеловеческой музыки пытаются подорвать основы западной цивилизации» (режиссер Пол Морриси), другие говорят о заговоре «молодой английской аристократии» (артистической в том числе). Хорошо, что TRI еще не обвинили в порочащих их связях с инопланетянами и мифической подземной цивилизацией Врил-Йа – тут уж не миновать ситуации «Зомби, подвешенные за яйца».

Американские евангелисты-антропозаоны полагают, что Зверь придет именно из России. Что ж, Зверя оттуда они и получат (откуда приходит Аслан?), а там поди разбирайся, кто из них лучше знал богословие. «Мы должны быть для Врага и его холопов-софти воплощением абсолютного зла – то есть самими собой. Этого требует честь и верность могуществу нашей седой древности. Будьте Ромео, который убивает Тибальта, сохраняя верность Джульетте» (Гарик Осипов).

Эй-Кей выскакивает в одну из январских ночей 97-го в Кройдоне с черным дипломатом из служебного хода здания, принадлежащего одной британской корпорации. За несколько мгновений до этого он выбивает входную дверь, невзирая на включенную шумовую сигнализацию добирается до одного офиса, выбивает дверь там и что-то забирает. У дверей его встречают полицейские. «Это сделали вы?» – спрашивают они. «Да, я,» – отвечает Эй Кей. «На каком основании?» «Это было сделано в интересах нескольких государств, на дальнейшие вопросы я отказываюсь отвечать.» «Следуйте за нами.» В участке полицейские и другие персонажи (из мультфильмов?) обыскивают дипломат – в нем лежит здоровый звериный зуб. И больше ничего. «Что это?» – следует вопрос. Ответ:«Медвежий зуб. Это 13-й век. Золотое время Великого Императора и его безмазовых потомков-ублюдков. Будьте очень осторожны. Это уникальная вещь в своем роде.» «Значит так и запишем – ценный медвежий зуб?» «Или волчий… Запишите лучше просто – ценный зуб»… «Про-тив-ник…», – неожиданно кто-то из присутствовавших сказал по-русски…«Это вы пытались взломать двери здания за ночь до этого?» – продолжил он по-английски. «Нет, вероятно это другие про-тив-ни-ки. Впрочем, давайте отложим все объяснения до утра,» – ответил Эй-Кей. Всего через два часа без всяких объяснений он был выпущен из участка с дипломатом, в котором лежал зуб. На следующий день некто Р. из Кентербери, довольно известный в музыкальных кругах (и не только), спросил его: «Так что ты делал на Парти Полной Луны в „Ковчеге“?»…

– Писал кровью рассказ – Вечеринка Полной Луны.

Я во многое не мог поверить, пока не познакомился с уникальными магнитофонными записями в разных инстанциях (скажем это деликатно). «Да, черт возьми, – подумал я, – Our day will come & we`ll have everything.» (песня Фрэнки Уайли и «Времен Года»)

В.Б.Шульгин

Часть первая

1.

Мы были где-то на краю пустыни, неподалеку от Барстоу, когда нас стало накрывать. Помню, промямлил что-то типа: «Чувствую, меня немного колбасит; может ты поведешь?…» И неожиданно со всех сторон раздались жуткие вопли, и небо заполонили какие-то хряки, похожие на огромных летучих мышей, ринулись вниз, визгливо пища, пикируя на машину, несущуюся та пределе ста миль в час прямо в Лас-Вегас. И чей-то голос возопил: «Господи Иисусе! Да откуда взялись эти чертовы твари?».

Затем все снова стихло. Мой адвокат снял свою рубашку и лил пиво себе на грудь – для лучшего загара. «Какого хрена ты так орешь?» – пробормотал он, уставившись на солнце с закрытыми глазами, спрятанными за круглыми испанскими темными очками. «Не бери в голову, – сказал я. – Твоя очередь вести». И, нажав на тормоза, стопанул Великую Красную Акулу на обочине хайвэя. «Без мазы упоминать об этих летучих мышах, – подумал я. – Бедный ублюдок довольно скоро сам увидит их во плоти».

Уже почти полдень, а нам все еще оставалось проехать более сотни миль. Суровых миль. Я знал – времени в обрез, нас обоих в момент растащит так, что небесам станет жарко. Но пути назад не было, как и времени на отдых. Выпутаемся на ходу. Регистрация прессы на легендарную «Минт 400» идет полным ходом, и нам нужно успеть к четырем чтобы потребовать наш звуконепроницаемый номер люкс. Модный спортивный нью-йоркский журнал позаботился о брони, не считая этого большого красного Шевро с открытым верхом, который мы взяли напрокат с парковки на Бульваре Сансет… А я, помимо прочего, – профессиональный журналист; так что у меня было обязательство представить репортаж с места событий, живым или мертвым. Спортивные редакторы выдали мне наличными триста баксов, большая часть которых была сразу же потрачена на «опаснейшие» вещества. Багажник нашей машины напоминал передвижную полицейскую нарколабораторию. У нас в распоряжении оказалось две сумки травы, семьдесят пять шариков мескалина, пять промокашек лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунда… а также кварта текилы, кварта рома, ящик Бадвайзера, пинта сырого эфира и две дюжины амила.

Вся эта хренотень была зацеплена предыдущей ночью, в безумии скоростной гонки по всему Округу Лос-Анджелеса – от Топанги до Уоттса – мы хватали все, что попадалось под руку. Не то, чтобы нам все это было нужно для поездки и отрыва, но как только ты по уши вязнешь в серьезной химической коллекции, сразу появляется желание толкнуть ее ко всем чертям.

Меня беспокоила всего лишь одна вещь – эфир. Ничто в мире не бывает менее беспомощным, безответственным и порочным, чем человек в пропасти эфирного запоя. И я знал, мы очень скоро дорвемся до этого гнилого продукта. Вероятно, на следующей бензоколонке. Мы по достоинству оценили почти все остальное, а сейчас – да, настало время изрядно хлебнуть эфира, а затем сделать следующие сто миль в отвратительном слюнотечении спастического ступора. Единственный способ оставаться бдительным под эфиром: принять на грудь как можно больше амила – не все сразу, а по частям, ровно столько, сколько бы хватило, чтобы сохранять фокусировку на скорости девяносто миль в час через Барстоу.

«Старый, вот так и надо путешествовать», заметил мой адвокат. Он весь изогнулся, врубая на полную громкость радио, гудя в такт ритм-секции и вымучивая слова плаксивым голосом: «Одна затяжка уйесет тебя, Дорогой Иисус… Одна затяжка унесет тебя…» Одна затяжка? Ах ты, бедный дурак! Подожди, пока не увидишь этих блядских летучих мышей. Я едва мог слышать радио, с шумом привалившись к дверце в обнимку с магнитофоном, игравшим все время «Симпатию к Дьяволу». У нас была только одна эта кассета, и мы непрестанно ее проигрывали, раз за разом – сумасшедший контрапункт радио. А также поддерживая наш ритм на дороге. Постоянная скорость хороша для грамотного расхода бензина во время пробега – а по каким-то причинам тогда это казалось важным. Разумеется. В такой, с позволения сказать, поездке каждый должен внимательно следить за расходом бензина. Избегай резких ускорений и рывков, от которых кровь стынет в жилах Мой адвокат давно уже, в отличие от меня; заметил хитчхайкера.. «Давай-ка подбросим парнишку», – проговорил он и, до того, как я успел выдвинуть какой-либо аргумент за или против, остановился, а этот несчастный оклахомский мудвин уже бежал со всех ног к машине, улыбаясь во весь рот и крича: «Черт возьми! Я никогда еще не ездил в тачке с открытым верхом!».

– Что, правда? – спросил я. – Ладно, я полагаю, ты уже созрел для этого, а?

Парень нетерпеливо кивнул, и Акула, взревев, помчалась дальше в облаке пыли.

– Мы – твои друзья, – сказал мой адвокат. – Мы не похожи на остальных..

«О Боже, – подумал я, – он едва вписался в поворот». «Кончай этот базар, – резко оборвал я адвоката, – Иди наложу на тебя пиявок». Он ухмыльнулся, похоже, въехав. К счастью, шум в тачке был настолько ужасен, – свистел ветер, орало радио и магнитофон – что парень, развалившийся на заднем сиденье, не мог ни слова расслышать из того, о чем мы говорили. Или все-таки мог?

«Сколько мы еще продержимся?» – дивился я. Сколько еще времени осталось до того момента, когда кто-нибудь из нас в бреду не спустит всех собак на этого мальчика? Что Он тогда подумает? Эта самая одинокая пустыня была последним известным домом семьи Мэнсона. Проведет ли он эту неумолимую параллель, когда мой адвокат станет вопить о летучих мышах и громадных скатах-манта, обрушивающихся сверху на машину? Если так – хорошо, нам просто придется отрезать ему голову и где-нибудь закопать, И ежу понятно, что мы не можем дать парню спокойно уйти. Он тут же настучит в контору каких-нибудь: нацистов, следящих за соблюдением закона в этой пустынной местности, и они настигнут нас, как гончие псы загнанного зверя.

Бог мой! Неужели я это сказал? Или только Подумал? Говорил ли я? Слышали они меня? Я опасливо бросил взгляд на своего адвоката, но он, казалось, не обращал на меня ни малейшего внимания – наблюдал за дорогой, ведя нашу Великую Красную Акулу на скорости в сто десять или около того. И ни звука с заднего сидения.

«Может мне лучше перетереть с этим мальчиком?» – подумал я. Возможно, если я объясню ситуацию, он слегка расслабится.

Конечно. Я повернулся на сидении и одарил его широкой приятной улыбкой… восхищаясь формой его черепа.

– Между прочим, – сказал я, – есть одна штука, которую ты, судя по всему, должен понять.

Он уставился на меня, не мигая. Заскрежетал зубами?

– Ты слышишь меня? – заорал я.

Он кивнул.

– Это хорошо. Потому что я хочу чтобы ты знал: мы на пути в Лас-Вегас в поисках Американской Мечты.

Я улыбнулся.

– Вот почему мы взяли напрокат эту тачку. Это была единственная возможность сделать все путем. Ситуацию просекаешь?

Парень снова кивнул, но по его глазам было заметно, что он явно нервничает.

– Я хочу, чтобы ты понял первопричину, – продолжал я.

Ведь это очень опасное предприятие – можно так вляпаться, что и костей не соберешь… Черт, я все забыл об этом пиве; хочешь банку?

Он мотнул головой.

– Как насчет эфира? – не унимался я.

– Чего?

Да так, к, слову пришлось. Давай конкретно разберемся, с чувством, толком, расстановкой. Понимаешь, еще сутки назад мы сидели в Поло Ландж, в отеле Беверли Хиллз – во внутреннем дворике, конечно, – просто сидели под пальмой, как вдруг облаченный в гостиничную униформу карлик с розовым телефоном подошел ко мне и сказал: «Должно быть, именно этого звонка Вы все это время ждали, сэр?» Я засмеялся; вскрыл байку пива, забрызгав пеной все заднее сиденье, и продолжал рассказывать: «И ты знаешь? Он был прав! Я ожидал этого звонка, но понятия не имел, от кого он. Ты слушаешь?» На лице паренька застыла маска нескрываемого страха и смущения.

А я гнул свое дальше, вскрывая брюшину правде-матке: «Я хочу, чтобы ты понял. Этот человек за рулем – мой адвокат! Он не какой-то мудак, которых можно пачками нарыть на Бульваре. Хрена лысого, да ты взгляни на него! Он не похож на нас, не правда ли? А все потому, что он иностранец. Я думаю, скорее всего, Самоанец. Но это ничего не значит, а? Имеешь что-нибудь против?».

– Черт, да нет же! – выпалил он.

– А я так не думаю, – заявил я. – Потому что, несмотря на его происхождение, этот человек чрезвычайно ценен для меня. – Посмотрел на моего адвоката, но его разум унесло куда-то к ебеням.

Я сильно и громко хлопнул кулаком по спинке водительского сидения. «Это важно, черт возьми! Это – правдивая история!». Машину противно качнуло в сторону. «Убери руки с моей шеи, ебаный в рот!» – взвизгнул адвокат, выворачивая руль. Парень, сидящий сзади, кажется, был готов выпрыгнуть из машины прямо на ходу и попытаться сделать ноги.

Наши вибрации становились все гнуснее – но почему? Я был озадачен, расстроен. Что же, в этой тачке нет и намека на человеческое общение? Или же мы – выродки, опустившиеся до уровня бессловесных хищников? Потому что моя история была правдивой. Я был уверен в этом. И крайне необходимой, чувствовал я, для осмысления нашего путешествия, чтобы расставить все точки над «и». Мы действительно сидели в Поло Ландж – много часов – пили Сингапурский Слинг с мескалем в придачу, заливая все пивом. И когда раздался звонок, я был готов…

Карлик, насколько я помню, крадучись, подошел к нашему столику и протянул мне розовый телефон. Я не произнес ни слова, только слушал. Затем повесил трубку и повернулся к моему адвокату. «Звонили из штаб-квартиры, – сказал я. – Они хотят, чтобы я немедленно отправился в Лас-Вегас и встретился с португальским фотографом по имени Ласерда. Он введет в курс дела. Все, что я должен сделать, – зарегистрироваться в отеле, и там он меня вычислит».

Адвокат помолчал какую-то секунду, потом внезапно оживился в кресле. «Господи, мать твою! – воскликнул он. – Я полагаю, что понял схему. Пиздец подкрался незаметно!». Он заправил нижнюю рубашку цвета хаки в свои белые трикотажные клеша и заказал еще выпить.

«Похоже, до того, как все это закрутится, тебе необходимо основательно проконсультироваться у юриста, – заметил он. – И мой первый совет: тебе надо взять напрокат быструю тачку без верха и убраться из Лос-Анджелеса ко всем чертям в ближайшие сорок восемь часов». Он печально покачал головой. «Короче, мой уикэнд накрылся, потому что я, естественно, отправлюсь с тобой, и нам также имеет смысл вооружиться».

– А почему бы и нет? – сказал я. – Если овчинка и стоит выделки, то нужно делать это грамотно. Нам потребуется достойное предприятия оборудование и достаточно денег в карманах – если только брать в расчет наркоту и сверхчувствительный кассетник для постоянной дорожной музыки.

– Что это за репортаж? – спросил он.

– «Минт 400» – отозвался я. – Старт богатейшей мотоциклетной гонки за всю историю профессионального спорта. Участвуют также автомобили для движения по песку. Фантастический спектакль в честь какого-то вахлака толстосума Дэла Уэбба, владельца роскошного Отеля «Минт» в центре Лас-Вегаса… по крайней мере, так гласит пресс-релиз; мой человек в Нью-Йорке только что прочитал мне его.

– Ну, – протянул он, – как твой адвокат я советую тебе купить мотоцикл. Каким образом ты еще сделаешь репортаж из самого что ни на есть пекла?

– Не выйдет. Где мы сможем раздобыть Винсент Блэк Шэдоу?

– Что это?

– Роскошный байк, – просветил я его. – У новой модели двигатель – две тысячи кубических дюймов, развивает двести лошадиных сил за четыре тысячи оборотов в минуту, силовя магниевая рама, два сидения из пенорезины и общий точный вес– двести фунтов.

– Для такой тусовки звучит подходяще.

– А как же. Эта скотина не слишком хороша на поворотах, но по прямой охуеваешь в атаке. На взлете обгонит F-III.

– На взлете? – переспросил он. – А мы справимся с управлением такой образины?

– Стопудово, – убежденно сказал я. – Сейчас свяжусь с Нью-Йорком насчет денег.

2.
Развод свиноматки в Беверли Хиллз на $300

В нью-йоркском офисе не были так хорошо знакомы с Винсент Блэк Шэдоу, как этого хотелось: они отослали меня в лос-анджелесское бюро, находившееся прямо в Беверли Хиллз, за несколько длинных кварталов от Поло Ландж, но, когда я туда добрался, дама в бухгалтерии отказалась выдать мне наличкой больше 300 долларов. «Понятия не имею, кто вы такой», – заявила она. К тому времени я уже вовсю обливался потом. Моя кровь слишком густа для Калифорнии: я никогда не был в состоянии адекватно объясняться в этом климате, не промокнув от пота… с дикими, налитыми кровью глазами и трясущимися руками.

Так что я взял триста баксов и отвалил. Мой адвокат ждал в баре за углом. «Это не сделает погоды, – сказал он, посмотрев на деньги, – пока у нас не появится неограниченный кредит».

Я заверил его, что появится. «Вы, Самоанцы, все одинаковы, – констатировал я. – У вас нет веры в обязательную порядочность культуры белого человека. Господи, да еще час назад мы сидели в той вонючей клоаке, выжатые как лимон, без сил и планов на уикэнд, когда последовал звонок от совершенно незнакомого человека из Нью-Йорка, сказавшего, что мне надо отправляться в Лас-Вегас, – а расходы охуительны, – и потом он посылает меня в какой-то офис в Беверли Хиллз, где другой абсолютно незнакомый мне человек дает мне налом триста баксов безо всякой на то причины… Говорю тебе, друг мой, это Американская Мечта в действии! Мы будем последними дураками, если не оседлаем эту странную торпеду, пущенную в неизвестную нам цель, и не промчимся на ней до конца».

– Разумеется. – отозвался он, – Мы должны сделать это.

– Точно. Но сначала нам нужна машина. А после кокаин. Затем кассетник для особой музыки и мексиканские рубашки из Акапулько.

Единственно стоящим вариантом подготовки к путешествию, чувствовал я, будет разодеться как. павлины, обдолбаться до озверения, прохуярить по пустоте и сделать репортаж. Никогда не теряй из виду изначальной ответственности.

Но каков из себя этот репортаж? Никто не удосужился сказать. Придется нам самим выкручиваться, как угрям. Свободное Предприятие. Американская Мечта. Горацио Элджер сошел с ума от наркотиков в Лас-Вегасе. Приступай немедленно: чистая Гонзо-журналистика.

И тут вступал в силу социопсихический фактор. Время от времени, когда твоя жизнь усложняется и вокруг начинают виться всякие. скользкие подхалимы, настоящий, действенный курс лечения – загрузиться под завязку гнусной химией, а потом мчаться, как бешеная скотина, из Голливуда в Лac-Beгac. Расслабиться, как это бывало, в чреве исступленного солнца пустыни. Вернуть крышу в прежнее состояние, привинтить ее наглухо болтами реальности; намазать рожу белым кремом для загара и двинуться дальше с музыкой, врубленной на полную громкость, и хотя бы с пинтой эфира.

Достать химию не составило особого труда, а вот приличные колеса и магнитофон в шесть тридцать вечера нарыть в Голливуде не так-то и легко. Моя старая машина была слишком мала и слаба для пробега через пустыню. Мы отправились в Полинезийский бар, где мой адвокат сделал семнадцать звонков, прежде чем выцепил тачку с открытым верхом, удобоваримой мощностью в лошадиных силах и подходящей окраски.

«Придержи ее, – услышал я, как он говорил в трубку. – Через полчаса мы придем заключать сделку. Выдержав паузу, адвокат начал орать: „Что? Разумеется, у джентльмена есть основная кредитная карточка.. Да вы, блядь, понимаете с кем говорите?“ «Не трать понапрасну порох на этих свиней, – сказал я, когда он с шумом бросил трубку. – Теперь нам нужно вычислить музыкальный магазин с превосходной техникой. Никакой мелочи пузатой. Необходим один из тех новых бельгийских Гелиоваттов с направленным звукозаписывающим микрофоном, чтобы фиксировать обрывки разговоров со встречных машин.

Мы сделали еще несколько звонков и в результате нашли нашу технику в одном магазине за пять миль от бара. Он уже закрывался, но продавец сказал, что подождет, если мы поторопимся. По дороге туда мы застряли в пробке, когда на Бульваре Сансет, прямо напротив нас, Стингрей задавил насмерть пешехода. К тому времени, как мы добрались до магазина, он был закрыт. Внутри маячили какие-то люди, но они отказывались подойти к двойной стеклянной двери, пока мы не треснули по ней несколько раз? ясно обозначив наши намерения.

В конце концов продавцы, угрожающе размахивая клюшками для гольфа с железными головками, подошли к входу, и нам удалось через крошечную прорезь провентилировать вопрос о продаже товара. Потом они слегка приоткрыли дверь, только чтобы выпихнуть наружу магнитофон, быстро захлопнули ее и снова закрыли. «А теперь забирайте свое барахло и катитесь отсюда к чертовой матери», – крикнул один из них в щель.

Мой адвокат в ярости погрозил ему кулаком. «Мы еще вернемся, – завопил он. – На днях я вернусь и брошу в вашу говенную забегаловку бомбу! У меня здесь на чеке есть твое имя. Узнаю, где ты живешь, и спалю на хуй твой дом!».

«Похоже, у него будет о чем подумать», – проворчал он себе под нос, и мы с чувством выполненного долга отъехали от этого гостеприимного места. «Этот чувак, как ни крути, – псих-параноик. Их легко вычислить».

В прокате автомобилей неприятности начались с новой силой. Подписав все бумаги, я забрался в машину и чуть было не потерял контроль над управлением, пока, врубив задний ход, пересекал стоянку к бензоколонке. Парень из прокатной конторы был явно шокирован.

– Послушайте, э… Как бы это… Вы, ребят, будете осторожно обращаться с этой машиной, а?

– Конечно.

– Боже, хочется верить! Вы только что задом объезжали полуметровый бетонный торец и. даже не сбавили скорость!

Сорок пять задним. ходом! И чуть не врезались в бензоколонку!

– «Чуть-чуть» не считается. Я всегда проверяю коробку передач таким образом. Легкий прикол. Для остроты ощущений.

Тем временем мой адвокат занимался тем, что перетаскивал ром и лед из нашего старого Пинто на заднее сиденье новой тачки. Служитель нервно взглянул на него.

– Слушайте, – сказал он. – Вы, ребят, что, пьете?

– Я – нет, – ответил я.

– Только загрузить горючим чертов багажник, – внезапно рявкнул адвокат.

– Мы торопимся, в натуре, мать ее так. Отправляемся в Лас-Вегас на гонки в пустыню.

– Что?!

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Мы – ответственные люди.

Я подождал, пока он завернет колпачок бензобака, включил первую скорость, нарочито не спеша тронулся, и мы вклинились в поток рычащих машин.

– Еще один мнительный зануда, – заметил мой адвокат. – Судя по всему, он под завязку закинулся спидом.

– Да, надо было тебе сунуть ему немного красных (барбитуратов – прим. пер. ).

– Красные такому козлу не помогут, – возразил он. – Черт с ним. Голова другим забита. Столько еще нужно сделать, прежде чем выехать на шоссе.

– Я хочу раздобыть рясы священников. Они могут здорово пригодиться в Лас-Вегасе.

Но все магазины одежды были закрыты; а взломать церковь не хватало наглости. «Чего зря беспокоиться? – сказал адвокат. – Ты должен помнить, что больщинство полицейских – добропорядочные злобные католики. Можешь ты себе представить, что с нами сделают эти уроды, если заловят убитых в говно, в краденых сутанах? Господи, да они нас кастрируют!»

– Ты прав, – согласился я. – И, ради бога, не кури эту трубку, пока стоим на красном свете. Всегда держи в голове, что нас уже пасут.

Он кивнул.

Нужен большой кальян. Положим под сиденье, с глаз долой. Если кто-нибудь нас заметит, подумает, будто мы вдыхаем кислород.

Остаток ночи мы провели, затариваясь всякими веществами и загружая ими машину. Затем съели немного мескалина и отправились плавать в океане. Где-то на рассвете позавтракали в кафе Малибу, осторожно проехали город и стремительно помчались по окутанной смогом автостраде Пасадены, направляясь на Восток.