Текст книги "Страх и отвращение в Лас-Вегасе"

Автор книги: Хантер С. Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

5.
Делая репортаж…
Промелькнувшая перед глазами пресса в действии…
Уродство и облом

Гонщики были готовы на рассвете. Над пустыней красиво взошло солнце. Однако гонка начиналась в девять, и нам надо было убить три долгих часа в казино, сразу за ареной: вот там-то и начались неприятности.

Бар открывался в семь. В бункере также имелась закусочная, а ля «кофе с пончиками», но у тех из нас, кто проторчал всю ночь в таких местах, как «Цирк-Цирк», не было настроения пробавляться кофе с пончиками. Мы хотели крепких напитков. Наше раздражение нарастало, принимало извращенные формы, и таких, по меньшей мере, было около двухсот, так что бар открыли рано. К половине девятого вокруг игральных столов уже толпилась масса народу. В помещении можно было вешать топор, стоял шум, гам, повсюду раздавались пьяные вопли.

Неожиданно в бар вломился костлявый, средних лет урел в майке «Харли-Дэвидсон» и заорал: «Черт подери! Какой сегодня день – суббота?».

– Больше похоже на воскресенье, – бросил кто-то.

– Ха! Вот сука, а? – воскликнул громила в «Х-Д», ни к кому конкретно не обращаясь. – Вчера вечером я бил баклуши дома на Лонг-Бич, и кто-то мне брякнул, что сегодня проводят «Минт 400». Я и говорю своей старушке: «Ну, мать, я еду».

Он захохотал.

– А она стала нести такую пургу, ну понятно ваще… Я и устроил ей выволочку, а потом вдруг смотрю: два чувака, которых я никогда раньше в жизни не видел, вытаскивают меня на тротуар и пиздят по полной программе. Господи! Да они меня в говно отделали.

Он снова засмеялся, говоря в толпу и совершенно не обращая внимания, слушают его или нет.

– Так, ебты! – продолжил он. – Потом один из них спрашивает: «Ты куда едешь?» А я и говорю: «В Лaс-Beгас, на „Минт 400“. Тут они дали мне десять баксов и подбросили до автобусной станции… – он сделал паузу. По крайней мере, я думаю, что это были они… И вот, как ни крути, я оказался здесь. И я скажу вам, мужики, эта долгая ночь была сущим адом! Семь часов на автобусе, твою мать. Но когда проснулся, уже светало, и я оказался в центре Вегаса, и на миг даже не врубился, какого хрена здесь делаю. Все, о чем я подумал, было: „О Боже, начинай снова-здорово, хуева корова– кто разведется со мной на этот раз?“.

Он взял у кого-то из толпы сигарету и, глупо осклабясь, прикурил.

– Но вот тогда я, хвала Всевышнему, вспомнил! Я же приехал сюда на «Минт 400»… а это, бля, мужик, все, что мне надо было знать. И я скажу тебе: быть здесь чудно, мужик. Меня, ебты, не колышет, кто выиграет или проиграет. Просто замечательно быть сегодня здесь с вами, люди…

Никто с ним не спорил. Мы все поняли. В некоторых кругах «Минт 400» котируется гораздо, гораздо выше, чем финал чемпионата мира по бейсболу, Дерби в Кентукки и финальные Заезды в Нижнем Оуклэнде, вместе взятые. Эта гонка привлекала довольно специфическую породу зевак, и наш парень в майке «Харли» был явно одним из них.

Корреспондент из «Life» дружелюбно кивнул мне и крикнул бармену: «Сезам, откройся!»

– И не тяни резину, – зарычал я, лаская дерево стойки растопыренной, ободранной ладонью. – Почему бы и не пять стопок? Да, хули! Тащи нам десять!

– Поддерживаю! – орал человек из «Life». Он уже потерял за стойкой свою хваленую хватку, отчаянно клюя носом, но все еще продолжал говорить авторитетно и со знанием дела: «Это волшебный миг в спорте! Он может никогда больше не повториться! – тут его голос резко сорвался. – : Я однажды пил „Тройную Корону“, – пробормотал он, – но она в подметки этому пойлу не годится».

Женщина с лягушачьими глазами похотливо вцепилась в его ремень. «Вставай! – умоляла она. – Пожалуйста, вставай! Ты будешь просто красавчиком, если только встанешь!» Журналист безумно загоготал. «Послушайте, мадам, – отмахнулся он. – Я, черт возьми, почти неописуемо хорош сидя на своем месте и не капая людям на мозги. У вас крыша поедет, если я встану!».

Женщина продолжала дергать его. Ей грезились его объятия, пока он два часа бухал. А теперь она делала свой ход. Мужик из «Life» не хотел дармового кусочка мандятины ни за какие золотые горы; он все глубже проваливался в свое забытье, роняя голову на колени.

Я отвернулся. Все это было слишком отвратно. А ведь мы являлись, помимо прочего, сливками национальной спортивной прессы. И собрались здесь в Лас-Вегасе для выполнения особого задания: Освещения четвертой ежегодной гонки «Минт 400»… и когда попадаешь в такую заваруху, дурака валять не приходится.

Но уже сейчас – даже еще до запуска этого спектакля – налицо явные признаки того, что мы можем потерять контроль над ситуацией. В это прекрасное утро в Неваде, когда прохладное солнце взошло над пустыней, мы зависли в каком-то грязном бетонном бункере, баре и игорном доме под названием «Стрелковый Клуб Минт» в десяти милях от Вегаса… и к началу гонки все были пугающе дезорганизованы.

А снаружи какие-то невменяемые лунатики игрались со своими мотоциклами, похлопывая по фарам, заливая бензин в баки, в последнюю минуту проверяя крепления деталей (болты карбюратора, всевозможные гайки и т. д. )… и первые десять банков вырулили на старт, как только пробило девять. Момент действительно был захватывающий, и мы всей толпой вывалили из бара смотреть. Отмашка флага – и эти десять бедных вседорожников выжали сцепления, взревели и рванули с места в карьер в первом заезде… Потом под всеобщее ликование кто-то захватил лидерство («Хаскваварна-405, насколько я помню), резко взвинтил темп и исчез в облаке пыли.

– Ладно, хорошего понемножку, – сказал кто-то. – Они вернутся где-то через час. Пошли обратно в бар.

Не сейчас. Нет. Своей очереди дожидались еще около ста девяноста мотоциклов. Каждые две минуты, согласно регламенту, они по десять выдвигались на старт. Сначала было возможно наблюдать за ними с расстояния двести ярдов от стартовой линии. Но эта видимость на поверку оказалась иллюзорной. Третья по ходу десятка исчезла в пыли за сто ярдов от того места, где мы стояли, и к тому времени, как они запустили первую сотню (а ведь оставались еще сто), наша видимость сократилась до каких-то ничтожных пяти шагов. Мы могли видеть ровно столько же, сколько и стоявшие в самом хвосте зрительских рядов…

За ними поднималось и уже начало сгущаться невероятное облако пыли, накрывшее эту часть пустыни в течение следующих двух дней. Никто из нас тогда даже не предполагал, что это последнее мгновение, когда мы имеем честь лицезреть роскошную «Минт 400».

К полудню под пылающим солнцем арену уже трудно было разглядеть за сто шагов от бара-казино. Идея «освещения этой гонки» в любом приемлемом смысле для работы журналиста оказалась абсурдом. С таким же успехом можно пытаться следить за ходом состязания пловцов в бассейне, уровня «Олимпийского», засыпанном вместо воды порошком талька. Тут, как и было обещано, на выручку подоспела компания «Форд Мотор», предоставившая для прессы «Брончо» с водителем, но после нескольких лютых пробегов по пустыне в поисках мотоциклов-участников, когда мы обнаружили лишь один, да и то случайно, я оставил эту затею на совести фотографов и вернулся обратно в бар.

Пришло, время, чувствовал я, для Агонизирующей Переоценки всей картины происходящего. Гонка, несомненно, имела место. Я был свидетелем старта: вполне в этом уверен. Но вот что делать сейчас? Нанять вертолет? Отправиться назад в вонючем «Брончо»? Слоняться неприкаянным по этой чертовой пустыне и смотреть, как эти козлы-гонщики проходят Контрольный пункт? Раз в каждые тринадцать минут?..

К десяти они растянулись по всей трассе. Это уже нельзя было назвать «гонкой». Это была Борьба за. Выживание. Единственное видимое действие происходило на стартовой-финишной линии, к которой на полной скорости подкатывал какой-то мудак, выскочивший из клубов пыли, и в изнеможении слезал с мотоцикла… Его команда техников дозаправляла машину и отправляла ее назад со свежим водилой… на следующий этап в пятьдесят миль, еще один брутальный час убийственного для почек безумия в этом омерзительном пыльном чистилище, в котором было не видно ни зги.

Около одиннадцати я предпринял очередной заезд в тачке для прессы, но вместо гонки мы наткнулись на два джипа-пустынника, битком набитых какими-то уродами, напоминавшими отставных младших офицеров из Сан-Диего. Обдав нас каскадом песка, они резко перекрыли дорогу и потребовали сообщить: «Где эта чертова фигня?» «Понятия не имею, – сказал я. – Мы такие же добропорядочные Патриоты-Американцы, как и вы». Оба пустынника были покрыты зловещими символами: Клекочущие Орлы сжимают в своих когтях американские флаги, косоглазая змея порублена на куски звездно-полосатой циркулярной пилой, а на одной из машин, на заднем сидении, торчало что-то вроде крупнокалиберного пулемета на подставке.

Они отрывались на полную катушку – просто носились с дикой скоростью по пустыне и доставали всех, кто попадался им на пути. «Из какого вы подразделения, друзья?» – заорал один из них. Моторы ревели так, что мы едва слышали друг друга.

– Спортивная пресса, – прокричал я в ответ. – Мы и мухи не обидим: наемные трудяги.

Вояки заулыбались.

– Если хотите хорошей добычи, – кричал я, – то вам надо погнаться вон за тем мерзавцем из «Новостей Си Би Эс». Прямо там, впереди, на черном джипе. Этот человек ответственен за «Продажу Пентагона».

– Твою мать! – вскричали разом двое. – Черный джип, ты сказал?

Они умчались прочь. Разошлись как в море корабли. Мы подскакивали на камнях, продираясь сквозь мелкие заросли кактусов, похожих на железные перекати-поле. Внезапно из моих рук вылетела кружка пива, перевернулась и упала на колени, окатив мне промежность теплой пеной.

– Ты уволен, – сказал я водителю. – Вези меня обратно на арену.

Остро чувствовалась необходимость осесть на одном месте – поразмыслить над этим гнусным заданием и понять, как с ним справиться. Ласерда настаивал на Всеобъемлющем Репортаже. Он хотел вклиниться в эту песчаную бурю и попробовать применить какие-то редкие комбинации пленки и объективов, способные проканать в этом паскудстве.

Решал Джо, наш водитель. На самом деле звали его не Джо, но нам рекомендовали так его называть при инструктаже. Прошлой ночью я говорил с боссом из «Фо Мо Ко», и когда он упомянул о приписанном к нам водителе, то важно сказал: «Его настоящее имя – Стив, но ты должен звать его Джо».

– Какие проблемы? – отозвался я. – Мы будем Звать его так, как он захочет. Как насчет «Свечи» или «Горки»?

– Никакой отсебятины, – отрезал представитель «Форда». – Зовите его «Джо».

Ласерду уломали, но около полудня он снова выехал в пустыню в компании нашего водителя, Джо. А я окончательно вернулся в бетонный бар-казино, которое в действительности было «Стрелковым Клубом Минт», где начал основательно бухать, основательно думать и делать много основательных заметок…

6.
Ночь в городе…
Конфронтация в «Пустынном трактире»…
Нарконеистовство в «Цирк-Цирке»

Суббота, полночь… Слишком уж расплывчаты воспоминания об этой ночи. Все, что у меня есть для ориентации во времени и пространстве, так это полный карман карточек лото и салфеток для коктейлей, испещренных каракулями. Вот одна: «Достать человека из „Форда“, потребовать „Брончо“ для обзора гонок… фотографии? Ласерда – позвонить… Почему бы и не вертолет? Сесть на телефон, напрячь гондонов… чудовищный перегар».

Другая гласила: «Отметиться на Бульваре Парадиз… „Безостановочный и Безграничный“… по сравнению с Лос-Анджелесом… сексуальная лига австралопитеков: флирт здесь – всеобщий, публичный разгул нудизма в Лос-Анджелесе… Лас-Вегас… общество вооруженных онанистов… азартные игры – вот что заводит.. секс излишнее… странный полет птиц высокого полета… бляди на дом для победителей, карманный бильярд для толпы проигравших».

Много лет назад, когда я жил в Биг Суре. вниз по дороге от Лайонел Олэй, у меня был друг, обожавший от случая к случаю наезжать в «Рино». Он владел магазином спортивных товаров в Кармел. И вот однажды он трижды в течение месяца подкатывал к «Рино» в выходные на своем «Мерседесе», этом крейсере автострад, – и каждый раз крупно выигрывал.

После трех набегов его общий выигрыш составил что-то около 15000 долларов, и он решил забить на «Рино» в четвертый уикэнд, созвав друзей на обед в «Лотос». «Всегда надо уметь остановиться, – пояснил он. – И. кроме того, далеко ездить».

В понедельник утром ему позвонили из «Рино» – звонил генеральный менеджер казино, которое он так успешно обработал. «Нам не хватало Вас в эти выходные, – пожаловался Г. М. – Сдающие откровенно скучали». – Наплевать, – сказал мой друг.

И на следующий уикэнд прилетел в «Рино» на личном самолете, с приятелем и двумя девицами – как «специальные гости» Г. М. Ничего хорошего не светило птицам высокого полета…

Утром в понедельник тот же самолет – но теперь самолет казино – доставил его обратно в аэропорт Монтерей. Пилот одолжил ему дайм на звонок другу, чтобы тот подвез его в Кармел. Мой приятель попал на 30000 долларов, и два месяца спустя, потупив взор и без гроша в кармане, уже сидел в кресле с круглой спинкой одного из крупнейших в мире агентств по продаже недвижимости.

Магазин мой друг продал, но долг не покрыл. «Они могут подождать с остальным», – уверял он. Но когда его измудохали, это убедило его, что наилучшим выходом будет занять необходимую сумму денег и выплатить весь «карман».

Азартные игры в главных точках – очень крупный бизнес, и Лас-Вегас делает «Рино» похожим на дружеское обслуживание в бакалейной лавке, что в двух шагах от вашего дома. Ддя неудачников Вегас – самый подлый город на земле. Еще год назад в окрестностях Лас-Вегаса высилась гигантская дорожная вывеска:

НЕ БАЛУЙТЕСЬ С МАРИХУАНОЙ!

В НЕВАДЕ:

ХРАНЕНИЕ – 20 ЛЕТ ПРОДАЖА – ЖИЗНЬ!

Так что я чувствовал себя в не своей тарелке, раскатывая под кислотой мимо казино в субботнюю ночь в машине, начиненной марихуаной. Несколько раз мы были на волосок от пиздеца: в одном месте я попытался въехать на Великой Красной Акуле в прачечную Отеля «Лэндмарк», но проход был слишком узок, а люди, находившиеся внутри, похоже, сели на глобальную измену.

Мы поехали в «Пустынный Трактир», вписаться на шоу Дебби Рейнольдс – Гарри Джеймса. «Не знаю, как у тебя, – сказал я своему адвокату. – но в моем бизнесе важно держать руку на пульсе событий».

– В моем тоже, – заметил он. – Но как твой адвокат, я советую тебе завернуть в «Тропикану» и выпасти там Гая Ломбардо. Он в голубом Зале со своими Королевскими Канадцами.

– Зачем?

– Зачем что?

– Зачем я должен тратить свои кровно заработанные доллары, чтобы посмотреть на какой-то блядский живой труп.

– Послушай, – сказал он. – Зачем мы вообще здесь? Развлекаться или задание выполнять?

– Конечно, задание выполнять, – ответил я.

Мы сделали крюк, и проскочили стоянку какого-то злачного места… Сначала я думал, что это «Дюны», но вскоре оно трансформировалось в «Фандерберд»… или, возможно, это была «Гасиенда»…

Мой адвокат штудировал «The Vegas Visitor», отмечая достойные мазы. «Как насчет Пассажа „Щель Никель Ника“? – спросил он. – „Горячие щели“ – это звучит круто… Хот Доги по двадцать девять центов…».

Неожиданно на нас стали орать люди. Мы вляпались. Два головореза в красно-золотых куртках угрожающе нависли над капотом: «Какого черта вы делаете? – вопил один. – Здесь нельзя останавливаться».

– Почему нельзя? – сказал я. Вполне прилично для парковки, полно места… Я целую вечность высматривал, где бросить якорь. Уйму времени угрохал. Уже собирался бросить тачку на произвол судьбы и вызвать такси… но затем, да, мы нашли этот закуток.

Как выяснилось, это был тротуар прямо напротив главного входа в «Пустынный Трактир». К тому моменту я промчался мимо стольких обочин, что даже не заметил, куда под конец заехал. И сейчас мы оказались в ситуации, которую трудно было объяснить… вход заблокирован, бычье орет на нас. неловкое замешательство…

Мой адвокат мгновенно выскочил из машины, размахивая пятидолларовой купюрой. «Мы хотим, чтобы эту машину припарковали! Я старый друг Дебби. Я возился с ней раньше».

Мне было почудилось, что он все облажал… но тут один из швейцаров потянулся за бумажкой, говоря: «Хорошо, хорошо. Я позабочусь о ней, сэр». И он вырвал из квитанционной книжки парковочный талон.

– Ох, блядь! – воскликнул я, как только мы прошли через вестибюль. – Они почти нас поимели. Еле выкрутились.

– А чего ты ожидал? – сказал он. – Я – твой адвокат… и ты должен мне пять баксов. И я хочу получить их прямо здесь и сейчас.

Я пожал плечами и отстегнул ему банкноту Кричащий. безвкусный, покрытый плотным орлоном холл «Пустынного Трактира» сразу давал понять, что это не то место, где вы можете на фу-фу подмазать служителя автостоянки. Торг здесь был неуместен. Это вотчина Боба Хоупа. Фрэнка Си-натры. Спиро Эгню. Вестибюль потрясал никчемное воображение шикарной обивкой кресел и пластиковыми пальмами – перворазрядная обитель Крупных Транжир.

Преисполненные чувством собственного достоинства мы поперлись в большой зал. но на входе отказались нас туда пускать. Мы слишком припоздали, как сказал мужик в темно-красном смокинге: в зале аншлаг – мест не осталось, ни за какие деньги.

– Да в жопу места, – заявил мой адвокат: – Мы старые друзья Дебби. Специально прикатили на это шоу прямо из Лос-Анджелеса, и мы, черт подери, прорвемся.

Человек-смокинг начал лепетать что-то про правила «пожарной безопасности», но адвокат отказался слушать. В конце концов, после непристойного шума, человек пустил нас просто так, с тем только условием, что мы будем тихо стоять сзади и не курить.

Мы пообещали, но, попав внутрь, немедленно распоясались. Напряжение было слишком велико. Дебби Рейнольде хиляла по сцене в серебряном Афро-парике… под мелодию «Сержанта Пеппера», выдуваемую золотой трубой Гарри Джеймса.

– Господи, какое холуйское говно! – воскликнул мой адвокат. – Мы застыли во времени!

Тяжелые лапы сдавили наши плечи. Я вовремя успел сунуть гашишную трубочку назад в карман. Вышибалы проволокли нас по холлу и крепко держали напротив входной двери, пока подгоняли нашу тачку. «Все, проваливайте, – сказал темно-красный смокинг. – Мы даем вам шанс убраться отсюда подобру-поздорову. Если у Дебби есть такие друзья, как вы, ребята, она еще в большей беде, чем я думал».

– Еще посмотрим, кто кого! – крикнул мой адвокат, когда мы отъезжали. – Ты шизанутое хуйло!

Я подъехал к казино «Цирк-Цирк» и припарковался у служебного входа. «Вот это то самое место, что нужно, – сказал я. – Они никогда нам здесь не вставят».

– Где эфир? – спросил мой адвокат. – Этот мескалин не цепляет.

Запалив кропалик в трубке, я дал ему ключ от багажника. Он вернулся с бутылкой эфира, откупорил ее, вылил немного на платок и. глубоко вдыхая, залепил им свою физиономию. Я промокнул другой платок и осквернил им свой нос. Запах подавлял, сметал все на своем пути, невзирая на отъехавшую башню. И вскоре мы, пошатываясь, неуверенно ковыляли вперед по ступенькам, по направлению к входу, глупо смеясь и поддерживая друг друга, как пьяные.

Это главное преимущество эфира: от него ты начинаешь вести себя. как деревенский пьяница в старом Ирландском романе… полное расстройство вестибулярного аппарата, расплывшаяся картинка перед глазами, никакого равновесия, онемевший язык – разрыв дипломатических отношений между телом и мозгом. Что интересно: так как мозг продолжает функционировать более или менее нормально, ты в натуре можешь видеть со стороны свое тело, оказавшееся в кошмарном положении, но контролировать ты его не в состоянии.

Добираешься до турникета, ведущего к «Цирк-Цирку», и понимаешь, что, когда туда доползешь, тебе надо сунуть мужику два доллара, иначе он не пустит внутрь… но, когда доползаешь. все происходит не так, как у людей: ты недооцениваешь расстояние до турникета, и с грохотом падаешь, навзничь, неуклюже пытаешься приподняться, хватаясь за, пожилую даму чтобы не свалиться окончательно: какие-то злобные завсегдатаи клуба «Ротари» пихают тебя в спину, и ты думаешь: «Что здесь происходит? Что случилось?». Затем слышишь в ответ свое бормотание: «Собака выебла Палу Римского, а я не виноват. Осторожно!… Какие деньги? Меня зовут Бринкс; я родился… родился? Не без урода… Овцу по боку… Женщин и детей в бронемашину: приказывает капитан Зип».

Ох, дьявольский эфир – совершенный наркотик тела. Разум, не способный общаться с позвоночником, в ужасе содрогается. Руки безумно шарят в воздухе… Вытащить деньги из кармана невозможно… искаженный смех и шипение изо рта… застывшая на лице улыбка.

Эфир – отличный наркотик для Лас-Вегаса. В этом городе любят пьяных. Легкая добыча. Свежатинка. Так что они протащили нас через турникет и бросили внутри как мусор.

«Цирк-Цирк» – это именно то, чем бы занимался богемный мир в субботу вечером, если бы Наци выиграли войну. Это Шестой Рейх. На первом этаже, как и в других казино, полно игральных столов… но в этом месте было еще четыре яруса, в стиле цирковой палатки… обычаи и нравы странного сумасшествия Сельских Ярмарок – Польских Карнавалов обретали новую жизнь в этом пространстве. Прямо над игральными столами растянута пружинистая сетка, на которой 40 Летающих Братьев Каразито, вместе с четырьмя Росомахами в намордниках и шестью Сестрами-Нимфетками из Сан-Диего, исполняют лихо закрученную трапецию. Внизу, на главном этаже, ты режешься в блэк джэк, ставки растут, случайно смотришь вверх, а там, в считанных сантиметрах над твоей головой, полуголую четырнадцатилетнюю девочку преследует на бреющем полете рычащая росомаха, с которой в свою очередь сходятся в смертельной воздушной схватке две серебристые Полячки, спрыгнувшие с противоположных балконов… Они встречались в воздухе над шеей росомахи… Падая прямо на игральные столы, полячки подхватывали животное, но тут пружинила сетка, и они снова взлетали вверх под купол, разделялись в воздухе в трех противоположных направлениях и снова было падали вниз, как их подхватывали трое Корейских Котят и затаскивали обратно, каждый на свой балкон.

Это безумие продолжалось без продыху, но никто, похоже, не обращал на него ни малейшего внимания. Азартные игры, гэмблинг, проходят на главном этаже двадцать четыре часа в сутки, и цирк никогда не кончается. Тем временем на всех верхних балконах посетителей разводили любой немыслимой и эксцентричной хуйней. Отстрели печенье с сосков трехметровой блондинки-лесбиянки и выиграй козочку из сладкой ваты. Встань напротив этой фантастической машины, мой друг, и всего за 99 центов твое двухсотфутовое изображение появится на гигантском экране над центром Лас-Вегаса. Еще 99 центов башляешь за аудиосообщение. «Скажи все, что ты хочешь, дружок. Они услышат тебя, на этот счет не беспокойся. Помни, что ты будешь ростом в двести футов».

Господи Иисусе. Я мог представить себе, как лежу в постели, в номере отеля «Минт», полусонный, лениво уставившись в окно, и вдруг откуда ни возьмись, в полночном небе появляется похабная двухсотфутовая фигура алкаша-наци, вопящего всему миру прописную истину: «Вудсток Убер Аллес».

Сегодня ночью мы задернем все шторы. Такая штука может посадить на измену любого нарколыгу, заставить его метаться в панике по комнате, как пинг-понговый шарик. Галлюцинации вообще довольно противны. Но через некоторое время ты учишься приспосабливаться к таким явлениям, как визит покойной бабушки, ползущей по твоей ноге с ножом в зубах. Большинство знатоков кислоты легко могут справиться с подобного рода вещами.

Но никто не сможет выдержать другой полет – допустить возможность, что каждый кислотный маньяк может прийти в «Цирк-Цирк» с долларом и 98 центами и неожиданно появиться в небе над центром Лас-Вегаса, в двенадцать раз больше Господа Бога по образу и подобию, выкрикивая все, что только в голову взбредет. Нет это не очень хороший город для психоделических веществ. Реальность сама слишком удолбана.

Добротный мескалин вставляет медленно. Первый час все ждешь, потом в середине второго часа начинаешь изрыгать проклятия в адрес того, кто подсунул тебе это фуфло, потому что ничего не происходит, а затем… ХУЯК! Жестокий, глубокий приход, странная яркость красок и вибраций… очень суровое испытание в таком месте, как «Цирк-Цирк».

– Мне неприятно это говорить, – начал мой адвокат, как только мы расположились в баре «Карусель» на втором ярусе, – но это место достает меня. Мне кажется, я чувствую, что на меня накатывает Страх.

– Чепуха, – сказал я. – Мы прибыли сюда в поисках Американской Мечты, и сейчас, когда нас занесло прямо в этот водоворот, ты идешь на попятный.

Я схватил его за бицепс и крепко сжал. – Ты должен осознать, что мы нащупали главный нерв. – Я знаю, – сказал он. – От этого меня и охватывает Страх.

Эфир весь выветрился, кислота давно уже отпустила, но мескалин по-прежнему крепко держал за небольшим круглым золоченым пластиковым столиком. Мы описывали на карусели круги вокруг бармена.

– Во, ты только глянь, – заволновался я. – Две бабы ебут белого медведя.

– Пожалуйста. – протянул он. – Не говори мне таких вещей. Не сейчас, – он дал знак официантке, чтобы она принесла еще два «Диких Индюка». – Это моя последняя выпивка. Сколько ты сможешь мне одолжить?

– Немного, – сказал я. – А что?

– Мне надо идти.

– Идти?

– Да. Немедленно покинуть страну.

– Остынь и успокойся. Через несколько часов ты будешь как огурчик.

– Нет. Это серьезно.

– Джордж Метески тоже был серьезным. И посмотри, что они с ним сделали?

– Не еби мне мозги! – заорал он. – Еще один час в этом городе, и я убью кого-нибудь.

Я видел, что он на пределе. Сел на измену от пугающего напряжения на пике мескалинового путешествия.

– О'кей, – сказал я. – Я одолжу тебе чуток денег. Давай выйдем на улицу и посчитаем, сколько у нас осталось.

– А мы сможем это сделать?

– Ну.. это зависит от того, скольких людей мы обматерим отсюда и до входа. Ты готов уйти спокойно?

– Я хочу уйти быстро, – выпалил он.

– О'кей. Давай оплатим этот счет и очень медленно встанем. Мы оба слетели с катушек. Это будет долгий поход.

Я закричал официантке, чтобы она подавала счет. Она подошла со скучающим видом. Мой адвокат поднялся.

– Сколько они тебе платят за еблю с медведем? – спросил он ее.

– Что?

– Дядя просто шутит, – сказал я, встревая между ними.

– Давай, Док, пошли вниз, поиграем.

Я загнал его на самый край бара, на самый край карусели, но он отказался слезать, пока она не прекратит вращаться.

– Она не остановится, – пытался я убедить его. – Даже не собирается останавливаться.

Я сошел с нее и повернулся, ожидая, что он последует за мной, но он не двигался… Не успел я в него вцепиться и сдернуть с карусели, как он резко подался назад. «Не двигайся! – орал я. – Тебя закружит!». Его невидящие глаза уставились вперед, окосев от панического страха. Однако он даже не шелохнулся, пока не описал полный круг Я подождал, что он снова приблизится прямо ко мне, и потянулся, чтобы его схватить, но он опять отпрыгнул назад и описал на карусели еще один круг. Я начал жутко нервничать. Почувствовал себя на грани кислотного психоза. Бармен, казалось, внимательно за нами наблюдал. «Карсон Сити, – подумалось мне. – Двадцать лет». Я забрался на карусель, быстро прокрался по бару, зайдя моему адвокату в тыл, и когда мы оказались в нужной точке, от души дал ему сильного пинка под зад. Он грохнулся в проход, потеряв равновесие, издал жутчайший вопль, покатился как бревно в толпу; сбивая людей с ног. В мгновение ока поднялся со сжатыми кулаками, готовый ударить любого, кто подвернется под руку Я подошел к нему поближе, приняв боксерскую стойку, но пытаясь улыбаться.

– Ты упал, – констатировал я. – Пошли.

К тому времени на нас уже пялились со всех. сторон. Но этот козел не двигался с места, и я знал, что произойдет, если я попытаюсь его потащить. «Хорошо, – сказал я. – ты остаешься здесь и гремишь в тюрягу. Лично я сматываюсь». И зашагал к лестнице, игнорируя своего адвоката. Это подействовало.

– Ты видел? – спросил он, догоняя меня. – Какой-то сукин сын пнул меня в спину!

– Наверное, бармен. – предположил я. – Он хотел отпиздить тебя за то, что ты сказал официантке.

– Во те на! Ноги моей здесь больше не будет. Где лифт?

– Не подходи и близко к лифту. Они только этого от нас и ждут: заманят в стальной ящик и спустят вниз в подвал. – Я оглянулся, но за нами никто не шел. – Только не беги, – посоветовал я ему. – Им нужен предлог, чтобы нас пристрелить.

Он кивнул, похоже, поняв на этот раз. Мы быстро прошли вдоль длинного внутреннего перехода – миновали тиры, салоны тату, обмен денег, палатки с сахарной ватой, затем проскочили через двойные стеклянные двери и прямо по газону спустились вниз по склону к стоянке, где нас поджидала Красная Акула.

– Ты поведешь, – сказал он. – Сдается мне, что со мной что-то не так.